— Скалли! — воскликнул он, с крайней осторожностью прохаживаясь по поляне и разглядывая яркие кровавые пятна, похожие на красные монеты, разбросанные по кочковатой поверхности.
На лбу Малдера выступил холодный пот. Он ускорил шаг, поднял голову и тут же вновь опустил глаза к земле, высматривая пятна, кровавой дорожкой уходящие в лес.
Потом он увидел отпечатки ног Туфли Скалли и собачьи лапы. Сердце Малдера забилось быстрее.
Цепочка следов привела его к подножию крутого обрыва, врезавшегося в пологий скат холма. Здесь лежали два поваленных дерева, и рядом с одним из них Малдер обнаружил окровавленного широкоплечего мужчину в рваной рубахе. Его горло было разорвано до шейных позвонков.
Малдер узнал мужчину по фотографиям персонала «ДайМар» и кадрам, снятым видеокамерой на весовой станции для грузовиков. Это был Джереми Дорман, явно и безнадежно мертвый.
В воздухе стоял запах крови, но Малдер почуял на его фоне пороховую гарь. Пальцы трупа сжимали рукоятку полицейского револьвера. Понюхав ствол оружия, Малдер определил, что из него недавно стреляли, однако внешний вид тела заставлял усомниться в том, что в ближайшее время Дорман сумеет нажать спусковой крючок.
Малдер нагнулся над трупом, вглядываясь в рваные раны на его горле. Может быть, тут поработали зубы черного Лабрадора?
На глазах Малдера изуродованная глотка Дормана и окружающие ее лоскуты кожи и мышечной ткани начинали растекаться, как бы сплавляясь друг с другом, словно невидимая рука заливала их жидким воском. Зияющее горловое отверстие трупа наполнила полупрозрачная тягучая слизь, неторопливо наползавшая на рассеченную кожу.
Вокруг тела Малдер обнаружил следы борьбы, камни и грязь, соскользнувшие с обрыва. Казалось, кто-то свалился с холма, убегая от преследования. Рядом виднелись собачьи следы, отпечатки обуви Скалли…
И отпечатки маленьких ступней. Вероятно, Джоди.
— Скалли! — еще раз позвал Малдер, но вместо ответа услышал только шорох сосновых ветвей и птичьи трели. Лес продолжал хранить молчание, не то испуганное, не то сердитое.
И в это мгновение распростертый на земле мертвец рывком уселся, словно подброшенный пружиной.
Его скрюченные, похожие на когти пальцы левой руки ухватились за полу куртки Малдера, и
тот, вскрикнув, рванулся назад, но оживший труп держал крепко.
Джереми Дорман, лицо которого по-прежнему сохраняло мертвенное выражение, приподнял револьвер и угрожающе наставил его на Малдера. Малдер опустил глаза, рассматривая судорожно стиснутые пальцы Дормана, его шевелящуюся, корчащуюся кожу, покрытую слоем клейкой слизи. Густая жидкость… средоточие смертельной нанотехнологической чумы.
В лесных дебрях Орегона
Пятница, 16:19
Ближайшая клиника находилась по меньшей мере в пятнадцати милях, а вокруг расстилались извилистые дороги, бегущие по заросшим лесом горам, и Скалли ехала почти наугад. Из-за деревьев показались лучи предзакатного солнца, потом опять сгустились облака.
Подгоняя машину, Скалли мчалась на север, утопив в пол педаль газа и с трудом справляясь с крутыми поворотами местных дорог. Слева и справа от нее убегали назад похожие на туннель плотные заросли темных сосен.
На заднем сиденье поскуливал встревоженный Вейдер. Его ноздри покрывали кровавые сгустки и пена. У Скалли не было времени вычистить собаку. Пес то и дело обнюхивал неподвижное тело мальчика, лежавшее рядом.
Скалли еще не забыла, с каким бешенством черный Лабрадор набросился на плотного крупного мужчину, который принес с собой страшную заразу, убившую Патрицию Кеннесси, а потом угрожал мальчику. Теперь же, если не обращать внимания на кровавые следы в его шерсти, Вейдер казался послушным домашним животным, верным стражем своего хозяина.
Прежде чем выехать с поляны, Скалли проверила пульс Джоди. Сердцебиение было слабое, дыхание неглубокое, но мальчик продолжал упорно цепляться за жизнь. По-видимому, он впал в коматозное состояние. За последние двадцать минут он не издал ни звука, ни даже стона. Чтобы успокоить себя, Скалли время от времени поглядывала на него в зеркальце.
Справа из-за деревьев под самым носом машины выскочила собака. Заметив ее уголком глаза, Скалли ударила по тормозам и рванула в сторону рулевое колесо.
Животное нырнуло в кусты и исчезло из виду, а Скалли, едва не потеряв управление, сражалась с виляющим автомобилем и лишь в последнюю секунду вновь обрела над ним власть. Посмотрев в зеркальце, она увидела собаку, которая перебегала дорогу, ничуть не смущенная тем, что была на волосок от гибели.
Внезапно Джоди вздохнул, и его спина выгнулась дугой, словно в припадке эпилепсии. Скалли остановила машину на середине дороги, отстегнула ремень безопасности и оглянулась назад, испуганно подумав о том, что мальчик испускает дух, до капли истощив запасы жизненной энергии.
Она прикоснулась к Джоди и почувствовала под пальцами сильный жар и липкий пот. Кожа мальчика буквально пылала, по лбу стекали крупные капли. Глаза были плотно зажмурены. Несмотря на свой богатый врачебный опыт, Скалли по-прежнему не знала, что ей делать.
Спустя секунду конвульсии прекратились, и Джоди задышал чуть ровнее. Вейдер толкнул мальчика в плечо и, поскуливая, лизнул его щеку.
Убедившись в том, что состояние раненого на некоторое время стабилизировалось, Скалли решила не терять времени. Она включила передачу, автомобиль пробуксовал колесами по слою мокрых листьев на асфальте и рванулся вперед. Поворот следовал за поворотом, и Скалли пришлось забыть о мальчике и сосредоточить внимание на дороге, петлявшей среди деревьев.
Рядом с ней лежал сотовый телефон, на дисплее которого по-прежнему маячила надпись «Нет связи». Скалли чувствовала себя оторванной от внешнего мира, словно обитатель лагеря «вольных дикарей», у которых прятался Дарин Кеннесси. Изолированный образ жизни устраивал этих людей как нельзя лучше, но Скалли в данную минуту хотела лишь одного — оказаться в большой клинике с яркими огнями, множеством врачей и медицинского персонала.
Скалли очень хотелось, чтобы рядом с ней находился Малдер, или по крайней мере можно было связаться с ним по телефону.
Когда Джоди откашлялся и уселся на заднем сиденье, Скалли едва не въехала в кювет. Мальчик
казался слабым и измученным, но во всех других отношениях был вполне здоров.
Вейдер залаял, ткнулся носом в хозяина, обнюхал и обслюнявил его, донельзя счастливый тем, что Джоди наконец поправился.
Скалли нажала педаль тормоза. Машина пошла юзом по мягкой земле обочины и остановилась у пересечения асфальта с едва заметным проселком.
— Джоди! — воскликнула Скалли. — Ты живой!
— Есть хочу, — отозвался мальчик и, протерев глаза, зашарил ими по сиденью.
Скалли посмотрела на него, перегнувшись через спинку. Кожа мальчика под разорванной рубашкой была покрыта коркой засохшей крови, однако рана закрылась сама собой. Скалли рывком распахнула дверцу и, оставив ее открытой, выскочила наружу. Зазвенел колокольчик системы охраны, предупреждая женщину о том, что она оставила ключи в замке зажигания. Скалли забралась на заднее сиденье и схватила Джоди за плечи.
— Откинься на спинку… Как ты себя чувствуешь? — Она прикоснулась к мальчику, осматривая его кожу. Жар спал, но тело Джоди оставалось теплым. — Ты в порядке? — Увидев, что пулевое отверстие в груди мальчика затянуто свежей молодой кожей, чистой и гладкой, похожей на пластиковую пленку, Скалли пробормотала: — Не верю своим глазам.
— У вас есть еда? — спросил Джоди.
Скалли вспомнила о пакете с сырными шариками, оставленном Малдером на переднем сиденье, и торопливо обежала машину, чтобы принести его. Мальчик схватил пакет и принялся с жадностью поглощать шарики, хватая их полными пригоршнями и посыпая пальцы и губы оранжевой сахарной пудрой.
Черный Лабрадор повизгивал, возясь на заднем сиденье и пытаясь привлечь к себе внимание Джоди, но у того было одно желание — насытиться. Он лишь небрежно потрепал Вейдера по спине.
Покончив с едой, Джоди подался вперед, осматриваясь вокруг. Скалли заметила, как что-то сверкнуло. Послышался едва различимый звук, и из спины мальчика выпал кусочек металла.
Скалли протянула руку, и Джоди испуганно отшатнулся. Женщина подняла с пола бесформенный комочек — пулю, застрявшую в его теле. Завернув рубашку на спине Джоди, Скалли увидела красное пятно, морщинистый рубец, который исчезал буквально у нее на глазах. Скалли перевела изумленный взор на расплющенную пулю, зажатую в пальцах.
— Джоди, знаешь ли ты, что с тобой произошло? — спросила она.
Мальчик повернул к ней лицо, вымазанное сахарной пудрой. Вейдер сидел рядом, положив морду на плечо Джоди, совершенно умиротворенный. Он моргал огромными карими глазами, довольный тем, что хозяин очнулся и наконец обратит на него внимание.
Джоди пожал плечами.
— Эти штуки сделал мой папа, — ответил он, зевнув. —Нанотех… нет, он называл их нанокрит-терами. Сказал, что это биологические полицейские, которые вылечат меня и остановят лейкемию. Папа взял с меня обещание не говорить об этом никому, даже маме. — Прежде чем Скалли успела придумать новый вопрос, мальчик вновь зевнул, и его глаза затуманились. Теперь, когда он поел, его охватила неодолимая сонливость. — Мне нужно отдохнуть, — сказал Джоди. Скалли попыталась продолжать расспросы, но мальчик был не в силах отвечать.
Он несколько раз моргнул отяжелевшими веками, протяжно вздохнул, откинулся назад и погрузился в глубокий здоровый сон, ничем не напоминавший коматозное состояние. Это был целительный сон, в котором так нуждался его организм.
Скалли отодвинулась и вылезла из салона, пытаясь справиться с водоворотом мыслей, вызванных увиденным. Колокольчик продолжал звенеть, сообщая ей о том, что водительская дверца все еще открыта, а в замке торчат ключи.
Последние события ошеломили Скалли, и она пребывала в полной растерянности. Малдер подозревал нечто в этом роде, и, хотя Скалли относилась к его догадкам скептически, не в силах поверить тому, что клеточные технологии совершили такой рывок вперед, она собственными глазами убедилась в невероятной живучести Джоди Кеннесси, не говоря уж о том, что его организм, вне всяких сомнений, сумел преодолеть ужасное смертельное заболевание, лишавшее мальчика сил и превращавшее его в ходячий скелет, который Скалли видела на фотографиях.
Женщина уселась за руль, двигаясь медленно, словно в полусне. Кружилась голова, ныли суставы, и она попыталась уговорить себя, что это следствие многодневного напряжения и разъездов по всей стране, а не проявление симптомов рака, которым она страдала с той поры, когда ее держали взаперти, испытывая на ней никому не ведомые препараты.
Она захлопнула дверцу и пристегнулась ремнем — хотя бы для того, чтобы замолчал надоедливый колокольчик. Вейдер глубоко вздохнул и положил голову на колени Джоди, постукивая хвостом по мягкому подлокотнику задней дверцы.
Скалли тронула машину и поехала, на сей раз медленнее, не имея никакой определенной цели.
Дэвид Кеннесси создал нечто чудесное, неслыханное — теперь Скалли в полной мере сознавала, какую силу он скрывал у себя в лаборатории. «ДайМар» была онкологическим центром на попечении федерального бюджета, а в результате экспериментов Дэвида на свет появилось могучее средство, способное ежегодно ставить на ноги миллионы раковых больных, — таких, как Скалли.
Со стороны Дэвида Кеннесси было аморально и неэтично назначить собственному сыну рискованный непроверенный курс лечения. Будучи медиком, Скалли крайне отрицательно относилась к самой мысли пустить в ход новое лекарство, пренебрегая обычной процедурой тщательных тестов и независимых экспертиз, анализов и проверок в Бюро пищевой и медицинской продукции.
И все же Скалли понимала, что бывают случаи, когда человека охватывает непреодолимое желание делать что-нибудь, делать все что угодно, прибегать к нетрадиционным мерам, когда остальные не дают результата.
Способ Кеннесси был ничем не хуже лаэтрильной терапии [14] , магических кристаллов, колдовства и прочих «последних» средств, которыми пользуются безнадежные больные. Скалли знала, что чем меньше остается надежд, тем более доверчив пациент. Что ему терять, почему бы не испробовать все, что возможно? А Джоди Кеннесси неотвратимо умирал. У него не было выбора.
Однако все эти знахари и хилеры не представляли особой опасности для человечества в целом, и Скалли, чувствуя, как сжимаются ее внутренности, внезапно поняла, что нанотехнологические эксперименты Кеннесси были куда более рискованными. Соверши он малейший промах в ходе адаптации своих «биологических полицейских» к человеческой ДНК, — и они могли бы превратиться в грозных разрушителей клеточных механизмов. «Нанокриттеры» обладали способностью размножаться и передаваться от одного человека другому. Они могли искажать генную структуру и вызывать появление в здоровых организмах чужеродных новообразований и опухолей, если бы действовали не так, как положено, но Дэвид Кеннесси оказался достаточно самонадеян, чтобы решить, будто бы его наномашины безупречны.
Скалли стиснула зубы и опустила противосолнечный щиток, пытаясь избавиться от мелькания спутанных теней деревьев на лобовом стекле.
После того как они с Малдером увидели жертвы нанотехнологической чумы, Скалли уже не сомневалась, что Дэвид допустил ошибку, грозящую тяжелыми последствиями.
Коттедж семейства Кеннесси.
Кост-Реиндж, штат Орегон
Пятница, 16:23
Раны на горле Джереми Дормана затянулись, и от него потянуло ощутимым теплом, пульсирующим жаром, который излучали его кожа и тело.
Бывший мертвец открыл рот и попытался заговорить, однако из его разрушенного голосового аппарата вырывался лишь булькающий шепот, свистящее дыхание, модулированное движением губ.
— Выньте оружие и положите на землю, — велел он, ткнув в Малдера дулом револьвера.
Малдер медленно сунул руку под полу куртки, нащупал плоскую кобуру, достал пистолет и разжал пальцы. Пистолет с глухим звуком упал на лесную подстилку, угодил в грязь, перекатился и остался лежать в куче сухих сосновых игл.
— Нанотехнология, — произнес Малдер, стараясь скрыть изумление. — Ваш организм лечит сам себя.
— Вы — один из них, один из тех людей, — хриплым голосом заявил Дорман, по-прежнему тяжело и прерывисто дыша.
С этими словами он отпустил куртку Малдера, оставив на ней слизистый отпечаток ладони. Густая жидкость впиталась в материю, расползаясь по ней, словно амеба.
— Вы разрешите мне снять куртку? — спросил Малдер, стараясь не выдать своей тревоги.
— Снимайте, — ответил Дорман и поднялся на ноги, продолжая держать пленника на мушке. Малдер скинул верхнюю одежду и остался в темном спортивном пиджаке.
— Как вы меня нашли? — спросил Дорман. — Кто вы такой?
— Я агент ФБР, моя фамилия Малдер. Я искал Патрицию и Джоди Кеннесси. О вас я и не думал… хотя, разумеется, не прочь узнать, как вы сумели уцелеть во время пожара в «ДайМар».
Дорман фыркнул:
— ФБР, как же! Вы и устроили этот пожар, я-то знаю. Вы занимаетесь сокрытием информации, уничтожаете плоды наших трудов. Вы думали, что я мертв, надеялись, что вам удалось меня убить.
При любых других обстоятельствах Малдер едва ли сумел бы удержаться от смеха.
— До сих пор никому и в голову не приходило обвинять меня в поджоге, — сказал он. — Поверьте, господин Дорман, я впервые услышал о вас и о Дэвиде после взрыва в лаборатории. — Малдер помедлил и добавил: — Если не ошибаюсь, вы
заражены каким-то продуктом экспериментов Кеннесси.
— Я и есть его продукт! — Голос Дормана все еще был хриплым и грубым.
Внезапно в его прикрытой лохмотьями груди что-то зашевелилось, Дорман скривил лицо и согнулся пополам. Малдер увидел червеобразные извивающиеся опухоли и бугры странного маслянистого оттенка, которые задвигались под его кожей, потом вдруг успокоились и вернулись на место, втянувшись в мышечную ткань.
Дорман взмахнул револьвером, веля Малдеру повернуться кругом.
— У вас есть машина? — спросил он.
— Да, что-то вроде, — кивнул Малдер, вспомнив об обшарпанном красном пикапе.
— Пора смываться отсюда. Вы поможете мне отыскать Джоди или хотя бы собаку. Их увез другой ваш сотрудник… женщина. Она решила, что я умер.
— Принимая во внимание состояние вашего горла, это было вполне оправданное предположение, — заметил Малдер, скрывая облегчение, которое ощутил, услышав подтверждение тому, что Скалли побывала здесь и осталась в живых.
— Вы поможете мне, агент Малдер, — сказал Дорман. На сей раз его голос прозвучал почти нормально. — Вы послужите тем ключом, который позволит мне напасть на их след.
— Чтобы убить их, как вы убили Патрицию Кеннесси, водителя лесовоза и охранника?
Дормана вновь скрутил приступ конвульсии, пробежавшей по его телу.
— Я не хотел убивать. Меня вынудили. — Он вперил в Малдера взгляд и добавил: — Но если вы откажетесь помогать, я сделаю с вами то же самое. Так что не вздумайте меня трогать.
— Поверьте, господин Дорман… — Малдер опустил глаза, рассматривая покрытые слизью шрамы на обнаженной коже мужчины. — У меня и в мыслях нет прикасаться к вам.
Лицо Дормана исказила мучительная гримаса.
— Я не хочу вредить людям, клянусь, — продолжал он. — Все, что случилось, произошло помимо моего желания… однако мне становится все труднее не причинять никому вреда. Если мне удастся раздобыть несколько капель свежей крови — желательно крови мальчика, но и собачья тоже годится, — больше никто не пострадает, а я вновь стану нормальным человеком. Очень просто, и все от этого только выиграют.
На сей раз Малдер не сумел скрыть скептицизма. Он знал, что черный Лабрадор оказался в числе подопытных животных, — но при чем здесь мальчик?
— Не понимаю, — сказал он. — Чего вы надеетесь добиться, получив кровь?
Дорман бросил на него презрительный взгляд:
— Естественно, не понимаете. Куда уж вам.
— Так объясните, — попросил Малдер. — В вашем организме обитают наномашины, не так ли?
— Дэвид называл их нанокриттерами. Очень остроумно.
— В крови собаки также содержатся механизмы, созданные Дэвидом и Дарином Кеннесси для исцеления Джоди от рака, — предположил Малдер.
— Нанокриттеры Джоди работают безупречно, — подхватил Дорман, сверкнув темными глазами. — Мальчик практически вылечился от лейкемии.
Малдер замер на месте, переваривая услышанное.
— Но если… если Джоди и Вейдер тоже инфицированы, если мальчик уже выздоровел, а псу не страшны смертельные раны, то почему вы буквально разваливаетесь на части? Почему погибают люди, прикоснувшиеся к вашему телу?
— Потому что нанокриттеры мальчишки и собаки действуют как положено, а мои — нет! — выкрикнул Дорман и взмахнул револьвером, приказывая Малдеру выходить из леса в сторону коттеджа, где стоял пикап. — У меня не было времени, — продолжал он. — Лаборатория пылала, и я должен был умереть вместе с Дэвидом. Меня предали! Пришлось взять первое, что подвернулось под руку.
Малдер вытаращил глаза и повернул голову, чтобы посмотреть через плечо.
— Значит, вы воспользовались наномашинами ранних версий, непроверенными и неотлаженными? Вы ввели их в свой организм, чтобы он получил возможность самовосстанавливаться, а вы смогли бежать и скрываться от тех, кто полагал вас мертвым?
Дорман ухмыльнулся:
— Первым нашим настоящим успехом были опыты над собакой. Теперь я понимаю, что Дэвид тут же взял действующие криттеры и тайно вкатил дозу своему сыну. В ту пору Джоди умирал от лейкемии, и Дэвиду не оставалось ничего другого. По-моему, он не сказал об этом даже Патриции. Но поглядите на Джоди теперь — он вылечился, он здоров! Нанокриттеры сработали на славу. — В лесном полумарке было видно, как кожа Дормана дрогнула, будто покрывшись рябью.
— А ваши — нет, — заметил Малдер.
— Дэвид был слишком подозрителен, чтобы оставлять в доступном месте что-либо мало-мальски ценное. Хотя бы этому он научился у своего брата — скрытности. В моем распоряжении были только материалы, хранившиеся в криоскопической камере, — исходные прототипы, многие из которых обнаруживали… ну, скажем, пугающие свойства. Мне следовало быть более осторожным, но вокруг занимался пожар. Попав в мой организм, криттеры тут же начали воспроизводиться и перестраивать мою генную структуру и клеточные механизмы. И тем не менее я надеялся, что все закончится благополучно.
Малдер неторопливо шагал к домику, лихорадочно размышляя, выдвигая и отбрасывая версии.
— Значит, лаборатория «ДайМар» была взорвана по приказу людей, которые финансировали ваши работы и не желали широкого распространения нанотехнологий. Они не хотели, чтобы Дэвид испытывал их на собаке и своем сыне.
— Лекарство от рака, возможно, путь к бессмертию. Зачем делиться с другими? — со странным выражением в голосе произнес Дорман. — Эти люди собирались перенести образцы в закрытую лабораторию и продолжать работы в обстановке строгой секретности. А я должен был возглавить эти исследования, но хозяева решили уничтожить меня вместе с Дэвидом, — едва слышно добавил он и вновь взмахнул револьвером, подгоняя Малдера.
Малдер осторожно переставлял ноги, словно опасаясь прервать нить рассуждении, которые выкристаллизовывались у него в голове.
Прототипы приспособились к структуре ДНК лабораторных животных, но, когда Дорман столь неосмотрительно ввел их в свою кровь, эти клеточные разведчики были вынуждены перестроиться применительно к совершенно иным генам — «биологические полицейские», которым дали противоречивые указания. Такой крутой поворот, должно быть, окончательно вывел из равновесия и без того несовершенные механизмы.
— Итак, ваши нанокриттеры получают набор конфликтующих программных инструкций, — заговорил Малдер, продолжая свои размышления вслух. — Попадая в организм следующего человека, они сталкиваются с новой генной структурой и окончательно выходят из повиновения. Стоит вам прикоснуться к кому-нибудь, и человек заражается смертельной формой рака. Его нервную систему поражает паралич, молниеносно распространяющийся по всему телу.
— Думайте что хотите, — негромко пробормотал Дорман. — У меня не было времени провести тщательные анализы.
Малдер нахмурился.
— Скажите, вот эта слизь… — он осторожно указал на горло Дормана, покрытое клейкой жидкостью, — …эта слизь и есть носитель нанокриттеров?
Дорман кивнул:
— Да, она буквально напичкана ими. Стоит жидкости попасть на кожу человека, и наномашины немедленно проникают в его тело…
Прямо перед ними на грязной дорожке стоял побитый пикап. Приближаясь к машине, Дорман старательно обошел неподвижное тело Патриции Кеннесси.
— И вот теперь с вами происходит то, что случилось с вашими жертвами, но намного медленнее, — продолжал Малдер. — Ваше тело распадается на части, и вы полагаете, что кровь Джоди могла бы вам помочь.
Дорман с шумом выпустил воздух, как бы дивясь тупости собеседника.
— Частицы, находящиеся в его крови, совершенно стабильны. На это я и рассчитываю. Они работают так, как следует, их действия не искажены теми противоречиями и ошибками, которые содержит программа моих криттеров. Наномашины собаки тоже вполне работоспособны, но криттеры Джоди уже приспособлены к человеческой ДНК. — Он тяжело вздохнул, и Малдер понял, что у Дормана нет никаких оснований полагаться на собственные рассуждения; он был обречен, но продолжал цепляться за соломинку. — Если мне удастся ввести в свой организм стабильные криттеры, они окажутся сильнее моих, дефектных. Они справятся с заражением и вынудят взбунтовавшиеся наномеханизмы действовать по новой, правильной схеме. — Дорман пристально посмотрел на Малдера, словно собираясь схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. — Теперь понимаете?
Наконец мужчины подошли к пикапу, стоявшему напротив коттеджа, и Дорман велел Малдеру достать ключи.
— Я оставил их в замке зажигания, — ответил тот.
— Очень легкомысленно с вашей стороны.
— Видите ли, это не моя машина… — Малдер нерешительно затоптался на месте, бормоча оправдания и всячески оттягивая время, чтобы решить, как ему действовать дальше.
Дорман с натугой распахнул скрипучую дверцу.
— Ладно, поехали, — сказал он и уселся в пассажирское кресло, стараясь держаться как можно ближе к дверце и избегая соприкосновения с Малдером. — Пора отправляться на поиски.
Малдер завел мотор и двинулся в путь, сидя бок о бок с человеком, прикосновение которого грозило мгновенной смертью.
Передвижной штаб оперативной группы
Штат Орегон
Пятница, 18:10
Цепочка следов, оставленных беглецами, казалась Адаму Ленцу и его сотрудникам чем-то вроде отпечатков грязных башмаков на белоснежном ковре.
Ленц не знал своих людей по именам, но был уверен в их мастерстве и в том, что все они прошли тщательный отбор и как нельзя лучше подготовлены к нынешней операции, как, впрочем, и к другим подобным заданиям. Группа вполне могла справиться собственными силами, но Адам хотел лично присутствовать на поле боя, чтобы наблюдать, подгонять и… собрать все лавры после завершения миссии.
На лбу Малдера выступил холодный пот. Он ускорил шаг, поднял голову и тут же вновь опустил глаза к земле, высматривая пятна, кровавой дорожкой уходящие в лес.
Потом он увидел отпечатки ног Туфли Скалли и собачьи лапы. Сердце Малдера забилось быстрее.
Цепочка следов привела его к подножию крутого обрыва, врезавшегося в пологий скат холма. Здесь лежали два поваленных дерева, и рядом с одним из них Малдер обнаружил окровавленного широкоплечего мужчину в рваной рубахе. Его горло было разорвано до шейных позвонков.
Малдер узнал мужчину по фотографиям персонала «ДайМар» и кадрам, снятым видеокамерой на весовой станции для грузовиков. Это был Джереми Дорман, явно и безнадежно мертвый.
В воздухе стоял запах крови, но Малдер почуял на его фоне пороховую гарь. Пальцы трупа сжимали рукоятку полицейского револьвера. Понюхав ствол оружия, Малдер определил, что из него недавно стреляли, однако внешний вид тела заставлял усомниться в том, что в ближайшее время Дорман сумеет нажать спусковой крючок.
Малдер нагнулся над трупом, вглядываясь в рваные раны на его горле. Может быть, тут поработали зубы черного Лабрадора?
На глазах Малдера изуродованная глотка Дормана и окружающие ее лоскуты кожи и мышечной ткани начинали растекаться, как бы сплавляясь друг с другом, словно невидимая рука заливала их жидким воском. Зияющее горловое отверстие трупа наполнила полупрозрачная тягучая слизь, неторопливо наползавшая на рассеченную кожу.
Вокруг тела Малдер обнаружил следы борьбы, камни и грязь, соскользнувшие с обрыва. Казалось, кто-то свалился с холма, убегая от преследования. Рядом виднелись собачьи следы, отпечатки обуви Скалли…
И отпечатки маленьких ступней. Вероятно, Джоди.
— Скалли! — еще раз позвал Малдер, но вместо ответа услышал только шорох сосновых ветвей и птичьи трели. Лес продолжал хранить молчание, не то испуганное, не то сердитое.
И в это мгновение распростертый на земле мертвец рывком уселся, словно подброшенный пружиной.
Его скрюченные, похожие на когти пальцы левой руки ухватились за полу куртки Малдера, и
тот, вскрикнув, рванулся назад, но оживший труп держал крепко.
Джереми Дорман, лицо которого по-прежнему сохраняло мертвенное выражение, приподнял револьвер и угрожающе наставил его на Малдера. Малдер опустил глаза, рассматривая судорожно стиснутые пальцы Дормана, его шевелящуюся, корчащуюся кожу, покрытую слоем клейкой слизи. Густая жидкость… средоточие смертельной нанотехнологической чумы.
В лесных дебрях Орегона
Пятница, 16:19
Ближайшая клиника находилась по меньшей мере в пятнадцати милях, а вокруг расстилались извилистые дороги, бегущие по заросшим лесом горам, и Скалли ехала почти наугад. Из-за деревьев показались лучи предзакатного солнца, потом опять сгустились облака.
Подгоняя машину, Скалли мчалась на север, утопив в пол педаль газа и с трудом справляясь с крутыми поворотами местных дорог. Слева и справа от нее убегали назад похожие на туннель плотные заросли темных сосен.
На заднем сиденье поскуливал встревоженный Вейдер. Его ноздри покрывали кровавые сгустки и пена. У Скалли не было времени вычистить собаку. Пес то и дело обнюхивал неподвижное тело мальчика, лежавшее рядом.
Скалли еще не забыла, с каким бешенством черный Лабрадор набросился на плотного крупного мужчину, который принес с собой страшную заразу, убившую Патрицию Кеннесси, а потом угрожал мальчику. Теперь же, если не обращать внимания на кровавые следы в его шерсти, Вейдер казался послушным домашним животным, верным стражем своего хозяина.
Прежде чем выехать с поляны, Скалли проверила пульс Джоди. Сердцебиение было слабое, дыхание неглубокое, но мальчик продолжал упорно цепляться за жизнь. По-видимому, он впал в коматозное состояние. За последние двадцать минут он не издал ни звука, ни даже стона. Чтобы успокоить себя, Скалли время от времени поглядывала на него в зеркальце.
Справа из-за деревьев под самым носом машины выскочила собака. Заметив ее уголком глаза, Скалли ударила по тормозам и рванула в сторону рулевое колесо.
Животное нырнуло в кусты и исчезло из виду, а Скалли, едва не потеряв управление, сражалась с виляющим автомобилем и лишь в последнюю секунду вновь обрела над ним власть. Посмотрев в зеркальце, она увидела собаку, которая перебегала дорогу, ничуть не смущенная тем, что была на волосок от гибели.
Внезапно Джоди вздохнул, и его спина выгнулась дугой, словно в припадке эпилепсии. Скалли остановила машину на середине дороги, отстегнула ремень безопасности и оглянулась назад, испуганно подумав о том, что мальчик испускает дух, до капли истощив запасы жизненной энергии.
Она прикоснулась к Джоди и почувствовала под пальцами сильный жар и липкий пот. Кожа мальчика буквально пылала, по лбу стекали крупные капли. Глаза были плотно зажмурены. Несмотря на свой богатый врачебный опыт, Скалли по-прежнему не знала, что ей делать.
Спустя секунду конвульсии прекратились, и Джоди задышал чуть ровнее. Вейдер толкнул мальчика в плечо и, поскуливая, лизнул его щеку.
Убедившись в том, что состояние раненого на некоторое время стабилизировалось, Скалли решила не терять времени. Она включила передачу, автомобиль пробуксовал колесами по слою мокрых листьев на асфальте и рванулся вперед. Поворот следовал за поворотом, и Скалли пришлось забыть о мальчике и сосредоточить внимание на дороге, петлявшей среди деревьев.
Рядом с ней лежал сотовый телефон, на дисплее которого по-прежнему маячила надпись «Нет связи». Скалли чувствовала себя оторванной от внешнего мира, словно обитатель лагеря «вольных дикарей», у которых прятался Дарин Кеннесси. Изолированный образ жизни устраивал этих людей как нельзя лучше, но Скалли в данную минуту хотела лишь одного — оказаться в большой клинике с яркими огнями, множеством врачей и медицинского персонала.
Скалли очень хотелось, чтобы рядом с ней находился Малдер, или по крайней мере можно было связаться с ним по телефону.
Когда Джоди откашлялся и уселся на заднем сиденье, Скалли едва не въехала в кювет. Мальчик
казался слабым и измученным, но во всех других отношениях был вполне здоров.
Вейдер залаял, ткнулся носом в хозяина, обнюхал и обслюнявил его, донельзя счастливый тем, что Джоди наконец поправился.
Скалли нажала педаль тормоза. Машина пошла юзом по мягкой земле обочины и остановилась у пересечения асфальта с едва заметным проселком.
— Джоди! — воскликнула Скалли. — Ты живой!
— Есть хочу, — отозвался мальчик и, протерев глаза, зашарил ими по сиденью.
Скалли посмотрела на него, перегнувшись через спинку. Кожа мальчика под разорванной рубашкой была покрыта коркой засохшей крови, однако рана закрылась сама собой. Скалли рывком распахнула дверцу и, оставив ее открытой, выскочила наружу. Зазвенел колокольчик системы охраны, предупреждая женщину о том, что она оставила ключи в замке зажигания. Скалли забралась на заднее сиденье и схватила Джоди за плечи.
— Откинься на спинку… Как ты себя чувствуешь? — Она прикоснулась к мальчику, осматривая его кожу. Жар спал, но тело Джоди оставалось теплым. — Ты в порядке? — Увидев, что пулевое отверстие в груди мальчика затянуто свежей молодой кожей, чистой и гладкой, похожей на пластиковую пленку, Скалли пробормотала: — Не верю своим глазам.
— У вас есть еда? — спросил Джоди.
Скалли вспомнила о пакете с сырными шариками, оставленном Малдером на переднем сиденье, и торопливо обежала машину, чтобы принести его. Мальчик схватил пакет и принялся с жадностью поглощать шарики, хватая их полными пригоршнями и посыпая пальцы и губы оранжевой сахарной пудрой.
Черный Лабрадор повизгивал, возясь на заднем сиденье и пытаясь привлечь к себе внимание Джоди, но у того было одно желание — насытиться. Он лишь небрежно потрепал Вейдера по спине.
Покончив с едой, Джоди подался вперед, осматриваясь вокруг. Скалли заметила, как что-то сверкнуло. Послышался едва различимый звук, и из спины мальчика выпал кусочек металла.
Скалли протянула руку, и Джоди испуганно отшатнулся. Женщина подняла с пола бесформенный комочек — пулю, застрявшую в его теле. Завернув рубашку на спине Джоди, Скалли увидела красное пятно, морщинистый рубец, который исчезал буквально у нее на глазах. Скалли перевела изумленный взор на расплющенную пулю, зажатую в пальцах.
— Джоди, знаешь ли ты, что с тобой произошло? — спросила она.
Мальчик повернул к ней лицо, вымазанное сахарной пудрой. Вейдер сидел рядом, положив морду на плечо Джоди, совершенно умиротворенный. Он моргал огромными карими глазами, довольный тем, что хозяин очнулся и наконец обратит на него внимание.
Джоди пожал плечами.
— Эти штуки сделал мой папа, — ответил он, зевнув. —Нанотех… нет, он называл их нанокрит-терами. Сказал, что это биологические полицейские, которые вылечат меня и остановят лейкемию. Папа взял с меня обещание не говорить об этом никому, даже маме. — Прежде чем Скалли успела придумать новый вопрос, мальчик вновь зевнул, и его глаза затуманились. Теперь, когда он поел, его охватила неодолимая сонливость. — Мне нужно отдохнуть, — сказал Джоди. Скалли попыталась продолжать расспросы, но мальчик был не в силах отвечать.
Он несколько раз моргнул отяжелевшими веками, протяжно вздохнул, откинулся назад и погрузился в глубокий здоровый сон, ничем не напоминавший коматозное состояние. Это был целительный сон, в котором так нуждался его организм.
Скалли отодвинулась и вылезла из салона, пытаясь справиться с водоворотом мыслей, вызванных увиденным. Колокольчик продолжал звенеть, сообщая ей о том, что водительская дверца все еще открыта, а в замке торчат ключи.
Последние события ошеломили Скалли, и она пребывала в полной растерянности. Малдер подозревал нечто в этом роде, и, хотя Скалли относилась к его догадкам скептически, не в силах поверить тому, что клеточные технологии совершили такой рывок вперед, она собственными глазами убедилась в невероятной живучести Джоди Кеннесси, не говоря уж о том, что его организм, вне всяких сомнений, сумел преодолеть ужасное смертельное заболевание, лишавшее мальчика сил и превращавшее его в ходячий скелет, который Скалли видела на фотографиях.
Женщина уселась за руль, двигаясь медленно, словно в полусне. Кружилась голова, ныли суставы, и она попыталась уговорить себя, что это следствие многодневного напряжения и разъездов по всей стране, а не проявление симптомов рака, которым она страдала с той поры, когда ее держали взаперти, испытывая на ней никому не ведомые препараты.
Она захлопнула дверцу и пристегнулась ремнем — хотя бы для того, чтобы замолчал надоедливый колокольчик. Вейдер глубоко вздохнул и положил голову на колени Джоди, постукивая хвостом по мягкому подлокотнику задней дверцы.
Скалли тронула машину и поехала, на сей раз медленнее, не имея никакой определенной цели.
Дэвид Кеннесси создал нечто чудесное, неслыханное — теперь Скалли в полной мере сознавала, какую силу он скрывал у себя в лаборатории. «ДайМар» была онкологическим центром на попечении федерального бюджета, а в результате экспериментов Дэвида на свет появилось могучее средство, способное ежегодно ставить на ноги миллионы раковых больных, — таких, как Скалли.
Со стороны Дэвида Кеннесси было аморально и неэтично назначить собственному сыну рискованный непроверенный курс лечения. Будучи медиком, Скалли крайне отрицательно относилась к самой мысли пустить в ход новое лекарство, пренебрегая обычной процедурой тщательных тестов и независимых экспертиз, анализов и проверок в Бюро пищевой и медицинской продукции.
И все же Скалли понимала, что бывают случаи, когда человека охватывает непреодолимое желание делать что-нибудь, делать все что угодно, прибегать к нетрадиционным мерам, когда остальные не дают результата.
Способ Кеннесси был ничем не хуже лаэтрильной терапии [14] , магических кристаллов, колдовства и прочих «последних» средств, которыми пользуются безнадежные больные. Скалли знала, что чем меньше остается надежд, тем более доверчив пациент. Что ему терять, почему бы не испробовать все, что возможно? А Джоди Кеннесси неотвратимо умирал. У него не было выбора.
Однако все эти знахари и хилеры не представляли особой опасности для человечества в целом, и Скалли, чувствуя, как сжимаются ее внутренности, внезапно поняла, что нанотехнологические эксперименты Кеннесси были куда более рискованными. Соверши он малейший промах в ходе адаптации своих «биологических полицейских» к человеческой ДНК, — и они могли бы превратиться в грозных разрушителей клеточных механизмов. «Нанокриттеры» обладали способностью размножаться и передаваться от одного человека другому. Они могли искажать генную структуру и вызывать появление в здоровых организмах чужеродных новообразований и опухолей, если бы действовали не так, как положено, но Дэвид Кеннесси оказался достаточно самонадеян, чтобы решить, будто бы его наномашины безупречны.
Скалли стиснула зубы и опустила противосолнечный щиток, пытаясь избавиться от мелькания спутанных теней деревьев на лобовом стекле.
После того как они с Малдером увидели жертвы нанотехнологической чумы, Скалли уже не сомневалась, что Дэвид допустил ошибку, грозящую тяжелыми последствиями.
Коттедж семейства Кеннесси.
Кост-Реиндж, штат Орегон
Пятница, 16:23
Раны на горле Джереми Дормана затянулись, и от него потянуло ощутимым теплом, пульсирующим жаром, который излучали его кожа и тело.
Бывший мертвец открыл рот и попытался заговорить, однако из его разрушенного голосового аппарата вырывался лишь булькающий шепот, свистящее дыхание, модулированное движением губ.
— Выньте оружие и положите на землю, — велел он, ткнув в Малдера дулом револьвера.
Малдер медленно сунул руку под полу куртки, нащупал плоскую кобуру, достал пистолет и разжал пальцы. Пистолет с глухим звуком упал на лесную подстилку, угодил в грязь, перекатился и остался лежать в куче сухих сосновых игл.
— Нанотехнология, — произнес Малдер, стараясь скрыть изумление. — Ваш организм лечит сам себя.
— Вы — один из них, один из тех людей, — хриплым голосом заявил Дорман, по-прежнему тяжело и прерывисто дыша.
С этими словами он отпустил куртку Малдера, оставив на ней слизистый отпечаток ладони. Густая жидкость впиталась в материю, расползаясь по ней, словно амеба.
— Вы разрешите мне снять куртку? — спросил Малдер, стараясь не выдать своей тревоги.
— Снимайте, — ответил Дорман и поднялся на ноги, продолжая держать пленника на мушке. Малдер скинул верхнюю одежду и остался в темном спортивном пиджаке.
— Как вы меня нашли? — спросил Дорман. — Кто вы такой?
— Я агент ФБР, моя фамилия Малдер. Я искал Патрицию и Джоди Кеннесси. О вас я и не думал… хотя, разумеется, не прочь узнать, как вы сумели уцелеть во время пожара в «ДайМар».
Дорман фыркнул:
— ФБР, как же! Вы и устроили этот пожар, я-то знаю. Вы занимаетесь сокрытием информации, уничтожаете плоды наших трудов. Вы думали, что я мертв, надеялись, что вам удалось меня убить.
При любых других обстоятельствах Малдер едва ли сумел бы удержаться от смеха.
— До сих пор никому и в голову не приходило обвинять меня в поджоге, — сказал он. — Поверьте, господин Дорман, я впервые услышал о вас и о Дэвиде после взрыва в лаборатории. — Малдер помедлил и добавил: — Если не ошибаюсь, вы
заражены каким-то продуктом экспериментов Кеннесси.
— Я и есть его продукт! — Голос Дормана все еще был хриплым и грубым.
Внезапно в его прикрытой лохмотьями груди что-то зашевелилось, Дорман скривил лицо и согнулся пополам. Малдер увидел червеобразные извивающиеся опухоли и бугры странного маслянистого оттенка, которые задвигались под его кожей, потом вдруг успокоились и вернулись на место, втянувшись в мышечную ткань.
Дорман взмахнул револьвером, веля Малдеру повернуться кругом.
— У вас есть машина? — спросил он.
— Да, что-то вроде, — кивнул Малдер, вспомнив об обшарпанном красном пикапе.
— Пора смываться отсюда. Вы поможете мне отыскать Джоди или хотя бы собаку. Их увез другой ваш сотрудник… женщина. Она решила, что я умер.
— Принимая во внимание состояние вашего горла, это было вполне оправданное предположение, — заметил Малдер, скрывая облегчение, которое ощутил, услышав подтверждение тому, что Скалли побывала здесь и осталась в живых.
— Вы поможете мне, агент Малдер, — сказал Дорман. На сей раз его голос прозвучал почти нормально. — Вы послужите тем ключом, который позволит мне напасть на их след.
— Чтобы убить их, как вы убили Патрицию Кеннесси, водителя лесовоза и охранника?
Дормана вновь скрутил приступ конвульсии, пробежавшей по его телу.
— Я не хотел убивать. Меня вынудили. — Он вперил в Малдера взгляд и добавил: — Но если вы откажетесь помогать, я сделаю с вами то же самое. Так что не вздумайте меня трогать.
— Поверьте, господин Дорман… — Малдер опустил глаза, рассматривая покрытые слизью шрамы на обнаженной коже мужчины. — У меня и в мыслях нет прикасаться к вам.
Лицо Дормана исказила мучительная гримаса.
— Я не хочу вредить людям, клянусь, — продолжал он. — Все, что случилось, произошло помимо моего желания… однако мне становится все труднее не причинять никому вреда. Если мне удастся раздобыть несколько капель свежей крови — желательно крови мальчика, но и собачья тоже годится, — больше никто не пострадает, а я вновь стану нормальным человеком. Очень просто, и все от этого только выиграют.
На сей раз Малдер не сумел скрыть скептицизма. Он знал, что черный Лабрадор оказался в числе подопытных животных, — но при чем здесь мальчик?
— Не понимаю, — сказал он. — Чего вы надеетесь добиться, получив кровь?
Дорман бросил на него презрительный взгляд:
— Естественно, не понимаете. Куда уж вам.
— Так объясните, — попросил Малдер. — В вашем организме обитают наномашины, не так ли?
— Дэвид называл их нанокриттерами. Очень остроумно.
— В крови собаки также содержатся механизмы, созданные Дэвидом и Дарином Кеннесси для исцеления Джоди от рака, — предположил Малдер.
— Нанокриттеры Джоди работают безупречно, — подхватил Дорман, сверкнув темными глазами. — Мальчик практически вылечился от лейкемии.
Малдер замер на месте, переваривая услышанное.
— Но если… если Джоди и Вейдер тоже инфицированы, если мальчик уже выздоровел, а псу не страшны смертельные раны, то почему вы буквально разваливаетесь на части? Почему погибают люди, прикоснувшиеся к вашему телу?
— Потому что нанокриттеры мальчишки и собаки действуют как положено, а мои — нет! — выкрикнул Дорман и взмахнул револьвером, приказывая Малдеру выходить из леса в сторону коттеджа, где стоял пикап. — У меня не было времени, — продолжал он. — Лаборатория пылала, и я должен был умереть вместе с Дэвидом. Меня предали! Пришлось взять первое, что подвернулось под руку.
Малдер вытаращил глаза и повернул голову, чтобы посмотреть через плечо.
— Значит, вы воспользовались наномашинами ранних версий, непроверенными и неотлаженными? Вы ввели их в свой организм, чтобы он получил возможность самовосстанавливаться, а вы смогли бежать и скрываться от тех, кто полагал вас мертвым?
Дорман ухмыльнулся:
— Первым нашим настоящим успехом были опыты над собакой. Теперь я понимаю, что Дэвид тут же взял действующие криттеры и тайно вкатил дозу своему сыну. В ту пору Джоди умирал от лейкемии, и Дэвиду не оставалось ничего другого. По-моему, он не сказал об этом даже Патриции. Но поглядите на Джоди теперь — он вылечился, он здоров! Нанокриттеры сработали на славу. — В лесном полумарке было видно, как кожа Дормана дрогнула, будто покрывшись рябью.
— А ваши — нет, — заметил Малдер.
— Дэвид был слишком подозрителен, чтобы оставлять в доступном месте что-либо мало-мальски ценное. Хотя бы этому он научился у своего брата — скрытности. В моем распоряжении были только материалы, хранившиеся в криоскопической камере, — исходные прототипы, многие из которых обнаруживали… ну, скажем, пугающие свойства. Мне следовало быть более осторожным, но вокруг занимался пожар. Попав в мой организм, криттеры тут же начали воспроизводиться и перестраивать мою генную структуру и клеточные механизмы. И тем не менее я надеялся, что все закончится благополучно.
Малдер неторопливо шагал к домику, лихорадочно размышляя, выдвигая и отбрасывая версии.
— Значит, лаборатория «ДайМар» была взорвана по приказу людей, которые финансировали ваши работы и не желали широкого распространения нанотехнологий. Они не хотели, чтобы Дэвид испытывал их на собаке и своем сыне.
— Лекарство от рака, возможно, путь к бессмертию. Зачем делиться с другими? — со странным выражением в голосе произнес Дорман. — Эти люди собирались перенести образцы в закрытую лабораторию и продолжать работы в обстановке строгой секретности. А я должен был возглавить эти исследования, но хозяева решили уничтожить меня вместе с Дэвидом, — едва слышно добавил он и вновь взмахнул револьвером, подгоняя Малдера.
Малдер осторожно переставлял ноги, словно опасаясь прервать нить рассуждении, которые выкристаллизовывались у него в голове.
Прототипы приспособились к структуре ДНК лабораторных животных, но, когда Дорман столь неосмотрительно ввел их в свою кровь, эти клеточные разведчики были вынуждены перестроиться применительно к совершенно иным генам — «биологические полицейские», которым дали противоречивые указания. Такой крутой поворот, должно быть, окончательно вывел из равновесия и без того несовершенные механизмы.
— Итак, ваши нанокриттеры получают набор конфликтующих программных инструкций, — заговорил Малдер, продолжая свои размышления вслух. — Попадая в организм следующего человека, они сталкиваются с новой генной структурой и окончательно выходят из повиновения. Стоит вам прикоснуться к кому-нибудь, и человек заражается смертельной формой рака. Его нервную систему поражает паралич, молниеносно распространяющийся по всему телу.
— Думайте что хотите, — негромко пробормотал Дорман. — У меня не было времени провести тщательные анализы.
Малдер нахмурился.
— Скажите, вот эта слизь… — он осторожно указал на горло Дормана, покрытое клейкой жидкостью, — …эта слизь и есть носитель нанокриттеров?
Дорман кивнул:
— Да, она буквально напичкана ими. Стоит жидкости попасть на кожу человека, и наномашины немедленно проникают в его тело…
Прямо перед ними на грязной дорожке стоял побитый пикап. Приближаясь к машине, Дорман старательно обошел неподвижное тело Патриции Кеннесси.
— И вот теперь с вами происходит то, что случилось с вашими жертвами, но намного медленнее, — продолжал Малдер. — Ваше тело распадается на части, и вы полагаете, что кровь Джоди могла бы вам помочь.
Дорман с шумом выпустил воздух, как бы дивясь тупости собеседника.
— Частицы, находящиеся в его крови, совершенно стабильны. На это я и рассчитываю. Они работают так, как следует, их действия не искажены теми противоречиями и ошибками, которые содержит программа моих криттеров. Наномашины собаки тоже вполне работоспособны, но криттеры Джоди уже приспособлены к человеческой ДНК. — Он тяжело вздохнул, и Малдер понял, что у Дормана нет никаких оснований полагаться на собственные рассуждения; он был обречен, но продолжал цепляться за соломинку. — Если мне удастся ввести в свой организм стабильные криттеры, они окажутся сильнее моих, дефектных. Они справятся с заражением и вынудят взбунтовавшиеся наномеханизмы действовать по новой, правильной схеме. — Дорман пристально посмотрел на Малдера, словно собираясь схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. — Теперь понимаете?
Наконец мужчины подошли к пикапу, стоявшему напротив коттеджа, и Дорман велел Малдеру достать ключи.
— Я оставил их в замке зажигания, — ответил тот.
— Очень легкомысленно с вашей стороны.
— Видите ли, это не моя машина… — Малдер нерешительно затоптался на месте, бормоча оправдания и всячески оттягивая время, чтобы решить, как ему действовать дальше.
Дорман с натугой распахнул скрипучую дверцу.
— Ладно, поехали, — сказал он и уселся в пассажирское кресло, стараясь держаться как можно ближе к дверце и избегая соприкосновения с Малдером. — Пора отправляться на поиски.
Малдер завел мотор и двинулся в путь, сидя бок о бок с человеком, прикосновение которого грозило мгновенной смертью.
Передвижной штаб оперативной группы
Штат Орегон
Пятница, 18:10
Цепочка следов, оставленных беглецами, казалась Адаму Ленцу и его сотрудникам чем-то вроде отпечатков грязных башмаков на белоснежном ковре.
Ленц не знал своих людей по именам, но был уверен в их мастерстве и в том, что все они прошли тщательный отбор и как нельзя лучше подготовлены к нынешней операции, как, впрочем, и к другим подобным заданиям. Группа вполне могла справиться собственными силами, но Адам хотел лично присутствовать на поле боя, чтобы наблюдать, подгонять и… собрать все лавры после завершения миссии.