Страница:
объявили, что ничуть не гневаются на них - только пусть они не делают этого
впредь, - и захотели даже наградить их.
- Хотите быть вольными птицами? - спросила принцесса. - Или желаете
занять должность придворных ворон, на полном содержании из кухонных
остатков?
Ворон с вороной поклонились и попросили должности при дворе, - они
подумали о
старости и сказали:
- Хорошо ведь иметь верный кусок хлеба на старости лет!
Принц встал и уступил свою постель Герде; больше он пока ничего не мог
для нее сделать. А она сложила ручонки и подумала: "Как добры все люди и
животные!" - закрыла глазки и сладко заснула. Сны опять прилетели в спальню,
но теперь они были похожи на божьих ангелов и везли на маленьких саночках
Кая, который кивал Герде головою. Увы! Все это было лишь во сне и исчезло,
как только девочка проснулась. На другой день ее одели с ног до головы в
шелк и бархат и позволили ей оставаться во дворце, сколько она пожелает.
Девочка могла жить да поживать тут припеваючи, но она прогостила всего
несколько дней и стала просить, чтобы ей дали повозку с лошадью и пару
башмаков, - она опять хотела пуститься разыскивать по белу свету своего
названого братца.
Ей дали и башмаки, и муфту, и чудесное платье, а когда она простилась
со всеми, к воротам подъехала золотая карета с сияющими, как звезды, гербами
принца и принцессы; у кучера, лакеев и форейторов - ей дали и форейторов -
красовались на головах маленькие золотые короны. Принц и принцесса сами
усадили Герду в карету и пожелали ей счастливого пути. Лесной ворон, который
уже успел жениться, провожал девочку первые три мили и сидел в карете рядом
с нею, - он не мог ехать
к лошадям спиною. Ручная ворона сидела на воротах и хлопала крыльями.
Она не поехала провожать Герду, потому что страдала головными болями с тех
пор, как получила должность при дворе и слишком много ела. Карета битком
была набита сахарными крендельками, а ящик под сиденьем - фруктами и
пряниками.
- Прощай! Прощай! - закричали принц и принцесса.
Герда заплакала, ворона тоже. Так проехали они первые три мили. Тут
простился с девочкой и ворон. Тяжелое было расставание! Ворон взлетел на
дерево и махал черными крыльями до тех пор, пока карета, сиявшая, как
солнце, не скрылась из виду.
Рассказ пятый
Вот Герда въехала в темный лес, но карета блестела, как солнце, и сразу
бросилась в глаза разбойникам. Они не выдержали и налетели на нее с криками:
"Золото! Золото!" Схватили лошадей под уздцы, убили маленьких форейторов,
кучера и слуг и вытащили из кареты Герду.
- Ишь, какая славненькая, жирненькая. Орешками откормлена! - сказала
старуха разбойница с длинной жесткой бородой и мохнатыми, нависшими бровями.
- Жирненькая, что твой барашек! Ну-ка, какова на вкус будет?
И она вытащила острый, сверкающий нож. Вот ужас!
- Ай! - закричала она вдруг: ее укусила за ухо ее собственная дочка,
которая сидела у нее за спиной и была такая необузданная и своевольная, что
любо!
- Ах ты дрянная девчонка! - закричала мать, но убить Герду не успела.
- Она будет играть со мной! - сказала маленькая разбойница. - Она
отдаст мне свою муфту, свое хорошенькое платьице и будет спать со мной в
моей постельке.
И девочка опять так укусила мать, что та подпрыгнула и завертелась на
одном месте. Разбойники захохотали:
- Ишь, как скачет со своей девчонкой!
- Я хочу сесть в карету! - закричала маленькая разбойница и настояла на
своем - она была ужасно избалована и упряма.
Они уселись с Гердой в карету и помчались по пням и по кочкам в чащу
леса. Маленькая разбойница была ростом с Герду, но сильнее, шире в плечах и
гораздо смуглее. Глаза у нее были совсем черные, но какие-то печальные. Она
обняла Герду и
сказала:
- Они тебя не убьют, пока я не рассержусь на тебя! Ты, верно,
принцесса?
- Нет! - отвечала девочка и рассказала, что пришлось ей испытать и как
она любит Кая.
Маленькая разбойница серьезно поглядела на нее, слегка кивнула головой
и сказала:
- Они тебя не убьют, даже если я рассержусь на тебя, - я лучше сама
убью тебя!
И она отерла слезы Герде, а потом спрятала обе руки в ее хорошенькую,
мягкую и теплую муфточку.
Вот карета остановилась: они въехали во двор разбойничьего замка. Он
был весь в огромных трещинах; из них вылетали вороны и вороны; откуда-то
выскочили огромные
бульдоги и смотрели так свирепо, точно хотели всех съесть, но лаять не
лаяли - это было запрещено.
Посреди огромной залы, с полуразвалившимися, покрытыми копотью стенами
и каменным полом, пылал огонь; дым подымался к потолку и сам должен был
искать себе выход; над огнем кипел в огромном котле суп, а на вертелах
жарились зайцы и кролики.
- Ты будешь спать вместе со мной вот тут, возле моего маленького
зверинца! - сказала Герде маленькая разбойница.
Девочек накормили, напоили, и они ушли в свой угол, где была постлана
солома, накрытая коврами. Повыше сидело на жердочках больше сотни голубей;
все они, казалось, спали, но, когда девочки подошли, слегка
зашевелились.
- Все мои! - сказала маленькая разбойница, схватила одного голубя за
ноги и так тряхнула его, что тот забил крыльями. - На, поцелуй его! -
крикнула она, ткнув голубя Герде прямо в лицо. - А вот тут сидят лесные
плутишки! - продолжала она, указывая на двух голубей, сидевших в небольшом
углублении в стене, за деревянною решеткой. - Эти двое - лесные плутишки! Их
надо держать взаперти, не то живо улетят! А вот и мой милый старичина бяшка!
- И девочка потянула за рога привязанного к стене северного оленя в
блестящем медном ошейнике. - Его тоже нужно держать на привязи, иначе
удерет! Каждый вечер я щекочу его под шеей своим острым ножом - он смерть
этого боится!
С этими словами маленькая разбойница вытащила из расщелины в стене
длинный нож и провела им по шее оленя. Бедное животное забрыкалось, а
девочка захохотала и потащила Герду к постели.
- Разве ты спишь с ножом? - спросила ее Герда, покосившись на острый
нож.
- Всегда! - отвечала маленькая разбойница. - Как знать, что может
случиться! Но расскажи мне еще раз о Кае и о том, как ты пустилась
странствовать по белу свету!
Герда рассказала. Лесные голуби в клетке тихо - ворковали; другие
голуби уже спали; маленькая разбойница обвила одною рукой шею Герды - в
другой у нее был нож - и захрапела, но Герда не могла сомкнуть глаз, не
зная, убьют ее или оставят в живых.
Разбойники сидели вокруг огня, пели песни и пили, а старуха разбойница
кувыркалась.
Страшно было глядеть на это бедной девочке.
Вдруг лесные голуби проворковали:
- Курр! Курр! Мы видели Кая! Белая курица несла на спине его санки, а
он сидел в санях Снежной королевы. Они летели над лесом, когда мы,
птенчики, еще
лежали в гнезде;
она дохнула на нас, и все умерли, кроме нас двоих! Курр! Курр!
- Что вы говорите? - воскликнула Герда. - Куда же полетела Снежная
королева?
- Она полетела, наверно, в Лапландию, - там ведь вечный снег и лед!
Спроси у
северного оленя, что стоит тут на привязи!
- Да, там вечный снег и лед, чудо как хорошо! - сказал северный олень.
- Там прыгаешь себе на воле по бескрайним сверкающим ледяным равнинам! Там
раскинут летний шатер Снежной королевы, а постоянные ее чертоги - у
Северного полюса, на острове Шпицберген!
- О Кай, мой милый Кай! - вздохнула Герда.
- Лежи смирно! - сказала маленькая разбойница. - Не то я пырну тебя
ножом!
Утром Герда рассказала ей, что слышала от лесных голубей. Маленькая
разбойница
серьезно посмотрела на Герду, кивнула головой и сказала:
- Ну, так и быть!.. А ты знаешь, где Лапландия? - спросила она затем у
северного оленя.
- Кому же и знать, как не мне! - отвечал олень, и глаза его заблестели.
- -Там я родился и вырос, там прыгал по снежным равнинам!
- Так слушай! - сказала Герде маленькая разбойница. - Видишь, все наши
ушли; дома одна мать; немного погодя она хлебнет из большой бутылки и
вздремнет - тогда я кое-что сделаю для тебя!
Тут девочка вскочила с постели, обняла мать, дернула ее за бороду и
сказала:
- Здравствуй, мой маленький козлик!
А мать надавала ей по носу щелчков, нос у девочки покраснел и посинел,
но все это делалось любя.
Потом, когда старуха хлебнула из своей бутылки и захрапела, маленькая
разбойница подошла к северному оленю и сказала:
- Еще долго-долго можно было бы потешаться над тобой! Уж больно ты
бываешь уморительным, когда тебя щекочут острым ножом! Ну, да так и быть! Я
отвяжу тебя и выпущу на волю. Ты можешь убежать в свою Лапландию, но должен
за это отнести ко дворцу Снежной королевы вот эту девочку, - там ее названый
братец. Ты ведь, конечно, слышал, что она рассказывала? Она говорила
довольно громко, а у тебя вечно ушки на макушке.
Северный олень подпрыгнул от радости. Маленькая разбойница посадила на
него Герду, крепко привязала ее, ради осторожности, и подсунула под нее
мягкую подушечку, чтобы ей удобнее было сидеть.
- Так и быть, - сказала она затем, - возьми назад свои меховые сапожки
- будет ведь холодно! А муфту уж я оставлю себе, больно она хороша! Но
мерзнуть я тебе не дам; вот огромные матушкины рукавицы, они дойдут тебе до
самых локтей! Сунь в них руки! Ну вот, теперь руки у тебя, как у моей
безобразной матушки!
Герда плакала от радости.
- Терпеть не могу, когда хнычут! - сказала маленькая разбойница. -
Теперь тебе надо смотреть весело! Вот тебе еще два хлеба и окорок! Что?
Небось не будешь голодать!
И то и другое было привязано к оленю. Затем маленькая разбойница
отворила дверь, заманила собак в дом, перерезала своим острым ножом веревку,
которой был привязан олень, и сказала ему:
- Ну, живо! Да береги смотри девчонку!
Герда протянула маленькой разбойнице обе руки в огромных рукавицах и
попрощалась с нею. Северный олень пустился во всю прыть через пни и кочки,
по лесу, по болотам и степям. Волки выли, вороны каркали, а небо вдруг
зафукало и выбросило столбы огня.
- Вот мое родное северное сияние! - сказал олень. - Гляди, как горит! И
он побежал дальше, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Хлебы были съедены,
ветчина тоже, и вот Герда очутилась в Лапландии.
Рассказ шестой
Олень остановился у жалкой избушки; крыша спускалась до самой земли, а
дверь была такая низенькая, что людям приходилось проползать в нее на
четвереньках. Дома была одна старуха лапландка, жарившая при свете жировой
лампы рыбу. Северный олень рассказал лапландке всю историю Герды, но сначала
рассказал свою собственную - она казалась ему гораздо важнее. Герда же так
окоченела от холода, что и говорить не могла.
- Ах вы бедняги! - сказала лапландка. - Долгий же вам еще предстоит
путь! Придется сделать сто миль с лишком, пока доберетесь до Финмарка, где
Снежная королева живет на даче и каждый вечер зажигает голубые бенгальские
огни. Я напишу пару слов на сушеной треске - бумаги у меня нет, - а вы
снесете ее финке, которая живет в тех местах и лучше моего сумеет научить
вас, что надо делать.
Когда Герда согрелась, поела и попила, лапландка написала пару слов на
сушеной треске, велела Герде хорошенько беречь ее, потом привязала девочку к
спине оленя, и тот снова помчался. Небо опять фукало и выбрасывало столбы
чудесного голубого пламени. Так добежал олень с Гердой и до Финмарка и
постучался в дымовую трубу финки - у нее и дверей-то не было-
Ну и жара стояла в ее жилье! Сама финка, низенькая грязная женщина,
ходила полуголая. Живо стащила она с Герды все платье, рукавицы и
сапоги - иначе девочке было бы чересчур жарко, - положила оленю на голову
кусок льда и затем принялась читать то, что было написано на сушеной треске.
Она прочла все от слова до слова три раза, пока не заучила наизусть, и потом
сунула треску в котел - рыба ведь годилась в пищу, а у финки ничего даром не
пропадало.
Тут олень рассказал сначала свою историю, а потом историю Герды. Финка
мигала своими умными глазками, но не говорила ни слова.
- Ты такая мудрая женщина! - сказал олень. - Я знаю, что ты можешь
связать одной
ниткой все четыре ветра; когда шкипер развяжет один узел - подует
попутный ветер, развяжет другой - погода разыграется, а развяжет третий и
четвертый - подымется такая буря, что поломает в щепки деревья. Не
изготовишь ли ты для девочки такого питья, которое бы дало ей силу
двенадцати богатырей? Тогда бы она одолела Снежную королеву!
- Силу двенадцати богатырей! - сказала финка. - Да, много в этом толку!
С этими словами она взяла с полки большой кожаный свиток и развернула
его: на нем стояли какие-то удивительные письмена; финка принялась читать их
и читала до того, что ее пот прошиб.
Олень опять принялся просить за Герду, а сама Герда смотрела на финку
такими умоляющими, полными слез глазами, что та опять заморгала, отвела
оленя в сторону и, меняя ему на голове лед, шепнула:
- Кай в самом деле у Снежной королевы, но он вполне доволен и думает,
что лучше ему нигде и быть не может. Причиной же всему осколки зеркала, что
сидят у него в сердце и в глазу. Их надо удалить, иначе он никогда не будет
человеком и Снежная королева сохранит над ним свою власть.
- Но не поможешь ли ты Герде как-нибудь уничтожить эту власть?
- Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Не видишь разве, как
велика ее сила? Не видишь, что ей служат и люди и животные? Ведь она босая
обошла
полсвета! Не у нас занимать ей силу! Сила - в ее милом, невинном
детском сердечке. Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной
королевы и извлечь из сердца Кая осколки, то мы и подавно ей не поможем! В
двух милях отсюда начинается сад Снежной королевы. Отнеси туда девочку,
спусти у большого куста, покрытого красными ягодами, и, не мешкая,
возвращайся обратно!
С этими словами финка подсадила Герду на спину оленя, и тот бросился
бежать со всех ног.
- Ай, я без теплых сапог! Ай, я без рукавиц! - закричала Герда,
очутившись на морозе.
Но олень не смел остановиться, пока не добежал до куста с красными
ягодами; тут он спустил девочку, поцеловал ее в самые губы, и из глаз его
покатились крупные
блестящие слезы. Затем он стрелой пустился назад. Бедная девочка
осталась одна-одинешенька, на трескучем морозе, без башмаков, без рукавиц.
Она побежала вперед что было мочи; навстречу ей несся целый полк
снежных хлопьев, но они не падали с неба - небо было совсем ясное, и на нем
пылало северное сияние, -
нет, они бежали по земле прямо на Герду и, по мере приближения,
становились все крупнее и крупнее. Герда вспомнила большие красивые хлопья
под зажигательным стеклом, но эти были куда больше, страшнее, самых
удивительных видов и форм и все живые. Это были передовые отряды войска
Снежной королевы. Одни напоминали собой больших безобразных ежей, другие -
стоголовых змей, третьи - толстых медвежат с взъерошенною шерстью. Но все
они одинаково сверкали белизной, все были живыми
снежными хлопьями.
Герда начала читать "Отче наш"; было так холодно, что дыхание девочки
сейчас же превращалось в густой туман. Туман этот все сгущался и сгущался,
но вот из него начали выделяться маленькие, светлые ангелочки, которые,
ступив на землю, вырастали в больших грозных ангелов со шлемами на головах и
копьями и щитами в руках. Число их все прибывало, и когда Герда окончила
молитву, вокруг нее образовался уже целый легион. Ангелы приняли снежных
страшилищ на копья, и те рассыпались на тысячи снежинок. Герда могла теперь
смело идти вперед; ангелы гладили ее руки и ноги, и ей не было уже так
холодно. Наконец девочка добралась до чертогов Снежной королевы.
Посмотрим же, что делал в это время Кай. Он и не думал о Герде, а уж
меньше всего о том, что она стоит перед замком.
Рассказ седьмой
СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ
Стены чертогов Снежной королевы намела метель, окна и двери проделали
буйные ветры. Сотни огромных, освещенных северным сиянием зал тянулись одна
за другой; самая большая простиралась на много-много миль. Как холодно, как
пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не
заглядывало сюда! Хоть бы редкий раз устроилась бы здесь медвежья вечеринка
с танцами под музыку бури, в которых могли бы отличиться грацией и умением
ходить на задних лапах белые медведи, или составилась партия в карты с
ссорами и дракой, или, наконец, сошлись на беседу за чашкой кофе беленькие
кумушки лисички - нет, никогда этого не случалось!
Холодно, пустынно, мертво! Северное сияние вспыхивало и горело так
правильно, что можно было с точностью рассчитать, в какую минуту свет
усилится и в какую ослабеет. Посреди самой большой пустынней снежной залы
находилось замерзшее озеро. Лед треснул на нем на тысячи кусков, ровных и
правильных на диво. Посреди озера стоял трон Снежной королевы; на нем она
восседала, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; по ее
мнению, это было единственное и лучшее зеркало в мире.
Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого, -
поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое
сердце его стало куском льда. Кай возился с плоскими остроконечными
льдинами, укладывая их на всевозможные лады. Есть ведь такая игра -
складывание фигур из деревянных дощечек, которая называется "китайскою
головоломкою". Кай тоже складывал разные затейливые фигуры из льдин, и это
называлось "ледяной игрой разума".
В его глазах эти
фигуры были чудом искусства, а складывание их - занятием первой
важности. Это происходило оттого, что в глазу у него сидел осколок
волшебного зеркала! Он складывал из льдин и целые слова, но никак не мог
сложить того, что ему особенно хотелось, - слово "вечность". Снежная
королева сказала ему: "Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе
господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков".
Но он никак не мог его сложить.
- Теперь я полечу в теплые края! - сказала Снежная королева. - Загляну
в черные котлы!
Котлами она называла кратеры огнедышащих гор - Везувия и Этны.
И она улетела, а Кай остался один в необозримой пустынной зале, смотрел
на льдины и все думал, думал, так что в голове у него трещало. Он сидел на
одном месте - такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было
подумать, что он замерз.
В это-то время в огромные ворота, проделанные буйными ветрами, входила
Герда. Она прочла вечернюю молитву, и ветры улеглись, точно заснули. Она
свободно вошла в огромную пустынную ледяную залу и увидела Кая. Девочка
сейчас же узнала его, бросилась ему на шею, крепко обняла его и воскликнула:
- Кай, милый мой Каи! Наконец-то я нашла тебя!
Но он сидел все такой же неподвижный и холодный. Тогда Герда заплакала;
горячие слезы ее упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили его
ледяную кору и расплавили осколок. Кай взглянул на Герду, а она запела:
Розы цветут... Красота, красота!
Скоро узрим мы младенца Христа.
Кай вдруг залился слезами и плакал так долго и так сильно, что осколок
вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и очень обрадовался.
- Герда! Милая моя Герда!.. Где же это ты была так долго? Где был я
сам? - И он оглянулся вокруг. - Как здесь холодно, пустынно!
И он крепко прижался к Герде. Она смеялась и плакала от радости. Да,
радость была такая, что даже льдины пустились в пляс, а когда устали,
улеглись и составили то самое слово, которое задала сложить Каю Снежная
королева; сложив его, он мог сделаться сам себе господином, да еще получить
от нее в дар весь свет и пару новых коньков. Герда поцеловала Кая в обе
щеки, и они опять зацвели розами, поцеловала его в глаза, и они заблистали,
как ее глаза; поцеловала его руки и ноги, и он опять стал бодрым и здоровым.
Снежная королева могла вернуться когда угодно, - его вольная лежала
тут, написанная блестящими ледяными буквами.
Кай с Гердой рука об руку вышли из пустынных ледяных чертогов; они шли
и говорили о бабушке, о своих розах, и на пути их стихали буйные ветры,
проглядывало солнышко.
Когда же они дошли до куста с красными ягодами, там уже ждал их
северный олень. Он привел с собою молодую оленью матку, вымя ее было полно
молока; она напоила им Кая и Герду и поцеловала их прямо в губы. Затем Кай и
Герда отправились сначала к финке, отогрелись у нее и узнали дорогу домой, а
потом к лапландке; та сшила им новое платье, починила свои сани и поехала их
провожать.
Оленья парочка тоже провожала молодых путников вплоть до самой границы
Лапландии, где уже пробивалась первая зелень. Тут Кай и Герда простились с
оленями и с лапландкой.
- Счастливого пути! - крикнули им провожатые.
Вот перед ними и лес. Запели первые птички, деревья покрылись зелеными
почками. Из леса навстречу путникам выехала верхом на великолепной лошади
молодая девушка в ярко-красной шапочке и с пистолетом за поясом. Герда сразу
узнала и лошадь - она
была когда-то впряжена в золотую карету - и девушку. Это была маленькая
разбойница; ей наскучило жить дома, и она захотела побывать на севере, а
если там не понравится - и в других местах. Она тоже узнала Герду. Вот была
радость!
- Ишь ты бродяга! - сказала она Каю. - Хотела бы я знать, стоишь ли ты
того, чтобы за тобой бегали на край света!
Но Герда потрепала ее по щеке и спросила о принце и принцессе.
- Они уехали в чужие края! - отвечала молодая разбойница.
- А ворон с вороной? - спросила Герда.
- Лесной ворон умер; ручная ворона осталась вдовой, ходит с черной
шерстинкой на ножке и жалуется на судьбу. Но все это пустяки, а ты вот
расскажи-ка лучше, что с тобой было и как ты нашла его.
Герда и Кай рассказали ей обо всем.
- Ну, вот и сказке конец! - сказала молодая разбойница, пожала им руки
и обещала навестить их, если когда-нибудь заедет в их город. Затем она
отправилась своей дорогой, а Кай и Герда своей. Они шли, и на их дороге
расцветали весенние цветы, зеленела травка. Вот раздался колокольный звон, и
они узнали колокольни своего родного городка. Они поднялись по знакомой
лестнице и вошли в комнату, где все было по-старому: так же тикали часы, так
же двигалась часовая стрелка. Но, проходя в низенькую дверь, они заметили,
что успели за это время сделаться
взрослыми людьми.
Цветущие розовые кусты заглядывали с крыши в открытое окошко; тут же
стояли их детские стульчики. Кай с Гердой сели каждый на свой и взяли друг
друга за руки. Холодное, пустынное великолепие чертогов Снежной королевы
было
забыто ими, как тяжелый сон. Бабушка сидела на солнышке и громко читала
Евангелие: "Если не будете как дети, не войдете в царствие небесное!"
Кай и Герда взглянули друг на друга и тут только поняли смысл старого
псалма:
Розы цветут... Красота, красота!
Скоро узрим мы младенца Христа.
Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а
на дворе
стояло теплое, благодатное лето!
впредь, - и захотели даже наградить их.
- Хотите быть вольными птицами? - спросила принцесса. - Или желаете
занять должность придворных ворон, на полном содержании из кухонных
остатков?
Ворон с вороной поклонились и попросили должности при дворе, - они
подумали о
старости и сказали:
- Хорошо ведь иметь верный кусок хлеба на старости лет!
Принц встал и уступил свою постель Герде; больше он пока ничего не мог
для нее сделать. А она сложила ручонки и подумала: "Как добры все люди и
животные!" - закрыла глазки и сладко заснула. Сны опять прилетели в спальню,
но теперь они были похожи на божьих ангелов и везли на маленьких саночках
Кая, который кивал Герде головою. Увы! Все это было лишь во сне и исчезло,
как только девочка проснулась. На другой день ее одели с ног до головы в
шелк и бархат и позволили ей оставаться во дворце, сколько она пожелает.
Девочка могла жить да поживать тут припеваючи, но она прогостила всего
несколько дней и стала просить, чтобы ей дали повозку с лошадью и пару
башмаков, - она опять хотела пуститься разыскивать по белу свету своего
названого братца.
Ей дали и башмаки, и муфту, и чудесное платье, а когда она простилась
со всеми, к воротам подъехала золотая карета с сияющими, как звезды, гербами
принца и принцессы; у кучера, лакеев и форейторов - ей дали и форейторов -
красовались на головах маленькие золотые короны. Принц и принцесса сами
усадили Герду в карету и пожелали ей счастливого пути. Лесной ворон, который
уже успел жениться, провожал девочку первые три мили и сидел в карете рядом
с нею, - он не мог ехать
к лошадям спиною. Ручная ворона сидела на воротах и хлопала крыльями.
Она не поехала провожать Герду, потому что страдала головными болями с тех
пор, как получила должность при дворе и слишком много ела. Карета битком
была набита сахарными крендельками, а ящик под сиденьем - фруктами и
пряниками.
- Прощай! Прощай! - закричали принц и принцесса.
Герда заплакала, ворона тоже. Так проехали они первые три мили. Тут
простился с девочкой и ворон. Тяжелое было расставание! Ворон взлетел на
дерево и махал черными крыльями до тех пор, пока карета, сиявшая, как
солнце, не скрылась из виду.
Рассказ пятый
Вот Герда въехала в темный лес, но карета блестела, как солнце, и сразу
бросилась в глаза разбойникам. Они не выдержали и налетели на нее с криками:
"Золото! Золото!" Схватили лошадей под уздцы, убили маленьких форейторов,
кучера и слуг и вытащили из кареты Герду.
- Ишь, какая славненькая, жирненькая. Орешками откормлена! - сказала
старуха разбойница с длинной жесткой бородой и мохнатыми, нависшими бровями.
- Жирненькая, что твой барашек! Ну-ка, какова на вкус будет?
И она вытащила острый, сверкающий нож. Вот ужас!
- Ай! - закричала она вдруг: ее укусила за ухо ее собственная дочка,
которая сидела у нее за спиной и была такая необузданная и своевольная, что
любо!
- Ах ты дрянная девчонка! - закричала мать, но убить Герду не успела.
- Она будет играть со мной! - сказала маленькая разбойница. - Она
отдаст мне свою муфту, свое хорошенькое платьице и будет спать со мной в
моей постельке.
И девочка опять так укусила мать, что та подпрыгнула и завертелась на
одном месте. Разбойники захохотали:
- Ишь, как скачет со своей девчонкой!
- Я хочу сесть в карету! - закричала маленькая разбойница и настояла на
своем - она была ужасно избалована и упряма.
Они уселись с Гердой в карету и помчались по пням и по кочкам в чащу
леса. Маленькая разбойница была ростом с Герду, но сильнее, шире в плечах и
гораздо смуглее. Глаза у нее были совсем черные, но какие-то печальные. Она
обняла Герду и
сказала:
- Они тебя не убьют, пока я не рассержусь на тебя! Ты, верно,
принцесса?
- Нет! - отвечала девочка и рассказала, что пришлось ей испытать и как
она любит Кая.
Маленькая разбойница серьезно поглядела на нее, слегка кивнула головой
и сказала:
- Они тебя не убьют, даже если я рассержусь на тебя, - я лучше сама
убью тебя!
И она отерла слезы Герде, а потом спрятала обе руки в ее хорошенькую,
мягкую и теплую муфточку.
Вот карета остановилась: они въехали во двор разбойничьего замка. Он
был весь в огромных трещинах; из них вылетали вороны и вороны; откуда-то
выскочили огромные
бульдоги и смотрели так свирепо, точно хотели всех съесть, но лаять не
лаяли - это было запрещено.
Посреди огромной залы, с полуразвалившимися, покрытыми копотью стенами
и каменным полом, пылал огонь; дым подымался к потолку и сам должен был
искать себе выход; над огнем кипел в огромном котле суп, а на вертелах
жарились зайцы и кролики.
- Ты будешь спать вместе со мной вот тут, возле моего маленького
зверинца! - сказала Герде маленькая разбойница.
Девочек накормили, напоили, и они ушли в свой угол, где была постлана
солома, накрытая коврами. Повыше сидело на жердочках больше сотни голубей;
все они, казалось, спали, но, когда девочки подошли, слегка
зашевелились.
- Все мои! - сказала маленькая разбойница, схватила одного голубя за
ноги и так тряхнула его, что тот забил крыльями. - На, поцелуй его! -
крикнула она, ткнув голубя Герде прямо в лицо. - А вот тут сидят лесные
плутишки! - продолжала она, указывая на двух голубей, сидевших в небольшом
углублении в стене, за деревянною решеткой. - Эти двое - лесные плутишки! Их
надо держать взаперти, не то живо улетят! А вот и мой милый старичина бяшка!
- И девочка потянула за рога привязанного к стене северного оленя в
блестящем медном ошейнике. - Его тоже нужно держать на привязи, иначе
удерет! Каждый вечер я щекочу его под шеей своим острым ножом - он смерть
этого боится!
С этими словами маленькая разбойница вытащила из расщелины в стене
длинный нож и провела им по шее оленя. Бедное животное забрыкалось, а
девочка захохотала и потащила Герду к постели.
- Разве ты спишь с ножом? - спросила ее Герда, покосившись на острый
нож.
- Всегда! - отвечала маленькая разбойница. - Как знать, что может
случиться! Но расскажи мне еще раз о Кае и о том, как ты пустилась
странствовать по белу свету!
Герда рассказала. Лесные голуби в клетке тихо - ворковали; другие
голуби уже спали; маленькая разбойница обвила одною рукой шею Герды - в
другой у нее был нож - и захрапела, но Герда не могла сомкнуть глаз, не
зная, убьют ее или оставят в живых.
Разбойники сидели вокруг огня, пели песни и пили, а старуха разбойница
кувыркалась.
Страшно было глядеть на это бедной девочке.
Вдруг лесные голуби проворковали:
- Курр! Курр! Мы видели Кая! Белая курица несла на спине его санки, а
он сидел в санях Снежной королевы. Они летели над лесом, когда мы,
птенчики, еще
лежали в гнезде;
она дохнула на нас, и все умерли, кроме нас двоих! Курр! Курр!
- Что вы говорите? - воскликнула Герда. - Куда же полетела Снежная
королева?
- Она полетела, наверно, в Лапландию, - там ведь вечный снег и лед!
Спроси у
северного оленя, что стоит тут на привязи!
- Да, там вечный снег и лед, чудо как хорошо! - сказал северный олень.
- Там прыгаешь себе на воле по бескрайним сверкающим ледяным равнинам! Там
раскинут летний шатер Снежной королевы, а постоянные ее чертоги - у
Северного полюса, на острове Шпицберген!
- О Кай, мой милый Кай! - вздохнула Герда.
- Лежи смирно! - сказала маленькая разбойница. - Не то я пырну тебя
ножом!
Утром Герда рассказала ей, что слышала от лесных голубей. Маленькая
разбойница
серьезно посмотрела на Герду, кивнула головой и сказала:
- Ну, так и быть!.. А ты знаешь, где Лапландия? - спросила она затем у
северного оленя.
- Кому же и знать, как не мне! - отвечал олень, и глаза его заблестели.
- -Там я родился и вырос, там прыгал по снежным равнинам!
- Так слушай! - сказала Герде маленькая разбойница. - Видишь, все наши
ушли; дома одна мать; немного погодя она хлебнет из большой бутылки и
вздремнет - тогда я кое-что сделаю для тебя!
Тут девочка вскочила с постели, обняла мать, дернула ее за бороду и
сказала:
- Здравствуй, мой маленький козлик!
А мать надавала ей по носу щелчков, нос у девочки покраснел и посинел,
но все это делалось любя.
Потом, когда старуха хлебнула из своей бутылки и захрапела, маленькая
разбойница подошла к северному оленю и сказала:
- Еще долго-долго можно было бы потешаться над тобой! Уж больно ты
бываешь уморительным, когда тебя щекочут острым ножом! Ну, да так и быть! Я
отвяжу тебя и выпущу на волю. Ты можешь убежать в свою Лапландию, но должен
за это отнести ко дворцу Снежной королевы вот эту девочку, - там ее названый
братец. Ты ведь, конечно, слышал, что она рассказывала? Она говорила
довольно громко, а у тебя вечно ушки на макушке.
Северный олень подпрыгнул от радости. Маленькая разбойница посадила на
него Герду, крепко привязала ее, ради осторожности, и подсунула под нее
мягкую подушечку, чтобы ей удобнее было сидеть.
- Так и быть, - сказала она затем, - возьми назад свои меховые сапожки
- будет ведь холодно! А муфту уж я оставлю себе, больно она хороша! Но
мерзнуть я тебе не дам; вот огромные матушкины рукавицы, они дойдут тебе до
самых локтей! Сунь в них руки! Ну вот, теперь руки у тебя, как у моей
безобразной матушки!
Герда плакала от радости.
- Терпеть не могу, когда хнычут! - сказала маленькая разбойница. -
Теперь тебе надо смотреть весело! Вот тебе еще два хлеба и окорок! Что?
Небось не будешь голодать!
И то и другое было привязано к оленю. Затем маленькая разбойница
отворила дверь, заманила собак в дом, перерезала своим острым ножом веревку,
которой был привязан олень, и сказала ему:
- Ну, живо! Да береги смотри девчонку!
Герда протянула маленькой разбойнице обе руки в огромных рукавицах и
попрощалась с нею. Северный олень пустился во всю прыть через пни и кочки,
по лесу, по болотам и степям. Волки выли, вороны каркали, а небо вдруг
зафукало и выбросило столбы огня.
- Вот мое родное северное сияние! - сказал олень. - Гляди, как горит! И
он побежал дальше, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Хлебы были съедены,
ветчина тоже, и вот Герда очутилась в Лапландии.
Рассказ шестой
Олень остановился у жалкой избушки; крыша спускалась до самой земли, а
дверь была такая низенькая, что людям приходилось проползать в нее на
четвереньках. Дома была одна старуха лапландка, жарившая при свете жировой
лампы рыбу. Северный олень рассказал лапландке всю историю Герды, но сначала
рассказал свою собственную - она казалась ему гораздо важнее. Герда же так
окоченела от холода, что и говорить не могла.
- Ах вы бедняги! - сказала лапландка. - Долгий же вам еще предстоит
путь! Придется сделать сто миль с лишком, пока доберетесь до Финмарка, где
Снежная королева живет на даче и каждый вечер зажигает голубые бенгальские
огни. Я напишу пару слов на сушеной треске - бумаги у меня нет, - а вы
снесете ее финке, которая живет в тех местах и лучше моего сумеет научить
вас, что надо делать.
Когда Герда согрелась, поела и попила, лапландка написала пару слов на
сушеной треске, велела Герде хорошенько беречь ее, потом привязала девочку к
спине оленя, и тот снова помчался. Небо опять фукало и выбрасывало столбы
чудесного голубого пламени. Так добежал олень с Гердой и до Финмарка и
постучался в дымовую трубу финки - у нее и дверей-то не было-
Ну и жара стояла в ее жилье! Сама финка, низенькая грязная женщина,
ходила полуголая. Живо стащила она с Герды все платье, рукавицы и
сапоги - иначе девочке было бы чересчур жарко, - положила оленю на голову
кусок льда и затем принялась читать то, что было написано на сушеной треске.
Она прочла все от слова до слова три раза, пока не заучила наизусть, и потом
сунула треску в котел - рыба ведь годилась в пищу, а у финки ничего даром не
пропадало.
Тут олень рассказал сначала свою историю, а потом историю Герды. Финка
мигала своими умными глазками, но не говорила ни слова.
- Ты такая мудрая женщина! - сказал олень. - Я знаю, что ты можешь
связать одной
ниткой все четыре ветра; когда шкипер развяжет один узел - подует
попутный ветер, развяжет другой - погода разыграется, а развяжет третий и
четвертый - подымется такая буря, что поломает в щепки деревья. Не
изготовишь ли ты для девочки такого питья, которое бы дало ей силу
двенадцати богатырей? Тогда бы она одолела Снежную королеву!
- Силу двенадцати богатырей! - сказала финка. - Да, много в этом толку!
С этими словами она взяла с полки большой кожаный свиток и развернула
его: на нем стояли какие-то удивительные письмена; финка принялась читать их
и читала до того, что ее пот прошиб.
Олень опять принялся просить за Герду, а сама Герда смотрела на финку
такими умоляющими, полными слез глазами, что та опять заморгала, отвела
оленя в сторону и, меняя ему на голове лед, шепнула:
- Кай в самом деле у Снежной королевы, но он вполне доволен и думает,
что лучше ему нигде и быть не может. Причиной же всему осколки зеркала, что
сидят у него в сердце и в глазу. Их надо удалить, иначе он никогда не будет
человеком и Снежная королева сохранит над ним свою власть.
- Но не поможешь ли ты Герде как-нибудь уничтожить эту власть?
- Сильнее, чем она есть, я не могу ее сделать. Не видишь разве, как
велика ее сила? Не видишь, что ей служат и люди и животные? Ведь она босая
обошла
полсвета! Не у нас занимать ей силу! Сила - в ее милом, невинном
детском сердечке. Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной
королевы и извлечь из сердца Кая осколки, то мы и подавно ей не поможем! В
двух милях отсюда начинается сад Снежной королевы. Отнеси туда девочку,
спусти у большого куста, покрытого красными ягодами, и, не мешкая,
возвращайся обратно!
С этими словами финка подсадила Герду на спину оленя, и тот бросился
бежать со всех ног.
- Ай, я без теплых сапог! Ай, я без рукавиц! - закричала Герда,
очутившись на морозе.
Но олень не смел остановиться, пока не добежал до куста с красными
ягодами; тут он спустил девочку, поцеловал ее в самые губы, и из глаз его
покатились крупные
блестящие слезы. Затем он стрелой пустился назад. Бедная девочка
осталась одна-одинешенька, на трескучем морозе, без башмаков, без рукавиц.
Она побежала вперед что было мочи; навстречу ей несся целый полк
снежных хлопьев, но они не падали с неба - небо было совсем ясное, и на нем
пылало северное сияние, -
нет, они бежали по земле прямо на Герду и, по мере приближения,
становились все крупнее и крупнее. Герда вспомнила большие красивые хлопья
под зажигательным стеклом, но эти были куда больше, страшнее, самых
удивительных видов и форм и все живые. Это были передовые отряды войска
Снежной королевы. Одни напоминали собой больших безобразных ежей, другие -
стоголовых змей, третьи - толстых медвежат с взъерошенною шерстью. Но все
они одинаково сверкали белизной, все были живыми
снежными хлопьями.
Герда начала читать "Отче наш"; было так холодно, что дыхание девочки
сейчас же превращалось в густой туман. Туман этот все сгущался и сгущался,
но вот из него начали выделяться маленькие, светлые ангелочки, которые,
ступив на землю, вырастали в больших грозных ангелов со шлемами на головах и
копьями и щитами в руках. Число их все прибывало, и когда Герда окончила
молитву, вокруг нее образовался уже целый легион. Ангелы приняли снежных
страшилищ на копья, и те рассыпались на тысячи снежинок. Герда могла теперь
смело идти вперед; ангелы гладили ее руки и ноги, и ей не было уже так
холодно. Наконец девочка добралась до чертогов Снежной королевы.
Посмотрим же, что делал в это время Кай. Он и не думал о Герде, а уж
меньше всего о том, что она стоит перед замком.
Рассказ седьмой
СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ
Стены чертогов Снежной королевы намела метель, окна и двери проделали
буйные ветры. Сотни огромных, освещенных северным сиянием зал тянулись одна
за другой; самая большая простиралась на много-много миль. Как холодно, как
пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не
заглядывало сюда! Хоть бы редкий раз устроилась бы здесь медвежья вечеринка
с танцами под музыку бури, в которых могли бы отличиться грацией и умением
ходить на задних лапах белые медведи, или составилась партия в карты с
ссорами и дракой, или, наконец, сошлись на беседу за чашкой кофе беленькие
кумушки лисички - нет, никогда этого не случалось!
Холодно, пустынно, мертво! Северное сияние вспыхивало и горело так
правильно, что можно было с точностью рассчитать, в какую минуту свет
усилится и в какую ослабеет. Посреди самой большой пустынней снежной залы
находилось замерзшее озеро. Лед треснул на нем на тысячи кусков, ровных и
правильных на диво. Посреди озера стоял трон Снежной королевы; на нем она
восседала, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; по ее
мнению, это было единственное и лучшее зеркало в мире.
Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого, -
поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое
сердце его стало куском льда. Кай возился с плоскими остроконечными
льдинами, укладывая их на всевозможные лады. Есть ведь такая игра -
складывание фигур из деревянных дощечек, которая называется "китайскою
головоломкою". Кай тоже складывал разные затейливые фигуры из льдин, и это
называлось "ледяной игрой разума".
В его глазах эти
фигуры были чудом искусства, а складывание их - занятием первой
важности. Это происходило оттого, что в глазу у него сидел осколок
волшебного зеркала! Он складывал из льдин и целые слова, но никак не мог
сложить того, что ему особенно хотелось, - слово "вечность". Снежная
королева сказала ему: "Если ты сложишь это слово, ты будешь сам себе
господин, и я подарю тебе весь свет и пару новых коньков".
Но он никак не мог его сложить.
- Теперь я полечу в теплые края! - сказала Снежная королева. - Загляну
в черные котлы!
Котлами она называла кратеры огнедышащих гор - Везувия и Этны.
И она улетела, а Кай остался один в необозримой пустынной зале, смотрел
на льдины и все думал, думал, так что в голове у него трещало. Он сидел на
одном месте - такой бледный, неподвижный, словно неживой. Можно было
подумать, что он замерз.
В это-то время в огромные ворота, проделанные буйными ветрами, входила
Герда. Она прочла вечернюю молитву, и ветры улеглись, точно заснули. Она
свободно вошла в огромную пустынную ледяную залу и увидела Кая. Девочка
сейчас же узнала его, бросилась ему на шею, крепко обняла его и воскликнула:
- Кай, милый мой Каи! Наконец-то я нашла тебя!
Но он сидел все такой же неподвижный и холодный. Тогда Герда заплакала;
горячие слезы ее упали ему на грудь, проникли в сердце, растопили его
ледяную кору и расплавили осколок. Кай взглянул на Герду, а она запела:
Розы цветут... Красота, красота!
Скоро узрим мы младенца Христа.
Кай вдруг залился слезами и плакал так долго и так сильно, что осколок
вытек из глаза вместе со слезами. Тогда он узнал Герду и очень обрадовался.
- Герда! Милая моя Герда!.. Где же это ты была так долго? Где был я
сам? - И он оглянулся вокруг. - Как здесь холодно, пустынно!
И он крепко прижался к Герде. Она смеялась и плакала от радости. Да,
радость была такая, что даже льдины пустились в пляс, а когда устали,
улеглись и составили то самое слово, которое задала сложить Каю Снежная
королева; сложив его, он мог сделаться сам себе господином, да еще получить
от нее в дар весь свет и пару новых коньков. Герда поцеловала Кая в обе
щеки, и они опять зацвели розами, поцеловала его в глаза, и они заблистали,
как ее глаза; поцеловала его руки и ноги, и он опять стал бодрым и здоровым.
Снежная королева могла вернуться когда угодно, - его вольная лежала
тут, написанная блестящими ледяными буквами.
Кай с Гердой рука об руку вышли из пустынных ледяных чертогов; они шли
и говорили о бабушке, о своих розах, и на пути их стихали буйные ветры,
проглядывало солнышко.
Когда же они дошли до куста с красными ягодами, там уже ждал их
северный олень. Он привел с собою молодую оленью матку, вымя ее было полно
молока; она напоила им Кая и Герду и поцеловала их прямо в губы. Затем Кай и
Герда отправились сначала к финке, отогрелись у нее и узнали дорогу домой, а
потом к лапландке; та сшила им новое платье, починила свои сани и поехала их
провожать.
Оленья парочка тоже провожала молодых путников вплоть до самой границы
Лапландии, где уже пробивалась первая зелень. Тут Кай и Герда простились с
оленями и с лапландкой.
- Счастливого пути! - крикнули им провожатые.
Вот перед ними и лес. Запели первые птички, деревья покрылись зелеными
почками. Из леса навстречу путникам выехала верхом на великолепной лошади
молодая девушка в ярко-красной шапочке и с пистолетом за поясом. Герда сразу
узнала и лошадь - она
была когда-то впряжена в золотую карету - и девушку. Это была маленькая
разбойница; ей наскучило жить дома, и она захотела побывать на севере, а
если там не понравится - и в других местах. Она тоже узнала Герду. Вот была
радость!
- Ишь ты бродяга! - сказала она Каю. - Хотела бы я знать, стоишь ли ты
того, чтобы за тобой бегали на край света!
Но Герда потрепала ее по щеке и спросила о принце и принцессе.
- Они уехали в чужие края! - отвечала молодая разбойница.
- А ворон с вороной? - спросила Герда.
- Лесной ворон умер; ручная ворона осталась вдовой, ходит с черной
шерстинкой на ножке и жалуется на судьбу. Но все это пустяки, а ты вот
расскажи-ка лучше, что с тобой было и как ты нашла его.
Герда и Кай рассказали ей обо всем.
- Ну, вот и сказке конец! - сказала молодая разбойница, пожала им руки
и обещала навестить их, если когда-нибудь заедет в их город. Затем она
отправилась своей дорогой, а Кай и Герда своей. Они шли, и на их дороге
расцветали весенние цветы, зеленела травка. Вот раздался колокольный звон, и
они узнали колокольни своего родного городка. Они поднялись по знакомой
лестнице и вошли в комнату, где все было по-старому: так же тикали часы, так
же двигалась часовая стрелка. Но, проходя в низенькую дверь, они заметили,
что успели за это время сделаться
взрослыми людьми.
Цветущие розовые кусты заглядывали с крыши в открытое окошко; тут же
стояли их детские стульчики. Кай с Гердой сели каждый на свой и взяли друг
друга за руки. Холодное, пустынное великолепие чертогов Снежной королевы
было
забыто ими, как тяжелый сон. Бабушка сидела на солнышке и громко читала
Евангелие: "Если не будете как дети, не войдете в царствие небесное!"
Кай и Герда взглянули друг на друга и тут только поняли смысл старого
псалма:
Розы цветут... Красота, красота!
Скоро узрим мы младенца Христа.
Так сидели они рядышком, оба уже взрослые, но дети сердцем и душою, а
на дворе
стояло теплое, благодатное лето!