Страница:
Издалека донесся громовой удар.
— Пушка! — сказал Робра, подбегая. — Возле казарм.
— Пусть позабавятся, пока наши ребята на добрались до их позиций… — мрачно усмехнулся Локланн.
— Ну да. — Вид у Робры был нервный. — Что-то ничего от них не слышно. Мы так и будем стоять?
— Недолго, — предсказал Локланн.
Он не ошибся. Пошатываясь, подбежал вестовой с поломанной рукой.
— «Грозовая туча», — еле выдавил он. — Нас послали к большому зданию… там полно вооруженных людей… они нас отбросили.
— Вот как? А я думал, это королевский дворец, — засмеялся Локланн. — Наверное, король устроил пир. Ладно, за мной! Я сам сейчас разберусь. Робра, останешься за старшего.
Он отсчитал тридцать человек, и они поспешили за ним. Они бежали трусцой по пустым и тихим улицам, и тишину нарушал только их собственный топот и звон оружия. Жители в ужасе затаились за стенами домов. Это хорошо, легче будет их потом собрать в кучу.
Повернув за угол, Локланн услышал рев атаки. Перед ним открылось здание дворца, старое, с красной черепичной крышей и множеством окон. В окнах блестело стекло. Люди с «Грозовой тучи» дрались у главных дверей. Мостовую вокруг густо усеяли небоходы, убитые и раненные в последней атаке.
Одним взглядом Локланн оценил ситуацию.
— Тупоголовые! Не догадались зайти с тыла! — простонал он. — Джонак, возьми пятнадцать человек, вышиби черный ход и ударь в тыл. Остальные, помогайте мне отвлекать их!
Он вскинул окровавленный боевой топор.
— Каньон! — заорал он. — Каньон!
Остальные повторили клич и ринулись в битву.
Волна нападающих в очередной раз откатилась от двери. Десантники переводили дух и считали раны. В широком дверном проеме стояло полдесятка мейканцев. Все — благородные доны: мрачные мужи с козлиными бородками, напомаженными усами, в строгих черных костюмах, с красными плащами, намотанными на левую руку, словно щит, и с длинными тонкими мечами в правой. Мечи эти назывались у них шпагами.
За их спинами другие доны ждали, готовые занять место убитых или раненых.
— Каньон! — взревел Локланн.
— Кель Див вела! — воскликнул высокий седеющий дон с золотой цепью предводителя, и его клинок стальной змеей метнулся к груди Локланна.
Локланн парировал выпад топором. Но дон был искусным бойцом. Он ответил новым выпадом, который завершился ударом в грудь воздушном пирата. Но скрученная в шесть витков кожа кирасы выдержала удар острия. Локланн выбил шпагу из руки врага. «Ах, но, дон Мивель!» — воскликнул молодой воин рядом с кальдом. Старик фыркнул, ловко перехватил рукоять топора и с силой подземного тролля выдернул оружие из рук Локланна. Локланн видел глаза старика, говорившие «Смерть!». Дон Мивель занес топор, но Локланн нажал на курок пистолета, на лету поймал падающего дона Мивеля, сдернул золотую цепь и надел себе на шею. Клинок шпаги прозвенел у его шеи. Локланн поднял топор, покрепче уперся подошвами в плиты мостовой и ударил.
Цепь защитников прогнулась, подалась.
Вдруг шум послышался за спиной Локланна. Обернувшись, он увидел блеск оружия за спинами своих людей. Проклятье! Во дворце было гораздо больше людей, и пока одни держали главный вход, остальные теперь атаковали его с тыла!
Острие шпаги вонзилось в бедро. Он почувствовал лишь слабый укол, словно ужалила пчела, но гнев затянул глаза красной пеленой.
— Чтоб ты заново родился такой же свиньей, как сейчас! — взревел он. Почти ничего не видя, он бешено завертел топором. Ему удалось очистить пространство вокруг себя вырваться из кольца и взглянуть на бой со стороны.
Напавшие с тыла были преимущественно дворцовой охраной, судя по их полосатой форме, пикам и мачете. Но среди находилась дюжина людей в одежде, которой Локланну еще видеть не приходилось. У них были черные волосы и очень смуглая кожа, как у инджийцев, хотя чертами лиц они больше напоминали людей белой расы. Кожа была плотно покрыта сложными синеватыми узорами, одеты эти незнакомцы были только в какие-то цветные простыми вокруг бедер и венки из цветов. Иноземцы с феноменальной ловкостью манипулировали ножами и дубинками.
Локланн разорвал штанину и взглянул на рану. Ничего серьезного. Куда тяжелее приходилось сейчас его людям. Морк сунна Бренн с занесенным мечом ринулся на одного смуглокожего иностранца, довольно плечистого малого, на котором кроме простыни на бедрах была еще блуза с кружевами. Дома Морк убил четверых в законных поединках, а скольких он зарубил в набегах, было вообще трудно сказать. Смуглокожий стоял спокойно, сжав в зубах нож, свободно опустив руки. Когда меч опустился, иностранца просто не оказалось на старом месте. Усмехнувшись сквозь сжатые зубы, иностранец рубанул ребром ладони по кисти Морка. Локланн услышал хруст кости. Морк вскрикнул. Иностранец ударил его в горло, в кадык. Морк медленно опустился на колени, выплюнул кровь, сложился вдвое и замер. Иностранца атаковал другой небоход, с топором. Тот опять текучим движением ловко ушел от удара, поймал нападающего за бедро и послал головой вперед в мостовую. Небоход остался лежать неподвижно.
Локланн заметил, что иностранцы кольцом окружали женщин. Женщин! Октаи и людоед Улагу, эти подонки выводили из дворца женщин! И атака против них уже сама собой захлебнулась. Мрачно хмурясь и зажимая раны, воздушные пираты отступили.
Локланн бросился на врага.
— Каньон! — заревел он. — Каньон!
— Руори Ранги Лоханассо, — вежливо ответил иностранец в блузе. Он протарахтел серию приказов. Его товарищи начали быстро отходить.
— Что стоите, дерьмо! Нападайте! — заорал Локланн.
Но преследование началось без энтузиазма, кроме того, пики арьергарда отбросили преследователей назад. Тогда Локланн сам повел наступление.
Плечистый иностранец в блузе заметил его, серые глаза остановились на золотой цепочке убитого кальда и сразу стали ледяными, как северная зима.
— Ты убил дона Мивеля! — сказал Руори на спанском. Локланн, опытный небоход, понял его. Он выучил основы спанского от пленных и наложниц.
— Паршивый сукин сын!
Пистолет был уже в руке, но Руори резко дернул плечом, и в правый бицепс воздушного пирата воткнулся нож. Пистолет покатился по плитам.
— Я за ним вернусь! — крикнул Руори и приказал товарищам: — Назад, на корабль!
Локланн смотрел на бегущую по руке кровь. Словно со стороны он слышал звон оружия, крики — это отступающий отряд прорвал хлипкое заграждение небоходов. В дверях дворца, теперь пустых, появился Джонак с отрядом. Но уцелевшие защитники ушли с Руори.
К Локланну, который смотрел на рану, как загипнотизированный, подбежал небоход.
— Нам их преследовать, шкипер? — спросил он почти сочувственно. — Джонак может вас сменить.
— Нет.
— Но они уводят сотню женщин. И очень много молодых.
Локланн потряс головой, словно пес, выбравшийся на берег из глубокого и холодного ручья.
— Не надо. Мне нужен медик, пусть зашьет рану. А с иноземцами мы еще сквитаемся. Сейчас есть дела поважнее. Ребята, у нас целый город на разграбление!
— Пушка! — сказал Робра, подбегая. — Возле казарм.
— Пусть позабавятся, пока наши ребята на добрались до их позиций… — мрачно усмехнулся Локланн.
— Ну да. — Вид у Робры был нервный. — Что-то ничего от них не слышно. Мы так и будем стоять?
— Недолго, — предсказал Локланн.
Он не ошибся. Пошатываясь, подбежал вестовой с поломанной рукой.
— «Грозовая туча», — еле выдавил он. — Нас послали к большому зданию… там полно вооруженных людей… они нас отбросили.
— Вот как? А я думал, это королевский дворец, — засмеялся Локланн. — Наверное, король устроил пир. Ладно, за мной! Я сам сейчас разберусь. Робра, останешься за старшего.
Он отсчитал тридцать человек, и они поспешили за ним. Они бежали трусцой по пустым и тихим улицам, и тишину нарушал только их собственный топот и звон оружия. Жители в ужасе затаились за стенами домов. Это хорошо, легче будет их потом собрать в кучу.
Повернув за угол, Локланн услышал рев атаки. Перед ним открылось здание дворца, старое, с красной черепичной крышей и множеством окон. В окнах блестело стекло. Люди с «Грозовой тучи» дрались у главных дверей. Мостовую вокруг густо усеяли небоходы, убитые и раненные в последней атаке.
Одним взглядом Локланн оценил ситуацию.
— Тупоголовые! Не догадались зайти с тыла! — простонал он. — Джонак, возьми пятнадцать человек, вышиби черный ход и ударь в тыл. Остальные, помогайте мне отвлекать их!
Он вскинул окровавленный боевой топор.
— Каньон! — заорал он. — Каньон!
Остальные повторили клич и ринулись в битву.
Волна нападающих в очередной раз откатилась от двери. Десантники переводили дух и считали раны. В широком дверном проеме стояло полдесятка мейканцев. Все — благородные доны: мрачные мужи с козлиными бородками, напомаженными усами, в строгих черных костюмах, с красными плащами, намотанными на левую руку, словно щит, и с длинными тонкими мечами в правой. Мечи эти назывались у них шпагами.
За их спинами другие доны ждали, готовые занять место убитых или раненых.
— Каньон! — взревел Локланн.
— Кель Див вела! — воскликнул высокий седеющий дон с золотой цепью предводителя, и его клинок стальной змеей метнулся к груди Локланна.
Локланн парировал выпад топором. Но дон был искусным бойцом. Он ответил новым выпадом, который завершился ударом в грудь воздушном пирата. Но скрученная в шесть витков кожа кирасы выдержала удар острия. Локланн выбил шпагу из руки врага. «Ах, но, дон Мивель!» — воскликнул молодой воин рядом с кальдом. Старик фыркнул, ловко перехватил рукоять топора и с силой подземного тролля выдернул оружие из рук Локланна. Локланн видел глаза старика, говорившие «Смерть!». Дон Мивель занес топор, но Локланн нажал на курок пистолета, на лету поймал падающего дона Мивеля, сдернул золотую цепь и надел себе на шею. Клинок шпаги прозвенел у его шеи. Локланн поднял топор, покрепче уперся подошвами в плиты мостовой и ударил.
Цепь защитников прогнулась, подалась.
Вдруг шум послышался за спиной Локланна. Обернувшись, он увидел блеск оружия за спинами своих людей. Проклятье! Во дворце было гораздо больше людей, и пока одни держали главный вход, остальные теперь атаковали его с тыла!
Острие шпаги вонзилось в бедро. Он почувствовал лишь слабый укол, словно ужалила пчела, но гнев затянул глаза красной пеленой.
— Чтоб ты заново родился такой же свиньей, как сейчас! — взревел он. Почти ничего не видя, он бешено завертел топором. Ему удалось очистить пространство вокруг себя вырваться из кольца и взглянуть на бой со стороны.
Напавшие с тыла были преимущественно дворцовой охраной, судя по их полосатой форме, пикам и мачете. Но среди находилась дюжина людей в одежде, которой Локланну еще видеть не приходилось. У них были черные волосы и очень смуглая кожа, как у инджийцев, хотя чертами лиц они больше напоминали людей белой расы. Кожа была плотно покрыта сложными синеватыми узорами, одеты эти незнакомцы были только в какие-то цветные простыми вокруг бедер и венки из цветов. Иноземцы с феноменальной ловкостью манипулировали ножами и дубинками.
Локланн разорвал штанину и взглянул на рану. Ничего серьезного. Куда тяжелее приходилось сейчас его людям. Морк сунна Бренн с занесенным мечом ринулся на одного смуглокожего иностранца, довольно плечистого малого, на котором кроме простыни на бедрах была еще блуза с кружевами. Дома Морк убил четверых в законных поединках, а скольких он зарубил в набегах, было вообще трудно сказать. Смуглокожий стоял спокойно, сжав в зубах нож, свободно опустив руки. Когда меч опустился, иностранца просто не оказалось на старом месте. Усмехнувшись сквозь сжатые зубы, иностранец рубанул ребром ладони по кисти Морка. Локланн услышал хруст кости. Морк вскрикнул. Иностранец ударил его в горло, в кадык. Морк медленно опустился на колени, выплюнул кровь, сложился вдвое и замер. Иностранца атаковал другой небоход, с топором. Тот опять текучим движением ловко ушел от удара, поймал нападающего за бедро и послал головой вперед в мостовую. Небоход остался лежать неподвижно.
Локланн заметил, что иностранцы кольцом окружали женщин. Женщин! Октаи и людоед Улагу, эти подонки выводили из дворца женщин! И атака против них уже сама собой захлебнулась. Мрачно хмурясь и зажимая раны, воздушные пираты отступили.
Локланн бросился на врага.
— Каньон! — заревел он. — Каньон!
— Руори Ранги Лоханассо, — вежливо ответил иностранец в блузе. Он протарахтел серию приказов. Его товарищи начали быстро отходить.
— Что стоите, дерьмо! Нападайте! — заорал Локланн.
Но преследование началось без энтузиазма, кроме того, пики арьергарда отбросили преследователей назад. Тогда Локланн сам повел наступление.
Плечистый иностранец в блузе заметил его, серые глаза остановились на золотой цепочке убитого кальда и сразу стали ледяными, как северная зима.
— Ты убил дона Мивеля! — сказал Руори на спанском. Локланн, опытный небоход, понял его. Он выучил основы спанского от пленных и наложниц.
— Паршивый сукин сын!
Пистолет был уже в руке, но Руори резко дернул плечом, и в правый бицепс воздушного пирата воткнулся нож. Пистолет покатился по плитам.
— Я за ним вернусь! — крикнул Руори и приказал товарищам: — Назад, на корабль!
Локланн смотрел на бегущую по руке кровь. Словно со стороны он слышал звон оружия, крики — это отступающий отряд прорвал хлипкое заграждение небоходов. В дверях дворца, теперь пустых, появился Джонак с отрядом. Но уцелевшие защитники ушли с Руори.
К Локланну, который смотрел на рану, как загипнотизированный, подбежал небоход.
— Нам их преследовать, шкипер? — спросил он почти сочувственно. — Джонак может вас сменить.
— Нет.
— Но они уводят сотню женщин. И очень много молодых.
Локланн потряс головой, словно пес, выбравшийся на берег из глубокого и холодного ручья.
— Не надо. Мне нужен медик, пусть зашьет рану. А с иноземцами мы еще сквитаемся. Сейчас есть дела поважнее. Ребята, у нас целый город на разграбление!
4
Причал был усеян трупами, некоторые были обуглены. Рядом с массивными каменными стенами складов мертвые казались маленькими, как поломанные куклы. В ноздрях щипало от гари, пушечного дыма.
Навстречу Руори спешила команда во главе с первым помощником «Дельфина», Ателем Хамидом Серайо. Он отдал честь на островитянский неофициальный манер, так небрежно, что несколько мейканских офицеров переглянулись, несмотря на явно неподходящую ситуацию.
— Мы почти собрались идти за вами, капитан!
Руори посмотрел на мачты и оснастку «Дельфина».
— Что здесь было?
— Банда вот этих чертей приземлилась возле батареи. Пока мы соображали, что происходит, они овладели огневой позицией. Часть из них поспешила на шум в северном квартале. Кажется, там казармы. Остальные бандиты напали на нас. Ну вот, планшир наш на десять футов выше пристани, а мы все знаем, что надо делать, если нападают пираты. В общем, шансов у них не было. Я их немного поджарил.
Руори с содроганием посмотрел на черные обугленные трупы. Они тот заслужили, несомненно, и все же ему не нравилась идея использовать горящую ворвань против живых людей.
— Жаль они не попробовали с морской стороны, — вздохнул Атель. — У нас там такая симпатичная гарпунная катапульта. Помню, пару лет назад я такую опробовал неподалеку от Хинджии, когда к нам подошел синизский буканьер. Как они орали!
— Люди не киты! — вспылил Руори.
— Хорошо, капитан, хорошо! — Атель попятился, слегка испугавшись. — Я ничего плохого не имел в виду.
Руори уже успокоил себя, сложил вместе ладони.
— Я поддался напрасному гневу, — подчеркнуто вежливо сказал он. — Я смеюсь над самим собой.
— Чепуха, капитан. Значит, мы их отбросили. Но подозреваю, они вернутся с подкреплением. Что будем делать?
— Хотел бы я знать, — мрачно сказал Руори.
Он повернулся к мейканцам, увидел их лица.
— Прошу меня извинить, доны и доньиты, — сказал он на спанском. — Мой помощник вводил меня в курс последних событий.
— Не извиняйтесь! — шагнув вперед, воскликнула Треза Карабан. Мужчины обиженно переглянулись, но все были слишком утомлены, чтобы открыто осудить ее за несдержанность. Для Руори же было вполне естественно, если женщина поступала так же свободно, как и мужчина.
— Вы спасли нам жизнь, капитан. И даже больше, чем жизнь!
Что может быть хуже смерти? Рабство, разумеется. Веревки, кнут, принудительный труд в чужой стране, до конца жизни. Взгляд его задержался на Трезе: длинные пряди волос разбросаны по плечам, платье порвано, на лице усталость и следы слез. Знает ли она, что ее отец убит? Треза старалась держаться независимо и смотрела на Руори с непонятным для последнего вызовом.
— Мы еще не знаем, что теперь делать, — сказал он с запинкой. — Нас всего пятьдесят человек. Мы можем помочь городу?
Один из молодых дворян, покачнувшись, ответил:
— Нет, с городом кончено. Вы могли бы доставить дам в безопасное место. Это все.
— Вы уже сдались, сьнер Дуножу? — запротестовала Треза.
— Нет, доньита, — прошептал молодой человек. — Но мне лучше исповедаться сейчас же, до возвращения в бой. Мне уже не жить.
— Поднимемся на борт, — предложил Руори кратко.
Он повел их к трапу. Лиу, одна из пяти корабельных вахинас, бросилась навстречу. Она обняла Руори за шею, крепко прижалась.
— Я так боялась, что вас убьют! — воскликнула она сквозь слезы.
— Пока мы живы. — Руори освободился из ее объятий со всей возможной мягкостью. Он заметил, как замерла, глядя на них, Треза. Странно, неужели забавные мейканцы думают, будто команда отправится в многомесячную экспедицию без девушек? Может, одежда вахины, не отличавшаяся от облачения его товарищей, противоречит местным табу? К Нану глупые предрассудки! Но неприятно, что Треза сразу так замкнулась.
Мейканцы с любопытством и даже изумлением смотрели по сторонам. Многие еще не успели побывать на борту «Дельфина». И сейчас они рассматривали леера и рангоуты, гарпунные катапульты, кабестаны, бушприт и самих моряков. Маурийцы ободряюще улыбались в ответ. Многие воспринимали происходящее как забавное приключение. Стычка с воздушными налетчиками не могла испугать людей, для развлечения нырявших с одним ножом за акулами или ездивших в гости к друзьям за тысячу миль в утлых каноэ.
Ведь им не довелось беседовать с благородным доном Мивелем, веселым доном Ваном, добрым и образованным Биспо Эрмозильо. Они не видели их мертвыми на полу дворца, где только кружились в танце пары.
Мейканские женщины и их слуги сгрудились вместе, многие тихо плакали. Треза и несколько благородных донов поднялись вместе с Руори на полуют.
— Давайте поговорим, — предложил Руори. — Кто эти бандиты?
— Люди Неба, небоходы, — прошептала Треза.
— Это я уже понял. — Руори искоса посмотрел на патрулирующий неподалеку аппарат. Его очертания отличались зловещим изяществом барракуды. Над городом в нескольких местах поднимался столбами дым.
— Но кто они? Откуда?
— Они не мейканцы. Они с диких высокогорий вокруг большой реки Корадо. — Треза отвечала каким-то сухим, плоским тоном, словно боялась выдать свои чувства. — Корадо течет по дну Гранд Каньона. Они горцы. Полагают, что когда-то их вытеснили туда с восточных равнин монги. Но закрепившись в горах, они разгромили несколько племен монгов, с остальными заключили союз. Вот уже столетие они нападают на наши северные границы. Но так далеко на юг они забрались впервые. Мы не ждали. Их шпионы, очевидно, пронюхали, что наши войска сейчас возле Рио Гран, преследуют армию бунтовщиков… — Тереза поежилась.
— Паршивые собаки! — презрительно процедил дон Дуножу. — Они способны только грабить и убивать, жечь! — Он бессильно опустил голову. — Что мы такое совершили? За что небо наслало их на нас?
Руори задумчиво потер подбородок.
— Едва ли они такие уж дикари, — пробормотал он. — Даже в нашей Федерации не умеют делать таких дирижаблей. Ткань… наверное, специальная хитрая синтетика, иначе она бы долго не удержала водород. Не думаю, что они используют гелий! Но чтобы производить столько водорода, нужна целая промышленность. И отлично развитая практическая химия, по крайней мере. Может, они даже используют электролиз… Великий Лезу!
Он заметил, что разговаривает сам с собой на родном языке.
— Прошу меня простить, я задумался над нашими дальнейшими действиями. Итак, что бы мы могли предпринять? На корабле, к сожалению, нет летательных аппаратов.
Он снова посмотрел на дирижабли. Атель подал бинокль. Руори навел линзы на ближайший воздушный корабль, настроил резкость. Огромный вытянутый газовый баллон, под ним гондола. Длиной сама гондола не меньше многих маурийских кораблей. Вместе баллон и гондола создавали единое обтекаемое целое. Гондола, кажется, из плетеного тростника на деревянной раме, легкая и прочная. В трех четвертях высоты гондолы от киля бежала смотровая галерея для работы и перемещения экипажа. Через промежутки на ней были установлены разнообразные механизмы. Лебедки и, похоже, катапульты. Значит, дирижабли разных северных королевств сражались между собой. Нужно взять это на заметку. Политикопсихологи Федерации были искусны в играх типа «Разделяй и властвуй».
Но сейчас…
Руори крайне интересовал принцип движения воздушных кораблей.
У носа гондолы в радиальном направлении отходили два лонжерона, каждый длиной около пятидесяти футов, один над другим. На них держались две поворотные рамы по каждую сторону. К рамам крепились квадратные паруса. Аналогичная пара лонжеронов проходила через гондолу к кормы. Всего восемь парусов. Рулевые плоскости, треугольные, как акульи плавники, были прикреплены к газовому баллону. Под гондолой виднелась пара выдвижных ветряных колес. Судя по всему, они выполняли функции фальшкиля. Паруса управлялись через систему лееров, которые проходили к брашпильным лебедкам гондолы. Наверное, комбинируя их взаимное расположение, можно было застав дирижабль идти даже против ветра, галсами. Кроме того, на разных высотах воздух движется в разных направлениях. Дирижабль может подниматься и опускаться, меняя объем газа в ячейках баллона или сбрасывая балласт. (Этот прием наверняка держат про запас на обратную дорогу, когда потери из-за неизбежной утечки сильно урежут запас газа.) Паруса, рули и ветры разных направлений позволят такому дирижаблю совершать полеты на несколько тысяч километров, с грузом в несколько тонн. Какой восхитительный аппарат!
Руори опустил бинокль.
— Разве в Перио не изобрели летательных аппаратов, чтобы бороться с дирижаблями?
— Нет, — пробормотал мейканец. — У нас есть только аэростаты. Мы не умеем делать ткань, достаточно долго держащую поднимающий газ. И мы не знаем, как управлять полетом, поэтому…
— И будучи ненаучной цивилизацией, вам не пришло в голову заняться исследованиями и научиться подобным приемам, — сказал Руори.
Треза, смотревшая в сторону города, стремительно обернулась.
— Вам легко говорить! — воскликнула она. — Вам не нежно из века в век отбивать монгов с севера и рауканцев на юге, вам не пришлось потратить двадцать тысяч лет и десять тысяч жизней на постройку каналов и акведуков, чтобы люди не умирали от голода и засухи! У вас нет на шее пеонов, которые умеют только тупо работать и не способны о себе позаботиться, потому что их никогда этому не учили, потому что само их существование — непосильное бремя для нашей страны и не остается сил на их просвещение… Вам легко говорить! Плаваете себе спокойно в компании полуголых шлюх и смеетесь над нами! А что бы вы сделали на нашем месте, могущественный сьнер капитан?
— Успокойтесь, — упрекнул Трезу Дуножу. — Он спас нам жизнь.
— Пока что! — процедила ока сквозь слезы и бальной туфельной топнула по палубе.
Руори не понял слова «шлюха». Кажется, что-то нелестное. Может, имелись в виду вахинас? Но что бывает почетнее, чем честно заработанная хорошая плата за разделенные бок о бок с мужчинами опасности и приключения дальней экспедиции? О чем думает Треза рассказывать внукам в дождливые вечера?
Потом его озадачила другая мысль. Почему Треза так его волнует? Он замечал нечто подобное у некоторых мейканцев. Неестественно напряженные отношения мужчин и женщин, словно женщина была чем-то большим, чем просто уважаемым товарищем, партнером, помощником. Но разве могут быть другие отношения? Специалист-психолог нашел бы ответ. Руори был в тупике.
Он сердито потряс головой и громко сказал:
— Не время пикироваться. — Его пришлось использовать спанское слово, хотя он не был уверен в правильно подтексте. — Нужно принимать решение. Вы уверены, что нет способа отбить пиратов?
— Нет, если только сам С'Антон не явит нам чудо, — голосом мертвого человека ответил Дуножу.
Вдруг он выпрямился.
— Но одно вы можете сделать, сьнер. Покиньте порт и доставьте этих женщин в безопасное место, среди них благородные дамы, и они не должны попасть в рабство, испытать бесчестье. Доставьте их на юг, в порт Ванавато. Тамошний кальд возьмет на себя заботу об их благополучии.
— Мне эта идея не нравится. Я не хочу убегать, — сказал Руори, глядя на трупы небоходов, усеявшие пристань.
— Сьнер, речь идет о жизни дам! Во имя эль Дио, сжальтесь над ними.
Руори внимательно посмотрел на суровые бородатые лица мужчин. Они были гостеприимными хозяевами и не знали другого способа отплатить за добро.
— Если вы настаиваете, — медленно произнес он. — А что будете делать вы?
Молодой дворянин склонил голову, как перед королем.
— Мужчины пошлют вам вслед благодарности и молитвы, а потом, естественно, вернутся в бой.
Он выпрямился и рявкнул голосом плац-парадов:
— Смирно-о! В шеренгу — ста-ановись!
Несколько быстрых прощальных поцелуев, и мейканские воины промаршировали по трапу защищать родной город.
Руори ударил по гакборту кулаком.
— Если бы я мог, — прошептал он, — если бы я мог что-то сделать! Думаете, пираты могут нас снова атаковать? — спросил он с надеждой в голосе.
— Только если вы останетесь у причала, — сказала Треза. Ее глаза были, как изумрудный лед.
— А если они нападут на нас в море…
— Едва ли. У вас на борту всего сотня женщин и почти никаких товаров. Небоходы заняты городом, где в их власти десять тысяч женщин, есть из кого выбирать. И все сокровища нашего города. Зачем тратить время и преследовать вас?
— Так, так…
— Поднимайте якоря, — процедила Треза. Не стоит рисковать. Мне кажется, вы не осмелитесь задержаться.
Он вскинул голову, словно получив пощечину.
— Что вы хотите сказать? Что маурийцы — трусы?
Она ответила не сразу, но сказала с неохотой:
— Нет.
— Тогда зачем вы меня дразните?
— Оставьте меня в покое! — Она склонилась к поручню, спрятала лицо в ладонях и замерла.
Руори исполнил просьбу оставил ее одну и пошел отдавать приказы. Матросы начали карабкаться на мачты. Свернутые парусные полотнища разворачивались с сухим треском, хлопали на свежем ветру. Море, темно-синее за молом, покрылось белыми барашками, чайки дугами чертили небосвод. Перед глазами Руори вдруг встали сцены, виденные на пути отступления из дворца.
Безоружный человек на мостовой. Голова разбита. Двое пиратов тащат в переулок двенадцатилетнюю девочку. Она отчаянно кричит. Пожилой горожанин пытается убежать от четверых лучников, которые со смехом стреляют в него. Пронзенный, он падает и пытается уползти, упираясь в мостовую руками. Лучникам было очень весело. Словно окаменевшая, женщина в разорванном платье, сидящая на мостовой, рядом ее ребенок с вытекающим из раздробленной головы мозгом. В нише стены статуя, символ святости, с увядшим букетиком фиалок у ног, обезглавленная небрежным ударом топора. Горящий дом…
Воздушный корабль над головой вдруг перестал казаться Руори красивым.
Дотянуться до налетчиков и швырнуть с неба на землю!
Руори застыл, словно его ударила молния. Вокруг деловито сновала команда. Он слышал веселые голоса здоровых, всегда свободных и никогда не знавших голода молодых людей. Но они лишь отдавались слабым эхом в дальнем уголке сознания Руори.
— Отдать швартовы! — донесся голос помощника.
— Стоп! Еще не время! Подождите!
Руори помчался на ют, где оставил доньиту Трезу. Она стояла с опущенной головой, упавшие пряди волос закрыли лицо.
— Треза! — выпалил Руори, не переводя дыхания. — Треза, у меня идея. Кажется, может получиться… Мы сможем ответить ударом на удар!
Она подняла глаза. Пальцы сжали руку Руори, ногти до крови впились в кожу.
— Нужно заманить их в погоню… хотя бы пару их дирижаблей. Я еще не продумал детали, но мы сможем устроить бой или даже заставить их отступить, оставить город в покое…
Она молча смотрела на него. Он вдруг почувствовал, что ему не хватает слов.
— Конечно, мы можем и проиграть бой. И у нас на борту женщины…
— Если вы потерпите поражение, — сказала она едва слышно, — мы умрем или попадем в плен?
— Наверное, умрете.
— Хорошо. Тогда деритесь.
— Но пока не ясна одна важная деталь. Как заманить пиратов в погоню?
— Он помолчал. — Если бы кто-то позволил им взять себя в плен… И убедил, что у нас на борту огромное, невообразимое сокровище… Они бы поверили?
— Возможно, поверили бы. — В голос ее вновь вернулась энергия. — Скажем, речь идет о казне кальда. На самом деле ее никогда не существовало, но грабители способны поверить, что подвал отца был нафарширован золотом.
— Тогда кто-то должен пойти к ним. — Он отвернулся, сплетя пальцы, и сделал последний вывод, тот, который больше всего ему не нравился. — Это должен быть не простой человек. Мужчину они запихнут к остальным рабам, так? Они его не станут слушать?
— Нет. Почти никто из небоходов не знает спанского. Пока они поймут, о чем бормочет раб, они уже будут на полпути домой. — Треза нахмурилась. — Что же делать?
Руори знал ответ, но язык не поворачивался во рту.
— Простите, доньита, — пробормотал он наконец. — Моя идея оказалась нестоящей. Мы отдаем швартовы.
Девушка преградила ему дорогу, встала между ним и поручнем. Она была совсем рядом, как тогда, на балу, во время танцев. Ее голос был абсолютно спокоен.
— Вы знаете способ. Вы знаете, что нужно сделать.
— Нет!
— Не лгите! Вы не умеете лгать, я вас хорошо изучила, хотя и всего за одну ночь. Говорите!
Он старался не смотреть ей в лицо.
— Женщина… и если это будет красивая женщина… ее могут отвести к предводителю?
Треза отшатнулась, краска покинула лицо.
— Да, — наконец сказала она. — Наверное.
— Но, с другой стороны, могут просто убить. Они убивают просто так, без причины. Я не могу подвергать риску человека.
— Глупец. Думаете, я боюсь смерти? — сквозь зубы прошептала она.
— А что же еще может случиться? — удивился Руори. — Ах да, конечно, если мы проиграем, женщина останется рабыней. Но если она красивая, с ней будут хорошо обращаться.
— И на большее вы не способны… — Треза замолчала. Руори впервые увидел улыбку, которая выражает и горе, и боль. — Конечно, я могла бы сама догадаться. У вашем народа другие мерки.
— Что вы имеете в виду?
Она сжала пальцы в кулаки, зажмурилась, сказала сама себе:
— Они убили отца, я видела, как он упал. Они оставят мой город в руинах, и обитать там будут только призраки умерших.
Она подняла голову.
— Я пойду.
— Вы? — Он крепко схватил ее за плечи. — Нет! Только не вы! Какая-нибудь другая девушка…
— Неужели я стану посылать кого-то вместо себя? Я дочь кальда!
Она освободилась и быстро пошла к трапу. Назад она не смотрела. Он услышал только:
— Еще монастырь…
Руори не понял, о чем идет речь. Он стоял на юте, смотрел ей вслед и ненавидел себя самого. Потом приказал:
— Отдать швартовы!
Навстречу Руори спешила команда во главе с первым помощником «Дельфина», Ателем Хамидом Серайо. Он отдал честь на островитянский неофициальный манер, так небрежно, что несколько мейканских офицеров переглянулись, несмотря на явно неподходящую ситуацию.
— Мы почти собрались идти за вами, капитан!
Руори посмотрел на мачты и оснастку «Дельфина».
— Что здесь было?
— Банда вот этих чертей приземлилась возле батареи. Пока мы соображали, что происходит, они овладели огневой позицией. Часть из них поспешила на шум в северном квартале. Кажется, там казармы. Остальные бандиты напали на нас. Ну вот, планшир наш на десять футов выше пристани, а мы все знаем, что надо делать, если нападают пираты. В общем, шансов у них не было. Я их немного поджарил.
Руори с содроганием посмотрел на черные обугленные трупы. Они тот заслужили, несомненно, и все же ему не нравилась идея использовать горящую ворвань против живых людей.
— Жаль они не попробовали с морской стороны, — вздохнул Атель. — У нас там такая симпатичная гарпунная катапульта. Помню, пару лет назад я такую опробовал неподалеку от Хинджии, когда к нам подошел синизский буканьер. Как они орали!
— Люди не киты! — вспылил Руори.
— Хорошо, капитан, хорошо! — Атель попятился, слегка испугавшись. — Я ничего плохого не имел в виду.
Руори уже успокоил себя, сложил вместе ладони.
— Я поддался напрасному гневу, — подчеркнуто вежливо сказал он. — Я смеюсь над самим собой.
— Чепуха, капитан. Значит, мы их отбросили. Но подозреваю, они вернутся с подкреплением. Что будем делать?
— Хотел бы я знать, — мрачно сказал Руори.
Он повернулся к мейканцам, увидел их лица.
— Прошу меня извинить, доны и доньиты, — сказал он на спанском. — Мой помощник вводил меня в курс последних событий.
— Не извиняйтесь! — шагнув вперед, воскликнула Треза Карабан. Мужчины обиженно переглянулись, но все были слишком утомлены, чтобы открыто осудить ее за несдержанность. Для Руори же было вполне естественно, если женщина поступала так же свободно, как и мужчина.
— Вы спасли нам жизнь, капитан. И даже больше, чем жизнь!
Что может быть хуже смерти? Рабство, разумеется. Веревки, кнут, принудительный труд в чужой стране, до конца жизни. Взгляд его задержался на Трезе: длинные пряди волос разбросаны по плечам, платье порвано, на лице усталость и следы слез. Знает ли она, что ее отец убит? Треза старалась держаться независимо и смотрела на Руори с непонятным для последнего вызовом.
— Мы еще не знаем, что теперь делать, — сказал он с запинкой. — Нас всего пятьдесят человек. Мы можем помочь городу?
Один из молодых дворян, покачнувшись, ответил:
— Нет, с городом кончено. Вы могли бы доставить дам в безопасное место. Это все.
— Вы уже сдались, сьнер Дуножу? — запротестовала Треза.
— Нет, доньита, — прошептал молодой человек. — Но мне лучше исповедаться сейчас же, до возвращения в бой. Мне уже не жить.
— Поднимемся на борт, — предложил Руори кратко.
Он повел их к трапу. Лиу, одна из пяти корабельных вахинас, бросилась навстречу. Она обняла Руори за шею, крепко прижалась.
— Я так боялась, что вас убьют! — воскликнула она сквозь слезы.
— Пока мы живы. — Руори освободился из ее объятий со всей возможной мягкостью. Он заметил, как замерла, глядя на них, Треза. Странно, неужели забавные мейканцы думают, будто команда отправится в многомесячную экспедицию без девушек? Может, одежда вахины, не отличавшаяся от облачения его товарищей, противоречит местным табу? К Нану глупые предрассудки! Но неприятно, что Треза сразу так замкнулась.
Мейканцы с любопытством и даже изумлением смотрели по сторонам. Многие еще не успели побывать на борту «Дельфина». И сейчас они рассматривали леера и рангоуты, гарпунные катапульты, кабестаны, бушприт и самих моряков. Маурийцы ободряюще улыбались в ответ. Многие воспринимали происходящее как забавное приключение. Стычка с воздушными налетчиками не могла испугать людей, для развлечения нырявших с одним ножом за акулами или ездивших в гости к друзьям за тысячу миль в утлых каноэ.
Ведь им не довелось беседовать с благородным доном Мивелем, веселым доном Ваном, добрым и образованным Биспо Эрмозильо. Они не видели их мертвыми на полу дворца, где только кружились в танце пары.
Мейканские женщины и их слуги сгрудились вместе, многие тихо плакали. Треза и несколько благородных донов поднялись вместе с Руори на полуют.
— Давайте поговорим, — предложил Руори. — Кто эти бандиты?
— Люди Неба, небоходы, — прошептала Треза.
— Это я уже понял. — Руори искоса посмотрел на патрулирующий неподалеку аппарат. Его очертания отличались зловещим изяществом барракуды. Над городом в нескольких местах поднимался столбами дым.
— Но кто они? Откуда?
— Они не мейканцы. Они с диких высокогорий вокруг большой реки Корадо. — Треза отвечала каким-то сухим, плоским тоном, словно боялась выдать свои чувства. — Корадо течет по дну Гранд Каньона. Они горцы. Полагают, что когда-то их вытеснили туда с восточных равнин монги. Но закрепившись в горах, они разгромили несколько племен монгов, с остальными заключили союз. Вот уже столетие они нападают на наши северные границы. Но так далеко на юг они забрались впервые. Мы не ждали. Их шпионы, очевидно, пронюхали, что наши войска сейчас возле Рио Гран, преследуют армию бунтовщиков… — Тереза поежилась.
— Паршивые собаки! — презрительно процедил дон Дуножу. — Они способны только грабить и убивать, жечь! — Он бессильно опустил голову. — Что мы такое совершили? За что небо наслало их на нас?
Руори задумчиво потер подбородок.
— Едва ли они такие уж дикари, — пробормотал он. — Даже в нашей Федерации не умеют делать таких дирижаблей. Ткань… наверное, специальная хитрая синтетика, иначе она бы долго не удержала водород. Не думаю, что они используют гелий! Но чтобы производить столько водорода, нужна целая промышленность. И отлично развитая практическая химия, по крайней мере. Может, они даже используют электролиз… Великий Лезу!
Он заметил, что разговаривает сам с собой на родном языке.
— Прошу меня простить, я задумался над нашими дальнейшими действиями. Итак, что бы мы могли предпринять? На корабле, к сожалению, нет летательных аппаратов.
Он снова посмотрел на дирижабли. Атель подал бинокль. Руори навел линзы на ближайший воздушный корабль, настроил резкость. Огромный вытянутый газовый баллон, под ним гондола. Длиной сама гондола не меньше многих маурийских кораблей. Вместе баллон и гондола создавали единое обтекаемое целое. Гондола, кажется, из плетеного тростника на деревянной раме, легкая и прочная. В трех четвертях высоты гондолы от киля бежала смотровая галерея для работы и перемещения экипажа. Через промежутки на ней были установлены разнообразные механизмы. Лебедки и, похоже, катапульты. Значит, дирижабли разных северных королевств сражались между собой. Нужно взять это на заметку. Политикопсихологи Федерации были искусны в играх типа «Разделяй и властвуй».
Но сейчас…
Руори крайне интересовал принцип движения воздушных кораблей.
У носа гондолы в радиальном направлении отходили два лонжерона, каждый длиной около пятидесяти футов, один над другим. На них держались две поворотные рамы по каждую сторону. К рамам крепились квадратные паруса. Аналогичная пара лонжеронов проходила через гондолу к кормы. Всего восемь парусов. Рулевые плоскости, треугольные, как акульи плавники, были прикреплены к газовому баллону. Под гондолой виднелась пара выдвижных ветряных колес. Судя по всему, они выполняли функции фальшкиля. Паруса управлялись через систему лееров, которые проходили к брашпильным лебедкам гондолы. Наверное, комбинируя их взаимное расположение, можно было застав дирижабль идти даже против ветра, галсами. Кроме того, на разных высотах воздух движется в разных направлениях. Дирижабль может подниматься и опускаться, меняя объем газа в ячейках баллона или сбрасывая балласт. (Этот прием наверняка держат про запас на обратную дорогу, когда потери из-за неизбежной утечки сильно урежут запас газа.) Паруса, рули и ветры разных направлений позволят такому дирижаблю совершать полеты на несколько тысяч километров, с грузом в несколько тонн. Какой восхитительный аппарат!
Руори опустил бинокль.
— Разве в Перио не изобрели летательных аппаратов, чтобы бороться с дирижаблями?
— Нет, — пробормотал мейканец. — У нас есть только аэростаты. Мы не умеем делать ткань, достаточно долго держащую поднимающий газ. И мы не знаем, как управлять полетом, поэтому…
— И будучи ненаучной цивилизацией, вам не пришло в голову заняться исследованиями и научиться подобным приемам, — сказал Руори.
Треза, смотревшая в сторону города, стремительно обернулась.
— Вам легко говорить! — воскликнула она. — Вам не нежно из века в век отбивать монгов с севера и рауканцев на юге, вам не пришлось потратить двадцать тысяч лет и десять тысяч жизней на постройку каналов и акведуков, чтобы люди не умирали от голода и засухи! У вас нет на шее пеонов, которые умеют только тупо работать и не способны о себе позаботиться, потому что их никогда этому не учили, потому что само их существование — непосильное бремя для нашей страны и не остается сил на их просвещение… Вам легко говорить! Плаваете себе спокойно в компании полуголых шлюх и смеетесь над нами! А что бы вы сделали на нашем месте, могущественный сьнер капитан?
— Успокойтесь, — упрекнул Трезу Дуножу. — Он спас нам жизнь.
— Пока что! — процедила ока сквозь слезы и бальной туфельной топнула по палубе.
Руори не понял слова «шлюха». Кажется, что-то нелестное. Может, имелись в виду вахинас? Но что бывает почетнее, чем честно заработанная хорошая плата за разделенные бок о бок с мужчинами опасности и приключения дальней экспедиции? О чем думает Треза рассказывать внукам в дождливые вечера?
Потом его озадачила другая мысль. Почему Треза так его волнует? Он замечал нечто подобное у некоторых мейканцев. Неестественно напряженные отношения мужчин и женщин, словно женщина была чем-то большим, чем просто уважаемым товарищем, партнером, помощником. Но разве могут быть другие отношения? Специалист-психолог нашел бы ответ. Руори был в тупике.
Он сердито потряс головой и громко сказал:
— Не время пикироваться. — Его пришлось использовать спанское слово, хотя он не был уверен в правильно подтексте. — Нужно принимать решение. Вы уверены, что нет способа отбить пиратов?
— Нет, если только сам С'Антон не явит нам чудо, — голосом мертвого человека ответил Дуножу.
Вдруг он выпрямился.
— Но одно вы можете сделать, сьнер. Покиньте порт и доставьте этих женщин в безопасное место, среди них благородные дамы, и они не должны попасть в рабство, испытать бесчестье. Доставьте их на юг, в порт Ванавато. Тамошний кальд возьмет на себя заботу об их благополучии.
— Мне эта идея не нравится. Я не хочу убегать, — сказал Руори, глядя на трупы небоходов, усеявшие пристань.
— Сьнер, речь идет о жизни дам! Во имя эль Дио, сжальтесь над ними.
Руори внимательно посмотрел на суровые бородатые лица мужчин. Они были гостеприимными хозяевами и не знали другого способа отплатить за добро.
— Если вы настаиваете, — медленно произнес он. — А что будете делать вы?
Молодой дворянин склонил голову, как перед королем.
— Мужчины пошлют вам вслед благодарности и молитвы, а потом, естественно, вернутся в бой.
Он выпрямился и рявкнул голосом плац-парадов:
— Смирно-о! В шеренгу — ста-ановись!
Несколько быстрых прощальных поцелуев, и мейканские воины промаршировали по трапу защищать родной город.
Руори ударил по гакборту кулаком.
— Если бы я мог, — прошептал он, — если бы я мог что-то сделать! Думаете, пираты могут нас снова атаковать? — спросил он с надеждой в голосе.
— Только если вы останетесь у причала, — сказала Треза. Ее глаза были, как изумрудный лед.
— А если они нападут на нас в море…
— Едва ли. У вас на борту всего сотня женщин и почти никаких товаров. Небоходы заняты городом, где в их власти десять тысяч женщин, есть из кого выбирать. И все сокровища нашего города. Зачем тратить время и преследовать вас?
— Так, так…
— Поднимайте якоря, — процедила Треза. Не стоит рисковать. Мне кажется, вы не осмелитесь задержаться.
Он вскинул голову, словно получив пощечину.
— Что вы хотите сказать? Что маурийцы — трусы?
Она ответила не сразу, но сказала с неохотой:
— Нет.
— Тогда зачем вы меня дразните?
— Оставьте меня в покое! — Она склонилась к поручню, спрятала лицо в ладонях и замерла.
Руори исполнил просьбу оставил ее одну и пошел отдавать приказы. Матросы начали карабкаться на мачты. Свернутые парусные полотнища разворачивались с сухим треском, хлопали на свежем ветру. Море, темно-синее за молом, покрылось белыми барашками, чайки дугами чертили небосвод. Перед глазами Руори вдруг встали сцены, виденные на пути отступления из дворца.
Безоружный человек на мостовой. Голова разбита. Двое пиратов тащат в переулок двенадцатилетнюю девочку. Она отчаянно кричит. Пожилой горожанин пытается убежать от четверых лучников, которые со смехом стреляют в него. Пронзенный, он падает и пытается уползти, упираясь в мостовую руками. Лучникам было очень весело. Словно окаменевшая, женщина в разорванном платье, сидящая на мостовой, рядом ее ребенок с вытекающим из раздробленной головы мозгом. В нише стены статуя, символ святости, с увядшим букетиком фиалок у ног, обезглавленная небрежным ударом топора. Горящий дом…
Воздушный корабль над головой вдруг перестал казаться Руори красивым.
Дотянуться до налетчиков и швырнуть с неба на землю!
Руори застыл, словно его ударила молния. Вокруг деловито сновала команда. Он слышал веселые голоса здоровых, всегда свободных и никогда не знавших голода молодых людей. Но они лишь отдавались слабым эхом в дальнем уголке сознания Руори.
— Отдать швартовы! — донесся голос помощника.
— Стоп! Еще не время! Подождите!
Руори помчался на ют, где оставил доньиту Трезу. Она стояла с опущенной головой, упавшие пряди волос закрыли лицо.
— Треза! — выпалил Руори, не переводя дыхания. — Треза, у меня идея. Кажется, может получиться… Мы сможем ответить ударом на удар!
Она подняла глаза. Пальцы сжали руку Руори, ногти до крови впились в кожу.
— Нужно заманить их в погоню… хотя бы пару их дирижаблей. Я еще не продумал детали, но мы сможем устроить бой или даже заставить их отступить, оставить город в покое…
Она молча смотрела на него. Он вдруг почувствовал, что ему не хватает слов.
— Конечно, мы можем и проиграть бой. И у нас на борту женщины…
— Если вы потерпите поражение, — сказала она едва слышно, — мы умрем или попадем в плен?
— Наверное, умрете.
— Хорошо. Тогда деритесь.
— Но пока не ясна одна важная деталь. Как заманить пиратов в погоню?
— Он помолчал. — Если бы кто-то позволил им взять себя в плен… И убедил, что у нас на борту огромное, невообразимое сокровище… Они бы поверили?
— Возможно, поверили бы. — В голос ее вновь вернулась энергия. — Скажем, речь идет о казне кальда. На самом деле ее никогда не существовало, но грабители способны поверить, что подвал отца был нафарширован золотом.
— Тогда кто-то должен пойти к ним. — Он отвернулся, сплетя пальцы, и сделал последний вывод, тот, который больше всего ему не нравился. — Это должен быть не простой человек. Мужчину они запихнут к остальным рабам, так? Они его не станут слушать?
— Нет. Почти никто из небоходов не знает спанского. Пока они поймут, о чем бормочет раб, они уже будут на полпути домой. — Треза нахмурилась. — Что же делать?
Руори знал ответ, но язык не поворачивался во рту.
— Простите, доньита, — пробормотал он наконец. — Моя идея оказалась нестоящей. Мы отдаем швартовы.
Девушка преградила ему дорогу, встала между ним и поручнем. Она была совсем рядом, как тогда, на балу, во время танцев. Ее голос был абсолютно спокоен.
— Вы знаете способ. Вы знаете, что нужно сделать.
— Нет!
— Не лгите! Вы не умеете лгать, я вас хорошо изучила, хотя и всего за одну ночь. Говорите!
Он старался не смотреть ей в лицо.
— Женщина… и если это будет красивая женщина… ее могут отвести к предводителю?
Треза отшатнулась, краска покинула лицо.
— Да, — наконец сказала она. — Наверное.
— Но, с другой стороны, могут просто убить. Они убивают просто так, без причины. Я не могу подвергать риску человека.
— Глупец. Думаете, я боюсь смерти? — сквозь зубы прошептала она.
— А что же еще может случиться? — удивился Руори. — Ах да, конечно, если мы проиграем, женщина останется рабыней. Но если она красивая, с ней будут хорошо обращаться.
— И на большее вы не способны… — Треза замолчала. Руори впервые увидел улыбку, которая выражает и горе, и боль. — Конечно, я могла бы сама догадаться. У вашем народа другие мерки.
— Что вы имеете в виду?
Она сжала пальцы в кулаки, зажмурилась, сказала сама себе:
— Они убили отца, я видела, как он упал. Они оставят мой город в руинах, и обитать там будут только призраки умерших.
Она подняла голову.
— Я пойду.
— Вы? — Он крепко схватил ее за плечи. — Нет! Только не вы! Какая-нибудь другая девушка…
— Неужели я стану посылать кого-то вместо себя? Я дочь кальда!
Она освободилась и быстро пошла к трапу. Назад она не смотрела. Он услышал только:
— Еще монастырь…
Руори не понял, о чем идет речь. Он стоял на юте, смотрел ей вслед и ненавидел себя самого. Потом приказал:
— Отдать швартовы!
5
Мейканцы упорно сопротивлялись, и приходилось отбивать дом за домом, улицу за улицей. Но через пару часов уцелевшие солдаты гарнизона были закупорены в северо-восточном районе С'Антона. Сами они едва ли это понимали, но вождь небоходов имел хороший вид сверху. Его ровер пришвартовался к шпилю собора, для спуска и подъема была сброшена веревочная лестница. Патрульный дирижабль доставил сообщение.