- Это невозможно.
- В наш мир, маленький и любимый, - просила Барбро, - который мы выстроили для себя и бережем для своих детей...
- В тюремные дни, ночи бессильного гнева, к труду, что крошится в пальцах, к любви, каменеющей, гниющей, уносящейся с водой, утратам, горю, и к единственной уверенности в конечном ничто? Нет. Ты, чье имя отныне Стопа Идущая, тоже будешь праздновать день, когда флаги Древкего Племени взовьются над последним из городов и человек станет по-настоящему Живущим. А теперь иди с теми, кто обучит тебя.
Царица Воздуха и Тьмы подняла руку, призывая. Она застыла, но никто не отозвался на зов.
Потому что над фонтанами и музыкой поднялся мрачный гул. Дрогнули огни, рявкнул гром. Ее духи с визгом разбежались перед стальной тушей, с ревом мчавшейся от гор. Пааки исчезли в вихре перепуганных крыльев. Никоры кидались тяжелыми телами на пришельца и падали, пока Царица не приказала им отступить.
Барбро дернула Джимми вниз и прикрыла его собой.
Башни качались и исчезали, как дым. Горы стояли обнаженными под ледяным светом лун, и их убранством были теперь лишь скалы, утесы, и далеко впереди - ледник, в чьих расщелинах свет сияния копился, как синяя влага. В скале темнело устье пещеры. Туда стремилось все племя, ища спасения под землей. Одни были человеческой крови, другие - гротесками вроде пааков, никоров и урайфов; но больше всего было узких, чешуйчатых, длиннохвостых и когтистых, несхожих с людьми аутлингов.
На мгновение, даже когда Джимми ревел у ее груди - потому, что распадалась волшебство или потому, что был напуган - Барбро пожалела Царицу, одиноко стоявшую в своей внезапной наготе. Потом скрылась и она, и мир Барбро сотрясся, распадаясь.
Пулеметы умолкли; взревев, машина стала. Из нее выскочил юноша, кричавший дико: "Тень Сна, где ты?!.. Это я, Пасущий Туман! Иди, иди ко мне!.." - пока не вспомнил, что язык, на котором взрастили их, не от людей. Он закричал на нем, и тогда из подлеска, показалась девушка.
Они взглянули друг на друга сквозь пыль, дым и лунное сияние. Она бросилась к нему.
Новый голос прогремел из машины:
- Барбро, скорей!
VIII
Крастмас-Лэндинг дождался дня, короткого в это время года, но солнечного - с синим небом, белыми облаками, сверкающими водами, соленым ветром на шумных улицах, и деловым беспорядком в жилище Эрика Шерринфорда.
Он долго пристраивал ноги, растягиваясь в кресле, попыхтел трубкой, словно устанавливая дымовую завесу, а потом сказал:
- Вы уверены, что выздоровели? Не стоит рисковать и перенапрягаться.
- Я здорова, - ответила Барбро Каллен, хотя голос ее был вял. Утомлена - да, и это видно, без сомнения. Нельзя пройти через такое и взбодриться за неделю. Но я прихожу в себя. Я должна знать, что случилось, что будет дальше, прежде чем я смогу приняться за восстановление сил.
- А с другими вы на этот счет беседовали?
- Нет. Визитерам я просто говорила, что слишком измотана для бесед. И не слишком лгала. Считаю, что нужна своего рода цензура.
Шерринфорд вздохнул с облегчением,
- Умница. И я тоже. Можете себе представить, какая это будет сенсация после обнародования. Власти согласились, что им нужно время для изучения фактов, размышлений, дебатов в спокойной атмосфере: выстроить разумную политику, чтобы что-то предложить избирателям, которые сперва устроят истерику. - Его рот насмешливо покривился. - Далее, вашим с Джимми нервам нужна возможность укрепиться, прежде чем на вас обрушится журналистский шквал. Как он?
- Отлично. Продолжает изводить меня упреками, что я не осталась поиграть с его друзьями в Чудесной Стране. Но в его годы выздоравливают легко - он забудет.
- Он все равно может встретить их потом.
- Что? Но мы не будем... - Барбро выпрямилась в кресле. - Я тоже уже забыла. Не вспомнить почти ничего из последних часов. Вы привезли обратно кого-нибудь из похищенных детей?
- Нет. Потрясение и так было для них слишком сильным. Пасущий Туман, в основном соббразительный парень, заверил меня, что они приспособятся, хотя бы в том, что касается выживания, пока не состоялись переговоры. Шерринфорд помолчал. - Не уверен, что соглашения будут достигнуты. Да и другие тоже не уверены, особенно сейчас. Но они непременно будут включать условие, что люди - особенно те, кто еще мал, - снова должны присоединиться к человеческой расе. Хотя своими в цивилизации они себя уже не будут чувствовать. Может быть, это и к лучшему. Нам ведь понадобятся те, кто знал бы Живущих изнутри.
Его рассудительность успокоила обоих. Барбро смогла сказать наконец:
- Очень я наглупила? Помню, что вопила и колотилась головой об пол...
- Да нет, не очень... - Он подумал о рослой женщине и ее растоптанной гордости, подошел к ней и положил руку на плечо. - Вас заманили и поймали искуснейшей игрой на ваших самых тайных инстинктах. Потом, когда раненый монстр уносил вас, видимо, включилось другое существо, которое смогло держать вас в поле нейрофизического воздействия. В довершение всего мое вторжение, резкое отключение всех галлюцинаций - все это оказалось сокрушительным. Ничего странного, что вы кричали от боли. Но прежде вы очень разумно устроили Джимми и себя в вездеходе, и ни разу не помешали мне.
- Что делали вы?
- Ну, я помчался, как только мог быстро. После нескольких часов атмосфера внезапно дала мне возможность связаться с Портлондоном и настоять на срочном авиарейсе, хотя это было не слишком важно. Как теперь могли враги остановить нас? Они даже не попытались... Но быстрая доставка была все же нужна.
- Я догадалась, что все это так и было, - Барбро поймала его взгляд. Нет, я хотела узнать, как вы разыскали нас в глубине страны?
Шерринфорд слегка отодвинулся от нее.
- Меня вел мой пленник. Не думаю, что я убил кого-то из Живущих, нападавших на меня. Надеюсь, что нет. Машина просто проломилась сквозь них с парой предупредительных выстрелов, и перегнала их потом. Сталь и бензин против плоти - неравные условия... Только у входа в пещеру мне пришлось пристрелить несколько этих... троллей. Не слишком этим горжусь.
Он постоял молча. Затем сказал:
- Но ведь вас захватили. Я не был уверен, что пощадят вас. - После еще одной паузы: - Я не хочу больше насилия.
- Как вам удалось... с юношей... склонить его?
Шерринфорд отошел он нее к окну, где он встал, глядя на океан.
- Я отключил экранирование, - сказал он. - Я дал их отряду подойти вплотную, во всем блеске миража. Затем снова включил поле, и мы оба увидели их в истинном обличье. Когда мы мчались к северу, я объяснил Пасущему Туман, что он и его род были околпачены, использованы, принуждены жить в мире, которого на самом деле никогда не было. Я спросил его, хочет ли он и кто угодно еще из близких ему жить, как домашние животные, до самой смерти? Да, конечно, свободно бегая по горам, но всегда возвращаясь в конуру грез... Его трубка яростно задымила. - Да не увижу я больше такого горя... Ведь его научили верить, что он свободен.
Все стихало: движение успокаивалось. Шарлемань клонился к закату, восток уже начал темнеть.
Наконец Барбро спросила:
- Вы узнали, почему?..
- Почему детей уводят и выращивают такими? Отчасти потому, что это стереотип, по которому созданы Живущие; отчасти, чтобы изучать и экспериментировать на людях - на умах, не на телах; отчасти потому, что у людей есть особые свойства, которые полезны - к примеру, способность переносить полный дневной свет.
- Но в чем конечная цель всего этого?..
Шерринфорд походил взад и вперед.
- Ну, - сказал он, - разумеется, истинные мотивы аборигенов неясны. Можно только догадываться, как они мыслят, не говоря о том, как они чувствуют... Но наши идеи все же вписываются в факты. Почему они прячутся от людей? Подозреваю, что они, или скорее их предки - они ведь не блистающие эльфы, теперь мы знаем - поначалу были просто осторожны, больше чем земные туземцы, хотя, без сомнения, и они тоже медленно привыкали к чужим. Наблюдение, подслушивание мыслей. Живущие Роланда, должно быть, нахватались достаточно языка, чтобы усвоить, насколько люди отличны от них и насколько они могущественны: и они поняли, что корабли будут еще прибывать и приносить новых колонистов. Им не пришло в голову, что им могут дать право сохранить свои земли. Возможно, они еще яростнее привержены своим родным местам, чем мы. Они решили сражаться, но на свой лад. Смею думать, что как только мы начнем проникать в это мышление, наша психология переживет шок гигантского открытия.
Энтузиазм захватил его:
- Однако это не единственное, что мы узнаем, - продолжал он. - У них должна быть своя наука, негуманоидная наука, рожденная не на Земле... Ведь они изучали нас так глубоко, как едва ли мы сами: они создали план, для завершения которого понадобился бы век или больше. Ну, а что еще они знают? Как им удается поддерживать свою цивилизацию без видимой агрикультуры или наземных сооружений, шахт и прочего? Как им удается создавать целые новые разумные расы и распоряжаться ими? Миллионы вопросов - и десятки миллионов ответов!
- Сможем ли мы узнать все это от них? - тихо спросила Барбро. - Или просто сломим их страхом?
Шерринфорд помедлил, опершись на камин, вынул трубку и сказал:
- Надеюсь, что мы проявим больше великодушия, чем полагается к разбитому врагу. Они были врагами. Они пытались покорить нас, - и проиграли, и теперь в каком-то смысле они обязаны покориться нам, если не найдут способа заключить мир с машинной цивилизацией, а не дожидаться, пока она проржавеет и распадется, как они хотели. Но ведь они не причинили нам такого жестокого ущерба, какой наносили мы своим же собратьям в прошлом. И еще раз повторю: они могут научить нас поистине чудесным вещам; и мы научим их чему-то, как только они перестанут быть нетерпимыми к другим формам жизни.
- Наверное, мы сможем отвести им резервацию, - сказала они и не поняла, почему он скривился и ответил так резко: - Оставьте им честь, которую они заслужили! Они сражались, отстаивая мир, который отличался он нашего, - он рубанул ладонью воздух, указав за город за окном. - Возможно, и нам самим стоит от него держаться подальше...
- Однако думаю, что победи нас Древний Народ, человек на Роланде в конце концов мирно и даже счастливо исчез бы. Мы живем с нашими архетипами, но можно ли жить в них?
Барбро покачала головой:
- Боюсь, что не понимаю вас.
- Что? - удивленно оглянулся он, позабыв меланхолию.
Затем хохотнул:
- Я сглупил. Знаете, объясняя это Бог знает какому количеству политиков, ученых и посланников, и еще неизвестно кому, я позабыл, что вам-то я ничего не объяснил. Это весьма сырая идея, сложилась она во время нашего путешествия, а я не люблю преждевременных изложений. Теперь, когда мы видели аутлингов и знаем, как они действуют, я тверже в ней уверен.
Он набил трубку.
- В известной мере, - сказал он, - и я пользовался архетипами в своей профессиональной деятельности. Детектив-рационалист. Явление не такое уж необычное. Мы часто встречаем людей, с разной степенью сходства напоминающих Иисуса, Будду, Мать-Землю, или, скажем, в менее величавом смысле, Гамлета, д'Артаньяна. Исторически, воображаемо, или через миф такие фигуры кристаллизуют основные аспекты человеческого душевного строения, и когда мы встречаем их в реальном опыте, наша реакция глубже сознательной.
Он снова помрачнел.
- Человек тоже создает архетипы, которые не ограничены индивидуальностью. Душа, Тень - и вот, кажется, Внешний Мир. Мир магии, очарования, - само слово происходит от волшебных чар, - насылаемых полу-гуманоидами. Кто-то был Ариэлем, кто-то Калибаном, но каждый из них был свободен от печалей и хрупкости смертных, и, может быть, чуть жесток в своей беззаботности, чуть более коварен; обитатели туманов и лунного света, не боги, но подданные правителей, у которых достаточно могущества, чтобы быть загадочными. Да, наша Царица Воздуха и Тьмы отлично знала, что показывать одиноким людям, какие грезы насыпать им время от времени, какие песни и легенды раздавать... Интересно, сколько она и ее помощники извлекли из земного фольклора, сколько досочинили, а сколько люди сами пересоздали заново, когда ощутили, что значит - жить на краю мира...
Тени потянулись по комнате. Становилось прохладнее, стихал шум транспорта. Барбро спросила еле слышно:
- И что же это давало?
- Во многих смыслах, - ответил Шерринфорд, - отселенец живет в средневековье. У него мало соседей, мало новостей из-за горизонта, приспособлений для выживания на земле, которую он понимает лишь отчасти, которая в любую ночь может наслать на него невообразимые беды, и она так же ограничена глухими опасными местами. Машинная цивилизация, принесшая сюда его предков, оказывается тут хрупкой. Он теряет ее, как народ средних веков потерял Грецию и Рим. И вот над ним работают - долго, мощно, утонченно, с помощью архетипов Внешнего Мира, пока в его плоть не врастет вера в то, что могущество Царицы больше, чем сила машин: сначала будет вера, а за ней последуют дела. О, это будет нескоро. В идеале это будет до незаметности медленно, особенно для самодовольных горожан... Но когда в конце концов глубинка, вернувшаяся к древней вере, отвернется от них, как они смогут выжить?..
Барбро выдохнула:
- Она сказала мне, что когда их флаги взовьются над последним из наших городов, мы объединимся...
- Думаю, что и вправду - к тому времени... - признал Шерринфорд. - Тем не менее, я верю, что каждый выберет судьбу сам.
Он встряхнул плечами, словно сбрасывая груз. Выколотил пепел из трубки и потянулся, расправляя мышцы.
- Да, - сказал он, - но теперь этого не произойдет.
Она взглянула ему прямо в глаза.
- Благодаря вам.
Краска появилась на его худых щеках.
- Со временем все равно кто-нибудь... Куда важнее то, что мы будем делать дальше. Это слишком важное решение, чтобы доверить его индивидууму или даже целому поколению.
Она встала.
- Если бы я могла помочь вам... - добавила она, чувствуя, как запылали щеки.
Было странно видеть его смущенным.
- Я надеялся, что мы еще увидимся.
- Конечно, Эрик!
IX
Айоук сидел на Кургане Воланда. Северное сияние горело так, что его блистающие волны почти закрывали ущербные луны. Опадали цветы огневки; несколько их еще горело вокруг корней, в сухом броке, хрустевшем под ногами и пахнущем дымом. Воздух был теплым, но на закатном небе уже не было отблесков солнца.
- Прощай, счастливого странствия! - окликнул паак.
Пасущий Туман и Тень Сна не оглянулись больше. Как будто им было все равно. Они уходили все дальше, к человеческому лагерю, огни которого сверкали, словно новая, режущая глаза звезда на южном небе.
- В наш мир, маленький и любимый, - просила Барбро, - который мы выстроили для себя и бережем для своих детей...
- В тюремные дни, ночи бессильного гнева, к труду, что крошится в пальцах, к любви, каменеющей, гниющей, уносящейся с водой, утратам, горю, и к единственной уверенности в конечном ничто? Нет. Ты, чье имя отныне Стопа Идущая, тоже будешь праздновать день, когда флаги Древкего Племени взовьются над последним из городов и человек станет по-настоящему Живущим. А теперь иди с теми, кто обучит тебя.
Царица Воздуха и Тьмы подняла руку, призывая. Она застыла, но никто не отозвался на зов.
Потому что над фонтанами и музыкой поднялся мрачный гул. Дрогнули огни, рявкнул гром. Ее духи с визгом разбежались перед стальной тушей, с ревом мчавшейся от гор. Пааки исчезли в вихре перепуганных крыльев. Никоры кидались тяжелыми телами на пришельца и падали, пока Царица не приказала им отступить.
Барбро дернула Джимми вниз и прикрыла его собой.
Башни качались и исчезали, как дым. Горы стояли обнаженными под ледяным светом лун, и их убранством были теперь лишь скалы, утесы, и далеко впереди - ледник, в чьих расщелинах свет сияния копился, как синяя влага. В скале темнело устье пещеры. Туда стремилось все племя, ища спасения под землей. Одни были человеческой крови, другие - гротесками вроде пааков, никоров и урайфов; но больше всего было узких, чешуйчатых, длиннохвостых и когтистых, несхожих с людьми аутлингов.
На мгновение, даже когда Джимми ревел у ее груди - потому, что распадалась волшебство или потому, что был напуган - Барбро пожалела Царицу, одиноко стоявшую в своей внезапной наготе. Потом скрылась и она, и мир Барбро сотрясся, распадаясь.
Пулеметы умолкли; взревев, машина стала. Из нее выскочил юноша, кричавший дико: "Тень Сна, где ты?!.. Это я, Пасущий Туман! Иди, иди ко мне!.." - пока не вспомнил, что язык, на котором взрастили их, не от людей. Он закричал на нем, и тогда из подлеска, показалась девушка.
Они взглянули друг на друга сквозь пыль, дым и лунное сияние. Она бросилась к нему.
Новый голос прогремел из машины:
- Барбро, скорей!
VIII
Крастмас-Лэндинг дождался дня, короткого в это время года, но солнечного - с синим небом, белыми облаками, сверкающими водами, соленым ветром на шумных улицах, и деловым беспорядком в жилище Эрика Шерринфорда.
Он долго пристраивал ноги, растягиваясь в кресле, попыхтел трубкой, словно устанавливая дымовую завесу, а потом сказал:
- Вы уверены, что выздоровели? Не стоит рисковать и перенапрягаться.
- Я здорова, - ответила Барбро Каллен, хотя голос ее был вял. Утомлена - да, и это видно, без сомнения. Нельзя пройти через такое и взбодриться за неделю. Но я прихожу в себя. Я должна знать, что случилось, что будет дальше, прежде чем я смогу приняться за восстановление сил.
- А с другими вы на этот счет беседовали?
- Нет. Визитерам я просто говорила, что слишком измотана для бесед. И не слишком лгала. Считаю, что нужна своего рода цензура.
Шерринфорд вздохнул с облегчением,
- Умница. И я тоже. Можете себе представить, какая это будет сенсация после обнародования. Власти согласились, что им нужно время для изучения фактов, размышлений, дебатов в спокойной атмосфере: выстроить разумную политику, чтобы что-то предложить избирателям, которые сперва устроят истерику. - Его рот насмешливо покривился. - Далее, вашим с Джимми нервам нужна возможность укрепиться, прежде чем на вас обрушится журналистский шквал. Как он?
- Отлично. Продолжает изводить меня упреками, что я не осталась поиграть с его друзьями в Чудесной Стране. Но в его годы выздоравливают легко - он забудет.
- Он все равно может встретить их потом.
- Что? Но мы не будем... - Барбро выпрямилась в кресле. - Я тоже уже забыла. Не вспомнить почти ничего из последних часов. Вы привезли обратно кого-нибудь из похищенных детей?
- Нет. Потрясение и так было для них слишком сильным. Пасущий Туман, в основном соббразительный парень, заверил меня, что они приспособятся, хотя бы в том, что касается выживания, пока не состоялись переговоры. Шерринфорд помолчал. - Не уверен, что соглашения будут достигнуты. Да и другие тоже не уверены, особенно сейчас. Но они непременно будут включать условие, что люди - особенно те, кто еще мал, - снова должны присоединиться к человеческой расе. Хотя своими в цивилизации они себя уже не будут чувствовать. Может быть, это и к лучшему. Нам ведь понадобятся те, кто знал бы Живущих изнутри.
Его рассудительность успокоила обоих. Барбро смогла сказать наконец:
- Очень я наглупила? Помню, что вопила и колотилась головой об пол...
- Да нет, не очень... - Он подумал о рослой женщине и ее растоптанной гордости, подошел к ней и положил руку на плечо. - Вас заманили и поймали искуснейшей игрой на ваших самых тайных инстинктах. Потом, когда раненый монстр уносил вас, видимо, включилось другое существо, которое смогло держать вас в поле нейрофизического воздействия. В довершение всего мое вторжение, резкое отключение всех галлюцинаций - все это оказалось сокрушительным. Ничего странного, что вы кричали от боли. Но прежде вы очень разумно устроили Джимми и себя в вездеходе, и ни разу не помешали мне.
- Что делали вы?
- Ну, я помчался, как только мог быстро. После нескольких часов атмосфера внезапно дала мне возможность связаться с Портлондоном и настоять на срочном авиарейсе, хотя это было не слишком важно. Как теперь могли враги остановить нас? Они даже не попытались... Но быстрая доставка была все же нужна.
- Я догадалась, что все это так и было, - Барбро поймала его взгляд. Нет, я хотела узнать, как вы разыскали нас в глубине страны?
Шерринфорд слегка отодвинулся от нее.
- Меня вел мой пленник. Не думаю, что я убил кого-то из Живущих, нападавших на меня. Надеюсь, что нет. Машина просто проломилась сквозь них с парой предупредительных выстрелов, и перегнала их потом. Сталь и бензин против плоти - неравные условия... Только у входа в пещеру мне пришлось пристрелить несколько этих... троллей. Не слишком этим горжусь.
Он постоял молча. Затем сказал:
- Но ведь вас захватили. Я не был уверен, что пощадят вас. - После еще одной паузы: - Я не хочу больше насилия.
- Как вам удалось... с юношей... склонить его?
Шерринфорд отошел он нее к окну, где он встал, глядя на океан.
- Я отключил экранирование, - сказал он. - Я дал их отряду подойти вплотную, во всем блеске миража. Затем снова включил поле, и мы оба увидели их в истинном обличье. Когда мы мчались к северу, я объяснил Пасущему Туман, что он и его род были околпачены, использованы, принуждены жить в мире, которого на самом деле никогда не было. Я спросил его, хочет ли он и кто угодно еще из близких ему жить, как домашние животные, до самой смерти? Да, конечно, свободно бегая по горам, но всегда возвращаясь в конуру грез... Его трубка яростно задымила. - Да не увижу я больше такого горя... Ведь его научили верить, что он свободен.
Все стихало: движение успокаивалось. Шарлемань клонился к закату, восток уже начал темнеть.
Наконец Барбро спросила:
- Вы узнали, почему?..
- Почему детей уводят и выращивают такими? Отчасти потому, что это стереотип, по которому созданы Живущие; отчасти, чтобы изучать и экспериментировать на людях - на умах, не на телах; отчасти потому, что у людей есть особые свойства, которые полезны - к примеру, способность переносить полный дневной свет.
- Но в чем конечная цель всего этого?..
Шерринфорд походил взад и вперед.
- Ну, - сказал он, - разумеется, истинные мотивы аборигенов неясны. Можно только догадываться, как они мыслят, не говоря о том, как они чувствуют... Но наши идеи все же вписываются в факты. Почему они прячутся от людей? Подозреваю, что они, или скорее их предки - они ведь не блистающие эльфы, теперь мы знаем - поначалу были просто осторожны, больше чем земные туземцы, хотя, без сомнения, и они тоже медленно привыкали к чужим. Наблюдение, подслушивание мыслей. Живущие Роланда, должно быть, нахватались достаточно языка, чтобы усвоить, насколько люди отличны от них и насколько они могущественны: и они поняли, что корабли будут еще прибывать и приносить новых колонистов. Им не пришло в голову, что им могут дать право сохранить свои земли. Возможно, они еще яростнее привержены своим родным местам, чем мы. Они решили сражаться, но на свой лад. Смею думать, что как только мы начнем проникать в это мышление, наша психология переживет шок гигантского открытия.
Энтузиазм захватил его:
- Однако это не единственное, что мы узнаем, - продолжал он. - У них должна быть своя наука, негуманоидная наука, рожденная не на Земле... Ведь они изучали нас так глубоко, как едва ли мы сами: они создали план, для завершения которого понадобился бы век или больше. Ну, а что еще они знают? Как им удается поддерживать свою цивилизацию без видимой агрикультуры или наземных сооружений, шахт и прочего? Как им удается создавать целые новые разумные расы и распоряжаться ими? Миллионы вопросов - и десятки миллионов ответов!
- Сможем ли мы узнать все это от них? - тихо спросила Барбро. - Или просто сломим их страхом?
Шерринфорд помедлил, опершись на камин, вынул трубку и сказал:
- Надеюсь, что мы проявим больше великодушия, чем полагается к разбитому врагу. Они были врагами. Они пытались покорить нас, - и проиграли, и теперь в каком-то смысле они обязаны покориться нам, если не найдут способа заключить мир с машинной цивилизацией, а не дожидаться, пока она проржавеет и распадется, как они хотели. Но ведь они не причинили нам такого жестокого ущерба, какой наносили мы своим же собратьям в прошлом. И еще раз повторю: они могут научить нас поистине чудесным вещам; и мы научим их чему-то, как только они перестанут быть нетерпимыми к другим формам жизни.
- Наверное, мы сможем отвести им резервацию, - сказала они и не поняла, почему он скривился и ответил так резко: - Оставьте им честь, которую они заслужили! Они сражались, отстаивая мир, который отличался он нашего, - он рубанул ладонью воздух, указав за город за окном. - Возможно, и нам самим стоит от него держаться подальше...
- Однако думаю, что победи нас Древний Народ, человек на Роланде в конце концов мирно и даже счастливо исчез бы. Мы живем с нашими архетипами, но можно ли жить в них?
Барбро покачала головой:
- Боюсь, что не понимаю вас.
- Что? - удивленно оглянулся он, позабыв меланхолию.
Затем хохотнул:
- Я сглупил. Знаете, объясняя это Бог знает какому количеству политиков, ученых и посланников, и еще неизвестно кому, я позабыл, что вам-то я ничего не объяснил. Это весьма сырая идея, сложилась она во время нашего путешествия, а я не люблю преждевременных изложений. Теперь, когда мы видели аутлингов и знаем, как они действуют, я тверже в ней уверен.
Он набил трубку.
- В известной мере, - сказал он, - и я пользовался архетипами в своей профессиональной деятельности. Детектив-рационалист. Явление не такое уж необычное. Мы часто встречаем людей, с разной степенью сходства напоминающих Иисуса, Будду, Мать-Землю, или, скажем, в менее величавом смысле, Гамлета, д'Артаньяна. Исторически, воображаемо, или через миф такие фигуры кристаллизуют основные аспекты человеческого душевного строения, и когда мы встречаем их в реальном опыте, наша реакция глубже сознательной.
Он снова помрачнел.
- Человек тоже создает архетипы, которые не ограничены индивидуальностью. Душа, Тень - и вот, кажется, Внешний Мир. Мир магии, очарования, - само слово происходит от волшебных чар, - насылаемых полу-гуманоидами. Кто-то был Ариэлем, кто-то Калибаном, но каждый из них был свободен от печалей и хрупкости смертных, и, может быть, чуть жесток в своей беззаботности, чуть более коварен; обитатели туманов и лунного света, не боги, но подданные правителей, у которых достаточно могущества, чтобы быть загадочными. Да, наша Царица Воздуха и Тьмы отлично знала, что показывать одиноким людям, какие грезы насыпать им время от времени, какие песни и легенды раздавать... Интересно, сколько она и ее помощники извлекли из земного фольклора, сколько досочинили, а сколько люди сами пересоздали заново, когда ощутили, что значит - жить на краю мира...
Тени потянулись по комнате. Становилось прохладнее, стихал шум транспорта. Барбро спросила еле слышно:
- И что же это давало?
- Во многих смыслах, - ответил Шерринфорд, - отселенец живет в средневековье. У него мало соседей, мало новостей из-за горизонта, приспособлений для выживания на земле, которую он понимает лишь отчасти, которая в любую ночь может наслать на него невообразимые беды, и она так же ограничена глухими опасными местами. Машинная цивилизация, принесшая сюда его предков, оказывается тут хрупкой. Он теряет ее, как народ средних веков потерял Грецию и Рим. И вот над ним работают - долго, мощно, утонченно, с помощью архетипов Внешнего Мира, пока в его плоть не врастет вера в то, что могущество Царицы больше, чем сила машин: сначала будет вера, а за ней последуют дела. О, это будет нескоро. В идеале это будет до незаметности медленно, особенно для самодовольных горожан... Но когда в конце концов глубинка, вернувшаяся к древней вере, отвернется от них, как они смогут выжить?..
Барбро выдохнула:
- Она сказала мне, что когда их флаги взовьются над последним из наших городов, мы объединимся...
- Думаю, что и вправду - к тому времени... - признал Шерринфорд. - Тем не менее, я верю, что каждый выберет судьбу сам.
Он встряхнул плечами, словно сбрасывая груз. Выколотил пепел из трубки и потянулся, расправляя мышцы.
- Да, - сказал он, - но теперь этого не произойдет.
Она взглянула ему прямо в глаза.
- Благодаря вам.
Краска появилась на его худых щеках.
- Со временем все равно кто-нибудь... Куда важнее то, что мы будем делать дальше. Это слишком важное решение, чтобы доверить его индивидууму или даже целому поколению.
Она встала.
- Если бы я могла помочь вам... - добавила она, чувствуя, как запылали щеки.
Было странно видеть его смущенным.
- Я надеялся, что мы еще увидимся.
- Конечно, Эрик!
IX
Айоук сидел на Кургане Воланда. Северное сияние горело так, что его блистающие волны почти закрывали ущербные луны. Опадали цветы огневки; несколько их еще горело вокруг корней, в сухом броке, хрустевшем под ногами и пахнущем дымом. Воздух был теплым, но на закатном небе уже не было отблесков солнца.
- Прощай, счастливого странствия! - окликнул паак.
Пасущий Туман и Тень Сна не оглянулись больше. Как будто им было все равно. Они уходили все дальше, к человеческому лагерю, огни которого сверкали, словно новая, режущая глаза звезда на южном небе.