Страница:
Второй месяц, как он исчез… Все уже передумала. Убили, на машине разбился, попал в больницу… И вдруг – звонок. «Я болен. Ты хочешь меня видеть?» И странная фраза: «У меня теперь вообще нет никакой памяти». Ну, вот и доигрался! Маньяк! На себе решил эксперимент поставить! Надо сказать Леше…
– Тебе не кажется, что эта женщина на меня похожа?
– Ничего общего.
– А ты приглядись.
– Да разве это женщина? Рабочая лошадь!
– Ты не прав, она красива.
– Странно это слышать от тебя.
– Вовсе нет. Она мне не соперница, потому я и говорю так спокойно: она красива. И очень на меня похожа.
– Она гораздо старше.
– Год-два, не больше. Ей лет тридцать. Не забывай, что и мне в этом году исполнится двадцать девять.
– Да что ты на ней зациклилась?
– У меня странное чувство, будто мы с ней как-то связаны. Нас что-то объединяет. Но в то же время меня от нее словно отталкивает что-то. Веришь, нет? Я не могу к ней подойти!
– Да что вас может объединять? – сердится Ладошкин. – Ты модель, она принеси-подай. Тебя холят, лелеют, работой ты себя не утруждаешь даже по дому, одеваешься, как королева. А она… Да ты посмотри на ее руки! Маникюра нет! Ногти коротко острижены, кожа огрубела. Сразу видно: сама стирает, сама посуду моет, а моющие средства – дешевка. А ноги? У тебя, глянь, какой педикюр!
– Разве мужчины это замечают?
– Мужчины, милая, все замечают.
– Однако ты не заметил, что мы с этой женщиной на одно лицо, – говорит она тихо, Ладошкин не слышит, он катит тележку с покупками к кассе.
Ольга оборачивается и смотрит на высокую шатенку в униформе в последний раз. И невольно вздыхает. Разве проблемы сотрудницы супермаркета можно сравнить с проблемами ее, Ольги Маркиной? У той всех забот: мужа накормить, детей отправить в школу, сутки отработать, а два следующих дня глянец в квартире наводить. Гладить, стирать, убирать… Мужик сволочь, дети двоечники, везде все куплено, схвачено-заплачено, да не нашего ума дело. Ей некогда думать, счастлива она или нет. А купить ей дешевое колечко или духи да коробку конфет принести – эта баба и будет счастлива. А она, Ольга Маркина, бриллиантам давно уже перестала радоваться. За последний год ей не выпало ни одного счастливого дня. Ни одного! Даже в те вечера, когда удавалось оторвать Саранского от лаборатории и они ехали в дорогой ресторан, все заканчивалось руганью. Он беспрестанно переспрашивал:
– Извини, что ты сказала?
– Иван, я говорю, что нам надо отдохнуть. Поехали куда-нибудь.
– Да-да…
– Я на днях зайду в турагентство. Куда бы ты хотел поехать?
– Да-да…
– Может, нам покататься на горных лыжах? Или ты предпочитаешь рыбалку?
– Извини, что ты сказала?
Чего она только для него не делала! Хотелось же как лучше! А он все об одном: надо закончить эксперимент. После ссоры в ресторане мчался в казино и играл ночь напролет, как сумасшедший. Не замечая, какие делает ставки, что выпадает, красное или черное. Впрочем, ему всегда везло. Он был безразличен ко всему, в том числе и к игре. Фортуна обижалась, потом злилась и выбрасывала ему счастливые номера, но тщетно. Он этого словно и не замечал. Как не замечал ни одной женщины, оказавшейся рядом. Она же в оцепенении стояла у рулетки, глядя на это безумие, а под конец сгребала фишки со стола со словами:
– Иван, уже утро, поехали домой?
– Извини, что ты сказала?
Ох, как она смотрит! Эта женщина в униформе. Завидует. По глазам видно. Зато, милая, твоего мужика никто не трогает. Кому он сдался? И тебя никто не трогает. Дети твои, двоечники, никому не нужны. Твоей жизни ничто не угрожает. А она, Ольга Маркина, давно уже ходит по краю. «Стикс» – крест ее жизни. Иван упрям, он ни с кем не хочет делиться открытием. Забыл, кто дал деньги на исследования. А с этими людьми не шутят. Дело под угрозой, фирма, которая в отличие от его препарата приносит реальный доход. Вот Ладошкин и нарезает круги вокруг нее, его любовницы. «Лапочка», «солнышко», «красавица»… Да нужна она ему! Ему нужны бумаги Саранского. А вдруг и она нужна?
Неужели же Саранский не объявится? Не может этого быть! Вернется. Куда он денется? От коттеджа в пригороде столицы, от фирмы, а главное, от лаборатории. Или же его найдут. И вернут. Ей надо только знать наверняка, жив он или умер. И чье теперь все это? Дом, имущество, банковские счета… И… «Стикс».
Как же не повезло-то! Связалась с психопатом. Где были ее глаза? Страшно подумать, что будет дальше. И теперь эта женщина, до странности на нее похожая… Говорят, встретить своего двойника – это к несчастью. К скорой смерти.
– Оля, что с тобой? – в упор смотрит на нее Ладошкин.
– Ничего.
– Поехали домой. Ты что, плачешь?
– Нет. Что-то в глаз попало. И мутит. У меня задержка.
– Как-как?
– На нервной почве, должно быть. Господи, что же мне теперь делать?!
– Успокоиться. И ждать. Я уверен: он объявится. А нет, так мы его отыщем. Все будет хорошо. Ну, садись в машину.
– Да-да. Все будет хорошо.
Но что для этого надо сделать? Что? Чтобы все наладилось? Решение есть, надо только найти Саранского. Обязательно надо найти.
День второй
День третий
– Тебе не кажется, что эта женщина на меня похожа?
– Ничего общего.
– А ты приглядись.
– Да разве это женщина? Рабочая лошадь!
– Ты не прав, она красива.
– Странно это слышать от тебя.
– Вовсе нет. Она мне не соперница, потому я и говорю так спокойно: она красива. И очень на меня похожа.
– Она гораздо старше.
– Год-два, не больше. Ей лет тридцать. Не забывай, что и мне в этом году исполнится двадцать девять.
– Да что ты на ней зациклилась?
– У меня странное чувство, будто мы с ней как-то связаны. Нас что-то объединяет. Но в то же время меня от нее словно отталкивает что-то. Веришь, нет? Я не могу к ней подойти!
– Да что вас может объединять? – сердится Ладошкин. – Ты модель, она принеси-подай. Тебя холят, лелеют, работой ты себя не утруждаешь даже по дому, одеваешься, как королева. А она… Да ты посмотри на ее руки! Маникюра нет! Ногти коротко острижены, кожа огрубела. Сразу видно: сама стирает, сама посуду моет, а моющие средства – дешевка. А ноги? У тебя, глянь, какой педикюр!
– Разве мужчины это замечают?
– Мужчины, милая, все замечают.
– Однако ты не заметил, что мы с этой женщиной на одно лицо, – говорит она тихо, Ладошкин не слышит, он катит тележку с покупками к кассе.
Ольга оборачивается и смотрит на высокую шатенку в униформе в последний раз. И невольно вздыхает. Разве проблемы сотрудницы супермаркета можно сравнить с проблемами ее, Ольги Маркиной? У той всех забот: мужа накормить, детей отправить в школу, сутки отработать, а два следующих дня глянец в квартире наводить. Гладить, стирать, убирать… Мужик сволочь, дети двоечники, везде все куплено, схвачено-заплачено, да не нашего ума дело. Ей некогда думать, счастлива она или нет. А купить ей дешевое колечко или духи да коробку конфет принести – эта баба и будет счастлива. А она, Ольга Маркина, бриллиантам давно уже перестала радоваться. За последний год ей не выпало ни одного счастливого дня. Ни одного! Даже в те вечера, когда удавалось оторвать Саранского от лаборатории и они ехали в дорогой ресторан, все заканчивалось руганью. Он беспрестанно переспрашивал:
– Извини, что ты сказала?
– Иван, я говорю, что нам надо отдохнуть. Поехали куда-нибудь.
– Да-да…
– Я на днях зайду в турагентство. Куда бы ты хотел поехать?
– Да-да…
– Может, нам покататься на горных лыжах? Или ты предпочитаешь рыбалку?
– Извини, что ты сказала?
Чего она только для него не делала! Хотелось же как лучше! А он все об одном: надо закончить эксперимент. После ссоры в ресторане мчался в казино и играл ночь напролет, как сумасшедший. Не замечая, какие делает ставки, что выпадает, красное или черное. Впрочем, ему всегда везло. Он был безразличен ко всему, в том числе и к игре. Фортуна обижалась, потом злилась и выбрасывала ему счастливые номера, но тщетно. Он этого словно и не замечал. Как не замечал ни одной женщины, оказавшейся рядом. Она же в оцепенении стояла у рулетки, глядя на это безумие, а под конец сгребала фишки со стола со словами:
– Иван, уже утро, поехали домой?
– Извини, что ты сказала?
Ох, как она смотрит! Эта женщина в униформе. Завидует. По глазам видно. Зато, милая, твоего мужика никто не трогает. Кому он сдался? И тебя никто не трогает. Дети твои, двоечники, никому не нужны. Твоей жизни ничто не угрожает. А она, Ольга Маркина, давно уже ходит по краю. «Стикс» – крест ее жизни. Иван упрям, он ни с кем не хочет делиться открытием. Забыл, кто дал деньги на исследования. А с этими людьми не шутят. Дело под угрозой, фирма, которая в отличие от его препарата приносит реальный доход. Вот Ладошкин и нарезает круги вокруг нее, его любовницы. «Лапочка», «солнышко», «красавица»… Да нужна она ему! Ему нужны бумаги Саранского. А вдруг и она нужна?
Неужели же Саранский не объявится? Не может этого быть! Вернется. Куда он денется? От коттеджа в пригороде столицы, от фирмы, а главное, от лаборатории. Или же его найдут. И вернут. Ей надо только знать наверняка, жив он или умер. И чье теперь все это? Дом, имущество, банковские счета… И… «Стикс».
Как же не повезло-то! Связалась с психопатом. Где были ее глаза? Страшно подумать, что будет дальше. И теперь эта женщина, до странности на нее похожая… Говорят, встретить своего двойника – это к несчастью. К скорой смерти.
– Оля, что с тобой? – в упор смотрит на нее Ладошкин.
– Ничего.
– Поехали домой. Ты что, плачешь?
– Нет. Что-то в глаз попало. И мутит. У меня задержка.
– Как-как?
– На нервной почве, должно быть. Господи, что же мне теперь делать?!
– Успокоиться. И ждать. Я уверен: он объявится. А нет, так мы его отыщем. Все будет хорошо. Ну, садись в машину.
– Да-да. Все будет хорошо.
Но что для этого надо сделать? Что? Чтобы все наладилось? Решение есть, надо только найти Саранского. Обязательно надо найти.
День второй
Утро – вечер
Обманула подружка. Леся поняла это в первый же рабочий день. Будильник прозвенел в пять утра. Хочешь не хочешь – вставай. Они с Валькой попали в разные смены. Ехать пришлось одной. В автобус, на котором добиралась на станцию, все набивались и набивались люди. Полгорода ездило на работу в Москву так же, как и Леся, сутки через двое. Кто в охрану, кто в супермаркет, кто в химчистку. Приемщицы, консьержи, уборщицы, кассиры… Об этом и разговаривали ехавшие в автобусе люди. Кому сколько платят, у кого какой график, о времени, которое приходится затрачивать на дорогу. И все вздыхали: «Да-а-а… Далеко, неудобно. А что делать?» Она же затосковала: «А что будет зимой? Когда холода придут? Томительное ожидание автобуса на морозе, холодные электрички…» Ох, тяжко!
В электричке на конечной станции не осталось ни одного свободного места. Лесе удалось пробиться к окну, она прислонилась к стеклу и задремала. Разбудили контролеры. Она что-то залепетала и принялась совать суровому мужчине в синей форменной рубашке червонец.
– Куда едем? С какой станции? – Не слушая ее оправданий, тот стал выписывать штраф. Остальные смотрели на Лесю с сочувствием. Их почему-то не трогали.
– Новенькая?
– Да. – Ее лицо было багровым от стыда. Квитанцию неловко засунула в сумочку.
– Ничего, примелькаешься, и отстанут. Скажи: на работу, мол, езжу. А на проездном разориться можно. Они ж не звери. Такие же люди.
Она была так расстроена, что не могла вымолвить ни слова в ответ. В общем, день начался неудачно. Потом она сидела за кассой, за спиной стояла наставница и то и дело одергивала:
– Не так. Видишь – хлеб. Ассортимент надо знать наизусть. Цифры выучи, а то так и будешь с вопросами бегать, людей от работы отрывать. – И на ухо: – На два умножь.
– Но здесь же одна булочка!
– Я тебе потом скажу.
После она, краснея, выслушала инструкции:
– Видишь, что покупатель при деньгах и торопится, – выбивай мелочовку по два раза. Вместо одной булочки – две. Йогурты тоже. Сырки глазированные. Никто и не заметит. А если пьяный, будь наглее. Пококетничай с ним. Чек на руки не отдавай. В корзину суй, под стол.
– Но зачем все это?
– Да ты будто вчера родилась! Надо же и нам на что-то жить! Недостачу, милочка, на всех делят. Каждого не обыщешь. Все по мелочи воруют. Они нас обманывают, мы их. Это, милочка, жизнь. Привыкай! А то, я смотрю, ты тепличная. Особенно к подросткам присматривайся, к детям, которые без родителей. Через кассу не выпускай, только через охрану. Ничего. Освоишься – поймешь. Ты красивая. Это хорошо. Будешь нам выручку делать.
К концу рабочей смены Леся перестала что-либо соображать. День казался бесконечным. Вот когда Леся пожалела о том, что бросила работу в прокуратуре! Пусть не через две смены, зато с девяти до шести. С часовым перерывом на обед. Да с поблажками от добряка Цыпина. «Владлен Илларионович, я на минутку выбегу?»
Здесь перерывов не было, люди шли потоком. «Но тут же так дорого!» – удивлялась она. Цены не в пример р-ским, все намного дороже. А о существовании многих продуктов она даже не подозревала. По мнению Леси, отовариваться в таких дорогих магазинах было безумием. Тем не менее без работы она не сидела.
«Откуда у людей деньги?» – думала с тоской, глядя на доверху заполненные тележки. Лето, дачи, пикники. Готовый шашлык, только шампура ждет, дорогие напитки, салаты, какие только душе угодны, и даже дрова в фирменной упаковке. «Вот так и пройдет моя жизнь. На обочине. А они… Красивые, веселые, богатые. На меня – ноль внимания. Ну откуда такие деньги? И опять – эта!»
Красавица, на нее похожая, должно быть, живет неподалеку. Приехала на машине все с тем же Лешей. Обручального кольца на пальце нет. У него тоже. Рассмотрела это, пока они выкладывали на ленту конвейера покупки. И безупречный маникюр тоже разглядела. Невольно спрятала свои руки. А ведь когда-то были красивые! Почему перестала делать маникюр?
– Девушка, вы уснули?
Полный, рыхлый молодой человек смотрит на нее с неприязнью. Сразу видно: большой начальник. Смотрит на всех свысока, хотя ростом не вышел. Взгляд надменный, губы брезгливо поджаты. Она краснеет и хватается за батон хлеба. Как называется? Как его пробить? Цифры в голове путаются, потому что красавица блондинка смотрит на нее, не отрываясь.
– Что вы копаетесь? – раздраженно говорит ее спутник.
– Извините, я новенькая. – Где же наставница? Куда она запропастилась? Уф! Справилась!
Рыхлый сгружает в тележку оплаченные покупки. Потом берет чек, который она забыла бросить под стол в корзину, смотрит в него какое-то время и вдруг спрашивает:
– Девушка, а почему два батона хлеба? Где вы видите два?
– Извините, – багровеет она.
– Где ваш управляющий?
– Я новенькая.
– Меня это не волнует. Позовите ваше начальство.
Появляется наставница:
– Что случилось?
– Мне пробили два батона хлеба вместо одного. Я уже не первый раз ловлю вас на мелком мошенничестве.
– Девушка работает у нас первый день.
– А меня это не колышет. Позовите управляющего.
– Минутку.
У кассы уже скопилась очередь, но тому, кого блондинка называет Лешей, на это наплевать.
– Проходите в другую кассу, – жалобно лепечет Леся.
– Безобразие! – раздается в ответ.
– Бардак!
– Где ваше начальство? – ворчит народ, переходя к другой кассе.
Красавица в бриллиантах безразлично смотрит на витрину павильона косметики. Наконец появляется начальство: высокий плечистый мужчина в белоснежной рубашке.
– Что случилось?
– В вашем супермаркете занимаются мелким мошенничеством. В прошлый раз мне пробили пять йогуртов вместо четырех, сегодня два батона вместо одного.
– Эта девушка работает у нас первый день. Наставница отошла, вот она и ошиблась.
– А зачем вы берете на работу кого попало?
– С кадрами проблема. Москвичи не очень-то идут на такую зарплату.
– Это ваши проблемы. Вы управляющий?
– Менеджер по персоналу. Надя, исправь. Верни покупателю деньги за батон. Извините.
– Я ваш постоянный покупатель! Вы должны ценить таких клиентов, как я!
Толстый Леша разражается тирадой о том, как надо любить и ценить постоянных клиентов и от чего зависит репутация любого магазина. Менеджер по персоналу кивает: да, да, да. Лицо у него каменное. И все это из-за какого-то батона! Двадцать рублей! У Леси дрожат губы. Да у него в тележке покупок не на одну тысячу! Наставница открывает ключом кассу, снимает стоимость хлеба и шипит на ухо:
– Нашла с кем связаться…
– Но вы же мне сами говорили: если состоятельный…
– Да этого Лешу все знают. Думаешь, это в первый раз? Он уже всех достал! Скряга! Всегда внимательно разглядывает чек, и если на ценнике в зале одна цена на товар, а на чеке другая, закатывает скандал. Объяснять, что ценники менять не успеваем, бесполезно.
– А почему же он этой все покупает? Глянь, какие дорогие продукты! – Леся кивает на блондинку, которая равнодушно осматривает теперь уже витрину с ювелирными украшениями.
– Это любовница его шефа! Так говорят.
– Значит, это не его пассия?
– Кто ее разберет, чья она? Она обычно приходит с та-аким красавчиком! Вот того можно обсчитывать хоть на сотню! Слова не скажет! Весь в себе. Но как-то рука не поднимается.
Инцидент, наконец, исчерпан. Леша торжественно берет двадцать рублей из рук менеджера по персоналу и вывозит тележку с покупками на улицу, к огромному джипу с тонированными стеклами. Блондинка с бесстрастным лицом идет за ним. А мужчина в белой рубашке направляется к кассе, где случился инцидент:
– Надя, сядь за кассу на пять минут. Девушка… – Он смотрит на беджик: – Олеся, да? Можно вас на пару слов?
Она идет, понимая: сейчас будут отчитывать. Может, и уволят. Вот тебе и устроилась на работу в Москву! Вот тебе и день второй!
– Вы ведь не москвичка?
– Нет. Я из Р-ска.
– А к нам как попали?
– Подружка привезла. Она у вас уже полгода работает.
– Ну и как?
– Ей нравится.
– А тебе нет? – переходит он вдруг на «ты».
– Да уж после такого…
– Да, пустяки, – машет рукой он. – Типичный сноб.
– А если он управляющему нажалуется?
– Да хоть президенту! Думаешь, работы в Москве мало? Знаешь, сколько таких супермаркетов? И везде: требуются… Меня, кстати, Сашей зовут. Значит, мы с тобой в одну смену. Тебя подвезти после работы?
– Куда? В Р-ск?
– Можно и в Р-ск. Далеко он?
– На машине часа полтора. Если пробок нет. А на нашей дороге они редко бывают. Мы вроде как на отшибе.
– Я до дома два часа добираюсь. Туда два да обратно два. В сумме получается четыре. Выходит, мне до Р-ска ближе? – подмигивает Саша.
Она теряется. Подвезти – это значит, что он на ночь останется. Намек понятен. А что ее смущает? Ванька Мукаев, у которого с женой медовый месяц? Да и в электричке трястись неохота. Особенно не хочется повторения истории с контролерами. Поскольку Леся молчит, Саша кладет руку ей на плечо и улыбается:
– Ну, вот и договорились.
И уходит. Она возвращается к кассе. Надя уступает ей место, сама становится за спиной. Спрашивает:
– Что тебе Сашка сказал? Клеился?
– Да вроде того. Подвезти предложил. С работы.
– А ты не отказывайся. Молодой, холостой. Бабник, правда, да где ж ты сейчас нормальных-то найдешь? Зато не пьет. И на машине. Повезло тебе – красивая.
– Я и не отказалась…
Знала бы она тогда, чем все закончится! Когда провожала утром Сашу, как черт из табакерки выскочил Ванька Мукаев. И набросился на него с кулаками. Тут она его и признала. Мукаев! Он! Всегда был бешеный!
– Мукаев, ты зверь! – закричала, когда Саша упал на землю.
И тут же получила пощечину. Удар был такой силы, что и она упала. Лицо у Ваньки было страшное. Стоял, сжимая кулаки, и словно бы чего-то искал взглядом. Глаза пустые, зрачки расширены. Не глаза – ямы. И тогда она сказала:
– Я тебя ненавижу! Наконец-то я тебя ненавижу!
Он убежал. Сашу пришлось отвести обратно в квартиру.
– Ну и любовники у тебя! – сказал он, смывая с лица кровь. – Что, все такие?
– Нет у меня никаких любовников!
– А это кто?
– Никто. Следователь прокуратуры.
– Следователь? – У него на лице удивление. – Либо я чего-то не понимаю…
– Чего не понимаешь?
– Да так. У этого следователя денег, видать, куры не клюют.
– Перестань, – отмахнулась она. – У Ваньки Мукаева деньги в карманах никогда не держались.
– А откуда у него тогда черный «Мерседес»?
– «Мерседес»? Какой «Мерседес»? – заволновалась она.
Опять этот «Мерседес»! И опять про деньги! Мукаев, мол, подпольный миллионер!
– А это интересно, – рассмеялся вдруг Саша и, сморщившись, схватился за разбитую губу. – Нет, бить я его не буду. Я ему по-другому отомщу. Он ведь в нашем магазине постоянный покупатель.
– Не может этого быть!
– Может. Такое лицо разве забудешь? Я тебе говорю: на черном «Мерседесе» приезжает. Справочки надо бы навести. Откуда у следователя прокуратуры такие деньги? И что он делает в Р-ске?
– Как это что делает? Он тут живет!
– И ездит в Москву за покупками? Ой, что-то здесь не так! Чую: большими бабками пахнет. Я этим займусь, пожалуй. – Саша потрогал разбитую губу. – Хороший удар.
– Он бывший боксер. Чемпион города, – с тайной гордостью сказала она.
– Боксер, значит? Следователем работает? Может, у него и оружие есть?
– А как же!
– Правильно говорят: менты – взяточники. И в прокуратуре одни взяточники. Оборотни в погонах. Следователем в Р-ске работает, а под Москвой коттеджик да любовница-блондинка. Хорошо устроился! Ну, ничего. Делиться придется.
– Постой… Ты что говоришь-то? Какой коттедж? Какая блондинка?
– Такая. Либо я чего-то не понимаю. Ладно, разберемся.
Она тоже не поняла. Вспомнился тот странный разговор. Казино, рестораны, черный «Мерседес»… «Угадай, как меня зовут?» – «Оля?» Вот почему ей стало не по себе, когда впервые увидела в супермаркете блондинку! Вот в чем дело! Он живет двойной жизнью! За это и поплатился. Куда бежать? К Руслану? То-то у Свистунова вид такой загадочный! Знает, все знает рыжий!
Но в тот же день следователь Мукаев вновь исчез. И больше не вернулся…
Вечер
Беда не приходит одна. Она, глупышка, так переживала, что не выпало в этом году ни одного счастливого дня! А тут выпал несчастливый! И все еще больше осложнилось. Она стала любовницей Лешки, событие отмечали в шикарном ресторане, а когда вернулась домой… Лучше не вспоминать! Еще на подъезде к коттеджному поселку запахло гарью. Они увидели столб дыма, и ее сердце замерло.
– Это у нас, – упавшим голосом сказала Ольга.
Когда приходит беда, понимаешь простую вещь: на самом деле счастье – это отсутствие несчастья. Она и не понимала, как счастлива, пока не случилось пожара. Стояли самые длинные дни в году, и, пожалуй, самые жаркие. Разразившаяся на днях гроза не спасла положения. Каменная земля не пропускала влагу, солнце, палившее нещадно, в тот же день, как только закончился дождь, выпило ее всю, до капли. В такую погоду нет ничего страшнее пожара. Воздух как сухой порох, летящие искры мгновенно воспламеняют все, что находится в округе. На пожарище суетились люди, вокруг горящего дома стояло аж пять пожарных машин! Из брандспойтов била пена и шапкой ложилась на шипящие бревна, лаяли ошалевшие собаки, кричали соседи, у которых занималась баня. Но Ольгу это не волновало. Ее имущество. Ее собственность. Дом, мебель, посуда… Одежда, обувь, украшения, косметика… Машина! В гараже стояла ее машина! Она понимала только, что ничего не осталось…
Десять лет назад она прилетела в Москву из Хабаровска. Весь багаж – рыжий чемодан из кожзама, набитый тряпками, да пара сумок. Главная ценность – алая лента и фальшивая корона. В том смысле, что ее рыночная стоимость равна нулю, из простого металла, со стразами. Но зато престиж! Вице-мисс Ольга Маркина, второе место на региональном конкурсе красоты, по осени прошедшем на Дальнем Востоке! «Мисс зрительских симпатий»! Гвоздь программы лучшего в городе ночного клуба! Не пропадать же такому таланту?
В родном городе стояли суровые зимы. Ладно бы мороз! На набережной Амура ветер сбивал с ног, такой силы были его порывы. Она же ехала на базу в Сочи, да еще через Москву! Там, в Сочи, должен был пройти отборочный тур на Всероссийский конкурс красоты. Билет ей оплатили. Перехватил в Москве представитель модельного агентства. Кто знает, как сложилась бы дальнейшая судьба Ольги Маркиной, не соблазнись она деньгами?
В кафе на втором этаже за чашкой кофе между двумя авиарейсами шикарно одетая дама гладила ее по руке и шептала на ухо:
– Милочка, там все куплено, места распределены заранее. А цель та же: получить выгодный контракт с модельным агентством. Зачем вам терять время? Завтра же приступайте к работе. У нас для вас есть выгодное предложение.
И так же на ушко назвала цифру, которая тогда показалась Ольге астрономической. Теперь-то она понимает, как дешево ее купили! Но тогда смотрела за окно: на улице плюсовая температура, с крыш капает, тает снег. Возникло ощущение, что прилетела из зимы в весну. В вечную весну. Звенела капель, а ей представлялось, что это ручьем в ее карманы льются деньги. Душа пела.
– Вы ведь даже не первая. Вице-мисс… Потому что все куплено… – журчала дама.
– Да, это правда. – Ольга вздыхала, ее главная соперница летела бизнес-классом в сопровождении родителей. С танцовщицей из ночного клуба они не общались. И было обидно! Ну, так обидно! А цель у всех одна – выгодный контракт с модельным агентством. Зачем же время терять? Надо их опередить. И там же, в кафе в здании аэропорта, Ольга Маркина подписала свой первый контракт.
И первое время была счастлива, потому что не обманули. Хотя и жила на частной квартире с такими же соискательницами денег и славы, но огромный плакат с ее изображением где только не висел! Бывало, не удержавшись, она указывала на него случайным людям, киоскерам, дворникам, просто прохожим и с гордостью говорила:
– Видите? Это я!
Потому что не узнавали. А ей так хотелось славы!
Как быстро все проходит. И главное, юность. Двадцативосьмилетняя модель, которая так и не стала суперзвездой, уже не в цене. Деньги она тратила легко, сбережений никогда не имела. Наряды, косметика, драгоценности, салоны красоты, дорогие курорты… Основным ее капиталом была красота, для нее и старалась. И сейчас вернулась к тому, с чего начинала. Впрочем, нет. И пары чемоданов в активе не осталось. Из вещей ей ничего не удалось спасти. Но рядом стоял мужчина, в которого она и вцепилась:
– Как же так, Леша? Как же так?
– Погоди, – поморщился он. – Надо выяснить: что произошло? От чего загорелось?
– Да какая разница?! Все пропало!
– Да. Лаборатория сгорела. Неужели все погибло?
И тогда она ляпнула:
– Хорошо, что я там побывала раньше!
Ладошкин тут же в нее вцепился:
– Ты выкрала его записи? Черновики? Дневники? Что-то скопировала?
– Может быть.
– Ты мне это отдашь?
– Может быть…
– А машина-то уцелела, – услышала вдруг она. – Огонь на соседей перекинулся. Лесок-то отстояли. Впрочем, и баньку отстояли.
– Какая машина?
Тут и Ладошкин опомнился:
– Да? Какая машина?
«Мерседес», на котором ездил Саранский, они нашли за домом, на обочине. Видимо, Иван вошел с черного хода. Ольга всегда оставляла там ключ под половичком и теперь об этом пожалела.
– Машина принадлежит мне, – тут же заявил Ладошкин. – То есть фирме, генеральным директором которой я являюсь.
И полез в салон, на водительское место, Ольга тоже нырнула за ним. В замке зажигания торчал ключ. Вздрогнув, она узнала брелок: серебряный дельфин с глазами-изумрудами. Ее подарок Ивану.
– Похоже, это он поджег лабораторию, – тихо сказал Ладошкин.
– Но где же он сам?
– Кто знает? Оп-па!
И он вытащил из «бардачка» пистолет. Ольга вздрогнула:
– Это его.
– У него было оружие?
– Да. Я видела. – Она потянулась к пистолету.
– Стой! Не надо здесь ничего трогать!
Ладошкин положил пистолет обратно в «бардачок» и поспешно его закрыл. После чего сказал:
– Машину я отгоню к своему дому. Если Иван так и не объявится…
– Ты хочешь сказать, что заберешь ее себе?
– Дура! Ты не понимаешь, что происходит! – разозлился вдруг он. – Мы попали в неприятную историю.
Словно в подтверждение его слов, раздался крик:
– Там труп!
Они вздрогнули и переглянулись. Потом одновременно выскочили из машины и кинулись к дому. Ольга бежала первой.
– Стой! Куда?! Не ходить!!! – кинулся ей наперерез один из пожарных.
– Но это же Иван! Пустите!
– Обожжешься, дура! Куда?!
Земля и в самом деле была раскаленной. Такое ощущение, что ее вывернули наизнанку травой внутрь, раскаленными камнями наружу. Отовсюду шел жар. Ольга мгновенно перепачкалась в саже, на нее летела копоть. От запаха гари мутило. Ее не пускали дальше. Лица у пожарных были красные, по щекам струился пот.
– Полицию надо, – сказал кто-то.
– Да едут уже! Звонили!
Стиснув пальцами, словно клещами, ее локоть, Ладошкин шепнул на ухо:
– Я тебе сказал, что мы вляпались. Теперь поняла?
– Ты думаешь, его… убили?
– Ничего я не думаю. Кроме того, что у меня будут проблемы. И у тебя тоже.
– Я-то здесь при чем?
– Ты слишком много знаешь…
Обманула подружка. Леся поняла это в первый же рабочий день. Будильник прозвенел в пять утра. Хочешь не хочешь – вставай. Они с Валькой попали в разные смены. Ехать пришлось одной. В автобус, на котором добиралась на станцию, все набивались и набивались люди. Полгорода ездило на работу в Москву так же, как и Леся, сутки через двое. Кто в охрану, кто в супермаркет, кто в химчистку. Приемщицы, консьержи, уборщицы, кассиры… Об этом и разговаривали ехавшие в автобусе люди. Кому сколько платят, у кого какой график, о времени, которое приходится затрачивать на дорогу. И все вздыхали: «Да-а-а… Далеко, неудобно. А что делать?» Она же затосковала: «А что будет зимой? Когда холода придут? Томительное ожидание автобуса на морозе, холодные электрички…» Ох, тяжко!
В электричке на конечной станции не осталось ни одного свободного места. Лесе удалось пробиться к окну, она прислонилась к стеклу и задремала. Разбудили контролеры. Она что-то залепетала и принялась совать суровому мужчине в синей форменной рубашке червонец.
– Куда едем? С какой станции? – Не слушая ее оправданий, тот стал выписывать штраф. Остальные смотрели на Лесю с сочувствием. Их почему-то не трогали.
– Новенькая?
– Да. – Ее лицо было багровым от стыда. Квитанцию неловко засунула в сумочку.
– Ничего, примелькаешься, и отстанут. Скажи: на работу, мол, езжу. А на проездном разориться можно. Они ж не звери. Такие же люди.
Она была так расстроена, что не могла вымолвить ни слова в ответ. В общем, день начался неудачно. Потом она сидела за кассой, за спиной стояла наставница и то и дело одергивала:
– Не так. Видишь – хлеб. Ассортимент надо знать наизусть. Цифры выучи, а то так и будешь с вопросами бегать, людей от работы отрывать. – И на ухо: – На два умножь.
– Но здесь же одна булочка!
– Я тебе потом скажу.
После она, краснея, выслушала инструкции:
– Видишь, что покупатель при деньгах и торопится, – выбивай мелочовку по два раза. Вместо одной булочки – две. Йогурты тоже. Сырки глазированные. Никто и не заметит. А если пьяный, будь наглее. Пококетничай с ним. Чек на руки не отдавай. В корзину суй, под стол.
– Но зачем все это?
– Да ты будто вчера родилась! Надо же и нам на что-то жить! Недостачу, милочка, на всех делят. Каждого не обыщешь. Все по мелочи воруют. Они нас обманывают, мы их. Это, милочка, жизнь. Привыкай! А то, я смотрю, ты тепличная. Особенно к подросткам присматривайся, к детям, которые без родителей. Через кассу не выпускай, только через охрану. Ничего. Освоишься – поймешь. Ты красивая. Это хорошо. Будешь нам выручку делать.
К концу рабочей смены Леся перестала что-либо соображать. День казался бесконечным. Вот когда Леся пожалела о том, что бросила работу в прокуратуре! Пусть не через две смены, зато с девяти до шести. С часовым перерывом на обед. Да с поблажками от добряка Цыпина. «Владлен Илларионович, я на минутку выбегу?»
Здесь перерывов не было, люди шли потоком. «Но тут же так дорого!» – удивлялась она. Цены не в пример р-ским, все намного дороже. А о существовании многих продуктов она даже не подозревала. По мнению Леси, отовариваться в таких дорогих магазинах было безумием. Тем не менее без работы она не сидела.
«Откуда у людей деньги?» – думала с тоской, глядя на доверху заполненные тележки. Лето, дачи, пикники. Готовый шашлык, только шампура ждет, дорогие напитки, салаты, какие только душе угодны, и даже дрова в фирменной упаковке. «Вот так и пройдет моя жизнь. На обочине. А они… Красивые, веселые, богатые. На меня – ноль внимания. Ну откуда такие деньги? И опять – эта!»
Красавица, на нее похожая, должно быть, живет неподалеку. Приехала на машине все с тем же Лешей. Обручального кольца на пальце нет. У него тоже. Рассмотрела это, пока они выкладывали на ленту конвейера покупки. И безупречный маникюр тоже разглядела. Невольно спрятала свои руки. А ведь когда-то были красивые! Почему перестала делать маникюр?
– Девушка, вы уснули?
Полный, рыхлый молодой человек смотрит на нее с неприязнью. Сразу видно: большой начальник. Смотрит на всех свысока, хотя ростом не вышел. Взгляд надменный, губы брезгливо поджаты. Она краснеет и хватается за батон хлеба. Как называется? Как его пробить? Цифры в голове путаются, потому что красавица блондинка смотрит на нее, не отрываясь.
– Что вы копаетесь? – раздраженно говорит ее спутник.
– Извините, я новенькая. – Где же наставница? Куда она запропастилась? Уф! Справилась!
Рыхлый сгружает в тележку оплаченные покупки. Потом берет чек, который она забыла бросить под стол в корзину, смотрит в него какое-то время и вдруг спрашивает:
– Девушка, а почему два батона хлеба? Где вы видите два?
– Извините, – багровеет она.
– Где ваш управляющий?
– Я новенькая.
– Меня это не волнует. Позовите ваше начальство.
Появляется наставница:
– Что случилось?
– Мне пробили два батона хлеба вместо одного. Я уже не первый раз ловлю вас на мелком мошенничестве.
– Девушка работает у нас первый день.
– А меня это не колышет. Позовите управляющего.
– Минутку.
У кассы уже скопилась очередь, но тому, кого блондинка называет Лешей, на это наплевать.
– Проходите в другую кассу, – жалобно лепечет Леся.
– Безобразие! – раздается в ответ.
– Бардак!
– Где ваше начальство? – ворчит народ, переходя к другой кассе.
Красавица в бриллиантах безразлично смотрит на витрину павильона косметики. Наконец появляется начальство: высокий плечистый мужчина в белоснежной рубашке.
– Что случилось?
– В вашем супермаркете занимаются мелким мошенничеством. В прошлый раз мне пробили пять йогуртов вместо четырех, сегодня два батона вместо одного.
– Эта девушка работает у нас первый день. Наставница отошла, вот она и ошиблась.
– А зачем вы берете на работу кого попало?
– С кадрами проблема. Москвичи не очень-то идут на такую зарплату.
– Это ваши проблемы. Вы управляющий?
– Менеджер по персоналу. Надя, исправь. Верни покупателю деньги за батон. Извините.
– Я ваш постоянный покупатель! Вы должны ценить таких клиентов, как я!
Толстый Леша разражается тирадой о том, как надо любить и ценить постоянных клиентов и от чего зависит репутация любого магазина. Менеджер по персоналу кивает: да, да, да. Лицо у него каменное. И все это из-за какого-то батона! Двадцать рублей! У Леси дрожат губы. Да у него в тележке покупок не на одну тысячу! Наставница открывает ключом кассу, снимает стоимость хлеба и шипит на ухо:
– Нашла с кем связаться…
– Но вы же мне сами говорили: если состоятельный…
– Да этого Лешу все знают. Думаешь, это в первый раз? Он уже всех достал! Скряга! Всегда внимательно разглядывает чек, и если на ценнике в зале одна цена на товар, а на чеке другая, закатывает скандал. Объяснять, что ценники менять не успеваем, бесполезно.
– А почему же он этой все покупает? Глянь, какие дорогие продукты! – Леся кивает на блондинку, которая равнодушно осматривает теперь уже витрину с ювелирными украшениями.
– Это любовница его шефа! Так говорят.
– Значит, это не его пассия?
– Кто ее разберет, чья она? Она обычно приходит с та-аким красавчиком! Вот того можно обсчитывать хоть на сотню! Слова не скажет! Весь в себе. Но как-то рука не поднимается.
Инцидент, наконец, исчерпан. Леша торжественно берет двадцать рублей из рук менеджера по персоналу и вывозит тележку с покупками на улицу, к огромному джипу с тонированными стеклами. Блондинка с бесстрастным лицом идет за ним. А мужчина в белой рубашке направляется к кассе, где случился инцидент:
– Надя, сядь за кассу на пять минут. Девушка… – Он смотрит на беджик: – Олеся, да? Можно вас на пару слов?
Она идет, понимая: сейчас будут отчитывать. Может, и уволят. Вот тебе и устроилась на работу в Москву! Вот тебе и день второй!
– Вы ведь не москвичка?
– Нет. Я из Р-ска.
– А к нам как попали?
– Подружка привезла. Она у вас уже полгода работает.
– Ну и как?
– Ей нравится.
– А тебе нет? – переходит он вдруг на «ты».
– Да уж после такого…
– Да, пустяки, – машет рукой он. – Типичный сноб.
– А если он управляющему нажалуется?
– Да хоть президенту! Думаешь, работы в Москве мало? Знаешь, сколько таких супермаркетов? И везде: требуются… Меня, кстати, Сашей зовут. Значит, мы с тобой в одну смену. Тебя подвезти после работы?
– Куда? В Р-ск?
– Можно и в Р-ск. Далеко он?
– На машине часа полтора. Если пробок нет. А на нашей дороге они редко бывают. Мы вроде как на отшибе.
– Я до дома два часа добираюсь. Туда два да обратно два. В сумме получается четыре. Выходит, мне до Р-ска ближе? – подмигивает Саша.
Она теряется. Подвезти – это значит, что он на ночь останется. Намек понятен. А что ее смущает? Ванька Мукаев, у которого с женой медовый месяц? Да и в электричке трястись неохота. Особенно не хочется повторения истории с контролерами. Поскольку Леся молчит, Саша кладет руку ей на плечо и улыбается:
– Ну, вот и договорились.
И уходит. Она возвращается к кассе. Надя уступает ей место, сама становится за спиной. Спрашивает:
– Что тебе Сашка сказал? Клеился?
– Да вроде того. Подвезти предложил. С работы.
– А ты не отказывайся. Молодой, холостой. Бабник, правда, да где ж ты сейчас нормальных-то найдешь? Зато не пьет. И на машине. Повезло тебе – красивая.
– Я и не отказалась…
Знала бы она тогда, чем все закончится! Когда провожала утром Сашу, как черт из табакерки выскочил Ванька Мукаев. И набросился на него с кулаками. Тут она его и признала. Мукаев! Он! Всегда был бешеный!
– Мукаев, ты зверь! – закричала, когда Саша упал на землю.
И тут же получила пощечину. Удар был такой силы, что и она упала. Лицо у Ваньки было страшное. Стоял, сжимая кулаки, и словно бы чего-то искал взглядом. Глаза пустые, зрачки расширены. Не глаза – ямы. И тогда она сказала:
– Я тебя ненавижу! Наконец-то я тебя ненавижу!
Он убежал. Сашу пришлось отвести обратно в квартиру.
– Ну и любовники у тебя! – сказал он, смывая с лица кровь. – Что, все такие?
– Нет у меня никаких любовников!
– А это кто?
– Никто. Следователь прокуратуры.
– Следователь? – У него на лице удивление. – Либо я чего-то не понимаю…
– Чего не понимаешь?
– Да так. У этого следователя денег, видать, куры не клюют.
– Перестань, – отмахнулась она. – У Ваньки Мукаева деньги в карманах никогда не держались.
– А откуда у него тогда черный «Мерседес»?
– «Мерседес»? Какой «Мерседес»? – заволновалась она.
Опять этот «Мерседес»! И опять про деньги! Мукаев, мол, подпольный миллионер!
– А это интересно, – рассмеялся вдруг Саша и, сморщившись, схватился за разбитую губу. – Нет, бить я его не буду. Я ему по-другому отомщу. Он ведь в нашем магазине постоянный покупатель.
– Не может этого быть!
– Может. Такое лицо разве забудешь? Я тебе говорю: на черном «Мерседесе» приезжает. Справочки надо бы навести. Откуда у следователя прокуратуры такие деньги? И что он делает в Р-ске?
– Как это что делает? Он тут живет!
– И ездит в Москву за покупками? Ой, что-то здесь не так! Чую: большими бабками пахнет. Я этим займусь, пожалуй. – Саша потрогал разбитую губу. – Хороший удар.
– Он бывший боксер. Чемпион города, – с тайной гордостью сказала она.
– Боксер, значит? Следователем работает? Может, у него и оружие есть?
– А как же!
– Правильно говорят: менты – взяточники. И в прокуратуре одни взяточники. Оборотни в погонах. Следователем в Р-ске работает, а под Москвой коттеджик да любовница-блондинка. Хорошо устроился! Ну, ничего. Делиться придется.
– Постой… Ты что говоришь-то? Какой коттедж? Какая блондинка?
– Такая. Либо я чего-то не понимаю. Ладно, разберемся.
Она тоже не поняла. Вспомнился тот странный разговор. Казино, рестораны, черный «Мерседес»… «Угадай, как меня зовут?» – «Оля?» Вот почему ей стало не по себе, когда впервые увидела в супермаркете блондинку! Вот в чем дело! Он живет двойной жизнью! За это и поплатился. Куда бежать? К Руслану? То-то у Свистунова вид такой загадочный! Знает, все знает рыжий!
Но в тот же день следователь Мукаев вновь исчез. И больше не вернулся…
Вечер
Беда не приходит одна. Она, глупышка, так переживала, что не выпало в этом году ни одного счастливого дня! А тут выпал несчастливый! И все еще больше осложнилось. Она стала любовницей Лешки, событие отмечали в шикарном ресторане, а когда вернулась домой… Лучше не вспоминать! Еще на подъезде к коттеджному поселку запахло гарью. Они увидели столб дыма, и ее сердце замерло.
– Это у нас, – упавшим голосом сказала Ольга.
Когда приходит беда, понимаешь простую вещь: на самом деле счастье – это отсутствие несчастья. Она и не понимала, как счастлива, пока не случилось пожара. Стояли самые длинные дни в году, и, пожалуй, самые жаркие. Разразившаяся на днях гроза не спасла положения. Каменная земля не пропускала влагу, солнце, палившее нещадно, в тот же день, как только закончился дождь, выпило ее всю, до капли. В такую погоду нет ничего страшнее пожара. Воздух как сухой порох, летящие искры мгновенно воспламеняют все, что находится в округе. На пожарище суетились люди, вокруг горящего дома стояло аж пять пожарных машин! Из брандспойтов била пена и шапкой ложилась на шипящие бревна, лаяли ошалевшие собаки, кричали соседи, у которых занималась баня. Но Ольгу это не волновало. Ее имущество. Ее собственность. Дом, мебель, посуда… Одежда, обувь, украшения, косметика… Машина! В гараже стояла ее машина! Она понимала только, что ничего не осталось…
Десять лет назад она прилетела в Москву из Хабаровска. Весь багаж – рыжий чемодан из кожзама, набитый тряпками, да пара сумок. Главная ценность – алая лента и фальшивая корона. В том смысле, что ее рыночная стоимость равна нулю, из простого металла, со стразами. Но зато престиж! Вице-мисс Ольга Маркина, второе место на региональном конкурсе красоты, по осени прошедшем на Дальнем Востоке! «Мисс зрительских симпатий»! Гвоздь программы лучшего в городе ночного клуба! Не пропадать же такому таланту?
В родном городе стояли суровые зимы. Ладно бы мороз! На набережной Амура ветер сбивал с ног, такой силы были его порывы. Она же ехала на базу в Сочи, да еще через Москву! Там, в Сочи, должен был пройти отборочный тур на Всероссийский конкурс красоты. Билет ей оплатили. Перехватил в Москве представитель модельного агентства. Кто знает, как сложилась бы дальнейшая судьба Ольги Маркиной, не соблазнись она деньгами?
В кафе на втором этаже за чашкой кофе между двумя авиарейсами шикарно одетая дама гладила ее по руке и шептала на ухо:
– Милочка, там все куплено, места распределены заранее. А цель та же: получить выгодный контракт с модельным агентством. Зачем вам терять время? Завтра же приступайте к работе. У нас для вас есть выгодное предложение.
И так же на ушко назвала цифру, которая тогда показалась Ольге астрономической. Теперь-то она понимает, как дешево ее купили! Но тогда смотрела за окно: на улице плюсовая температура, с крыш капает, тает снег. Возникло ощущение, что прилетела из зимы в весну. В вечную весну. Звенела капель, а ей представлялось, что это ручьем в ее карманы льются деньги. Душа пела.
– Вы ведь даже не первая. Вице-мисс… Потому что все куплено… – журчала дама.
– Да, это правда. – Ольга вздыхала, ее главная соперница летела бизнес-классом в сопровождении родителей. С танцовщицей из ночного клуба они не общались. И было обидно! Ну, так обидно! А цель у всех одна – выгодный контракт с модельным агентством. Зачем же время терять? Надо их опередить. И там же, в кафе в здании аэропорта, Ольга Маркина подписала свой первый контракт.
И первое время была счастлива, потому что не обманули. Хотя и жила на частной квартире с такими же соискательницами денег и славы, но огромный плакат с ее изображением где только не висел! Бывало, не удержавшись, она указывала на него случайным людям, киоскерам, дворникам, просто прохожим и с гордостью говорила:
– Видите? Это я!
Потому что не узнавали. А ей так хотелось славы!
Как быстро все проходит. И главное, юность. Двадцативосьмилетняя модель, которая так и не стала суперзвездой, уже не в цене. Деньги она тратила легко, сбережений никогда не имела. Наряды, косметика, драгоценности, салоны красоты, дорогие курорты… Основным ее капиталом была красота, для нее и старалась. И сейчас вернулась к тому, с чего начинала. Впрочем, нет. И пары чемоданов в активе не осталось. Из вещей ей ничего не удалось спасти. Но рядом стоял мужчина, в которого она и вцепилась:
– Как же так, Леша? Как же так?
– Погоди, – поморщился он. – Надо выяснить: что произошло? От чего загорелось?
– Да какая разница?! Все пропало!
– Да. Лаборатория сгорела. Неужели все погибло?
И тогда она ляпнула:
– Хорошо, что я там побывала раньше!
Ладошкин тут же в нее вцепился:
– Ты выкрала его записи? Черновики? Дневники? Что-то скопировала?
– Может быть.
– Ты мне это отдашь?
– Может быть…
– А машина-то уцелела, – услышала вдруг она. – Огонь на соседей перекинулся. Лесок-то отстояли. Впрочем, и баньку отстояли.
– Какая машина?
Тут и Ладошкин опомнился:
– Да? Какая машина?
«Мерседес», на котором ездил Саранский, они нашли за домом, на обочине. Видимо, Иван вошел с черного хода. Ольга всегда оставляла там ключ под половичком и теперь об этом пожалела.
– Машина принадлежит мне, – тут же заявил Ладошкин. – То есть фирме, генеральным директором которой я являюсь.
И полез в салон, на водительское место, Ольга тоже нырнула за ним. В замке зажигания торчал ключ. Вздрогнув, она узнала брелок: серебряный дельфин с глазами-изумрудами. Ее подарок Ивану.
– Похоже, это он поджег лабораторию, – тихо сказал Ладошкин.
– Но где же он сам?
– Кто знает? Оп-па!
И он вытащил из «бардачка» пистолет. Ольга вздрогнула:
– Это его.
– У него было оружие?
– Да. Я видела. – Она потянулась к пистолету.
– Стой! Не надо здесь ничего трогать!
Ладошкин положил пистолет обратно в «бардачок» и поспешно его закрыл. После чего сказал:
– Машину я отгоню к своему дому. Если Иван так и не объявится…
– Ты хочешь сказать, что заберешь ее себе?
– Дура! Ты не понимаешь, что происходит! – разозлился вдруг он. – Мы попали в неприятную историю.
Словно в подтверждение его слов, раздался крик:
– Там труп!
Они вздрогнули и переглянулись. Потом одновременно выскочили из машины и кинулись к дому. Ольга бежала первой.
– Стой! Куда?! Не ходить!!! – кинулся ей наперерез один из пожарных.
– Но это же Иван! Пустите!
– Обожжешься, дура! Куда?!
Земля и в самом деле была раскаленной. Такое ощущение, что ее вывернули наизнанку травой внутрь, раскаленными камнями наружу. Отовсюду шел жар. Ольга мгновенно перепачкалась в саже, на нее летела копоть. От запаха гари мутило. Ее не пускали дальше. Лица у пожарных были красные, по щекам струился пот.
– Полицию надо, – сказал кто-то.
– Да едут уже! Звонили!
Стиснув пальцами, словно клещами, ее локоть, Ладошкин шепнул на ухо:
– Я тебе сказал, что мы вляпались. Теперь поняла?
– Ты думаешь, его… убили?
– Ничего я не думаю. Кроме того, что у меня будут проблемы. И у тебя тоже.
– Я-то здесь при чем?
– Ты слишком много знаешь…
День третий
Утро
«Ты слишком много знаешь…» Она поначалу думала: обойдется. Опознать обгоревший труп было невозможно, но Ольга сразу поняла, что это Саранский. Кому еще придет в голову спалить лабораторию? Это он поджег дом, а сам не успел выбраться из огня. Он окончательно сошел с ума. И машина. Его машина.
«Мерседес» Ладошкин отогнал к своему дому. Он жил неподалеку в небольшом, но уютном коттедже, купленном в кредит. Ольга знала об этом, потому что он все время жаловался. Проценты, мол, сумасшедшие, не надо было связываться с банком. Но ведь рискнул! Зато теперь руки у него развязаны. Иван-то погиб!
Ольга переехала к Лешке, и все пошло по второму кругу. Потому что о «Стиксе» она опять слышала каждый день. И каждый день боялась, что проболтается. Лешка оказался редкостным занудой. Тема поднималась снова и снова.
«Ты слишком много знаешь…» Она поначалу думала: обойдется. Опознать обгоревший труп было невозможно, но Ольга сразу поняла, что это Саранский. Кому еще придет в голову спалить лабораторию? Это он поджег дом, а сам не успел выбраться из огня. Он окончательно сошел с ума. И машина. Его машина.
«Мерседес» Ладошкин отогнал к своему дому. Он жил неподалеку в небольшом, но уютном коттедже, купленном в кредит. Ольга знала об этом, потому что он все время жаловался. Проценты, мол, сумасшедшие, не надо было связываться с банком. Но ведь рискнул! Зато теперь руки у него развязаны. Иван-то погиб!
Ольга переехала к Лешке, и все пошло по второму кругу. Потому что о «Стиксе» она опять слышала каждый день. И каждый день боялась, что проболтается. Лешка оказался редкостным занудой. Тема поднималась снова и снова.