Страница:
– Чтобы завтра же здесь был нотариус. И вообще, я здоров, – вдруг сказал Климов. – Хочу домой.
– Домой… куда? – уточнил на всякий случай Борис.
– Дом у меня один. – Климов вдруг осекся. Вспомнил, что именно туда, в загородный особняк, они и ехали в день трагедии. – Нет, туда не хочу. На квартиру. И нотариус пусть придет туда.
– У вас две квартиры, – напомнил Борис. – Я думаю, следует предпочесть ту, которая находится ближе к клинике.
– Не учи меня жить, – буркнул Климов. И повторил: – Я хочу домой. Мне надо привести в порядок дела.
– Я думаю, надо нанять пару-тройку медсестер из персонала больницы, чтобы они все время находились рядом с вами, – посоветовал Борис. – Чтобы, если что-то случится, вам вовремя сделали укол. Если вдруг вы почувствуете себя плохо.
Люба подумала, что Борис – очень разумный человек. И ответственный. Климов с помощником не прогадал. Но тот вдруг буркнул:
– Надоели. Целый год здесь кантуюсь. Видеть их больше не могу! Врачей, медсестер. А уколы мне делать не надо. Знаю я вас, – обращаясь непонятно к кому, сказал Георгий Кимович. – После того как я акции отказался продавать, вы меня уколете… Яду какого-нибудь дадите. А я жить хочу!
«Ну, вот тебе! Добилась!» – невольно вздохнула Люба.
– Хочу увидеть свою дочь. И внуков, – продолжал Климов. – И нотариуса. Я сделаю так, что даже в случае моей смерти вы все равно ничего не получите. И еще… – Он поморщился. – Убери все эти морды с глаз долой!
– Морды, это… – Борис слегка напрягся.
– Охрана! – рявкнул Климов. – Наружного наблюдения хватит, нечего у меня дома торчать, глаза мозолить! Осточертели! И всю прежнюю обслугу – вон. Понял меня?
Люба поняла. Климов не хочет видеть людей, которые могли напомнить о прошлом. Которые хорошо знали его покойную жену и сына и случайно могли обмолвиться, задеть за больное.
– Но кто же будет за вами присматривать? – беспомощно развел руками Борис.
– Она, – и Георгий Кимович ткнул пальцем в Любу.
– Я работаю, – возразила Люба, слегка растерявшись. – У меня лекции в институте. И потом: я не профессиональная сиделка. И ко всему прочему, я отвратительно готовлю.
– Ну, тогда найди кого-нибудь, – буркнул Георгий Кимович. – Кто умеет готовить.
Люба тут же подумала о Касе. Вот куда бы ее устроить! К Климову! Георгий Кимович платит щедро.
– А сколько у вас комнат? – осторожно спросила она.
– Хочешь ко мне переехать? – развеселился вдруг Климов. – А что? Давай! С тобой не скучно! А места у меня хватит. Четыре комнаты. И кабинет. Надо будет, еще прикуплю. Соседнюю квартиру. А что? И Борис ко мне переедет. Будете жить рядом, в одной квартире.
Он вдруг весело и многозначительно посмотрел сначала на Любу, потом на своего помощника. А Люба вся вспыхнула при мысли, что есть возможность жить под одной крышей с симпатичным помощником Георгия Кимовича. Борис же оставался невозмутим. Люба немного расстроилась: мечте не суждено сбыться. И сказала:
– Большое спасибо за интересное предложение, но… Я не могу к вам переехать. Но у меня есть на примете человек, который мог бы помочь вам по хозяйству, – заторопилась она. – К тому же эта женщина окончила в свое время медицинское училище и много лет работала няней. Она умеет ухаживать за больными, вести домашнее хозяйство. – Люба на минутку задумалась. Все это она знает с чьих-то слов. А вдруг Кася – неряха? Но возразил, как ни странно, Борис:
– Я не могу доверить Георгия Кимовича незнакомому человеку.
– А это не тебе решать, – вконец развеселился Климов. Из-за болезни и вследствие нарушений психики он легко переходил из одного состояния в другое. Минуту назад кричал и грозился, а теперь готов был хохотать. Люба подумала, что лучше, чем Кася, здесь не справится никто. Она – спокойная, безответная. Вспомнить историю с подругой. Климов меж тем спросил: – Как зовут твою протеже?
– Кася. Молодая женщина, скромная, работящая, но, правда, без регистрации…
– Тем более! – взвился Борис.
– Но я за нее ручаюсь.
– Кася… – задумчиво протянул Климов. – Какое, однако, странное имя.
– А у вас отчество странное, – напомнила Люба.
– Ну, с отчеством у меня все в порядке. Клуб интернациональной молодежи.
– Не поняла?
– Папу так назвали. КИМ. Двадцатые годы над миром летели, – подмигнув, пояснил Климов. – Мой дед был революционером. Первый коммунист района.
– Может быть, у Каси бабушка была гадалкой? – предположила Люба. – И внучку назвали Кассандрой. В честь легендарной пророчицы.
– Чего только в жизни не бывает! – Георгий Кимович был теперь бодр и весел. В хорошем настроении. – То, что у нее нет регистрации, меня не смущает. Из провинции в Москву приезжают, как правило, люди работящие. Тем более ты ручаешься. А тебе я верю. Если что – спрошу с тебя. Приведешь ее ко мне. Эту… ха-ха? Как ты сказала? Касю? Веди! Я посмотрю.
– Хотелось бы при этом присутствовать, – сказал Борис.
– А тебе на нее чего смотреть? – удивился Климов.
– Я хочу посмотреть не ее, а на ее документы.
– Вот такой он, мой помощник, – обратился к Любе Климов. – Заботливый.
– Что ж, это разумно, – кивнула Люба. – И когда мы…
– Завтра, – отрезал Климов.
– Но зачем так спешить? – возразил Борис.
– Я раньше тоже так думал. – Лицо Георгия Кимовича посуровело. – Зачем спешить? А теперь я думаю по-другому. И потому мы с вами встретимся завтра. Кстати, Борис, приготовь мне отчет о проделанной работе. Я имею в виду поиски моей дочери. Отныне я собираюсь заняться этим всерьез.
Глава 3
– Домой… куда? – уточнил на всякий случай Борис.
– Дом у меня один. – Климов вдруг осекся. Вспомнил, что именно туда, в загородный особняк, они и ехали в день трагедии. – Нет, туда не хочу. На квартиру. И нотариус пусть придет туда.
– У вас две квартиры, – напомнил Борис. – Я думаю, следует предпочесть ту, которая находится ближе к клинике.
– Не учи меня жить, – буркнул Климов. И повторил: – Я хочу домой. Мне надо привести в порядок дела.
– Я думаю, надо нанять пару-тройку медсестер из персонала больницы, чтобы они все время находились рядом с вами, – посоветовал Борис. – Чтобы, если что-то случится, вам вовремя сделали укол. Если вдруг вы почувствуете себя плохо.
Люба подумала, что Борис – очень разумный человек. И ответственный. Климов с помощником не прогадал. Но тот вдруг буркнул:
– Надоели. Целый год здесь кантуюсь. Видеть их больше не могу! Врачей, медсестер. А уколы мне делать не надо. Знаю я вас, – обращаясь непонятно к кому, сказал Георгий Кимович. – После того как я акции отказался продавать, вы меня уколете… Яду какого-нибудь дадите. А я жить хочу!
«Ну, вот тебе! Добилась!» – невольно вздохнула Люба.
– Хочу увидеть свою дочь. И внуков, – продолжал Климов. – И нотариуса. Я сделаю так, что даже в случае моей смерти вы все равно ничего не получите. И еще… – Он поморщился. – Убери все эти морды с глаз долой!
– Морды, это… – Борис слегка напрягся.
– Охрана! – рявкнул Климов. – Наружного наблюдения хватит, нечего у меня дома торчать, глаза мозолить! Осточертели! И всю прежнюю обслугу – вон. Понял меня?
Люба поняла. Климов не хочет видеть людей, которые могли напомнить о прошлом. Которые хорошо знали его покойную жену и сына и случайно могли обмолвиться, задеть за больное.
– Но кто же будет за вами присматривать? – беспомощно развел руками Борис.
– Она, – и Георгий Кимович ткнул пальцем в Любу.
– Я работаю, – возразила Люба, слегка растерявшись. – У меня лекции в институте. И потом: я не профессиональная сиделка. И ко всему прочему, я отвратительно готовлю.
– Ну, тогда найди кого-нибудь, – буркнул Георгий Кимович. – Кто умеет готовить.
Люба тут же подумала о Касе. Вот куда бы ее устроить! К Климову! Георгий Кимович платит щедро.
– А сколько у вас комнат? – осторожно спросила она.
– Хочешь ко мне переехать? – развеселился вдруг Климов. – А что? Давай! С тобой не скучно! А места у меня хватит. Четыре комнаты. И кабинет. Надо будет, еще прикуплю. Соседнюю квартиру. А что? И Борис ко мне переедет. Будете жить рядом, в одной квартире.
Он вдруг весело и многозначительно посмотрел сначала на Любу, потом на своего помощника. А Люба вся вспыхнула при мысли, что есть возможность жить под одной крышей с симпатичным помощником Георгия Кимовича. Борис же оставался невозмутим. Люба немного расстроилась: мечте не суждено сбыться. И сказала:
– Большое спасибо за интересное предложение, но… Я не могу к вам переехать. Но у меня есть на примете человек, который мог бы помочь вам по хозяйству, – заторопилась она. – К тому же эта женщина окончила в свое время медицинское училище и много лет работала няней. Она умеет ухаживать за больными, вести домашнее хозяйство. – Люба на минутку задумалась. Все это она знает с чьих-то слов. А вдруг Кася – неряха? Но возразил, как ни странно, Борис:
– Я не могу доверить Георгия Кимовича незнакомому человеку.
– А это не тебе решать, – вконец развеселился Климов. Из-за болезни и вследствие нарушений психики он легко переходил из одного состояния в другое. Минуту назад кричал и грозился, а теперь готов был хохотать. Люба подумала, что лучше, чем Кася, здесь не справится никто. Она – спокойная, безответная. Вспомнить историю с подругой. Климов меж тем спросил: – Как зовут твою протеже?
– Кася. Молодая женщина, скромная, работящая, но, правда, без регистрации…
– Тем более! – взвился Борис.
– Но я за нее ручаюсь.
– Кася… – задумчиво протянул Климов. – Какое, однако, странное имя.
– А у вас отчество странное, – напомнила Люба.
– Ну, с отчеством у меня все в порядке. Клуб интернациональной молодежи.
– Не поняла?
– Папу так назвали. КИМ. Двадцатые годы над миром летели, – подмигнув, пояснил Климов. – Мой дед был революционером. Первый коммунист района.
– Может быть, у Каси бабушка была гадалкой? – предположила Люба. – И внучку назвали Кассандрой. В честь легендарной пророчицы.
– Чего только в жизни не бывает! – Георгий Кимович был теперь бодр и весел. В хорошем настроении. – То, что у нее нет регистрации, меня не смущает. Из провинции в Москву приезжают, как правило, люди работящие. Тем более ты ручаешься. А тебе я верю. Если что – спрошу с тебя. Приведешь ее ко мне. Эту… ха-ха? Как ты сказала? Касю? Веди! Я посмотрю.
– Хотелось бы при этом присутствовать, – сказал Борис.
– А тебе на нее чего смотреть? – удивился Климов.
– Я хочу посмотреть не ее, а на ее документы.
– Вот такой он, мой помощник, – обратился к Любе Климов. – Заботливый.
– Что ж, это разумно, – кивнула Люба. – И когда мы…
– Завтра, – отрезал Климов.
– Но зачем так спешить? – возразил Борис.
– Я раньше тоже так думал. – Лицо Георгия Кимовича посуровело. – Зачем спешить? А теперь я думаю по-другому. И потому мы с вами встретимся завтра. Кстати, Борис, приготовь мне отчет о проделанной работе. Я имею в виду поиски моей дочери. Отныне я собираюсь заняться этим всерьез.
Глава 3
Нелюбовь с первого взгляда
«Как бы ей об этом сказать? – раздумывала Люба по дороге домой. – Не получается ли, что я выгоняю ее из дому? Спешу от нее избавиться? Как-то сложатся ее отношения с Климовым? Ведь он больной человек. И… самодур. Это уж точно! Не получается ли, что я отдаю беззащитную женщину на съедение волкам? Да-да! Волкам! Ведь есть еще этот Борис!»
Она подумала о Борисе и вспомнила опять-таки его руки. Да, этот уж обнимет так обнимет! Тьфу ты! Какие глупые мысли лезут в голову! Он ведь моложе ее на… А сколько ему лет? Да какая разница? Борис не для нее. Мысли о нем надо выбросить из головы. И думать о Климове, о том, каково ему будет вне стен больницы, в московской квартире. Завтра она повезет туда Касю. За погляд, как говорится, денег не берут. Если они с Климовым друг другу не понравятся и если Кася не понравится Борису, все вернется на круги своя. Тогда Люба «посватает» Касю в няньки Апельсинчику. Кстати, Люська так и не позвонила. Значит, обошлась.
…Дома ее встретил аппетитный запах еды. Включив свет в прихожей, Люба невольно замерла. Квартирка сияла чистотой, полы были надраены, пыль вытерта со всех поверхностей, даже из тех потаенных уголков, которых хозяйка откровенно стеснялась. Как и все чрезвычайно занятые женщины, откладывала это «на потом». Вот придет черед Большого Праздника, и накануне, непременно, взяв отгул… Ну и так далее. А в результате пыль скапливается годами.
– Добрый вечер! – с улыбкой сказала Кася, появляясь на пороге кухни. Вместо передника вокруг ее талии было повязано полотенце. – Сейчас подам ужин.
И она вновь исчезла на кухне. Люба почувствовала себя неловко. Долго вытирала ноги о половичок, заботливо постеленный в прихожей, искала тапки. Потом долго переодевалась. Когда она вошла на кухню, тарелки были расставлены, приборы разложены, посреди стола, накрытого белой скатертью, красовалась супница. Из супницы торчал половник.
– Вы уж извините, Любовь Александровна, – виновато сказала Кася. – Я открывала ваш шкаф без вашего разрешения. И сервант, – тихо добавила она, после чего замерла, сложив руки на груди, в ожидании приговора.
– Все в порядке, – смутилась Люба. Как неловко, в самом деле! Раздобыла прислугу! И, присев на шаткий табурет, спросила: – Откуда?
И кивнула на супницу. Насколько Люба помнила, холодильник был пуст. А денег у Каси не было. Неужели в ее отсутствие женщина ограбила банк?
– В морозилке я нашла куриные потроха. Несколько пакетиков, – пояснила Кася. Люба вспомнила: что-то такое было. Покупая замороженную курицу в супермаркете, она, как правило, находила в ней вложенный пакетик с потрохами. Выбросить было жалко, а куда применить субпродукты, Люба не знала. Пихала пакетики в морозилку, когда скапливалось много, выбрасывала. Почему не выбрасывала сразу, объяснить не могла. Сразу было неудобно. И вот Кася выгребла все пакетики, разморозила содержимое и сварила суп с куриными потрохами.
Суп был потрясающим! До сих пор Люба встречала лишь одного человека, который умел так замечательно готовить. Это была все та же Люська-Апельсинчик, лучшая подруга.
– Как тебе это удалось? – только и спросила хозяйка, наливая себе вторую тарелку. – Дома шаром покати!
– У вас много специй.
Специй? Люба огляделась. Подарок той же Люськи, баночки со специями в деревянном ящичке. Сколько времени прошло? По-моему, ни одной из баночек Люба так и не воспользовалась. Выходит, это и есть секрет кулинарии?
– А ты почему не ешь? – спросила Люба, опомнившись, когда и вторая тарелка опустела.
– Поем, – Кася кивнула и присела на табурет. – Вам нравится?
– Очень!
– Я так рада! – лицо молодой женщины засветилось, она стала почти хорошенькой. – Я могу обходиться минимумом продуктов. Я очень экономная, у меня все идет в дело.
– Ой, я вспомнила! – спохватилась Люба. – Я же купила продукты! Сумки в прихожей. Суп такой вкусный, что я о них начисто забыла! Растяпа! – поругала она себя.
– Я принесу, – Кася метнулась в прихожую.
– А что ты без меня делала? – спросила Люба, когда та вернулась и деловито начала раскладывать продукты на полках холодильника.
– Убиралась. Готовила. Стирала. Телевизор смотрела.
Телевизор? Люба оглянулась. Маленький телевизор, стоящий на кухне, включен, но звук приглушен. Меж тем сейчас должна была начаться телепередача Апельсинчика.
– Касенька, сделай погромче, – попросила она.
Кася тут же схватила пульт и прибавила звук. Все, о чем ее просили, она делала с такой готовностью, что Любе становилось неловко. Как барыня, в самом деле! Расселась! Эксплуататорша! А совесть у тебя есть? Она поднялась и взяла в руки пульт. Вскоре на экране появилось лицо лучшей подруги. Люськины волосы были выкрашены в яркий оранжевый цвет и пышно взбиты. При взгляде на нее у любого на лице невольно появлялась улыбка.
– Добрый вечер! – жизнерадостно сказала лучшая подруга. – Как всегда в это время с вами «Дежурное меню»! И я – Апельсинчик!
– Господи! Как она мне нравится! – простонала Кася. Люба покамест промолчала.
– Итак, первое «блудо», – лихо подмигнула с экрана Люська. – В парламенте идет бурное обсуждение нового законопроекта. Дело касается налогов. Так что готовьтесь. Закон есть закон, платить все равно придется. Кстати, последний анекдот на эту тему. В чем сходство депутата и презерватива? Без них приятнее! Ха-ха!
Люба невольно поморщилась. Грубовато. Но Люська есть Люська. Что же касается выбранной темы… Меньше всего Любови Александровне Петровой хотелось знать о новом законопроекте. Лучше об этом не думать, а главное, заранее не подсчитывать убытки. Аппетит пропадет. Итак, Апельсинчик теперь ведет программу «Новостей». Новости большей частью криминальные, а учитывая «кулинарное» Люськино прошлое…
– …На второе у нас сегодня «жареные» факты. Сегодня сгорел дом на севере столицы. Приехавшие на место происшествия пожарные обнаружили интересный факт. Обгоревший труп мужчины в одной из квартир. Подробности выясняются. Мы обещаем держать вас в курсе расследования. С вами, как всегда, Людмила Иванова!
Люба невольно вздохнула. Неугомонная! Тянет подругу на подвиги! После истории с «подставой» автомобилей, когда они с Апельсинчиком затеяли собственное расследование и влипли в историю, Люська мечтала о карьере журналистки. О серьезной передаче. Но судьба распорядилась иначе. Декретный отпуск, потом интересное предложение от одного из каналов, рейтинговая программа, где она – ведущая. Карьера Апельсинчика идет в гору. Она нравится зрителям. Стоит только посмотреть на Касю, которая прилипла к экрану.
– …И на десерт. Клубничка в СЛИВках. Мы, как обычно, сольем вам все, что насобирали на улицах нашего родного города за день. И, разумеется, это будет сладкое. Наш корреспондент продолжает следить за жизнью ночных бабочек. В особняке на окраине Москвы, ранее принадлежавшем известному писателю, обнаружен притон…
Замелькали кадры. Люба уткнулась в тарелку. Жизнь ночных бабочек ее не интересовала. И вообще: клубничка. Люсенька и К° вечно откапывают нечто экзотическое. Раздался телефонный звонок, и Люба нехотя взяла трубку.
– Ну и как тебе? – раздался голос лучшей подруги.
– Нормально.
– Нормально?! – взвизгнула Люська. – И это все, что ты можешь сказать?! Глянь, какие кадры! А? Ты где-нибудь такое видела?!
– Как твой рейтинг? – спросила Люба. Она знала, что с некоторых пор рейтинг передачи стал главной Люськиной заботой. Подруга все время боялась, что ее снимут с эфира. Любе то и дело приходилось ее утешать.
– Нормально, – вздохнула Люська. – Тьфу, тьфу, тьфу! Но мне необходимо срочно что-нибудь придумать. Вот если бы мы с тобой затеяли еще одно расследование, – мечтательно сказала лучшая подруга. – С париками, переодеваниями и так далее. А?
– Я давно уже этим не занимаюсь, – сухо сказала Люба.
– А ты подумай. Может, в твоей жизни происходит что-нибудь интересное?
– Происходит.
– Ну-ка, ну-ка… – оживилась Апельсинчик.
– Я приютила бездомную женщину.
– А-а-а… – разочарованно протянула Люська. – Ну разве это интересно?
– Я уже нашла ей работу, – Люба покосилась на Касю и увидела, что та внимательно прислушивается к разговору.
– Кстати, о работе, – подруга вздохнула. – Ты не могла бы завтра посидеть с Любашей?
– Что, опять проблемы с няней?
– Представь себе, да! – с вызовом сказала Люська. – Ну не везет мне на них. Я знаю, что до обеда у тебя лекции в институте, муж меня прикроет. Но хотя бы во второй половине дня?
– Во второй половине дня я везу Касю к работодателю. Извини.
– Какую еще Касю? – ревниво спросила Люська.
– Ту самую женщину, которую я приютила. Но, возможно, вечером…
– Вот и отлично!
– Люсенька, я ничего не могу обещать…
– Значит, мы договорились! До вечера с ней Петька посидит. Тебе ничего не надо делать. Заехать и проверить, как у них дела. К одиннадцати вернется Сережа, а к полуночи я. У меня запись.
«А утром мне на работу, – невольно вздохнула Люба. – И когда, спрашивается, мне стеклить балкон? Не успеешь оглянуться, как зима настанет!» Невольно она бросила взгляд на телефонный аппарат, под которым лежали аккуратно вырезанные газетные объявления. «Муж на час».
– …Люба, я очень рассчитываю на твою помощь, – тараторила Люська. – Я уверена, в ближайшем будущем случится что-то такое, что мы все в обморок упадем! Я должна оказаться там первой.
– Где? – удивилась Люба.
– В месте, где это случится! Мне нужна сенсация! Криминальная сенсация! То, чего еще не было!
– Боюсь, что это невозможно, – невольно вздохнула Люба. – Все уже было.
– Брось! – запротестовала неисправимая оптимистка Люська. – Надо верить в свою удачу! Мы им всем еще покажем! Чао! Завтра увидимся!
«Кому это им?» – подумала Люба, положив трубку, и заметила, что Кася смотрит на нее вопросительно.
– Это моя лучшая подруга. Апельсинчик, – пояснила Люба. – Да, та самая. Мы вместе учились в школе. А точнее, все десять лет просидели за одной партой.
– О! – только и смогла выговорить Кася. И повторила: – О!
– Завтра мне надо к ней заехать и приглядеть за моей крестницей.
– Конечно, конечно! У вас такие друзья! – с уважением сказала Кася.
– Но сначала мы поедем к… В общем, я, кажется, нашла тебе работу. Но работа сложная, – сразу предупредила Люба. – Этот человек болен и у него тяжелый характер.
– Нет такого человека, с которым я не смогла бы ужиться, – уверенно сказала Кася. – А больные это все равно что дети. Уж с детьми-то я ладить умею! Дети – это… Это счастье!
В ее голосе была такая тоска! Люба поняла, что Кася очень любит детей и скучает по своим воспитанникам.
– Ты звонила подруге? – строго спросила она.
– Да, – кивнула Кася.
– И что она сказала?
– Ничего.
– То есть?
– Сказала: «Хорошо, я соберу твои вещи».
– И когда тебе надо за ними заехать?
– В любое время.
– Ладно, разберемся.
…Неизвестно, кто из них больше волновался, когда они ехали к Климову. Люба, ко всему прочему, сидела за рулем машины. Когда ей было не ко времени, она не упускала возможности попрактиковаться в вождении. За рулем Любовь Александровна Петрова чувствовала себя не слишком уверенно, и машина у нее была под стать ее же способностям. Маленькая, чтобы не было проблем с парковкой, с маломощным двигателем, поскольку Люба боялась высоких скоростей, но зато иномарка, из салона, чтобы чинить по гарантии. Ведь автомеханики относились к разряду сферы обслуживания, сталкиваться с которой Люба боялась до смерти. Она надеялась, что новая машина долго не будет ломаться. Машину Люба взяла в кредит и по этой причине оформила полную страховку. Теперь она чувствовала себя относительно спокойно. И еще одна деталь: машина была нежно-сиреневого цвета. Когда Любовь Александровна Петрова, выбирая ее по каталогу, остановилась на сиреневой, то ругала себя последними словами. Будут насмехаться. Дамочка, да еще на сиреневой машине! Но поделать с собой ничего не могла. Она знала, что Стас тоже не удержится от язвительного замечания. Но со Стасом они расстались.
– Любовь Александровна?
– А? Что?
– У вас такая красивая машина!
– Спасибо.
– Мне нравится! Честное слово! – с детским восторгом сказала Кася.
«Как-то нас встретит Климов?»…
Дом, в котором он теперь жил, был новенький, элитный, с подземной парковкой, консьержем, и оборудован видеокамерами. Но, как и велел Климов, за его гостями велось только наружное наблюдение. Охранники топтались на лестничной клетке, в квартиру их не впускали. Люба и Кася прошли фейс-контроль, из-за железной двери с тремя замками дали добро. Георгий Кимович надежно заперся в крепости, только что не вырыл ров. Дверь им открыл Борис. Он вновь был в белоснежной рубашке с короткими рукавами и брюках классического покроя. Офисный вариант. Ему шло. Помощник Климова неприязненным взглядом скользнул по Касе и нелюбезно сказал:
– Заходите.
– А где Георгий Кимович? – спросила Люба.
– Заперся у себя в кабинете с нотариусом. – В голосе Бориса слышалась обреченность. – Подождите в гостиной.
Люба огляделась. Двери, двери. В квартире было не меньше четырех комнат, кухня и два санузла. Шикарный ремонт. Дорогая солидная мебель. В гостиной, куда они прошли, царил полумрак. Окна были занавешены тяжелыми портьерами. Смущенная Кася присела на краешек дивана, обитого темной кожей. Борис не обращал на нее ни малейшего внимания. Люба поняла: Кася ему не понравилась. Это была нелюбовь с первого взгляда. Она почему-то немного успокоилась. Инстинктивно женщина ревнует интересного мужчину ко всем, даже если ее собственные перспективы равны нулю.
– На минутку, – позвала она помощника. – Нам надо поговорить. Наедине.
Ей захотелось наладить с ним контакт. В конце концов, Касе здесь жить. Борис вышел следом за ней в просторный холл. Надменно спросил:
– В чем дело?
Должно быть, это была его манера общения с женщинами. Со всеми без исключения. Свысока, с чувством собственного превосходства.
– Вы женаты? – неожиданно для себя спросила Люба.
– Нет. Но какое это имеет значение?
– А почему?
– На каком основании вы задаете мне эти вопросы?
– Просто так. Возможно, хочу вам помочь.
– Вы думаете, у меня проблемы с женщинами? – Борис откровенно рассмеялся, показав белоснежные зубы. Люба невольно отметила отличную работу стоматолога. В этот рот была вложена не одна тысяча долларов, она знала расценки.
– Что вы имеете против Каси?
– Ничего, – пожал плечами Борис. – Она мне безразлична.
– Но вы смотрите на нее с откровенной неприязнью.
– Послушайте, вы, психолог, – презрительно выделил он последнее слово, – здесь ваши усилия напрасны. Если женщина мне не нравится (а сначала я оцениваю ее как женщину), я не обязан быть с ней любезным.
– А какие женщины вам нравятся? – на всякий случай спросила Люба.
– Вам это интересно? Извольте. Мне нравятся девушки, – подчеркнул он, – с внешностью фотомоделей. Красивые, ухоженные. Высокие. Блондинки. А она, простите, корова.
«Ни малейшего шанса, – уныло подумала Люба. – У тебя, маленькая, далеко не худенькая, темноволосая и ко всему прочему женщина, нет ни малейшего шанса. А что ты хотела? Он молод, хорош собой, богат». Надо отметить, что среди лекций, которые она читала, был курс для тех женщин, которые хотят выйти замуж, но испытывают трудности психологического плана. Люба должна была помочь им обрести уверенность в себе. Борис был великолепным наглядным пособием, а практическая работа с его использованием – отличной возможностью проявить себя. Но Люба уже признала, что ей придется сдаться. Он был непробиваем. А высокие, красивые ухоженные блондинки выходят замуж и без помощи психолога.
– Что ж, – вздохнула она, – я искренне желаю вам встретить такую женщину.
– Это не проблема. В ночных клубах, куда я хожу, их хватает. Мне бы хотелось, чтобы она, ко всему прочему, что-то из себя представляла. Чтобы у нее было дело. Какое-то занятие в жизни. Кроме как ходить по салонам красоты и массажным кабинетам. Собственно, поэтому я и медлю. Ну что, я прошел тест? – и Борис обаятельно улыбнулся, вновь показав белоснежные зубы.
– Да. А что касается Каси, я думаю, что Георгию Кимовичу она подойдет.
– На чем основывается ваша уверенность? – деловито спросил Борис.
– Она терпеливо сносит любые капризы своих хозяев. Я хотела сказать, работодателей.
– Отличное качество! Но в первую очередь я хотел бы взглянуть на ее паспорт. Документы хотя бы у нее есть?
– Разумеется, – кинула Люба.
– Пройдемте в гостиную. Я с ней поговорю.
«Почему он так не хочет допускать постороннего человека до Климова? – гадала Люба. – Должно быть, большие деньги на кону. Боится за жизнь хозяина. При Климове его положение прочно». Словно прочитав ее мысли, Борис сказал, слегка придержав ее за плечо:
– Еще два слова. Я всерьез опасаюсь за жизнь Георгия Кимовича. Вы умеете молчать?
Люба кивнула. Его взгляд сверкнул, словно стальной клинок, и впился в нее. Помощник Климова проверял Любовь Александровну Петрову на прочность. Она выдержала.
– Вы, должно быть, гадаете, почему я не спешу с поисками его дочери? – спросил он.
– Да, это немного странно. Георгий Кимович сказал: исчерпывающая информация.
– Во-первых, никто не знает, что это за люди, его наследники. Ведь она наверняка замужем, эта Мария Георгиевна, – Борис поморщился. – Акции кампании, имеющей солидный оборот, могут оказаться в руках людей случайных, быть может, малообразованных. Кто знает, как они ими распорядятся? Возможно, согласятся продать. Опять-таки, людям случайным. Но все это несущественно, – Борис невольно поморщился.
– А что существенно? – живо спросила Люба.
– Я боюсь, информация, которую я получил, неутешительна. Это касается дочери Климова. И еще больше боюсь, что еще одного удара судьбы его сердце не выдержит.
– Неужели она тоже… умерла? – Люба ахнула и невольно зажала ладонью рот.
– Вот именно, – кивнул Борис.
– Но тогда… Да, это будет потрясение. Он только и говорит, что о дочери и внуках. Ему этого не пережить.
– Вот именно. Надеюсь, теперь вы меня понимаете?
– Понимаю. Вы – молодец, – с энтузиазмом сказала Люба. – Правильно делаете, что скрываете от него. Но что же нам теперь делать?
– Я пока не знаю. Вот хотел с вами посоветоваться. Быть может, нам найти кого-нибудь?
– Чтобы эта женщина сыграла роль его дочери? – сообразила Люба. – А что потом?
– Потом… Что-нибудь придумается. Главное, выиграть время. А пока надо его чем-то отвлечь.
– И вы думали, что женщина, которая придет в этот дом…
– Вот именно, – в третий раз сказал Борис. – Я надеялся, что она будет молодая и красивая. Что рядом с ней Георгий Кимович воспрянет духом. А на роль его дочери мы кого-нибудь найдем.
– Но нужны бумаги. Доказательства. Свидетельство о рождении, в конце концов.
– Свидетельство можно подделать.
– Вы что, с ума сошли? – зашипела Люба.
– По-вашему, лучше дать ему умереть? – тоже шепотом спросил Борис. – Сказать правду?
– Я… я не знаю.
– Я послал в Ольховку человека. Надо все как следует проверить. Люди не исчезают бесследно.
– Да. Господи, Кася там одна! – спохватилась вдруг Люба. – Получается, мы ее бросили.
– Ничего, подождет, – беспечно махнул рукой Борис.
«Она для него – пустое место», – вновь подумала Люба. У дверей в гостиную Борис галантно пропустил ее вперед. Кася по-прежнему не шевелясь сидела на краешке дивана. В той же позе, в которой они ее и оставили. Увидев их, она с готовностью встала, в позиции «руки по швам».
– У вас есть паспорт? – сурово спросил Борис.
– Да, конечно!
Она подумала о Борисе и вспомнила опять-таки его руки. Да, этот уж обнимет так обнимет! Тьфу ты! Какие глупые мысли лезут в голову! Он ведь моложе ее на… А сколько ему лет? Да какая разница? Борис не для нее. Мысли о нем надо выбросить из головы. И думать о Климове, о том, каково ему будет вне стен больницы, в московской квартире. Завтра она повезет туда Касю. За погляд, как говорится, денег не берут. Если они с Климовым друг другу не понравятся и если Кася не понравится Борису, все вернется на круги своя. Тогда Люба «посватает» Касю в няньки Апельсинчику. Кстати, Люська так и не позвонила. Значит, обошлась.
…Дома ее встретил аппетитный запах еды. Включив свет в прихожей, Люба невольно замерла. Квартирка сияла чистотой, полы были надраены, пыль вытерта со всех поверхностей, даже из тех потаенных уголков, которых хозяйка откровенно стеснялась. Как и все чрезвычайно занятые женщины, откладывала это «на потом». Вот придет черед Большого Праздника, и накануне, непременно, взяв отгул… Ну и так далее. А в результате пыль скапливается годами.
– Добрый вечер! – с улыбкой сказала Кася, появляясь на пороге кухни. Вместо передника вокруг ее талии было повязано полотенце. – Сейчас подам ужин.
И она вновь исчезла на кухне. Люба почувствовала себя неловко. Долго вытирала ноги о половичок, заботливо постеленный в прихожей, искала тапки. Потом долго переодевалась. Когда она вошла на кухню, тарелки были расставлены, приборы разложены, посреди стола, накрытого белой скатертью, красовалась супница. Из супницы торчал половник.
– Вы уж извините, Любовь Александровна, – виновато сказала Кася. – Я открывала ваш шкаф без вашего разрешения. И сервант, – тихо добавила она, после чего замерла, сложив руки на груди, в ожидании приговора.
– Все в порядке, – смутилась Люба. Как неловко, в самом деле! Раздобыла прислугу! И, присев на шаткий табурет, спросила: – Откуда?
И кивнула на супницу. Насколько Люба помнила, холодильник был пуст. А денег у Каси не было. Неужели в ее отсутствие женщина ограбила банк?
– В морозилке я нашла куриные потроха. Несколько пакетиков, – пояснила Кася. Люба вспомнила: что-то такое было. Покупая замороженную курицу в супермаркете, она, как правило, находила в ней вложенный пакетик с потрохами. Выбросить было жалко, а куда применить субпродукты, Люба не знала. Пихала пакетики в морозилку, когда скапливалось много, выбрасывала. Почему не выбрасывала сразу, объяснить не могла. Сразу было неудобно. И вот Кася выгребла все пакетики, разморозила содержимое и сварила суп с куриными потрохами.
Суп был потрясающим! До сих пор Люба встречала лишь одного человека, который умел так замечательно готовить. Это была все та же Люська-Апельсинчик, лучшая подруга.
– Как тебе это удалось? – только и спросила хозяйка, наливая себе вторую тарелку. – Дома шаром покати!
– У вас много специй.
Специй? Люба огляделась. Подарок той же Люськи, баночки со специями в деревянном ящичке. Сколько времени прошло? По-моему, ни одной из баночек Люба так и не воспользовалась. Выходит, это и есть секрет кулинарии?
– А ты почему не ешь? – спросила Люба, опомнившись, когда и вторая тарелка опустела.
– Поем, – Кася кивнула и присела на табурет. – Вам нравится?
– Очень!
– Я так рада! – лицо молодой женщины засветилось, она стала почти хорошенькой. – Я могу обходиться минимумом продуктов. Я очень экономная, у меня все идет в дело.
– Ой, я вспомнила! – спохватилась Люба. – Я же купила продукты! Сумки в прихожей. Суп такой вкусный, что я о них начисто забыла! Растяпа! – поругала она себя.
– Я принесу, – Кася метнулась в прихожую.
– А что ты без меня делала? – спросила Люба, когда та вернулась и деловито начала раскладывать продукты на полках холодильника.
– Убиралась. Готовила. Стирала. Телевизор смотрела.
Телевизор? Люба оглянулась. Маленький телевизор, стоящий на кухне, включен, но звук приглушен. Меж тем сейчас должна была начаться телепередача Апельсинчика.
– Касенька, сделай погромче, – попросила она.
Кася тут же схватила пульт и прибавила звук. Все, о чем ее просили, она делала с такой готовностью, что Любе становилось неловко. Как барыня, в самом деле! Расселась! Эксплуататорша! А совесть у тебя есть? Она поднялась и взяла в руки пульт. Вскоре на экране появилось лицо лучшей подруги. Люськины волосы были выкрашены в яркий оранжевый цвет и пышно взбиты. При взгляде на нее у любого на лице невольно появлялась улыбка.
– Добрый вечер! – жизнерадостно сказала лучшая подруга. – Как всегда в это время с вами «Дежурное меню»! И я – Апельсинчик!
– Господи! Как она мне нравится! – простонала Кася. Люба покамест промолчала.
– Итак, первое «блудо», – лихо подмигнула с экрана Люська. – В парламенте идет бурное обсуждение нового законопроекта. Дело касается налогов. Так что готовьтесь. Закон есть закон, платить все равно придется. Кстати, последний анекдот на эту тему. В чем сходство депутата и презерватива? Без них приятнее! Ха-ха!
Люба невольно поморщилась. Грубовато. Но Люська есть Люська. Что же касается выбранной темы… Меньше всего Любови Александровне Петровой хотелось знать о новом законопроекте. Лучше об этом не думать, а главное, заранее не подсчитывать убытки. Аппетит пропадет. Итак, Апельсинчик теперь ведет программу «Новостей». Новости большей частью криминальные, а учитывая «кулинарное» Люськино прошлое…
– …На второе у нас сегодня «жареные» факты. Сегодня сгорел дом на севере столицы. Приехавшие на место происшествия пожарные обнаружили интересный факт. Обгоревший труп мужчины в одной из квартир. Подробности выясняются. Мы обещаем держать вас в курсе расследования. С вами, как всегда, Людмила Иванова!
Люба невольно вздохнула. Неугомонная! Тянет подругу на подвиги! После истории с «подставой» автомобилей, когда они с Апельсинчиком затеяли собственное расследование и влипли в историю, Люська мечтала о карьере журналистки. О серьезной передаче. Но судьба распорядилась иначе. Декретный отпуск, потом интересное предложение от одного из каналов, рейтинговая программа, где она – ведущая. Карьера Апельсинчика идет в гору. Она нравится зрителям. Стоит только посмотреть на Касю, которая прилипла к экрану.
– …И на десерт. Клубничка в СЛИВках. Мы, как обычно, сольем вам все, что насобирали на улицах нашего родного города за день. И, разумеется, это будет сладкое. Наш корреспондент продолжает следить за жизнью ночных бабочек. В особняке на окраине Москвы, ранее принадлежавшем известному писателю, обнаружен притон…
Замелькали кадры. Люба уткнулась в тарелку. Жизнь ночных бабочек ее не интересовала. И вообще: клубничка. Люсенька и К° вечно откапывают нечто экзотическое. Раздался телефонный звонок, и Люба нехотя взяла трубку.
– Ну и как тебе? – раздался голос лучшей подруги.
– Нормально.
– Нормально?! – взвизгнула Люська. – И это все, что ты можешь сказать?! Глянь, какие кадры! А? Ты где-нибудь такое видела?!
– Как твой рейтинг? – спросила Люба. Она знала, что с некоторых пор рейтинг передачи стал главной Люськиной заботой. Подруга все время боялась, что ее снимут с эфира. Любе то и дело приходилось ее утешать.
– Нормально, – вздохнула Люська. – Тьфу, тьфу, тьфу! Но мне необходимо срочно что-нибудь придумать. Вот если бы мы с тобой затеяли еще одно расследование, – мечтательно сказала лучшая подруга. – С париками, переодеваниями и так далее. А?
– Я давно уже этим не занимаюсь, – сухо сказала Люба.
– А ты подумай. Может, в твоей жизни происходит что-нибудь интересное?
– Происходит.
– Ну-ка, ну-ка… – оживилась Апельсинчик.
– Я приютила бездомную женщину.
– А-а-а… – разочарованно протянула Люська. – Ну разве это интересно?
– Я уже нашла ей работу, – Люба покосилась на Касю и увидела, что та внимательно прислушивается к разговору.
– Кстати, о работе, – подруга вздохнула. – Ты не могла бы завтра посидеть с Любашей?
– Что, опять проблемы с няней?
– Представь себе, да! – с вызовом сказала Люська. – Ну не везет мне на них. Я знаю, что до обеда у тебя лекции в институте, муж меня прикроет. Но хотя бы во второй половине дня?
– Во второй половине дня я везу Касю к работодателю. Извини.
– Какую еще Касю? – ревниво спросила Люська.
– Ту самую женщину, которую я приютила. Но, возможно, вечером…
– Вот и отлично!
– Люсенька, я ничего не могу обещать…
– Значит, мы договорились! До вечера с ней Петька посидит. Тебе ничего не надо делать. Заехать и проверить, как у них дела. К одиннадцати вернется Сережа, а к полуночи я. У меня запись.
«А утром мне на работу, – невольно вздохнула Люба. – И когда, спрашивается, мне стеклить балкон? Не успеешь оглянуться, как зима настанет!» Невольно она бросила взгляд на телефонный аппарат, под которым лежали аккуратно вырезанные газетные объявления. «Муж на час».
– …Люба, я очень рассчитываю на твою помощь, – тараторила Люська. – Я уверена, в ближайшем будущем случится что-то такое, что мы все в обморок упадем! Я должна оказаться там первой.
– Где? – удивилась Люба.
– В месте, где это случится! Мне нужна сенсация! Криминальная сенсация! То, чего еще не было!
– Боюсь, что это невозможно, – невольно вздохнула Люба. – Все уже было.
– Брось! – запротестовала неисправимая оптимистка Люська. – Надо верить в свою удачу! Мы им всем еще покажем! Чао! Завтра увидимся!
«Кому это им?» – подумала Люба, положив трубку, и заметила, что Кася смотрит на нее вопросительно.
– Это моя лучшая подруга. Апельсинчик, – пояснила Люба. – Да, та самая. Мы вместе учились в школе. А точнее, все десять лет просидели за одной партой.
– О! – только и смогла выговорить Кася. И повторила: – О!
– Завтра мне надо к ней заехать и приглядеть за моей крестницей.
– Конечно, конечно! У вас такие друзья! – с уважением сказала Кася.
– Но сначала мы поедем к… В общем, я, кажется, нашла тебе работу. Но работа сложная, – сразу предупредила Люба. – Этот человек болен и у него тяжелый характер.
– Нет такого человека, с которым я не смогла бы ужиться, – уверенно сказала Кася. – А больные это все равно что дети. Уж с детьми-то я ладить умею! Дети – это… Это счастье!
В ее голосе была такая тоска! Люба поняла, что Кася очень любит детей и скучает по своим воспитанникам.
– Ты звонила подруге? – строго спросила она.
– Да, – кивнула Кася.
– И что она сказала?
– Ничего.
– То есть?
– Сказала: «Хорошо, я соберу твои вещи».
– И когда тебе надо за ними заехать?
– В любое время.
– Ладно, разберемся.
…Неизвестно, кто из них больше волновался, когда они ехали к Климову. Люба, ко всему прочему, сидела за рулем машины. Когда ей было не ко времени, она не упускала возможности попрактиковаться в вождении. За рулем Любовь Александровна Петрова чувствовала себя не слишком уверенно, и машина у нее была под стать ее же способностям. Маленькая, чтобы не было проблем с парковкой, с маломощным двигателем, поскольку Люба боялась высоких скоростей, но зато иномарка, из салона, чтобы чинить по гарантии. Ведь автомеханики относились к разряду сферы обслуживания, сталкиваться с которой Люба боялась до смерти. Она надеялась, что новая машина долго не будет ломаться. Машину Люба взяла в кредит и по этой причине оформила полную страховку. Теперь она чувствовала себя относительно спокойно. И еще одна деталь: машина была нежно-сиреневого цвета. Когда Любовь Александровна Петрова, выбирая ее по каталогу, остановилась на сиреневой, то ругала себя последними словами. Будут насмехаться. Дамочка, да еще на сиреневой машине! Но поделать с собой ничего не могла. Она знала, что Стас тоже не удержится от язвительного замечания. Но со Стасом они расстались.
– Любовь Александровна?
– А? Что?
– У вас такая красивая машина!
– Спасибо.
– Мне нравится! Честное слово! – с детским восторгом сказала Кася.
«Как-то нас встретит Климов?»…
Дом, в котором он теперь жил, был новенький, элитный, с подземной парковкой, консьержем, и оборудован видеокамерами. Но, как и велел Климов, за его гостями велось только наружное наблюдение. Охранники топтались на лестничной клетке, в квартиру их не впускали. Люба и Кася прошли фейс-контроль, из-за железной двери с тремя замками дали добро. Георгий Кимович надежно заперся в крепости, только что не вырыл ров. Дверь им открыл Борис. Он вновь был в белоснежной рубашке с короткими рукавами и брюках классического покроя. Офисный вариант. Ему шло. Помощник Климова неприязненным взглядом скользнул по Касе и нелюбезно сказал:
– Заходите.
– А где Георгий Кимович? – спросила Люба.
– Заперся у себя в кабинете с нотариусом. – В голосе Бориса слышалась обреченность. – Подождите в гостиной.
Люба огляделась. Двери, двери. В квартире было не меньше четырех комнат, кухня и два санузла. Шикарный ремонт. Дорогая солидная мебель. В гостиной, куда они прошли, царил полумрак. Окна были занавешены тяжелыми портьерами. Смущенная Кася присела на краешек дивана, обитого темной кожей. Борис не обращал на нее ни малейшего внимания. Люба поняла: Кася ему не понравилась. Это была нелюбовь с первого взгляда. Она почему-то немного успокоилась. Инстинктивно женщина ревнует интересного мужчину ко всем, даже если ее собственные перспективы равны нулю.
– На минутку, – позвала она помощника. – Нам надо поговорить. Наедине.
Ей захотелось наладить с ним контакт. В конце концов, Касе здесь жить. Борис вышел следом за ней в просторный холл. Надменно спросил:
– В чем дело?
Должно быть, это была его манера общения с женщинами. Со всеми без исключения. Свысока, с чувством собственного превосходства.
– Вы женаты? – неожиданно для себя спросила Люба.
– Нет. Но какое это имеет значение?
– А почему?
– На каком основании вы задаете мне эти вопросы?
– Просто так. Возможно, хочу вам помочь.
– Вы думаете, у меня проблемы с женщинами? – Борис откровенно рассмеялся, показав белоснежные зубы. Люба невольно отметила отличную работу стоматолога. В этот рот была вложена не одна тысяча долларов, она знала расценки.
– Что вы имеете против Каси?
– Ничего, – пожал плечами Борис. – Она мне безразлична.
– Но вы смотрите на нее с откровенной неприязнью.
– Послушайте, вы, психолог, – презрительно выделил он последнее слово, – здесь ваши усилия напрасны. Если женщина мне не нравится (а сначала я оцениваю ее как женщину), я не обязан быть с ней любезным.
– А какие женщины вам нравятся? – на всякий случай спросила Люба.
– Вам это интересно? Извольте. Мне нравятся девушки, – подчеркнул он, – с внешностью фотомоделей. Красивые, ухоженные. Высокие. Блондинки. А она, простите, корова.
«Ни малейшего шанса, – уныло подумала Люба. – У тебя, маленькая, далеко не худенькая, темноволосая и ко всему прочему женщина, нет ни малейшего шанса. А что ты хотела? Он молод, хорош собой, богат». Надо отметить, что среди лекций, которые она читала, был курс для тех женщин, которые хотят выйти замуж, но испытывают трудности психологического плана. Люба должна была помочь им обрести уверенность в себе. Борис был великолепным наглядным пособием, а практическая работа с его использованием – отличной возможностью проявить себя. Но Люба уже признала, что ей придется сдаться. Он был непробиваем. А высокие, красивые ухоженные блондинки выходят замуж и без помощи психолога.
– Что ж, – вздохнула она, – я искренне желаю вам встретить такую женщину.
– Это не проблема. В ночных клубах, куда я хожу, их хватает. Мне бы хотелось, чтобы она, ко всему прочему, что-то из себя представляла. Чтобы у нее было дело. Какое-то занятие в жизни. Кроме как ходить по салонам красоты и массажным кабинетам. Собственно, поэтому я и медлю. Ну что, я прошел тест? – и Борис обаятельно улыбнулся, вновь показав белоснежные зубы.
– Да. А что касается Каси, я думаю, что Георгию Кимовичу она подойдет.
– На чем основывается ваша уверенность? – деловито спросил Борис.
– Она терпеливо сносит любые капризы своих хозяев. Я хотела сказать, работодателей.
– Отличное качество! Но в первую очередь я хотел бы взглянуть на ее паспорт. Документы хотя бы у нее есть?
– Разумеется, – кинула Люба.
– Пройдемте в гостиную. Я с ней поговорю.
«Почему он так не хочет допускать постороннего человека до Климова? – гадала Люба. – Должно быть, большие деньги на кону. Боится за жизнь хозяина. При Климове его положение прочно». Словно прочитав ее мысли, Борис сказал, слегка придержав ее за плечо:
– Еще два слова. Я всерьез опасаюсь за жизнь Георгия Кимовича. Вы умеете молчать?
Люба кивнула. Его взгляд сверкнул, словно стальной клинок, и впился в нее. Помощник Климова проверял Любовь Александровну Петрову на прочность. Она выдержала.
– Вы, должно быть, гадаете, почему я не спешу с поисками его дочери? – спросил он.
– Да, это немного странно. Георгий Кимович сказал: исчерпывающая информация.
– Во-первых, никто не знает, что это за люди, его наследники. Ведь она наверняка замужем, эта Мария Георгиевна, – Борис поморщился. – Акции кампании, имеющей солидный оборот, могут оказаться в руках людей случайных, быть может, малообразованных. Кто знает, как они ими распорядятся? Возможно, согласятся продать. Опять-таки, людям случайным. Но все это несущественно, – Борис невольно поморщился.
– А что существенно? – живо спросила Люба.
– Я боюсь, информация, которую я получил, неутешительна. Это касается дочери Климова. И еще больше боюсь, что еще одного удара судьбы его сердце не выдержит.
– Неужели она тоже… умерла? – Люба ахнула и невольно зажала ладонью рот.
– Вот именно, – кивнул Борис.
– Но тогда… Да, это будет потрясение. Он только и говорит, что о дочери и внуках. Ему этого не пережить.
– Вот именно. Надеюсь, теперь вы меня понимаете?
– Понимаю. Вы – молодец, – с энтузиазмом сказала Люба. – Правильно делаете, что скрываете от него. Но что же нам теперь делать?
– Я пока не знаю. Вот хотел с вами посоветоваться. Быть может, нам найти кого-нибудь?
– Чтобы эта женщина сыграла роль его дочери? – сообразила Люба. – А что потом?
– Потом… Что-нибудь придумается. Главное, выиграть время. А пока надо его чем-то отвлечь.
– И вы думали, что женщина, которая придет в этот дом…
– Вот именно, – в третий раз сказал Борис. – Я надеялся, что она будет молодая и красивая. Что рядом с ней Георгий Кимович воспрянет духом. А на роль его дочери мы кого-нибудь найдем.
– Но нужны бумаги. Доказательства. Свидетельство о рождении, в конце концов.
– Свидетельство можно подделать.
– Вы что, с ума сошли? – зашипела Люба.
– По-вашему, лучше дать ему умереть? – тоже шепотом спросил Борис. – Сказать правду?
– Я… я не знаю.
– Я послал в Ольховку человека. Надо все как следует проверить. Люди не исчезают бесследно.
– Да. Господи, Кася там одна! – спохватилась вдруг Люба. – Получается, мы ее бросили.
– Ничего, подождет, – беспечно махнул рукой Борис.
«Она для него – пустое место», – вновь подумала Люба. У дверей в гостиную Борис галантно пропустил ее вперед. Кася по-прежнему не шевелясь сидела на краешке дивана. В той же позе, в которой они ее и оставили. Увидев их, она с готовностью встала, в позиции «руки по швам».
– У вас есть паспорт? – сурово спросил Борис.
– Да, конечно!