Вот уже острые пики Каньона приблизились. Уш-ш-ш отключил зрение, чтобы не видеть, как с бешеной скоростью приближается дно пропасти, когда тело резко дернулось и неожиданно остановилось. Боли не было, он снова включил зрение — два Охранника Президента Дорна висели рядом с ним, плавно взмахивая крыльями, — они пропустили под Уш-ш-ша сеть, которая и задержала падение. Не больше двадцати метров отделяли их от дна пропасти и сейчас они медленно и осторожно, стараясь не задеть крыльями за изломанные, в острых камнях, стены, поднимались из Каньона. Президент Дорн, с абсолютно черными огромными крыльями, без проблесков каких-либо эмоций, ждал их наверху пропасти и, когда охранники положили Уш-ш-ша на край, пристально вгляделся в его мозг.
— Значит, она погибла? — задал Дорн показавшийся Уш-ш-шу бессмысленным вопрос. — Ты понимаешь, что втянул нас в конфликт с Землей, а, возможно, и с Векторатом Времени? — Он отдал приказ, и охранники снова опустились в пропасть, стараясь в переменчивом свете разыскать тело Аоллы.
— Как ты можешь думать об этом, Дорн? Неужели меня волнует этот конфликт? Зачем вы спасли меня? Я не хочу жить. — Крылья Уш-ш-ша были совсем серые от боли.
— Тебе нужно в клинику, Уш-ш-ш, — мягко сказал Дорн. — Тебе окажут помощь, и все забудется, поверь мне, можно пережить.
— Нет, — совсем тихо сказал Уш-ш-ш. — У нее на Земле ребенок. — Его затрясло.
— Не понимаю. — Дорн протянул к нему телепатические антенны, снова проникая в мозг и пытаясь понять, не сошел ли он с ума.
— Я не сошел с ума, — сам ответил Уш-ш-ш. — Когда мне удалось снять блоки, — он вспомнил, сколько боли причинил Аолле при этом и вздрогнул от ужаса того, что совершил, а Дорн окрасил крылья в желтый цвет укоризны. — Я отчетливо это видел в ее мозгу. Ребенок его и ее, только мне непонятно, как это может быть? Она никогда не была беременна?
— Это исключено. Я тоже не понимаю, но это легко выяснить, Лингану придется сказать. Не знаю только, зачем они скрывали. Как ты понял, ребенок родился давно?
— Достаточно, земных лет сорок, должно быть, но в памяти я видел его еще совсем маленьким, яркое воспоминание, сразу выплыло. Ребенок болел: она вошла в операционный зал и увидела его. Материнская любовь — очень сильное чувство. Ты знаешь, нельзя спутать ни с чем.
— Значит, так. — Крылья Дорна снова вернулись к черному цвету. Поэтому ты не стал ее спасать? Понял, что не будет с тобой?
— Нет, зачем? Ты же видел, я потом долго ее искал, надеялся спасти, я же очень люблю ее, — Уш-ш-ш не смог сказать «любил», это причиняло слишком большую боль. — Сначала был шок, а потом — слишком поздно, а когда понял, что наделал, совсем расхотелось жить.
— Ты не врешь. — Дорн постоянно контролировал мозг Уш-ш-ша, была нужна правда.
— Зачем спасли? Это глупо, спасти, чтобы снова убить.
— Тебя никто не убьет, Уш-ш-ш.
— Не понимаю? — Цвет крыльев Уш-ш-ша слегка посветлел.
— Не за что, ты достаточно наказан. Какой смысл убить тебя, ее же это не вернет? По закону, Аолла — твоя жена, и все будет расценено как несчастный случай. В твоих действиях не было злого умысла, и ты не хотел ей вреда, просто стремился привести ваши отношения к обычным, нормальным, дорнским и получил шок. Твое бездействие легко объяснить болью, никто в Совете не проголосует за твое наказание, — уверенно закончил Дорн. Он позвал охранников, которые так и не смогли отыскать тело. Нужно было возвращаться и доставить Уш-ш-ша в клинику для лечения. Поиски Аоллы можно было продолжить и утром, теперь это не имело никакого значения. Охранники снова взяли присосками сеть, и понесли Уш-ш-ша, который после перенесенного шока не мог самостоятельно лететь.
Уже у самого города их нагнал один из членов Президентского Совета и сразу торопливо заговорил:
— Президент, вас срочно вызывают в клинику Бээ-ли.
— Зачем?
— Аоллу Вандерлит доставили туда в тяжелом состоянии, никто не знает, что делать.
Прежде чем ответить, Дорн поглядел на спавшего Уш-ш-ша.
— Как это может быть? Я точно знаю, что она разбилась в Каньоне.
— Ее принес Ули-и-и, без сознания, поэтому можно только предполагать. Он говорит, что увидел у себя дома чудовище, совсем небольшое, в красном. Оно возникло в углу комнаты из ничего, страшно его перепугав, а через несколько секунд трансформировалось в Аоллу Вандерлит. Она еще была в сознании, но, поставив блоки, тут же отключилась.
— Значит, она прошла через Многомерность, — констатировал Дорн. Получается, ее тело и психика достигли третьего уровня сложности существ Многомерности.
— И сколько на Земле таких существ?
— Советников — еще пятеро, а вообще в Аль-Ришаде — больше шестидесяти тысяч.
— Вы хотели отказать в помощи планете, где в любом случае останется в живых такое огромное количество Вардов? Кстати, один из Советников — ее земной муж? Вы не боитесь, что он появится здесь?
— Это вы хотели отказать им в помощи, — возмутился Дорн и его крылья еще больше почернели от гнева. — Я уже устал объяснять, что это самая большая глупость, которую можно придумать, — отказать им в помощи! И дело вовсе не в моих хороших отношениях с Аоллой Вандерлит, а в слишком большой опасности отказа. У меня нет ни малейшего желания воевать ни с Землей, ни, тем более, с Советниками. — Перед ними развернулась панорама Бээ-ли огромного города-клиники, с большим количеством белоснежных сфер, раскиданных в воздухе над поверхностью планеты. Дорна проводили в одну из сфер, куда поместили Аоллу. Она висела в огромной сети, и многочисленные трубочки протягивались со всех сторон к ее телу. Стояла полная тишина, можно было подумать, что Аолла мертва, но приборы не подтверждали этого. Врач сразу завис напротив Дорна.
— Мы подключили ее тело к аппаратуре, но большего сделать не можем, ее мозг закрыт, — пояснил он.
— Ваш диагноз? — спросил Дорн.
— Прогрессирующая психотравма. — Этот термин был понятен абсолютно всем телепатическим существам.
— Что делать?
— По всей видимости — психооперацию, но мы не имеем понятия, сколько нужно дополнительной энергии, какое обезболивание, что конкретно нужно делать с мозгом — она Вард, мы не знаем, как выглядят уровни психики и в чем наибольшая опасность, а что может скомпенсироваться само. Еще хорошо бы узнать, куда лучше нам не лезть. Не забывайте, у нее чудовищный болевой порог, при операции врач просто может быть убит ее болью.
— Короче, вы не имеете никакого представления, что делать, — подытожил Дорн. Он развернулся и полетел в центр анестезии. Ему показалось, что невозможность обезболивания может стать самой серьезной проблемой. Врач-анестезиолог долго объяснял Дорну отличия тела Аоллы от их собственного и почему нельзя применить обычные препараты. Чем больше Президент вникал во все это, тем страшнее ему становилось.
— Я правильно понял, ее оперировать нельзя? Врач неизбежно погибнет? подытожил Дорн.
— Это так, хотя… — замялся врач. — Есть один способ обезболивания, он применялся очень давно, на заре нашей цивилизации, когда еще медицина была неразвита, но вряд ли вы уговорите землян дать на это разрешение. А без их разрешения этого делать нельзя, будет конфликт с Землей.
— Что за способ?
— Ввести ее на время операции в состояние оргазма, этого может оказаться более чем достаточным.
— Вы соображаете, что говорите? — ужаснулся Дорн. — Как я буду это объяснять землянам?
— Тогда придется объяснить, почему Аолла умерла, а мы даже не попытались ее спасти.
— А психически она это выдержит?
— Насколько мне говорили, Аолла при генетических обследованиях всегда спала, хотя это уже близко к тому, что нужно сейчас. Для нашей женщины это стало бы тяжелейшей психической травмой: ощупывание поверхности кожи несколькими мужчинами на протяжении нескольких часов. Должна выдержать. Врач задумчиво смотрел, как Дорн развернулся, покидая сферу.
Линган, увидев заработавшее Окно, подошел и сел в пси-кресло, подключившись рукой к телепатическому адаптеру. Он хотел не только слышать перевод, но и воспринимать, насколько искренне говорит Дорн.
— Что с ней? — тут же спросил Линган.
— Она жива. Дальше я хочу говорить только с тобой. Пусть остальные Советники покинут ваш зал связи, — настойчиво попросил Дорн.
Все поняли его просьбу и, не споря, сразу вышли в холл. Строггорн сел в кресло, бессмысленно глядя перед собой. Многочасовое ожидание уже начинало добивать его.
— Очень серьезно, — продолжил Дорн. — Прогрессирующая психотравма. У нас — проблемы с обезболиванием, без него — убьем врача, не знаем уровни психики, мозг закрыт, не знаем энергетику, — быстро говорил он.
— Нужно оперировать? — нахмурясь, уточнил Линган.
— По нашему мнению, необходимо.
— По порядку. Обезболивание, ваши решения есть?
Дорн начал объяснять единственно возможный вариант, и даже он понял, что Линган побледнел.
— Думаешь, не выдержит? — спросил Дорн.
— Нет, думаю, мы этого не выдержим. Я говорил, что у нее связь со Строггорном?
— Это правда, что есть еще и ребенок?
— Правда.
— Других вариантов нет. Теперь: техника операции. Мозг закрыт, нет доступа, открывать силой?
— Лучше не надо, повредите еще больше, — сразу ответил Линган, он в уме пытался сжать свой огромный опыт психоопераций до нескольких, понятных их различным цивилизациям, фраз. — Перед тем, как отключиться совсем, Аолла еще придет в себя. Нужно уговорить ее снять блоки с Вард-Структуры и эмоциональной сферы. Зоны памяти пусть будут закрыты — даже не вздумайте лезть, этого вам точно не выдержать.
— Самое важное?
— Вард-Структура, это наш первый уровень психики.
— Вид повреждений?
— Проломы в чаше. — Линган использовал дополнительный объемный экран, показав Президенту, что имеет в виду: в языке дорнцев отсутствовал термин «чаша». — Стенки уходят, отражаясь в бесконечность.
— Мне не нравится твое «бесконечность», — сразу забеспокоился Дорн. Сколько нужно энергии? В среднем?
Линган вышел в холл и некоторое время говорил с Креилом, уточняя количество энергии. Вернувшись, он назвал Дорну цифру.
— Ты не путаешь, Линган? — Дорн в ужасе подсчитывал, хватит ли энергии Каньона. — Если это так, мне понадобится собрать для операции несколько десятков тысяч дорнцев и делать это только в Каньоне, иначе не передать в тело такое количество энергии. А сколько у вас человек оперируют в таких случаях?
— Один раз Аолла передавала энергию одна, правда, получила небольшие повреждения пси-входов, очень большая нагрузка.
— А что вы едите, Линган?
— Не понял?
— Нужно же передавать энергию прямо в нервную структуру? Я не представляю, чем могут питаться существа с такой энергетикой, как у вас.
— Тем же, чем все люди. — Линган нахмурился, вдруг поняв, что это может быть совсем не так. Все Варды в обязательном порядке работали с Машиной, подключаясь напрямую, и никто не доказал, что при этом не происходила подпитка тела энергией. — Наверное, ты прав, мы подпитываемся от Машины, но еще и едим как обычные люди.
— Правильно, поэтому Аолла никак не могла у нас наесться и всегда была голодна. Только когда она возвращалась с Земли, не хотела есть. Наверняка, она все время проводила у вас за Машиной, «подкармливалась».
— Это так, бесполезно ей было запрещать — никак не действовало.
— Так, хорошо, эмоционалка, очень мощная? — спросил Дорн.
— Шить не пытайтесь, долго и малоэффективно после таких повреждений, нужна резервная сеть и припаивайте, — сказал Линган. Дорн слегка махнул крыльями, это тоже было общей телепатической терминологией.
— Решение по обезболиванию? Без вашего разрешения не будем так делать. Сразу скажу: получим множественное оплодотворение, даже если я возьму только женатых мужчин. Иногда просто невозможно сдержать процесс.
— Это для нее опасно?
— Нет, потом проверим клетки и изымем оплодотворенные.
Линган снова вышел в холл, и в этот раз Строггорн сразу вскочил. Он уже слышал разговор с Креилом и понимал, что речь идет о психооперации. Времени думать просто не было. Линган быстро объяснял про обезболивание и так же быстро попросил проголосовать. Строггорн сидел в кресле, сжав голову руками, и только повторял, что Аолла этого не вынесет, если поймет, что с ней делают. Голосовать он вообще отказался, но остальные высказались «за», так как ничего лучшего никто не мог предложить.
Солнце почти совсем село, и дорнцы перешли на инфракрасное зрение, сразу изменившее все вокруг: пропасть зияла холодным синим цветом, а из нее, став теперь видимыми, текли вверх непрерывные потоки энергии. Почти у всех дорнцев крылья стали совсем черными: сейчас они образовали строгую и плотную структуру, создавая своими телами огромную энергетическую сеть преобразованной пси-энергии.
Аолла, казалось, висела в прозрачном воздухе, ее тело было относительно темным из-за все время уменьшающегося потенциала многомерной психики. Дорнцы, несшие ее, зависли в указанном месте, примерно на равном расстоянии от концов глубокой пропасти. Они оказались в центре энергетической сети, созданной бесконечными телами. Президент завис напротив Аоллы и приказал начинать операцию. Вряд ли Аолла знала, что присоски, по большому счету никогда не пугавшие ее, могли у мужчин при необходимости вытягиваться на расстояние больше двух метров длиной — сейчас именно это свойство обеспечило свободный доступ к ее телу. Все мужчины обладали необходимым опытом и спокойно находили нужные для возбуждения места.
Дорн вглядывался в ее темные глаза, пока не заметил, как в них начинает потихоньку разгораться свет. Ничего не понимавшая Аолла встрепенулась, пытаясь освободиться: ей не было больно, только какое-то странное чувство проходило по телу. Она слегка вскрикнула, изумленно вглядываясь и вслушиваясь. У нее возникло ощущение полной нереальности происходящего молчаливые крылатые существа, заполнившие все пространство вокруг, рукава энергии, поднимающиеся из Каньона и перетекающие в их тела, и огромная фигура Дорна, с огненными крыльями, так странно смотревшего на нее своими, сейчас совсем черными, глазами.
— Где я? — Аолла еще раз безуспешно попыталась освободиться. Сеть, на которой она лежала, заколыхалась.
— Это неважно, — сказал Дорн. — Пожалуйста, лежи спокойно. Тебе не больно?
— Нет, а что со мной?
— У тебя психотравма. Скажи, ты помнишь, от чего это? — задал классический вопрос на проверку повреждения зон памяти Дорн.
— Помню. — Аолла действительно вспомнила (Дорн видел это в ее мозгу) и удивилась, что такое жуткое воспоминание не породило боли.
— Это хорошо, девочка. Теперь у меня к тебе огромная просьба снять блоки Вард-Структуры и эмоциональной сферы, — мягко попросил Дорн. Он чувствовал, что уже перебирает энергию, сейчас в его черных глазах пробегали сполохи огня.
— Что вы, Президент? Как я могу? Здесь огромное количество дорнцев. Аолла снова попыталась освободиться, потому что опять теплая волна прошла, заставляя содрогнуться тело. — Что вы делаете со мной? — Она попыталась извернуться и поглядеть, что происходит, но давление на тело тут же возросло, удерживая ее неподвижно.
— Так ты будешь снимать блоки? — еще раз спросил Дорн.
— Нет, ни за что. — Аолла все-таки вывернулась слегка, увидев часть протянувшихся присосок и в ужасе закричала, поняв, что происходит. — Зачем? Дорн, зачем?
Президент отдал приказ, и для нее все затянула темнота.
— Что случилось, Линг? Мне казалось, я была на Дорне, такой жуткий сон, — пожаловалась она.
— У тебя психотравма, девочка. — Он выдвинул стул и сел рядом с ней. Мне нужно, чтобы ты сняла блоки.
— Странно все это. — Аолла огляделась вокруг, подозрительно смотря на его руки и внимательно вглядываясь в лицо. — Это ты, Линган?
— Я, а что, не похож?
— Да нет, только Дорн был совсем реальным, не похоже на сон, ты же не мог создать такую страшную псевдореальность?
— Зачем мне это нужно? Я же хочу вылечить тебя, а не покалечить.
— Правда? — Она немного расслабилась. — Хорошо. Странная психотравма, ничего не болит, а почему? — Дрожь прошла по ее телу, Аолла напряглась, пытаясь что-то вспомнить.
— Сними блоки, пожалуйста, как мне убедить тебя?
— Пусть зайдет Строггорн, я совсем не чувствую его. Креила нет, почему? Кто же будет оперировать тогда? — Она вопросительно смотрела на него.
— Они заняты, не смогут сейчас прийти, а оперировать буду я. Думаешь, не справлюсь? — Линган мысленно улыбнулся.
— Справишься, если зоны памяти не задеты. Не знаешь, как там?
— Знаю, в зонах памяти повреждений нет.
— Обидно, мне так плохо, а Строггорн не смог прийти. — Аолла захотела заплакать, но почему-то не смогла.
— Все хорошо, сними блоки, только Вард-Структура и эмоционалка, — снова попросил Линган. — Я не хочу снимать тебе сам, да и зачем? Ты же в сознании?
— Нет-нет, я сейчас сниму, ты же знаешь, как это больно, никак не могу заставить себя. Только сначала посмотри мне в глаза. — Аолла пристально вглядывалась, стараясь уловить: все время его глаза черные или изменяют цвет. Они не менялись и только отражали пси-экран со всполохами энергии.
— Опять сомневаешься? — спросил Линган, и улыбка проскользнула в его мозгу. Аолла, наконец, закрыла глаза, всматриваясь в его пси-образ: мужчина в голубом, несущийся на белом коне, и начала снимать блоки, потихоньку, один за одним. Боли почему-то не было, и она снова открыла глаза, еще раз вглядевшись в Лингана.
— Почему нет боли? — спросила Аолла.
— Это большая радость для всех нас, удалось создать новое обезболивание при повреждениях Вард-Структуры. — Снова улыбка в мозгу Лингана.
— Хорошо. — Она сняла очередной блок, и сразу волна, с сопровождающей ее дрожью, прошла по телу. — Не знаю, что со мной сегодня, Линган, — снова пожаловалась Аолла. — Все не так. — Когда она разом сняла блоки эмоциональной сферы, ее тело просто затрясло. Боли не было по-прежнему, но, казалось, каждая мышца сократилась сама по себе, и на несколько секунд Аолла потеряла сознание, увидев огромное черное небо и незнакомые звезды.
Президент изумленно взирал на огромную чашу Вард-Структуры, с толстыми, древообразными нитями, с краями, исчезающими в бесконечности за горизонтом плоскости. Он нашел провал, с ужасом вгляделся в его черноту и начал передавать пси-энергию. Тонкими лучами она исчезала в провале и, казалось, никогда не начнется прорастание нитей, но в какой-то момент, когда Дорн увеличил поток, пространство заколыхалось и сначала совсем тоненькие, а потом утолстившиеся нити потянулись вверх. Поток потребляемой энергии сразу сократился, но еще несколько часов понадобилось ему, чтобы затянуть дыру. Дорн вышел из мозга Аоллы передохнуть и увидел, как часто меняются мужчины, делающие «обезболивание».
— Невозможно это выдержать долго, мощная эмоциональная сфера, мозг открыт, всех тянет к объединению, — пояснил один из них, подлетев совсем близко. Дорн увидел, что Аолла начинает приходить в себя, и снова вошел в ее мозг, теперь переместившись на второй уровень психики. Его поразило колыхание эмоциональной сферы с огромной амплитудой колебаний. Число разрывов было большим, и Дорн начал плести резервную сеть, последовав совету Лингана. Когда сеть была закончена, он уложил ее на поверхность, совмещая и «припаивая», увидел, как протянулись от сети вниз тонкие нити, прорастая и скрепляя ее, последнее, что он сделал — вернул на место блоки, закрывая психику. Для Аоллы это было плохо, но риск оставить ее голову доступной был слишком велик, а неприятностей уже и так хватало.
Дорн снова вышел из мозга, посмотрел на Аоллу, и приказал возвращаться. Огромная энергетическая структура из тел дорнцев распалась, вокруг зашумел шквал крыльев, набиравших высоту. Большинство дорнцев растворилось в воздухе, осталось только сопровождение и огромная сеть, на которой спала без всяких снов измученная женщина.
— Меня беспокоит только одна вещь, Линган, — сказал Дорн. — Как часто приходится делать повторное обезболивание после таких повреждений?
— На Земле обычно — каждые четыре часа.
— Аолла этого не выдержит, Линган. Ты себе вообще это можешь представить? — ужаснулся Дорн. — Я сожалею, но она поняла, что с ней делали, ведь Аолла была почти десять лет замужем, как ее обманешь? Сколько нужно времени разработать препараты для ее дорнского тела?
— Много, уже запрашивали, мы их десятилетиями разрабатываем и то бывают неудачи.
Линган растерянно сидел в кресле, не представляя, что делать. Не было никакой возможности в таком состоянии отправить Аоллу на Землю, но и оставлять ее на Дорне… «Вам прописано регулярное изнасилование исключительно в лечебных целях», — мысль из серии черного юмора пришла в его голову.
— Я не знаю, Дорн, поступайте, как сочтете нужным, — смог только ответить Линган.
— Вы должны понимать последствия таких наших действий, мы же будем вынуждены ее заставлять.
— И что?
— К тому времени, как Аолла попадет на Землю, боюсь, Линган, с ней, как с женщиной, будет покончено.
— В каком смысле?
— Любое прикосновение станет вызывать отвращение. Помимо этого будут проблемы с памятью, за короткий период мы все — и вы в том числе, несколько раз создавали в ее мозгу псевдореальность, и теперь у нее должна быть полная путаница в голове.
— Ты клонишь к тому, чтобы мы были готовы принять ее сумасшедшей?
— Правильно, именно это я и хотел сказать, — спокойно договорил Дорн.
Он оказался абсолютно прав. Аолла очнулась через несколько часов после операции, и возникла необходимость в повторном «обезболивании». Только на этот раз она прекрасно поняла, что они собираются делать, и оказала сопротивление. Ее изловили сетью и, связав, провели необходимую процедуру она дико кричала, хотя все знали, что больно ей не было. Два часа после этого Аолла спокойно спала, а еще через два часа все пришлось повторить.
Только через неделю она смогла примириться с ситуацией и перестала сопротивляться, после чего ей разрешили в небольшие периоды бодрствования летать в пределах клиники. Дорн, когда это позволял его загруженный график, старался находиться при «обезболивании», хотя присутствие любого постороннего дорнца вызывало у Аоллы приступ еще большего неприятия. Раз в неделю дополнительно проверяли тело на наличие оплодотворенных клеток и сейчас, во время этого, ей стало не до сна от отвращения, которое вызывали мягкие прикосновения мужчин к ее телу.
Как-то через месяц Дорн нашел ее сидящей на краю обрыва, расположенного недалеко от клиники. Аолла смотрела вдаль, и ее мысли были очень далеко от этого места. Почувствовав его, она сразу сжалась, хотя лично он никогда не делал ей «обезболивание».
— Разве пора? — Аолла испуганно посмотрела на него.
— Еще есть немного времени. — Дорну, как и всем мужчинам на планете, причастным к «лечению», было безумно жаль ее. — Я хотел сообщить тебе, что Совет принял решение оказать помощь Земле.
— Правда? Какой хороший сон. — У Аоллы было полностью нарушено восприятие реальности. — Я рада. — Но в ее мозгу не было никакой радости.
— Значит, она погибла? — задал Дорн показавшийся Уш-ш-шу бессмысленным вопрос. — Ты понимаешь, что втянул нас в конфликт с Землей, а, возможно, и с Векторатом Времени? — Он отдал приказ, и охранники снова опустились в пропасть, стараясь в переменчивом свете разыскать тело Аоллы.
— Как ты можешь думать об этом, Дорн? Неужели меня волнует этот конфликт? Зачем вы спасли меня? Я не хочу жить. — Крылья Уш-ш-ша были совсем серые от боли.
— Тебе нужно в клинику, Уш-ш-ш, — мягко сказал Дорн. — Тебе окажут помощь, и все забудется, поверь мне, можно пережить.
— Нет, — совсем тихо сказал Уш-ш-ш. — У нее на Земле ребенок. — Его затрясло.
— Не понимаю. — Дорн протянул к нему телепатические антенны, снова проникая в мозг и пытаясь понять, не сошел ли он с ума.
— Я не сошел с ума, — сам ответил Уш-ш-ш. — Когда мне удалось снять блоки, — он вспомнил, сколько боли причинил Аолле при этом и вздрогнул от ужаса того, что совершил, а Дорн окрасил крылья в желтый цвет укоризны. — Я отчетливо это видел в ее мозгу. Ребенок его и ее, только мне непонятно, как это может быть? Она никогда не была беременна?
— Это исключено. Я тоже не понимаю, но это легко выяснить, Лингану придется сказать. Не знаю только, зачем они скрывали. Как ты понял, ребенок родился давно?
— Достаточно, земных лет сорок, должно быть, но в памяти я видел его еще совсем маленьким, яркое воспоминание, сразу выплыло. Ребенок болел: она вошла в операционный зал и увидела его. Материнская любовь — очень сильное чувство. Ты знаешь, нельзя спутать ни с чем.
— Значит, так. — Крылья Дорна снова вернулись к черному цвету. Поэтому ты не стал ее спасать? Понял, что не будет с тобой?
— Нет, зачем? Ты же видел, я потом долго ее искал, надеялся спасти, я же очень люблю ее, — Уш-ш-ш не смог сказать «любил», это причиняло слишком большую боль. — Сначала был шок, а потом — слишком поздно, а когда понял, что наделал, совсем расхотелось жить.
— Ты не врешь. — Дорн постоянно контролировал мозг Уш-ш-ша, была нужна правда.
— Зачем спасли? Это глупо, спасти, чтобы снова убить.
— Тебя никто не убьет, Уш-ш-ш.
— Не понимаю? — Цвет крыльев Уш-ш-ша слегка посветлел.
— Не за что, ты достаточно наказан. Какой смысл убить тебя, ее же это не вернет? По закону, Аолла — твоя жена, и все будет расценено как несчастный случай. В твоих действиях не было злого умысла, и ты не хотел ей вреда, просто стремился привести ваши отношения к обычным, нормальным, дорнским и получил шок. Твое бездействие легко объяснить болью, никто в Совете не проголосует за твое наказание, — уверенно закончил Дорн. Он позвал охранников, которые так и не смогли отыскать тело. Нужно было возвращаться и доставить Уш-ш-ша в клинику для лечения. Поиски Аоллы можно было продолжить и утром, теперь это не имело никакого значения. Охранники снова взяли присосками сеть, и понесли Уш-ш-ша, который после перенесенного шока не мог самостоятельно лететь.
Уже у самого города их нагнал один из членов Президентского Совета и сразу торопливо заговорил:
— Президент, вас срочно вызывают в клинику Бээ-ли.
— Зачем?
— Аоллу Вандерлит доставили туда в тяжелом состоянии, никто не знает, что делать.
Прежде чем ответить, Дорн поглядел на спавшего Уш-ш-ша.
— Как это может быть? Я точно знаю, что она разбилась в Каньоне.
— Ее принес Ули-и-и, без сознания, поэтому можно только предполагать. Он говорит, что увидел у себя дома чудовище, совсем небольшое, в красном. Оно возникло в углу комнаты из ничего, страшно его перепугав, а через несколько секунд трансформировалось в Аоллу Вандерлит. Она еще была в сознании, но, поставив блоки, тут же отключилась.
— Значит, она прошла через Многомерность, — констатировал Дорн. Получается, ее тело и психика достигли третьего уровня сложности существ Многомерности.
— И сколько на Земле таких существ?
— Советников — еще пятеро, а вообще в Аль-Ришаде — больше шестидесяти тысяч.
— Вы хотели отказать в помощи планете, где в любом случае останется в живых такое огромное количество Вардов? Кстати, один из Советников — ее земной муж? Вы не боитесь, что он появится здесь?
— Это вы хотели отказать им в помощи, — возмутился Дорн и его крылья еще больше почернели от гнева. — Я уже устал объяснять, что это самая большая глупость, которую можно придумать, — отказать им в помощи! И дело вовсе не в моих хороших отношениях с Аоллой Вандерлит, а в слишком большой опасности отказа. У меня нет ни малейшего желания воевать ни с Землей, ни, тем более, с Советниками. — Перед ними развернулась панорама Бээ-ли огромного города-клиники, с большим количеством белоснежных сфер, раскиданных в воздухе над поверхностью планеты. Дорна проводили в одну из сфер, куда поместили Аоллу. Она висела в огромной сети, и многочисленные трубочки протягивались со всех сторон к ее телу. Стояла полная тишина, можно было подумать, что Аолла мертва, но приборы не подтверждали этого. Врач сразу завис напротив Дорна.
— Мы подключили ее тело к аппаратуре, но большего сделать не можем, ее мозг закрыт, — пояснил он.
— Ваш диагноз? — спросил Дорн.
— Прогрессирующая психотравма. — Этот термин был понятен абсолютно всем телепатическим существам.
— Что делать?
— По всей видимости — психооперацию, но мы не имеем понятия, сколько нужно дополнительной энергии, какое обезболивание, что конкретно нужно делать с мозгом — она Вард, мы не знаем, как выглядят уровни психики и в чем наибольшая опасность, а что может скомпенсироваться само. Еще хорошо бы узнать, куда лучше нам не лезть. Не забывайте, у нее чудовищный болевой порог, при операции врач просто может быть убит ее болью.
— Короче, вы не имеете никакого представления, что делать, — подытожил Дорн. Он развернулся и полетел в центр анестезии. Ему показалось, что невозможность обезболивания может стать самой серьезной проблемой. Врач-анестезиолог долго объяснял Дорну отличия тела Аоллы от их собственного и почему нельзя применить обычные препараты. Чем больше Президент вникал во все это, тем страшнее ему становилось.
— Я правильно понял, ее оперировать нельзя? Врач неизбежно погибнет? подытожил Дорн.
— Это так, хотя… — замялся врач. — Есть один способ обезболивания, он применялся очень давно, на заре нашей цивилизации, когда еще медицина была неразвита, но вряд ли вы уговорите землян дать на это разрешение. А без их разрешения этого делать нельзя, будет конфликт с Землей.
— Что за способ?
— Ввести ее на время операции в состояние оргазма, этого может оказаться более чем достаточным.
— Вы соображаете, что говорите? — ужаснулся Дорн. — Как я буду это объяснять землянам?
— Тогда придется объяснить, почему Аолла умерла, а мы даже не попытались ее спасти.
— А психически она это выдержит?
— Насколько мне говорили, Аолла при генетических обследованиях всегда спала, хотя это уже близко к тому, что нужно сейчас. Для нашей женщины это стало бы тяжелейшей психической травмой: ощупывание поверхности кожи несколькими мужчинами на протяжении нескольких часов. Должна выдержать. Врач задумчиво смотрел, как Дорн развернулся, покидая сферу.
* * *
Когда Президент влетел в зал гиперпространственной связи, диспетчер тут же сообщил, что уже несколько раз с Земли запрашивали о состоянии здоровья Аоллы ван Вандерлит и требовали с ним связи. Это означало, что несмотря на огромное расстояние, разделяющее их планеты, Советники почувствовали ее боль. «Точно, третий уровень сложности», — подумал Дорн, глядя как диспетчер настраивает Окно для связи с Землей. Все Советники были в зале.Линган, увидев заработавшее Окно, подошел и сел в пси-кресло, подключившись рукой к телепатическому адаптеру. Он хотел не только слышать перевод, но и воспринимать, насколько искренне говорит Дорн.
— Что с ней? — тут же спросил Линган.
— Она жива. Дальше я хочу говорить только с тобой. Пусть остальные Советники покинут ваш зал связи, — настойчиво попросил Дорн.
Все поняли его просьбу и, не споря, сразу вышли в холл. Строггорн сел в кресло, бессмысленно глядя перед собой. Многочасовое ожидание уже начинало добивать его.
— Очень серьезно, — продолжил Дорн. — Прогрессирующая психотравма. У нас — проблемы с обезболиванием, без него — убьем врача, не знаем уровни психики, мозг закрыт, не знаем энергетику, — быстро говорил он.
— Нужно оперировать? — нахмурясь, уточнил Линган.
— По нашему мнению, необходимо.
— По порядку. Обезболивание, ваши решения есть?
Дорн начал объяснять единственно возможный вариант, и даже он понял, что Линган побледнел.
— Думаешь, не выдержит? — спросил Дорн.
— Нет, думаю, мы этого не выдержим. Я говорил, что у нее связь со Строггорном?
— Это правда, что есть еще и ребенок?
— Правда.
— Других вариантов нет. Теперь: техника операции. Мозг закрыт, нет доступа, открывать силой?
— Лучше не надо, повредите еще больше, — сразу ответил Линган, он в уме пытался сжать свой огромный опыт психоопераций до нескольких, понятных их различным цивилизациям, фраз. — Перед тем, как отключиться совсем, Аолла еще придет в себя. Нужно уговорить ее снять блоки с Вард-Структуры и эмоциональной сферы. Зоны памяти пусть будут закрыты — даже не вздумайте лезть, этого вам точно не выдержать.
— Самое важное?
— Вард-Структура, это наш первый уровень психики.
— Вид повреждений?
— Проломы в чаше. — Линган использовал дополнительный объемный экран, показав Президенту, что имеет в виду: в языке дорнцев отсутствовал термин «чаша». — Стенки уходят, отражаясь в бесконечность.
— Мне не нравится твое «бесконечность», — сразу забеспокоился Дорн. Сколько нужно энергии? В среднем?
Линган вышел в холл и некоторое время говорил с Креилом, уточняя количество энергии. Вернувшись, он назвал Дорну цифру.
— Ты не путаешь, Линган? — Дорн в ужасе подсчитывал, хватит ли энергии Каньона. — Если это так, мне понадобится собрать для операции несколько десятков тысяч дорнцев и делать это только в Каньоне, иначе не передать в тело такое количество энергии. А сколько у вас человек оперируют в таких случаях?
— Один раз Аолла передавала энергию одна, правда, получила небольшие повреждения пси-входов, очень большая нагрузка.
— А что вы едите, Линган?
— Не понял?
— Нужно же передавать энергию прямо в нервную структуру? Я не представляю, чем могут питаться существа с такой энергетикой, как у вас.
— Тем же, чем все люди. — Линган нахмурился, вдруг поняв, что это может быть совсем не так. Все Варды в обязательном порядке работали с Машиной, подключаясь напрямую, и никто не доказал, что при этом не происходила подпитка тела энергией. — Наверное, ты прав, мы подпитываемся от Машины, но еще и едим как обычные люди.
— Правильно, поэтому Аолла никак не могла у нас наесться и всегда была голодна. Только когда она возвращалась с Земли, не хотела есть. Наверняка, она все время проводила у вас за Машиной, «подкармливалась».
— Это так, бесполезно ей было запрещать — никак не действовало.
— Так, хорошо, эмоционалка, очень мощная? — спросил Дорн.
— Шить не пытайтесь, долго и малоэффективно после таких повреждений, нужна резервная сеть и припаивайте, — сказал Линган. Дорн слегка махнул крыльями, это тоже было общей телепатической терминологией.
— Решение по обезболиванию? Без вашего разрешения не будем так делать. Сразу скажу: получим множественное оплодотворение, даже если я возьму только женатых мужчин. Иногда просто невозможно сдержать процесс.
— Это для нее опасно?
— Нет, потом проверим клетки и изымем оплодотворенные.
Линган снова вышел в холл, и в этот раз Строггорн сразу вскочил. Он уже слышал разговор с Креилом и понимал, что речь идет о психооперации. Времени думать просто не было. Линган быстро объяснял про обезболивание и так же быстро попросил проголосовать. Строггорн сидел в кресле, сжав голову руками, и только повторял, что Аолла этого не вынесет, если поймет, что с ней делают. Голосовать он вообще отказался, но остальные высказались «за», так как ничего лучшего никто не мог предложить.
* * *
Заходило солнце, Каньон медленно погружался в темноту, но ничто не могло скрыть того, что происходило сейчас в воздухе. Огромное количество дорнцев собралось в пределах пролома, они, медленно взмахивая крыльями, размещали свои тела в строгом порядке, позволявшем передать энергию одному пси-хирургу. Было решено, что оперировать будет сам Дорн, как существо, обладающее самой большой энергетической мощностью и лучше всех знающее психологию землян. Кроме того, Аолла доверяла ему больше всех. Ее, на огромной сети, со всем оборудованием, по-прежнему подключенным к ее телу, несли шесть охранников. На этот раз транспортировка к Каньону заняла больше пяти часов полета.Солнце почти совсем село, и дорнцы перешли на инфракрасное зрение, сразу изменившее все вокруг: пропасть зияла холодным синим цветом, а из нее, став теперь видимыми, текли вверх непрерывные потоки энергии. Почти у всех дорнцев крылья стали совсем черными: сейчас они образовали строгую и плотную структуру, создавая своими телами огромную энергетическую сеть преобразованной пси-энергии.
Аолла, казалось, висела в прозрачном воздухе, ее тело было относительно темным из-за все время уменьшающегося потенциала многомерной психики. Дорнцы, несшие ее, зависли в указанном месте, примерно на равном расстоянии от концов глубокой пропасти. Они оказались в центре энергетической сети, созданной бесконечными телами. Президент завис напротив Аоллы и приказал начинать операцию. Вряд ли Аолла знала, что присоски, по большому счету никогда не пугавшие ее, могли у мужчин при необходимости вытягиваться на расстояние больше двух метров длиной — сейчас именно это свойство обеспечило свободный доступ к ее телу. Все мужчины обладали необходимым опытом и спокойно находили нужные для возбуждения места.
Дорн вглядывался в ее темные глаза, пока не заметил, как в них начинает потихоньку разгораться свет. Ничего не понимавшая Аолла встрепенулась, пытаясь освободиться: ей не было больно, только какое-то странное чувство проходило по телу. Она слегка вскрикнула, изумленно вглядываясь и вслушиваясь. У нее возникло ощущение полной нереальности происходящего молчаливые крылатые существа, заполнившие все пространство вокруг, рукава энергии, поднимающиеся из Каньона и перетекающие в их тела, и огромная фигура Дорна, с огненными крыльями, так странно смотревшего на нее своими, сейчас совсем черными, глазами.
— Где я? — Аолла еще раз безуспешно попыталась освободиться. Сеть, на которой она лежала, заколыхалась.
— Это неважно, — сказал Дорн. — Пожалуйста, лежи спокойно. Тебе не больно?
— Нет, а что со мной?
— У тебя психотравма. Скажи, ты помнишь, от чего это? — задал классический вопрос на проверку повреждения зон памяти Дорн.
— Помню. — Аолла действительно вспомнила (Дорн видел это в ее мозгу) и удивилась, что такое жуткое воспоминание не породило боли.
— Это хорошо, девочка. Теперь у меня к тебе огромная просьба снять блоки Вард-Структуры и эмоциональной сферы, — мягко попросил Дорн. Он чувствовал, что уже перебирает энергию, сейчас в его черных глазах пробегали сполохи огня.
— Что вы, Президент? Как я могу? Здесь огромное количество дорнцев. Аолла снова попыталась освободиться, потому что опять теплая волна прошла, заставляя содрогнуться тело. — Что вы делаете со мной? — Она попыталась извернуться и поглядеть, что происходит, но давление на тело тут же возросло, удерживая ее неподвижно.
— Так ты будешь снимать блоки? — еще раз спросил Дорн.
— Нет, ни за что. — Аолла все-таки вывернулась слегка, увидев часть протянувшихся присосок и в ужасе закричала, поняв, что происходит. — Зачем? Дорн, зачем?
Президент отдал приказ, и для нее все затянула темнота.
* * *
Аолла очнулась на операционном столе, над ней слабо светился пси-экран с пробегавшими сполохами энергии. Она была подсоединена к Машине и не могла пошевелиться. Линган вошел под купол, пристально смотря ей в лицо своими черными глазами.— Что случилось, Линг? Мне казалось, я была на Дорне, такой жуткий сон, — пожаловалась она.
— У тебя психотравма, девочка. — Он выдвинул стул и сел рядом с ней. Мне нужно, чтобы ты сняла блоки.
— Странно все это. — Аолла огляделась вокруг, подозрительно смотря на его руки и внимательно вглядываясь в лицо. — Это ты, Линган?
— Я, а что, не похож?
— Да нет, только Дорн был совсем реальным, не похоже на сон, ты же не мог создать такую страшную псевдореальность?
— Зачем мне это нужно? Я же хочу вылечить тебя, а не покалечить.
— Правда? — Она немного расслабилась. — Хорошо. Странная психотравма, ничего не болит, а почему? — Дрожь прошла по ее телу, Аолла напряглась, пытаясь что-то вспомнить.
— Сними блоки, пожалуйста, как мне убедить тебя?
— Пусть зайдет Строггорн, я совсем не чувствую его. Креила нет, почему? Кто же будет оперировать тогда? — Она вопросительно смотрела на него.
— Они заняты, не смогут сейчас прийти, а оперировать буду я. Думаешь, не справлюсь? — Линган мысленно улыбнулся.
— Справишься, если зоны памяти не задеты. Не знаешь, как там?
— Знаю, в зонах памяти повреждений нет.
— Обидно, мне так плохо, а Строггорн не смог прийти. — Аолла захотела заплакать, но почему-то не смогла.
— Все хорошо, сними блоки, только Вард-Структура и эмоционалка, — снова попросил Линган. — Я не хочу снимать тебе сам, да и зачем? Ты же в сознании?
— Нет-нет, я сейчас сниму, ты же знаешь, как это больно, никак не могу заставить себя. Только сначала посмотри мне в глаза. — Аолла пристально вглядывалась, стараясь уловить: все время его глаза черные или изменяют цвет. Они не менялись и только отражали пси-экран со всполохами энергии.
— Опять сомневаешься? — спросил Линган, и улыбка проскользнула в его мозгу. Аолла, наконец, закрыла глаза, всматриваясь в его пси-образ: мужчина в голубом, несущийся на белом коне, и начала снимать блоки, потихоньку, один за одним. Боли почему-то не было, и она снова открыла глаза, еще раз вглядевшись в Лингана.
— Почему нет боли? — спросила Аолла.
— Это большая радость для всех нас, удалось создать новое обезболивание при повреждениях Вард-Структуры. — Снова улыбка в мозгу Лингана.
— Хорошо. — Она сняла очередной блок, и сразу волна, с сопровождающей ее дрожью, прошла по телу. — Не знаю, что со мной сегодня, Линган, — снова пожаловалась Аолла. — Все не так. — Когда она разом сняла блоки эмоциональной сферы, ее тело просто затрясло. Боли не было по-прежнему, но, казалось, каждая мышца сократилась сама по себе, и на несколько секунд Аолла потеряла сознание, увидев огромное черное небо и незнакомые звезды.
* * *
Каньон снова сиял в ночи, и море тел, с плавно вздымающимися крыльями, окружало Аоллу. Она взглянула в черные глаза Дорна и закричала от страха, попытавшись снова закрыть мозг, но, опережая это, огромная спираль вошла в него, лишая способности сопротивляться.Президент изумленно взирал на огромную чашу Вард-Структуры, с толстыми, древообразными нитями, с краями, исчезающими в бесконечности за горизонтом плоскости. Он нашел провал, с ужасом вгляделся в его черноту и начал передавать пси-энергию. Тонкими лучами она исчезала в провале и, казалось, никогда не начнется прорастание нитей, но в какой-то момент, когда Дорн увеличил поток, пространство заколыхалось и сначала совсем тоненькие, а потом утолстившиеся нити потянулись вверх. Поток потребляемой энергии сразу сократился, но еще несколько часов понадобилось ему, чтобы затянуть дыру. Дорн вышел из мозга Аоллы передохнуть и увидел, как часто меняются мужчины, делающие «обезболивание».
— Невозможно это выдержать долго, мощная эмоциональная сфера, мозг открыт, всех тянет к объединению, — пояснил один из них, подлетев совсем близко. Дорн увидел, что Аолла начинает приходить в себя, и снова вошел в ее мозг, теперь переместившись на второй уровень психики. Его поразило колыхание эмоциональной сферы с огромной амплитудой колебаний. Число разрывов было большим, и Дорн начал плести резервную сеть, последовав совету Лингана. Когда сеть была закончена, он уложил ее на поверхность, совмещая и «припаивая», увидел, как протянулись от сети вниз тонкие нити, прорастая и скрепляя ее, последнее, что он сделал — вернул на место блоки, закрывая психику. Для Аоллы это было плохо, но риск оставить ее голову доступной был слишком велик, а неприятностей уже и так хватало.
Дорн снова вышел из мозга, посмотрел на Аоллу, и приказал возвращаться. Огромная энергетическая структура из тел дорнцев распалась, вокруг зашумел шквал крыльев, набиравших высоту. Большинство дорнцев растворилось в воздухе, осталось только сопровождение и огромная сеть, на которой спала без всяких снов измученная женщина.
* * *
Через несколько часов Дорн связался с Линганом, доложив, что, в целом, он «заштопал» Вард-Структуру, а проведенная полная проверка поверхности тела показала, что оплодотворенных клеток было совсем немного, дорнцы насчитали не больше десятка, и можно думать — все нормально.— Меня беспокоит только одна вещь, Линган, — сказал Дорн. — Как часто приходится делать повторное обезболивание после таких повреждений?
— На Земле обычно — каждые четыре часа.
— Аолла этого не выдержит, Линган. Ты себе вообще это можешь представить? — ужаснулся Дорн. — Я сожалею, но она поняла, что с ней делали, ведь Аолла была почти десять лет замужем, как ее обманешь? Сколько нужно времени разработать препараты для ее дорнского тела?
— Много, уже запрашивали, мы их десятилетиями разрабатываем и то бывают неудачи.
Линган растерянно сидел в кресле, не представляя, что делать. Не было никакой возможности в таком состоянии отправить Аоллу на Землю, но и оставлять ее на Дорне… «Вам прописано регулярное изнасилование исключительно в лечебных целях», — мысль из серии черного юмора пришла в его голову.
— Я не знаю, Дорн, поступайте, как сочтете нужным, — смог только ответить Линган.
— Вы должны понимать последствия таких наших действий, мы же будем вынуждены ее заставлять.
— И что?
— К тому времени, как Аолла попадет на Землю, боюсь, Линган, с ней, как с женщиной, будет покончено.
— В каком смысле?
— Любое прикосновение станет вызывать отвращение. Помимо этого будут проблемы с памятью, за короткий период мы все — и вы в том числе, несколько раз создавали в ее мозгу псевдореальность, и теперь у нее должна быть полная путаница в голове.
— Ты клонишь к тому, чтобы мы были готовы принять ее сумасшедшей?
— Правильно, именно это я и хотел сказать, — спокойно договорил Дорн.
Он оказался абсолютно прав. Аолла очнулась через несколько часов после операции, и возникла необходимость в повторном «обезболивании». Только на этот раз она прекрасно поняла, что они собираются делать, и оказала сопротивление. Ее изловили сетью и, связав, провели необходимую процедуру она дико кричала, хотя все знали, что больно ей не было. Два часа после этого Аолла спокойно спала, а еще через два часа все пришлось повторить.
Только через неделю она смогла примириться с ситуацией и перестала сопротивляться, после чего ей разрешили в небольшие периоды бодрствования летать в пределах клиники. Дорн, когда это позволял его загруженный график, старался находиться при «обезболивании», хотя присутствие любого постороннего дорнца вызывало у Аоллы приступ еще большего неприятия. Раз в неделю дополнительно проверяли тело на наличие оплодотворенных клеток и сейчас, во время этого, ей стало не до сна от отвращения, которое вызывали мягкие прикосновения мужчин к ее телу.
Как-то через месяц Дорн нашел ее сидящей на краю обрыва, расположенного недалеко от клиники. Аолла смотрела вдаль, и ее мысли были очень далеко от этого места. Почувствовав его, она сразу сжалась, хотя лично он никогда не делал ей «обезболивание».
— Разве пора? — Аолла испуганно посмотрела на него.
— Еще есть немного времени. — Дорну, как и всем мужчинам на планете, причастным к «лечению», было безумно жаль ее. — Я хотел сообщить тебе, что Совет принял решение оказать помощь Земле.
— Правда? Какой хороший сон. — У Аоллы было полностью нарушено восприятие реальности. — Я рада. — Но в ее мозгу не было никакой радости.