Андерсон Пол Уильям. Война двух миров

   Обоснованное доказательство. Лучшим доказательством будет только одно — пришелец. Если мы убьем его, он должен сохранить свой облик, хотя, возможно, анатомическое вскрытие выявит какие-то отличия даже у трупа. Хотелось бы мне знать, сколько их теперь на Земле. Неужели любой из нас, землян, может оказаться существом из другой звездной системы? Любой первый встречный — владелец кафе, служащий на станции «Скорой помощи», полицейский на углу или мальчик с велосипедом.
   Нет, такого не может быть. Они принимают наш облик по необходимости и в основном заменяют собой руководящий состав — офицеров, титулованных лиц, политиков, крупных бизнесменов и администраторов на ключевых постах. Общество — это огромная машина, и, чтобы контролировать ее, они занимают наиболее важные позиции.
   Я интуитивно подозревал, что их численность не так и велика; тем не менее в данный момент они могли отдавать любые приказы, настраивая против нас и людей, и марсиан.
   Но в таком случае… пришельцы сосредоточили свои силы в крупных штабах и в наиболее важных службах. И если мы явимся в крепость Руани дзу Варека, он почти наверняка окажется нашим врагом. Значит, нам надо пробраться в Миннеаполис, а заодно сбить со следа погоню, в которой будет участвовать вся страна.
   По крайней мере, там нас не ждут. По логике мы должны отправиться на север — в леса. Кроме того, в Миннеаполисе работает Юит, друг Реджелина.
   Я поднялся с грязного пола и сказал, что мне пора идти.

Глава 6

   Транспорт я взял на себя — Крис и Реджелин были бы слишком заметны в этом районе. Пока марсианин развлекал Киску рассказами о своей семье, я вышел из номера и спустился вниз. Простой костюм широкого покроя оставлял мое лицо открытым, а великолепная погода на улице не давала повода надеть плащ с капюшоном. Мне приходилось полагаться только на то, что большинство людей по своей природе невнимательны. Наверное, поэтому, проходя через фойе, я почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
   За стойкой суетился новый клерк. Мне не понравился его настороженный взгляд, и я на всякий случай пробурчал через плечо, что вернусь после завтрака. Не хватало еще, чтобы он по ошибке вселил кого-нибудь в мою комнату.
   Прежде я довольно часто приезжал сюда, чтобы покутить и на пару часов забыться от горьких дум о смысле жизни и нашем поражении. Перебирая в памяти знакомые улочки, я вспомнил, что рядом с гостиницей находится небольшой гараж, где продавались подержанные машины. Мне еще не доводилось беседовать с его владельцем, но по слухам я знал, что этот молодой парень когда-то воевал в космосе, а теперь, лишившись руки, носил протез. Я застал его в самый разгар работы — он занимался сваркой. Кроме нас, в ангаре никого не было, и у меня даже вырвался вздох облегчения.
   Он выпрямился, взглянул мне в лицо, и в его глазах я узнал прищур космонавта, который появляется у всех, кто побывал рядом с заревом лазерных сопел.
   — Что вам угодно? — с вызовом и злостью спросил он меня.
   — Мне бы хотелось купить небольшой грузовик. В его взгляде появилось удивление, а чуть позже и затаенная радость. Очевидно, дела у парня стояли на твердом нуле.
   — У меня есть пара хороших машин, — ответил он. — Можем выйти и взглянуть, если хотите.
   Когда мы выбирались из тени ангара и солнце осветило мое лицо, его глаза превратились в колючие буравчики. Я почти читал его мысли, пока он вспоминал приметы: пять футов одиннадцать дюймов, коренастого телосложения, коричневые волосы, серые глаза, курносый нос, раздвоенный подбородок… Награда…
   — В какой части служили?
   Мне с трудом удавалось сохранять спокойный тон.
   — Сам-то я из Шестой.
   — «Шаровые молнии», — тихо ответил он.
   — Значит, из Девятой. Хорошая флотилия. Мы вместе сражались на Второй орбите.
   — Там я и потерял свой плавник, — произнес он. — А вам, я смотрю… повезло.
   — Не очень. И, честно говоря, если я еще немного задержусь в городе, мне вообще будет крышка. Но есть еще хорошие места. И мы еще можем кое-что сделать, чтобы помочь Земле подняться на ноги.
   — Возможно, — сказал он с сомнением. — Хотелось бы на это посмотреть, но у меня жена и детишки. Так что мне лучше не дразнить марсиан.
   — Да, некоторые так и делают, — согласился я. — Но мудрый человек, которому хотелось бы увидеть лучшие дни, может попридержать свой рот на замке и не ввязываться в чужие дела. Нет ничего хуже жадных подлецов. И тех, кто продает других за награду. Меня зовут Робинсон.
   Он усмехнулся:
   — Хорошо, мистер Робинсон. Я продам свой фургончик подешевле. Но запомните, он не увезет вас слишком далеко. Теперь не только бензин, но и уголь достать невозможно.
   — Ничего, как-нибудь выкрутимся. Я просто обычный парень, которому захотелось поскитаться по свету. И такой, знаете, обычный, что люди часто даже не помнят, как я выгляжу.
   — Да, ваше лицо легко забыть; А вот, кстати, и машина… Мы покончили с делом довольно быстро; битый старый пикап с брезентовым верхом обошелся мне в приемлемую сумму, хотя эта покупка нанесла по нашим финансам сокрушительный удар. Я сгоряча пожал ему руку и почувствовал в своей ладони твердую прохладу пластиковой клешни.
   — Удачи вам, мистер Робинсон, — сказал он на прощание. Я подъехал к гостинице и остановился в подворотне за кирпичным зданием. Место казалось безлюдным, никто за мной не наблюдал, но в любую минуту в окне могла появиться голова будущего свидетеля. Я тихо свистнул, мои спутники спустились вниз по пожарной лестнице и спрятались в фургоне, после чего мне оставалось лишь забрать чемодан и расплатиться за ночлег.
   Когда мы выехали из Олбани и помчались в направлении Рочестера, я почувствовал себя заново рожденным. По обе стороны дороги мелькали зеленые поля, старые высокие деревья и дома, омытые солнечным светом. Высоко над головой простиралось голубое небо Земли, и меня распирало от восторга и счастья.
   Страдающий одышкой старый пикап вряд ли довез бы нас в Рочестер до темноты, но меня это вполне устраивало. Мы все равно не пробрались бы в Миннеаполис по автомагистралям. Отсутствие горючего, механические поломки и оккупационная полиция, пущенная по нашему следу, — все это делало дальний переезд почти невозможным. Но мы выбрали другой маршрут.
   Я сделал небольшую остановку, и остальные пересели ко мне в кабину. Реджелин надел шляпу и один из моих костюмов. На первый взгляд он вполне мог сойти за обычного земного человека. Между мной и марсианином сидела Крис, на ее коленях свернулась калачиком Элис. Нас можно было принять за семью местных фермеров, — вернее, я надеялся на это.
   — Мамуля, а куда мы едем? — спросила девочка. Ветер врывался в окно и ерошил ее прекрасные светлые волосы. Большие зеленые глаза удивленно смотрели на мир, который в этом возрасте прекрасен, как сказка.
   — Мы отправились в долгое путешествие, миленькая, — нежно ответила Киска.
   — А я могу взять с собой Гоппи?
   — Конечно, — ответила Крис. — Куда же мы без него?
   Реджелин улыбнулся.
   — Кто этот Гоппи? — спросил он. — Твоя кукла?
   — О нет, — ответила Элис. — Гоппи — это такое чудовище. У него есть крылья! Он прилетает ко мне, садится на кровать и болтает о всяких вещах. Я всегда зову Гоппи к себе, когда мне становится скучно или одиноко. А вы знаете каких-нибудь чудищ, мистер марсианин?
   — Да, нескольких, — серьезно ответил Реджелин. — На Марсе и на Земле.
   Крис покачала головой.
   — Это какой-то кошмар, — прошептала она, — такой же затянувшийся, с погоней и кровью. А теперь мы едем прямо в паучье логово.
   — Может быть, нам лучше оставить вас с ребенком в каком-нибудь укромном месте? — предложил Реджелин.
   — А где это место? — со злостью спросил я его. — Кому мы можем доверять? Человек приютит их, а потом испугается и выдаст за награду или чтобы шкуру свою спасти. С развалом средств связи людям не хватает общения, они начинают совать свои носы в дела соседей. И если у кого-то появится незнакомая женщина с ребенком, они всегда будут на виду и станут темой общих сплетен.
   Тот парень из гаража как бы совсем случайно рассказал мне о заявлении властей, которое вышло в эфир на рассвете, а затем периодически повторялось по радио и телевидению. Нас троих, живых или мертвых, разыскивали за мятеж, убийство и заговор. Нас представили психически ненормальными больными с маниакальной идеей, на которую никто не должен обращать внимания. За любую информацию предлагалась значительная награда — сто миллионов долларов ООН, которые при желании могли быть переведены в твердую валюту Марса. Вскоре на каждом углу появятся объявления и афиши с нашими фотографиями и приметами.
   Крис тихо присвистнула, услышав эту новость.
   — Значит, они решили выставить нас психами! — На ее лице появилась обиженная улыбка. — Никогда не думала, что буду так много стоить для кого-то.
   — Для меня ты еще дороже, Крис. Я похлопал ее по руке, и она как-то странно взглянула на меня.
   Лицо Реджелина исказилось в гримасе отчаяния.
   — Когда моя семья услышит об этом…
   Он покачал головой и погрузился в тяжелое раздумье.
   Ближе к вечеру мы услышали сирену Проезжая через небольшой городок, я увидел, как из переулка выскочила и помчалась за нами полицейская машина. Мое сердце неистово застучало.
   — Пригнитесь! — закричал я. — Пригнитесь и не высовывайтесь!
   Крис и Элис сползли на пол. Реджелин распластался на сиденье. Я накрыл его одеялом и положил рядом с собой пистолет. Сирена завыла громче, синяя яйцеобразная машина начала прижимать меня к обочине.
   Я остановился и выглянул в окно, рассматривая мужчину, который выбрался из автомобиля. Его напарник в кабине нацелил на меня пистолет-пулемет. Оба полицейских оказались из наших — простые симпатичные парни с зеленых долин Земли. Мой голос прозвучал слишком напряженно:
   — Что случилось, офицер? Я нарушил правила движения?
   — Мы проверяем все машины. Таков приказ. Он склонился к окну, дуло его револьвера почти касалось моего виска.
   — Постарайтесь держать обе руки на рулевом колесе.
   — Да за кого вы меня принимаете… Он взглянул мне в лицо, и я увидел, как отвисла его нижняя челюсть.
   — Ну-ка, выходи, — тихо произнес он. — И выходи с поднятыми руками.
   — Но я не…
   — Мы вынуждены задержать вас до выяснения личности. Руки на голову, мистер, и быстро из машины! Мое терпение лопнуло.
   — Что, офицер? — спросил я тусклым голосом. — Выслуживаешься перед марсианами?
   — Так это точно вы…
   Они упустили свой шанс. Я действовал, не задумываясь. Моя левая рука молниеносно опустилась на его револьвер, отвела ствол в сторону и обхватила запястье; правая рука приподняла пистолет. Я выстрелил, и его голова разлетелась на куски прямо передо мной.
   В тот же миг из-под одеяла выбрался Реджелин. Бросившись ко мне на колени, он несколько раз выстрелил в парня, который сидел в полицейской машине. Тот огрызнулся короткой очередью, а затем упал на сиденье и медленно сполз на пол. Если пуля от «магнума» попадает в цель, одним трупом на свете становится больше.
   Мы вышли из машины. Вокруг нас раскинулись пустые поля. Сквозь небольшую рощу белыми пятнами проглядывали дома; солнечный свет казался слишком ярким и горячим; на дороге виднелись кровь и брызги мозгов. А где-то совсем рядом чирикал Дрозд.
   — Простите меня, парни, — прошептал я мертвым полицейским. — Простите, если можете.
   Крис плакала — без истерики, но тихо и безнадежно. Она прижимала голову дочери к груди, чтобы Элис не видела кровавого зрелища. Реджелин и я усадили мертвых в машину и вытолкали ее на обочину. Марсианин тщательно вытер с меня размозженную плоть, мы перенесли боеприпасы в наш пикап и отправились в путь.
   Чуть позже Крис взглянула на меня и коснулась ладонью моего рта. Ее холодные пальцы немного дрожали.
   — Дейв, ты ранен? — спросила она. — У тебя течет кровь.
   — Наверное, слишком сильно прикусил губу, — ответил я сухим, невыразительным голосом.
   — Это не убийство, Дэвид, — сказал Реджелин. — Это война!
   В первый раз он назвал меня по имени.
   — Сомневаюсь, что здесь есть какая-то разница, — проворчал я.
   Мы свернули с шоссе и помчались по пыльной сельской дороге, пламеневшей красными искрами в лучах заходящего солнца. Реджи и я почти не говорили, а Крис все время о чем-то шепталась с Элис, стараясь поддерживать у малышки хорошее настроение. Когда вокруг стемнело, мы остановились перекусить, а затем снова двинулись в путь.
   Озеро Онтарио тихо серебрилось под луной, синеватую тьму нарушала лишь рябь холодного света. Волны лениво вылизывали берег, а над головой величаво сияли звезды.
   — Мне приходилось бывать в этом районе, — сказал я друзьям. — Скоро начнутся курортные поселки. А не так далеко находится кемпинг с яхт-клубом.
   Мы с грохотом въехали в засыпавший городок — небольшое местечко, где под деревьями виднелись пластиковые коттеджи и газоны, сверкавшие росой в молочном лунном свете. В некоторых окнах мелькали огоньки керосиновых ламп; у властей Земли не хватало ни времени, ни средств, чтобы восстановить электростанции; это, очевидно, были дома постоянных жителей. Мы свернули в гавань и с удовольствием размяли кости после долгой езды в маленькой тесной кабине. Мышцы живота по-прежнему побаливали от напряжения.
   Прогуливаясь по настилам доков, я выбрал для нас яхту — красивое судно, которым, видимо, очень гордился бывший владелец. Мне даже стало его немного жаль.
   Пока Крис и Реджелин делали необходимые приготовления, я отогнал пикап из города и выбрал тихое место у пустого дома, где заросшая травой лужайка плавно спускалась к озеру. Переключив управление на автоматический режим, я направил машину в воду и выскочил из кабины. Если мой приятель из гаража позаботился о починке водоотталкивающего экрана, то до остановки двигателя пикап мог уйти на порядочную глубину. И к тому времени, когда кому-то удастся проследить наш путь — а похитителей яхты не обязательно посчитают сошедшими с ума убийцами, — все следы и улики исчезнут.
   Я вернулся в яхт-клуб и взобрался на судно. Мы отчалили от берега, поймали в парус бриз, задувавший с суши, и отправились в плавание.
   — Могу я узнать, куда вы нас повезете? — спросил Реджелин.
   — Прямо в Дулут, — ответил я, — если только канал Святого Лаврентия не пострадал при бомбардировке. На озерах теперь почти нет движения, а значит, не будет ненужных встреч, да и о горючем не надо беспокоиться.
   Мне досталась первая вахта. Крис и Элис заняли единственную койку в каюте. Реджелин завернулся в одеяло, лег на полу и тут же заснул. Несмотря на напускную браваду, он здорово сдал — земная гравитация изматывала его до предела. Я сидел у румпеля, перебирая в одиночестве мысли, образы и воспоминания. Прошло около часа, потом дверь небольшой каюты открылась. Крис тихо вышла на палубу и села рядом со мной.
   — Не могу заснуть, — сказала она. — Ты не хочешь поговорить со мной, Дейв? Я чувствую себя ужасно тоскливо.
   — Давай поговорим, — согласился я.
   Она посмотрела на небо, где, сунув нос под лапу, дремала Большая Медведица, где туманность Андромеды казалась невообразимо далеким завитком серебра и среди созвездий бледной рекой струились скопления солнц галактического пояса.
   — Интересно, с какой звезды они прилетели? — прошептала она.
   — Об этом можно только гадать, — ответил я. — Вселенная такая .большая.
   — Большая и холодная, — поежившись, добавила она. Я обнял ее за талию и притянул поближе к себе.
   — За себя-то я не боюсь, — ответила она жалобным и тоненьким голосом — голосом ребенка, в котором чувствовался стон непонятной боли. — Слишком много пришлось пережить за последний год, чтобы бояться судьбы и смерти. Но Элис… она все, что у меня осталось.
   Мне захотелось взять ее на руки.
   — Знаешь, Крис. Я тоже не герой. Но не мы заварили эту кашу. И если честно, то я не столько спасаю Землю, сколько собственную голову. Боюсь, что Реджелин среди нас троих единственный альтруист.
   — Он… хороший, — сказала она. — Я даже не знала, что марсиане могут быть такими чуткими людьми. — В ее голосе вдруг послышалась ярость. — Но эти твари рассорили два наших мира! Это они заставили нас убивать друг друга.
   — Возможно, им просто некуда деться, и они пошли на это ради жен и детей, — ответил я. — Война всегда была мерзким и пакостным делом.
   Крис удивленно посмотрела на меня и спросила:
   — А в тебе когда-нибудь просыпается ненависть? Я только пожал плечами:
   — Конечно. Но мне удается отогнать ее прочь. Побывав в космосе, человек меняется. О чем там только не передумаешь… И вещи больше не выглядят такими простыми, как тебе бы этого хотелось.
   — Дейв, если бы каким-то чудом мы добились успеха… если этих чудовищ можно каким-то образом разоблачить и победить… что тогда?
   — Не знаю. Мне кажется, Марс упростил бы для нас условия мира. Они, конечно, не отказались бы сразу от контроля за ситуацией, но дали бы нам возможность отстроиться. А через несколько лет два наших мира могли бы организовать межпланетный союз типа ООН. По крайней мере, появилась бы какая-то надежда.
   — А ты… что делал бы ты?
   — Так сразу и не скажешь. Скорее всего, пошел бы в ракетостроение. Ты даже не представляешь себе, какая это огромная область для исследований и развития. А возможно, я бы вернулся домой и попробовал писать по-настоящему. Мне очень хочется поведать людям о тех мыслях, которые одолевают человека среди звезд, и рассказать всю историю космоса.
   — А ты хотел бы когда-нибудь иметь семью?
   — Да, — прошептал я и заставил себя рассмеяться. — Если хочешь, можем вместе подумать над этим.
   — Знаешь… — Она замолчала, а затем тихо и очень нежно добавила: — Мне кажется, я бы не возражала.
   Вскочив на ноги, я едва не врезался головой в конец румпеля, который выпустил из рук.
   Наверное, не стоит описывать все детали нашего путешествия. Это была странная и невыразимо счастливая интерлюдия. Солнце, дождь и ветер, сияние озер, зеленые леса на берегах, а вокруг, словно крепостные стены, — безмолвие и одиночество… Нам приходилось экономить запасы еды, мы жались друг к другу от холода и сырости во время дождей, нас трепали колючие ветра, но радость зарождавшейся любви дарила веру и силы. Нас швыряло на волнах, страх сжимал сердца при виде редких самолетов над головой, и каждый день приносил все новые и новые неудобства, но нам хотелось, чтобы это плавание длилось вечно..
   Реджелин тактично притворялся слепым и глухим и большую часть времени проводил с Элис, развлекая ее играми. Иногда он присоединялся к нашим разговорам, но чаще Крис и я оставались вдвоем. Мы вспоминали прошлое, и годы юности проносились перед нами — такие же яркие и нереальные, как солнечный свет или унесенные ветром облака. Нашу жизнь с двух концов сжимала тьма безысходности, но мы жили этими краткими мгновениями, мы держали их в руках, и они казались нам вечностью.
   Через две недели плавание подошло к концу, мы посадили судно на прибрежную гальку у северных пляжей Дулута и побрели по берегу к лесу. Нам пришлось спать на сосновых ветках, в густой чаще, где ветер всю ночь шептался с деревьями. Птица счастья вырвалась из рук, и на следующий день мы отправились в новую столицу Северной Америки.

Глава 7

   Дулут стал оживленным портом, но после разрушения Чикаго он не выдерживал нагрузки, и верхние среднезападные города, избежавшие бомбардировок, все равно были обречены на скорое вымирание. Мы обошли порт стороной и начали пробираться в глубь страны, путешествуя по пустым дорогам и ночным полям, пока над нами сияли безжалостные звезды. Днем мы прятались в рощах, стогах сена и пшеничных полях. В отличие от восточных районов, фермеры здесь почти не страдали от беженцев из городов. Мне без труда удавалось выпрашивать у них еду для нашей группы — со своими запасами мы расправились еще на яхте.
   Сиамская пара Миннеаполис — Сент-Пол приобрела после третьей мировой войны исключительное значение и превратилась в транспортный узел для быстро набиравших силу воздушных перевозок; однако уже через десяток лет технология сделала такие центры ненужными, и сдвоенный город, с второстепенным космопортом и причудливым промышленным комплексом, остался величавым пережитком прошлого. Учитывая его уцелевшие строения и выгодное местоположение в центре охраны, марсиане решили разместить в Миннеаполисе свой континентальный штаб. Крис и я здесь прежде не бывали, но Реджелин знал город довольно хорошо, поэтому, несмотря на мрачный юмор ситуации, мы полагались теперь на его руководство.
   Переход от Верхнего озера к Сент-Полу занял неделю. Мы остановились в небольшой роще, чтобы привести себя в порядок, помыться и постирать в реке нейлоновую одежду. Вскоре Крис и я выглядели, как обычная городская пара. Достав из своего узла форму, Реджелин полдня драил и высушивал ее, пока пластиковая ткань, с засиявшим серебром на черной поверхности, не стала соответствовать его понятиям о воинской опрятности.
   — Сейчас мы временно рассредоточимся, — сказал он. — Если кто-нибудь из нас не дойдет до места встречи, остальные должны продолжать борьбу.
   В его словах звучала решимость, в шестипалом рукопожатий чувствовалась твердость намерений. Я восхищался им, поскольку самого меня переполняла тупая безнадежная боязнь, или, вернее, разбитая вдребезги храбрость, которая толкала вперед лишь потому, что ничего другого не оставалось.
   Присев в высокой траве, мы следили за его фигурой, уверенно шагавшей по шоссе. Чуть позже с севера показался марсианский грузовик; Реджелин жестом приказал водителю остановиться и хладнокровно залез в кабину. Ему не требовалось никаких объяснений, если только там, конечно, не находился другой офицер.
   — Счастливчик, — прошептал я.
   — До тех пор, пока его кто-нибудь не узнает, — ответила Киска.
   Мы отправились в путь на закате — мужчина, женщина и ребенок. К полуночи нам удалось добраться до темной Линдел-авеню в северном жилом районе города. На углу Бродвея царило оживление: из нескольких открытых баров раздавалась музыка, время от времени по улице проезжали машины. Мое сердце дрогнуло, когда я увидел марсианина, стоявшего на углу с блокнотом в руках. Крис втянула меня в темную подворотню; ее рука в моей ладони казалась кусочком льда.
   — Давай обойдем квартал вокруг, — прошептала она.
   — Нет, от всех не спрячешься, — ответил я сквозь зубы. — Он следит за порядком, и это, видимо, ему уже надоело. Скорее всего, парень записывает номера машин. Идем.
   Мы прошли мимо него. Желтые глаза безразлично скользнули по нашим фигурам, и постовой снова перевел взгляд на дорогу. Для необученного марсианина все люди выглядят на одно лицо. Вот мы и решили полагаться на этот факт.
   Кто нам только ни встречался на пути: по улицам шагали патрули, группа пьяных наемников горланила одну из своих непонятных баллад, мимо нас со скучающим лицом прошел молодой солдат. Всего в нескольких шагах проносились машины и грузовики, рычали огромные бронированные чудовища, стволы которых напоминали рога. Временами над головой с ревом пролетали самолеты и, подвывая, шли на посадку. А когда мы оказались в районе железнодорожной станции, я увидел марсианских солдат, сновавших среди домов, в которых размещались военные казармы. С каждой минутой их становилось все больше и больше. Мне не передать своих чувств, возникших при виде этого странного зрелища, — нечеловеческие головы в шлемах, высокие худые фигуры, а вокруг потрепанная жеманная невзрачность небольшого провинциального города. И эта картина стала для меня символом всей оккупации.
   Мы свернули на Седьмую улицу и, ориентируясь по иллюминации деловой части города, прошли через опрятный район многосемейных домов. Я знал, что вскоре здесь появятся трущобы.
   Станция располагалась на сравнительно небольшой площади и занимала около десяти кварталов, ограниченных складами, дешевыми гостиницами и фабриками. Реджелин назначил встречу в гостинице «Космопорт», которая находилась всего в трех кварталах от общевойскового штаба. Мы вошли в темный вестибюль и направились к стойке.
   — Комнату на двоих, — сказал я. Разбуженный клерк сонно приподнял голову и, с трудом различая меня, ворчливо ответил:
   — Прошу прощения, мистер, но наше заведение забито под завязку. Сами понимаете, кругом одни марсиане.
   — Ну вот, — с кривой усмешкой прошептала Крис. — Опять непредвиденное осложнение.
   — Послушайте, — возмутился я, — мы только что приехали из Де-Мойна и едва не валимся с ног. Мы обошли уже несколько гостиниц, и нам везде отвечают отказом. У меня жена и ребенок — поимейте сердце!
   — А я вам говорю, у нас перебор, — сердито ответил клерк. — Даже ванные заняты.
   На стойке передо мной лежал журнал регистрации. Я быстро взглянул на список жильцов и выбрал первую попавшуюся фамилию — Фред Геллерт из Дулута.
   — Ну и чудеса! Да ведь здесь живет мой старый приятель? Кто бы мог подумать!
   От усталости мой возглас прозвучал слишком невыразительно, но я попытался скрасить это улыбкой.
   — Мистер Геллерт, видите? Если бы я знал, что он живет у вас, нам не пришлось бы таскаться по улицам ночью. Он потеснится, можете не сомневаться.
   — Это проблемы вашего друга, — пожимая плечами, ответил клерк.