Страница:
С первых кадров Славин узнал и время, и место действия документального фильма. Снимали в тот злополучный день на не менее злополучном пустыре.
Оператор на первых порах снимал общие планы с едва различимыми силуэтами. Крупно и четко камера выхватывала только его, Славина.
Вот он под звуки выстрелов лежит, врастая в землю. Вот вскакивает и палит из автомата длинными очередями… Камера перемещается вправо и выхватывает троих, бегущих прямо на Славина. В их руках нет оружия. И вид их не очень страшный. Бегут себе и бегут.
Сначала падают на землю крайние участники забега. Правый! Потом левый! И оба в легких черных куртках.
Средний парень в светлой футболке подбегает ближе. Вот он во весь экран. Молодое приветливое лицо.
И вдруг на его груди одна за одной три пули разрывают ткань футболки. Фонтанчики крови и расплывающиеся на их месте красные пятна… Парень замирает. Улыбка переходит в гримасу боли. Несколько лебединых взмахов руками и он падает. Замертво!
Камера делает левый поворот – в десяти метрах от свеженького трупа стоит ошалевший Славин. Он продолжает давить на спусковой крючок автомата, но патроны уже кончились. Видно, как дымится усталый перегретый ствол.
Через пару секунд Славин бросает ненавистное орудие убийства и бежит к машинам.
Крупным планом – лежащий на траве автомат. Это финальный кадр…
Дон нажал кнопку на пульте и экран погас.
Славин сидел и не шевелился. Не слушались не только ноги – руки, но и язык. Очень о многом хотелось спросить. Хотелось, но не моглось.
В театре труднее всего играть длинную паузу. Это могут только гениальные актеры. Дон это знал и именно сейчас очень пожалел, что бросил сцену… Он молчал две минуты и заговорил лишь почувствовав, что Славин способен слушать, отвечать и кое-как соображать.
– Беда, Глеб Васильевич. Беда! До сих пор не могу опомниться. Три часа назад они мне эту пленку прислали.
– Кто? Откуда прислали?
– Не с «Мосфильма» же! Ребята Хруща очень грамотно нас сделали. И где это они камеру спрятали? Красиво сработали… А ты, Глеб, ну прямо как герой-любовник. Все время в камеру лез. Никого больше из наших нет, а ты везде крупным планом.
– Я не хотел.
– Не хотел… А стрелять зачем начал?
– Ты же сам мне крикнул: «Стреляй! Кроши их!» Это я точно помню, Дон.
– Крикнуть-то я крикнул. Но не в том смысле. Пугнуть их надо было. В воздух пальнуть. А ты прямо по грудям… И оружие бросил. Это тоже для них козырь. Все козыри у них на руках! И автомат с твоими отпечатками у них.
– Ты, Дон, откуда это знаешь?
– Так они вместе с кассетой письмо прислали.
Это был эффектный финал первого действия. Дон неторопливо открыл все шторы, внимательно разглядывая местность. При этом он ни разу не встал прямо по центру окна. А все сбоку, выглядывая из-за стены… Достоверность роли должна быть видна и в мелочах! После короткого антракта началось второе действие. Дон читал выдержки из письма и комментировал их все более и более мрачно.
Получалось, что за убийство братков Хруща придется платить. И не Дону, а именно Славину.
Письмо было пространным. Но через массу угроз сквозило, что Хрущи очень хотят заполучить весь бизнес Славина. Все его бензоколонки, мойки, магазинчики. Но и тогда жизнь ему они не гарантировали.
Дон неуклонно подводил к тому, что ситуация создалась безвыходная. Не поможет ни бегство за океан, ни новые документы, ни пластические операции. Везде найдут и уроют. Полная безнадега!
Из последних сил Славин попытался пошутить: «Может быть мне и гроб себе заказать?» Но Дон откликнулся на этот всплеск черного юмора очень серьезно. Он ответил: «Я думаю, пора. Другого выхода нет».
Опять повисла пауза. Короткая, минутная.
Дон вдруг вскочил с места, забегал вокруг Славина и заорал:
– Придумал! Есть один выход, единственный! Будешь жить, Глеб, и радоваться. Я все стрелки на себя переведу. Пусть со мной воюют. А тебя из игры выведу и бизнес твой при тебе останется.
Дон говорил еще много и непонятно, но взволнованно радостно. Эйфория захватила Славина. Он тоже вскочил, начал хихикать и прослезился. Именно поэтому он не заметил, как в кабинете появился тихий нотариус с кипой бумаг.
Читать деловые документы Славин умел очень хорошо. Он всегда этим гордился. Нельзя читать все подряд. Ведь в многостраничных договорах всего две-три фразы имеют значение. Надо быстро их найти и думать только об их смысле. Все остальное – словесный фон.
Он сосредоточился и читал. Даже в этой суматохе после убийственного фильма, скачек на «Белой лошади» и гипнотизирующих страшилок Дона он выхватил из текста смысл договоров. Определенная логика в этой комбинации была… Получалось, что Славин всю движимость и недвижимость, все свои активы, акции и счета передает в управление фирме Дона. Временно! Всего на один год. А в случае насильственной смерти Славина все это переходит Дону навсегда.
Получалось, что Хрущ поставлен в неудобную позу: требовать со Славина нечего – тот гол как сокол. А убивать его нельзя – от Дона вообще ничего не получишь. Надо ждать год… А это хорошо. Через год либо ишак помрет, либо шах сдохнет…
Славин торопливо подписывал бумаги, чувствуя, как растворяется висевший над ним дамоклов меч.
После подписания документов высокие договаривающиеся стороны продолжили банкет.
Дон гнал картину. Он беспрестанно подливал в фужер Славина. Причем, из разных бутылок. При этом он произносил высокопарные тосты о мужской дружбе, стойкости характера, о благородном риске. Очень красиво говорил. И так проникновенно, что каждый раз Славин не мог не пить до дна.
Под занавес спектакля, считая, что Славин достиг нужной кондиции – очень плохо соображает, но пока еще может передвигаться самостоятельно, Дон вызвал своих бойцов и грозно приказал доставить гостя к дому и усилить его охрану.
В машине Славин открыл окно и прохладный вечерний воздух начал с трудом выветривать из его головы алкоголь. К концу поездки он даже начал напевать бравурную песенку довоенных энтузиастов: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»
Он продолжал петь и в лифте, и даже ввалившись в квартиру и видя недовольную физиономию встречающего его брата Игоря. Игорю Славину действительно было на что обижаться. Он привык, что каждый вечер они отмечали какое-либо важное событие. И до сих пор срывов не было. Ежедневно к приходу брата была готова бутылка, закуска и повод.
С последним у Игоря вообще не было проблем. Еще в школьные годы он завел толстую тетрадь, которую разделил на триста шестьдесят пять ячеек по полстранички на день. Тридцать лет он вписывал туда даты рождений соучеников, сослуживцев, соседей. Нашли в этом талмуде свое место и события из личной жизни и карьеры, включая аварии, выговоры и очень крупные «размолвки» с женой.
Так вот сегодня планировалось отметить две важные юбилейные даты. Первая – шестидесятилетие жены начальника военного училища. Курсант Игорь Славин встречался с ней всего один раз, но общение было очень жарким и даже интимным. Вторая дата – двадцатилетие строгого выговора за утерю в тайге табельного оружия.
Игорь считал это взыскание самым несправедливым. Любой потеряет пистолет, встретившись нос к носу с медведем. Определенно, что выговора могло и не быть, если бы не простодушие молодого лейтенанта. Вот его ответы при «разборе полетов»:
– Ты зачем пистолет в лес взял?
– Обороняться.
– От кого?
– От медведей.
– А зачем оружие бросил? Или медведь у тебя пистолет отнял?
– Нет. Он сразу убежал.
– Почему?
– Испугался.
– Чего?
– Моего крика. Я как заору. И тоже бежать. Только в другую сторону…
Так вот эти две важные даты подлежали отмечанию сегодня. И стол был готов уже три часа назад. И водка в морозилке давно перемерзла.
Одним словом – Игорю Славину было за что обижаться на брата, который даже не извинился, не посочувствовал. И поет гнусно и фальшиво!
Под возглас, что ему необходимо «преодолеть пространство и простор», Глеб Васильевич начал пробираться в дальнюю комнату, в спальню.
Первым делом он включил телевизор. Это было самое простое действие – пульт под руками, за ним даже наклоняться не надо.
Теперь сложнее – снять туфли. Если развязывать шнурки, сидя в мягком кресле, то потом можно и не встать. Засосет!
Славин попытался проделать эту трудную работу стоя. Он удачно наклонился, со второго захода поймал конец шнурка, но потянул слишком сильно. Нога поехала в сторону и он плюхнулся на ковер. Не упал, а так – присел отдохнуть.
Глаза его машинально уперлись в экран. Там шла суматоха, беготня, стрельба. Знакомые картинки наших дней… Глеб уже собрался продолжить мучить непокорные шнурки, но мелькнувшее в черном ящике лицо показалось убийственно знакомым. Он видел его сегодня и тоже на экране телевизора. Или ошибся?!
Герой боевика выскочил из дома и побежал спиной к камере. Вот он взобрался на кучу хлама возле забора. Еще несколько секунд и он перемахнет на ту сторону и вместе с ним исчезнет его лицо.
Глеб дотянулся до пульта с явным намерением нажать на «паузу» и остановить действие.
Но оно продолжалось… Выстрел! Парень оборачивается. Еще выстрелы… На белой футболке расплываются красные кляксы. Он несколько раз взмахивает руками и оседает вниз.
…Славин машинально выключил телевизор и отвалился назад, полностью лег на ковер перед огромной кроватью. В таком положении кровь прилила к голове и стало лучше соображаться. Или протрезвил стресс от увиденного. Но мысли стали рождаться здравые:
«Нет сомнений, что это тот же парень. И умирал одинаково – с лебедиными взмахами рук и с мерзкой жалостливой маской на роже… И что характерно – в фильме пули ему попали в те же места, что и я. Но в кино по настоящему не убивают. А как я его убил? Пульс я у него не щупал. В раны пальцем не залезал… Значит Хрущ сделал инсценировку. Но тогда я должен был стрелять холостыми. А автомат мне дал Дон… А может и не Хрущ весь этот спектакль поставил? И есть ли он вообще этот Хрущ? Я его не видел. О нем я узнал только он Дона. И все угрозы могли быть от Дона. И автомат он мне мог дать холостой, и фильм мог снять… Что я сегодня у него подписывал? Для чего? Чтоб моя смерть стала невыгодна этому мифическому Хрущу. Но она стала выгодна реальному Дону. Очень реальному! Его ребята теперь могут появиться в любой момент и уже не с холостыми патронами…»
Звонок в дверь заставил Славина сгруппироваться. Он несколько раз перекатился вокруг своей оси и оказался под кроватью… Двойная выгода – и убежище, и с этой точки за длинным коридором видна входная дверь. И входящие видны. Не целиком, но значительная часть – все, что ниже колен…
Брат открыл не сразу. Очевидно, разглядывал гостей через глазок и тихо вел переговоры. Затем послышались мелодичные щелчки замков и, присмотревшись Славин увидел в холле шесть ног. Две из них от Игоря… Значит гостей было двое.
Разговаривали тихо и спокойно. Под кровать залетело лишь несколько фраз: «Мы из милиции… Вы точно Славин? Покажите паспорт…»
Игорь отошел к вешалке, где всегда висел его пиджак. Вернулся и, вероятно, протянул паспорт. Десять секунд на просмотр документа и… хлопок. Не очень громкий. Славину даже подумалось, что гости принесли с собой и вдруг вскрыли шампанское.
Следующий звук был гораздо громче. Это шум падающего тела.
Один из гостей сделал два шага туда, где должна была быть голова упавшего и снова хлопок. Такой же, но более грозный и зловещий.
Славин видел, как ноги неторопливо разбрелись, осматривать комнаты. Он попытался отползти назад, к стене и расположить свое тело как можно дальше от краев кровати. В этот момент с благодарностью вспомнилась жена, которая потребовала купить супружеское ложе самых больших размеров. А он еще тогда ругался с ней. Был против, дурак! Никогда не знаешь, что, когда и для чего может пригодиться…
Ноги зашли в спальню… Один был в милицейской форме. По крайней мере – ниже колен. Казенные ботинки и характерные брюки мышиного цвета с красной полоской. Славин начал мучительно вспоминать название этой вшитой ленточки… Лампасы, они у генералов. А это – кантик, рантик, шеврон?
От этих своевременных размышлений Славина отвлек приятный баритон второго гостя. Именно того, который и стрелял. Судя по размеру обуви, это был крупный мужчина. И пижон – темные туфли имели зеленоватый отлив и тиснение под крокодиловую кожу. Он, очевидно, был старшим и командовал парадом:
– Пора сматываться. Никого здесь больше нет… Пошуровать бы в этой хате. Столько добра пропадает. И бабки где-нибудь спрятаны. Но, нельзя! Шеф специально предупредил… Паспорт взяли, квартиру осмотрели и все!
Гости направились в холл и очень вежливо, без стука закрыли за собой входную дверь…
Для страховки Славин еще пять минут полежал под кроватью и попытался представить себе дальнейший ход событий. Через двадцать минут эти быки передадут паспорт Игоря Дону, а еще через двадцать – вернутся исправлять ошибку.
Осознав это, Глеб Васильевич выпорхнул из-под кровати и, ежеминутно поглядывая на часы, начал лихорадочные сборы. Сорванная со стены картина обнажила вмурованный в стену японский сейф. Из него на дно дорожной сумки полетели документы, пачки долларов, коробочки с «фамильными драгоценностями». Все это сверху было засыпано стандартным набором отпускника: бритва, носки, платок и зубная щетка.
Уже на выходе, пробираясь бочком мимо лежащего брата, Славин вспомнил очень важную вещь. Из внутреннего кармана пиджака он вынул свой паспорт и втиснул его в руку Игоря. Из другого кармана достал записную книжку и нашел строчку: Поспелов Роман, адвокат.
Использовать телефон в кабинете Славин не решился. Возвращаться не хотелось – плохая примета.
Здесь в холле тоже есть аппарат. Он рядом. Всего в полутора метрах. Всего один широкий шаг… Глеб Васильевич зажмурился и переступил через брата…
Роман откликнулся сразу и, судя по приветственным фразам, был в веселом расположении духа. Но у Славина не было времени на пустую болтовню:
– Молчите, Роман, и слушайте… Я никого не убивал. Тот, в которого я стрелял, был актер. Его только что по ящику показывали. И он точно так же там умирал… Второе: я сегодня подписал бумаги, после которых меня должны были убить. Но убили моего брата. А я временно исчезаю. Испаряюсь!.. Третье: они будут меня искать, а вы должны меня защищать. Я же ваш клиент… Деньги на расходы оставлю на Ярославском вокзале. Моя постоянная ячейка номер 17. Код – день и месяц нашей первой встречи… Все!
Считая, что суть дела он изложил ясно, Славин бросил трубку и выскочил за дверь. Заперев ее на все замки, он с сомнением посмотрел на лифт. Не стоит ждать! По лестнице надежней.
Славин оказался прав. Когда он спускался пешком, кабина лифта шла вверх. В ней был разозленный Шкаф в крокодиловых туфлях и его напарник в форме майора милиции.
Глава 4
Оператор на первых порах снимал общие планы с едва различимыми силуэтами. Крупно и четко камера выхватывала только его, Славина.
Вот он под звуки выстрелов лежит, врастая в землю. Вот вскакивает и палит из автомата длинными очередями… Камера перемещается вправо и выхватывает троих, бегущих прямо на Славина. В их руках нет оружия. И вид их не очень страшный. Бегут себе и бегут.
Сначала падают на землю крайние участники забега. Правый! Потом левый! И оба в легких черных куртках.
Средний парень в светлой футболке подбегает ближе. Вот он во весь экран. Молодое приветливое лицо.
И вдруг на его груди одна за одной три пули разрывают ткань футболки. Фонтанчики крови и расплывающиеся на их месте красные пятна… Парень замирает. Улыбка переходит в гримасу боли. Несколько лебединых взмахов руками и он падает. Замертво!
Камера делает левый поворот – в десяти метрах от свеженького трупа стоит ошалевший Славин. Он продолжает давить на спусковой крючок автомата, но патроны уже кончились. Видно, как дымится усталый перегретый ствол.
Через пару секунд Славин бросает ненавистное орудие убийства и бежит к машинам.
Крупным планом – лежащий на траве автомат. Это финальный кадр…
Дон нажал кнопку на пульте и экран погас.
Славин сидел и не шевелился. Не слушались не только ноги – руки, но и язык. Очень о многом хотелось спросить. Хотелось, но не моглось.
В театре труднее всего играть длинную паузу. Это могут только гениальные актеры. Дон это знал и именно сейчас очень пожалел, что бросил сцену… Он молчал две минуты и заговорил лишь почувствовав, что Славин способен слушать, отвечать и кое-как соображать.
– Беда, Глеб Васильевич. Беда! До сих пор не могу опомниться. Три часа назад они мне эту пленку прислали.
– Кто? Откуда прислали?
– Не с «Мосфильма» же! Ребята Хруща очень грамотно нас сделали. И где это они камеру спрятали? Красиво сработали… А ты, Глеб, ну прямо как герой-любовник. Все время в камеру лез. Никого больше из наших нет, а ты везде крупным планом.
– Я не хотел.
– Не хотел… А стрелять зачем начал?
– Ты же сам мне крикнул: «Стреляй! Кроши их!» Это я точно помню, Дон.
– Крикнуть-то я крикнул. Но не в том смысле. Пугнуть их надо было. В воздух пальнуть. А ты прямо по грудям… И оружие бросил. Это тоже для них козырь. Все козыри у них на руках! И автомат с твоими отпечатками у них.
– Ты, Дон, откуда это знаешь?
– Так они вместе с кассетой письмо прислали.
Это был эффектный финал первого действия. Дон неторопливо открыл все шторы, внимательно разглядывая местность. При этом он ни разу не встал прямо по центру окна. А все сбоку, выглядывая из-за стены… Достоверность роли должна быть видна и в мелочах! После короткого антракта началось второе действие. Дон читал выдержки из письма и комментировал их все более и более мрачно.
Получалось, что за убийство братков Хруща придется платить. И не Дону, а именно Славину.
Письмо было пространным. Но через массу угроз сквозило, что Хрущи очень хотят заполучить весь бизнес Славина. Все его бензоколонки, мойки, магазинчики. Но и тогда жизнь ему они не гарантировали.
Дон неуклонно подводил к тому, что ситуация создалась безвыходная. Не поможет ни бегство за океан, ни новые документы, ни пластические операции. Везде найдут и уроют. Полная безнадега!
Из последних сил Славин попытался пошутить: «Может быть мне и гроб себе заказать?» Но Дон откликнулся на этот всплеск черного юмора очень серьезно. Он ответил: «Я думаю, пора. Другого выхода нет».
Опять повисла пауза. Короткая, минутная.
Дон вдруг вскочил с места, забегал вокруг Славина и заорал:
– Придумал! Есть один выход, единственный! Будешь жить, Глеб, и радоваться. Я все стрелки на себя переведу. Пусть со мной воюют. А тебя из игры выведу и бизнес твой при тебе останется.
Дон говорил еще много и непонятно, но взволнованно радостно. Эйфория захватила Славина. Он тоже вскочил, начал хихикать и прослезился. Именно поэтому он не заметил, как в кабинете появился тихий нотариус с кипой бумаг.
Читать деловые документы Славин умел очень хорошо. Он всегда этим гордился. Нельзя читать все подряд. Ведь в многостраничных договорах всего две-три фразы имеют значение. Надо быстро их найти и думать только об их смысле. Все остальное – словесный фон.
Он сосредоточился и читал. Даже в этой суматохе после убийственного фильма, скачек на «Белой лошади» и гипнотизирующих страшилок Дона он выхватил из текста смысл договоров. Определенная логика в этой комбинации была… Получалось, что Славин всю движимость и недвижимость, все свои активы, акции и счета передает в управление фирме Дона. Временно! Всего на один год. А в случае насильственной смерти Славина все это переходит Дону навсегда.
Получалось, что Хрущ поставлен в неудобную позу: требовать со Славина нечего – тот гол как сокол. А убивать его нельзя – от Дона вообще ничего не получишь. Надо ждать год… А это хорошо. Через год либо ишак помрет, либо шах сдохнет…
Славин торопливо подписывал бумаги, чувствуя, как растворяется висевший над ним дамоклов меч.
После подписания документов высокие договаривающиеся стороны продолжили банкет.
Дон гнал картину. Он беспрестанно подливал в фужер Славина. Причем, из разных бутылок. При этом он произносил высокопарные тосты о мужской дружбе, стойкости характера, о благородном риске. Очень красиво говорил. И так проникновенно, что каждый раз Славин не мог не пить до дна.
Под занавес спектакля, считая, что Славин достиг нужной кондиции – очень плохо соображает, но пока еще может передвигаться самостоятельно, Дон вызвал своих бойцов и грозно приказал доставить гостя к дому и усилить его охрану.
В машине Славин открыл окно и прохладный вечерний воздух начал с трудом выветривать из его головы алкоголь. К концу поездки он даже начал напевать бравурную песенку довоенных энтузиастов: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»
Он продолжал петь и в лифте, и даже ввалившись в квартиру и видя недовольную физиономию встречающего его брата Игоря. Игорю Славину действительно было на что обижаться. Он привык, что каждый вечер они отмечали какое-либо важное событие. И до сих пор срывов не было. Ежедневно к приходу брата была готова бутылка, закуска и повод.
С последним у Игоря вообще не было проблем. Еще в школьные годы он завел толстую тетрадь, которую разделил на триста шестьдесят пять ячеек по полстранички на день. Тридцать лет он вписывал туда даты рождений соучеников, сослуживцев, соседей. Нашли в этом талмуде свое место и события из личной жизни и карьеры, включая аварии, выговоры и очень крупные «размолвки» с женой.
Так вот сегодня планировалось отметить две важные юбилейные даты. Первая – шестидесятилетие жены начальника военного училища. Курсант Игорь Славин встречался с ней всего один раз, но общение было очень жарким и даже интимным. Вторая дата – двадцатилетие строгого выговора за утерю в тайге табельного оружия.
Игорь считал это взыскание самым несправедливым. Любой потеряет пистолет, встретившись нос к носу с медведем. Определенно, что выговора могло и не быть, если бы не простодушие молодого лейтенанта. Вот его ответы при «разборе полетов»:
– Ты зачем пистолет в лес взял?
– Обороняться.
– От кого?
– От медведей.
– А зачем оружие бросил? Или медведь у тебя пистолет отнял?
– Нет. Он сразу убежал.
– Почему?
– Испугался.
– Чего?
– Моего крика. Я как заору. И тоже бежать. Только в другую сторону…
Так вот эти две важные даты подлежали отмечанию сегодня. И стол был готов уже три часа назад. И водка в морозилке давно перемерзла.
Одним словом – Игорю Славину было за что обижаться на брата, который даже не извинился, не посочувствовал. И поет гнусно и фальшиво!
Под возглас, что ему необходимо «преодолеть пространство и простор», Глеб Васильевич начал пробираться в дальнюю комнату, в спальню.
Первым делом он включил телевизор. Это было самое простое действие – пульт под руками, за ним даже наклоняться не надо.
Теперь сложнее – снять туфли. Если развязывать шнурки, сидя в мягком кресле, то потом можно и не встать. Засосет!
Славин попытался проделать эту трудную работу стоя. Он удачно наклонился, со второго захода поймал конец шнурка, но потянул слишком сильно. Нога поехала в сторону и он плюхнулся на ковер. Не упал, а так – присел отдохнуть.
Глаза его машинально уперлись в экран. Там шла суматоха, беготня, стрельба. Знакомые картинки наших дней… Глеб уже собрался продолжить мучить непокорные шнурки, но мелькнувшее в черном ящике лицо показалось убийственно знакомым. Он видел его сегодня и тоже на экране телевизора. Или ошибся?!
Герой боевика выскочил из дома и побежал спиной к камере. Вот он взобрался на кучу хлама возле забора. Еще несколько секунд и он перемахнет на ту сторону и вместе с ним исчезнет его лицо.
Глеб дотянулся до пульта с явным намерением нажать на «паузу» и остановить действие.
Но оно продолжалось… Выстрел! Парень оборачивается. Еще выстрелы… На белой футболке расплываются красные кляксы. Он несколько раз взмахивает руками и оседает вниз.
…Славин машинально выключил телевизор и отвалился назад, полностью лег на ковер перед огромной кроватью. В таком положении кровь прилила к голове и стало лучше соображаться. Или протрезвил стресс от увиденного. Но мысли стали рождаться здравые:
«Нет сомнений, что это тот же парень. И умирал одинаково – с лебедиными взмахами рук и с мерзкой жалостливой маской на роже… И что характерно – в фильме пули ему попали в те же места, что и я. Но в кино по настоящему не убивают. А как я его убил? Пульс я у него не щупал. В раны пальцем не залезал… Значит Хрущ сделал инсценировку. Но тогда я должен был стрелять холостыми. А автомат мне дал Дон… А может и не Хрущ весь этот спектакль поставил? И есть ли он вообще этот Хрущ? Я его не видел. О нем я узнал только он Дона. И все угрозы могли быть от Дона. И автомат он мне мог дать холостой, и фильм мог снять… Что я сегодня у него подписывал? Для чего? Чтоб моя смерть стала невыгодна этому мифическому Хрущу. Но она стала выгодна реальному Дону. Очень реальному! Его ребята теперь могут появиться в любой момент и уже не с холостыми патронами…»
Звонок в дверь заставил Славина сгруппироваться. Он несколько раз перекатился вокруг своей оси и оказался под кроватью… Двойная выгода – и убежище, и с этой точки за длинным коридором видна входная дверь. И входящие видны. Не целиком, но значительная часть – все, что ниже колен…
Брат открыл не сразу. Очевидно, разглядывал гостей через глазок и тихо вел переговоры. Затем послышались мелодичные щелчки замков и, присмотревшись Славин увидел в холле шесть ног. Две из них от Игоря… Значит гостей было двое.
Разговаривали тихо и спокойно. Под кровать залетело лишь несколько фраз: «Мы из милиции… Вы точно Славин? Покажите паспорт…»
Игорь отошел к вешалке, где всегда висел его пиджак. Вернулся и, вероятно, протянул паспорт. Десять секунд на просмотр документа и… хлопок. Не очень громкий. Славину даже подумалось, что гости принесли с собой и вдруг вскрыли шампанское.
Следующий звук был гораздо громче. Это шум падающего тела.
Один из гостей сделал два шага туда, где должна была быть голова упавшего и снова хлопок. Такой же, но более грозный и зловещий.
Славин видел, как ноги неторопливо разбрелись, осматривать комнаты. Он попытался отползти назад, к стене и расположить свое тело как можно дальше от краев кровати. В этот момент с благодарностью вспомнилась жена, которая потребовала купить супружеское ложе самых больших размеров. А он еще тогда ругался с ней. Был против, дурак! Никогда не знаешь, что, когда и для чего может пригодиться…
Ноги зашли в спальню… Один был в милицейской форме. По крайней мере – ниже колен. Казенные ботинки и характерные брюки мышиного цвета с красной полоской. Славин начал мучительно вспоминать название этой вшитой ленточки… Лампасы, они у генералов. А это – кантик, рантик, шеврон?
От этих своевременных размышлений Славина отвлек приятный баритон второго гостя. Именно того, который и стрелял. Судя по размеру обуви, это был крупный мужчина. И пижон – темные туфли имели зеленоватый отлив и тиснение под крокодиловую кожу. Он, очевидно, был старшим и командовал парадом:
– Пора сматываться. Никого здесь больше нет… Пошуровать бы в этой хате. Столько добра пропадает. И бабки где-нибудь спрятаны. Но, нельзя! Шеф специально предупредил… Паспорт взяли, квартиру осмотрели и все!
Гости направились в холл и очень вежливо, без стука закрыли за собой входную дверь…
Для страховки Славин еще пять минут полежал под кроватью и попытался представить себе дальнейший ход событий. Через двадцать минут эти быки передадут паспорт Игоря Дону, а еще через двадцать – вернутся исправлять ошибку.
Осознав это, Глеб Васильевич выпорхнул из-под кровати и, ежеминутно поглядывая на часы, начал лихорадочные сборы. Сорванная со стены картина обнажила вмурованный в стену японский сейф. Из него на дно дорожной сумки полетели документы, пачки долларов, коробочки с «фамильными драгоценностями». Все это сверху было засыпано стандартным набором отпускника: бритва, носки, платок и зубная щетка.
Уже на выходе, пробираясь бочком мимо лежащего брата, Славин вспомнил очень важную вещь. Из внутреннего кармана пиджака он вынул свой паспорт и втиснул его в руку Игоря. Из другого кармана достал записную книжку и нашел строчку: Поспелов Роман, адвокат.
Использовать телефон в кабинете Славин не решился. Возвращаться не хотелось – плохая примета.
Здесь в холле тоже есть аппарат. Он рядом. Всего в полутора метрах. Всего один широкий шаг… Глеб Васильевич зажмурился и переступил через брата…
Роман откликнулся сразу и, судя по приветственным фразам, был в веселом расположении духа. Но у Славина не было времени на пустую болтовню:
– Молчите, Роман, и слушайте… Я никого не убивал. Тот, в которого я стрелял, был актер. Его только что по ящику показывали. И он точно так же там умирал… Второе: я сегодня подписал бумаги, после которых меня должны были убить. Но убили моего брата. А я временно исчезаю. Испаряюсь!.. Третье: они будут меня искать, а вы должны меня защищать. Я же ваш клиент… Деньги на расходы оставлю на Ярославском вокзале. Моя постоянная ячейка номер 17. Код – день и месяц нашей первой встречи… Все!
Считая, что суть дела он изложил ясно, Славин бросил трубку и выскочил за дверь. Заперев ее на все замки, он с сомнением посмотрел на лифт. Не стоит ждать! По лестнице надежней.
Славин оказался прав. Когда он спускался пешком, кабина лифта шла вверх. В ней был разозленный Шкаф в крокодиловых туфлях и его напарник в форме майора милиции.
Глава 4
Игорь Савенков заметил его еще издалека. Толстый, нахальный, широколистный. Он крепко стоял на своей зеленой ноге и, казалось, ехидно улыбался. Нет, он точно смеялся, он ржал, оправдывая свое название «конский щавель».
Трудно себе представить, что простой жизнелюбивый сорняк может вызвать такую бурю негодования. Игорь Михайлович прыгнул на бедное растение, придавив его весом в сто двадцать килограмм, и начал крутиться на месте, растирая нарушителя дачной гармонии и вдавливая его в землю. При этом он проговаривал: «Руки марать о тебя неохота».
Последнее заявление было чистой правдой. Савенков только что смыл с себя огородную грязь, готовясь переключиться с физического труда на умственный. Его подчиненные всегда отличались точностью, а это значит, что через пять минут к воротам на серой «Волге» подкатит Олег Крылов. И привезет он с собой взволнованного молодого адвоката Рому Поспелова.
Они договорились о встрече всего час назад. В сумбурном телефонном разговоре Роман сообщил о богатом клиенте, о трупе в его квартире, об умирающем лебеде, и о пачке денег на вокзале. Все это пока не складывалось в ясный сюжет, но интуиция подсказывала Савенкову, что в ближайшее время ему будет не до сорняков.
Он сошел с поверженного противника и с удовлетворением оглядел место битвы – растоптанный кустик имел жалкий вид. Вообще никакого вида! Зеленое месиво.
Потирая чистые руки, Савенков направился открывать ворота…
Уже второй год с начала мая детективное агентство «Сова» переходило на летнее расписание. Это означало, что в офисе фирмы около метро Беляево базировались трое сыщиков – основные рабочие лошадки, а мозговой центр в лице пятидесятипятилетнего Игоря Савенкова перемещался на дачу.
Все, включая самого Игоря Михайловича, понимали, что для успешной работы не самый лучший вариант, когда «голова» фирмы несколько оторвана от остальных ее органов. Но приходилось мириться с притяжением земли. Тем более, что путь был недолгий и шеф регулярно вызывал своих подчиненных на ковер, вернее – на газон. В этих дачных совещаниях для молодых сыщиков была и определенная практическая выгода – в Москву они возвращались с воспоминаниями о шашлыке и с корзинками клубники, крыжовника и в крайнем случае кабачков…
Встретив ребят, Савенков усадил их на веранде и начал разговор в английском духе: о природе, о видах на урожай. Но светскую беседу Роман Поспелов не поддержал. Он сорвался уже на первой минуте:
– Простите, Игорь Михайлович… Очень важное дело… У меня свадьба на носу, а я в такое вляпался… Я, главное, сам во всем виноват. Мне клиент доверился, а я неделю ни черта не делал. Теперь вот труп в его квартире. Труп есть, а клиента нет!
– Стоп, Роман! Успокойся… Так как, говоришь, твоего клиента зовут?
– Славин. Глеб Васильевич. Бензоколонка у него.
– Слышал о таком… Молодец, Роман. Уже выдал первую четкую информацию. Продолжай в таком же духе. Без эмоций, одни факты.
– С чего начинать, Игорь Михайлович?
– С конца!
Поспелов не понял иронии или действительно решил, что запись последнего разговора со Славиным сразу объяснит все… Он вытащил кассету и вопросительно посмотрел на Савенкова, который не менее выразительно взглянул на Олега Крылова. Последний, выполняя молчаливый приказ руководства, сбегал в дом и принес магнитофон.
Роман записал не весь монолог Славина, но самое интересное: «… Я никого не убивал. Тот, в которого я стрелял, был актер…»
Запись прослушали три раза, после чего Савенков демонстративно почесал затылок:
– Интересно, Роман. Но непонятно. Теперь давай с самого начала рассказывай.
Поспелов вздохнул, прикрыл глаза и начал тоном сказителя:
– Недавно к нам в адвокатскую контору «Брест» пришел странный клиент…
За полчаса Роман выложил все, что помнил. И особенно подробно – свои действия после звонка Славина:
– … Первое, что мне в голову пришло – найти актера. Есть у меня контакт на телевидении. Старая знакомая… Одним словом, прошерстили по всем каналам и нашли фильм, где за десять минут до звонка Славина убивают героя, и он также руками машет. Как умирающий лебедь.
– Актера установил?
– Да. Это некто Сергей Ракитский… Поехал к нему домой, но пусто. И тут я совершил грабеж.
– Что?!
– Я вскрыл его почтовый ящик. Совершенно случайно. Своим ключом. У меня вообще такое впечатление, что в Москве все ящики можно тремя ключами вскрыть…
– Каков результат грабежа?
– Письмо Ракитскому от родителей из Полтавы. Вскрыл аккуратно. Над паром. Как учили.
Савенков пробежал глазами письмо и отложил его в сторону.
– Колись дальше, Роман. Что еще вскрыл?
– Вскрыл ячейку на Ярославском вокзале. Там банковская упаковка долларов.
– Десять тысяч?
– Да.
– И больше ничего?
– Нет. Ни вещичек, ни записочки… На обратном пути проехал мимо дома Славина – толпа зевак и две милицейские машины.
Последний вопрос Савенкова был странным, несущественным и не относящимся к делу:
– У тебя когда свадьба, Роман?
– Через три дня… Мы же вам и приглашение направили.
– Получил. Все в порядке, Роман. Обязательно будем у вас на свадьбе. И Наташа твоя нам очень нравится… Любительница приключений.
– Еще какая!
– Похоже, Роман, я вам смогу устроить свадебное приключение… Пока ясно, что клиент тебе верит и щедро платит. Надо отрабатывать. Верно?
– Именно так.
– И мы будем помогать, если ты нанимаешь «Сову» на деньги клиента.
– Именно так.
– Тогда, ребята, готовьте шашлык, а я пойду к телефону.
Савенков задержался в доме надолго. Похоже, что у него был не один разговор, и не два, и не пять. Вышел он на веранду настолько озабоченный, что даже не взглянул на уже готовый шашлык. Лишь носом повел в его сторону.
– Дело осложняется, ребята. Я тут Дибичу звонил. Наш генерал полностью в курсе этого дела. Он мне такое выдал…
До сегодняшнего утра следствие рассматривало лишь одну основную версию: старшего брата Игоря Славина убили, а Глеба похитили. О возможном братском убийстве даже и не думали. Не тот случай.
У дома Славина на сутки оставили пост – перехватить Глеба, если тот вдруг вернется. И действительно, утром к сержанту подходит человек и заявляет, что он Глеб Славин. На вежливое: «Надо бы проехать на Петровку» он пугается, бежит, стреляет под ноги постовому, теряет по дороге пистолет и кейс с документами, вскакивает в машину, делает рывок и бросает авто через километр.
После такого нахальства все становятся на уши и вот результаты:
– машина краденная, отпечатков на руле нет;
– пистолет тот, из которого убили Игоря Славина, но опять же без отпечатков;
– в кейсе документы Глеба Славина, но, так сказать, не первой руки: ксерокопия его паспорта, договора, банковские платежки;
– по фотографии сержант неуверенно опознает Глеба Славина…
Всю эту информацию Савенков озвучивал с выражением, делая многозначительные паузы и выделяя голосом самые важные места.
В последней фразе он сделал ударение на слове «опознал». Оглядев ребят, которые с трудом пережевывали неожиданные и совершенно ошеломляющие сведения по делу Славина, Савенков решил, что может устроить себе двухминутный перерыв и пожевать остывающий шашлык.
Первым опомнился Роман Поспелов. Сработала адвокатская жилка, если появилась информация против клиента, немедленно надо найти контраргументы:
– Не верю я, Игорь Михайлович, что Славин убил брата.
– А факты что говорят?
– Не факты это, а «липа»! Отпечатков нет ни на руле, ни на пистолете?
– Нет.
– А почему?!
– Хорошо задал вопрос, Роман. Отвечай, жду… Не знаешь? А вот я знаю: в перчатках был тот самый Славин. Сержант не запомнил цвет рубашки у этого субъекта, но за тонкие бежевые перчатки отвечает головой.
– А зачем Славину перчатки в такую жару?
– Еще один хороший вопрос. Тебе, Роман, не адвокатом, а следователем надо работать… Вопрос хороший, но глупый. Ответ есть даже в старой песенке Высоцкого. Помните, о шпионе Джоне Ланкастере, который ходил… вечно в кожаных перчатках, чтоб не делать отпечатков».
Теперь настала очередь Олега Крылова. Очень приятно выглядеть в глазах руководства сообразительным, вдумчивым сотрудником:
– Я считаю, Игорь Михайлович, что стрелявший в сержанта не был Славиным.
– Допустим. Но по фотографии тот его опознал.
– Да, но вы не зря сказали: опознал неуверенно… Уверен, что дело было так: получив от Славина все необходимые подписи и печати, Дон решил его убрать. Но ошибочка вышла – убили брата. Утром опомнились и стали исправлять: взяли тот самый пистолет, наспех загримировали кого-то под Славина, наспех подбросили в кейс связанные с ним документы – и дело сделано, стрелки переведены.
– Похоже, Олег. Но если так, то они сделали только часть дела. Теперь им надо срочно найти и убить Славина. И свидетеля убирают и имущество его прикарманивают… Теперь беднягу Глеба Васильевича будут искать три мощные силы: братки от Дона, менты от Дибича и сыщики от Савенкова!
На последней фразе Олег и Роман вскочили по стойке смирно. Они давно работали вместе с Савенковым и перестали удивляться его манере шутить и иронизировать в любых ситуациях. Сейчас они просто подыгрывали ему, создавая торжественный фон его речи:
– Именно тот, ребята! Братки найдут – убьют. Менты найдут – посадят. Мы найдем – защитим невинного и от первых, и от вторых… Слушай мою команду! Ты, Олег немедленно начинаешь искать Славина.
– Где его искать, Игорь Михайлович? Где?!
– Где, где? В Караганде. И в других городах тоже… Варвара уже отрабатывает его связи. Завтра я Дибича ограблю. Он мент добрый, хоть и генерал. Поделится информацией… Ты и сам, Олег, мозгами пошевели. Я так думаю, что Славин ни самолетом, ни поездом не поедет. Не дурак он… Электричка или попутная машина… И постарается осесть в Подмосковье у дальних родственников или знакомых… Лучше у одинокой знакомой… Наводки получил? Дерзай, Олег!
– Понял, шеф.
– Теперь ты, Роман… Вот тебе листочек с текстом и телефоном. Позвонишь, скажешь, что от меня. Тебе изготовят новое письмо от родителей актера Ракитского. Проследи, чтоб завтра вечером оно попало к нему в руки. Теперь ты его троюродный брат и едешь с молодой жинкой покорять Москву… Через три дня он должен встретить тебя на Киевском вокзале.
Трудно себе представить, что простой жизнелюбивый сорняк может вызвать такую бурю негодования. Игорь Михайлович прыгнул на бедное растение, придавив его весом в сто двадцать килограмм, и начал крутиться на месте, растирая нарушителя дачной гармонии и вдавливая его в землю. При этом он проговаривал: «Руки марать о тебя неохота».
Последнее заявление было чистой правдой. Савенков только что смыл с себя огородную грязь, готовясь переключиться с физического труда на умственный. Его подчиненные всегда отличались точностью, а это значит, что через пять минут к воротам на серой «Волге» подкатит Олег Крылов. И привезет он с собой взволнованного молодого адвоката Рому Поспелова.
Они договорились о встрече всего час назад. В сумбурном телефонном разговоре Роман сообщил о богатом клиенте, о трупе в его квартире, об умирающем лебеде, и о пачке денег на вокзале. Все это пока не складывалось в ясный сюжет, но интуиция подсказывала Савенкову, что в ближайшее время ему будет не до сорняков.
Он сошел с поверженного противника и с удовлетворением оглядел место битвы – растоптанный кустик имел жалкий вид. Вообще никакого вида! Зеленое месиво.
Потирая чистые руки, Савенков направился открывать ворота…
Уже второй год с начала мая детективное агентство «Сова» переходило на летнее расписание. Это означало, что в офисе фирмы около метро Беляево базировались трое сыщиков – основные рабочие лошадки, а мозговой центр в лице пятидесятипятилетнего Игоря Савенкова перемещался на дачу.
Все, включая самого Игоря Михайловича, понимали, что для успешной работы не самый лучший вариант, когда «голова» фирмы несколько оторвана от остальных ее органов. Но приходилось мириться с притяжением земли. Тем более, что путь был недолгий и шеф регулярно вызывал своих подчиненных на ковер, вернее – на газон. В этих дачных совещаниях для молодых сыщиков была и определенная практическая выгода – в Москву они возвращались с воспоминаниями о шашлыке и с корзинками клубники, крыжовника и в крайнем случае кабачков…
Встретив ребят, Савенков усадил их на веранде и начал разговор в английском духе: о природе, о видах на урожай. Но светскую беседу Роман Поспелов не поддержал. Он сорвался уже на первой минуте:
– Простите, Игорь Михайлович… Очень важное дело… У меня свадьба на носу, а я в такое вляпался… Я, главное, сам во всем виноват. Мне клиент доверился, а я неделю ни черта не делал. Теперь вот труп в его квартире. Труп есть, а клиента нет!
– Стоп, Роман! Успокойся… Так как, говоришь, твоего клиента зовут?
– Славин. Глеб Васильевич. Бензоколонка у него.
– Слышал о таком… Молодец, Роман. Уже выдал первую четкую информацию. Продолжай в таком же духе. Без эмоций, одни факты.
– С чего начинать, Игорь Михайлович?
– С конца!
Поспелов не понял иронии или действительно решил, что запись последнего разговора со Славиным сразу объяснит все… Он вытащил кассету и вопросительно посмотрел на Савенкова, который не менее выразительно взглянул на Олега Крылова. Последний, выполняя молчаливый приказ руководства, сбегал в дом и принес магнитофон.
Роман записал не весь монолог Славина, но самое интересное: «… Я никого не убивал. Тот, в которого я стрелял, был актер…»
Запись прослушали три раза, после чего Савенков демонстративно почесал затылок:
– Интересно, Роман. Но непонятно. Теперь давай с самого начала рассказывай.
Поспелов вздохнул, прикрыл глаза и начал тоном сказителя:
– Недавно к нам в адвокатскую контору «Брест» пришел странный клиент…
За полчаса Роман выложил все, что помнил. И особенно подробно – свои действия после звонка Славина:
– … Первое, что мне в голову пришло – найти актера. Есть у меня контакт на телевидении. Старая знакомая… Одним словом, прошерстили по всем каналам и нашли фильм, где за десять минут до звонка Славина убивают героя, и он также руками машет. Как умирающий лебедь.
– Актера установил?
– Да. Это некто Сергей Ракитский… Поехал к нему домой, но пусто. И тут я совершил грабеж.
– Что?!
– Я вскрыл его почтовый ящик. Совершенно случайно. Своим ключом. У меня вообще такое впечатление, что в Москве все ящики можно тремя ключами вскрыть…
– Каков результат грабежа?
– Письмо Ракитскому от родителей из Полтавы. Вскрыл аккуратно. Над паром. Как учили.
Савенков пробежал глазами письмо и отложил его в сторону.
– Колись дальше, Роман. Что еще вскрыл?
– Вскрыл ячейку на Ярославском вокзале. Там банковская упаковка долларов.
– Десять тысяч?
– Да.
– И больше ничего?
– Нет. Ни вещичек, ни записочки… На обратном пути проехал мимо дома Славина – толпа зевак и две милицейские машины.
Последний вопрос Савенкова был странным, несущественным и не относящимся к делу:
– У тебя когда свадьба, Роман?
– Через три дня… Мы же вам и приглашение направили.
– Получил. Все в порядке, Роман. Обязательно будем у вас на свадьбе. И Наташа твоя нам очень нравится… Любительница приключений.
– Еще какая!
– Похоже, Роман, я вам смогу устроить свадебное приключение… Пока ясно, что клиент тебе верит и щедро платит. Надо отрабатывать. Верно?
– Именно так.
– И мы будем помогать, если ты нанимаешь «Сову» на деньги клиента.
– Именно так.
– Тогда, ребята, готовьте шашлык, а я пойду к телефону.
Савенков задержался в доме надолго. Похоже, что у него был не один разговор, и не два, и не пять. Вышел он на веранду настолько озабоченный, что даже не взглянул на уже готовый шашлык. Лишь носом повел в его сторону.
– Дело осложняется, ребята. Я тут Дибичу звонил. Наш генерал полностью в курсе этого дела. Он мне такое выдал…
До сегодняшнего утра следствие рассматривало лишь одну основную версию: старшего брата Игоря Славина убили, а Глеба похитили. О возможном братском убийстве даже и не думали. Не тот случай.
У дома Славина на сутки оставили пост – перехватить Глеба, если тот вдруг вернется. И действительно, утром к сержанту подходит человек и заявляет, что он Глеб Славин. На вежливое: «Надо бы проехать на Петровку» он пугается, бежит, стреляет под ноги постовому, теряет по дороге пистолет и кейс с документами, вскакивает в машину, делает рывок и бросает авто через километр.
После такого нахальства все становятся на уши и вот результаты:
– машина краденная, отпечатков на руле нет;
– пистолет тот, из которого убили Игоря Славина, но опять же без отпечатков;
– в кейсе документы Глеба Славина, но, так сказать, не первой руки: ксерокопия его паспорта, договора, банковские платежки;
– по фотографии сержант неуверенно опознает Глеба Славина…
Всю эту информацию Савенков озвучивал с выражением, делая многозначительные паузы и выделяя голосом самые важные места.
В последней фразе он сделал ударение на слове «опознал». Оглядев ребят, которые с трудом пережевывали неожиданные и совершенно ошеломляющие сведения по делу Славина, Савенков решил, что может устроить себе двухминутный перерыв и пожевать остывающий шашлык.
Первым опомнился Роман Поспелов. Сработала адвокатская жилка, если появилась информация против клиента, немедленно надо найти контраргументы:
– Не верю я, Игорь Михайлович, что Славин убил брата.
– А факты что говорят?
– Не факты это, а «липа»! Отпечатков нет ни на руле, ни на пистолете?
– Нет.
– А почему?!
– Хорошо задал вопрос, Роман. Отвечай, жду… Не знаешь? А вот я знаю: в перчатках был тот самый Славин. Сержант не запомнил цвет рубашки у этого субъекта, но за тонкие бежевые перчатки отвечает головой.
– А зачем Славину перчатки в такую жару?
– Еще один хороший вопрос. Тебе, Роман, не адвокатом, а следователем надо работать… Вопрос хороший, но глупый. Ответ есть даже в старой песенке Высоцкого. Помните, о шпионе Джоне Ланкастере, который ходил… вечно в кожаных перчатках, чтоб не делать отпечатков».
Теперь настала очередь Олега Крылова. Очень приятно выглядеть в глазах руководства сообразительным, вдумчивым сотрудником:
– Я считаю, Игорь Михайлович, что стрелявший в сержанта не был Славиным.
– Допустим. Но по фотографии тот его опознал.
– Да, но вы не зря сказали: опознал неуверенно… Уверен, что дело было так: получив от Славина все необходимые подписи и печати, Дон решил его убрать. Но ошибочка вышла – убили брата. Утром опомнились и стали исправлять: взяли тот самый пистолет, наспех загримировали кого-то под Славина, наспех подбросили в кейс связанные с ним документы – и дело сделано, стрелки переведены.
– Похоже, Олег. Но если так, то они сделали только часть дела. Теперь им надо срочно найти и убить Славина. И свидетеля убирают и имущество его прикарманивают… Теперь беднягу Глеба Васильевича будут искать три мощные силы: братки от Дона, менты от Дибича и сыщики от Савенкова!
На последней фразе Олег и Роман вскочили по стойке смирно. Они давно работали вместе с Савенковым и перестали удивляться его манере шутить и иронизировать в любых ситуациях. Сейчас они просто подыгрывали ему, создавая торжественный фон его речи:
– Именно тот, ребята! Братки найдут – убьют. Менты найдут – посадят. Мы найдем – защитим невинного и от первых, и от вторых… Слушай мою команду! Ты, Олег немедленно начинаешь искать Славина.
– Где его искать, Игорь Михайлович? Где?!
– Где, где? В Караганде. И в других городах тоже… Варвара уже отрабатывает его связи. Завтра я Дибича ограблю. Он мент добрый, хоть и генерал. Поделится информацией… Ты и сам, Олег, мозгами пошевели. Я так думаю, что Славин ни самолетом, ни поездом не поедет. Не дурак он… Электричка или попутная машина… И постарается осесть в Подмосковье у дальних родственников или знакомых… Лучше у одинокой знакомой… Наводки получил? Дерзай, Олег!
– Понял, шеф.
– Теперь ты, Роман… Вот тебе листочек с текстом и телефоном. Позвонишь, скажешь, что от меня. Тебе изготовят новое письмо от родителей актера Ракитского. Проследи, чтоб завтра вечером оно попало к нему в руки. Теперь ты его троюродный брат и едешь с молодой жинкой покорять Москву… Через три дня он должен встретить тебя на Киевском вокзале.