Анатолий Галкин. Замкнутый круг

   Понятно, что и Яков Харитонов, и Марк Ситник очень хотели получить обещанные деньги. Но раскатывать по городу на угнанной «Хонде», это не просто опасно – это стремно!
   Обстановка возле места встречи была спокойная. Мимо проходил разночинный народ, у обочин потихоньку парковались уставшие машины, а суетливые клерки выходили из ближайших офисов, садились в свои авто и спешили по делам.
   Нотариус велел остановить угнанную «Хонду» сбоку от основного входа в парк. Более того – он велел Якову не глушить двигатель и оставить открытой заднюю дверь.
   Еще в машине Гриневский надел парик, наклеил усы и не очень аккуратно прицепил бороду.
   Поверх всего этого он надел шляпу и огромные темные очки. Феликс знал, что в этом маскараде его невозможно узнать. Но для полной конспирации он решил хромать на обе ноги.
   Он мог бы выйти на точку встречи по главной аллее парка, но нотариус был осторожен сверх меры. Он пошел через кусты, прячась за ними и высматривая всех гуляющих.
   Они договорились, что госпожа Дюваль будет в рыжей футболке и с ярким пакетом, на котором Эйфелева башня.
   Их он увидел издалека! И Дюваль, и башню.
   Феликс хотел броситься навстречу сквозь кусты, но решил еще раз подстраховаться. Он во все глаза наблюдал не за француженкой, а за окружающим ее миром.
   Похоже, что Варвару Дюваль никто не страховал. Окрестности были почти пустынны – две пятиклассницы на роликах, три мамаши с колясками и четыре старушки на лавочках. Никто из них не мог бы служить в отряде ОМОН или в группе захвата.
   А госпожа Дюваль шла навстречу. Шла спокойно, медленным прогулочным шагом.
   Феликс возлагал на нее очень большие надежды. Если она согласится переправить всю коллекцию по дипломатическим каналам и при этом даст хороший аванс в наличной валюте, то остальное – дело техники.
   Когда француженка почти поравнялась с ним, Феликс вышел из кустов, приветливо махнул ей рукой и поспешил навстречу. Госпожа Дюваль тоже заметила его, широко улыбнулась и ускорила шаг.
   Солнце светило в глаза Гриневскому, и он с трудом различал черты лица Варвары.
   Но уже с десяти метров эти черты показались ему знакомы. А за пять шагов до гражданки Дюваль он все понял.
   Это была липовая француженка!
   Это была та девица, которая приходила к нему с детьми Собакина. Она назвала себя юристом или частным сыщиком, но могла быть кем угодно. Даже чертом в юбке!
   На секунду Гриневский замер и осторожно опустил шляпу до усов и бороды.
   Когда Варя была уже в двух шагах от него, нотариус резко развернулся и, забывая хромать, побежал через кусты туда, где стояла под парами серая краденая «Хонда».
   На бегу он услышал женский крик за своей спиной: «Постойте! Вы куда? Я согласна на все ваши условия… Ребята, он уходит! Он бежит через парк в сторону центра. Перехватывайте его! Я – за ним».
   Феликс бежал, придерживая шляпу. Он очень боялся, что у него упадет парик и обнажит очень характерное плешивое темечко. По этой примете «француженка» опознает его в два или в три счета.
   Он бежал и слышал сзади, как шлепают по траве женские ножки. Очевидно, что эта липовая Дюваль отбросила пакет с Эйфелевой башней, сняла свои туфельки и осталась в чем мать родила – в джинсах и в рыжей футболке.
   Кросс продолжался две-три минуты.
   «Госпожа Дюваль» почти догнала «интеллигента» в очках и шляпе. Но на последних секундах он вскочил в открытую дверь «Хонды», а та сорвалась с места, обдавая Варвару гарью и грязью, скопившейся у бордюрного камня.
   Почти сразу подъехали все – и сам Савенков, и Олег на своем «Рено», и даже штабная «Газель» Миши Марфина. Они все поняли на ходу! Савенков чуть притормозил, махнул рукой в ту сторону, где стоял ее красненький «Лексус», и крикнул: «Догоняй»!
   Но Варвара не пошла к машине по дорожке вдоль парка. Она стала через кусты возвращаться к той точке, откуда она начала бег. Где-то там, на поляне валялись ее туфли и красивый пакет с видом на Эйфелеву башню.

* * *

   На лице у Яши Харитонова сиял восторг. Это была настоящая погоня! За ним гнались сразу три машины, но он их непременно сделает.
   «Хонда» лихо вырвалась на Профсоюзную улицу и устремилась в запутанные кварталы Новых Черемушек.
   Удивительно, но в этот час здесь не было пробок. Машин было много, но Якову удавалось лавировать между ними, увеличивая отрыв от преследователей.
   «Хонду» бросало из стороны в сторону, а деловой Марк Ситник в глубине салона допрашивал испуганного Гриневского.
   – Ты деньги у нее успел взять?
   – Нет! То есть – да! Но не совсем. И не все сразу. Я достал только часть.
   – Стоп, Гриня! Кончай кочевряжиться! Мы так не договаривались. Придется тебя бить! Деньги при тебе?
   – При мне!
   – Сколько?
   – Часть. Большая часть!
   – Сколько?
   – Половина.
   – Ну и что ты ждешь, Гриня? Доставай бабки. Буду считать – проверю твою честность.
   Гриневский посмотрел в заднее окно и немножко успокоился – ему улыбались две удачи сразу! Похоже, что «Хонда» оторвалась от погони. И, похоже, что сегодня его не будут бить!

* * *

   Несмотря на теплую погоду, Феликс для маскировки надел свободный плащ. И где-то во внутреннем кармане этого балахона скрывалась пачка американских денег. Для солидности он не сразу достал доллары. Сначала поискал в пустых карманах и лишь потом вытащил тугую связку баксов.
   Пока Ситник тщательно считал зеленоватую валюту, Гриневский еще раз обернулся и всмотрелся в поток автомобилей. Жаль, но первый раз он ошибся. Их преследовали!
   Точно! Юркий синий «Рено» и эту тусклую драную «Газель» Феликс видел еще возле Воронцовского парка. А сейчас они обгоняли трамваи где-то в районе Шаболовки.
   Работа нотариуса умственная и размеренная. Она не предполагает погони, захваты и мордобой. И Гриневский задергался. Он привстал и, мешая Марку считать деньги, протиснулся поближе к водителю.
   – Послушайте, Яков. Они не отстают. Я их засек – «Газель» и синий «Рено». Их очень много! Они нас догоняют!
   – Их больше, чем ты, Гриня, думаешь. Еще зеленый «Форд», который слева. А еще вдали пыхтит красный «Лексус» с твоей девкой.
   – Так их четверо?! Я прошу вас, Яков – надо что-то делать! Если нас поймают, то разорвут на части.
   – Не трусь, нотариус! Отобьемся!
   – Но они нас догоняют!
   – Догоняют-догоняют, а догнать не могут. Марк! Кончай считать бабки. Готовь канистру с бензином.
   Ситник был послушным исполнителем. Он распихал доллары по карманам, извлек из-под сидения пластиковую канистру на пять литров, отвинтил крышку и приготовился. А Харитонов проявлял чудеса скоростного вождения. Прорвавшись в район Полянки он лихо крутил по переулкам и московским дворикам старого Замоскворечья. При этом Яков продолжал командовать парадом.
   – Не бойтесь ребята! Нас не догонишь! Не на тех напали. Ты бы, Гриня, сбросил с себя грим. У тебя борода, как три года в лесу жил. Стыдно с таким в метро ехать.
   – А мы на метро поедем?
   – На нем, Феликс Олегович. Поедем, как белые люди. Вы готовы? Через минуту я въеду в арку. Даю команду, и первым выбегает Гриня. Ты, Марк, плещешь бензин и сразу вылетаешь. Все поняли?
   Они ответили хором, и почему-то на военный манер: «Так точно! Будет исполнено».
   В последний момент Гриневский сорвал с себя усы, бороду, очки с бровями. Он стянул с себя пухлый плащ типа «макинтош». Но оставил широкополую шляпу, натянув ее по самые уши.
   На одной из улочек Яков издал какой-то гортанный крик, похожий на зов индейцев племени команчи. И в этот момент он крутанул руль вправо и, обдирая бока «Хонды», въехал в узкую арку проходного двора.
   От тряски канистра выпала из рук Ситника и стала выплескивать бензин на чудесный коврик, украшавший украденную Хонду, на брюки Гриневского, на смятый плащ, на упавшую вниз бороду.
   «Хонда» на полный корпус въехала в проходной двор и замерла, а Яков заорал, не оборачиваясь:
   – Вон из машины!
   Феликс распахнул дверцу по левому борту и вывалился на асфальт.
   А у Ситника было более сложная работа. Он за две секунды приладил канистру горлышком вниз на то место, где только что сидел нотариус. И вслед за этим Марк выпал с правого борта.
   Яков дал задний ход, и, ломая дверцы машины, на полкорпуса въехал в узкую арку.
   Он быстро вышел, и в этот момент в проеме появилась «Газель» с Мишей Марфиным. А чуть дальше в просветах угадывались и синий «Рено», и зеленый «Форд», и красный «Лексус».
   «Газель» встала и чуть попятилась назад. Вероятно, Марфин набирался смелости, чтоб с разгона протаранить «Хонду» и выпихнуть ее из арки. Но он не успел!
   Харитонов держал в руках американскую зажигалку типа «Зиппо». Он со звоном откинул ее крышку, чиркнул по колесику, зажег фитиль и бросил все это в дальнюю часть салона «Хонды».
   Горящая зажигалка упала на промокшую от бензина бороду. В первый момент взрыва не было. Но через пару секунд в машине так полыхнуло, что пламя вырвалось из всех окон, заполнило арку и стало расширяться, выталкивая «Газель» и подгоняя в спину бегущего к метро Яшу Харитонова.
   Почти сразу Савенков определил, что они в тупике – в прямом и в переносном смысле. Сбоку длинный корпус какого-то бывшего завода, потом череда домов. Объезд и парковка у метро. А это три минуты.
   Те, кто раньше был в горящей «Хонде», они уже спускаются по эскалатору. А через пять минут затеряются в сложных переходах под «Библиотекой Ленина» – там, где пересекаются сразу четыре линии.
   Ищи ветра в поле!

* * *

   Это напоминало пикник, а не совещание по разбору полетов. Все мрачно сидели за огромным столом между двух яблонь, а Савенков стоял у мангала и делал вид, что жарит шашлык. Но свинина на шампурах попалась какая-то водянистая, и из каждого куска мяса на угли сочился скользкий соевый бульон. Угли шипели и тихо гасли.
   Уж что-что, а готовить шашлыки Игорь Михайлович умел. Он и тут мог бы все поправить. Но не та ситуация! Не до мяса сейчас.
   Не заработали на еду!

* * *

   Савенков отошел от мангала и сел к столу за председательское кресло. Он стал говорить, как Чапаев из старого фильма.
   – И как же это понимать, товарищи бойцы? Позор! Для всей нашей «Совы» – пятно! Четыре машины полчаса гоняли по Москве вонючую «Хонду». Обложили со всех сторон, а взять не смогли.
   – Так ведь и вы, шеф, на «Форде» пытались.
   – Прав, Олег! И мне позор по полной программе. Враг оказался хитрее нас. Но рано ему радоваться. Еще не вечер! Докладывайте, что успели сделать вчера. Ты, Михаил, с экспертами все прокачал?
   Марфин встал и откашлялся. По всему его облику чувствовалось, что он готов сообщить что-то важное.
   – Я, Игорь Михайлович, очень плотно поработал с криминалистами. Понятно, что «Хонда» сильно прогорела, но ребята нашли некоторые улики. Первое – остатки от пластиковой канистры.
   – Ну, это понятно – там весь салон в бензине был. Так полыхнуло! У тебя самого волосы на виске обгорели. И ухо красное. Не болит?
   – Нет, не болит! Но очень чешется.
   – Это тебе повезло, Миша, что ты задний ход дал. А стоял бы впритирку – сам бы вспыхнул. Итак, горелый полиэтилен от канистры нам ничего не дает! Еще что-то накопали?
   – А как же! Нашли сгоревший плащ и черный комок с обгоревшими волосами.
   – Парик?
   – Не только. Похоже, что там усы, борода и очки – все в одну кучу сплавилось.
   – Понятно. Отпечатки, конечно, не искали?
   – Даже и не пытались. Да, еще нашли зажигалку. Американскую! Но таких в Москве – пруд пруди.

* * *

   Марфин замолчал, намекая, что доклад окончен.
   Савенков встал и опять направился к мангалу. Он начал махать жестяным подносом, пытаясь разжечь угли. Но те намертво загасли под слоем стекающей соевой субстанции.
   Игорь Михайлович еще больше расстроился, махнул на все рукой и снова сел на председательское место.
   – Как у тебя, Варвара? Определила телефон, с которого звонила эта «Борода»?
   – Нет. Я уверена, что ребята сделали все возможное, но телефон не определился.
   – Почему не определился?
   – Не ясно, Игорь Михайлович. Специалисты мне сказали, что это и для них большая загадка.
   – Хорошо, ребята! Даже – отлично! Это называется – приехали! Преступник был у нас в кармане, а теперь у нас что? Сгоревшая борода и большая загадка. Ты, Олег, что молчишь? Искал свидетелей? Или их, как обычно, не нашлось? Никто ничего не видел.
   – А вот и нет! Мне подфартило. Есть хорошие новости.
   – Говори, Олег, не тяни кота за хвост!
   – Вот менты тоже думали, что не найдут свидетелей. Потому и не искали. Даже не провели поэтажный опрос.
   – А ты провел?
   – В лучшем виде! И вот он результат.
   Жестом фокусника Крылов вытащил пачку фотографий и ловко выбросил их на стол.
   Карточек было два десятка, но важных изображений всего три.
   На одном фото была видна арка, в ней нос «Хонды», а рядом с водительским местом стоял мужик с зажигалкой. На втором снимке крупный план – тот же мужик, бегущий к метро.
   Несмотря на движение, черты лица «поджигателя» отчетливо различимы. А на третьем фото – спина убегающего преступника.
   Все сразу приободрились. Савенков сбегал в дом за лупой и стал внимательно рассматривать физиономию гада, водителя бедной «Хонды».
   – Молодец, Олег! Передовик! Хоть сейчас на «Доску почета». С такой фотографией мы в три дня возьмем этого типа. Как тебе удалось?
   – Запросто! На пятом этаже дома над аркой живет подросток Женя – восьмиклассник. Ему подарили цифровую фотокамеру. Он сидел во дворе на скамейке и изучал инструкцию.
   – Жаль, что он не щелкнул тех двух, что раньше убежали. Ты спрашивал, Олег – он их видел?
   – Я спрашивал, Игорь Михайлович. Да, он их видел, но мельком. Но говорит, что точно – бородатого среди них не было.
   – А откуда ей взяться бороде? Она в машине сгорела. Верно, Миша?
   – Сгорела, Игорь Михайлович! Я сам видел ее остатки. Черный комок! Грязный, волосатый и вонючий.

* * *

   Гриневский ожидал всего, но только не этого! Галина встретила его в весьма игривом расположении духа. В руках у нее был фен, волосы всклокочены, а халатик призывно распахивался в обе стороны. Понятно, что она только что вышла из ванной и приводила себя в порядок и улыбалась.
   Очень странно! Это не в ее характере.
   Но ясно и другое! Она совсем не волновалась за него!
   Могла бы нервничать, плакать, пить валерьянку или просто рвать на себе волосы. Так нет – она спокойно помыла эти волосы и даже сушила их феном. Но сейчас он скажет ей такое, отчего у нее все встанет дыбом!
   – Галина, мы погибли!
   – Что это так мрачно? Или твоя француженка не пришла на свидание? Как ее – Варвара Дубаль?
   – Не Дубаль, а Дюваль! Она пришла. Но с ней пришли еще какие-то люди.
   – Кто?
   – Я не знаю, Галя! Я их не видел. Но они гнались за нами. Пришлось в арке сжечь машину и убегать через какие-то задворки.
   – А может эта Дюваль привела своих друзей. Это не французы были?
   – Какие французы? Опомнись, Галина! Французы на «Газелях» не ездят!
   Очевидно, до женщины стало доходить, что ситуация и на самом деле была опасной. И не только для Гриневского, но и для нее самой. Еще сегодня утром она смеялась над тем, как Феликс готовится к свиданию с француженкой.
   Кто она такая, эта Дюваль?
   Она – лишь один из вариантов вывоза коллекции в Париж. Но они пока еще не нашли всех собак. Один пудель – это хорошие деньги, но это не богатство!
   И потом – почему надо вывозить сокровища через неизвестную девку из французского посольства? Есть другие удобные способы.
   Когда Галя Яремчук жила в Одессе, ее убедили, что вся контрабанда в страну идет через торговый порт. И не через парадный вход с Потемкинской лестницей, а сбоку – через базы на Большом Фонтане или в Лузановке.
   Она так и считала, что «француженка» – это баловство. Проба пера перед поиском серьезных людей с Малой Арнаутской.
   – Ты не волнуйся, Феликс. Ты же в гриме был? Она тебя не узнала?
   – Кто?
   – Француженка. Ну та, которая Дюваль.
   – Ужас, Галя! Мы пропали! Эта девка – никакая не француженка! А уж тем более – не Дюваль! Это юрист, или сыщик, или мент! Это та особа, которая пришла вместе с детьми Собакина. Она, между прочим, рядом с тобой сидела.
   Дальше пошла немая сцена.
   Гриневский со страдальческим лицом бросился на кровать и начал беззвучно рыдать. А Галина отложила фен, сбросила на пол халатик и стала судорожно одеваться, путая вещи и последовательность действий.
   – Не переживай так, Феликс. У меня у самой все дрожит. И внутри, и снаружи. Скажи, ты был в бороде и в очках? Она тебя не узнала?
   – Уверен, что не узнала. Я все делал, Галя, как ты советовала. Даже хромал на обе ноги.
   – Так и чего ты так нервничаешь? Не узнала, и шут с ней! Думай о приятном. Давай сегодня праздник устроим.
   Феликс поднялся с кровати, поправил помятый пиджак, встал перед полуодетой Галиной и виновато посмотрел ей в глаза. Почти так, как пудель, укравший со стола сосиску.
   – Я, Галя, не сказал тебе самого главного. Мы бежали через двор, и я увидел парня с фотоаппаратом.
   – Он тебя сфотографировал?
   – Нет, меня он не заметил. Он направил камеру на Харитонова, который поджигал украденную машину. А потом я на бегу обернулся, и мне показалось, что пацан снимает Яшу крупным планом.
   Они опять помолчали.
   Галина понимала, что именно она подключила к делу уголовников. Феликс был против лиц из криминальной среды. И он оказался прав!
   А ей хотелось побыстрей и все сразу.
   Она обняла Гриневского и попыталась словами загладить свою вину.
   – Жаль, что так получилось. Ты был прав. Уголовники до добра не доведут. Менты теперь быстро возьмут Якова. А он расскажет и про тебя, и про меня, и про дом в Малаховке.
   – Галя – они бандиты! Их надо убрать! Тогда и остаток долга им можно не возвращать.
   – Согласна! Только уж этим ты займись. С меня хватит академика.
   – Я не смогу один. Ну, пожалуйста, Галочка. Помоги мне. Давай убьем их вместе. Ты не против?

* * *

   Миша Марфин долго не мог понять, почему эту работу Савенков поручил ему.
   Ясно, что расследование пошло по двум разным направлениям.
   Первое – все, что связано с семьей академика Собакина, с его смертью, с наследством и тому подобным.
   А второе – это «Бородач» в гриме.
   Именно он засветился в Париже, он показал пуделя антиквару Рыжову, а потом напал на ювелира. И, главное, что он позвонил Варваре «Дюваль» и шел к ней навстречу.
   Почему он убежал?
   Это большой вопрос! Но этого типа надо искать. И найти его можно через сообщника, который оставил свой портрет на фотокамере подростка Жени.
   Так вот, искать этого сообщника Савенков направил Олега Крылова. Они уже подключили все свои связи в МВД, ФСБ и других хитрых конторах.
   Это давно всем известно, что без личных связей дела стоят или ползут со скрипом. А с нужными людьми – все скользит, как по маслу!
   Не подмажешь – не поедешь!

* * *

   Итак, шеф занял Олега тем делом, а Марфину достался типично Крыловский участок работы – общение с женским полом.
   Савенков направил Мишу в поликлинику, где лечился покойный Собакин, и где работает странная наследница – врач Галина Яремчук.
   Михаилу предстояло собрать о ней всю информацию. И сделать это надо были быстро, тщательно и конспиративно.
   А значит – тайно!
   Вот это больше всего пугало Марфина. Он не мог подойти к медсестре и сказать: «Привет! Я – частный сыщик. Расскажите мне о докторе Яремчук. Что это за особа и с чем ее едят? Спасибо за информацию».
   Так нет – Миша должен был быстро и тщательно познакомиться с медицинской сестричкой, а потом увлечь, завлечь и развлечь!
   Надо, вешая лапшу на девичьи ушки, ненароком подвести к нужной теме. А получив информацию, хитро уйти, спросив таблетку от головной боли.
   Про таблетку это очень важно. Еще Штирлиц учил, что хорошо запоминается лишь последний вопрос!
   Теорию Марфин знал, но не любил обманывать.
   Еще с вором или убийцей – тогда конечно. А с нежной сестричкой сложно. Это до некоторой степени подло! Это бессовестно, гнусно и даже мерзко!
   Правда, опытный Крылов успокоил Марфина, сообщив, что медсестры – особый народ! С ними флиртуют чаще, чем даже с продавщицами. У медичек иммунитет по части знакомств на работе.
   Подходя к поликлинике, Марфин совсем запутался в своих ощущениях и решил полагаться только на интуицию.
   В отделении, где работала доктор Яремчук, проходила пересменка. Утренние врачи уже не принимали, а вечерние еще не приступали.
   Этот час напоминал легкий переполох.
   Марфин сел, затерявшись в дюжине больных, ожидающих своих докторов. Он внимательно смотрел за суетой в коридоре.
   Он выбирал жертву!
   Миша сразу положил глаз на медсестру среднего возраста. Она выглядела именинницей. По ясным, смеющимся глазам ей можно было дать тридцать пять, а по статной фигуре – сорок пять и даже больше.
   Рядом с Марфиным была дверь служебного кабинета. И веселая медсестра с пышными формами первой заскочила в эту комнату.
   Она вбежала туда в белом халате, а через пять минут выплыла в пестренькой кофточке и плотно сидящих джинсах. В руках у нее было много всего – два букета, сумки, коробочки. Она пошла к лестнице, неуклюже неся свою поклажу.
   Почти машинально Михаил, как врожденный джентльмен, вскочил и предложил помощь.
   – Давайте сумки. Я донесу. Вы на машине?
   – Нет, я своим ходом.
   – Вот и хорошо. У меня внизу служебная «Газель». Я могу подбросить вас до метро.
   – Здорово! Я так рада. Мне бы самой все это не дотащить. Это подарки. Между прочим – мне сегодня сорок лет. Мы уже немножко отметили.
   – Поздравляю!
   – Спасибо. А меня зовут Маша.
   – Очень приятно. А я – Миша.
   – Здорово! Даже немножко смешно. Мы, как брат с сестрой – Миша и Маша.
   – И, правда – смешно. Вот что, Машенька. А я вас до дома довезу. Это будет мой подарок на день рождения. Вы согласны?
   – Еще бы, Миша! Очень даже согласна. Только я в Ясенево живу. Это далеко ехать.
   – Доедем, Машенька. Вы мне по дороге будете рассказывать про свою поликлинику, про врачей и всякое такое… Я писатель! Детективы сочиняю. Нужны сюжеты, но чтоб из жизни.
   – Я тебе, Миша, все про них расскажу. Только давай перейдем на «ты». И день рождения у меня, и вообще! Ты мне очень приглянулся. Ну, прямо, как родной.

* * *

   Марфин старался ехать тише. А медсестра болтала без умолку. И с первых же минут само собой возникло нужное имя – Галина Тарасовна Яремчук.
   – Очень странная женщина, Миша. У каждого в голове есть свои тараканы, но таких крупных, как у нее, я нигде не встречала.
   – А в чем дело?
   – Во всем! Пришла к нам на работу из платной клиники, где оклады больше наших в три раза. Пришла и сама попросилась на самый сложный участок. Это, Миша, нормально? Скажи!
   – Нет! Но возможно, что у нее есть свой интерес. Я слышал, что в том районе интересные люди.
   – Это только в одном доме, где академики живут. Но они все блатные и лечатся в Кремлевке.
   – А Собакин?
   – Ой, Мишаня! Собакин – уникум. Он чудак. Одно слово – демократ. Помнишь, как Ельцин на троллейбусе ехал в районную поликлинику? Но он-то просто дурил народ, а Собакин навсегда отказался от всех привилегий и лечился у нас.
   – Это честный поступок, Маша. Здорово!
   – Глупо! Но с этим Собакиным вообще цирк. Галина стала к нему ходить, и сразу сообщила, что старик на нее запал.
   – Влюбился?
   – Именно, Миша! И вот она ходит и ходит к академику. И каждый раз нам рассказывает: я ему понравилась, он полюбил, хочет жениться. Мы думали, что вот-вот свадьба, а академик взял и помер.
   Марфин понимал, что Ясенево близко, а разговор пошел интересный. Миша съехал на боковую улицу, затормозил в тени деревьев и сообщил, что мотор перегрелся.
   Маша хитро улыбнулась и расстегнула верхнюю пуговицу на кофте. Она надеялась, что ее новый знакомый начнет приставать. Но скромный Михаил покраснел и как-то скукожился.
   Когда стало ясно, что любовь отменяется, Мария фыркнула, но продолжила рассказ.
   – А в прошлом месяце мы вообще все отпали! У нас делает уколы регистраторша из местного ЗАГСа. И она сообщила, что наша Яремчук недавно сочеталась браком! Как тебе это? У нее медовый месяц, а она нам поет про любовь академика, про наследство.
   – Погоди, Маша. Так, Яремчук не за Собакина вышла замуж?
   – Какое там! Тот – старик. А она тихо зарегистрировалась с молодым адвокатом. Забыла его фамилию. Что-то связано с долларом.
   – Может быть, Баксов?
   – Совсем нет! Ты бы сказал еще Басков. Нет, она говорила, что это настоящая фамилия того, который писал про красные паруса.
   – Грин? Гриневский?
   – Верно! И не адвокат он вовсе! Я точно вспомнила – нотариус Гриневский.
   Марфин чуть не подпрыгнул на своем водительском месте и срочно включил двигатель. Ему хотелось поскорее въехать в это Ясенево, высадить именинницу и доложить Савенкову о своем успехе.
   Он, конечно, не опер, как Крылов, но информацию получил в один присест.
   Убойные сведения!

* * *

   Маша попросила остановить машину не у подъезда, а рядом, за гаражами.
   Она на прощанье обняла Марфина, притянула к себе и попыталась поцеловать его в губы. Но он увернулся, и помада оставила след где-то на щеке. Именинница опять фыркнула и усмехнулась.
   – Скромный ты, Мишаня. Очень стеснительный. Но я именно таких и люблю. Запиши мой телефон.
   – Какой телефон?
   – Мобильный! Но постоянно не трезвонь – мой Николай ревнив, как Отелло. Позвони послезавтра в девять вечера.
   – Почему так поздно?
   – Ох, Миша! Для этого дела никогда не поздно. Просто мой Коля в восемь уйдет в ночную смену. И я свободна до утра. Теперь все понял, глупышка?