Локридж хотел было продолжить расспросы, но безжалостно быстрый флаер был уже в нужном им году.
Марет вывел его из коридора и вылез, чтобы свериться с находящимися в шкафу часами-календарем.
— Отлично! — с воодушевлением сообщил он, вернувшись. — Нам повезло. Не придется ждать. Сейчас ночь, приближается рассвет, и мы, похоже, совсем недалеко от того момента, когда она была захвачена.
Энергетические лучи держали аппараты вместе при пересечении ими временного порога. Теперь они быстро поднялись ко входу, люк открылся и закрылся за ними. Марет установил приборы на полет при небольшой высоте в восточном направлении.
Локридж смотрел на проплывавшую под ними местность. В лунном свете каменного века лежали Линкольнширские топи — еще более обширные и дикие. Однако за ними он разглядел на берегу рыбачьи деревни, которые с виду вполне могли бы сойти за Авильдаро.
Это не было случайностью. До того как образовалось Северное море, люди добирались пешком из Дании в Англию; культура Маглемозе была единой. Позднее водное пространство пересекали их лодки, а Ее миссионеры прибывали с юга и в ту, и в другую землю. Диаглосса в его левом ухе рассказала Локриджу, что племена Восточной Англии и Западной Ютландии, переговариваясь медленно, все еще могли понимать друг друга.
Чем дальше в глубь страны, тем менее близким становилось это родство. Население Северной Англии составляли в основном охотники и мастера по изготовлению топоров, сконцентрировавшиеся в Лангдэйл-Пайке, но торговавшие по всему острову. Долина Темзы была заселена достаточно мирно недавними иммигрантами с другой стороны пролива; фермеры с южных низин отказывались от своих мрачных обрядов, из-за которых прежде их сторонились. Возможно, это происходило под влиянием сильной, прогрессивной конфедерации на юго-западе, которая даже начала в небольших масштабах добычу олова, чтобы привлечь купцов из цивилизованных земель. В первую очередь это был народ Кубка, представители которого путешествовали маленькими компаниями и торговали бронзой и пивом. В Дании доживала последние дни старая эпоха; в Англии рождалась новая: эта западная страна лежала ближе к будущему. Оглянувшись, Локридж увидел реки и бескрайние леса; словно во сне, перед его мысленным взором ясно предстали миллионы порхающих птиц, лоси, встряхивающие огромными рогами, и счастливые люди. С внезапной болью он понял, что настоящий его дом — здесь.
Нет. Под ним перекатывались морские волны. Он был на пути домой — к Сторм.
Марет вел флаер с черепашьей скоростью, ожидая, пока посветлеет небо. Но даже летя так, уже через пару часов в поле зрения показался Лимфьорд.
— Приготовиться!
Летательные аппараты опустились ниже. Стальным блеском отливала вода, сверкала роса на траве и листьях внезапно возродившегося начала лета, крыши Авильдаро виднелись за священной рощей. Локридж увидел, что люди Боевого Топора все еще располагаются лагерем в поле, чуть поодаль. Он заметил часового у угасающего сторожевого костра — вытаращив глаза, он громко кричал, призывая спящих воинов.
Другой — чужой — сверкающий флаер вспорхнул со своей стоянки перед Длинным Домом. Стало быть, Брэнн успел собрать своих людей. Под гаснущими звездами затрещали молнии, ослепительно яркие, сопровождаемые раскатами грома.
Марет отрывисто отдал серию команд на незнакомом языке. Два флаера сошлись в том месте, где находился летательный аппарат Патруля. С ревом взметнулось яростное пламя, и аппарат лопнул, словно мыльный пузырь. Фигурки в черном, кувыркаясь, разлетелись по воздуху и попадали на землю.
— Спускаемся, — сказал Марет Локриджу. — Они не ожидали нападения, так что их здесь немного. Но если они вызовут подкрепление… Нужно как можно быстрее перехватить контроль.
Аппарат скользнул над самой водой и опустился на землю; Марет отключил силовое поле.
— Вылезайте! — крикнул он.
Локридж выпрыгнул первым, за ним посыпались англичане. Рядом сел еще один флаер. Во главе этого отряда был Йеспер Фледелиус с поднятым сверкающим мечом в руке.
— Бог и король Кристиан! — гремел его голос.
Другие аппараты опустились несколько поодаль, на лугу, где расположились ютоазы, и, высадив вооруженных людей, снова поднялись. Спокойно и бесстрастно пилоты-Хранители наблюдали за вспыхнувшим сражением, отдавая команды через висящие у англичан на шее амулеты, словно передвигая шахматные фигуры.
Звенел металл, ударяясь о камень.
Локридж бросился к хижине, которую хорошо помнил. Она была пуста. С проклятием он развернулся и со всех ног припустил к Длинному Дому.
Вход сторожили около дюжины ютоазов. Проявляя отвагу перед лицом сверхъестественной угрозы, они неподвижно стояли с поднятыми топорами. Вперед вышел Брэнн.
На его вытянутом лице играла вызывающая тревогу улыбка. В его руке блеснул энергопистолет. Пистолет Локриджа был настроен на защиту. Он метнулся сквозь фонтан огня и набросился на Патрульного; они покатились по пыльной земле. Оружие отлетело в сторону, каждый пытался схватить другого за горло.
Меч Фледелиуса взлетел и опустился. Вооруженный топором воин остался лежать в луже крови. Другой ютоаз нанес удар, датчанин парировал его; тут подоспели следовавшие за ним англичане, и закипела битва.
Краем глаза Локридж заметил еще две одетые в черное фигуры; струйки огня трещали там, где лучи пистолетов играли на щитах. Занятый дракой с Брэнном, он лично ничего больше сделать не мог. Патрульный был необычайно сильным и умелым противником. Но неожиданно они оказались лицом к лицу, и он узнал Локриджа. От ужаса у Брэнна отвисла челюсть и открылся рот; он отпрянул и попытался закрыться руками. Локридж ударил его по горлу ребром ладони, сел на него и бил головой об землю, пока тот не затих.
Американец вскочил, даже не поинтересовавшись, что стало с черепом Брэнна. Повсюду вокруг Фледелиус и его соратники преследовали караульных-ютоазов. От других Патрульных остались лежащие у ног Марета и его товарищей-Хранителей обгоревшие трупы. Не обращая ни на кого внимания, Локридж через дверной проем ворвался в Длинный Дом.
Внутри царил мрак. Он ощупью пошел вперед.
— Сторм! — позвал он взволнованно. — Сторм, ты здесь?
Тенью среди теней она лежала на возвышении, связанная. Его ладони ощутили холодный пот, покрывавший ее обнаженное тело; он сорвал провода с ее головы, прижал ее к себе и заплакал. Какой-то момент, показавшийся Локриджу вечностью, она не двигалась, и он подумал, что она умерла. А затем…
— Ты пришел, — прошептала Сторм и поцеловала его.
ГЛАВА XIII
ГЛАВА XIV
Марет вывел его из коридора и вылез, чтобы свериться с находящимися в шкафу часами-календарем.
— Отлично! — с воодушевлением сообщил он, вернувшись. — Нам повезло. Не придется ждать. Сейчас ночь, приближается рассвет, и мы, похоже, совсем недалеко от того момента, когда она была захвачена.
Энергетические лучи держали аппараты вместе при пересечении ими временного порога. Теперь они быстро поднялись ко входу, люк открылся и закрылся за ними. Марет установил приборы на полет при небольшой высоте в восточном направлении.
Локридж смотрел на проплывавшую под ними местность. В лунном свете каменного века лежали Линкольнширские топи — еще более обширные и дикие. Однако за ними он разглядел на берегу рыбачьи деревни, которые с виду вполне могли бы сойти за Авильдаро.
Это не было случайностью. До того как образовалось Северное море, люди добирались пешком из Дании в Англию; культура Маглемозе была единой. Позднее водное пространство пересекали их лодки, а Ее миссионеры прибывали с юга и в ту, и в другую землю. Диаглосса в его левом ухе рассказала Локриджу, что племена Восточной Англии и Западной Ютландии, переговариваясь медленно, все еще могли понимать друг друга.
Чем дальше в глубь страны, тем менее близким становилось это родство. Население Северной Англии составляли в основном охотники и мастера по изготовлению топоров, сконцентрировавшиеся в Лангдэйл-Пайке, но торговавшие по всему острову. Долина Темзы была заселена достаточно мирно недавними иммигрантами с другой стороны пролива; фермеры с южных низин отказывались от своих мрачных обрядов, из-за которых прежде их сторонились. Возможно, это происходило под влиянием сильной, прогрессивной конфедерации на юго-западе, которая даже начала в небольших масштабах добычу олова, чтобы привлечь купцов из цивилизованных земель. В первую очередь это был народ Кубка, представители которого путешествовали маленькими компаниями и торговали бронзой и пивом. В Дании доживала последние дни старая эпоха; в Англии рождалась новая: эта западная страна лежала ближе к будущему. Оглянувшись, Локридж увидел реки и бескрайние леса; словно во сне, перед его мысленным взором ясно предстали миллионы порхающих птиц, лоси, встряхивающие огромными рогами, и счастливые люди. С внезапной болью он понял, что настоящий его дом — здесь.
Нет. Под ним перекатывались морские волны. Он был на пути домой — к Сторм.
Марет вел флаер с черепашьей скоростью, ожидая, пока посветлеет небо. Но даже летя так, уже через пару часов в поле зрения показался Лимфьорд.
— Приготовиться!
Летательные аппараты опустились ниже. Стальным блеском отливала вода, сверкала роса на траве и листьях внезапно возродившегося начала лета, крыши Авильдаро виднелись за священной рощей. Локридж увидел, что люди Боевого Топора все еще располагаются лагерем в поле, чуть поодаль. Он заметил часового у угасающего сторожевого костра — вытаращив глаза, он громко кричал, призывая спящих воинов.
Другой — чужой — сверкающий флаер вспорхнул со своей стоянки перед Длинным Домом. Стало быть, Брэнн успел собрать своих людей. Под гаснущими звездами затрещали молнии, ослепительно яркие, сопровождаемые раскатами грома.
Марет отрывисто отдал серию команд на незнакомом языке. Два флаера сошлись в том месте, где находился летательный аппарат Патруля. С ревом взметнулось яростное пламя, и аппарат лопнул, словно мыльный пузырь. Фигурки в черном, кувыркаясь, разлетелись по воздуху и попадали на землю.
— Спускаемся, — сказал Марет Локриджу. — Они не ожидали нападения, так что их здесь немного. Но если они вызовут подкрепление… Нужно как можно быстрее перехватить контроль.
Аппарат скользнул над самой водой и опустился на землю; Марет отключил силовое поле.
— Вылезайте! — крикнул он.
Локридж выпрыгнул первым, за ним посыпались англичане. Рядом сел еще один флаер. Во главе этого отряда был Йеспер Фледелиус с поднятым сверкающим мечом в руке.
— Бог и король Кристиан! — гремел его голос.
Другие аппараты опустились несколько поодаль, на лугу, где расположились ютоазы, и, высадив вооруженных людей, снова поднялись. Спокойно и бесстрастно пилоты-Хранители наблюдали за вспыхнувшим сражением, отдавая команды через висящие у англичан на шее амулеты, словно передвигая шахматные фигуры.
Звенел металл, ударяясь о камень.
Локридж бросился к хижине, которую хорошо помнил. Она была пуста. С проклятием он развернулся и со всех ног припустил к Длинному Дому.
Вход сторожили около дюжины ютоазов. Проявляя отвагу перед лицом сверхъестественной угрозы, они неподвижно стояли с поднятыми топорами. Вперед вышел Брэнн.
На его вытянутом лице играла вызывающая тревогу улыбка. В его руке блеснул энергопистолет. Пистолет Локриджа был настроен на защиту. Он метнулся сквозь фонтан огня и набросился на Патрульного; они покатились по пыльной земле. Оружие отлетело в сторону, каждый пытался схватить другого за горло.
Меч Фледелиуса взлетел и опустился. Вооруженный топором воин остался лежать в луже крови. Другой ютоаз нанес удар, датчанин парировал его; тут подоспели следовавшие за ним англичане, и закипела битва.
Краем глаза Локридж заметил еще две одетые в черное фигуры; струйки огня трещали там, где лучи пистолетов играли на щитах. Занятый дракой с Брэнном, он лично ничего больше сделать не мог. Патрульный был необычайно сильным и умелым противником. Но неожиданно они оказались лицом к лицу, и он узнал Локриджа. От ужаса у Брэнна отвисла челюсть и открылся рот; он отпрянул и попытался закрыться руками. Локридж ударил его по горлу ребром ладони, сел на него и бил головой об землю, пока тот не затих.
Американец вскочил, даже не поинтересовавшись, что стало с черепом Брэнна. Повсюду вокруг Фледелиус и его соратники преследовали караульных-ютоазов. От других Патрульных остались лежащие у ног Марета и его товарищей-Хранителей обгоревшие трупы. Не обращая ни на кого внимания, Локридж через дверной проем ворвался в Длинный Дом.
Внутри царил мрак. Он ощупью пошел вперед.
— Сторм! — позвал он взволнованно. — Сторм, ты здесь?
Тенью среди теней она лежала на возвышении, связанная. Его ладони ощутили холодный пот, покрывавший ее обнаженное тело; он сорвал провода с ее головы, прижал ее к себе и заплакал. Какой-то момент, показавшийся Локриджу вечностью, она не двигалась, и он подумал, что она умерла. А затем…
— Ты пришел, — прошептала Сторм и поцеловала его.
ГЛАВА XIII
Весть облетела лес, изгнанники возвратились домой, и в Авильдаро воцарилась радость.
Празднество было буйным и веселым, хотя триумф победы и омрачался похоронами стольких убитых. Иноземцы, чье металлическое оружие прогнало ютоазов, были вовлечены в это неуемное веселье. Они говорили на непонятном языке — ну и что с того? Жареный поросенок объяснялся с ними своим вкусом, мужчина — улыбкой, женщина — самой собою.
Только Длинный Дом оставили в покое, поскольку там расположились зеленые боги, которые привезли своих людей. Мясо и питье оставляли у дверей, и все взрослые мужчины соперничали за честь быть им слугой или посыльным. На второй день праздника один из них подошел к Локриджу, наблюдавшему, как танцуют на лугу жители деревни, и сказал, что его зовут.
Он покинул танцующих с нетерпеливо бьющимся сердцем. Тревога за Сторм мешала ему принимать активное участие в забавах. Теперь же ему сообщили, что Богиня Луны потребовала его присутствия.
Солнечный свет, запахи леса, дыма и соленой воды, звучащие вдалеке возгласы и песни — все это исчезло из его сознания, как только он вошел в дом. Священный огонь пока не был вновь разожжен: было обещано, что Она сама совершит этот обряд в подходящее для Нее время. Светящиеся шары освещали все внутри; грубо вытесанные столбы и стропила выступали на фоне закопченных стен; разбросанные меховые шкуры поблескивали, словно живые. Семь Хранителей, сидя на лавках, ожидали свою королеву. До того, чтобы поздороваться с Локриджем, они не снизошли.
Зато, когда появилась Сторм, все встали. Дальний конец дома был теперь отгорожен — не ширмой из какого-нибудь материала, а силовым занавесом, полностью поглощавшим свет. Она прошла сквозь него. На фоне абсолютной темноты казалось, что она пылает огнем.
«Или нет… она сияет, — подумал Локридж, чувствуя головокружение, — как то море, которое также принадлежит Богине». Три дна и три ночи мучений в устройстве для чтения мыслей наложили на нее отпечаток: резко вырисовывались широкие скулы, в зеленых глазах притаился лихорадочный огонь. Однако держалась она так же прямо, тем же иссиня-черным блеском отливали ниспадающие волосы, обрамляя смуглые лицо и шею. От ворот эпохи короля Фродхи было доставлено одеяние, соответствующее ее времени и положению. Сверху, до силового пояса, ее полупрозрачная мантия была голубой; книзу она расширялась и волнами спадала до щиколоток, постепенно приобретая более темный оттенок, приближающийся к пурпурному; на ней были вытканы серебром эмблемы, изображавшие одновременно пену и змей. Брошь в форме Лабрис держала плащ, подкладка которого была белой, как летнее облако, но который снаружи был серым из-за грозовых туч и предвещающих дождь перистых облаков. На ногах у Сторм были золотые туфельки, обсыпанные бриллиантами. Полумесяц кованого серебра увенчивал ее лоб.
Марет сопровождал ее. Он что-то говорил на языке Хранителей. Сторм прервала поток его слов резким взмахом руки.
— Говори так, чтобы было понятно Малькольму, — сказала она на языке Оругарэй.
Марет растерялся.
— На этом свинском языке, о сияющая?
— Тогда на критском. Он достаточно тонок.
— Но сияющая, я собирался доложить о…
— Он должен знать. — Сторм оставила его переживать свое унижение и подошла к Локриджу. Она улыбалась. Он неумело наклонился и поцеловал протянутую ему руку.
— Я еще не поблагодарила тебя за все, что ты сделал, — сказала она. — Но словами этого не выразить. Ты сделал гораздо больше, чем просто спас меня. Ты нанес мощный удар во имя всего нашего дела.
— Я… Я рад, — выговорил он с трудом.
— Садись, если желаешь. — С кошачьей гибкостью она повернулась и начала ходить взад и вперед. Локридж не слышал ее шагов на земляном полу. У него подгибались колени; он упал на лавку рядом с одним из Хранителей, который кивнул ему с внезапным уважением.
Черты лица Сторм ожили.
— Брэнн захвачен нами живым, — сказала она. Мягкие звуки критского языка звенели в ее устах. — Благодаря тому, что мы узнаем от него, мы можем получить перевес в Европе на ближайшую тысячу лет. Продолжай, Марет.
Он, бывший священником и военачальником, остался стоять.
— Я не могу понять, как ты выдержала, сияющая, — сказал он. — Брэнн уже раскалывается. Ручеек его секретов скоро превратится в бурный поток.
— То же самое было со мной, — сурово ответила Сторм. — Если бы он успел использовать информацию… нет, я не хочу, чтобы мне напоминали.
Локридж бросил взгляд на черный занавес и быстро отвел глаза. В животе появилось неприятное ощущение. За занавеской лежал Брэнн.
Он не мог точно сказать, что делают с пленником. Во всяком случае, не пытают. Сторм не унизится до того, да и в любом случае это было бы слишком грубо, пожалуй, даже бесполезно против тщательно выпестованных, тренированных нервов и несгибаемой воли лорда будущего. Сторм была напичкана наркотиками; силовыми потоками ее мозг раздражался до самых потаенных глубин. Они не давали ей умереть, но подавляли ее "я" и вызывали жуткий эффект автоматического мышления, так что, дюйм за дюймом, все, что она когда-то знала или делала, все, о чем мечтала и что собой представляла, — выходило на поверхность и бесстрастно фиксировалось в молекулах одного из проводов.
Ни одно живое существо не должно подвергаться этому.
«Ну да, как же, черта с два! — Внутри Локриджа все кипело. — Брэнн принимает собственное лекарство, после того как он убил моих друзей, не сделавших ему ничего плохого. Война есть война».
К Марету вернулось его достоинство.
— Итак, — начал он, — мы выяснили подлинную ситуацию, ту, которая находится в центре его внимания. Когда Локридж сбежал и двинулся по коридору в направлении будущего, у Брэнна, естественно, не было ни малейшего представления о возможности получения им помощи в Англии. Но его тревожило, что Локридж может каким-нибудь образом передать известия Хранителям. Поэтому Брэнн проинформировал своих агентов на протяжении всей датской истории. Они, без сомнения, все еще ищут нашего человека или факты, указывающие на организацию Хранителями спасательной экспедиции.
Между тем ему нужно было взвесить все за и против — что опаснее: перебрасывать ваше сияние в другое место и время или оставить здесь. Поскольку у него были определенные основания полагать, что Локриджу в конечном счете не удастся рассказать нам о нем, он решил остаться, по крайней мере временно. Это отдаленный пространственно-временной регион, который редко посещается. Вызвав лишь несколько Патрульных и держа наготове людей Боевого Топора в качестве помощников, он мог быть практически уверен, что его не обнаружат.
В результате, однако, он у нас в руках, а его организация остается об этом в неведении. Когда мы завершим его обработку, у нас будет информация, необходимая для того, чтобы совершать внезапные нападения на позиции Патруля на всем протяжении времени, устраивать засады на отдельных агентов, разбивать созданные замкнутые группы, — это будет их самое большое поражение за всю войну.
— Да, — кивнула Сторм, — я думала об этом. Мы можем заставить врага поверить, что мы сами сразу убрались отсюда, а в действительности остаться. Брэнн был совершенно прав, считая, что из этого места удобно действовать. Все внимание сосредоточено на Крите, Анатолии, Индии. Патруль думает, что уничтожение этих цивилизаций нанесет нам тяжелый удар. Что ж, пусть продолжают так думать. Пусть тратят силы, пытаясь способствовать индоевропейскому завоеванию, которое предопределено. Обе стороны были склонны упускать из виду север.
Сторм расхаживала по комнате, ее плащ развевался.
Она хлопнула кулаком по ладони и воскликнула:
— Да! Часть за частью мы перебросим наши силы сюда. Мы можем потихоньку организовать эту часть света, как захотим. Доказательств того, что мы этого не сделали, нет; возможность остается открытой. Много ли станет известно на юге о том, что происходит у варваров в этих отдаленных районах? А когда наступит бронзовый век, они будут жить по нашему образцу, будут обеспечивать нас людьми и товарами, охранять базы Хранителей. Этот регион вполне может стать стержнем последнего, решающего удара в направлении будущего.
Пылая энергией, Сторм повернулась и начала отдавать приказания:
— Как можно скорее нам нужно создать вооруженные силы из коренного населения, достаточно сильные, чтобы воспрепятствовать вмешательству других культур. Юскво, обдумай пути и средства и представь свои соображения. Спариан, выведи этих британцев из скотского состояния и организуй из них охрану. Но они слишком заметны — мы не должны держать их дольше, чем необходимо. У ворот в их стране никого нет, так? Урио, возьми нескольких из них и лети с ними туда: обучишь их, чтобы могли нести вахту в течение нескольких недель, пока ворота открыты. Нам может понадобиться такой запасный выход. Безусловно, нам надо сообщить на Крит, что мы здесь, и провести консультации. Радио и мысленные волны слишком рискованны. Зарех и Найгис, подготовьтесь к полету туда после наступления темноты. Шилон, начинай программу по сбору подробной информации обо всем этом регионе. Ты, Марет, можешь продолжать наблюдение за обработкой Брэнна.
Что-то в выражении их лиц ей не понравилось.
— Да, да, конечно, — сказала она нетерпеливо, — я знаю, что ваши посты — в шестнадцатом веке и вы чувствуете себя здесь не в своей тарелке. Что ж, придется научиться чувствовать себя, как надо. База на Крите располагает лишь тем, что ей необходимо. Они не могут выделить нам никого, пока реорганизация не пойдет полным ходом. Если мы станем звать на помощь, то дадим противнику слишком хорошую возможность обнаружить, что происходит.
Восьмой Хранитель поднял руку.
— Да, Ху?
— Разве не следует сообщить в нашу собственную эпоху, о сияющая? — спросил он почтительно.
— Разумеется, следует. Известие может быть передано с Крита. — Нефритовые глаза сузились. Сторм погладила подбородок и добавила мягко: — Ты сам отправишься домой другим путем — вместе с Малькольмом.
— Что? — вырвалось у Локриджа.
— Ты что, забыл? — сказал Марет. Рот его искривился. — Нам стало известно, что он сообщил тебе. Ты пришел к нему и предал ее.
— Я… Я… — В голове Локриджа все перепуталось.
К нему подошла Сторм. Он встал.
— Возможно, я не имею права требовать от тебя этого, — сказала она, положив руку ему на плечо. — Но от факта никуда не денешься. Так или иначе, ты разыщешь Брэнна в его собственной стране и расскажешь ему, куда я скрылась. И этим ты начнешь цепь событий, которая ведет к его поражению. Гордись. Не многим дано стать вестниками судьбы.
— Но я не знаю… я всего лишь дикарь по сравнению с ним — или с тобой…
— Одно из звеньев цепи — я сама, лежащая связанной в темноте, — прошептала Сторм. — Это навсегда оставило шрамы в моей душе. Ты думаешь, я не хотела бы, чтоб этого не было? Но у нас лишь один путь, и по нему мы должны идти. Это моя последняя просьба, Малькольм, и самая трудная. После этого ты сможешь возвратиться в свою страну. А я всегда буду тебя помнить.
Локридж сжал кулаки.
— О'кей, — сказал он по-английски. — Ради тебя.
Ее улыбка, ласковая и немного грустная, показалась ему благодарностью, которой он не заслужил.
— Иди к празднующим, — сказала она. — Повеселись, пока можно.
Локридж поклонился и вышел нетвердым шагом.
Солнце ослепило его. Он не хотел принимать участия в забавах: слишком во многом нужно было разобраться. Вместо этого он пошел в другую сторону вдоль берега.
Он стоял в одиночестве и глядел на залив. Легкие волны лизали песок, белые чайки кружились над голубой водой, за его спиной на дубу посвистывал дрозд.
— Рысь.
Он обернулся. К нему шла Аури. На ней снова была одежда ее народа: лыковая юбка, сумочка из лисьего меха, янтарное ожерелье. К этому, в знак уважения, был добавлен медный браслет вождя Эхегона, плотно, чтоб держался, обмотанный вокруг ее тонкого запястья; в выгоревших на солнце волосах золотился венок из одуванчиков. Но губы ее дрожали, небесно-голубые глаза были полны слез.
— Ну, что случилось, девочка моя? Почему ты не на празднике?
Аури остановилась рядом с ним с поникшей головой.
— Я хотела найти тебя.
— Я был неподалеку, кроме того времени, когда разговаривал со Сторм. Но ты…
Лишь сейчас, оглядываясь назад, Локридж осознал, что Аури не плясала, не пела, не ходила с другими в лес. Вместо этого она держалась в отдалении, словно маленькая безутешная тень.
— Что-то не так? Я сказал всем, что на тебе больше нет заклятия. Они что, не верят мне?
— Верят, — вздохнула она. — После всего, что случилось, они считают, что на мне благословение Богини. Я не знала, что оно может быть таким тяжелым.
Возможно, потому, что ему не хотелось думать о собственных проблемах, Локридж сел и дал ей выплакаться у него на груди. Прерывающимся голосом Аури все рассказала. Ее путешествие через подземный мир наполнила ее маной. Она превратилась в сосуд неведомых Сил. По какой-то причине она оказалась избранницей Богини. Кто же посмеет прикоснуться к ней? Нет, ее не сторонились, ничего такого не было. Скорее, к ней относились с благоговением, готовы были сделать все, что она скажет, по первому ее слову, — кроме как признать ее такой же, как они сами.
— Не в том дело… что меня… не хотят любить… Я могу подождать… тебя… или кого-нибудь другого… если ты, правда, не хочешь… Но… когда они видят меня, они… перестают смеяться!
— Бедное дитя, — пробормотал Локридж на языке своей матери. — Бедная малышка. Ну и награду же ты получила.
— Ты меня боишься, Рысь?
— Конечно, нет. Мы столько пережили вместе.
Аури крепко обняла его. Уткнувшись головой в его плечо, она продолжала, запинаясь:
— Если бы я была твоей… они знали бы, что… что так должно быть. Знали бы, что это воля Богини… что она выполнена… Я снова заняла бы свое место среди них… Разве не так?
Он не осмелился признаться, что она права. Разумеется, у нее всегда будет особое положение. Но когда ее новая непредсказуемая судьба из возможной станет действительной и все вокруг увидят это, страх растворится в повседневности, и ее подарят простым и естественным дружеским отношением.
— Я не думаю, что какой-нибудь другой мужчина посмеет дотронуться до меня, — сказала Аури. — И тем лучше. Мне не нужен никто, кроме тебя.
«Проклятие! Ну и идиот же ты! — выругал сам себя Локридж. — Забудь о ее возрасте. Она не американская школьница. Она видела и рождение, и любовь, и смерть всю свою жизнь; она свободно бродила по лесам, где рыщут волки, попадала в шторм на лодке, сделанной из шкур, растирала между камней зерна и зубами свежевала убитых зверей; она пережила болезни, зимы Северного моря, войну, путешествие, после которого многие взрослые начали бы заикаться. Девушки моложе ее, а она старше шекспировской Джульетты, уже бывают матерями. Ты что, не можешь отбросить свои глупые предрассудки и запреты и оказать ей эту маленькую милость?»
Нет. В тот день, в ялике, он был очень близок к тому, чтобы уступить. Теперь же ему предстояло страшное и опасное дело. Он мог держаться избранного курса, лишь стараясь, чтобы в его мыслях все время была Сторм. Если он вернется живым, он в качестве награды попросит позволения бросить все и сопровождать ее. Он знал, что ей все равно, как он ведет себя со случайными женщинами. Зато ему уже было не все равно. Не могло быть.
— Аури, — сказал он, проклиная собственную бестактность, — моя работа не закончена. Мне скоро надо отправляться по Ее поручению, и я не знаю, вернусь ли когда-нибудь.
У нее перехватило дыхание, она обхватила его руками и заплакала — их тела сотрясались от ее рыданий.
— Возьми меня с собой, — умоляла она. — Возьми меня!
На них упала тень. Локридж поднял глаза. Глядя на них, перед ними стояла Сторм. В руке у нее был посох Мудрой Женщины, увитый боярышником, — должно быть, она ходила благословить народ, который теперь принадлежал ей. От внезапного порыва ветра темные волосы, платье из океанских вод, плащ, сотканный из дождя, затрепетали и обвились вокруг высокой фигуры.
Ее улыбка не выдавала никаких чувств, но она была иной, чем та, которой Сторм одарила его в Длинном Доме.
— Я думаю, — сказала она довольно резко, — что удовлетворю желание девочки.
Празднество было буйным и веселым, хотя триумф победы и омрачался похоронами стольких убитых. Иноземцы, чье металлическое оружие прогнало ютоазов, были вовлечены в это неуемное веселье. Они говорили на непонятном языке — ну и что с того? Жареный поросенок объяснялся с ними своим вкусом, мужчина — улыбкой, женщина — самой собою.
Только Длинный Дом оставили в покое, поскольку там расположились зеленые боги, которые привезли своих людей. Мясо и питье оставляли у дверей, и все взрослые мужчины соперничали за честь быть им слугой или посыльным. На второй день праздника один из них подошел к Локриджу, наблюдавшему, как танцуют на лугу жители деревни, и сказал, что его зовут.
Он покинул танцующих с нетерпеливо бьющимся сердцем. Тревога за Сторм мешала ему принимать активное участие в забавах. Теперь же ему сообщили, что Богиня Луны потребовала его присутствия.
Солнечный свет, запахи леса, дыма и соленой воды, звучащие вдалеке возгласы и песни — все это исчезло из его сознания, как только он вошел в дом. Священный огонь пока не был вновь разожжен: было обещано, что Она сама совершит этот обряд в подходящее для Нее время. Светящиеся шары освещали все внутри; грубо вытесанные столбы и стропила выступали на фоне закопченных стен; разбросанные меховые шкуры поблескивали, словно живые. Семь Хранителей, сидя на лавках, ожидали свою королеву. До того, чтобы поздороваться с Локриджем, они не снизошли.
Зато, когда появилась Сторм, все встали. Дальний конец дома был теперь отгорожен — не ширмой из какого-нибудь материала, а силовым занавесом, полностью поглощавшим свет. Она прошла сквозь него. На фоне абсолютной темноты казалось, что она пылает огнем.
«Или нет… она сияет, — подумал Локридж, чувствуя головокружение, — как то море, которое также принадлежит Богине». Три дна и три ночи мучений в устройстве для чтения мыслей наложили на нее отпечаток: резко вырисовывались широкие скулы, в зеленых глазах притаился лихорадочный огонь. Однако держалась она так же прямо, тем же иссиня-черным блеском отливали ниспадающие волосы, обрамляя смуглые лицо и шею. От ворот эпохи короля Фродхи было доставлено одеяние, соответствующее ее времени и положению. Сверху, до силового пояса, ее полупрозрачная мантия была голубой; книзу она расширялась и волнами спадала до щиколоток, постепенно приобретая более темный оттенок, приближающийся к пурпурному; на ней были вытканы серебром эмблемы, изображавшие одновременно пену и змей. Брошь в форме Лабрис держала плащ, подкладка которого была белой, как летнее облако, но который снаружи был серым из-за грозовых туч и предвещающих дождь перистых облаков. На ногах у Сторм были золотые туфельки, обсыпанные бриллиантами. Полумесяц кованого серебра увенчивал ее лоб.
Марет сопровождал ее. Он что-то говорил на языке Хранителей. Сторм прервала поток его слов резким взмахом руки.
— Говори так, чтобы было понятно Малькольму, — сказала она на языке Оругарэй.
Марет растерялся.
— На этом свинском языке, о сияющая?
— Тогда на критском. Он достаточно тонок.
— Но сияющая, я собирался доложить о…
— Он должен знать. — Сторм оставила его переживать свое унижение и подошла к Локриджу. Она улыбалась. Он неумело наклонился и поцеловал протянутую ему руку.
— Я еще не поблагодарила тебя за все, что ты сделал, — сказала она. — Но словами этого не выразить. Ты сделал гораздо больше, чем просто спас меня. Ты нанес мощный удар во имя всего нашего дела.
— Я… Я рад, — выговорил он с трудом.
— Садись, если желаешь. — С кошачьей гибкостью она повернулась и начала ходить взад и вперед. Локридж не слышал ее шагов на земляном полу. У него подгибались колени; он упал на лавку рядом с одним из Хранителей, который кивнул ему с внезапным уважением.
Черты лица Сторм ожили.
— Брэнн захвачен нами живым, — сказала она. Мягкие звуки критского языка звенели в ее устах. — Благодаря тому, что мы узнаем от него, мы можем получить перевес в Европе на ближайшую тысячу лет. Продолжай, Марет.
Он, бывший священником и военачальником, остался стоять.
— Я не могу понять, как ты выдержала, сияющая, — сказал он. — Брэнн уже раскалывается. Ручеек его секретов скоро превратится в бурный поток.
— То же самое было со мной, — сурово ответила Сторм. — Если бы он успел использовать информацию… нет, я не хочу, чтобы мне напоминали.
Локридж бросил взгляд на черный занавес и быстро отвел глаза. В животе появилось неприятное ощущение. За занавеской лежал Брэнн.
Он не мог точно сказать, что делают с пленником. Во всяком случае, не пытают. Сторм не унизится до того, да и в любом случае это было бы слишком грубо, пожалуй, даже бесполезно против тщательно выпестованных, тренированных нервов и несгибаемой воли лорда будущего. Сторм была напичкана наркотиками; силовыми потоками ее мозг раздражался до самых потаенных глубин. Они не давали ей умереть, но подавляли ее "я" и вызывали жуткий эффект автоматического мышления, так что, дюйм за дюймом, все, что она когда-то знала или делала, все, о чем мечтала и что собой представляла, — выходило на поверхность и бесстрастно фиксировалось в молекулах одного из проводов.
Ни одно живое существо не должно подвергаться этому.
«Ну да, как же, черта с два! — Внутри Локриджа все кипело. — Брэнн принимает собственное лекарство, после того как он убил моих друзей, не сделавших ему ничего плохого. Война есть война».
К Марету вернулось его достоинство.
— Итак, — начал он, — мы выяснили подлинную ситуацию, ту, которая находится в центре его внимания. Когда Локридж сбежал и двинулся по коридору в направлении будущего, у Брэнна, естественно, не было ни малейшего представления о возможности получения им помощи в Англии. Но его тревожило, что Локридж может каким-нибудь образом передать известия Хранителям. Поэтому Брэнн проинформировал своих агентов на протяжении всей датской истории. Они, без сомнения, все еще ищут нашего человека или факты, указывающие на организацию Хранителями спасательной экспедиции.
Между тем ему нужно было взвесить все за и против — что опаснее: перебрасывать ваше сияние в другое место и время или оставить здесь. Поскольку у него были определенные основания полагать, что Локриджу в конечном счете не удастся рассказать нам о нем, он решил остаться, по крайней мере временно. Это отдаленный пространственно-временной регион, который редко посещается. Вызвав лишь несколько Патрульных и держа наготове людей Боевого Топора в качестве помощников, он мог быть практически уверен, что его не обнаружат.
В результате, однако, он у нас в руках, а его организация остается об этом в неведении. Когда мы завершим его обработку, у нас будет информация, необходимая для того, чтобы совершать внезапные нападения на позиции Патруля на всем протяжении времени, устраивать засады на отдельных агентов, разбивать созданные замкнутые группы, — это будет их самое большое поражение за всю войну.
— Да, — кивнула Сторм, — я думала об этом. Мы можем заставить врага поверить, что мы сами сразу убрались отсюда, а в действительности остаться. Брэнн был совершенно прав, считая, что из этого места удобно действовать. Все внимание сосредоточено на Крите, Анатолии, Индии. Патруль думает, что уничтожение этих цивилизаций нанесет нам тяжелый удар. Что ж, пусть продолжают так думать. Пусть тратят силы, пытаясь способствовать индоевропейскому завоеванию, которое предопределено. Обе стороны были склонны упускать из виду север.
Сторм расхаживала по комнате, ее плащ развевался.
Она хлопнула кулаком по ладони и воскликнула:
— Да! Часть за частью мы перебросим наши силы сюда. Мы можем потихоньку организовать эту часть света, как захотим. Доказательств того, что мы этого не сделали, нет; возможность остается открытой. Много ли станет известно на юге о том, что происходит у варваров в этих отдаленных районах? А когда наступит бронзовый век, они будут жить по нашему образцу, будут обеспечивать нас людьми и товарами, охранять базы Хранителей. Этот регион вполне может стать стержнем последнего, решающего удара в направлении будущего.
Пылая энергией, Сторм повернулась и начала отдавать приказания:
— Как можно скорее нам нужно создать вооруженные силы из коренного населения, достаточно сильные, чтобы воспрепятствовать вмешательству других культур. Юскво, обдумай пути и средства и представь свои соображения. Спариан, выведи этих британцев из скотского состояния и организуй из них охрану. Но они слишком заметны — мы не должны держать их дольше, чем необходимо. У ворот в их стране никого нет, так? Урио, возьми нескольких из них и лети с ними туда: обучишь их, чтобы могли нести вахту в течение нескольких недель, пока ворота открыты. Нам может понадобиться такой запасный выход. Безусловно, нам надо сообщить на Крит, что мы здесь, и провести консультации. Радио и мысленные волны слишком рискованны. Зарех и Найгис, подготовьтесь к полету туда после наступления темноты. Шилон, начинай программу по сбору подробной информации обо всем этом регионе. Ты, Марет, можешь продолжать наблюдение за обработкой Брэнна.
Что-то в выражении их лиц ей не понравилось.
— Да, да, конечно, — сказала она нетерпеливо, — я знаю, что ваши посты — в шестнадцатом веке и вы чувствуете себя здесь не в своей тарелке. Что ж, придется научиться чувствовать себя, как надо. База на Крите располагает лишь тем, что ей необходимо. Они не могут выделить нам никого, пока реорганизация не пойдет полным ходом. Если мы станем звать на помощь, то дадим противнику слишком хорошую возможность обнаружить, что происходит.
Восьмой Хранитель поднял руку.
— Да, Ху?
— Разве не следует сообщить в нашу собственную эпоху, о сияющая? — спросил он почтительно.
— Разумеется, следует. Известие может быть передано с Крита. — Нефритовые глаза сузились. Сторм погладила подбородок и добавила мягко: — Ты сам отправишься домой другим путем — вместе с Малькольмом.
— Что? — вырвалось у Локриджа.
— Ты что, забыл? — сказал Марет. Рот его искривился. — Нам стало известно, что он сообщил тебе. Ты пришел к нему и предал ее.
— Я… Я… — В голове Локриджа все перепуталось.
К нему подошла Сторм. Он встал.
— Возможно, я не имею права требовать от тебя этого, — сказала она, положив руку ему на плечо. — Но от факта никуда не денешься. Так или иначе, ты разыщешь Брэнна в его собственной стране и расскажешь ему, куда я скрылась. И этим ты начнешь цепь событий, которая ведет к его поражению. Гордись. Не многим дано стать вестниками судьбы.
— Но я не знаю… я всего лишь дикарь по сравнению с ним — или с тобой…
— Одно из звеньев цепи — я сама, лежащая связанной в темноте, — прошептала Сторм. — Это навсегда оставило шрамы в моей душе. Ты думаешь, я не хотела бы, чтоб этого не было? Но у нас лишь один путь, и по нему мы должны идти. Это моя последняя просьба, Малькольм, и самая трудная. После этого ты сможешь возвратиться в свою страну. А я всегда буду тебя помнить.
Локридж сжал кулаки.
— О'кей, — сказал он по-английски. — Ради тебя.
Ее улыбка, ласковая и немного грустная, показалась ему благодарностью, которой он не заслужил.
— Иди к празднующим, — сказала она. — Повеселись, пока можно.
Локридж поклонился и вышел нетвердым шагом.
Солнце ослепило его. Он не хотел принимать участия в забавах: слишком во многом нужно было разобраться. Вместо этого он пошел в другую сторону вдоль берега.
Он стоял в одиночестве и глядел на залив. Легкие волны лизали песок, белые чайки кружились над голубой водой, за его спиной на дубу посвистывал дрозд.
— Рысь.
Он обернулся. К нему шла Аури. На ней снова была одежда ее народа: лыковая юбка, сумочка из лисьего меха, янтарное ожерелье. К этому, в знак уважения, был добавлен медный браслет вождя Эхегона, плотно, чтоб держался, обмотанный вокруг ее тонкого запястья; в выгоревших на солнце волосах золотился венок из одуванчиков. Но губы ее дрожали, небесно-голубые глаза были полны слез.
— Ну, что случилось, девочка моя? Почему ты не на празднике?
Аури остановилась рядом с ним с поникшей головой.
— Я хотела найти тебя.
— Я был неподалеку, кроме того времени, когда разговаривал со Сторм. Но ты…
Лишь сейчас, оглядываясь назад, Локридж осознал, что Аури не плясала, не пела, не ходила с другими в лес. Вместо этого она держалась в отдалении, словно маленькая безутешная тень.
— Что-то не так? Я сказал всем, что на тебе больше нет заклятия. Они что, не верят мне?
— Верят, — вздохнула она. — После всего, что случилось, они считают, что на мне благословение Богини. Я не знала, что оно может быть таким тяжелым.
Возможно, потому, что ему не хотелось думать о собственных проблемах, Локридж сел и дал ей выплакаться у него на груди. Прерывающимся голосом Аури все рассказала. Ее путешествие через подземный мир наполнила ее маной. Она превратилась в сосуд неведомых Сил. По какой-то причине она оказалась избранницей Богини. Кто же посмеет прикоснуться к ней? Нет, ее не сторонились, ничего такого не было. Скорее, к ней относились с благоговением, готовы были сделать все, что она скажет, по первому ее слову, — кроме как признать ее такой же, как они сами.
— Не в том дело… что меня… не хотят любить… Я могу подождать… тебя… или кого-нибудь другого… если ты, правда, не хочешь… Но… когда они видят меня, они… перестают смеяться!
— Бедное дитя, — пробормотал Локридж на языке своей матери. — Бедная малышка. Ну и награду же ты получила.
— Ты меня боишься, Рысь?
— Конечно, нет. Мы столько пережили вместе.
Аури крепко обняла его. Уткнувшись головой в его плечо, она продолжала, запинаясь:
— Если бы я была твоей… они знали бы, что… что так должно быть. Знали бы, что это воля Богини… что она выполнена… Я снова заняла бы свое место среди них… Разве не так?
Он не осмелился признаться, что она права. Разумеется, у нее всегда будет особое положение. Но когда ее новая непредсказуемая судьба из возможной станет действительной и все вокруг увидят это, страх растворится в повседневности, и ее подарят простым и естественным дружеским отношением.
— Я не думаю, что какой-нибудь другой мужчина посмеет дотронуться до меня, — сказала Аури. — И тем лучше. Мне не нужен никто, кроме тебя.
«Проклятие! Ну и идиот же ты! — выругал сам себя Локридж. — Забудь о ее возрасте. Она не американская школьница. Она видела и рождение, и любовь, и смерть всю свою жизнь; она свободно бродила по лесам, где рыщут волки, попадала в шторм на лодке, сделанной из шкур, растирала между камней зерна и зубами свежевала убитых зверей; она пережила болезни, зимы Северного моря, войну, путешествие, после которого многие взрослые начали бы заикаться. Девушки моложе ее, а она старше шекспировской Джульетты, уже бывают матерями. Ты что, не можешь отбросить свои глупые предрассудки и запреты и оказать ей эту маленькую милость?»
Нет. В тот день, в ялике, он был очень близок к тому, чтобы уступить. Теперь же ему предстояло страшное и опасное дело. Он мог держаться избранного курса, лишь стараясь, чтобы в его мыслях все время была Сторм. Если он вернется живым, он в качестве награды попросит позволения бросить все и сопровождать ее. Он знал, что ей все равно, как он ведет себя со случайными женщинами. Зато ему уже было не все равно. Не могло быть.
— Аури, — сказал он, проклиная собственную бестактность, — моя работа не закончена. Мне скоро надо отправляться по Ее поручению, и я не знаю, вернусь ли когда-нибудь.
У нее перехватило дыхание, она обхватила его руками и заплакала — их тела сотрясались от ее рыданий.
— Возьми меня с собой, — умоляла она. — Возьми меня!
На них упала тень. Локридж поднял глаза. Глядя на них, перед ними стояла Сторм. В руке у нее был посох Мудрой Женщины, увитый боярышником, — должно быть, она ходила благословить народ, который теперь принадлежал ей. От внезапного порыва ветра темные волосы, платье из океанских вод, плащ, сотканный из дождя, затрепетали и обвились вокруг высокой фигуры.
Ее улыбка не выдавала никаких чувств, но она была иной, чем та, которой Сторм одарила его в Длинном Доме.
— Я думаю, — сказала она довольно резко, — что удовлетворю желание девочки.
ГЛАВА XIV
Хранитель Ху не ждал неприятностей на пути домой. Было точно известно, что Локридж доберется до Брэнна в интервале между отправлением Сторм в XX век и сокрушительным контрударом ее врага. Этот факт был вписан в структуру Вселенной.
Правда, детали были неизвестны. («Что, например, будет потом? — мрачно думал Локридж. — Вернусь я живым или нет?» Пределы погрешности в воротах не позволяли выяснить это заранее.) Как бы то ни было, агенты Патруля, если засекут группу Ху, могут сделать нежелательные выводы. Так что он двигался с осторожностью.
Даже средь бела дня, когда их никто не преследовал, и рядом были герой и бог, вход, ведущий в коридор через гробницу, внушал Аури ужас. Локридж с жалостью увидел, как напряглась ее спина, и постарался успокоить девушку.
— Будь еще раз храброй, — сказал он, — как ты была в прошлый раз.
Аури ответила взволнованной и благодарной улыбкой.
Локридж пробовал возражать против решения Сторм. Но королева Хранителей отбросила свою надменность и сказала мягко:
— Нам нужно собрать точные сведения об этой культуре. Не просто антропологические данные; надо глубоко разобраться в психике, иначе мы можем наделать непоправимых ошибок, входя в контакт с этим народом так близко, как я планирую. Квалифицированный специалист может многое узнать, наблюдая типичного представителя примитивного общества при его встрече с цивилизацией. Так почему не Аури? Это не причинит ей особого вреда после того, что ей уже пришлось испытать. Ты хотел бы, чтобы в таком необычном положении оказался кто-то другой?
Он не мог спорить.
Разверзлась земля. Все трое начали спускаться.
По дороге в будущее они никого не встретили. Но вышли, по указанию Ху, в VII веке н.э.
— У этих ворот Датскими островами правит Фродхи, — объяснил тот. — Кроме того, на материке здесь мир, и Ваниры — более древние боги земли и воды — по своему влиянию по меньшей мере равны Аэзирам. Чуть дальше в будущем Патруль вынудил бы нас вернуться, начинают свои походы викинги. В той части туннеля встреча с вражескими агентами более чем вероятна.
Правда, детали были неизвестны. («Что, например, будет потом? — мрачно думал Локридж. — Вернусь я живым или нет?» Пределы погрешности в воротах не позволяли выяснить это заранее.) Как бы то ни было, агенты Патруля, если засекут группу Ху, могут сделать нежелательные выводы. Так что он двигался с осторожностью.
Даже средь бела дня, когда их никто не преследовал, и рядом были герой и бог, вход, ведущий в коридор через гробницу, внушал Аури ужас. Локридж с жалостью увидел, как напряглась ее спина, и постарался успокоить девушку.
— Будь еще раз храброй, — сказал он, — как ты была в прошлый раз.
Аури ответила взволнованной и благодарной улыбкой.
Локридж пробовал возражать против решения Сторм. Но королева Хранителей отбросила свою надменность и сказала мягко:
— Нам нужно собрать точные сведения об этой культуре. Не просто антропологические данные; надо глубоко разобраться в психике, иначе мы можем наделать непоправимых ошибок, входя в контакт с этим народом так близко, как я планирую. Квалифицированный специалист может многое узнать, наблюдая типичного представителя примитивного общества при его встрече с цивилизацией. Так почему не Аури? Это не причинит ей особого вреда после того, что ей уже пришлось испытать. Ты хотел бы, чтобы в таком необычном положении оказался кто-то другой?
Он не мог спорить.
Разверзлась земля. Все трое начали спускаться.
По дороге в будущее они никого не встретили. Но вышли, по указанию Ху, в VII веке н.э.
— У этих ворот Датскими островами правит Фродхи, — объяснил тот. — Кроме того, на материке здесь мир, и Ваниры — более древние боги земли и воды — по своему влиянию по меньшей мере равны Аэзирам. Чуть дальше в будущем Патруль вынудил бы нас вернуться, начинают свои походы викинги. В той части туннеля встреча с вражескими агентами более чем вероятна.