Мардикяна привели в сознание для контроля, но поскольку он лишь бессвязно что-то бормотал, ему дали снотворное. Двоим было поручено уложить его в саркофаг. Коффин сказал, что должен проверить, не повредил ли офицер связи какое-нибудь оборудование, и с этими словами вернулся в радиорубку.
Глава 5
Тереза Дилени ждала его. Она ничего не сказала, а прямо повела капитана в свою комнату.
— Итак, — сказал Коффин, и у него перехватило дыхание, — согласно единодушно принятому решению, мы продолжаем путь к Растуму. Разве вы не рады?
— Я была рада, — спокойно ответила девушка, — до настоящего момента, когда увидела, что вы расстроены. Я сомневаюсь, что вы действительно беспокоитесь по поводу возможных неприятностей на Земле. Вы имеете полное право не подчиняться подобным приказам, если обстоятельства служат для этого оправданием. Так в чем же дело?
Коффин уставился в пространство позади нее.
— Я не должен был сюда приходить, — сказал он. — Но мне необходимо с кем-нибудь поговорить, а понять меня можете только вы. Согласны ли вы уделить мне несколько минут? Больше я вас не потревожу.
— До тех пор, пока мы не прилетим на Растум? — улыбка Терезы выражала сочувствие. — И к тому же вы не доставляете мне никакого беспокойства.
Выждав немного, она спросила:
— Что вы хотели мне сказать, адмирал?
Коффин все рассказал ей в коротких и жестких выражениях.
Девушка слегка побледнела.
— Малыш был действительно мертвецки пьян, а они даже не знали об этом, проводя процедуру усыпления? — спросила она. — Это ужасный риск. Он может умереть.
— Я знаю, — сказал Коффин, закрыв глаза.
Тереза опустила руку ему на плечо:
— Я считаю, что вы сделали единственно возможное, — мягко сказала она. — И если даже существовал какой-то лучший выход, у вас не было времени, чтобы его обдумать.
Закрыв лицо ладонью и отвернувшись от Терезы, Коффин тихо произнес:
— Если вы не донесете на меня, а я знаю, что вы этого не сделаете, значит, вы тоже нарушите один из своих собственных принципов: полная информация, свободное обсуждение и решение. Не так ли?
Тереза вздохнула:
— Наверное, так. Но разве принципы не имеют определенных границ? Если утверждать это, то как можно проповедовать свободу воли, доброту, гуманизм…?
— Я не должен был говорить вам об этом.
— Я рада, что вы сказали.
Затем с внезапным оживлением, словно тоже стараясь убежать от какой-то мысли, Тереза проговорила:
— Если Мардикян останется жив, как мы с вами надеемся, правда станет известна, когда флот вернется на Землю. Поэтому нам придется придумать для вас какое-то оправдание. Или вы сошлетесь на необходимость?
— Не имеет значения, — адмирал поднял голову, его голос обрел обычную твердость. — Я не собираюсь всю жизнь уклоняться от ответственности. Пусть они через восемьдесят лет решат так, как им захочется. Я к тому времени уже буду осужден.
— Что? — девушка сделала шаг назад, возможно, для того, чтобы лучше видеть осунувшееся лицо Коффина. — Не хотите ли вы сказать, что останетесь на Растуме? Но это совсем не обязательно! Мы можем…
— Лжец… чем-то похож на убийцу… Я не достоин быть командиром корабля, — у Коффина перехватило дыхание. — Да и в конце концов космических полетов, возможно, больше не будет, а зачем мне еще возвращаться домой?
Коффин рывком высвободился из-под руки Терезы и пошел к двери. Она смотрела ему вслед.
Может быть, проводить его? Нет, ключ остался в замке, вделанном в переборку. Поэтому никакого повода, чтобы последовать за ним, у нее нет.
— Ты не одинок, Джошуа, — хотела крикнуть Тереза. — Рядом с тобой все мы. Время всегда подобно мосту, горящему у нас за спиной.
— Итак, — сказал Коффин, и у него перехватило дыхание, — согласно единодушно принятому решению, мы продолжаем путь к Растуму. Разве вы не рады?
— Я была рада, — спокойно ответила девушка, — до настоящего момента, когда увидела, что вы расстроены. Я сомневаюсь, что вы действительно беспокоитесь по поводу возможных неприятностей на Земле. Вы имеете полное право не подчиняться подобным приказам, если обстоятельства служат для этого оправданием. Так в чем же дело?
Коффин уставился в пространство позади нее.
— Я не должен был сюда приходить, — сказал он. — Но мне необходимо с кем-нибудь поговорить, а понять меня можете только вы. Согласны ли вы уделить мне несколько минут? Больше я вас не потревожу.
— До тех пор, пока мы не прилетим на Растум? — улыбка Терезы выражала сочувствие. — И к тому же вы не доставляете мне никакого беспокойства.
Выждав немного, она спросила:
— Что вы хотели мне сказать, адмирал?
Коффин все рассказал ей в коротких и жестких выражениях.
Девушка слегка побледнела.
— Малыш был действительно мертвецки пьян, а они даже не знали об этом, проводя процедуру усыпления? — спросила она. — Это ужасный риск. Он может умереть.
— Я знаю, — сказал Коффин, закрыв глаза.
Тереза опустила руку ему на плечо:
— Я считаю, что вы сделали единственно возможное, — мягко сказала она. — И если даже существовал какой-то лучший выход, у вас не было времени, чтобы его обдумать.
Закрыв лицо ладонью и отвернувшись от Терезы, Коффин тихо произнес:
— Если вы не донесете на меня, а я знаю, что вы этого не сделаете, значит, вы тоже нарушите один из своих собственных принципов: полная информация, свободное обсуждение и решение. Не так ли?
Тереза вздохнула:
— Наверное, так. Но разве принципы не имеют определенных границ? Если утверждать это, то как можно проповедовать свободу воли, доброту, гуманизм…?
— Я не должен был говорить вам об этом.
— Я рада, что вы сказали.
Затем с внезапным оживлением, словно тоже стараясь убежать от какой-то мысли, Тереза проговорила:
— Если Мардикян останется жив, как мы с вами надеемся, правда станет известна, когда флот вернется на Землю. Поэтому нам придется придумать для вас какое-то оправдание. Или вы сошлетесь на необходимость?
— Не имеет значения, — адмирал поднял голову, его голос обрел обычную твердость. — Я не собираюсь всю жизнь уклоняться от ответственности. Пусть они через восемьдесят лет решат так, как им захочется. Я к тому времени уже буду осужден.
— Что? — девушка сделала шаг назад, возможно, для того, чтобы лучше видеть осунувшееся лицо Коффина. — Не хотите ли вы сказать, что останетесь на Растуме? Но это совсем не обязательно! Мы можем…
— Лжец… чем-то похож на убийцу… Я не достоин быть командиром корабля, — у Коффина перехватило дыхание. — Да и в конце концов космических полетов, возможно, больше не будет, а зачем мне еще возвращаться домой?
Коффин рывком высвободился из-под руки Терезы и пошел к двери. Она смотрела ему вслед.
Может быть, проводить его? Нет, ключ остался в замке, вделанном в переборку. Поэтому никакого повода, чтобы последовать за ним, у нее нет.
— Ты не одинок, Джошуа, — хотела крикнуть Тереза. — Рядом с тобой все мы. Время всегда подобно мосту, горящему у нас за спиной.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
И ВСЕ-ТАКИ ВПЕРЕД
Глава 1
Сам по себе случай был смешной и нелепый. Повреждение можно было исправить в течение недели или около того. Ничему конкретному не должно быть нанесено никакого ущерба, разве что только самолюбию.
Но именно потому, что это случилось в том самом месте, капитан флота Нильс Киви взглянул на свои приборы и помертвел.
— Езус Кристус!
В окружающем металле все еще чувствовалась вибрация, вызванная толчком. После прекращения ионного потока невесомость вызвала такое ощущение, словно его сбросили со скалы.
Он услышал, как с воем вырывается воздух и как лязгает металл автоматически закрываемой пробитой секции. Ничего этого он не стал наносить на информационную ленту. Все его внимание сейчас было сосредоточено на стрелке измерения радиации.
Секунду Киви висел так, прежде чем к нему вернулась способность мыслить. Он ухватился за пиллерс и, оттолкнувшись от него, подобрался к контрольному щитку. Нажал на кнопку интеркома и шепотом, переходящим в рев, произнес:
— Всем покинуть корабль!
Давно ему не приходилось выполнять подобных упражнений, но адреналин усиленно поступал в кровь и заставил тело забиться от ужаса и автоматически совершить все необходимые движения с ловкостью и проворством. Одна рука сняла с автопилота катушку с информационной лентой и сунула ее в карман комбинезона. (Киви даже вспомнил при этом, что где-то он читал о том, что в древние времена капитан тонущего океанского корабля всегда брал с собой вахтенный журнал). Ногой он сильно оттолкнулся от амортизирующего стула и стрелой взмыл к двери, ведущей на капитанский мостик, корректируя направление своего движения с помощью шлепков руками по стене. Очутившись в коридоре, Киви понесся с такой скоростью, что поручни, за которые он цеплялся, начали сливаться у него перед глазами.
Остальные, покинув дежурные посты, присоединились к нему — дюжина мужчин с лицами, застывшими от страха. Некоторые уже забрались в транспортник, который должен был теперь стать их спасением. Киви слышал, как завывали его генераторы, набирая потенциал. Он завис сбоку, чтобы дать остальным добраться через соединенные друг с другом шлюзы. Последним был инженер Абдул Варанг. Киви последовал за ним, на ходу спрашивая:
— Вы знаете, что случилось? Впечатление такое, будто что-то вывело из строя реактор.
— Какой-то тяжелый объект. Он прорвался через палубу из-за трюма, влетел в моторный отсек и, пробив борт, ушел.
Варанг казался взбешенным:
— Наверняка это плохо прикрепленный груз.
— Колонист?
— Свобода? Не знаю. Мы ждем его? Возможно, он убил нас.
Киви кивнул.
— Всем приготовиться, — скомандовал он, хотя все и так уже заняли свои места.
Варанг поспешил на корму, чтобы принять под свое попечение силовой агрегат, сменив того человека, у которого хватило ума его запустить.
Киви отправился в кабину пилота, которая находилась впереди пассажирского салона. Пальцы его летали, приводя в порядок скафандр. В течение каждого мгновения, что он с ним возился, смерть просачивалась сквозь его тело.
— Проведите перекличку, — скомандовал капитан и, прислушиваясь к именам, отметил, что комплект был полным.
Он сел, пристегнулся и стукнул кулаком по кнопкам шлюзового контроля.
Створки корабля начали закрываться.
Но прежде, чем они закрылись полностью, внутрь проскочил еще один человек. Раздался его вопль:
— Вы что, собрались оставить меня здесь?
Киви, который знал английский и понимал его, холодно ответил:
— А почему бы и нет? Насколько нам было известно, вы могли бы уже быть мертвы или, во всяком случае, могли бы вовремя сориентироваться. И вы в ответе за все, что случилось.
— Что? — Ян Свобода вплыл в боковой неф корабля как неуклюжая, безумная рыба. Глаза людей, сидевших в салоне, пристально смотрели на него. — Я в ответе? — сдавленно произнес он. — Как вы, самоуверенные ослы, вы самолично решили, что…
Киви нажал кнопку пуска. Транспортник отделился от корабля.
Специальные приспособления отшвырнули меньшее судно от большего. Киви не стал останавливаться, чтобы осмотреться. Когда ты в центре ада, то главное — выбраться из него, не важно, в каком направлении. Он просто опустил ручной рычаг управления до отказа.
Корабль загрохотал и подпрыгнул. Ускорение отшвырнуло Свободу назад.
Он так шарахнулся о пластиковую переборку пассажирского салона, что пробил ее. Теперь он лежал, прижимаемый к полу, и его лицо было похоже на кровавую маску.
«Интересно, — подумал Киви, — свернул ли я тебе шею?»
Капитан почти, если не всецело, надеялся, что это так.
Но именно потому, что это случилось в том самом месте, капитан флота Нильс Киви взглянул на свои приборы и помертвел.
— Езус Кристус!
В окружающем металле все еще чувствовалась вибрация, вызванная толчком. После прекращения ионного потока невесомость вызвала такое ощущение, словно его сбросили со скалы.
Он услышал, как с воем вырывается воздух и как лязгает металл автоматически закрываемой пробитой секции. Ничего этого он не стал наносить на информационную ленту. Все его внимание сейчас было сосредоточено на стрелке измерения радиации.
Секунду Киви висел так, прежде чем к нему вернулась способность мыслить. Он ухватился за пиллерс и, оттолкнувшись от него, подобрался к контрольному щитку. Нажал на кнопку интеркома и шепотом, переходящим в рев, произнес:
— Всем покинуть корабль!
Давно ему не приходилось выполнять подобных упражнений, но адреналин усиленно поступал в кровь и заставил тело забиться от ужаса и автоматически совершить все необходимые движения с ловкостью и проворством. Одна рука сняла с автопилота катушку с информационной лентой и сунула ее в карман комбинезона. (Киви даже вспомнил при этом, что где-то он читал о том, что в древние времена капитан тонущего океанского корабля всегда брал с собой вахтенный журнал). Ногой он сильно оттолкнулся от амортизирующего стула и стрелой взмыл к двери, ведущей на капитанский мостик, корректируя направление своего движения с помощью шлепков руками по стене. Очутившись в коридоре, Киви понесся с такой скоростью, что поручни, за которые он цеплялся, начали сливаться у него перед глазами.
Остальные, покинув дежурные посты, присоединились к нему — дюжина мужчин с лицами, застывшими от страха. Некоторые уже забрались в транспортник, который должен был теперь стать их спасением. Киви слышал, как завывали его генераторы, набирая потенциал. Он завис сбоку, чтобы дать остальным добраться через соединенные друг с другом шлюзы. Последним был инженер Абдул Варанг. Киви последовал за ним, на ходу спрашивая:
— Вы знаете, что случилось? Впечатление такое, будто что-то вывело из строя реактор.
— Какой-то тяжелый объект. Он прорвался через палубу из-за трюма, влетел в моторный отсек и, пробив борт, ушел.
Варанг казался взбешенным:
— Наверняка это плохо прикрепленный груз.
— Колонист?
— Свобода? Не знаю. Мы ждем его? Возможно, он убил нас.
Киви кивнул.
— Всем приготовиться, — скомандовал он, хотя все и так уже заняли свои места.
Варанг поспешил на корму, чтобы принять под свое попечение силовой агрегат, сменив того человека, у которого хватило ума его запустить.
Киви отправился в кабину пилота, которая находилась впереди пассажирского салона. Пальцы его летали, приводя в порядок скафандр. В течение каждого мгновения, что он с ним возился, смерть просачивалась сквозь его тело.
— Проведите перекличку, — скомандовал капитан и, прислушиваясь к именам, отметил, что комплект был полным.
Он сел, пристегнулся и стукнул кулаком по кнопкам шлюзового контроля.
Створки корабля начали закрываться.
Но прежде, чем они закрылись полностью, внутрь проскочил еще один человек. Раздался его вопль:
— Вы что, собрались оставить меня здесь?
Киви, который знал английский и понимал его, холодно ответил:
— А почему бы и нет? Насколько нам было известно, вы могли бы уже быть мертвы или, во всяком случае, могли бы вовремя сориентироваться. И вы в ответе за все, что случилось.
— Что? — Ян Свобода вплыл в боковой неф корабля как неуклюжая, безумная рыба. Глаза людей, сидевших в салоне, пристально смотрели на него. — Я в ответе? — сдавленно произнес он. — Как вы, самоуверенные ослы, вы самолично решили, что…
Киви нажал кнопку пуска. Транспортник отделился от корабля.
Специальные приспособления отшвырнули меньшее судно от большего. Киви не стал останавливаться, чтобы осмотреться. Когда ты в центре ада, то главное — выбраться из него, не важно, в каком направлении. Он просто опустил ручной рычаг управления до отказа.
Корабль загрохотал и подпрыгнул. Ускорение отшвырнуло Свободу назад.
Он так шарахнулся о пластиковую переборку пассажирского салона, что пробил ее. Теперь он лежал, прижимаемый к полу, и его лицо было похоже на кровавую маску.
«Интересно, — подумал Киви, — свернул ли я тебе шею?»
Капитан почти, если не всецело, надеялся, что это так.
Глава 2
Коридоры «Курьера» были наполнены гулом встревоженных голосов людей, чей корабль потерпел аварию. Однако, следом за Киви, тащившимся по направлению к лазарету, катилась волна почтительного молчания. Мало веселого — быть капитаном, потерявшим корабль. Но с тех пор, как старый Коффин таким необъяснимым образом подал рапорт об отставке, чтобы присоединиться к колонистам, Нильс Киви принял командование вообще над всей флотилией. И вот теперь он оказался без флагманского корабля:
«Скиталец», возглавлявший эскадру из четырнадцати судов, был безвозвратно потерян. Звездолетчики могли обойтись и без него, потому что после высадки пассажиров на Растуме у них на кораблях было достаточно свободного места.
Но впереди было еще более сорока лет полета — с "Е" Эридана назад к Солнцу. Во время несения годовой вахты что угодно могло превратиться в навязчивую идею, могло разрушить психику и даже погубить человека. И адмирал, потерявший флагманский корабль, был, безусловно, дурным знаком.
Киви со злостью подавил свои мысли. Это был невысокий коренастый человек с высокими скулами с слегка раскосыми голубыми глазами прибалта.
Обычно он был весел, разговорчив и немного смахивал на денди. Однако, в данный момент он собирался встретиться с Яном Свободой.
Киви остановился возле нужной ему двери, которая, как и все внутренние двери корабля, была очень тонкой, открыл ее и вошел в уютную комнату, совмещавшую приемную и кабинет врача.
Позади этой комнаты находился лазарет, и как раз сейчас навстречу Киви оттуда вышел человек. Они столкнулись и отлетели в стороны. На какое-то мгновение Киви неподвижно повис в воздухе, уставившись на этого человека, как на привидение. Когда он, наконец, обрел дар речи, слова его прозвучали совершенно по-идиотски:
— Но ведь вы же на Растуме.
Джудит Свобода потрясла головой. От этого движения ее волосы рассыпались и образовали коричневое облако, окружившее ее лицо и плечи и отливавшее красноватым блеском, когда на него падал свет. На ней был простой комбинезон, который хотя и казался в невесомости мешковатым, но все же не скрывал полностью очертаний ее стройного тела.
— Я узнала о происшествии и о том, что Ян ранен, — сказала она. Сообщение пришло с последним транспортником, высаживавшим колонистов.
Конечно же, я сразу вернулась.
Киви всегда нравились низкие женские голоса, такие, как у Джудит, хотя нельзя было сказать, что он знал много женщин. Навигатор придал своему голосу суровость:
— Кто был пилотом? Вы заставили его нарушить четыре разных предписания.
— Имейте сердце, — взмолилась Джудит.
Хотя английский был все еще достаточно распространен среди космонавтов, и Киви бегло говорил на нем, он все же не сразу понял идиому, которую употребила женщина.
— Ян мой муж, — продолжала она. — Что же еще могла бы я сделать, как не вернуться к нему?
— Так, — Киви уставился на микрокартотеку медицинских справок. — Так.
Значит, вы только что видели его. Как он?
— Лучше, чем я думала. Скоро он будет в состоянии встать… Встать!
Лечь! — вдруг громко сказала Джудит. — Какая разница в космосе? — И потом поспешно добавила:
— Почему вы взлетали так быстро, Нильс? Ян сказал, что вы даже не дали ему времени, чтобы пристегнуться.
Киви вздохнул с неожиданной усталостью:
— Вы тоже готовы меня за это расстрелять? Когда ваш муж в первый раз очнулся, он в достаточно ярких выражениях описал мой поступок. Избавьте меня от дальнейших излияний.
— Ян находился в состоянии чудовищного напряжения, — возразила Джудит. — А потом получить еще вдобавок такой шок и травму… Пожалуйста, не сердитесь на него, если он будет несдержан.
Киви, очень удивившись, дернул головой и посмотрел на Джудит.
— А вы разве не считаете меня виновным?
— Я уверена, что у вас была уважительная причина, — она улыбнулась какой-то кривобокой улыбкой. — Только я никак не могу догадаться, что бы это могло быть.
Киви мысленно вернулся к тем дням и ночам, которые он провел на Растуме. Он познакомился с Джудит во время совместной работы космонавтов и колонистов; он видел ее, запачканную смазкой, с гаечным ключом в руке, когда она помогала монтировать трактор; он видел ее под зеленой листвой при холодном пронзительном свете луны Сухраб.
«Да, — подумал капитан, — она позволила бы найти для себя объяснение любому человеку, даже звездолетчику».
Затем он сказал, тяжело роняя слова:
— Мы находились в зоне радиации. У нас не было времени на промедление, ни одной секунды.
— Уровень радиации был сильным? Это правда?
— Возможно, я слишком поспешил.
Он должен был произнести эти слова. Вспоминая все заново, Киви не мог найти полного логического оправдания, выражаясь терминами документальных данных, для такой быстрой своей реакции, при которой он мог бы оставить Свободу на мертвом корабле или убить его из бластера. В то же время он чувствовал только прилив ненависти к человеку, погубившему его корабль. Да к тому же Свобода был мужем Джудит и отцом ее детей.
Внутри у капитана снова все закипело.
— В конце концов, — сухо сказал он, — если бы не его небрежность, ничего бы вообще не случилось.
Благородно очерченное лицо Джудит напряглось.
— Он действительно виноват? Он сказал, что вы сами дали ему разрешение работать с грузом.
Киви почувствовал, что краснеет.
— Так оно и было. Но разве я мог предположить, что он собирается отвязать груз такой массы…
— Вы могли бы точно выяснить, что именно он собирается делать. Откуда ему было знать, что может возникнуть такая опасность?
— Я полагал, что у него достаточно здравого смысла. Оказалось, что я ошибался.
Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. В комнате стало очень тихо. Киви казалось, что он физически ощущает пустоту корабля: пустые трюмы, пустые баки; судно было похоже на скорлупу, запущенную на орбиту вокруг Растума. «Так же и я», — подумал Киви. Потом он вспомнил ночи на Высокогорьях Америки, когда огни костров высвечивали лицо этой женщины на фоне грандиозной, наполненной шорохами темноты. Однажды он был с ней наедине в течение нескольких часов, когда они отправились в поход вдоль реки Эмперор, пытаясь отыскать дикий фруктовый сад, обнаруженный им во время первой экспедиции, около 90 лет назад. В этом походе не было ничего особенного, только солнечный свет, искрящаяся вода, бегущая мимо них, мелькание птиц и животных. Они даже почти не разговаривали. Но Киви не мог забыть этот день.
— Извините, — сказал, наконец, капитан. — Безусловно, мы оба виноваты.
— Спасибо, — Джудит пожала ему руку, зажав ее между своими ладонями.
Потом она спросила:
— Так что же случилось? Я совершенно запуталась. Пилот с транспортника сказал одно, Ян — другое, но оба они упоминали ядовитые зоны, насчет которых мне совершенно не ясно. Вы хоть сами-то знаете, что в действительности произошло?
— Полагаю, что да. Мне придется обследовать брошенное судно, но уже сейчас все кажется достаточно понятным, — на лице Киви появилась гримаса.
— Я должен объяснять?
— Нет, вы не должны, конечно, но просто мне бы этого хотелось.
— Хорошо.
Приблизившись к Растуму, флотилия вышла на орбиту вокруг планеты в достаточном удалении от радиационных зон Ван-Аллена и от основного пояса возможных метеоритных попаданий. Тяжелые, но в то же время хрупкие межзвездные корабли с ионными двигателями никогда не приземлялись. Сначала команда, а затем колонисты были разбужены и отправлены на Высокогорье Америки в транспортниках — прочных маленьких судах с выдвигаемыми крыльями, приводимых в движение скорее с помощью тепловых, чем электрических двигателей. Поскольку доставка груза была более трудоемким процессом, корабли один за другим перешли на нижнюю орбиту чуть выше окружавшей планету атмосферы, где разгружать их было удобнее и быстрее.
Для этой работы потребовалось привлечь часть космонавтов; другая часть экипажа, высадившаяся на Растуме, занималась очисткой радиоактивных масс для обратного полета; остальные же — их было большинство — получили приказ помочь колонистам основывать поселок.
Но несколько колонистов были вынуждены находиться на борту кораблей.
Большинство грузов были непривычны для астронавтов: горнодобывающее, сельскохозяйственное, химическое оборудование. Большая его часть не входила в стандартную тару из-за своих размеров и по той же причине не влезала ни в какие амортизирующие защитные приспособления. Оборудование надо было грузить на транспортники по частям, под наблюдением специалистов. Иначе могло случиться так, что какие-нибудь детали из термопластика уложили бы рядом с тепловым щитом, или установки из кристаллических образцов как-нибудь неловко задели бы, и они бы разрушились, или… А с Земли никаких запчастей ожидать не приходилось.
Поскольку Ян Свобода был инженером, его назначили одним из таких грузораспределителей. Когда «Скиталец» начал переходить с высокой орбиты на низкую, он попросил разрешения начать приготовления для выгрузки прямо во время торможения. Киви, так же, как и Свобода, заинтересованный в скорейшем окончании этой нудной работы, согласился.
«Скиталец» с помощью гиростата развернулся так, чтобы ионный поток воспрепятствовал его движению по орбите. Остановленный таким образом, он затем начал спиральный спуск вниз, двигаясь на безопасной скорости. Вскоре корабль приблизился к экваториальной плоскости, где транспортники могли с наибольшей отдачей использовать вращение планеты. Ему оставалось только перейти через самую гущу ядовитых зон.
Как и любая другая планета с магнитным полем, Растум был окружен высокоэнергичными частицами, которые образовывали вокруг него кольца на различных расстояниях от центра планеты. Когда «Скиталец» проходил через одно из таких колец, Киви заметил, что даже несмотря на защитные экраны, включенные на полную мощность, радиация все-таки проникала внутрь корабля небольшими дозами. В этом, конечно, не было ничего страшного.
До тех пор, пока детекторы не предупредили о появлении метеорита, траектория полета которого пересекала путь корабля.
Несколько секунд, в течение которых автопилот перевел бы корабль на пятикратное ускорение и увел бы его с дороги метеорита, было обычным делом. Прозвучал предупредительный свисток. У каждого было достаточно времени, чтобы упасть ничком и схватиться за что-нибудь неподвижное. В космосе не слишком часто встречаются метеориты, достаточно большие, чтобы из-за них стоило совершать такой маневр, но в то же время не так уж они и редки, особенно поблизости от планет, чтобы команда была незнакома с подобными случаями.
Однако, именно в этот момент Ян Свобода освободил от привязи предмет, весивший более тонны — часть атомного генератора. Он хотел освободить проход, чтобы разобрать на части остальное. Теперь эту деталь поддерживал только легкий алюминиевый каркас.
Когда корабль резко набрал скорость, она сорвалась с этого каркаса, пробила тонкую заднюю палубу, отскочила от щита, закрывающего камеру зажигания, и пробила в стене машинного отделения огромную дыру, через которую в корабль насмешливо заглянули звезды.
Никто из людей не пострадал. Разрушение не было таким уж непоправимым. Однако, оно затронуло большую часть оборудования, предназначенного для постройки термоядерной электростанции. Поскольку такой случай не был предусмотрен и соответствующие меры предосторожности не были приняты перед стартом с Земли, произошла мгновенная реакция слияния. Батареи не выдержали, поскольку они могли обслуживать только внутреннюю электрическую систему, а никак не сплав ионов или радиационное экранирование.
Корабль внезапно наполнился излучением.
В транспортнике не было места для антирадиационной аппаратуры.
Единственное, чем он мог помочь, — это как можно быстрее вывезти команду, прежде чем она подверглась бы серьезным дозам облучения. Покинутый «Скиталец» остался плавать на орбите. Невидимые и неслышные, потоки яда бурлили в его корпусе.
— Понимаю, — кивнула Джудит. И вновь при этом движении ее волосы сделали волнообразное движение. — Спасибо.
В горле Киви пересохло больше, чем при обычном коротком разговоре в течение нескольких минут.
— Рад был служить, — пробормотал он.
— Что вы собираетесь теперь делать?
— Я… — Киви сжал губы. — Ничего. Не беспокойтесь.
— Вы пришли, чтобы проведать Яна? Я собиралась устроиться где-нибудь на корабле, пока у меня не будет возможности вернуться назад со следующим транспортником. Я уверена, что Ян был бы рад, если бы вы… — ее голос вдруг стих.
Свобода довольно грубо вел себя по отношению к капитану, когда они все вместе работали в лагере на Растуме.
Киви ядовито улыбнулся.
— Безусловно.
И тут он с изумлением осознал, что сам не понимает, зачем он пришел сюда. Может быть, затем, чтобы избавиться от собственного отчаяния, выместив злобу на раненом? Киви боялся, что именно эта или подобная ей идея привела его сюда, и понимал, что поддался он ей почти сознательно. Но почему? Свобода был угрюмым, вспыльчивым, неразговорчивым человеком, но не более раздражающим, чем любой другой из его собратьев-конституционалистов.
Как лидер их движения, он помогал осуществлению проекта колонизации, и, хотя никто из астронавтов не горел желанием взяться за выполнение этого задания, все же работа есть работа, и ее надо выполнять, а не ворчать по ее поводу.
— Я… да, я хотел его проведать, — соврал Киви, — и… и посоветоваться с ним.
— Ну, так вы же вполне можете это сделать! — послышался внезапно чей-то голос.
Киви обогнул пиллерс, за который держался, и посмотрел на дверь лазарета. Она была открыта, и там парил Свобода.
На нем была больничная пижама, лицо почти целиком скрыто бинтами; каркас шины мог двигаться вокруг его сломанной левой ключицы, давая ему некоторую возможность пользоваться рукой.
— Ян! — закричала Джудит. — Сейчас же вернись в постель!
Свобода прорычал:
— Какая может быть постель в невесомости, кроме сбруи, которая только удерживает на одном месте, чтобы тебя ненароком куда-нибудь не сдуло? Я услышал, как вы разговариваете.
Свобода из своей белой маски стрельнул глазами в капитана.
— О'кей, я здесь. Говорите же, что вы хотели сказать.
— Врач… — запротестовала Джудит.
— Я не подчиняюсь его приказам, — отрезал Свобода. — Я сам знаю, сколько мне положено двигаться.
— Ян, — умоляющим голосом обратилась к нему жена, — пожалуйста…
— Какую степень вежливости я должен проявить к человеку, который пытался меня убить?
— Такую же, как сейчас! — рявкнул Киви.
И тут же подумал, что в этот момент, наверняка, рот Свободы, скрытый под повязкой, скривила саркастическая усмешка.
— Ну, продолжайте, — хмыкнул Свобода. — Я сейчас не в состоянии с вами драться. Или, может быть, вы, будучи капитаном, просто арестуете меня? Продолжайте же, делайте то, за чем вы пришли.
Джудит побледнела, как полотно.
— Прекрати, Ян, — сказала она. — Это нечестность, называть человека трусом, если он не нападает на тебя, и бахвальство — если нападает.
Снова наступила тишина. Прошла целая минута, прежде чем Киви осознал, что, не отрываясь, смотрит на Джудит.
Наконец, Свобода жестко сказал:
— Хорошо. Согласен. Я думаю, мы можем обсудить практическую проблему без вспышек раздражения. Возможно ли починить корабль?
Киви, наконец, оторвал взгляд от Джудит.
— Не думаю, — ответил он.
— Ну, тогда, может быть, можно приступить к разгрузке? Я все еще в состоянии присмотреть за этим, хотя, возможно, мне понадобится помощник.
— Разгружать? — Киви с трудом отвлекся от своих мыслей. — Что вы имеете в виду? «Скиталец» находится в ядовитой зоне. Его нельзя разгружать.
— Но, минуточку! — Свобода ухватился за дверную раму. Суставы его пальцев побелели. — На корабле находится оборудование, необходимое для колонии.
— Колонии придется обойтись без него, — сказал Киви. Его опять охватил гнев, холодный и ровный.
— Что? Вы что… Нет, это невозможно! Должен же быть какой-нибудь способ достать оборудование с корабля.
Киви пожал плечами.
— Мы, конечно, проведем осмотр. Но надежды очень мало. Поверьте мне, Свобода, для меня потеря «Скитальца» — такая же катастрофа, как для вас потеря груза.
Свобода истерично затряс обмотанной головой:
— О, нет! Это не так. Нам до конца своих дней придется жить на Растуме. Если у нас не будет этого оборудования, то мы долго не протянем.
А вы возвращаетесь на Землю.
— До Земли очень далеко, — сказал Киви.
«Скиталец», возглавлявший эскадру из четырнадцати судов, был безвозвратно потерян. Звездолетчики могли обойтись и без него, потому что после высадки пассажиров на Растуме у них на кораблях было достаточно свободного места.
Но впереди было еще более сорока лет полета — с "Е" Эридана назад к Солнцу. Во время несения годовой вахты что угодно могло превратиться в навязчивую идею, могло разрушить психику и даже погубить человека. И адмирал, потерявший флагманский корабль, был, безусловно, дурным знаком.
Киви со злостью подавил свои мысли. Это был невысокий коренастый человек с высокими скулами с слегка раскосыми голубыми глазами прибалта.
Обычно он был весел, разговорчив и немного смахивал на денди. Однако, в данный момент он собирался встретиться с Яном Свободой.
Киви остановился возле нужной ему двери, которая, как и все внутренние двери корабля, была очень тонкой, открыл ее и вошел в уютную комнату, совмещавшую приемную и кабинет врача.
Позади этой комнаты находился лазарет, и как раз сейчас навстречу Киви оттуда вышел человек. Они столкнулись и отлетели в стороны. На какое-то мгновение Киви неподвижно повис в воздухе, уставившись на этого человека, как на привидение. Когда он, наконец, обрел дар речи, слова его прозвучали совершенно по-идиотски:
— Но ведь вы же на Растуме.
Джудит Свобода потрясла головой. От этого движения ее волосы рассыпались и образовали коричневое облако, окружившее ее лицо и плечи и отливавшее красноватым блеском, когда на него падал свет. На ней был простой комбинезон, который хотя и казался в невесомости мешковатым, но все же не скрывал полностью очертаний ее стройного тела.
— Я узнала о происшествии и о том, что Ян ранен, — сказала она. Сообщение пришло с последним транспортником, высаживавшим колонистов.
Конечно же, я сразу вернулась.
Киви всегда нравились низкие женские голоса, такие, как у Джудит, хотя нельзя было сказать, что он знал много женщин. Навигатор придал своему голосу суровость:
— Кто был пилотом? Вы заставили его нарушить четыре разных предписания.
— Имейте сердце, — взмолилась Джудит.
Хотя английский был все еще достаточно распространен среди космонавтов, и Киви бегло говорил на нем, он все же не сразу понял идиому, которую употребила женщина.
— Ян мой муж, — продолжала она. — Что же еще могла бы я сделать, как не вернуться к нему?
— Так, — Киви уставился на микрокартотеку медицинских справок. — Так.
Значит, вы только что видели его. Как он?
— Лучше, чем я думала. Скоро он будет в состоянии встать… Встать!
Лечь! — вдруг громко сказала Джудит. — Какая разница в космосе? — И потом поспешно добавила:
— Почему вы взлетали так быстро, Нильс? Ян сказал, что вы даже не дали ему времени, чтобы пристегнуться.
Киви вздохнул с неожиданной усталостью:
— Вы тоже готовы меня за это расстрелять? Когда ваш муж в первый раз очнулся, он в достаточно ярких выражениях описал мой поступок. Избавьте меня от дальнейших излияний.
— Ян находился в состоянии чудовищного напряжения, — возразила Джудит. — А потом получить еще вдобавок такой шок и травму… Пожалуйста, не сердитесь на него, если он будет несдержан.
Киви, очень удивившись, дернул головой и посмотрел на Джудит.
— А вы разве не считаете меня виновным?
— Я уверена, что у вас была уважительная причина, — она улыбнулась какой-то кривобокой улыбкой. — Только я никак не могу догадаться, что бы это могло быть.
Киви мысленно вернулся к тем дням и ночам, которые он провел на Растуме. Он познакомился с Джудит во время совместной работы космонавтов и колонистов; он видел ее, запачканную смазкой, с гаечным ключом в руке, когда она помогала монтировать трактор; он видел ее под зеленой листвой при холодном пронзительном свете луны Сухраб.
«Да, — подумал капитан, — она позволила бы найти для себя объяснение любому человеку, даже звездолетчику».
Затем он сказал, тяжело роняя слова:
— Мы находились в зоне радиации. У нас не было времени на промедление, ни одной секунды.
— Уровень радиации был сильным? Это правда?
— Возможно, я слишком поспешил.
Он должен был произнести эти слова. Вспоминая все заново, Киви не мог найти полного логического оправдания, выражаясь терминами документальных данных, для такой быстрой своей реакции, при которой он мог бы оставить Свободу на мертвом корабле или убить его из бластера. В то же время он чувствовал только прилив ненависти к человеку, погубившему его корабль. Да к тому же Свобода был мужем Джудит и отцом ее детей.
Внутри у капитана снова все закипело.
— В конце концов, — сухо сказал он, — если бы не его небрежность, ничего бы вообще не случилось.
Благородно очерченное лицо Джудит напряглось.
— Он действительно виноват? Он сказал, что вы сами дали ему разрешение работать с грузом.
Киви почувствовал, что краснеет.
— Так оно и было. Но разве я мог предположить, что он собирается отвязать груз такой массы…
— Вы могли бы точно выяснить, что именно он собирается делать. Откуда ему было знать, что может возникнуть такая опасность?
— Я полагал, что у него достаточно здравого смысла. Оказалось, что я ошибался.
Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. В комнате стало очень тихо. Киви казалось, что он физически ощущает пустоту корабля: пустые трюмы, пустые баки; судно было похоже на скорлупу, запущенную на орбиту вокруг Растума. «Так же и я», — подумал Киви. Потом он вспомнил ночи на Высокогорьях Америки, когда огни костров высвечивали лицо этой женщины на фоне грандиозной, наполненной шорохами темноты. Однажды он был с ней наедине в течение нескольких часов, когда они отправились в поход вдоль реки Эмперор, пытаясь отыскать дикий фруктовый сад, обнаруженный им во время первой экспедиции, около 90 лет назад. В этом походе не было ничего особенного, только солнечный свет, искрящаяся вода, бегущая мимо них, мелькание птиц и животных. Они даже почти не разговаривали. Но Киви не мог забыть этот день.
— Извините, — сказал, наконец, капитан. — Безусловно, мы оба виноваты.
— Спасибо, — Джудит пожала ему руку, зажав ее между своими ладонями.
Потом она спросила:
— Так что же случилось? Я совершенно запуталась. Пилот с транспортника сказал одно, Ян — другое, но оба они упоминали ядовитые зоны, насчет которых мне совершенно не ясно. Вы хоть сами-то знаете, что в действительности произошло?
— Полагаю, что да. Мне придется обследовать брошенное судно, но уже сейчас все кажется достаточно понятным, — на лице Киви появилась гримаса.
— Я должен объяснять?
— Нет, вы не должны, конечно, но просто мне бы этого хотелось.
— Хорошо.
Приблизившись к Растуму, флотилия вышла на орбиту вокруг планеты в достаточном удалении от радиационных зон Ван-Аллена и от основного пояса возможных метеоритных попаданий. Тяжелые, но в то же время хрупкие межзвездные корабли с ионными двигателями никогда не приземлялись. Сначала команда, а затем колонисты были разбужены и отправлены на Высокогорье Америки в транспортниках — прочных маленьких судах с выдвигаемыми крыльями, приводимых в движение скорее с помощью тепловых, чем электрических двигателей. Поскольку доставка груза была более трудоемким процессом, корабли один за другим перешли на нижнюю орбиту чуть выше окружавшей планету атмосферы, где разгружать их было удобнее и быстрее.
Для этой работы потребовалось привлечь часть космонавтов; другая часть экипажа, высадившаяся на Растуме, занималась очисткой радиоактивных масс для обратного полета; остальные же — их было большинство — получили приказ помочь колонистам основывать поселок.
Но несколько колонистов были вынуждены находиться на борту кораблей.
Большинство грузов были непривычны для астронавтов: горнодобывающее, сельскохозяйственное, химическое оборудование. Большая его часть не входила в стандартную тару из-за своих размеров и по той же причине не влезала ни в какие амортизирующие защитные приспособления. Оборудование надо было грузить на транспортники по частям, под наблюдением специалистов. Иначе могло случиться так, что какие-нибудь детали из термопластика уложили бы рядом с тепловым щитом, или установки из кристаллических образцов как-нибудь неловко задели бы, и они бы разрушились, или… А с Земли никаких запчастей ожидать не приходилось.
Поскольку Ян Свобода был инженером, его назначили одним из таких грузораспределителей. Когда «Скиталец» начал переходить с высокой орбиты на низкую, он попросил разрешения начать приготовления для выгрузки прямо во время торможения. Киви, так же, как и Свобода, заинтересованный в скорейшем окончании этой нудной работы, согласился.
«Скиталец» с помощью гиростата развернулся так, чтобы ионный поток воспрепятствовал его движению по орбите. Остановленный таким образом, он затем начал спиральный спуск вниз, двигаясь на безопасной скорости. Вскоре корабль приблизился к экваториальной плоскости, где транспортники могли с наибольшей отдачей использовать вращение планеты. Ему оставалось только перейти через самую гущу ядовитых зон.
Как и любая другая планета с магнитным полем, Растум был окружен высокоэнергичными частицами, которые образовывали вокруг него кольца на различных расстояниях от центра планеты. Когда «Скиталец» проходил через одно из таких колец, Киви заметил, что даже несмотря на защитные экраны, включенные на полную мощность, радиация все-таки проникала внутрь корабля небольшими дозами. В этом, конечно, не было ничего страшного.
До тех пор, пока детекторы не предупредили о появлении метеорита, траектория полета которого пересекала путь корабля.
Несколько секунд, в течение которых автопилот перевел бы корабль на пятикратное ускорение и увел бы его с дороги метеорита, было обычным делом. Прозвучал предупредительный свисток. У каждого было достаточно времени, чтобы упасть ничком и схватиться за что-нибудь неподвижное. В космосе не слишком часто встречаются метеориты, достаточно большие, чтобы из-за них стоило совершать такой маневр, но в то же время не так уж они и редки, особенно поблизости от планет, чтобы команда была незнакома с подобными случаями.
Однако, именно в этот момент Ян Свобода освободил от привязи предмет, весивший более тонны — часть атомного генератора. Он хотел освободить проход, чтобы разобрать на части остальное. Теперь эту деталь поддерживал только легкий алюминиевый каркас.
Когда корабль резко набрал скорость, она сорвалась с этого каркаса, пробила тонкую заднюю палубу, отскочила от щита, закрывающего камеру зажигания, и пробила в стене машинного отделения огромную дыру, через которую в корабль насмешливо заглянули звезды.
Никто из людей не пострадал. Разрушение не было таким уж непоправимым. Однако, оно затронуло большую часть оборудования, предназначенного для постройки термоядерной электростанции. Поскольку такой случай не был предусмотрен и соответствующие меры предосторожности не были приняты перед стартом с Земли, произошла мгновенная реакция слияния. Батареи не выдержали, поскольку они могли обслуживать только внутреннюю электрическую систему, а никак не сплав ионов или радиационное экранирование.
Корабль внезапно наполнился излучением.
В транспортнике не было места для антирадиационной аппаратуры.
Единственное, чем он мог помочь, — это как можно быстрее вывезти команду, прежде чем она подверглась бы серьезным дозам облучения. Покинутый «Скиталец» остался плавать на орбите. Невидимые и неслышные, потоки яда бурлили в его корпусе.
— Понимаю, — кивнула Джудит. И вновь при этом движении ее волосы сделали волнообразное движение. — Спасибо.
В горле Киви пересохло больше, чем при обычном коротком разговоре в течение нескольких минут.
— Рад был служить, — пробормотал он.
— Что вы собираетесь теперь делать?
— Я… — Киви сжал губы. — Ничего. Не беспокойтесь.
— Вы пришли, чтобы проведать Яна? Я собиралась устроиться где-нибудь на корабле, пока у меня не будет возможности вернуться назад со следующим транспортником. Я уверена, что Ян был бы рад, если бы вы… — ее голос вдруг стих.
Свобода довольно грубо вел себя по отношению к капитану, когда они все вместе работали в лагере на Растуме.
Киви ядовито улыбнулся.
— Безусловно.
И тут он с изумлением осознал, что сам не понимает, зачем он пришел сюда. Может быть, затем, чтобы избавиться от собственного отчаяния, выместив злобу на раненом? Киви боялся, что именно эта или подобная ей идея привела его сюда, и понимал, что поддался он ей почти сознательно. Но почему? Свобода был угрюмым, вспыльчивым, неразговорчивым человеком, но не более раздражающим, чем любой другой из его собратьев-конституционалистов.
Как лидер их движения, он помогал осуществлению проекта колонизации, и, хотя никто из астронавтов не горел желанием взяться за выполнение этого задания, все же работа есть работа, и ее надо выполнять, а не ворчать по ее поводу.
— Я… да, я хотел его проведать, — соврал Киви, — и… и посоветоваться с ним.
— Ну, так вы же вполне можете это сделать! — послышался внезапно чей-то голос.
Киви обогнул пиллерс, за который держался, и посмотрел на дверь лазарета. Она была открыта, и там парил Свобода.
На нем была больничная пижама, лицо почти целиком скрыто бинтами; каркас шины мог двигаться вокруг его сломанной левой ключицы, давая ему некоторую возможность пользоваться рукой.
— Ян! — закричала Джудит. — Сейчас же вернись в постель!
Свобода прорычал:
— Какая может быть постель в невесомости, кроме сбруи, которая только удерживает на одном месте, чтобы тебя ненароком куда-нибудь не сдуло? Я услышал, как вы разговариваете.
Свобода из своей белой маски стрельнул глазами в капитана.
— О'кей, я здесь. Говорите же, что вы хотели сказать.
— Врач… — запротестовала Джудит.
— Я не подчиняюсь его приказам, — отрезал Свобода. — Я сам знаю, сколько мне положено двигаться.
— Ян, — умоляющим голосом обратилась к нему жена, — пожалуйста…
— Какую степень вежливости я должен проявить к человеку, который пытался меня убить?
— Такую же, как сейчас! — рявкнул Киви.
И тут же подумал, что в этот момент, наверняка, рот Свободы, скрытый под повязкой, скривила саркастическая усмешка.
— Ну, продолжайте, — хмыкнул Свобода. — Я сейчас не в состоянии с вами драться. Или, может быть, вы, будучи капитаном, просто арестуете меня? Продолжайте же, делайте то, за чем вы пришли.
Джудит побледнела, как полотно.
— Прекрати, Ян, — сказала она. — Это нечестность, называть человека трусом, если он не нападает на тебя, и бахвальство — если нападает.
Снова наступила тишина. Прошла целая минута, прежде чем Киви осознал, что, не отрываясь, смотрит на Джудит.
Наконец, Свобода жестко сказал:
— Хорошо. Согласен. Я думаю, мы можем обсудить практическую проблему без вспышек раздражения. Возможно ли починить корабль?
Киви, наконец, оторвал взгляд от Джудит.
— Не думаю, — ответил он.
— Ну, тогда, может быть, можно приступить к разгрузке? Я все еще в состоянии присмотреть за этим, хотя, возможно, мне понадобится помощник.
— Разгружать? — Киви с трудом отвлекся от своих мыслей. — Что вы имеете в виду? «Скиталец» находится в ядовитой зоне. Его нельзя разгружать.
— Но, минуточку! — Свобода ухватился за дверную раму. Суставы его пальцев побелели. — На корабле находится оборудование, необходимое для колонии.
— Колонии придется обойтись без него, — сказал Киви. Его опять охватил гнев, холодный и ровный.
— Что? Вы что… Нет, это невозможно! Должен же быть какой-нибудь способ достать оборудование с корабля.
Киви пожал плечами.
— Мы, конечно, проведем осмотр. Но надежды очень мало. Поверьте мне, Свобода, для меня потеря «Скитальца» — такая же катастрофа, как для вас потеря груза.
Свобода истерично затряс обмотанной головой:
— О, нет! Это не так. Нам до конца своих дней придется жить на Растуме. Если у нас не будет этого оборудования, то мы долго не протянем.
А вы возвращаетесь на Землю.
— До Земли очень далеко, — сказал Киви.
Глава 3
«Кочевник» отдыхал. Его двигатели издавали едва слышный шепот.
Свобода чувствовал, как тихо стучит под его ногами настил капитанского мостика. Возвращение хотя бы небольшой доли собственного веса казалось чудом.
Свобода чувствовал, как тихо стучит под его ногами настил капитанского мостика. Возвращение хотя бы небольшой доли собственного веса казалось чудом.