Анатолий Бышовец. Не упасть за финишем

   Договорные матчи, конечно же, были всегда, но до поры до времени не существовало отлаженной системы и все подобные случаи носили эпизодический характер. Сейчас если ты – амбициозный человек, то данная система вредит тебе, мешает добиваться результатов по гамбургскому счету, поскольку вне системы жить и работать невозможно. Тебе сразу же определят свою ячейку. Если откажешься, то начнешь всех раздражать. При этом не могу отрицать, что как игрок попадал в замысловатые ситуации. Чувства могу описать лишь одним словом – стыдоба! Но ничего не поделаешь, ведь, как правило, это было решение всей команды. Случалось, что я и не знал о том, что матч «ненастоящий», и мне об этом сообщали уже многие годы спустя. Когда праздновал 60-летие, приехал поздравлять Андрей Биба. И что-то вдруг разоткровенничался. В 1966 году мы, оказывается, играли матч, когда одной из команд нужно было в Киеве отдать очки, когда мы уже были чемпионами, а сопернику – редкий случай! – представился шанс попасть в тройку. Я стал вспоминать и пришел даже к тому, что в той игре забил гол, а потом меня довольно странно заменили. Еще и с мячом не поздравляли. А в итоге мы проиграли 1: 2. Маслов после матча в каком-то невероятном бешенстве орал на стариков: «А-а, это все ваши дела, как вы могли!» Кончилось и вовсе скандалом – в раздевалку спустился кто-то из руководителей, и перед ним нужно было держать ответ, как такое произошло. И тут Маслов совершенно спокойно говорит начальнику, что гораздо хуже было бы пропустить «москалей» в «призы». Надо сказать, его ответ практически снял все вопросы…
   Подобная ситуация несколько лет назад была и в английском чемпионате. За первое место боролись «Манчестер» и «Арсенал», и «Тоттенхэм» без борьбы сдался команде Фергюсона, лишь бы заклятые враги по Лондону не стали чемпионами. Это тонкий момент, основанный на традициях, и его нельзя комментировать категорично. В отличие от нашей системы.
   За один матч мне, например, до сих пор не стыдно. Мы играли в Тбилиси, как раз сразу после того, как разбился в автокатастрофе Шота Яманидзе, выдающийся игрок. Только что состоялись похороны, состояние у всех подавленное. Пришел к нам капитан тбилисцев и чуть ли не со слезами на глазах: «Ребята, очень нужно выиграть, а мы в ужасном состоянии. Но если проиграем, народ не поймет…» Мы собрались, поговорили… И на следующий день не играли. Не то чтобы специально что-то не то делали, но заставить себя играть не могли. Думали не о футболе…
   Как тренер я был противником любых договорных матчей, что ставило меня автоматически на другой уровень. Кому это понравится? В «Зените» этого не практиковалось вообще, в московском «Динамо» имело место, но до определенного времени, когда я чувствовал, что некоторые игры отдавали «душком». Существовали тренеры, которые таким образом тебя обыгрывали и доказывали собственное превосходство. Ты был немым укором их величию…
   От того, что сосватанные матчи – есть, мы никуда не денемся, если речь идет о профессиональном футболе. Тем более сегодня, когда у нас появилось столько иностранцев разного пошиба, в том числе и зарубежных тренеров, которых мы берем неразборчиво. Эта большая игра существует в угоду руководителям, теневым людям и еще очень много кому. За рубежом цена победы высока, а зрелища – еще больше. Мы же этим похвастать не можем.
   Существует в футболе и другая неоднозначная сторона – фармакология. «Динамо» три года подряд выигрывало золотые медали, а на четвертый год, когда мы приехали с чемпионата мира и нуждались в скорейшем восстановлении, стал Маслов решать вопросы, связанные с энергетическими проблемами игроков. Хочешь не хочешь, мы играли на 3–4 фронта – чемпионат, кубок, сборная, еврокубки. С этим был связан несколько комический случай, когда Дед где-то прослышал о золотом корне, что рос где-то на Алтае и якобы способствовал быстрому восстановлению, концентрированию, повышению мышечного тонуса. Что-то наподобие женьшеня. И стали мы настой из этого корня пить. Маслов смотрел на нас, смотрел, а потом не выдержал: «Да что ж это за корень такой! Пьем-пьем, с самим „корнем“ все в порядке, а игры нет!..» Потом и на Украине нашли какие-то средства. Экстракт овса, например. Лошадей перед скачками не зря кормят только овсом, в нем ведь огромный запас углеводов. Так вот, к таблеткам овса добавляли отвар из него же, туда еще мед, курагу, изюм – для сердечной мышцы уникальная вещь. В Корее потом я еще пробовал использовать напиток из отвара риса – овес у них как-то не пошел. Все это – натуральные продукты, никакой «левой» фармакологии! На Олимпиаде был в моде и не входил в состав запрещенных препаратов итальянский неотон. По большому счету это – выжимка из бычьей печени, креатинфосфатная группа.
   Больше всего у нас всяких там капельниц и уколов боялся Кеташвили. Упирался до последнего, пока врач Орджоникидзе не прибегал к последнему средству: «Вот идет Федорыч, если не делаешь капельницу, завтра не играешь». Тот, зажмурившись, протягивал руку: «Давай, коли…»
   Физическая подготовка имеет решающее значение. Она влияет не только на объем и интенсивность работы, но и на качество технико-тактических действий. Запас прочности позволяет на протяжении всего матча поддерживать высокий темп, сохранять концентрацию, точность действий. Так вот, применение препаратов, повышающих работоспособность и способствующих восстановлению после игры, наверное, оправданно при износе организма. Но только в том случае, когда эти препараты – на естественной основе. Увы, профессиональный спорт – это еще и соревнование в запрещенных «технологиях». Игра футболистов, команды в целом улучшается в разы при применении различных запрещенных средств, точно так же, как и результаты в легкой атлетике, плавании, штанге. Только такие победы любой ценой одерживаются за счет здоровья. Потом они сказываются на долголетии, как спортивном, так и жизненном. Борьбу с допингом нужно вести. С тренерами и с тем, кто заставляет игроков ставить подписи о неразглашении определенных медицинских препаратов. Сейчас вопрос уже стоит не так – «что принять, чтобы повысить работоспособность», а несколько по-другому: «что принять, чтобы избежать следов запрещенного препарата в организме». У нас в отдельных клубах масса всего подобного применяется и применялось, но родоначальники этого дела, конечно, из Киева. Я называл этих людей «директорами аптек». Но у каждого, в конце концов, свой подход…
   Кстати, сегодня, общаясь с зарубежными тренерами, спрашиваю их о физподготовке. Они отвечают: «Это вопрос к доктору». Так что «директора» аптек оказались предвестниками будущего.

* * *

   С куда большим удовольствием я вспоминаю те матчи, которые по-настоящему запали мне в душу и участие в которых я считаю за счастье. Один из них, как ни странно, товарищеский, да еще и проигранный сборной СССР 0: 1 в Милане в 1966 году, где итальянцы наглядно показали нам, что такое настоящий первородный катеначчо. И заодно что такое тиффози. Играли на «Сан-Сиро», уникальном стадионе почти с вертикальными трибунами. Беспрерывно падали петарды, шум, первые 10–15 минут практически невозможно было сосредоточиться на игре. Я поначалу вообще не понимал, где нахожусь. Потряс также и высочайший уровень игры. У нас была вовсе не плохая команда – и у нас был Стрельцов, но матч на «Сан-Сиро» стал, пожалуй, единственным, когда я чувствовал себя на поле лишь песчинкой. И хотя после встречи получил не самые плохие оценки, защитник Бурньич меня переиграл. Физически итальянец был очень силен, а мне было все-таки 20 лет. Переиграть его за счет одной лишь работы ног – делая ложные движения, меняя направление бега, используя возможности для противохода, – было невозможно. Он постоянно «принимал» меня, играл на опережение – в общем, стал моей тенью на 90 минут, причем действовал на грани фола. За всю игру у меня было всего два момента, но, уходя от своего опекуна, я каждый раз упирался в либеро Пики, который мешал пробить. Чувство беспомощности было явным, причем нечто подобное я испытал в Севилье в 1971-м, когда в жуткую жару мы сыграли с испанцами 0: 0 и накал встречи был неменьшим.