Руперт и Уилл обменялись взглядом.
Неожиданно принц сказал:
— Спасибо тебе, добрый человек, за твое сообщение. Ты сможешь повести эту компанию дальше после того, как я допрошу их как следует. Это не твоя вина, что мы оказались сильнее. — Он невесело рассмеялся. — Правда, дальше им придется отправиться пешком. Нам понадобятся их кони, а заодно и буйволовые кафтаны и все прочее. Ну, пусть погуляют, одетые лишь в собственную толстую шкуру. Они должны быть нам благодарны — ведь такие прогулки способствуют умерщвлению плоти, а значит, позволяют приобрести истинную святость!
Он отвернулся и направился к Дженифер.
Следж, проводив его взглядом, спросил:
— Это кто такой храбрый?
— Акробат, — брякнул Фарвелл.
— Кто-кто?!
— Это такой тип, который может пройти по проволоке, натянутой над адской пропастью. Ну-ка, давай отойдем в сторонку да поговорим, пока он делом занят.
Глава 23
И пушки гремели — ровно, мощно; они упорно били с позиций Круглоголовых. Их жерла выбрасывали огонь, снаряды со свистом рассекали воздух… снова и снова, снова и снова.
Сплошной завесой стоял дым, потому что к полудню ветер совершенно утих. Бледное солнце то появлялось, то снова скрывалось за холодными серыми клубами. Пользуясь холодной погодой, наступающие пустили в дело недавнее изобретение: надули горячим воздухом два больших шара и, привязав их на длинные веревки, запустили в воздух; шары взлетели выше холма, а в корзинах, подвешенных к ним, сидели наблюдатели с подзорными трубами и специальными инструментами. Они должны были засечь позиции артиллерии противника и подать сигнал флажками своим товарищам.
Королевские пушки отвечали на обстрел редко и неуверенно. На скаку Руперт сказал Уиллу и Дженифер:
— Похоже, нашим людям удалось втащить на вершину всего лишь несколько пушек. И можно не сомневаться, припасов у них тоже немного. Конечно, не так-то легко тащить артиллерийские орудия вверх по склону, если постоянно идет обстрел…
— Да, это дело нелегкое, — согласился Уилл. — А как мы прорвемся через их позиции?
— Подумаем, — Руперт криво улыбнулся. — И прорвемся.
— Жаль, что я раньше не додумался… мы с тобой могли ведь обрезать волосы!
— Ну, вряд ли это нам помогло бы… К тому же я думаю, мне лучше не менять внешность, так меня скорее узнают свои. Ну а пока мы должны обойтись одеждой Железнобоких и стараться выглядеть в ней, как будто она наша собственная.
— Ну, по тебе сразу видно, что костюм не твой, — пробормотала Дженифер.
— Да уж, мне противно, что я такой грязный и расхристанный, — признал Руперт. — И все же мы не должны казаться виноватыми, или робкими, или просто неуверенными… Это для нас смерть… или плен, что, пожалуй, еще хуже. Держитесь так, словно вы у себя дома. — Он сосредоточился. — Вперед!
Пальцы Дженифер изо всех сил сжали посох Просперо.
— Это было бы слишком жестоко, если бы ты… если бы любой из нас был убит своими же!
— Однако мы должны прорваться, и мы постараемся использовать любой, даже самый крошечный шанс… — Руперт натянул поводья. — Ну… вперед! Скачите за мной, ни слова не произносите и мгновенно повинуйтесь любой команде.
Выбравшись из чащи, они увидели три полевых орудия. Вокруг них лежали кучи ядер и мешки с порохом; но лошадей и повозки, очевидно, отвели куда-то в сторону, потому что видны были только орудийные расчеты. Каждую пушку обслуживало по два человека — они торопливо прочищали стволы, заряжали, наводили на цель, подносили огонь к фитилю, снова прочищали стволы, заряжали… В воздухе висел воздушный шар; наблюдатель, сидевший в корзине, сквозь подзорную трубу следил за позициями противника, держа наготове блокнот для вычислений — чтобы уточнять очередную точку прицела.
Руперт легким галопом направился к орудиям. В этот момент грохнул очередной выстрел; принц чуть не оглох, дым заполнил его ноздри, в голове загудело. Несмотря на холодную погоду, некоторые из солдат были раздеты до пояса. Их грязные тела блестели от пота.
«Эти солдатики возле орудий, должно быть, совсем оглохли, — подумал Руперт. — Они с ног до головы перемазаны пороховой пылью, а глаза у них красные, воспаленные… и как они должны были устать, стреляя вот так, час за часом, без передышки, не зная, когда их сменят, и сменят ли вообще… они упорно, методично, неустанно, с самыми честными намерениями стараются уничтожить своего короля…»
— Стоять! — закричал сверху наблюдатель. — Кто идет? К оружию, солдаты!
— Ну, там в корзинке совсем не старичок сидит, — пробормотал Уилл. — Очень уж голос визгливый!
Руперт остановился. Сидя в седле, он возвышался над солдатами, как башня. Ничем не выдав своего напряжения, принц ответил:
— Нас трое, мы разведчики… посланы вперед, осмотреть поле. С аэростатов заметили что-то похожее на огневую точку противника вон там… Приостановите стрельбу на минутку, пока мы доберемся до того холмика и посмотрим. Но будьте наготове, вдруг понадобится прикрыть наше отступление.
— Да, сэр, — козырнул молодой солдат. — Вы очень доблестные люди, вы так рискуете…
«Дженифер…» Руперт стиснул зубы.
— Я иду первым, — бросил он. — Уилл — замыкающий. Ну… вперед!
И он пришпорил коня.
Лошади вихрем помчались по каменистой почве, выбивая копытами искры; хриплое дыхание животных заглушало отдаленный гром пушек. Впереди неясно вырисовывались заросли кустов и невысоких деревьев. Кто прячется за ними, следя за приближающимися всадниками?
— «О Боже, милостивый Боже, — взмолился принц, — если уж королевским стрелкам суждено подстрелить кого-то, пусть это буду я, именно я, но только не она, не она!.. Я знаю, я верю, я надеюсь — наши друзья подождут, они не станут открывать огонь, просто от удивления, они захотят понять, куда несется безумная троица… ну а если все же… О Иисус, сохрани ее, не дай ей погибнуть!..»
— Не стреляйте, солдаты короля! — закричал он во всю силу своих мощных легких. — Стойте! Вернулся принц Руперт с Рейна!
На полном скаку он отстегнул и отшвырнул в сторону пуританский шлем, так плохо сидевший на его слишком большой голове, и вытащил из-за пазухи спрятанный там большой белый плюмаж, его извечный символ. Он взмахнул в воздухе плюмажем, а ветер разметал черные локоны принца — знакомые и памятные многим черные локоны.
Неподалеку свистнула пуля. Артиллеристы-пуритане сообразили наконец, что дело нечисто. Но расстояние было уже слишком велико, а из мушкетов они явно стрелять не слишком умели… Принц направил коня прямиком на кусты, и гибкие ветви яростно хлестнули по лошади и по всаднику, оставляя кровавые царапины.
И вдруг невесть откуда высыпали люди, на первый взгляд не слишком отличающиеся от врагов, оставленных Рупертом позади. Но они окружили его с громкими криками:
— Да это же принц Руперт! Принц Руперт вернулся! Эй, поскорее, помогите его друзьям, и отведем их к нашему королю!
Король, маленький и изящный, как фарфоровая статуэтка, стоял перед своими военачальниками и советниками. Все они были грязны, пропылены, перемазаны сажей и копотью, в изорванной одежде, пропитавшейся потом. И Карл выглядел таким же утомленным, как все остальные — лицо его осунулось, глаза провалились. Но он держался прямо, несмотря на усталость; и пыль на его спутанных волосах, аккуратной бородке, кружевах и потрепанном пурпурном бархате рыцарского платья выглядела почти как украшение, а повязка на лбу казалась короной.
Стражи, стоявшие у дверей, ударили о каменные плиты пола алебардами. Вошел принц Руперт, а за ним робко следовали Дженифер и Уилл Фарвелл, сопровождаемые толпой людей, возбужденно выкрикивавших радостную новость. Принц подошел к королю и опустился на одно колено; но даже когда Руперт стоял так, его голова находилась почти вровень с головой его царственного дядюшки.
— Ваше величество, я вернулся домой, чтобы служить вам, — сказал принц.
Выдержка изменила королю. Вздрогнув, он обнял племянника.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, трижды добро пожаловать, Руперт! Но поднимись же. Ты сказал правду. Здесь твой дом, твой настоящий дом. — Он обратился к окружающим: — Радуйтесь, радуйтесь, друзья! Принц вернулся! Радуйтесь, пока еще у нас есть такая возможность!
Но кое-кто из придворных при виде принца отступил назад, не слишком довольный. Даже теперь, когда им, казалось бы, нечего было терять, они не могли скрыть своей нелюбви к яркой личности принца Руперта, обладавшего военными талантами, каких им не дал Бог. Лорд Эйтин суетливо направился к двери, бормоча:
— Эй, прочь отсюда, сброд! Не лезьте сюда, не лезьте! Убирайтесь на место, отправляйтесь на позиции! — И он махнул рукой сержантам, стоявшим на страже, чтобы те помогли ему выставить за дверь неугодных ему людей.
Тем временем остальные столпились вокруг Руперта. Маврикий бросился в объятия брата. Они колотили друг друга по спинам, от радости ругаясь по-датски, по-немецки, по-французски, и не слышали, как Уильям Легг сказал:
— Мы думали, вы давно погибли, принц. Но если уж небеса сохранили вам жизнь, несмотря на все, что мы слышали, — вы, должно быть, уже стали святым.
— Вы болтаете, как папистский проповедник, Легг, — рыкнул Эйтин. И тут же замахал руками на друзей Руперта: — Эй, марш! Убирайтесь отсюда!
— Э, нет, эти двое пришли со мной, — вмешался Руперт, локтем отталкивая Скотта, потерявшего дар речи от негодования. Повернувшись к королю, Руперт продолжил, говоря громко, чтобы заглушить ропот недоумения и смятения: — Ваше величество, если бы не эти двое, я был бы по-прежнему закован в цепи, а то и вовсе лежал бы бездыханный. Они набрались мужества не только для того, чтобы помочь мне обрести столь желанную, столь дорогую свободу, нет… они, в своей преданности, бесстрашно шагали все дальше и дальше в неведомое, не смущаясь тем, что их впереди ждали многие опасности. Может быть, то оружие, которое мне удалось раздобыть с их помощью, не обладает слишком уж большой силой в этом мире; но, ваше величество, королевское знамя будет вечно реять высоко и гордо, если его поддержат такие прекрасные души.
Дженифер схватила его за руку.
— О нет, Руперт, нет! — прошептала она в растерянности. — Мы лишь жалкие искры, а ты — кремень…
Уилл неловко переступил с ноги на ногу.
— Ну, это, ни к чему бы нас так уж восхвалять, — пробурчал он. — Мы же просто пустые пузыри, даже и меча не надо, чтобы мы лопнули…
Маврикий задумчиво почесал затылок:
— Я что-то не понял… из чего состряпана эта метафора?
Присутствующую знать и солдат охватило глубокое молчание. Грохот пушек вдали казался нереальным. Карл поднял руку.
— Если все это действительно так, — сказал он, обращаясь к своему племяннику, — молю тебя о чести: дай мне узнать имена этих достойных людей и кто они таковы.
И вновь дрогнула придворная выдержка короля, когда тот, что выглядел юношей, шагнул вперед и сделал реверанс. Руперт весело улыбнулся.
— Это не парнишка перед вами, ваше величество, — объяснил принц, — это высокочтимая девица, Дженифер Элайн, и она будет моей супругой перед Богом, если Бог позволит нам пережить эту войну. — И принц добавил вызывающим тоном: — Она не знатного происхождения, но никто более, чем она, не достоин звания принцессы. А Уилл Фарвелл, смиренный мелкий фермер, обладает таким сердцем… — он беглым взглядом окинул своих соперников, — что и у сотни герцогов не найдется подобного.
Карл, выслушав Руперта, на мгновение задумался, а потом тоже улыбнулся — добродушно и мягко. И обратился к двоим, стоявшим возле принца:
— Если это и вправду так… а Руперт всегда правдив… что ж, тогда — добро пожаловать в наш бедный дом, и жаль, что я не могу приветствовать вас в тронном зале… — Он поцеловал руку девушки. — Моя леди, если вдруг, случайно, у вас нет родственников-мужчин, не будет ли позволено мне повести вас к алтарю? — Дженифер вспыхнула от смущения и счастья. А король обратился к Уиллу: — А ты… принц назвал тебя Уильямом Фарвеллом, не так ли? Сейчас, пожалуй, не время говорить о звании пэра, поместьях и прочих земных благах и дарах. Но если ты поклянешься служить короне… это лишь формальность, и я уверен, ты прекрасно это понимаешь…
Смущенный ничуть не меньше, чем Дженифер, Уилл выпалил:
— Во имя Господа нашего Иисуса Христа, я всегда буду верен нашему королю!
— Тогда встань на колени.
Уилл повиновался. Карл вынул из ножен меч и коснулся лезвием плеч и головы Фарвелла.
— Скорее ради нашей чести, чем ради твоей, здесь, в этом святом и благословенном месте, мы нарекаем тебя рыцарем. Встань, сэр Уильям Фарвелл!
Дрожа и пошатываясь, Уилл поднялся.
— Это я-то? Рыцарь? Как сэр Ланселот? Да быть того не может! Быть не может! — Кадык Уилла подпрыгивал при каждом слове. — О, да что же Нелл моя скажет, когда такое услышит?! Ох, сир, вы уж меня простите, что-то я лопочу, как младенец!
Руперт, Маврикий, Легг и еще кто-то из придворных столпились вокруг Фарвелла, поздравляя его. Но Дженифер поспешила отвести Уилла в сторонку, держа его за руку, как любящая сестра, а Руперт остался с придворными и королем.
— Лорд, мне бы понадобились недели, чтобы рассказать обо всем, что я пережил, но я обойдусь минутами, — сказал принц. — Однако мне придется говорить об этом с вами наедине, и, может быть, еще при тех из ваших советников, которые умеют молчать… нет, лучше будет, если сначала лишь вы узнаете обо всем. Надеюсь, вы поверите моему рассказу и не воспылаете отвращением, а спокойно решите, что делать. А вам, джентльмены, — обратился он к остальным, — я пока скажу лишь одно: мы трое прорывались сюда вовсе не для того, чтобы умереть, но для того, чтобы доставить королю некое мощное тайное оружие, добытое нами в дальних странах. Не стану утверждать, что с его помощью мы обязательно выиграем битву. Скорее всего нас постигнет неудача. Но мы обязаны попытаться, доверясь милости Господа. — Постепенно голос принца креп, пока не заглушил голоса далеких пушек: — Что бы ни случилось, мы не должны сдаваться и не должны сидеть в осаде, ожидая, пока собаки-пуритане выгонят нас из норы. Мы мужчины, говорю я, а не барсуки, прячущиеся в земле. Так соберем все силы, что остались у нас, и нападем первыми. Может быть, мы сумеем прорваться через позиции врагов и доберемся до моря и найдем корабль, чтобы спасти нашего короля. А может быть, мы сумеем так встряхнуть противника, что он согласится на почетные для нас условия договора, и мы уйдем живыми и свободными, с прощением или в ссылку, по нашему выбору. Но, может быть, мы просто погибнем без особой пользы. Так что же? Если мы ничего не предпримем — мы погибнем; но если мы погибнем в борьбе — то хотя бы погибнем все вместе и с честью… а что может быть лучше для военного братства?
Маврикий зааплодировал. Несколько человек присоединились к нему. Младший принц резко шагнул вперед и полным благородства голосом произнес:
— Каково бы ни было твое оружие, Руперт, оно будет нашим! Твоя удача касается и нас тоже. Нет, мы не заползем в нору; теперь ты с нами, и мы каждую минуту будем помнить об этом. Ты и сам слышишь, как радостно кричат наши воины там, снаружи, возле башни! Одно твое слово стоит всех талантов Цезаря. И с тобой мы помчимся с этого холма, топча и сжигая наших врагов. На них обрушится ад, а твое имя поразит их, как молния. О король, в сумерках, когда утихнет оружейный огонь, я возьму несколько надежных людей и отправлюсь на разведку на равнину. Мы будем осторожны, мы обмотаем копыта коней тканью, и мы проскользнем мимо стражей в полутьме… ведь стражи пуритан — это простые деревенские парни и подмастерья, которых насильно поставили под ружье. Руперт помнит, как однажды мы… ну, сейчас это неважно. Мы рассыплемся в стороны, мы помчимся от дома к дому, от вересковых пустошей к холмам и лесу, и будем всем и всюду кричать лишь одно: «Принц Руперт вернулся! Тупая и злобная машина Кромвеля не сумела раздавить его! И если вы хотите обрести свободу, берите ваши охотничьи ружья, берите ваши серпы и косы, кирки и мотыги, поднимайте карающие цепы; спешите к древнему святому Тору и сражайтесь за ваши права! Хотя год и на исходе, явился Зеленый человек! А белый плюмаж Руперта развевается во имя короля!»
Карл, казалось, немного смутился и испугался; но внезапно силы вернулись к этому доблестному человеку, и он увидел, что его люди тоже воспрянули духом.
Вспыхнул огонек, превратился в бушующее пламя, и в переливах красного, голубого и золотого послышалось гудение и треск искр. Между костром и полускрытой во тьме часовней стояли четверо. Трое из них так и не переоделись, лишь на Дженифер поверх бриджей было надето нечто вроде юбки, сооруженной наскоро из плаща. Руперт держал магическую книгу Просперо, в руке Дженифер был посох колдуна. У короля Карла была Библия. Уилл, с пустыми руками, стоял чуть в сторонке, похожий на пугало.
— Мы собрались здесь, — сказал принц Руперт в ночь, — чтобы обратиться с просьбой к Богу и тем подвластным ему силам, которые мы можем вызвать с помощью слабых чар, известных нам. Но боюсь, что лишь немногие и не слишком мощные духи откликнутся на тот призыв, что я осмеливаюсь произнести. И все же мы обязаны попытаться, ради безопасности нашего народа… прежде чем мы присоединимся к нашим отрядам в атаке, сэр Уильям и я…
— Я буду молиться за вас обоих, — печально прошептала Дженифер.
Руперт кивнул и посмотрел на короля.
— Ваше величество, — попросил он, — прочтите сначала молитву, а уж потом мы взмахнем волшебным посохом и мечами.
Глава 24
— Итак, мы призываем вас, духи нашей земли. Ваш король просит вас о помощи. Если для вас что-то значат священные узы, соединяющие короля, его народ и его землю, если вы с благоговением относитесь к тому, что приносит добро и стало обычным и любимым для людей, поднимитесь ради него в эту судную ночь!
Слова его замерли вдали. Костер полыхнул пламенем в последний раз и почти погас, лишь алые отблески тлеющих углей падали на людей. Облако набежало на луну. Звезды затуманились. Лишь ветер заунывно напевал, принося холод, пробирающий до костей.
После бесконечного молчания Карл спросил:
— Ничего?
— Ни звука, ни шороха… ничего, что подало бы нам надежду на помощь, — негромко ответил Руперт.
— Ну что ж, это была отчаянная попытка. Но должен признать, языческий аспект дела все-таки тревожил меня.
— Ну что ж, мы умрем, как истинные христиане, в этом можно не сомневаться. — Руперт выпрямился. — Пойду сейчас, заберу своего коня и оружие… кто знает, может быть, не все так безнадежно, и мы все же прорвем кольцо… — Он повернулся к Дженифер, и голос его зазвучал мягко и нежно: — Послушай, любимая… если я не вернусь, помни, что мои последние мысли были о тебе. И не забывай нашего плана — ты должна сделать все, чтобы оказаться в безопасности…
— На что мне жизнь без тебя? — едва слышно ответила она.
— Избавь меня от пытки, не заставляй думать, что ты будешь вечно горевать обо мне…
— Эй, погодите… — послышался голос. Король, принц и девушка резко обернулись на звук этого голоса, странного, нечеловеческого…
— Я думаю, дело еще не закончено, — сказал Уилл Фарвелл и неуверенно вышел вперед, туда, где на него упал свет тлеющих углей.
— Что с тобой происходит? — спросил Руперт. Уилл затряс головой.
— Я и сам хотел бы знать… — Он говорил, словно в полусне. — Ну, вроде как на меня что-то накатило, внезапно… нет, как будто сквозь меня прокатилось… как будто я дудка, а в меня кто-то как следует дунул… чтобы сыграть джигу для привидений.
Дженифер испуганно зажала рот ладонью, а другой рукой вцепилась в Руперта. Карл, глава английской протестантской церкви, перекрестился. Прошло не меньше минуты, прежде чем Руперт выдохнул:
— Он изменился… взгляните! Он уже не просто человек… или, вернее, он больше чем человек, он скорее та земля, к которой мы взывали о помощи, умоляя понять нас… О Уилл, что я сделал с тобой, друг мой?!
— Чары, брошенные тобой, оказались летящей искрой, — сказал Карл, вглядевшись в лицо бывшего арендатора и опускаясь на колени. — А в нем эту искру ожидал готовый вспыхнуть факел. Ведь это его родная земля, не так ли?
Уилл поднял руки к небу. Словно повинуясь этому жесту, угаснувший было костер запылал, вознося огонь все выше и выше, и вот Уилл, освещенный им, стал похож на горящий в ночи маяк. Облако, закрывавшее луну, умчалось прочь, туман, окутавший звезды, рассеялся…
Голос Уилла прогремел над холмом:
— Я — земля…
Но тут на мгновение вновь прорвалась человеческая сущность Уилла.
— Что-то ты сделал неправильно, мой генерал. Ну что может земля, чем она посодействует королю, знати, священникам, лордам… хотя, конечно, твой брат был прав, когда назвал тебя Зеленым человеком… Будь сильным, только и всего. Да, а тут, конечно, был кто-то, кто услышал твои заклинания…
И вновь чужой торжественный голос зазвучал из уст Уилла:
— Я вправе создать армию из тех сил, которые рождены мною, землей. Лишь во мне живет истинная сила, и лишь я могу даровать ее моим посыльным, дабы они донесли мой гнев до мира. Я есть ярость, гнев и жестокость — но я есть и любовь… Я — земля, и во мне живут добродетели и достоинства моих предков, их плоть возвращается к нам с новыми урожаями… и так все длится в неторопливо идущих веках, все повторяется с каждым весенним цветением, с каждым восходом луны, с каждым закатом солнца, заливающим алым пламенем темень лесов… человек за человеком смиренно терпят горести и печали, пока их жизнь не придет к концу и они не канут в безвестность. Их скрюченные от работы пальцы сделали меня тем, что я есть… не, дикой пустошью и не железной пустыней, а домом… домом для всех… и небеса и времена года помогали им. Их песни и те сказки, что они рассказывают у очага, едины и нераздельны с моими ветрами и дождями. И хотя и люди, и деревья постоянно умирают — дома, поля и леса продолжают существовать, и каждый вновь рожденный младенец или ягненок, и каждая вновь покрывшаяся листвой ветвь твердят снова и снова о нашем бессмертии.
И никому не связать меня кирпичом и сталью и не заставить моих истинных детей поклоняться бешеным проповедникам и их нелепым книгам. И если мистерия и радость принадлежат людям, я требую права на них для моих народов.
Я и смерть, и движение, и извечная жизнь. Во все времена я призываю к себе живущих, чтобы потом свершилось чудо нового воплощения, чудо новых рождений. И пусть продолжается любовь, пусть продолжаются мечты. И пусть каждую весну юноши украшают белыми венками дев, и танцуют летними ночами, и играют с шаловливыми эльфами, приносящими удачу в дом… И пусть те, кто охотятся на холмах, или ловят рыбу в звенящих реках, или с мечом в руке охраняют спящих, услышат звон колокола, говорящего им: «Эта земля — ваша!» — и восстанут. Час настал. Восстаньте! Я — земля. Я приказываю всему живому.
Пламя взвилось еще выше и, казалось, коснулось звезд. Гномы подкармливали огонь обломками деревьев, упавших от старости или от шторма. Над головами людей пролетел филин… два ворона… орел…
Тор застонал и раскрылся. Послышался звук охотничьих рогов. Над землей поплыли огромные тени, залаяли гончие псы.
— Идет настоящий Дикий Охотник, Гвин-ап-Нуд, и он ведет давно умерших язычников, — произнесло горло Уилла. — Их потревожил мой зов, но позже они обретут глубокий мир…
Чуть слышным голосом Руперт спросил:
— А там… кто эти великолепные всадники, со знаменем, на котором начертан крест, и чьи кольчуги и копья горят холодным огнем, как сама луна?
И прозвучал ответ:
— Это король Артур и рыцари Авалона.
— Во имя Господа, я должен идти за ними! Прощай!
Руперт стремительно обнял Дженифер. А тем временем из давно разрушенной часовни показалась процессия призрачных монахов, в длинных сутанах с капюшонами. Первый из них нес распятие, второй — потир. Монахи торжественно пели:
Неожиданно принц сказал:
— Спасибо тебе, добрый человек, за твое сообщение. Ты сможешь повести эту компанию дальше после того, как я допрошу их как следует. Это не твоя вина, что мы оказались сильнее. — Он невесело рассмеялся. — Правда, дальше им придется отправиться пешком. Нам понадобятся их кони, а заодно и буйволовые кафтаны и все прочее. Ну, пусть погуляют, одетые лишь в собственную толстую шкуру. Они должны быть нам благодарны — ведь такие прогулки способствуют умерщвлению плоти, а значит, позволяют приобрести истинную святость!
Он отвернулся и направился к Дженифер.
Следж, проводив его взглядом, спросил:
— Это кто такой храбрый?
— Акробат, — брякнул Фарвелл.
— Кто-кто?!
— Это такой тип, который может пройти по проволоке, натянутой над адской пропастью. Ну-ка, давай отойдем в сторонку да поговорим, пока он делом занят.
Глава 23
ГЛАСТОНБЕРИ-ТОР
Армия Кромвеля расположилась по обе стороны холма. Но солдат почти невозможно было заметить. Они использовали все мыслимые укрытия: прятались в окопах и траншеях, за деревьями, за кустами и кочками. Они лежали и ждали, когда офицеры прикажут им наступать или защищаться. Мушкеты лишь изредка подавали голос. Это был час пушек.И пушки гремели — ровно, мощно; они упорно били с позиций Круглоголовых. Их жерла выбрасывали огонь, снаряды со свистом рассекали воздух… снова и снова, снова и снова.
Сплошной завесой стоял дым, потому что к полудню ветер совершенно утих. Бледное солнце то появлялось, то снова скрывалось за холодными серыми клубами. Пользуясь холодной погодой, наступающие пустили в дело недавнее изобретение: надули горячим воздухом два больших шара и, привязав их на длинные веревки, запустили в воздух; шары взлетели выше холма, а в корзинах, подвешенных к ним, сидели наблюдатели с подзорными трубами и специальными инструментами. Они должны были засечь позиции артиллерии противника и подать сигнал флажками своим товарищам.
Королевские пушки отвечали на обстрел редко и неуверенно. На скаку Руперт сказал Уиллу и Дженифер:
— Похоже, нашим людям удалось втащить на вершину всего лишь несколько пушек. И можно не сомневаться, припасов у них тоже немного. Конечно, не так-то легко тащить артиллерийские орудия вверх по склону, если постоянно идет обстрел…
— Да, это дело нелегкое, — согласился Уилл. — А как мы прорвемся через их позиции?
— Подумаем, — Руперт криво улыбнулся. — И прорвемся.
— Жаль, что я раньше не додумался… мы с тобой могли ведь обрезать волосы!
— Ну, вряд ли это нам помогло бы… К тому же я думаю, мне лучше не менять внешность, так меня скорее узнают свои. Ну а пока мы должны обойтись одеждой Железнобоких и стараться выглядеть в ней, как будто она наша собственная.
— Ну, по тебе сразу видно, что костюм не твой, — пробормотала Дженифер.
— Да уж, мне противно, что я такой грязный и расхристанный, — признал Руперт. — И все же мы не должны казаться виноватыми, или робкими, или просто неуверенными… Это для нас смерть… или плен, что, пожалуй, еще хуже. Держитесь так, словно вы у себя дома. — Он сосредоточился. — Вперед!
Пальцы Дженифер изо всех сил сжали посох Просперо.
— Это было бы слишком жестоко, если бы ты… если бы любой из нас был убит своими же!
— Однако мы должны прорваться, и мы постараемся использовать любой, даже самый крошечный шанс… — Руперт натянул поводья. — Ну… вперед! Скачите за мной, ни слова не произносите и мгновенно повинуйтесь любой команде.
Выбравшись из чащи, они увидели три полевых орудия. Вокруг них лежали кучи ядер и мешки с порохом; но лошадей и повозки, очевидно, отвели куда-то в сторону, потому что видны были только орудийные расчеты. Каждую пушку обслуживало по два человека — они торопливо прочищали стволы, заряжали, наводили на цель, подносили огонь к фитилю, снова прочищали стволы, заряжали… В воздухе висел воздушный шар; наблюдатель, сидевший в корзине, сквозь подзорную трубу следил за позициями противника, держа наготове блокнот для вычислений — чтобы уточнять очередную точку прицела.
Руперт легким галопом направился к орудиям. В этот момент грохнул очередной выстрел; принц чуть не оглох, дым заполнил его ноздри, в голове загудело. Несмотря на холодную погоду, некоторые из солдат были раздеты до пояса. Их грязные тела блестели от пота.
«Эти солдатики возле орудий, должно быть, совсем оглохли, — подумал Руперт. — Они с ног до головы перемазаны пороховой пылью, а глаза у них красные, воспаленные… и как они должны были устать, стреляя вот так, час за часом, без передышки, не зная, когда их сменят, и сменят ли вообще… они упорно, методично, неустанно, с самыми честными намерениями стараются уничтожить своего короля…»
— Стоять! — закричал сверху наблюдатель. — Кто идет? К оружию, солдаты!
— Ну, там в корзинке совсем не старичок сидит, — пробормотал Уилл. — Очень уж голос визгливый!
Руперт остановился. Сидя в седле, он возвышался над солдатами, как башня. Ничем не выдав своего напряжения, принц ответил:
— Нас трое, мы разведчики… посланы вперед, осмотреть поле. С аэростатов заметили что-то похожее на огневую точку противника вон там… Приостановите стрельбу на минутку, пока мы доберемся до того холмика и посмотрим. Но будьте наготове, вдруг понадобится прикрыть наше отступление.
— Да, сэр, — козырнул молодой солдат. — Вы очень доблестные люди, вы так рискуете…
«Дженифер…» Руперт стиснул зубы.
— Я иду первым, — бросил он. — Уилл — замыкающий. Ну… вперед!
И он пришпорил коня.
Лошади вихрем помчались по каменистой почве, выбивая копытами искры; хриплое дыхание животных заглушало отдаленный гром пушек. Впереди неясно вырисовывались заросли кустов и невысоких деревьев. Кто прячется за ними, следя за приближающимися всадниками?
— «О Боже, милостивый Боже, — взмолился принц, — если уж королевским стрелкам суждено подстрелить кого-то, пусть это буду я, именно я, но только не она, не она!.. Я знаю, я верю, я надеюсь — наши друзья подождут, они не станут открывать огонь, просто от удивления, они захотят понять, куда несется безумная троица… ну а если все же… О Иисус, сохрани ее, не дай ей погибнуть!..»
— Не стреляйте, солдаты короля! — закричал он во всю силу своих мощных легких. — Стойте! Вернулся принц Руперт с Рейна!
На полном скаку он отстегнул и отшвырнул в сторону пуританский шлем, так плохо сидевший на его слишком большой голове, и вытащил из-за пазухи спрятанный там большой белый плюмаж, его извечный символ. Он взмахнул в воздухе плюмажем, а ветер разметал черные локоны принца — знакомые и памятные многим черные локоны.
Неподалеку свистнула пуля. Артиллеристы-пуритане сообразили наконец, что дело нечисто. Но расстояние было уже слишком велико, а из мушкетов они явно стрелять не слишком умели… Принц направил коня прямиком на кусты, и гибкие ветви яростно хлестнули по лошади и по всаднику, оставляя кровавые царапины.
И вдруг невесть откуда высыпали люди, на первый взгляд не слишком отличающиеся от врагов, оставленных Рупертом позади. Но они окружили его с громкими криками:
— Да это же принц Руперт! Принц Руперт вернулся! Эй, поскорее, помогите его друзьям, и отведем их к нашему королю!
В БАШНЕ
От часовни святого Михаила в Торе почти ничего не осталось. Крыша ее рухнула, проломы в стенах были куда шире, чем окна с выбитыми стеклами. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь облака, освещали руины. Слышался отдаленный грохот орудий. Но, несмотря на все разрушения, эти древние стены оставались последним оплотом и надеждой на свободу Британии.Король, маленький и изящный, как фарфоровая статуэтка, стоял перед своими военачальниками и советниками. Все они были грязны, пропылены, перемазаны сажей и копотью, в изорванной одежде, пропитавшейся потом. И Карл выглядел таким же утомленным, как все остальные — лицо его осунулось, глаза провалились. Но он держался прямо, несмотря на усталость; и пыль на его спутанных волосах, аккуратной бородке, кружевах и потрепанном пурпурном бархате рыцарского платья выглядела почти как украшение, а повязка на лбу казалась короной.
Стражи, стоявшие у дверей, ударили о каменные плиты пола алебардами. Вошел принц Руперт, а за ним робко следовали Дженифер и Уилл Фарвелл, сопровождаемые толпой людей, возбужденно выкрикивавших радостную новость. Принц подошел к королю и опустился на одно колено; но даже когда Руперт стоял так, его голова находилась почти вровень с головой его царственного дядюшки.
— Ваше величество, я вернулся домой, чтобы служить вам, — сказал принц.
Выдержка изменила королю. Вздрогнув, он обнял племянника.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, трижды добро пожаловать, Руперт! Но поднимись же. Ты сказал правду. Здесь твой дом, твой настоящий дом. — Он обратился к окружающим: — Радуйтесь, радуйтесь, друзья! Принц вернулся! Радуйтесь, пока еще у нас есть такая возможность!
Но кое-кто из придворных при виде принца отступил назад, не слишком довольный. Даже теперь, когда им, казалось бы, нечего было терять, они не могли скрыть своей нелюбви к яркой личности принца Руперта, обладавшего военными талантами, каких им не дал Бог. Лорд Эйтин суетливо направился к двери, бормоча:
— Эй, прочь отсюда, сброд! Не лезьте сюда, не лезьте! Убирайтесь на место, отправляйтесь на позиции! — И он махнул рукой сержантам, стоявшим на страже, чтобы те помогли ему выставить за дверь неугодных ему людей.
Тем временем остальные столпились вокруг Руперта. Маврикий бросился в объятия брата. Они колотили друг друга по спинам, от радости ругаясь по-датски, по-немецки, по-французски, и не слышали, как Уильям Легг сказал:
— Мы думали, вы давно погибли, принц. Но если уж небеса сохранили вам жизнь, несмотря на все, что мы слышали, — вы, должно быть, уже стали святым.
— Вы болтаете, как папистский проповедник, Легг, — рыкнул Эйтин. И тут же замахал руками на друзей Руперта: — Эй, марш! Убирайтесь отсюда!
— Э, нет, эти двое пришли со мной, — вмешался Руперт, локтем отталкивая Скотта, потерявшего дар речи от негодования. Повернувшись к королю, Руперт продолжил, говоря громко, чтобы заглушить ропот недоумения и смятения: — Ваше величество, если бы не эти двое, я был бы по-прежнему закован в цепи, а то и вовсе лежал бы бездыханный. Они набрались мужества не только для того, чтобы помочь мне обрести столь желанную, столь дорогую свободу, нет… они, в своей преданности, бесстрашно шагали все дальше и дальше в неведомое, не смущаясь тем, что их впереди ждали многие опасности. Может быть, то оружие, которое мне удалось раздобыть с их помощью, не обладает слишком уж большой силой в этом мире; но, ваше величество, королевское знамя будет вечно реять высоко и гордо, если его поддержат такие прекрасные души.
Дженифер схватила его за руку.
— О нет, Руперт, нет! — прошептала она в растерянности. — Мы лишь жалкие искры, а ты — кремень…
Уилл неловко переступил с ноги на ногу.
— Ну, это, ни к чему бы нас так уж восхвалять, — пробурчал он. — Мы же просто пустые пузыри, даже и меча не надо, чтобы мы лопнули…
Маврикий задумчиво почесал затылок:
— Я что-то не понял… из чего состряпана эта метафора?
Присутствующую знать и солдат охватило глубокое молчание. Грохот пушек вдали казался нереальным. Карл поднял руку.
— Если все это действительно так, — сказал он, обращаясь к своему племяннику, — молю тебя о чести: дай мне узнать имена этих достойных людей и кто они таковы.
И вновь дрогнула придворная выдержка короля, когда тот, что выглядел юношей, шагнул вперед и сделал реверанс. Руперт весело улыбнулся.
— Это не парнишка перед вами, ваше величество, — объяснил принц, — это высокочтимая девица, Дженифер Элайн, и она будет моей супругой перед Богом, если Бог позволит нам пережить эту войну. — И принц добавил вызывающим тоном: — Она не знатного происхождения, но никто более, чем она, не достоин звания принцессы. А Уилл Фарвелл, смиренный мелкий фермер, обладает таким сердцем… — он беглым взглядом окинул своих соперников, — что и у сотни герцогов не найдется подобного.
Карл, выслушав Руперта, на мгновение задумался, а потом тоже улыбнулся — добродушно и мягко. И обратился к двоим, стоявшим возле принца:
— Если это и вправду так… а Руперт всегда правдив… что ж, тогда — добро пожаловать в наш бедный дом, и жаль, что я не могу приветствовать вас в тронном зале… — Он поцеловал руку девушки. — Моя леди, если вдруг, случайно, у вас нет родственников-мужчин, не будет ли позволено мне повести вас к алтарю? — Дженифер вспыхнула от смущения и счастья. А король обратился к Уиллу: — А ты… принц назвал тебя Уильямом Фарвеллом, не так ли? Сейчас, пожалуй, не время говорить о звании пэра, поместьях и прочих земных благах и дарах. Но если ты поклянешься служить короне… это лишь формальность, и я уверен, ты прекрасно это понимаешь…
Смущенный ничуть не меньше, чем Дженифер, Уилл выпалил:
— Во имя Господа нашего Иисуса Христа, я всегда буду верен нашему королю!
— Тогда встань на колени.
Уилл повиновался. Карл вынул из ножен меч и коснулся лезвием плеч и головы Фарвелла.
— Скорее ради нашей чести, чем ради твоей, здесь, в этом святом и благословенном месте, мы нарекаем тебя рыцарем. Встань, сэр Уильям Фарвелл!
Дрожа и пошатываясь, Уилл поднялся.
— Это я-то? Рыцарь? Как сэр Ланселот? Да быть того не может! Быть не может! — Кадык Уилла подпрыгивал при каждом слове. — О, да что же Нелл моя скажет, когда такое услышит?! Ох, сир, вы уж меня простите, что-то я лопочу, как младенец!
Руперт, Маврикий, Легг и еще кто-то из придворных столпились вокруг Фарвелла, поздравляя его. Но Дженифер поспешила отвести Уилла в сторонку, держа его за руку, как любящая сестра, а Руперт остался с придворными и королем.
— Лорд, мне бы понадобились недели, чтобы рассказать обо всем, что я пережил, но я обойдусь минутами, — сказал принц. — Однако мне придется говорить об этом с вами наедине, и, может быть, еще при тех из ваших советников, которые умеют молчать… нет, лучше будет, если сначала лишь вы узнаете обо всем. Надеюсь, вы поверите моему рассказу и не воспылаете отвращением, а спокойно решите, что делать. А вам, джентльмены, — обратился он к остальным, — я пока скажу лишь одно: мы трое прорывались сюда вовсе не для того, чтобы умереть, но для того, чтобы доставить королю некое мощное тайное оружие, добытое нами в дальних странах. Не стану утверждать, что с его помощью мы обязательно выиграем битву. Скорее всего нас постигнет неудача. Но мы обязаны попытаться, доверясь милости Господа. — Постепенно голос принца креп, пока не заглушил голоса далеких пушек: — Что бы ни случилось, мы не должны сдаваться и не должны сидеть в осаде, ожидая, пока собаки-пуритане выгонят нас из норы. Мы мужчины, говорю я, а не барсуки, прячущиеся в земле. Так соберем все силы, что остались у нас, и нападем первыми. Может быть, мы сумеем прорваться через позиции врагов и доберемся до моря и найдем корабль, чтобы спасти нашего короля. А может быть, мы сумеем так встряхнуть противника, что он согласится на почетные для нас условия договора, и мы уйдем живыми и свободными, с прощением или в ссылку, по нашему выбору. Но, может быть, мы просто погибнем без особой пользы. Так что же? Если мы ничего не предпримем — мы погибнем; но если мы погибнем в борьбе — то хотя бы погибнем все вместе и с честью… а что может быть лучше для военного братства?
Маврикий зааплодировал. Несколько человек присоединились к нему. Младший принц резко шагнул вперед и полным благородства голосом произнес:
— Каково бы ни было твое оружие, Руперт, оно будет нашим! Твоя удача касается и нас тоже. Нет, мы не заползем в нору; теперь ты с нами, и мы каждую минуту будем помнить об этом. Ты и сам слышишь, как радостно кричат наши воины там, снаружи, возле башни! Одно твое слово стоит всех талантов Цезаря. И с тобой мы помчимся с этого холма, топча и сжигая наших врагов. На них обрушится ад, а твое имя поразит их, как молния. О король, в сумерках, когда утихнет оружейный огонь, я возьму несколько надежных людей и отправлюсь на разведку на равнину. Мы будем осторожны, мы обмотаем копыта коней тканью, и мы проскользнем мимо стражей в полутьме… ведь стражи пуритан — это простые деревенские парни и подмастерья, которых насильно поставили под ружье. Руперт помнит, как однажды мы… ну, сейчас это неважно. Мы рассыплемся в стороны, мы помчимся от дома к дому, от вересковых пустошей к холмам и лесу, и будем всем и всюду кричать лишь одно: «Принц Руперт вернулся! Тупая и злобная машина Кромвеля не сумела раздавить его! И если вы хотите обрести свободу, берите ваши охотничьи ружья, берите ваши серпы и косы, кирки и мотыги, поднимайте карающие цепы; спешите к древнему святому Тору и сражайтесь за ваши права! Хотя год и на исходе, явился Зеленый человек! А белый плюмаж Руперта развевается во имя короля!»
Карл, казалось, немного смутился и испугался; но внезапно силы вернулись к этому доблестному человеку, и он увидел, что его люди тоже воспрянули духом.
ПЕРЕД БАШНЕЙ СВЯТОГО МИХАИЛА
Остов башни возвышался, как скала, среди чахлой травы, темных зарослей ежевики, кустарника и деревьев. Луна едва поднялась, коснувшись холодными лучами реки, равнины, рвов и канав, далекой, но кажущейся странно близкой серовато-синей Мендипской гряды и плавно возвышающегося холма, именуемого Островом Авалон; этот холм венчал Гластонбери-Тор. Город, лежащий внизу, притаился во тьме; дальше, на равнине, кое-где светились красным сторожевые костры неприятеля. Изредка под звездами проплывали небольшие облачка; дул холодный ветер. Время от времени звучали выстрелы. Далеко на болотах кричала выпь.Вспыхнул огонек, превратился в бушующее пламя, и в переливах красного, голубого и золотого послышалось гудение и треск искр. Между костром и полускрытой во тьме часовней стояли четверо. Трое из них так и не переоделись, лишь на Дженифер поверх бриджей было надето нечто вроде юбки, сооруженной наскоро из плаща. Руперт держал магическую книгу Просперо, в руке Дженифер был посох колдуна. У короля Карла была Библия. Уилл, с пустыми руками, стоял чуть в сторонке, похожий на пугало.
— Мы собрались здесь, — сказал принц Руперт в ночь, — чтобы обратиться с просьбой к Богу и тем подвластным ему силам, которые мы можем вызвать с помощью слабых чар, известных нам. Но боюсь, что лишь немногие и не слишком мощные духи откликнутся на тот призыв, что я осмеливаюсь произнести. И все же мы обязаны попытаться, ради безопасности нашего народа… прежде чем мы присоединимся к нашим отрядам в атаке, сэр Уильям и я…
— Я буду молиться за вас обоих, — печально прошептала Дженифер.
Руперт кивнул и посмотрел на короля.
— Ваше величество, — попросил он, — прочтите сначала молитву, а уж потом мы взмахнем волшебным посохом и мечами.
Глава 24
ПЕРЕД БАШНЕЙ СВЯТОГО МИХАИЛА
Руперт закончил напевное чтение заклинаний, закрыл книгу, высоко поднял посох и сказал, заглушая завывание ветра:— Итак, мы призываем вас, духи нашей земли. Ваш король просит вас о помощи. Если для вас что-то значат священные узы, соединяющие короля, его народ и его землю, если вы с благоговением относитесь к тому, что приносит добро и стало обычным и любимым для людей, поднимитесь ради него в эту судную ночь!
Слова его замерли вдали. Костер полыхнул пламенем в последний раз и почти погас, лишь алые отблески тлеющих углей падали на людей. Облако набежало на луну. Звезды затуманились. Лишь ветер заунывно напевал, принося холод, пробирающий до костей.
После бесконечного молчания Карл спросил:
— Ничего?
— Ни звука, ни шороха… ничего, что подало бы нам надежду на помощь, — негромко ответил Руперт.
— Ну что ж, это была отчаянная попытка. Но должен признать, языческий аспект дела все-таки тревожил меня.
— Ну что ж, мы умрем, как истинные христиане, в этом можно не сомневаться. — Руперт выпрямился. — Пойду сейчас, заберу своего коня и оружие… кто знает, может быть, не все так безнадежно, и мы все же прорвем кольцо… — Он повернулся к Дженифер, и голос его зазвучал мягко и нежно: — Послушай, любимая… если я не вернусь, помни, что мои последние мысли были о тебе. И не забывай нашего плана — ты должна сделать все, чтобы оказаться в безопасности…
— На что мне жизнь без тебя? — едва слышно ответила она.
— Избавь меня от пытки, не заставляй думать, что ты будешь вечно горевать обо мне…
— Эй, погодите… — послышался голос. Король, принц и девушка резко обернулись на звук этого голоса, странного, нечеловеческого…
— Я думаю, дело еще не закончено, — сказал Уилл Фарвелл и неуверенно вышел вперед, туда, где на него упал свет тлеющих углей.
— Что с тобой происходит? — спросил Руперт. Уилл затряс головой.
— Я и сам хотел бы знать… — Он говорил, словно в полусне. — Ну, вроде как на меня что-то накатило, внезапно… нет, как будто сквозь меня прокатилось… как будто я дудка, а в меня кто-то как следует дунул… чтобы сыграть джигу для привидений.
Дженифер испуганно зажала рот ладонью, а другой рукой вцепилась в Руперта. Карл, глава английской протестантской церкви, перекрестился. Прошло не меньше минуты, прежде чем Руперт выдохнул:
— Он изменился… взгляните! Он уже не просто человек… или, вернее, он больше чем человек, он скорее та земля, к которой мы взывали о помощи, умоляя понять нас… О Уилл, что я сделал с тобой, друг мой?!
— Чары, брошенные тобой, оказались летящей искрой, — сказал Карл, вглядевшись в лицо бывшего арендатора и опускаясь на колени. — А в нем эту искру ожидал готовый вспыхнуть факел. Ведь это его родная земля, не так ли?
Уилл поднял руки к небу. Словно повинуясь этому жесту, угаснувший было костер запылал, вознося огонь все выше и выше, и вот Уилл, освещенный им, стал похож на горящий в ночи маяк. Облако, закрывавшее луну, умчалось прочь, туман, окутавший звезды, рассеялся…
Голос Уилла прогремел над холмом:
— Я — земля…
Но тут на мгновение вновь прорвалась человеческая сущность Уилла.
— Что-то ты сделал неправильно, мой генерал. Ну что может земля, чем она посодействует королю, знати, священникам, лордам… хотя, конечно, твой брат был прав, когда назвал тебя Зеленым человеком… Будь сильным, только и всего. Да, а тут, конечно, был кто-то, кто услышал твои заклинания…
И вновь чужой торжественный голос зазвучал из уст Уилла:
— Я вправе создать армию из тех сил, которые рождены мною, землей. Лишь во мне живет истинная сила, и лишь я могу даровать ее моим посыльным, дабы они донесли мой гнев до мира. Я есть ярость, гнев и жестокость — но я есть и любовь… Я — земля, и во мне живут добродетели и достоинства моих предков, их плоть возвращается к нам с новыми урожаями… и так все длится в неторопливо идущих веках, все повторяется с каждым весенним цветением, с каждым восходом луны, с каждым закатом солнца, заливающим алым пламенем темень лесов… человек за человеком смиренно терпят горести и печали, пока их жизнь не придет к концу и они не канут в безвестность. Их скрюченные от работы пальцы сделали меня тем, что я есть… не, дикой пустошью и не железной пустыней, а домом… домом для всех… и небеса и времена года помогали им. Их песни и те сказки, что они рассказывают у очага, едины и нераздельны с моими ветрами и дождями. И хотя и люди, и деревья постоянно умирают — дома, поля и леса продолжают существовать, и каждый вновь рожденный младенец или ягненок, и каждая вновь покрывшаяся листвой ветвь твердят снова и снова о нашем бессмертии.
И никому не связать меня кирпичом и сталью и не заставить моих истинных детей поклоняться бешеным проповедникам и их нелепым книгам. И если мистерия и радость принадлежат людям, я требую права на них для моих народов.
Я и смерть, и движение, и извечная жизнь. Во все времена я призываю к себе живущих, чтобы потом свершилось чудо нового воплощения, чудо новых рождений. И пусть продолжается любовь, пусть продолжаются мечты. И пусть каждую весну юноши украшают белыми венками дев, и танцуют летними ночами, и играют с шаловливыми эльфами, приносящими удачу в дом… И пусть те, кто охотятся на холмах, или ловят рыбу в звенящих реках, или с мечом в руке охраняют спящих, услышат звон колокола, говорящего им: «Эта земля — ваша!» — и восстанут. Час настал. Восстаньте! Я — земля. Я приказываю всему живому.
Пламя взвилось еще выше и, казалось, коснулось звезд. Гномы подкармливали огонь обломками деревьев, упавших от старости или от шторма. Над головами людей пролетел филин… два ворона… орел…
Тор застонал и раскрылся. Послышался звук охотничьих рогов. Над землей поплыли огромные тени, залаяли гончие псы.
— Идет настоящий Дикий Охотник, Гвин-ап-Нуд, и он ведет давно умерших язычников, — произнесло горло Уилла. — Их потревожил мой зов, но позже они обретут глубокий мир…
Чуть слышным голосом Руперт спросил:
— А там… кто эти великолепные всадники, со знаменем, на котором начертан крест, и чьи кольчуги и копья горят холодным огнем, как сама луна?
И прозвучал ответ:
— Это король Артур и рыцари Авалона.
— Во имя Господа, я должен идти за ними! Прощай!
Руперт стремительно обнял Дженифер. А тем временем из давно разрушенной часовни показалась процессия призрачных монахов, в длинных сутанах с капюшонами. Первый из них нес распятие, второй — потир. Монахи торжественно пели: