Андерсон Пол Уильям. Царица воздуха

   Однако он все глубже убеждался, что должен достичь понимания - не совершить антропологическое исследование, а извлечь саму суть, - через постижение отношений между отселенцами и освоителями Роланда и теми, кто преследовал их.
   Началась суета, все усаживались послушать, снова разливали кофе и предлагали бренди. Мальчик объяснил:
   - Последняя строка поется хором. Все вступают, хорошо?..
   Он тоже явно надеялся снять напряжение. Катарсис через музыку? Шерринфорд подумал, и ответил сам себе: "Нет. Заклинание бесов..."
   Девочка заиграла на литаре. Мальчик запел, и мелодия победила рев бури:
   Арвид-охотник шел с холмов,
   Домой с холмов спешил,
   Тенистой ночью меж цветов,
   Среди звенящих рилл.
   А медленный танец льется...
   Как запах трав пьянит легко,
   Полночный ветер пел.
   Стояли луны высоко,
   Росою склон блестел.
   А медленный танец льется...
   Он пел, как девушка его
   Под солнцем ждет, любя,
   Но увидал он звездный свет
   И погубил себя...
   А медленный танец льется...
   Там, где до самых лун встает
   Курган, укрывший прах,
   Плясал Невиданный Народ
   В хрустальных башмаках.
   А медленный танец льется...
   Огни, и ветры и поток
   Плясали в свете лун,
   Струн ледяных звенел рядок,
   Неутомимых струн.
   А медленный танец льется...
   Она к Арвиду подошла
   Сквозь дивный тот балет,
   Царица Воздуха и Тьмы,
   В чьем взоре звездный свет.
   А медленный танец льется...
   Таил любовь, звезду и страх
   Ее бессмертный вид.
   Царица Воздуха и Тьмы Арвиду...
   - Нет!.. - Барбро вскочила с кресла. Кулаки были сжаты, слезы катились по скулам. - Вы не можете... не притворяйтесь! Эти твари украли Джимми!
   Она выбежала из гостиной и помчалась наверх, в свою комнату.
   И все же она сама допела эту песню. Случилось это семьдесят часов спустя, на привале в тех равнинах, куда не забредали еще даже рейнджеры.
   Она и Шерринфорд ничего не ответили семейству Айронсов на мольбы оставить в покое запретные земли. Отправившесь на север, они поначалу не очень-то разговаривали. Однако помаленьку он принялся выспрашивать ее о том, как она живет. Скоро она почти перестала горевать, вспоминая о семье и друзьях-соседях. Это вело к другим открытиям: оказалось, что он, за своей профессиональной сдержанностью, лакомка, любитель оперы и вполне оценил ее женскую привлекательность, а она все еще может смеяться и находить очарование в дикой природе вокруг. С долей раскаяния она поняла, что в жизни остались еще надежды, кроме надежды отыскать сына, которого дал ей Тим...
   - Я убедил себя, что он жив, - сказал детектив. Он помрачнел. - Честно говоря, я жалею, что взял вас. Мне казалось, что это будет лишь поездка за фактами... но оборачивается все это большим. Если мы имеет дело с реальными существами, похитившими его, они могут нанести и реальный ущерб. Мне следовало бы повернуть к ближайшему посту и вызвать за вами самолет...
   - Черта с два это вам удастся, мистер, - сказала она. - Вам нужен кто-то, кто знает отселенцев и здешние условия, а уж я в этом разбираюсь.
   - М-мм... да ведь это и задержит нас, правда? Кроме того, мы не сможем соединиться с аэропортом, пока не утихнет солнечный шторм...
   На следующую "ночь" он извлекал и устанавливал оставшееся оборудование. Кое-что она узнала, например, термодетектор. Другое было ей незнакомо: по его заказу эти приборы скопировали с совершенной аппаратуры его родного мира.
   Он мало что объяснял ей.
   - Подозреваю, что те кого мы ищем, имеют телепатические способности... - сказал он, словно извиняясь.
   Глаза ее расширились:
   - То есть, это может быть правдой - что Царица и ее народ могут читать мысли?..
   - Это часть ужаса, окружающего легенду о них, не так ли? Ничего необычного в этом явлении нет. Оно было изучено и определено века назад, еще на Земле. Есть даже материалы в ваших микрофильмах. Вы, роландцы, просто не сумели их отыскать...
   - А как оно действует?
   Шерринфорд ощутил, что она спрашивает, чтобы узнать и успокоиться, поэтому ответил намеренно сухо:
   - Организм генерирует очень длинные волны, которые в принципе может промодулировать нервная система. На практике слабость сигнала и низкий уровень передачи информации не дают их засечь и расшифровать. Наши предки полагались на более надежные чувства - зрение и слух. Телепатические способности у людей пока исключение. Но исследователи обнаруживали внеземные расы, которым эволюция дала возможность развиться в этом отношении. Они вполне могут улавливать слабые излучения человека и заставлять примитивные наши чувства резонировать в ответ на свое сильное излучение.
   - Ведь это многое объясняет, правда?.. - прошептала Барбро.
   - Сейчас я накрыл наш вездеход экранирующим полем, - сказал Шерринфорд, - но оно тянется лишь на несколько метров. За ним их лазутчик может получить из ваших мыслей представление о моих намерениях, если вы будете точно знать, чего я хочу. Моя подкорка натренирована и проследит, чтобы я думал только по-французски. Ведь чтобы общаться, нужно выстраивать структуру, а у этого языка совершенно иная структура, чем у английского. Английский - единственный человеческий язык на Роланде. И если Древний Народ существует, он его знает...
   Она кивнула. Он рассказал ей об общем плане, который был вполне очевиден и не стоил того, чтобы его скрывать.
   Задачей было установить контакт с чужими, если они существуют. Если же они обладают способностью вызывать галлюцинации, им очень легко скрыться от любой большой и хорошо оснащенной экспедиции, проходящей по их территории. Но два человека, нарушившие все запреты, имеют шанс. Они выглядят не настолько опасными, чтобы не приблизиться к ним. И... тогда это будет первая человеческая экспедиция, не только исходящая из уверенности, что аутлинги есть, не просто встретившаяся с ними, но и снабженная новейшей, инопланетной полицейской техникой.
   На этой ночевке ничего не произошло. Шерринфорд сказал, что он и не надеялся на это. Древний Народ до сих пор был осторожен. Но в своих собственных владениях должны стать храбрее.
   Следующей "ночью" машина стояла уже в низине. Они вышли. Барбро приготовила поесть на походной печке, пока он собирал хворост - хотел порадовать себя костром. Он часто поглядывал на свое запястье. Часов там не было - вместо них был надет датчик, показывающий то, что регистрировали приборы внутри вездехода на расстоянии.
   - Здесь чудесно, - сказал Шерринфорд. Они закончили ужин и еще не успели разжечь свой костер.
   - И странно... - тихо ответила Барбро. - Интересно: вдруг все это и в самом деле только для нас... Если б можно было надеяться...
   Черенок его трубки указал на звезды.
   - Человек попадал в места и куда более странные.
   - Да? Наверное, это просто что-то, оставшееся от моего детства в отселении, но вы поймете. Стоя под звездами, я не могу думать только о шарах раскаленного газа, чью энернию можно измерить, по чьим планетам ходят прозаические ноги. Нет... они маленькие, холодные и волшебные: когда мы умрем, они будут шептать над нашими могилами. - Барбро взглянула на него. Понятно, все это чушь...
   В сумерках ей было видно, как отвердело его лицо.
   - Ничуть, - сказал он. - С точки зрения эмоций физика не меньшая чушь. В сердце своем человек на рационалист. Он может перестать верить в науку, если почувствует, что она неверна.
   Он помедлил.
   - Та баллада, что не допел мальчишка... - сказал он, не глядя на нее. Почему она вас так задела?
   - Не могла слышать как их, этих... восхваляют. Или так мне показалось. Извините.
   - Думаю, что эта баллада - одна из очень многих.
   - Я никогда их не считала. Культурная антропология - это то, чем у нас на Роланде нет времени заняться, или, точнее, нам это не приходило в голову при всех наших делах... Но сейчас, когда вы сказали... да, удивительно, что очень многие песни и истории несут этот сюжет, об Арвиде.
   - Вам не тяжело будет продекламировать ее?
   Ей удалось засмеяться.
   - Я могу и спеть, если хотите. Дайте мне достать литару и подготовиться...
   Она опустила на этот раз гипнотизирующую хоровую строку, оставив ее лишь в самом конце.
   VII
   ...Арвиду говорит:
   "Скорей отбрось, мой Арвид,
   Цепь человечьих уз,
   Тебе они без нужды,
   Ведь это тяжкий груз.
   А он посмел ответить:
   "Мне надобно бежать:
   Под солнцем деве милой
   Пришлось так долго ждать.
   Друзья меня заждались,
   И много разных дел
   Я дал вернуться слово,
   Сдержать же не сумел.
   Сними свое заклятье,
   Или обрушь свой гром
   Убить меня ты можешь,
   Но не сделаешь рабом".
   Царица Тьмы и Ветра
   Стояла перед ним,
   И он глаза не поднял,
   Ее красой томим.
   И зазвенел, как арфа,
   Ее чудесный смех:
   "И без моих заклятий
   Ты стал несчастней всех...
   Тебя я отпускаю,
   Но помни о луне,
   О музыке волшебной,
   Росе и обо мне...
   И будет тенью память
   Днем за тобой бежать,
   А кончен день - в кровати
   Подле тебя лежать.
   В досуге ли, в работе
   Скорбь ранит, как кинжал:
   Ты вдруг поймешь, чем мог ты
   Стать нынче - и не стал.
   А глупую девчонку
   Смотри не обижай.
   Ступай домой, мой Арвид;
   Ты человек - прощай".
   И в щебете и смехе
   Пропал Чужой Народ...
   И до рассвета Арвид
   Рыдает и зовет.
   Но медленный танец льется...
   Она отложила литару. Ветер зашелестел в листьях. После долгого молчания Шерринфорд сказал:
   - Эти песни стали частью жизни отселенцев?
   - Можно сказать и так, - ответила Барбро. - Хотя не все они полны сверхъестественного. Некоторые о любви или о подвигах. Традиционные темы.
   - Не думаю, что вот эти традиции возникли сами по себе.
   - Его тон был невыразителен. - Большинство ваших песен и историй вряд ли сочинили человеческие существа.
   Плотно сомкнув губы, он больше не говорил ничего.
   Они рано легли.
   Несколько часов спустя их разбудил сигнал тревоги.
   Жужжание было тихим, но оно мгновенно подняло их.
   Они спали в комбинезонах, чтобы быть готовыми к неожиданностям. Небо просвечивал сквозь купол. Шерринфорд вылетел из своего мешка, сунул ноги в ботинки и пристегнул к поясу пистолет.
   - Оставайтесь внутри, - скомандовал он.
   - Что там?.. - Ее сердце колотилось.
   Он сощурился на индикаторы приборов и сверился со светящимся диском на запястье.
   - Трое животных... - сосчитал он. - Не те, что попадались, не дикие... Большое, с формами человека, судя по инфракрасному изображению, но отражающее короткие волны. Другое... гм, низкая температура, рассеянное и нестойкое излучение, похоже на... на скопление клеток, как-то координированное... Третий почти рядом с нами, в кустах. Этот по всем признакам человек...
   Она видела, что он дрожит от возбуждения.
   - Собираюсь его захватить, - сказал он. - Тогда нам будет кого допросить... Станьте и будьте готовы мгновенно впустить меня. Но сами не рискуйте, что бы ни случилось. Держите это на взводе. - Он вручил ей заряженное тяжелое ружье.
   Он немного помедлил возле двери, а потом с силой распахнул ее. Воздух ворвался внутрь - холодный, полный ароматов и шелеста. Луна Оливье теперь тоже взошла, обе они сверкали нереальным светом. Северное сияние горело белым и льдистоголубым.
   Шерринфорд снова бросил взгляд на свой указатель.
   Он должен был дать направление, в котором посетители прятались среди густой листвы. Затем он резко прыгнул. Промчавшись по холодному пеплу костра, он исчез в чаще. Руки Барбро стиснули приклад ружья.
   Вспыхнула ракета. Двое боролись посреди луга. Шерринфорд схватил, как в тиски, человека поменьше. В серебряном и радужном блеске она могла различить, что тот обнажен, мужского пола, длинноволос, юн и строен. Он дрался бешено, кусаясь и царапаясь, завывая, как дьявол.
   Догадка пронзила ее: подменыш, украденный в детстве и выращенный Древним Народом!.. Это существо - то, во что они превратят Джимми!
   - Ха!.. - Шерринфорд крутанул противника и точно попал выпрямленными пальцами в солнечное сплетение. Юноша задохнулся и обмяк. Шерринфорд поволок его к машине.
   Из леса вырвался гигант. Он был словно дерево, громадное и мохнатое, несущее четыре огромных ветви-руки.
   Земля дрожала и гудела под ним, а его хриплый рев сотрясал небо и черепа.
   Барбро взвизгнула. Шерринфорд обернулся. Он выдернул пистолет, выстрелил, еще и еще. Свободной рукой он прижимал к себе пленника. Тролль дернулся от этих ударов. Но, выпрямившись, помчался снова, медленнее и осторожнее, заходя так, чтобы отрезать их от машины. Эрик не мог двигаться быстрее, не бросив пленника, а тот был, возможно, единственный нитью к Джимми...
   Барбро кинулась вперед.
   - Нет!.. - крикнул Шерринфорд. - Ради Бога, будь внутри!..
   Чудовище зарычало и дернулась к ней. Она нажала курок.
   Отдача резко ударила в плечо. Колосс зашатался и упал. Но тут же снова вскочил и, шатаясь, побрел на нее. Она отступила; снова выстрел, еще один... Чудовище зарычало. Кровь струилась по нему, текла на землю, смешивалась с росой.
   Оно повернулось и, ломая ветки, потащилось прочь, во тьму, наполнявшую лес.
   - Уйди в укрытие!.. - кричал Шерринфорд. - Ты вышла за экран!
   Дымка заструилась над ее головой. Она едва заметила ее, потому что у края поляны появилась новая тень. "Джимми!.." - вырвалось у нее.
   - Мама... - он протянул руки. Лунный свет сверкнул в его глазах. Она бросила оружие и побежала к нему.
   Шерринфорд метнулся наперерез. Джимми бросился в кустарник, Барбро вломилась следом, цепляясь за когтистые ветки. Затем ее схватили и понесли.
   Перешагнув через пленника, Шерринфорд отрегулировал свет, чтобы наружный не попадал в салон. Юноша зажмурился под бесцветным блеском.
   - Ты будешь говорить, - сказал человек. Несмотря на перекошенное лицо, он говорил спокойно.
   Юноша глянул на него сквозь спутанные волосы. Ссадина багровела на его подбородке. Он почти сумел удрать, пока Шерринфорд гнался за женщиной и упустил ее. Вернувшись, детектив едва поймал его, и для вежливости времени было мало: подкрепление аутлингов могло нагрянуть в любую минуту. Шерринфорд оглушил парня и приволок в вездеход.
   Теперь он сидел, прикрученный к креслу.
   Он сплюнул.
   - Говорить с тобой, туша мяса?!... - Пот стекал с него, глаза без конца шарили по металлу, ставшему его клеткой.
   - Скажи, как мне тебя называть.
   - И дать тебе заклясть меня?
   - Мое имя - Эрик. Если ты не даешь мне выбора, я буду звать тебя... м-мм... Черт лесной.
   - Что?.. - Как бы он ни был агрессивен, все равно это был еще подросток. - Ладно. Пасущий Туман. - Певучий акцент в его английской речи лишь почеркивал озлобленность. - Но это не имя, а только значение. Только кличка, не больше.
   - Ага, ты скрываешь тайное имя, которое считаешь настоящим?
   - Она дала мне его. Я сам не знаю, каково оно. Она знает истинные имена всего сущего.
   Шерринфорд поднял брови: - Она?..
   - Та, Что Царит. Да простит Она, я не могу сделать знак почтения со связанными руками. Некоторые из захватчиков называли ее Царицей Воздуха и Мрака.
   - Вот как... - Шерринфорд достал табак и трубку. Он дал молчанию затянуться, пока не зажег ее. Затем он сказал: - Признаю, что Древний Народ застал меня врасплох. Не ждал я, что у вас в банде есть такие участники. Все, что я смог узнать, говорит о том, что здесь действуют на мой род - и на твой, парень! - воровством, обманом, мороком.
   Пасущий Туман дернулся в свирепом рывке:
   - Она создала первых никоров совсем недавно! Не смей считать, что Она кого-то обманывает!
   - Не считаю. Однако пуля со стальной рубашкой тоже хорошо работает, верно?
   Медленно и тихо, словно для себя, Шерринфорд продолжал:
   - Думай, что эти ваши никоры и вся ваша получеловеческая шайка предназначена скорее на показ, а не для дела. Способность создавать миражи должна бьяь весьма ограниченной в силе и масштабе, да и число умеющих это делать невелико. Иначе Она делала бы все это тоньше и искуснее. Ведь даже за пределами экрана Барбро, моя помощница, могла бы сопротивляться, могла понять, что все увиденное нереально. Не будь она так потрясена, в таком отчаянии, не желай она того, что ей привиделось...
   Шерринфорд потряс головой, разогнав дым.
   - Не имеет значения, что испытал я, - сказал он. - Для нее это все равно выглядело по-другому. Думаю, мы просто получили приказ: "Вы видите то, чего хотите больше всего на свете: оно убегает в лес!". Конечно, далеко она не убежала, ее схватил никор... Выследить их я не надеялся: я не арктический охотник, да и подстеречь меня в засаде было легче легкого. Вот я и вернулся за тобой... - Он мрачно заключил: - А ведь ты - мое главное звено в цепочке к вашей повелительнице...
   - Ты полагаешь, что я приведу тебя в Звездную Пристань или Кархеддин? Попробуй .заставь меня, глыба тупая!
   - Предлагаю сделку.
   - Я знаю, что ты захочешь многого.
   - Да, ты прав. Тому есть причины. Барбро Каллен и я - не запуганные отселенцы. Мы ведь из города. У нас есть регистрирующая аппаратура. Мы будем первыми из всех, кто расскажет о встрече с Древним Народом, и доклад этот будет детальным и исчерпывающим. Он вызовет действие.
   - Ты видишь, я не боюсь умереть, - заявил Пасущий Туман, хотя его губы чуть подрагивали. - Если я позволю вам прийти и использовать ваши человеческие штуки против своего народа, мне незачем будет жить.
   - Не надо так бояться, - сказал Шерринфорд. - Ты просто наживка. - Он сел и постарался разглядеть юношу спокойно. - Подумай получше. Твоя Повелительница сама не даст мне уйти, увозя с собой пленника и рассказать о ней. Ей придется как-то это пресечь. Я могу прорубить тебе дорогу - моя машина вооружена лучше, чем ты думаешь, но это никого не освободит. Вместо этого я замер и не двигаюсь. Ее новые силы прибудут со всей возможной быстротой. Полагаю, что на пулемет, гаубицу или фульгуратор они не станут лезть, очертя голову. Сначала они попробуют переговоры, честные или нечестные. Вот так я осуществлю контакт, которого добиваюсь.
   - И что ты станешь делать?.. - в голосе юноши была неуверенность.
   - Сначала вот это, в качестве приглашения... - Шеринфорд щелкнул выключателем. - Готово. Я ослабил защиту против чтения мыслей и насылания иллюзий. Надеюсь, что по крайней мере вожди поймут, что она исчезла. Это укрепит их доверие.
   - А потом?
   - Потом посмотрим. Хочешь поесть или напиться?..
   В течение последующего времени Шерринфорд старался разговорить Пасущего Туман, узнать что-нибудь о его жизни.
   Ответы, полученные им, были скупыми. Он убавил внутренний свет и посматривал вокруг. Так прошло несколько долгих часов.
   Она закончились воплем радости, наполовину рыданием, вырвавшимся у юноши. Из леса показался отряд Древнего Народа.
   Некоторые из них были видны яснее, чем позволял свет звезд и северного сияния. Один был впереди, верхом на белом олене, с украшенными гирляндой рогами. Он был похож на человека, но совершенно неземной красоты, с серебристо-русыми волосами, ниспадавшими из-под гребнистого шлема, с холодным, гордым лицом. Плащ трепетал за его спиной, словно крылья.
   За ним, справа и слева, ехали двое с мечами, на которых мерцало пламя. Над ним носились крылатые твари, трепеща и хлопая. Возле них тянулся едва видимый туман. Те, кто стоял дальше за вождем, среди деревьев, были трудно различимы. Но двигались они, словно ртуть, будто под звуки арф и труб.
   - Владыка Луигхейд!.. - Гордость и торжество звучали в голосе Пасущего Тумана. - Сам ее Узнающий...
   Никогда Шерринфорду не доводилось испытывать столь великий соблазн нажать пусковую кнопку генератора защитного поля... Вместо этого он опустил секцию верхнего купола, чтобы доносились голоса. В лицо ему ударил порыв ветра, принесший аромат роз - как будто из матушкиного сада. За его спиной в глубине машины. Пасущий Туман рвался из веревок, чтобы увидеть наступающих.
   - Позови их, - сказал Шерринфорд. -- Спроси, хотят ли они говорить со мной.
   Непонятные, словно голос флейты, слова перелетели туда и обратно.
   - Да, - перевел юноша. - Владыка Луигхейд будет говорить. Но я должен сказать, что уйти тебе никогда не позволят. Не сражайся с ними, уступи. Выйди. Ты ведь не знаешь, что значит жить, пока не побываешь сам в Кархеддине, под горами...
   Аутлинги приблизились.
   Джимми замерцал и исчез. Барбро держали сильные руки на широкой груди. Словно бы лошадь мерно скакала под нею.
   Это мог быть конь, хотя здесь их держали очень немногие, для спорта или из любви. Она ощущала, как ветки хлещут по ее бокам, шелестят, расступаясь, листья, как гулко ударяют о землю копыта, тепло и запах жизни клубились в темноте вокруг нее.
   Тот, кто держал ее, мягко сказал:
   - Не бойся, милая. То было видение. Но он ждет нас, мы едем к нему...
   Ей смутно помнилось, что она должна чувствовать ужас или отчаяние, или что-то похожее. Но эта память была где-то далеко: сейчас ее омывало ощущение, что ее любят... Покой, покой, дремота в тихом предчувствии радости...
   Скоро лес раступился. Они пересекли поляну, где серые валуны громоздились в лунном свете, а их тени колебались, отражая переливы северного сияния. Порхлики танцевали, как крохотные кометы, над растущими у валунов цветами.
   Впереди маячил пик, вершиной упиравшийся в облака.
   Барбро удалось глянуть вперед. Она увидела голову лошади и со спокойным изумление подумала: "Боже, да ведь это Самбо, который был у меня в детстве..." Взглянув вверх, она увидела и мужчину. На нем был черный плащ с наброшенным капюшоном, под которым смутно виднелось лицо. Полушепот, полукрик вырвался у нее: "Тим..."
   - Да, Барбро.
   - Я похоронила тебя...
   Его улыбка была бесконечно нежной.
   - Не думай, что мы лишь то, что покоится в земле... Бедное, истерзанное сердечко. Та, что позвала нас - Целительница Всех. А теперь отдыхай и смотри сны.
   - Сны.. - сказала она и попыталась повернуться, приподнявшись. Но усилие было слабым. Почему ей надо верить пыльным сказкам об... атомах и энергиях, сказкам, никогда не доходившие до ума... когда Тим и конь, подаренный отцом, несут ее к Джимми?.. Ведь тогда все прочие вещи - злые выдумки, а это, неужели это ее первое пробуждение?
   Как будто прочитав ее мысли, он прошептал:
   - В стране Древнего Народа есть песня. Это Песня Мужей.
   Парус мира Невидимый ветер надует. .
   Плывет, разрезая свет.
   Пробужденье во тьме...
   - Мне непонятно - сказала она.
   Он кивнул.
   - Тебе придется понять многое, милая, и мне нельзя будет встретиться с тобой снова, пока ты не поймешь этих истин. Но в это время с тобой будет наш сын.
   Она попыталась поднять голову и поцеловать его. Он он удержал ее.
   - Не сейчас, - сказал он. - Ты еще не принята в число подданных Владычицы. Мне не следовало приходить за тобой, но она оказалась слишком милостивой, чтобы запрещать. Лежи, лежи...
   Время летело. Конь мчался неутомимо, не запинаясь, вверх, в горы. Один раз она различила несущееся мимо войско и подумала, что они движутся на последнюю чудесную битву против... кого? Того, кто там, на западе, лежит, закованный в печаль и железо. Потом она спросила себя, как имя того, кто привел ее в страну Древней Правды?
   Наконец между звезд встали высокие шпили, между звезд волшебных и неярких, чей шопот утешает нас после смерти. Они въехали во двор замка, где недвижно горели свечи, плескались фонтаны и пели птицы. В воздухе плыл густой аромат брока и перикуп, руты и роз, потому что не все, что пришло с человеком, было плохим. Во всем великолепии Живущие ждали встречи с нею. Ровно и красиво плыли вверху пааки; среди стволов мелькали дети; веселье оттеняло легкую грусть музыки.
   - Мы приехали... - Голос Тима неожиданно и необъяснимо заскрежетал. Барбро не поняла, как он спешился, не выпуская ее. Она стояла перед ним и видела, что он шатается.
   Ее охватил страх.
   - Ты цел?.. - Она схватила его руки. Они были холодными и шершавыми. Куда исчез Самбо? Ее взгляд скользнул под капюшон. Здесь, при более сильном свете, она могла ясно видеть лицо своего мужа. Но оно размывалось, теряло отчетливость, менялсь... - Что случилось, что не так?..
   Он улыбнулся. Эту ли улыбку она так любила? Невозможно припомнить...
   - Я-яя... я должен... идти... - прогудел он, так тихо, что она едва расслышала. - Еще не время для нас... - Он освободился и повернулся к фигуре в плаще, появившейся рядом.
   Туман закружился над их головами.
   - Не смотри, как я уйду... - попросил он ее. - Снова в землю... Для тебя это смерть. Когда придет наше время... Вот наш сын!
   Ей пришлось отвести взгляд. Упав на колени, она раскрыла объятья. Джимми влетел в них, как теплый, увесистый снарядик. Она взъерошила его волосы; она целовала его шейку; она смеялась, плакала и несла глупости; и это был не призрак, не украденный у нее кусок памяти. А когда она огляделась, садов уже не было. Но это ничего не значило.
   - Я по тебе так скучал, мама. Ты не уйдешь?
   - Я тебя увезу домой, мой маленький.
   - Оставайся. Здесь здорово. Я покажу! Только оставайся.
   Пение зазвучало в сумерках. Барбро встала. Джимми вцепился в ее руку. Они были лицом к лицу с Царицей.
   В одеждах из северного сияния стояла она, прямая и высокая в сверкающей короне, убранная бледными цветами.
   Ее облик напомнил Барбро Афродиту Милосскую, чьи репродукций ей часто доводилось видеть; но она была куда прекраснее и величавее, и глаза ее были темно-синими, как ночное небо. Вокруг снова вставали сады, замок Живущих, тянущиеся к нему шпили.
   - Добро пожаловать навсегда, - певуче сказала она.
   Поборов свой страх, Барбро сказала: - Дарящая Луну, позволь нам уйти...