Страница:
– Наверное, может, – пожала плечами Милисента, но пояснить, почему может, не успела, в дверь раздался стук. Домовят как ветром сдуло, они спрятались в стенную ухоронку. Спряталась в огонь и саламандра. Листик, не меняя позы, развела руки в сторону и повернула раскрытые ладони вверх, закрыв при этом глаза.
– Войдите! – сказала Милисента.
В комнату вошли две студентки третьего курса, травница Иззелла и некромантка Аррима. Если Иззелла была более похожа на человека, то Аррима была в длинном черном балахоне, с бахромой по подолу и на рукавах. Ее черные волосы были сбиты в высокую прическу, глаза жирно подведены черной тушью, лицо выбелено пудрой до почти синего цвета, а губы выкрашены темно-синей помадой.
Милисента отложила конспект и с интересом уставилась на некромантку, та покосилась на Листика и спросила:
– Что это она?
– Отрабатывает концентрацию магических потоков. Медитирует. В смысле, накапливает силу для завершающего удара, – пояснила Милисента.
– А что, может ударить? – опасливо спросила некромантка.
– Ну вот как накопит, так и ударит, не пропадать же накопленному. – Милисента пожала плечами.
– А куда? – не отставала некромантка, несмотря на свой устрашающий вид, она не была смелой.
– Вот откроет глаза, что первое увидит, по тому и ударит. Нам же надо тренироваться, – скучающим тоном разъяснила Милисента.
Листик, подсматривавшая сквозь щелочки закрытых век, хихикнула и открыла глаза. Обе пришедшие девушки шарахнулись в сторону, стараясь спрятаться за Милисенту. Тут уж громко захихикали обе сестры.
– Да ну вас, – обиделась некромантка. – Мы тут посоветоваться пришли, а вы…
– Советуйтесь, – благосклонно кивнула Милисента, но хихикать не перестала. А Листик, некоторое время похихикав, обратилась к некромантке:
– Слушай, Аррима, если тебя запереть в темном зале, то из тебя может получиться отличный темный повелитель!
– Не надо меня запирать! – еще больше обиделась девушка. – Да еще в темном зале!
– А чего это ты так вырядилась? На кладбище собралась? Вампиров пугать?
– Иззелла! – кивнула некромантка, и травница выложила на стол глянцевый журнал. – Вот, новое веяние в столичной моде. Называется готский некростиль!
– Ого! – сказала Милисента, рассматривая иллюстрации, Листик соскочила с кровати, подбежала к столу и тоже заглянула в журнал.
– Ого! – повторила она вслед за старшей сестрой, – так же совсем невозможно одеться.
– Почему? – хором спросили гостьи.
– Ну ты же, когда так будешь одеваться, должна же в зеркало посмотреться? – спросила Листик.
Девушки кивнули, а Милисента снова начала хихикать.
– Вот! – победно продолжила Листик. – Начинаешь одеваться и смотришь в зеркало, а там такое! Увидишь – испугаешься и убежишь! Так неодетой и убежишь!
Милисента засмеялась, а Аррима совсем обиделась:
– Я посоветоваться, а вы…
– Аррима, – приобняла девушку за плечи Милисента, – это же совсем не твой стиль! У тебя же румяное лицо! Так зачем же его скрывать за этим гримом. А фигура?! Фигура у тебя вообще, куда там этим красавицам! Тебе надо вот так… Талия высоко, разрез на платье или юбке вот досюда, и обязательно высокий каблук! – И Милисента начала набрасывать на чистом листке бумаги контуры женской фигуры. Обе девушки внимательно слушали ее. Милисента одевалась скромно, легенда о дочерях приграничного барона не позволяла девушке покупать дорогие наряды. Но даже скромный сарафан на Милисенте выглядел как бальное платье. Листика она тоже так пыталась одевать, хотя той было все равно, что носить, лишь бы было удобно. Изысканный вкус и чувство гармонии сделали Милисенту признанным экспертом в вопросах нарядов среди женской части академии. Но не это способствовало ее авторитету, а то, что Милисента всегда подсказывала наилучший вариант.
Синхронное кивание Арримы и Иззеллы было прервано новым стуком в дверь. Оторвавшись от своего рисунка, Милисента громко сказала:
– Войдите!
В комнату осторожно вошел Масин фон Крунув. Он поздоровался со всеми и поинтересовался, чем они тут занимаются.
Раньше всех ответила Листик:
– Мы обсуждаем новый стиль моды, называется «нотский гекростиль»! Вот!
Девушки застыли с открытыми ртами, а Листик подскочила к Масину и стала его просвещать:
– По этому стилю так, как ты, уже не одеваются! Вот тут у тебя надо сделать разрез! – Листик провела появившимся у нее когтем поперек живота студента, всем своим видом показывая, что такой разрез она готова сделать хоть сейчас. Ей тоже очень хотелось что-нибудь кому-нибудь посоветовать, и она, принявшая молчание застывшего студента за согласие, с энтузиазмом продолжила: – А разрез глаз?! Такой уже не носят, давай мы тебе их быстренько переразрежем? А уши?! Но разве это по моде, давай их тоже подровняем? Ага?
– Мм, – замычал ошарашенный таким напором Масин, – Листик, ты знаешь, я как-то не стремлюсь следовать всем веяниям моды, тем более такому стилю, когда надо уши ровнять! – Тут его взгляд упал на модный журнал, потом он с ужасом посмотрел на Арриму и срывающимся голосом спросил ее, косясь на Листика: – Она тебе что, уже подровняла?
Девушки громко захихикали, а Листик надулась:
– Вот, только собралась приобщить человека к высокой моде! И это, заметьте, совершенно бесплатно! – Она горестно взмахнула рукой, уже со спрятанными когтями, и с несчастным видом поплелась на свою кровать.
Масин тоже был контрактником и стипендии не получал, деньги на учебу и жизнь ему присылали из дому. Но на его взгляд, присылали очень мало. Ему казалось, что жизнь в столичном городе требует гораздо большей суммы. И как всякий студент, он был не прочь подзаработать или, на худой конец, одолжить. И он первый пришел к новеньким студенткам, почему-то принятым сразу на второй курс, ведь раз их так приняли, то, наверное, они дети очень богатых родителей. Пришел с целью одолжить десяток золотых, пришел со словами: «Мы же друзья, так выручите меня по-дружески». На что младшая сразу ответила, что «если мы друзья, то к друзьям надо приходить с подарками и угощением», и выкатила такой список того, чем бы она хотела, чтоб ее угостили, что Масин решил поддерживать просто дружеские отношения. Тем более что в младшей он узнал ту рыжую ведьму, которую встретил в первую ночь учебного года. Но Листик сделала вид, что видит Масина в первый раз. И тот успокоился, решив, что он таки пал жертвой розыгрыша кого-то из старшекурсников.
Милисента указала студенту на стул и вопросительно подняла бровь, весь вид Масина показывал, что у него есть какая-то новость. Масин сел и не разочаровал:
– Грунс Вэркуэлл рассказывает, что вас взяли на боевой факультет по блату, за вас заплатили богатенькие родственники и что вы не из приграничного баронства. Уже неделю всем это рассказывает.
Листик презрительно хмыкнула из своего вороха подушек и шкур, а Милисента просто пожала плечами, показывая, что ее не интересуют подобные сплетни. А Масин продолжил:
– И что вы не проходили первого испытания, что магистр Клейнмор все сам подстроил, будто вы прошли, а на самом деле он сам…
Листик снова хмыкнула, а Милисента уже с интересом слушала.
– И что вы папенькины дочки, и что у вас…
– Слушай, Масин, а ты хочешь заработать денег? – перебила студента Милисента. Не то чтобы она была жадная, но денег всегда студентам, а тем более студенткам, не хватает. А недавний поход с Листиком по кондитерским… Хотели просто полакомиться, но стоило старшей отвлечься, как младшая заказала себе пять килограмм дорогущего лакомства – мороженого! Самое интересное, что она его таки съела. При этом даже не простудилась, только чуть-чуть хрипеть больше стала, и то недолго.
– Да! – сразу откликнулся Масин. – А сколько?
– Много, и насколько много – будет зависеть от тебя.
– А как, как заработать?
– Раскрути этого Вэркуэлла на пари. Мол, ты подговорил этих богатеньких папенькиных дочек на принципиальный спор. Если они действительно хотят стать боевыми магами, то такая малость, как первое испытание «охотников», для них совсем не страшно. Вэркуэлл же уверен, что мы по блату, вот и должен клюнуть.
– А если нет?
– Ну это уже твоя забота, раскрутишь – получишь долю от выигрыша пари!
– Пятьдесят процентов!
– Ха! – сказала Листик.
– Пять! – сказала Милисента.
Сошлись на пятнадцати.
Грунс Вэркуэлл, четвертый сын герцога Вэркуэлла, ходил в нетерпении по коридору, он ждал этих выскочек, двух студенток со второго курса боевого факультета. Сам он был пятикурсником того же факультета, но группа не «боевиков», а «охотников». Охотников за нечистью, или, как их еще называли, – «ведьмаков». Боевой факультет имел два потока. Поступающих тщательно отбирали, а потом по каким-то непонятным признакам делили на два потока. И если группы «ведьмаков» набирали каждый год, то «боевиков» через год, а то и через два. В этом году набора в группу «боевиков» не было, ни один кандидат не прошел предварительного отбора, то есть даже не был допущен к первому испытанию. Грунс Вэркуэлл считал, что с ним поступили несправедливо, он достоин учиться на боевого мага, а его определили в «ведьмаки»! Ведь уничтожать нечисть – это плебейское занятие! Занятие, которым не пристало заниматься пусть и четвертому, но сыну герцога Вэркуэлла! И появление сразу на втором курсе дочек захудалого баронишки он воспринял как личное оскорбление. А когда он узнал, что две студентки, так опустившие его в первый день учебного года в столовой, – это те самые, то он стал вынашивать планы мести, попутно распуская всякие слухи о них. И вот вроде они клюнули! Весть об этом принес проныра Масин фон Крунув, этот недостойный сын своих славных родителей. Недостойный-то недостойный, но выторговал у Грунса пятьдесят процентов от выигрыша пари. Но не в деньгах счастье, Вэркуэлл собирался поставить этим выскочкам еще одно условие, Грунс был абсолютно уверен, что эти девки не пройдут первого испытания «охотников», он сам его еле прошел и до сих пор с содроганием вспоминает.
В конце коридора появились эти девки в сопровождении фон Крунува. Грунс, хоть и испытывал к ним неприязнь, но, помимо своей воли, залюбовался старшей. Стройная фигурка, затянутая в серый с черными вставками костюм, аккуратные черные сапожки, пшеничные волосы, заплетенные в косу. Такую даже жалко, но жалость сразу пропала, когда взгляд Вэркуэлла-четвертого уперся в младшую. Ее любимое зеленое платье и белые кружевные панталончики, надетые как бы в насмешку над ним, сыном герцога Вэркуэлла, подпрыгивающая походка и эта ненавистная улыбка до ушей! Жалость сразу пропала, уступив место холодной ярости. И как будто для того, чтоб усилить эту ярость, старшая, остановившись перед ним, непочтительно произнесла:
– Ну?
– Фон Крунув сказал, что вы приняли мои условия, леди? – Слово «леди» Грунс буквально выплюнул.
– Ага! – еще шире заулыбалась младшая, если бы Вэркуэлл был не в такой ярости, эта улыбка должна была его насторожить, но не насторожила. – Ага! – повторила младшая и подала Масину фон Крунуву увесистый мешочек с пятьюстами золотых. Там были все деньги сестер – сто золотых, и еще четыреста, которые они наодалживали по всему общежитию, в том числе и у домовых. Девочка кивнула Масину: – Пересчитай, все должно быть честно! А где твой заклад? – Это она уже обратилась к Грунсу.
Тот скривился и передал свой мешочек. Глянув на сестер, он произнес:
– Условия вам известны, вы проходите через вольер с драконом, это первое испытание для «охотников». Этим вы докажете, что достойны учиться на боевом факультете. Если же нет… У меня дополнительное условие: если испугаетесь или побежите, то пишите заявление, чтоб вас отчислили с боевого факультета. Куда хотите – в травницы, в целительницы, в алхимики. Согласны?
Старшая задумалась, видно, испугалась, а младшая стала улыбаться еще шире, видно, не представляла, что ей предстоит.
– Вы вправе выдвинуть встречное предложение. Если я проиграю, то я готов… – Грунс на несколько секунд задумался – к чему же он готов, и продолжил: – Готов, ну вот… хоть съесть свою шляпу!
– Какой-то неравноценный обмен, шляпа против отчисления, – хмыкнула старшая, – но мы согласны, и если мы сделаем что-нибудь выходящее за стандартные рамки испытания, то…
Старшая сделала вид, что раздумывает, а младшая, продолжая улыбаться, заявила:
– Не-а, шляпа не пойдет! Ты тогда съешь свои сапоги! Вместе с портянками или носками! Что там у тебя надето.
Вэркуэлл скривился, как это по-плебейски – жевать носки! Но кивнул, он был уверен в своей победе, тем более что он сжульничал. Дракон был на цепи, и во время испытания он не мог дотянуться до кандидата в студенты, если тот прижимался к самой стенке вольера. Но сейчас цепь была размотана так, что дракон мог передвигаться по всему вольеру. Грунс лично снял стопор с ворота, стоявшего за вольером, и отпустил цепь на всю длину. Пройти сквозь вольер – в этом-то и заключалось испытание – девушки просто не смогут, дракон их не пустит. Герцог криво улыбнулся и сказал:
– Что ж, если все обговорено, то приступим, чего тянуть.
– Ага, – ответила младшая, и они пошли в зверинец, за ними двинулась внушительная толпа зрителей, на ходу заключавшая пари на исход испытания.
У вольера толпа остановилась, и Грунс, торжествующе улыбаясь, открыл маленькую дверцу в воротах, сделанных из толстых стальных прутьев:
– Прошу!
– Ага! – ответила младшая студентка и смело шагнула в вольер, за ней вошла и старшая.
Дракон, увидев вошедших девушек, привычно зарычал. Но рычал как-то лениво. Потом его рык прекратился. Дракон будто всматривался, и раскатистый громовой рев прокатился по всему зверинцу. Дракон подпрыгнул и даже попытался встать на задние лапы, хотя известно, что драконы никогда на них не поднимаются, строение тела не позволяет. Потом, совершив пару прыжков вверх, дракон, молотя своим мощным хвостом, кинулся на девушек. Все это сопровождалось страшным ревом, которого от дракона никогда не слышали. Но девушки, как будто не видя опасности, бесстрашно шли, шли не вдоль решетки вольера к дальнему выходу, а прямо к дракону! Дракон подскочил к девушкам, припал к земле и открыл свою страшную пасть!
Дракон Зюзюка работал в академии Магических Искусств, драконом. Работал на ставке младшего магического сотрудника. Ведь дракону нужно же что-то есть? А это «что-то» стоит денег, и не малых. Но ставки младшего магического сотрудника хватало. Можно сказать, что в свое время Зюзюка сам устроился на эту должность. Уже пожилой и небольшой дракон Зюзюка с трудом выдерживал конкуренцию со своими молодыми и гораздо большими, чем он, собратьями. Говорят, что драконы – полуразумные существа. Неправда! Они вполне разумны, но зачем думать, когда ты большой и сильный? Просто пришел туда, куда захотел, и съел, что захотел. И никто и слова сказать не смеет. Были, правда, артели ловцов драконов и рыцари-драконоборцы, но они охотились на больных и слабых драконов. Со здоровым и сильным драконом не так-то просто справиться. А под тяжелые арбалеты дружинников приграничных баронов даже у самых тупых драконов хватало ума не лезть. Но вот уже пожилому Зюзюке все труднее становилось добывать себе пропитание. И как-то раз он наткнулся на экспедицию академии Магических Искусств. Руководил экспедицией магистр Захарус, заведующий охотничьей кафедрой, или кафедрой «ведьмаков» боевого факультета академии Магических Искусств. У Захаруса была идея организовать для студентов нечто вроде первого испытания «боевиков», и дракон для этого подходил как нельзя лучше. Все было уже подготовлено, дело оставалось за малым – поймать дракона. И экспедиция отправилась в Хасийские горы. Один из привалов случайно разбили возле ночной лежки Зюзюки, его как раз в очередной раз выгнал из пещеры более молодой и сильный дракон. И Зюзюка подслушал разговор Захаруса с его помощником. Когда все легли спать, Зюзюка тихонько позвал начальника экспедиции и обо всем с ним договорился. Надо было видеть вытянувшиеся, удивленные лица ловцов и других участников этой экспедиции, когда утром выяснилось, что Захарус ночью, в одиночку, поймал и укротил дракона!
Вот так и попал Зюзюка в академию. Здесь у него была приличная жилплощадь – отдельный вольер в зверинце, даже с небольшой пещеркой. Необременительная работа – пугать студентов на первом испытании и изображать дракона во время практических занятий на полигоне, там даже полетать немного можно было. Хотя летать Зюзюка не любил.
И вот сегодня послеобеденная дрема Зюзюки была нарушена каким-то нахальным студентом, тот, правда, не подтянул, а отпустил цепь. Эту цепь Зюзюка и сам мог снять, но надо же делать вид, что ты совсем неопасен, потому как на цепи. Потом около вольера началось какое-то шебуршение, маленькая дверца открылась, и в вольер вошли два студента. Зюзюка понял, что собираются проводить первое испытание, хотя его удивило то, что его проводят так поздно, аж в листопадник, да еще в такое неурочное время – после третьей пары. Зюзюка поднял голову и привычно зарычал. А два студента, вместо того чтобы боязливо пробираться по стеночке к дальней дверке, пошли прямо на него. Студенты были какие-то мелкие, совсем не похожие на могучих кандидатов в охотники, Зюзюка присмотрелся внимательнее – это были человеческие самочки! Зюзюка снова зарычал и поперхнулся, в обеих четко просматривалась кровь Повелителей! Точно! Та, которая поменьше, и была Повелителем! Вернее, Повелительницей! Зюзюка привстал и издал клич, которым положено приветствовать Повелителя. Не переставая приветственно реветь, Зюзюка, отбивая поклоны, пошел навстречу. Не дойдя пары метров до повелительницы, Зюзюка припал к земле и издал особо громкий приветственный рев.
– Фу, совсем оглушил! – сказала меньшая. – Тебя как зовут?
Широко разинув пасть, Зюзюка проревел свое имя, человек бы не понял, а Повелительница поняла. Она почесала его за ухом, это выглядело очень забавно, ведь ухо у Зюзюки в диаметре больше метра. Почесала и спросила:
– Зюзюка, а ты меня покатаешь?
Повелительница попросила ее покатать! Она обратила на него свое благосклонное внимание! Зюзюка заревел от восторга и замахал своим громадным хвостом, как щенок при виде хозяев. Повелительница взобралась к нему на шею и сказала второй девушке:
– Милисента, открывай ворота, поедем кататься!
Та, которая неПовелительница, а только обладающая кровью повелителей, отбросила засовы на воротах. Зюзюка носом открыл их и наклонил голову, чтоб этой неПовелительнице было удобней залезть к нему на шею. Когда обе девушки удобно уселись, Зюзюка, оглашая радостным ревом окрестности, имитируя галоп, пошел по двору академии.
В кабинете у ректора академии собрались все деканы факультетов и заведующие кафедрами. Это было рядовое совещание, и оно уже подходило к концу. Все уже высказали свои жалобы и получили причитающиеся им нагоняи. На скромно сидящую в углу девушку, в скромном сером платье, время от времени с интересом поглядывали все присутствующие. Хотя какая это девушка, ее знали многие из присутствуюших: она закончила академию десять лет назад, закончила боевой факультет. Когда все вопросы обязательной повестки были исчерпаны, девушка поднялась, и Ансельм Канвио произнес:
– Надеюсь, представлять леди Саманту Грег вам не надо. С сегодняшнего дня она зачислена старшим преподавателем на боевой факультет. Она будет вести младшие группы «боевиков» и «охотников», разгрузив магистров Клейнмора и Захаруса. Кроме того, она готовит свою работу к магистерской защите, так что…
Договорить ректор Канвио не смог, его прервал трубный рев дракона. Все присутствующие бросились к широким окнам кабинета. По двору академии галопировал дракон Зюзюка. Вернее, он изображал галоп, так как двигался он довольно медленно, но при этом высоко подбрасывал свою заднюю часть и размахивал своим могучим хвостом. На шее, ближе к голове, сидели две девушки. Впереди – маленькая и рыжая, ее волосы торчали в разные стороны, широкая улыбка не сходила с ее лица, казалось, что происходящее ей доставляет море удовольствия. За ней сидела девушка постарше, ее пшеничные волосы были заплетены в тугую косу, и было видно, что ей происходящее тоже нравится. Зюзюка старался вовсю, он ревел, подпрыгивал, топал ногами, махал хвостом и крыльями. Из распахнутых ворот зверинца робко выглядывали студенты, особо смелые вдоль стеночек пытались оттуда улизнуть.
– Это что? – спросил ректор академии, его вопрос был адресован магистру Клейнмору.
Тот невозмутимо пожал плечами:
– Студентка Милисента и студентка Листик, сестры Дрэгис, ваши протеже, мэтр Канвио.
– Они же до сих пор не были замечены в подобных шалостях?! Вы же, магистр Клейнмор, сами о них отзывались как о примерных и прилежных студентках!
– Да, господин ректор, до сих пор ни в чем подобном они не участвовали. Но должен вам заметить, милорд, что чем тише ведут себя студенты вначале, тем масштабнее проказу они устраивают потом.
– И что это они устроили? – нахмурился ректор Канвио.
– Я думаю, – магистр Клейнмор потер подбородок, – что они проходят первое испытание «охотников».
– Но Зюзюка… он же всегда спокоен, как скала! Как же так?! – воскликнул магистр Захарус.
– Вам повезло, магистр, – повернулся к нему Клейнмор, – ваш Зюзюка легко отделался, эти студентки решили на нем только покататься, а ведь могли и выпотрошить. Я бы на вашем месте выяснил, кому из ваших «охотников» пришла в голову идея над ними подшутить. Ведь последствия могли быть более…
Каковы могли бы быть последствия, никто не узнал, так как галопирующий Зюзюка приблизился к клумбам, и магистра Клейнмора перебил завопивший проректор по хозяйственной части:
– Клумбы! О-о-о! Клумбы, там высажены редкие сорта цветов! О-о-о, клумбы! Столько сил и средств! – Гном Грымдуалендирдыр схватился одной рукой за сердце, а второй за печень. Наверное, чтоб показать, как он принимает происходящее близко к сердцу и как все остальное его достало, прямо-таки до самых печенок.
Магистр Захарус побледнел, он представил, что деньги на восстановление порушенных клумб заберут из бюджета его факультета. Он тоже хотел было схватиться за сердце, но в последний момент решил, что бывалому охотнику за нечистью не пристало так переживать, и схватился за печень. Магистр Клейнмор пожал плечами: стенд первого испытания его факультета уже восстановили, и больше ассигнований в этом году на учебные пособия для боевого факультета не предвиделось, так что у него забрать было нечего. Леди Саманта, заинтересовавшись происходящим во дворе академии, слегка перегнулась через подоконник. Когда Зюзюка приблизился к клумбам, она сделала рукой знак, призывающий к вниманию. Зюзюка, не переставая реветь, прекратил галоп и аккуратно прошел между клумбами, даже хвост поднял, чтоб ненароком не задеть чего-нибудь. И только отойдя на безопасное расстояние, Зюзюка снова продолжил свой галоп, уже по направлению к зверинцу. Выпрямившаяся леди Саманта щелкнула пальцами. Магистр Клейнмор внимательно посмотрел на нее:
– Саманта, вы были уверены, что Зюзюка не будет топтать клумбы. Как вы догадались? Или что-то знаете?
Леди Саманта улыбнулась, а гном Грымдуалендирдыр важно кивнул:
– Студентки Милисента и Листик очень почтительные и ответственные, они не могли допустить, чтоб академическому имуществу был нанесен ущерб! Да еще в таких масштабах!
А то, что эти ответственные и почтительные студентки катаются по двору академии на драконе, мастером Грымдуалендирдыром воспринялось как должное и не вызывающее никакого удивления. Магистр Клейнмор подозрительно посмотрел на проректора по хозяйственной части, тот, против обыкновения, не ругался и не метал молнии в адрес пусть и не нанесших ущерб, но покусившихся на академическое имущество. Видно, он тоже что-то такое знал про этих студенток. Спокойным оставался и ректор академии Ансельм Канвио, вот он-то про этих студенток знал больше всех.
Глава 7
– Войдите! – сказала Милисента.
В комнату вошли две студентки третьего курса, травница Иззелла и некромантка Аррима. Если Иззелла была более похожа на человека, то Аррима была в длинном черном балахоне, с бахромой по подолу и на рукавах. Ее черные волосы были сбиты в высокую прическу, глаза жирно подведены черной тушью, лицо выбелено пудрой до почти синего цвета, а губы выкрашены темно-синей помадой.
Милисента отложила конспект и с интересом уставилась на некромантку, та покосилась на Листика и спросила:
– Что это она?
– Отрабатывает концентрацию магических потоков. Медитирует. В смысле, накапливает силу для завершающего удара, – пояснила Милисента.
– А что, может ударить? – опасливо спросила некромантка.
– Ну вот как накопит, так и ударит, не пропадать же накопленному. – Милисента пожала плечами.
– А куда? – не отставала некромантка, несмотря на свой устрашающий вид, она не была смелой.
– Вот откроет глаза, что первое увидит, по тому и ударит. Нам же надо тренироваться, – скучающим тоном разъяснила Милисента.
Листик, подсматривавшая сквозь щелочки закрытых век, хихикнула и открыла глаза. Обе пришедшие девушки шарахнулись в сторону, стараясь спрятаться за Милисенту. Тут уж громко захихикали обе сестры.
– Да ну вас, – обиделась некромантка. – Мы тут посоветоваться пришли, а вы…
– Советуйтесь, – благосклонно кивнула Милисента, но хихикать не перестала. А Листик, некоторое время похихикав, обратилась к некромантке:
– Слушай, Аррима, если тебя запереть в темном зале, то из тебя может получиться отличный темный повелитель!
– Не надо меня запирать! – еще больше обиделась девушка. – Да еще в темном зале!
– А чего это ты так вырядилась? На кладбище собралась? Вампиров пугать?
– Иззелла! – кивнула некромантка, и травница выложила на стол глянцевый журнал. – Вот, новое веяние в столичной моде. Называется готский некростиль!
– Ого! – сказала Милисента, рассматривая иллюстрации, Листик соскочила с кровати, подбежала к столу и тоже заглянула в журнал.
– Ого! – повторила она вслед за старшей сестрой, – так же совсем невозможно одеться.
– Почему? – хором спросили гостьи.
– Ну ты же, когда так будешь одеваться, должна же в зеркало посмотреться? – спросила Листик.
Девушки кивнули, а Милисента снова начала хихикать.
– Вот! – победно продолжила Листик. – Начинаешь одеваться и смотришь в зеркало, а там такое! Увидишь – испугаешься и убежишь! Так неодетой и убежишь!
Милисента засмеялась, а Аррима совсем обиделась:
– Я посоветоваться, а вы…
– Аррима, – приобняла девушку за плечи Милисента, – это же совсем не твой стиль! У тебя же румяное лицо! Так зачем же его скрывать за этим гримом. А фигура?! Фигура у тебя вообще, куда там этим красавицам! Тебе надо вот так… Талия высоко, разрез на платье или юбке вот досюда, и обязательно высокий каблук! – И Милисента начала набрасывать на чистом листке бумаги контуры женской фигуры. Обе девушки внимательно слушали ее. Милисента одевалась скромно, легенда о дочерях приграничного барона не позволяла девушке покупать дорогие наряды. Но даже скромный сарафан на Милисенте выглядел как бальное платье. Листика она тоже так пыталась одевать, хотя той было все равно, что носить, лишь бы было удобно. Изысканный вкус и чувство гармонии сделали Милисенту признанным экспертом в вопросах нарядов среди женской части академии. Но не это способствовало ее авторитету, а то, что Милисента всегда подсказывала наилучший вариант.
Синхронное кивание Арримы и Иззеллы было прервано новым стуком в дверь. Оторвавшись от своего рисунка, Милисента громко сказала:
– Войдите!
В комнату осторожно вошел Масин фон Крунув. Он поздоровался со всеми и поинтересовался, чем они тут занимаются.
Раньше всех ответила Листик:
– Мы обсуждаем новый стиль моды, называется «нотский гекростиль»! Вот!
Девушки застыли с открытыми ртами, а Листик подскочила к Масину и стала его просвещать:
– По этому стилю так, как ты, уже не одеваются! Вот тут у тебя надо сделать разрез! – Листик провела появившимся у нее когтем поперек живота студента, всем своим видом показывая, что такой разрез она готова сделать хоть сейчас. Ей тоже очень хотелось что-нибудь кому-нибудь посоветовать, и она, принявшая молчание застывшего студента за согласие, с энтузиазмом продолжила: – А разрез глаз?! Такой уже не носят, давай мы тебе их быстренько переразрежем? А уши?! Но разве это по моде, давай их тоже подровняем? Ага?
– Мм, – замычал ошарашенный таким напором Масин, – Листик, ты знаешь, я как-то не стремлюсь следовать всем веяниям моды, тем более такому стилю, когда надо уши ровнять! – Тут его взгляд упал на модный журнал, потом он с ужасом посмотрел на Арриму и срывающимся голосом спросил ее, косясь на Листика: – Она тебе что, уже подровняла?
Девушки громко захихикали, а Листик надулась:
– Вот, только собралась приобщить человека к высокой моде! И это, заметьте, совершенно бесплатно! – Она горестно взмахнула рукой, уже со спрятанными когтями, и с несчастным видом поплелась на свою кровать.
Масин тоже был контрактником и стипендии не получал, деньги на учебу и жизнь ему присылали из дому. Но на его взгляд, присылали очень мало. Ему казалось, что жизнь в столичном городе требует гораздо большей суммы. И как всякий студент, он был не прочь подзаработать или, на худой конец, одолжить. И он первый пришел к новеньким студенткам, почему-то принятым сразу на второй курс, ведь раз их так приняли, то, наверное, они дети очень богатых родителей. Пришел с целью одолжить десяток золотых, пришел со словами: «Мы же друзья, так выручите меня по-дружески». На что младшая сразу ответила, что «если мы друзья, то к друзьям надо приходить с подарками и угощением», и выкатила такой список того, чем бы она хотела, чтоб ее угостили, что Масин решил поддерживать просто дружеские отношения. Тем более что в младшей он узнал ту рыжую ведьму, которую встретил в первую ночь учебного года. Но Листик сделала вид, что видит Масина в первый раз. И тот успокоился, решив, что он таки пал жертвой розыгрыша кого-то из старшекурсников.
Милисента указала студенту на стул и вопросительно подняла бровь, весь вид Масина показывал, что у него есть какая-то новость. Масин сел и не разочаровал:
– Грунс Вэркуэлл рассказывает, что вас взяли на боевой факультет по блату, за вас заплатили богатенькие родственники и что вы не из приграничного баронства. Уже неделю всем это рассказывает.
Листик презрительно хмыкнула из своего вороха подушек и шкур, а Милисента просто пожала плечами, показывая, что ее не интересуют подобные сплетни. А Масин продолжил:
– И что вы не проходили первого испытания, что магистр Клейнмор все сам подстроил, будто вы прошли, а на самом деле он сам…
Листик снова хмыкнула, а Милисента уже с интересом слушала.
– И что вы папенькины дочки, и что у вас…
– Слушай, Масин, а ты хочешь заработать денег? – перебила студента Милисента. Не то чтобы она была жадная, но денег всегда студентам, а тем более студенткам, не хватает. А недавний поход с Листиком по кондитерским… Хотели просто полакомиться, но стоило старшей отвлечься, как младшая заказала себе пять килограмм дорогущего лакомства – мороженого! Самое интересное, что она его таки съела. При этом даже не простудилась, только чуть-чуть хрипеть больше стала, и то недолго.
– Да! – сразу откликнулся Масин. – А сколько?
– Много, и насколько много – будет зависеть от тебя.
– А как, как заработать?
– Раскрути этого Вэркуэлла на пари. Мол, ты подговорил этих богатеньких папенькиных дочек на принципиальный спор. Если они действительно хотят стать боевыми магами, то такая малость, как первое испытание «охотников», для них совсем не страшно. Вэркуэлл же уверен, что мы по блату, вот и должен клюнуть.
– А если нет?
– Ну это уже твоя забота, раскрутишь – получишь долю от выигрыша пари!
– Пятьдесят процентов!
– Ха! – сказала Листик.
– Пять! – сказала Милисента.
Сошлись на пятнадцати.
Грунс Вэркуэлл, четвертый сын герцога Вэркуэлла, ходил в нетерпении по коридору, он ждал этих выскочек, двух студенток со второго курса боевого факультета. Сам он был пятикурсником того же факультета, но группа не «боевиков», а «охотников». Охотников за нечистью, или, как их еще называли, – «ведьмаков». Боевой факультет имел два потока. Поступающих тщательно отбирали, а потом по каким-то непонятным признакам делили на два потока. И если группы «ведьмаков» набирали каждый год, то «боевиков» через год, а то и через два. В этом году набора в группу «боевиков» не было, ни один кандидат не прошел предварительного отбора, то есть даже не был допущен к первому испытанию. Грунс Вэркуэлл считал, что с ним поступили несправедливо, он достоин учиться на боевого мага, а его определили в «ведьмаки»! Ведь уничтожать нечисть – это плебейское занятие! Занятие, которым не пристало заниматься пусть и четвертому, но сыну герцога Вэркуэлла! И появление сразу на втором курсе дочек захудалого баронишки он воспринял как личное оскорбление. А когда он узнал, что две студентки, так опустившие его в первый день учебного года в столовой, – это те самые, то он стал вынашивать планы мести, попутно распуская всякие слухи о них. И вот вроде они клюнули! Весть об этом принес проныра Масин фон Крунув, этот недостойный сын своих славных родителей. Недостойный-то недостойный, но выторговал у Грунса пятьдесят процентов от выигрыша пари. Но не в деньгах счастье, Вэркуэлл собирался поставить этим выскочкам еще одно условие, Грунс был абсолютно уверен, что эти девки не пройдут первого испытания «охотников», он сам его еле прошел и до сих пор с содроганием вспоминает.
В конце коридора появились эти девки в сопровождении фон Крунува. Грунс, хоть и испытывал к ним неприязнь, но, помимо своей воли, залюбовался старшей. Стройная фигурка, затянутая в серый с черными вставками костюм, аккуратные черные сапожки, пшеничные волосы, заплетенные в косу. Такую даже жалко, но жалость сразу пропала, когда взгляд Вэркуэлла-четвертого уперся в младшую. Ее любимое зеленое платье и белые кружевные панталончики, надетые как бы в насмешку над ним, сыном герцога Вэркуэлла, подпрыгивающая походка и эта ненавистная улыбка до ушей! Жалость сразу пропала, уступив место холодной ярости. И как будто для того, чтоб усилить эту ярость, старшая, остановившись перед ним, непочтительно произнесла:
– Ну?
– Фон Крунув сказал, что вы приняли мои условия, леди? – Слово «леди» Грунс буквально выплюнул.
– Ага! – еще шире заулыбалась младшая, если бы Вэркуэлл был не в такой ярости, эта улыбка должна была его насторожить, но не насторожила. – Ага! – повторила младшая и подала Масину фон Крунуву увесистый мешочек с пятьюстами золотых. Там были все деньги сестер – сто золотых, и еще четыреста, которые они наодалживали по всему общежитию, в том числе и у домовых. Девочка кивнула Масину: – Пересчитай, все должно быть честно! А где твой заклад? – Это она уже обратилась к Грунсу.
Тот скривился и передал свой мешочек. Глянув на сестер, он произнес:
– Условия вам известны, вы проходите через вольер с драконом, это первое испытание для «охотников». Этим вы докажете, что достойны учиться на боевом факультете. Если же нет… У меня дополнительное условие: если испугаетесь или побежите, то пишите заявление, чтоб вас отчислили с боевого факультета. Куда хотите – в травницы, в целительницы, в алхимики. Согласны?
Старшая задумалась, видно, испугалась, а младшая стала улыбаться еще шире, видно, не представляла, что ей предстоит.
– Вы вправе выдвинуть встречное предложение. Если я проиграю, то я готов… – Грунс на несколько секунд задумался – к чему же он готов, и продолжил: – Готов, ну вот… хоть съесть свою шляпу!
– Какой-то неравноценный обмен, шляпа против отчисления, – хмыкнула старшая, – но мы согласны, и если мы сделаем что-нибудь выходящее за стандартные рамки испытания, то…
Старшая сделала вид, что раздумывает, а младшая, продолжая улыбаться, заявила:
– Не-а, шляпа не пойдет! Ты тогда съешь свои сапоги! Вместе с портянками или носками! Что там у тебя надето.
Вэркуэлл скривился, как это по-плебейски – жевать носки! Но кивнул, он был уверен в своей победе, тем более что он сжульничал. Дракон был на цепи, и во время испытания он не мог дотянуться до кандидата в студенты, если тот прижимался к самой стенке вольера. Но сейчас цепь была размотана так, что дракон мог передвигаться по всему вольеру. Грунс лично снял стопор с ворота, стоявшего за вольером, и отпустил цепь на всю длину. Пройти сквозь вольер – в этом-то и заключалось испытание – девушки просто не смогут, дракон их не пустит. Герцог криво улыбнулся и сказал:
– Что ж, если все обговорено, то приступим, чего тянуть.
– Ага, – ответила младшая, и они пошли в зверинец, за ними двинулась внушительная толпа зрителей, на ходу заключавшая пари на исход испытания.
У вольера толпа остановилась, и Грунс, торжествующе улыбаясь, открыл маленькую дверцу в воротах, сделанных из толстых стальных прутьев:
– Прошу!
– Ага! – ответила младшая студентка и смело шагнула в вольер, за ней вошла и старшая.
Дракон, увидев вошедших девушек, привычно зарычал. Но рычал как-то лениво. Потом его рык прекратился. Дракон будто всматривался, и раскатистый громовой рев прокатился по всему зверинцу. Дракон подпрыгнул и даже попытался встать на задние лапы, хотя известно, что драконы никогда на них не поднимаются, строение тела не позволяет. Потом, совершив пару прыжков вверх, дракон, молотя своим мощным хвостом, кинулся на девушек. Все это сопровождалось страшным ревом, которого от дракона никогда не слышали. Но девушки, как будто не видя опасности, бесстрашно шли, шли не вдоль решетки вольера к дальнему выходу, а прямо к дракону! Дракон подскочил к девушкам, припал к земле и открыл свою страшную пасть!
Дракон Зюзюка работал в академии Магических Искусств, драконом. Работал на ставке младшего магического сотрудника. Ведь дракону нужно же что-то есть? А это «что-то» стоит денег, и не малых. Но ставки младшего магического сотрудника хватало. Можно сказать, что в свое время Зюзюка сам устроился на эту должность. Уже пожилой и небольшой дракон Зюзюка с трудом выдерживал конкуренцию со своими молодыми и гораздо большими, чем он, собратьями. Говорят, что драконы – полуразумные существа. Неправда! Они вполне разумны, но зачем думать, когда ты большой и сильный? Просто пришел туда, куда захотел, и съел, что захотел. И никто и слова сказать не смеет. Были, правда, артели ловцов драконов и рыцари-драконоборцы, но они охотились на больных и слабых драконов. Со здоровым и сильным драконом не так-то просто справиться. А под тяжелые арбалеты дружинников приграничных баронов даже у самых тупых драконов хватало ума не лезть. Но вот уже пожилому Зюзюке все труднее становилось добывать себе пропитание. И как-то раз он наткнулся на экспедицию академии Магических Искусств. Руководил экспедицией магистр Захарус, заведующий охотничьей кафедрой, или кафедрой «ведьмаков» боевого факультета академии Магических Искусств. У Захаруса была идея организовать для студентов нечто вроде первого испытания «боевиков», и дракон для этого подходил как нельзя лучше. Все было уже подготовлено, дело оставалось за малым – поймать дракона. И экспедиция отправилась в Хасийские горы. Один из привалов случайно разбили возле ночной лежки Зюзюки, его как раз в очередной раз выгнал из пещеры более молодой и сильный дракон. И Зюзюка подслушал разговор Захаруса с его помощником. Когда все легли спать, Зюзюка тихонько позвал начальника экспедиции и обо всем с ним договорился. Надо было видеть вытянувшиеся, удивленные лица ловцов и других участников этой экспедиции, когда утром выяснилось, что Захарус ночью, в одиночку, поймал и укротил дракона!
Вот так и попал Зюзюка в академию. Здесь у него была приличная жилплощадь – отдельный вольер в зверинце, даже с небольшой пещеркой. Необременительная работа – пугать студентов на первом испытании и изображать дракона во время практических занятий на полигоне, там даже полетать немного можно было. Хотя летать Зюзюка не любил.
И вот сегодня послеобеденная дрема Зюзюки была нарушена каким-то нахальным студентом, тот, правда, не подтянул, а отпустил цепь. Эту цепь Зюзюка и сам мог снять, но надо же делать вид, что ты совсем неопасен, потому как на цепи. Потом около вольера началось какое-то шебуршение, маленькая дверца открылась, и в вольер вошли два студента. Зюзюка понял, что собираются проводить первое испытание, хотя его удивило то, что его проводят так поздно, аж в листопадник, да еще в такое неурочное время – после третьей пары. Зюзюка поднял голову и привычно зарычал. А два студента, вместо того чтобы боязливо пробираться по стеночке к дальней дверке, пошли прямо на него. Студенты были какие-то мелкие, совсем не похожие на могучих кандидатов в охотники, Зюзюка присмотрелся внимательнее – это были человеческие самочки! Зюзюка снова зарычал и поперхнулся, в обеих четко просматривалась кровь Повелителей! Точно! Та, которая поменьше, и была Повелителем! Вернее, Повелительницей! Зюзюка привстал и издал клич, которым положено приветствовать Повелителя. Не переставая приветственно реветь, Зюзюка, отбивая поклоны, пошел навстречу. Не дойдя пары метров до повелительницы, Зюзюка припал к земле и издал особо громкий приветственный рев.
– Фу, совсем оглушил! – сказала меньшая. – Тебя как зовут?
Широко разинув пасть, Зюзюка проревел свое имя, человек бы не понял, а Повелительница поняла. Она почесала его за ухом, это выглядело очень забавно, ведь ухо у Зюзюки в диаметре больше метра. Почесала и спросила:
– Зюзюка, а ты меня покатаешь?
Повелительница попросила ее покатать! Она обратила на него свое благосклонное внимание! Зюзюка заревел от восторга и замахал своим громадным хвостом, как щенок при виде хозяев. Повелительница взобралась к нему на шею и сказала второй девушке:
– Милисента, открывай ворота, поедем кататься!
Та, которая неПовелительница, а только обладающая кровью повелителей, отбросила засовы на воротах. Зюзюка носом открыл их и наклонил голову, чтоб этой неПовелительнице было удобней залезть к нему на шею. Когда обе девушки удобно уселись, Зюзюка, оглашая радостным ревом окрестности, имитируя галоп, пошел по двору академии.
В кабинете у ректора академии собрались все деканы факультетов и заведующие кафедрами. Это было рядовое совещание, и оно уже подходило к концу. Все уже высказали свои жалобы и получили причитающиеся им нагоняи. На скромно сидящую в углу девушку, в скромном сером платье, время от времени с интересом поглядывали все присутствующие. Хотя какая это девушка, ее знали многие из присутствуюших: она закончила академию десять лет назад, закончила боевой факультет. Когда все вопросы обязательной повестки были исчерпаны, девушка поднялась, и Ансельм Канвио произнес:
– Надеюсь, представлять леди Саманту Грег вам не надо. С сегодняшнего дня она зачислена старшим преподавателем на боевой факультет. Она будет вести младшие группы «боевиков» и «охотников», разгрузив магистров Клейнмора и Захаруса. Кроме того, она готовит свою работу к магистерской защите, так что…
Договорить ректор Канвио не смог, его прервал трубный рев дракона. Все присутствующие бросились к широким окнам кабинета. По двору академии галопировал дракон Зюзюка. Вернее, он изображал галоп, так как двигался он довольно медленно, но при этом высоко подбрасывал свою заднюю часть и размахивал своим могучим хвостом. На шее, ближе к голове, сидели две девушки. Впереди – маленькая и рыжая, ее волосы торчали в разные стороны, широкая улыбка не сходила с ее лица, казалось, что происходящее ей доставляет море удовольствия. За ней сидела девушка постарше, ее пшеничные волосы были заплетены в тугую косу, и было видно, что ей происходящее тоже нравится. Зюзюка старался вовсю, он ревел, подпрыгивал, топал ногами, махал хвостом и крыльями. Из распахнутых ворот зверинца робко выглядывали студенты, особо смелые вдоль стеночек пытались оттуда улизнуть.
– Это что? – спросил ректор академии, его вопрос был адресован магистру Клейнмору.
Тот невозмутимо пожал плечами:
– Студентка Милисента и студентка Листик, сестры Дрэгис, ваши протеже, мэтр Канвио.
– Они же до сих пор не были замечены в подобных шалостях?! Вы же, магистр Клейнмор, сами о них отзывались как о примерных и прилежных студентках!
– Да, господин ректор, до сих пор ни в чем подобном они не участвовали. Но должен вам заметить, милорд, что чем тише ведут себя студенты вначале, тем масштабнее проказу они устраивают потом.
– И что это они устроили? – нахмурился ректор Канвио.
– Я думаю, – магистр Клейнмор потер подбородок, – что они проходят первое испытание «охотников».
– Но Зюзюка… он же всегда спокоен, как скала! Как же так?! – воскликнул магистр Захарус.
– Вам повезло, магистр, – повернулся к нему Клейнмор, – ваш Зюзюка легко отделался, эти студентки решили на нем только покататься, а ведь могли и выпотрошить. Я бы на вашем месте выяснил, кому из ваших «охотников» пришла в голову идея над ними подшутить. Ведь последствия могли быть более…
Каковы могли бы быть последствия, никто не узнал, так как галопирующий Зюзюка приблизился к клумбам, и магистра Клейнмора перебил завопивший проректор по хозяйственной части:
– Клумбы! О-о-о! Клумбы, там высажены редкие сорта цветов! О-о-о, клумбы! Столько сил и средств! – Гном Грымдуалендирдыр схватился одной рукой за сердце, а второй за печень. Наверное, чтоб показать, как он принимает происходящее близко к сердцу и как все остальное его достало, прямо-таки до самых печенок.
Магистр Захарус побледнел, он представил, что деньги на восстановление порушенных клумб заберут из бюджета его факультета. Он тоже хотел было схватиться за сердце, но в последний момент решил, что бывалому охотнику за нечистью не пристало так переживать, и схватился за печень. Магистр Клейнмор пожал плечами: стенд первого испытания его факультета уже восстановили, и больше ассигнований в этом году на учебные пособия для боевого факультета не предвиделось, так что у него забрать было нечего. Леди Саманта, заинтересовавшись происходящим во дворе академии, слегка перегнулась через подоконник. Когда Зюзюка приблизился к клумбам, она сделала рукой знак, призывающий к вниманию. Зюзюка, не переставая реветь, прекратил галоп и аккуратно прошел между клумбами, даже хвост поднял, чтоб ненароком не задеть чего-нибудь. И только отойдя на безопасное расстояние, Зюзюка снова продолжил свой галоп, уже по направлению к зверинцу. Выпрямившаяся леди Саманта щелкнула пальцами. Магистр Клейнмор внимательно посмотрел на нее:
– Саманта, вы были уверены, что Зюзюка не будет топтать клумбы. Как вы догадались? Или что-то знаете?
Леди Саманта улыбнулась, а гном Грымдуалендирдыр важно кивнул:
– Студентки Милисента и Листик очень почтительные и ответственные, они не могли допустить, чтоб академическому имуществу был нанесен ущерб! Да еще в таких масштабах!
А то, что эти ответственные и почтительные студентки катаются по двору академии на драконе, мастером Грымдуалендирдыром воспринялось как должное и не вызывающее никакого удивления. Магистр Клейнмор подозрительно посмотрел на проректора по хозяйственной части, тот, против обыкновения, не ругался и не метал молнии в адрес пусть и не нанесших ущерб, но покусившихся на академическое имущество. Видно, он тоже что-то такое знал про этих студенток. Спокойным оставался и ректор академии Ансельм Канвио, вот он-то про этих студенток знал больше всех.
Глава 7
Зачеты, заговоры и другие хлопоты
Громко рявкнув приветствие, строй студентов снова застыл. Сегодня первое занятие проводилось не в аудитории, а в фехтовальном зале. Кроме магистра Клейнмора и мастера Харалека перед строем студентов стояла невысокая худенькая девушка в сером платье. Платье было девушке чуть великовато, но не висело, белоснежный кружевной воротничок и такие же манжеты дополняли картину. Девушка, слегка улыбаясь, рассматривала студентов, те тоже косили на нее глаза. Только косили, потому что в строю положено «есть» глазами начальство, а начальством был магистр Клейнмор, по своему обыкновению мягко расхаживающий перед студентами. Вот они его и «ели». Только маленькая рыжая студентка, стоящая в конце строя, не скрываясь, рассматривала девушку. Взгляд девушки остановился на этой студентке, ее наряд – зеленый сарафанчик скорее подошел бы девочке-подростку, а не студенту боевого факультета академии Магических Искусств. Девушка улыбнулась и подмигнула девочке, та широко заулыбалась. Магистр Клейнмор строго на нее посмотрел, но девочка не перестала улыбаться, мастер Харалек тихонечко вздохнул, очень тихонечко. Но магистр его услышал, с тех пор как на факультете появились эта студентка и ее сестра, всегда невозмутимый мастер Харалек начал проявлять эмоции. Эмоции в виде тихих вздохов, правда, их слышал только магистр Клейнмор.