Страница:
– Дайте его мне.
Кася поспешно сунула руку в карман ветровки, которую накинула, выходя из дома. Сегодня было прохладно. Это была единственная вещь, которую Кася прихватила из квартиры подруги, не считая того, что было на ней надето. Борис взял ее паспорт, долго вертел его в руках, почти обнюхивал. Потом тщательно изучил, не пропустив ни одной страницы.
– Гм-м-м… – наконец сказал он. – Гражданка Колыванова… А почему Кася?
– Меня так с детства зовут. Если хотите, я могу объяснить…
– Не надо. Пусть будет Кася. Замужем, значит, не были? Фамилию не меняли?
– Нет. Никогда! Все как в свидетельстве о рождении!
– Детей, значит, нет. Не судимы?
– Нет, что вы!
– Я обязан проверить все. Вы же видите, в какой дом попали, – и Борис указал на богатую обстановку гостиной.
– Я понимаю, – тихо сказала Кася. – В особняке, в котором я жила почти десять лет, тоже было много дорогих, красивых вещей.
– Тем не менее. Ваш паспорт я пока возьму себе. Так будет надежнее, – и Борис сунул документ в нагрудный карман своей белоснежной рубашки.
– Но… – заикнулась было Люба.
– Вы что, мне не доверяете? – уставился на нее Борис. – И кто, по-вашему, позаботится о ее регистрации? Если, конечно, Климов ее наймет.
При слове «регистрация» Кася вспыхнула.
– У меня была регистрация, – виновато сказала она. – Когда я жила в загородном особняке. Временная. Но когда мы переехали в московскую квартиру…
– Ваши объяснения никого не интересуют, – оборвал ее Борис.
В это время в холле раздались мужские голоса. Увидев вопросительный Любин взгляд, Борис сказал:
– Похоже, они уже закончили.
Словно в ответ на его слова, в гостиную заглянул сам Георгий Кимович.
– Ага! – сказал он. – Вот и наша новая помощница по хозяйству! Борис, проводи господина нотариуса.
Климов прошел в гостиную, Люба переместилась поближе к дверям. Она слышала, как, очутившись в холле, Борис спросил у плотного седовласого мужчины:
– Ну что?
– Он завещал все Климовой Марии Георгиевне. Или ее прямым наследникам. Завещание составлено по всей форме. Будет храниться в банковском сейфе. А где она, эта Мария Георгиевна? Одному Богу известно!
– Это ж миллионы! – зашипел Борис. – Он что, с ума сошел?!
– А что я мог поделать? – развел руками нотариус.
Больше Люба не слышала ничего, Борис и нотариус удалились. Она переключила внимание на Климова, который беседовал с Касей.
– Ну-с… Кася, – явно веселясь, сказал Георгий Кимович. – Кася, да?
Молодая женщина молча кивнула.
– А ты мне нравишься! – вдруг сказал Климов. – Честно слово! Вся такая… Ух! Кровь с молоком! Родиной повеяло. Деревней. Деревенская?
Кася вновь кивнула. Она и не собиралась ему противоречить.
– Узнаю деревенскую кровь. Экая ты… Ух! Готовить умеешь?
Еще один кивок.
– Хорошо?
– Отлично! – сказала за женщину Люба. И добавила: – Я сегодня ела приготовленный Касей суп из куриных потрохов. Вкусно!
– Скажи что-нибудь, – велел Касе Климов.
– У вас очень красивый дом.
– Молодец! Все, решено: остаешься. Борис?! Где ты там?!
Помощник появился в гостиной.
– Эта девушка здесь остается, – кивнул на Касю Климов.
– Вы бы легли, Георгий Кимович, – вздохнул Борис. – Не бережете себя.
– Как заботится обо мне, а? – подмигнул Климов. – За жизнь мою опасается. Правильно. Я его из грязи вытащил. А без меня он кто? Ноль! Попрут его, ежели со мной что-нибудь случится. Потому он единственный, кому доверяю. Ну, еще тебе, – он ткнул пальцем в Любу и неожиданно в сторону Каси: – И тебе.
– А остальных – вон! – добавил Климов. – Я не барин, мне одной помощницы по хозяйству хватит. Тем более уколы умеет ставить. Умеешь? – взгляд на Касю. Та кивнула.
– Этой женщине негде жить, – поспешно сказала Люба.
– Как это негде? – удивился Климов. – Вон сколько места! Живи!
– Кася, как? – спросила Люба у своей протеже.
– Я согласна. Очень красивый дом.
– Нам надо забрать ее вещи. Но завтра мы будем здесь.
– Почему завтра? – удивился Климов. – Хочу сейчас! Мне скучно!
– Сегодня я с вами побуду, Георгий Кимович, – спешно сказал Борис.
– В карты будем играть? – оживился Климов. И с усмешкой: – В карты он, шельмец, играет здорово! Но и я не промах, – тут же похвастался он.
Люба догадалась, что Борис проигрывает хозяину нарочно. Ловкий парень, тут уж ничего не скажешь! Она слегка приуныла. Молодой, красивый и… не промах. Хочет жениться на фотомодели. У хозяина нахватался? Покойная жена Климова была редкой красавицей.
– Что касается оплаты, – сказал Георгий Кимович. Кася испуганно моргнула. Люба схватила ее за руку: молчать! Без этих своих: «мне вовсе не надо платить». – Не бойся, не обижу. Харчи мои. Пять сотен в месяц на испытательный срок. Понравишься – будешь получать тысячу. Мало?
– Дом большой, – сказала за Касю Люба. – Работы много. Уборки. Но сначала должен быть испытательный срок. Это справедливо. Пятьсот долларов за первый месяц, а там будет видно.
– Договорились, – кивнул Климов. – Завтра жду.
Люба перевела дух только на улице, захлопнув за собой тяжелую железную дверь:
– Уф! Ну и как тебе?
– Красивый, – и Кася еле слышно вздохнула.
– Кто? Климов?!
– Это вы о хозяине?
– Ну да. А ты о ком?
Кася залилась краской. Люба рассердилась не на шутку:
– И думать не смей! Кася, миленькая, мне тебя просто жалко! У тебя нет ни малейшего шанса!
– Да разве я о чем таком помышляю? Просто…
Она замолчала.
– Держись от него на расстоянии, – посоветовала Люба. – Да он и сам тебя будет держать на расстоянии. Ты – птица не его полета. Поняла?
– Да, – потупилась Кася.
«Не хватало еще, чтобы она влюбилась в Бориса! – с ужасом подумала Люба. – В Бориса, который невзлюбил ее с первого взгляда! И который… нравится мне самой. Какая же ты, Любовь Александровна, эгоистка! Это называется: раз не мне, так не доставайся же ты никому! В конце концов, он найдет свою длинноногую блондинку. Но это уже будет совсем другая история».
Люба машинально посмотрела на часы и подумала, что еще не слишком поздно. Надо заехать к Апельсинчику и проверить, как ее старший сын, Петя, справляется с обязанностями няньки.
Глава 4
Кася поспешно сунула руку в карман ветровки, которую накинула, выходя из дома. Сегодня было прохладно. Это была единственная вещь, которую Кася прихватила из квартиры подруги, не считая того, что было на ней надето. Борис взял ее паспорт, долго вертел его в руках, почти обнюхивал. Потом тщательно изучил, не пропустив ни одной страницы.
– Гм-м-м… – наконец сказал он. – Гражданка Колыванова… А почему Кася?
– Меня так с детства зовут. Если хотите, я могу объяснить…
– Не надо. Пусть будет Кася. Замужем, значит, не были? Фамилию не меняли?
– Нет. Никогда! Все как в свидетельстве о рождении!
– Детей, значит, нет. Не судимы?
– Нет, что вы!
– Я обязан проверить все. Вы же видите, в какой дом попали, – и Борис указал на богатую обстановку гостиной.
– Я понимаю, – тихо сказала Кася. – В особняке, в котором я жила почти десять лет, тоже было много дорогих, красивых вещей.
– Тем не менее. Ваш паспорт я пока возьму себе. Так будет надежнее, – и Борис сунул документ в нагрудный карман своей белоснежной рубашки.
– Но… – заикнулась было Люба.
– Вы что, мне не доверяете? – уставился на нее Борис. – И кто, по-вашему, позаботится о ее регистрации? Если, конечно, Климов ее наймет.
При слове «регистрация» Кася вспыхнула.
– У меня была регистрация, – виновато сказала она. – Когда я жила в загородном особняке. Временная. Но когда мы переехали в московскую квартиру…
– Ваши объяснения никого не интересуют, – оборвал ее Борис.
В это время в холле раздались мужские голоса. Увидев вопросительный Любин взгляд, Борис сказал:
– Похоже, они уже закончили.
Словно в ответ на его слова, в гостиную заглянул сам Георгий Кимович.
– Ага! – сказал он. – Вот и наша новая помощница по хозяйству! Борис, проводи господина нотариуса.
Климов прошел в гостиную, Люба переместилась поближе к дверям. Она слышала, как, очутившись в холле, Борис спросил у плотного седовласого мужчины:
– Ну что?
– Он завещал все Климовой Марии Георгиевне. Или ее прямым наследникам. Завещание составлено по всей форме. Будет храниться в банковском сейфе. А где она, эта Мария Георгиевна? Одному Богу известно!
– Это ж миллионы! – зашипел Борис. – Он что, с ума сошел?!
– А что я мог поделать? – развел руками нотариус.
Больше Люба не слышала ничего, Борис и нотариус удалились. Она переключила внимание на Климова, который беседовал с Касей.
– Ну-с… Кася, – явно веселясь, сказал Георгий Кимович. – Кася, да?
Молодая женщина молча кивнула.
– А ты мне нравишься! – вдруг сказал Климов. – Честно слово! Вся такая… Ух! Кровь с молоком! Родиной повеяло. Деревней. Деревенская?
Кася вновь кивнула. Она и не собиралась ему противоречить.
– Узнаю деревенскую кровь. Экая ты… Ух! Готовить умеешь?
Еще один кивок.
– Хорошо?
– Отлично! – сказала за женщину Люба. И добавила: – Я сегодня ела приготовленный Касей суп из куриных потрохов. Вкусно!
– Скажи что-нибудь, – велел Касе Климов.
– У вас очень красивый дом.
– Молодец! Все, решено: остаешься. Борис?! Где ты там?!
Помощник появился в гостиной.
– Эта девушка здесь остается, – кивнул на Касю Климов.
– Вы бы легли, Георгий Кимович, – вздохнул Борис. – Не бережете себя.
– Как заботится обо мне, а? – подмигнул Климов. – За жизнь мою опасается. Правильно. Я его из грязи вытащил. А без меня он кто? Ноль! Попрут его, ежели со мной что-нибудь случится. Потому он единственный, кому доверяю. Ну, еще тебе, – он ткнул пальцем в Любу и неожиданно в сторону Каси: – И тебе.
– А остальных – вон! – добавил Климов. – Я не барин, мне одной помощницы по хозяйству хватит. Тем более уколы умеет ставить. Умеешь? – взгляд на Касю. Та кивнула.
– Этой женщине негде жить, – поспешно сказала Люба.
– Как это негде? – удивился Климов. – Вон сколько места! Живи!
– Кася, как? – спросила Люба у своей протеже.
– Я согласна. Очень красивый дом.
– Нам надо забрать ее вещи. Но завтра мы будем здесь.
– Почему завтра? – удивился Климов. – Хочу сейчас! Мне скучно!
– Сегодня я с вами побуду, Георгий Кимович, – спешно сказал Борис.
– В карты будем играть? – оживился Климов. И с усмешкой: – В карты он, шельмец, играет здорово! Но и я не промах, – тут же похвастался он.
Люба догадалась, что Борис проигрывает хозяину нарочно. Ловкий парень, тут уж ничего не скажешь! Она слегка приуныла. Молодой, красивый и… не промах. Хочет жениться на фотомодели. У хозяина нахватался? Покойная жена Климова была редкой красавицей.
– Что касается оплаты, – сказал Георгий Кимович. Кася испуганно моргнула. Люба схватила ее за руку: молчать! Без этих своих: «мне вовсе не надо платить». – Не бойся, не обижу. Харчи мои. Пять сотен в месяц на испытательный срок. Понравишься – будешь получать тысячу. Мало?
– Дом большой, – сказала за Касю Люба. – Работы много. Уборки. Но сначала должен быть испытательный срок. Это справедливо. Пятьсот долларов за первый месяц, а там будет видно.
– Договорились, – кивнул Климов. – Завтра жду.
Люба перевела дух только на улице, захлопнув за собой тяжелую железную дверь:
– Уф! Ну и как тебе?
– Красивый, – и Кася еле слышно вздохнула.
– Кто? Климов?!
– Это вы о хозяине?
– Ну да. А ты о ком?
Кася залилась краской. Люба рассердилась не на шутку:
– И думать не смей! Кася, миленькая, мне тебя просто жалко! У тебя нет ни малейшего шанса!
– Да разве я о чем таком помышляю? Просто…
Она замолчала.
– Держись от него на расстоянии, – посоветовала Люба. – Да он и сам тебя будет держать на расстоянии. Ты – птица не его полета. Поняла?
– Да, – потупилась Кася.
«Не хватало еще, чтобы она влюбилась в Бориса! – с ужасом подумала Люба. – В Бориса, который невзлюбил ее с первого взгляда! И который… нравится мне самой. Какая же ты, Любовь Александровна, эгоистка! Это называется: раз не мне, так не доставайся же ты никому! В конце концов, он найдет свою длинноногую блондинку. Но это уже будет совсем другая история».
Люба машинально посмотрела на часы и подумала, что еще не слишком поздно. Надо заехать к Апельсинчику и проверить, как ее старший сын, Петя, справляется с обязанностями няньки.
Глава 4
«Шахтеры»
Это утро начиналось как обычно. Как рядовое утро рабочего дня. На железнодорожной станции Крюково, несмотря на лето, когда многие предпочитают жить за городом, был полный аншлаг. Зеленоград хоть и считается Москвой, но расположен примерно в получасе езды до ближайшего метро, это при условии, что на Ленинградке нет пробок. А пробки там всегда. И дорога в Москву растягивается на долгие часы. Поэтому самым надежным видом транспорта по праву считается электричка. Она не стоит в огромных пробках, доводящих водителей и машины до белого каления, и даже те, кто имеет в собственности автомобиль, предпочитают порою потолкаться в душном вагоне, лишь бы дорога сократилась. А на работу в Москву ездит добрая половина Зеленограда, который сам по себе город не маленький. Самыми ценными у местных жителей всегда считались электрички, которые по пути к столице имеют мало остановок на промежуточных станциях. Эта первый раз останавливалась в Химках. Потом на Петровско-Разумовской, где уже было метро. Деловые люди прекрасно знали ее неоспоримые преимущества. Помимо того, что электричка шла практически без остановок, она отправлялась от станции Крюково. Можно было прийти чуть раньше и ехать не стоя, а сидя и попытаться доспать. Учитывая, что впереди долгий рабочий день, это уже немало.
Итак, стоящая у платформы № 3 электричка постепенно заполнялась народом. Люди пробегали по подземным переходам, взлетали на платформу и спешили занять места в вагонах. Но в одном переходе суета была деловая. У входа уже расположились торговки семечками, в глубине, там, где заканчивались ступеньки, бабулька в шлепанцах на босу ногу протягивала руку за милостыней, на выходе стояла смуглая женщина, потряхивая пучком зелени, и на одежду спешащих людей падали капли воды.
В параллельном переходе в это же время раздавалась отборная ругань. Не было ни попрошаек, ни лотков с разложенным на них товаром, хотя этот переход был гораздо шире. А все дело в том, что вот уже несколько дней в нем по непонятным причинам не было света. Ходили слухи, что где-то поблизости идут ремонтные работы. Вроде как рыли траншею, и кабель повредился. Но кого в такой момент интересуют причины? Люди двигались в полной темноте, то и дело спотыкались и не переставая ругались. Но деваться некуда: один переход не справлялся с потоком людей, к тому же этот был ближе к жилому микрорайону, а многие в целях экономии денег ходили до станции пешком. И ныряли в ближайший подземный переход. И оказывались вдруг в полной темноте. Но русский человек ко всему привычный, терпение – его главная добродетель. В конце любого тоннеля есть свет. Люди и брели на свет, ведь эта задача стояла перед ними ежедневно и не только в подземных переходах.
Электричка должна была отправиться в девять пятнадцать. В девять ноль-ноль тоннель постепенно начал заполняться людьми. В отличие от людей, спешивших на работу, эти были совсем другие. Они заходили в тоннель с разных концов, и даже с платформ № 3, № 5 и № 1. Они не спешили покинуть его, напротив, располагались вдоль стен. Ни слова не было сказано, каждый вроде был сам по себе, но не возникало сомнений, что все они заодно. В итоге в переходе образовалась толпа. В полной темноте те граждане, которые были не в курсе происходящего, начали паниковать.
И вдруг в тоннеле раздался резкий, пронзительный звук. Будто кто-то приложил ко рту свисток и дунул в него. В следующее мгновение вспыхнуло множество крошечных фонариков. Такие фонарики бывают на брелоках для ключей. Десятки светящихся точек возникли в темноте. Люди, спешившие на электричку, оторопели. Движение замерло. Немая сцена длилась недолго. Ровно через тридцать секунд фонарики так же внезапно погасли, и вновь наступил кромешный мрак. В полной темноте раздался сдавленный то ли всхлип, то ли вздох. Должно быть, кому-то наступили на ногу или резко толкнули. Потом переход внезапно начал пустеть. На выходах даже образовалась давка. В итоге кое-кто опоздал на электричку. А кто-то успел вскочить в последний вагон…
…Мертвое тело обнаружили не сразу. В переходе по-прежнему была кромешная тьма. Несколько человек споткнулись о лежащего на земле мужчину, но подумали, что это пьяный, и равнодушно прошли мимо. В конце концов какая-то женщина, выбравшись из темного тоннеля, подошла к двум сотрудникам милиции, проверявшим документы у прохожих, и раздраженно сказала:
– Занялись бы своими непосредственными обязанностями! В тоннеле лежит в доску пьяный бомж, об него уже люди спотыкаются! А света нет! – с торжеством добавила она. – И неизвестно, когда будет! Я уже ходила к начальнику станции! Безобразие!
– А при чем тут начальник станции? – вытирая пот, струившийся со лба, посмотрел на нее один из милиционеров.
– Все вы здесь ни при чем! – закричала женщина. И еще громче: – Немедленно уберите бомжа! Он воняет!
Насчет вони, исходившей от лежащего в тоннеле мужчины, женщина явно преувеличивала. Когда над ним нагнулся сотрудник милиции, он почувствовал отнюдь не запах нечистот, а аромат дорогого одеколона. Спиртным же от мужчины и не пахло.
«Может, сердце? – подумал сержант и потряс лежащего за плечо: – Эй! А ну вставай!»
Мужчина не реагировал, и спустя какое-то время двое милиционеров с трудом выволокли тело на свет. Только там один из них взглянул на свои руки и удивленно присвистнул:
– Смотри-ка! Да это…
– Кровь!
Едва взглянув на мертвого мужчину, они сразу поняли: никакой это не бомж. Потерпевший был одет в дорогой на вид костюм и светлую рубашку, на ногах – добротные ботинки из натуральной кожи. И этот запах: дорогой одеколон. Сбоку на пиджаке расплывалось огромное пятно.
– Похоже на ножевое ранение, – неуверенно протянул тот, у которого руки были испачканы кровью.
– А где…
Оба, не сговариваясь, метнулись в переход. Там по-прежнему было темно. Послышалась отборная ругань. Один из милиционеров нагнулся и посветил туда, где ранее лежал потерпевший. На земле расплывалась темная лужица.
– Вот он, – сказал другой. – Нож.
– Осторожно!
Это относилось к гражданке, едва не споткнувшейся об орудие убийства. Нож и так уже запинали ногами почти к самой стене.
– Граждане, проходите! Не задерживайтесь!
Один из милиционеров остался в тоннеле, другой кинулся на улицу, вызывать по рации уголовный розыск и охранять потерпевшего. Никуда бы тот в таком виде не делся, это само собой, но в критической ситуации сообразительность равна нулю, к тому же пришлось также разгонять любопытствующих, которые уже начали собираться возле тела. Молоденький сержант слегка растерялся.
– Ой, мамочки! – всхлипнула одна из старушек. – Убили! Средь бела дня!
– Гражданка, расходитесь, – сердито сказал сержант. – Нечего тут.
– Я все видала! – затараторила дородная женщина, стоящая у лотка с чулочно-носочными изделиями и легла пышной грудью на товар. Лицо ее стало таинственным. – Там было темно, а потом огни загорелись. И вдруг разом погасли! Это чеченская мафия, говорю я вам! В переходе заложена бомба!
– Помогите! – вскрикнул кто-то, и любопытствующие метнулись прочь от тоннеля, в котором по-прежнему не горел свет.
– Разберемся, – растерянно сказал сержант и стал вытирать пот, который теперь лился градом.
– Вызывайте МЧС! – потребовал энергичный мужчина, прижимая к груди папку, в которой, судя по всему, были документы.
Вскоре раздался вой сирены. «Ну, слава богу!» – подумал сержант. Только передав инициативу в руки приехавших на машине с мигалкой оперативников, он успокоился. Потом приехала еще одна машина. И еще. Вскоре платформу оцепили, а в тоннеле стало светло, как днем. Приехавшие саперы искали бомбу. Так начался этот день. И, собственно, так начинается наша история. О флэш-мобе.
…Люба чувствовала, что глаза у нее слипаются. Вчера ей так и не удалось увидеть лучшую подругу, несмотря на то что они с Касей просидели у Ивановых до полуночи. Крестницу спать уложила Кася, настояв на этой привилегии. В это время Люба беседовала с Сергеем, который пришел с работы около одиннадцати.
– Пробки, – виновато сказал он. – Кольцевая почти стоит.
Позвонила Апельсинчик, сказала, что запись затягивается. Потом надо отсмотреть материал и отсортировать снятые за день сюжеты.
– Увидимся еще, – со вздохом сказала Люба лучшей подруге. Да, жизнь у телевизионщиков напряженная. Но лучше когда работа есть, а еще лучше, когда ее много. Тогда есть шанс, что и денег заплатят много. Одно из другого никак не следует, но всегда есть вероятность.
Марина опять не пришла на занятия. Было такое ощущение, что она прячется. Зато Касина фигура вновь маячила у торговых палаток. Только теперь молодая женщина ждала Любу. Поймав Касин взгляд, Люба невольно начала выговаривать:
– Тебе не надо сюда приходить.
– Последний раз, – заверила Кася.
Сегодня Люба выехала из дома на полтора часа раньше, потому что решила воспользоваться личным автотранспортом. Почему-то она подумала, что перевозить вещи надо непременно на машине. Какой-никакой, а переезд! Не на себе же все тащить! К ее удивлению, Кася вынесла из подъезда дома, где жила подруга, две небольшие сумки. На согнутой руке висело бардовое пальто из плащевой ткани.
– И это все? – с удивлением спросила Люба.
– Все, – кивнула Кася.
– Сколько ты у нее прожила?
– Лет десять. Половина вещей потерялась при переезде, – виновато сказала Кася. – Из загородного особняка в эту квартиру.
– А вторая половина?
– Я донашивала ее обувь. У нас один размер.
– А одежда?
– Вот, – Кася с гордостью показала пальто. – Это для меня покупали.
– Понятно: зимой и летом одним цветом. Тебе было не холодно в нем в мороз?
– Я никуда не ходила. Продукты привозили на дом. Это когда мы жили там.
Люба поняла, что речь идет о тех годах, когда Марина еще была замужем за удачливым бизнесменом. Значит, последнюю зиму Кася проходила в этом пальто на рыбьем меху. И по магазинам, и рынкам тоже. Без комментариев.
– Ладно, садись в машину, – сказала она. – Поехали к Климову.
– Она дома? – спросила Люба, когда Кася захлопнула дверцу.
– Марина? Нет.
Люба уловила в Касином голосе сожаление.
– А кто вынес вещи?
– Инна.
– Дочка? – Кивок. – И что она тебе сказала?
– Ничего.
– Как? Выросла на твоих руках, а теперь ей и сказать тебе нечего?
Кася промолчала. Люба вставила ключ в замок зажигания. Машина тронулась. Пауза. На заднем сиденье две сумки. Десять лет жизни. Две пары джинсов, два свитера, водолазка да пальто из плащевки на рыбьем меху. Еще нижнее белье. Заштопанные колготки.
– Вот что я тебе скажу, – сурово начала Люба. Не слишком ли сурово? – Хочешь верь мне, хочешь нет. Вы еще встретитесь. И все будет по-другому. Как показывает мой жизненный опыт, через какое-то время все переворачивается с ног на голову. С точностью до наоборот. И в человеке, которого ты выкинул когда-то из своей жизни, возникает вдруг острая нужда. А бывает и так, что от него зависит теперь твоя судьба. Это закон сохранения в действии. Тот, кто им пренебрегает, плохо кончает. Ты меня поняла?
– Ко мне это не относится, – тихо сказала Кася. – Я никто.
– Посмотрим.
Встретил их Борис. У Любы возникло ощущение, что он из дома Климова и не вылезает. Уж не живет ли здесь? Но вещей Бориса в квартире не было. Зато в одной из комнат будут лежать теперь Касины. Увидев ее пожитки, Климов расхохотался:
– Богачка! Что, обидели тебя прежние хозяева?
– Нет, я всем довольна. Разрешите, я пойду на кухню?
– Валяй!
Кася скользнула мимо Бориса, не поднимая глаз. Тот по-прежнему не обращал на нее никакого внимания. Словно бы это было пустое место. Вид у него был задумчивый.
– Что случилось? – спросила Люба.
– Сам не пойму. Ко мне должен был поступить отчет. От человека, который ездил в Ольховку. Прежде чем продолжить поиски, я хотел ознакомиться с результатами. Надо от чего-то плясать.
– И что?
– Его мобильный телефон не отвечает. Звоню в агентство, мне говорят, что еще не прибыл. Весь день звоню, ответ тот же. Все это немного странно. К тому же у меня полно работы. Кроме поисков дочери Георгия Кимовича, я еще должен исполнять свои непосредственные обязанности.
– А именно?
– Держать всех в узде. Как при Климове.
– Он что, совсем отошел от дел?
– Почти. Все, что его волнует, это Мария Георгиевна. А она как сквозь землю провалилась. В списках живых не значится.
– И если вы не справитесь…
– Тогда меня уволят.
Он сказал это почти весело. Сверкнули белоснежные зубы. Люба поняла, что выбор у Бориса невелик. Держаться за Климова, вести дела от его имени. А на дворе лето. Не сезон. Продажи падают, сотрудники разъезжаются в отпуска. Кому-то наверняка придет в голову мысль не возвращаться в кампанию. Тем более что Климов, при котором дела шли хорошо, почти отошел от дел. Если к осени ситуация не изменится, а Георгию Кимовичу станет хуже, Борису придется искать новую работу. А жить он привык хорошо. Интересно, какая зарплата у топ-менеджеров? Спросить? Это будет нескромно.
– О чем вы думаете?
Люба невольно вздрогнула.
– Я думаю о том, что неплохо было бы напроситься на обед. Кася великолепно готовит.
Из кухни уже плыл аппетитный запах. Климов выглянул из своего кабинета, потянул носом воздух:
– Вроде как щи. Странно.
– В чем дело, Георгий Кимович?
– Сам не пойму. Что-то до боли знакомое. Или я отвык от домашней кухни? Из ресторана еду заказываю. А она совсем не так пахнет. Я не говорю, что невкусно. Но… По-другому. Как-то вдруг тепло на душе стало.
Лицо его и в самом деле посветлело.
– Вспомнил! – сказал вдруг Климов и посмотрел на Бориса: – Ну, как там? Где моя дочь?
– В ближайшее время все прояснится, Георгий Кимович, – заверил тот.
– Ну смотри! Ежели что, я с тебя шкуру спущу!
«Меж двух огней парень, – подумала Люба. – Совет директоров и Хозяин. Как-то он выкрутится?»
Обедали втроем, Кася за стол не села. Суетилась у плиты, меняла тарелки. Иногда подходила с подносом, предлагала то или иное блюдо. Вид у нее был счастливый.
– Люблю, когда в доме много хорошей еды, – шепнула она Любе, улучив момент. – И когда съедают все, что я готовлю.
Мужчины и в самом деле уплетали Касину стряпню за обе щеки. Борис впервые взглянул на молодую женщину с интересом.
– Вы замечательно готовите, – заметил он. Кася вспыхнула от удовольствия. И враз похорошела. А Климов пошутил:
– Вот на ком надо жениться, олух! А твои блондинки – фуфло!
– Георгий Кимович…
– А ты меня не перебивай. Раз говорю фуфло, значит – фуфло! Ни одной стоящей не видал. Детей-то кто тебе будет рожать?
По взгляду Бориса Люба поняла, что у него есть что возразить. Ведь покойная жена самого Георгия Кимовича была женщиной модельной внешности. И, кажется, блондинкой. Но Борис промолчал. Как всегда.
– Я, пожалуй, пойду, – сказала Люба. – Огромное спасибо за обед. Все было очень вкусно.
– Куда собралась? – остановил ее Климов.
– Вечер уже, – напомнила Люба.
– Оставайся ночевать.
– Спасибо, но я домой поеду. Мне завтра с утра на лекции.
Голос ее был тверд. Климов, который относился к ней с уважением, уступил. И велел:
– Борис, проводи.
– Вы что, весь день здесь? – спросила Люба, когда они очутились в холле.
– Пока да. Когда он был в больнице, я большую часть времени проводил в офисе. Сейчас мы приводим в порядок дела. Работаем здесь. В его кабинете.
– Готовитесь к приезду наследницы? – с некоторой иронией спросила Люба.
Его рот отвердел. Теперь Борис не улыбался.
– Я все еще надеюсь на вашу помощь, – сухо сказал он. – Если полученная мною информация о смерти Марий Георгиевны подтвердится.
– Вот когда подтвердится…
…Люба сидела на кухне и думала. Как поступить? Начать игру, которую предлагает Борис, или же сказать Климову горькую правду? Первое более гуманно, но нечестно. И как потом вывернуться? Георгий Кимович привяжется к чужой ему женщине, и неизвестно, чем все это закончится. Нет, вариант не подходит. Надо придумать что-то другое. Может, просто потянуть время? Надо бы его чем-нибудь отвлечь. Вроде бы с появлением в доме Каси Климов стал спокойнее.
Она посмотрела на экран. Чуть не пропустила! Апельсинчик вновь на вахте! И лицо у нее такое, будто бы Люська выиграла миллион в мгновенную лотерею! Глаза блестят, волосы дыбом, как шерсть у кошки, завидевшей огромную собаку, но не собирающейся отступать. Готова дать бой! Ну-ка, ну-ка… Люба прибавила громкость.
– …О-ля-ля! Сегодня на второе – «взрывное» блюдо под острым соусом. Загадочные события на северо-западе столицы! Очевидцы происшествия утверждают, что никогда ничего подобного не видели! Сначала тоннель, в котором вот уже несколько дней нет света, внезапно был атакован десятками крошечных фонариков. Потом в этом же тоннеле нашли труп мужчины с ножевым ранением. А потом в милицию поступила информация, будто все в том же тоннеле заложена бомба. Наша съемочная группа прибыла на место происшествия уже после того, как саперы обшарили весь подземный переход. Никакой бомбы в нем не обнаружено. Как удалось выяснить нашему корреспонденту, это была всего-навсего акция флэш-моб, сценарий которой называется «Шахтеры». Почему вдруг решили, что в тоннеле заложена бомба, непонятно. – Люська развела руками. – Придется просветить наших сограждан и тоже зажечь в тоннеле свет, раз модное движение набирает силу. Придется вам, граждане, привыкать. Флэш-моб – это вполне безобидное развлечение молодежи. И пока еще непонятно, какое отношение имеет ко всему этому найденный в тоннеле труп мужчины. Сотрудники правоохранительных органов от комментариев воздерживаются. Мы же обещаем держать вас в курсе событий. И подробно рассказать о движении флэш-моб, а также заснять некоторые из акций. Оставайтесь с нами! А теперь, как обычно, СЛИВки…
Люба покачала головой: да-а… Люська снова в центре событий. Теперь ее заинтересовало движение флэш-моб. Она посмотрела на экран: «Дежурное меню» заканчивалось. И, как всегда, вскоре зазвонил телефон.
– Ну и как тебе? – раздался в трубке голос Апельсинчика.
– Хорошо.
– Хорошо?! Да это ж сенсация! Убийство во время флэш-моба! – завопила подруга.
– Люсенька, это все твои фантазии. Еще ничего не доказано.
– Я нюхом чую: это сенсация, – возразила Апельсинчик. – У меня интуиция. Веришь, нет? Кончики ушей пылают. А по всему телу мурашки бегают. Я та-акое отсниму! Все ахнут! Кстати, у меня к тебе просьба.
– Что такое? – слегка насторожилась Люба.
– Я с компьютером не в ладах. Даже несмотря на то, что мой муж… как это он говорит? Продвинутый пользователь! Во! Пошарь-ка в Интернете, будь добра. Сделай мне подборочку.
– Какую?
– Насчет флэш-моба.
– Люсенька, у тебя же целый штат сотрудников! – взмолилась Люба. – И муж – продвинутый пользователь. Я-то здесь при чем?
– Мне нужен свежий глаз, – отрезала подруга. – И помощь психолога. Мой муж золото, но лучше ему иногда не знать о том, чем я занимаюсь. Вспомни историю с машинами, которые подставляли доверчивым женщинам. После той аварии мне здорово влетело. А это приключение (ох, чует мое сердце!) будет не менее захватывающим! Я даже подумываю затесаться в ряды флэш-мобберов. И хочу знать, что ты по поводу всего этого думаешь?
Итак, стоящая у платформы № 3 электричка постепенно заполнялась народом. Люди пробегали по подземным переходам, взлетали на платформу и спешили занять места в вагонах. Но в одном переходе суета была деловая. У входа уже расположились торговки семечками, в глубине, там, где заканчивались ступеньки, бабулька в шлепанцах на босу ногу протягивала руку за милостыней, на выходе стояла смуглая женщина, потряхивая пучком зелени, и на одежду спешащих людей падали капли воды.
В параллельном переходе в это же время раздавалась отборная ругань. Не было ни попрошаек, ни лотков с разложенным на них товаром, хотя этот переход был гораздо шире. А все дело в том, что вот уже несколько дней в нем по непонятным причинам не было света. Ходили слухи, что где-то поблизости идут ремонтные работы. Вроде как рыли траншею, и кабель повредился. Но кого в такой момент интересуют причины? Люди двигались в полной темноте, то и дело спотыкались и не переставая ругались. Но деваться некуда: один переход не справлялся с потоком людей, к тому же этот был ближе к жилому микрорайону, а многие в целях экономии денег ходили до станции пешком. И ныряли в ближайший подземный переход. И оказывались вдруг в полной темноте. Но русский человек ко всему привычный, терпение – его главная добродетель. В конце любого тоннеля есть свет. Люди и брели на свет, ведь эта задача стояла перед ними ежедневно и не только в подземных переходах.
Электричка должна была отправиться в девять пятнадцать. В девять ноль-ноль тоннель постепенно начал заполняться людьми. В отличие от людей, спешивших на работу, эти были совсем другие. Они заходили в тоннель с разных концов, и даже с платформ № 3, № 5 и № 1. Они не спешили покинуть его, напротив, располагались вдоль стен. Ни слова не было сказано, каждый вроде был сам по себе, но не возникало сомнений, что все они заодно. В итоге в переходе образовалась толпа. В полной темноте те граждане, которые были не в курсе происходящего, начали паниковать.
И вдруг в тоннеле раздался резкий, пронзительный звук. Будто кто-то приложил ко рту свисток и дунул в него. В следующее мгновение вспыхнуло множество крошечных фонариков. Такие фонарики бывают на брелоках для ключей. Десятки светящихся точек возникли в темноте. Люди, спешившие на электричку, оторопели. Движение замерло. Немая сцена длилась недолго. Ровно через тридцать секунд фонарики так же внезапно погасли, и вновь наступил кромешный мрак. В полной темноте раздался сдавленный то ли всхлип, то ли вздох. Должно быть, кому-то наступили на ногу или резко толкнули. Потом переход внезапно начал пустеть. На выходах даже образовалась давка. В итоге кое-кто опоздал на электричку. А кто-то успел вскочить в последний вагон…
…Мертвое тело обнаружили не сразу. В переходе по-прежнему была кромешная тьма. Несколько человек споткнулись о лежащего на земле мужчину, но подумали, что это пьяный, и равнодушно прошли мимо. В конце концов какая-то женщина, выбравшись из темного тоннеля, подошла к двум сотрудникам милиции, проверявшим документы у прохожих, и раздраженно сказала:
– Занялись бы своими непосредственными обязанностями! В тоннеле лежит в доску пьяный бомж, об него уже люди спотыкаются! А света нет! – с торжеством добавила она. – И неизвестно, когда будет! Я уже ходила к начальнику станции! Безобразие!
– А при чем тут начальник станции? – вытирая пот, струившийся со лба, посмотрел на нее один из милиционеров.
– Все вы здесь ни при чем! – закричала женщина. И еще громче: – Немедленно уберите бомжа! Он воняет!
Насчет вони, исходившей от лежащего в тоннеле мужчины, женщина явно преувеличивала. Когда над ним нагнулся сотрудник милиции, он почувствовал отнюдь не запах нечистот, а аромат дорогого одеколона. Спиртным же от мужчины и не пахло.
«Может, сердце? – подумал сержант и потряс лежащего за плечо: – Эй! А ну вставай!»
Мужчина не реагировал, и спустя какое-то время двое милиционеров с трудом выволокли тело на свет. Только там один из них взглянул на свои руки и удивленно присвистнул:
– Смотри-ка! Да это…
– Кровь!
Едва взглянув на мертвого мужчину, они сразу поняли: никакой это не бомж. Потерпевший был одет в дорогой на вид костюм и светлую рубашку, на ногах – добротные ботинки из натуральной кожи. И этот запах: дорогой одеколон. Сбоку на пиджаке расплывалось огромное пятно.
– Похоже на ножевое ранение, – неуверенно протянул тот, у которого руки были испачканы кровью.
– А где…
Оба, не сговариваясь, метнулись в переход. Там по-прежнему было темно. Послышалась отборная ругань. Один из милиционеров нагнулся и посветил туда, где ранее лежал потерпевший. На земле расплывалась темная лужица.
– Вот он, – сказал другой. – Нож.
– Осторожно!
Это относилось к гражданке, едва не споткнувшейся об орудие убийства. Нож и так уже запинали ногами почти к самой стене.
– Граждане, проходите! Не задерживайтесь!
Один из милиционеров остался в тоннеле, другой кинулся на улицу, вызывать по рации уголовный розыск и охранять потерпевшего. Никуда бы тот в таком виде не делся, это само собой, но в критической ситуации сообразительность равна нулю, к тому же пришлось также разгонять любопытствующих, которые уже начали собираться возле тела. Молоденький сержант слегка растерялся.
– Ой, мамочки! – всхлипнула одна из старушек. – Убили! Средь бела дня!
– Гражданка, расходитесь, – сердито сказал сержант. – Нечего тут.
– Я все видала! – затараторила дородная женщина, стоящая у лотка с чулочно-носочными изделиями и легла пышной грудью на товар. Лицо ее стало таинственным. – Там было темно, а потом огни загорелись. И вдруг разом погасли! Это чеченская мафия, говорю я вам! В переходе заложена бомба!
– Помогите! – вскрикнул кто-то, и любопытствующие метнулись прочь от тоннеля, в котором по-прежнему не горел свет.
– Разберемся, – растерянно сказал сержант и стал вытирать пот, который теперь лился градом.
– Вызывайте МЧС! – потребовал энергичный мужчина, прижимая к груди папку, в которой, судя по всему, были документы.
Вскоре раздался вой сирены. «Ну, слава богу!» – подумал сержант. Только передав инициативу в руки приехавших на машине с мигалкой оперативников, он успокоился. Потом приехала еще одна машина. И еще. Вскоре платформу оцепили, а в тоннеле стало светло, как днем. Приехавшие саперы искали бомбу. Так начался этот день. И, собственно, так начинается наша история. О флэш-мобе.
…Люба чувствовала, что глаза у нее слипаются. Вчера ей так и не удалось увидеть лучшую подругу, несмотря на то что они с Касей просидели у Ивановых до полуночи. Крестницу спать уложила Кася, настояв на этой привилегии. В это время Люба беседовала с Сергеем, который пришел с работы около одиннадцати.
– Пробки, – виновато сказал он. – Кольцевая почти стоит.
Позвонила Апельсинчик, сказала, что запись затягивается. Потом надо отсмотреть материал и отсортировать снятые за день сюжеты.
– Увидимся еще, – со вздохом сказала Люба лучшей подруге. Да, жизнь у телевизионщиков напряженная. Но лучше когда работа есть, а еще лучше, когда ее много. Тогда есть шанс, что и денег заплатят много. Одно из другого никак не следует, но всегда есть вероятность.
Марина опять не пришла на занятия. Было такое ощущение, что она прячется. Зато Касина фигура вновь маячила у торговых палаток. Только теперь молодая женщина ждала Любу. Поймав Касин взгляд, Люба невольно начала выговаривать:
– Тебе не надо сюда приходить.
– Последний раз, – заверила Кася.
Сегодня Люба выехала из дома на полтора часа раньше, потому что решила воспользоваться личным автотранспортом. Почему-то она подумала, что перевозить вещи надо непременно на машине. Какой-никакой, а переезд! Не на себе же все тащить! К ее удивлению, Кася вынесла из подъезда дома, где жила подруга, две небольшие сумки. На согнутой руке висело бардовое пальто из плащевой ткани.
– И это все? – с удивлением спросила Люба.
– Все, – кивнула Кася.
– Сколько ты у нее прожила?
– Лет десять. Половина вещей потерялась при переезде, – виновато сказала Кася. – Из загородного особняка в эту квартиру.
– А вторая половина?
– Я донашивала ее обувь. У нас один размер.
– А одежда?
– Вот, – Кася с гордостью показала пальто. – Это для меня покупали.
– Понятно: зимой и летом одним цветом. Тебе было не холодно в нем в мороз?
– Я никуда не ходила. Продукты привозили на дом. Это когда мы жили там.
Люба поняла, что речь идет о тех годах, когда Марина еще была замужем за удачливым бизнесменом. Значит, последнюю зиму Кася проходила в этом пальто на рыбьем меху. И по магазинам, и рынкам тоже. Без комментариев.
– Ладно, садись в машину, – сказала она. – Поехали к Климову.
– Она дома? – спросила Люба, когда Кася захлопнула дверцу.
– Марина? Нет.
Люба уловила в Касином голосе сожаление.
– А кто вынес вещи?
– Инна.
– Дочка? – Кивок. – И что она тебе сказала?
– Ничего.
– Как? Выросла на твоих руках, а теперь ей и сказать тебе нечего?
Кася промолчала. Люба вставила ключ в замок зажигания. Машина тронулась. Пауза. На заднем сиденье две сумки. Десять лет жизни. Две пары джинсов, два свитера, водолазка да пальто из плащевки на рыбьем меху. Еще нижнее белье. Заштопанные колготки.
– Вот что я тебе скажу, – сурово начала Люба. Не слишком ли сурово? – Хочешь верь мне, хочешь нет. Вы еще встретитесь. И все будет по-другому. Как показывает мой жизненный опыт, через какое-то время все переворачивается с ног на голову. С точностью до наоборот. И в человеке, которого ты выкинул когда-то из своей жизни, возникает вдруг острая нужда. А бывает и так, что от него зависит теперь твоя судьба. Это закон сохранения в действии. Тот, кто им пренебрегает, плохо кончает. Ты меня поняла?
– Ко мне это не относится, – тихо сказала Кася. – Я никто.
– Посмотрим.
Встретил их Борис. У Любы возникло ощущение, что он из дома Климова и не вылезает. Уж не живет ли здесь? Но вещей Бориса в квартире не было. Зато в одной из комнат будут лежать теперь Касины. Увидев ее пожитки, Климов расхохотался:
– Богачка! Что, обидели тебя прежние хозяева?
– Нет, я всем довольна. Разрешите, я пойду на кухню?
– Валяй!
Кася скользнула мимо Бориса, не поднимая глаз. Тот по-прежнему не обращал на нее никакого внимания. Словно бы это было пустое место. Вид у него был задумчивый.
– Что случилось? – спросила Люба.
– Сам не пойму. Ко мне должен был поступить отчет. От человека, который ездил в Ольховку. Прежде чем продолжить поиски, я хотел ознакомиться с результатами. Надо от чего-то плясать.
– И что?
– Его мобильный телефон не отвечает. Звоню в агентство, мне говорят, что еще не прибыл. Весь день звоню, ответ тот же. Все это немного странно. К тому же у меня полно работы. Кроме поисков дочери Георгия Кимовича, я еще должен исполнять свои непосредственные обязанности.
– А именно?
– Держать всех в узде. Как при Климове.
– Он что, совсем отошел от дел?
– Почти. Все, что его волнует, это Мария Георгиевна. А она как сквозь землю провалилась. В списках живых не значится.
– И если вы не справитесь…
– Тогда меня уволят.
Он сказал это почти весело. Сверкнули белоснежные зубы. Люба поняла, что выбор у Бориса невелик. Держаться за Климова, вести дела от его имени. А на дворе лето. Не сезон. Продажи падают, сотрудники разъезжаются в отпуска. Кому-то наверняка придет в голову мысль не возвращаться в кампанию. Тем более что Климов, при котором дела шли хорошо, почти отошел от дел. Если к осени ситуация не изменится, а Георгию Кимовичу станет хуже, Борису придется искать новую работу. А жить он привык хорошо. Интересно, какая зарплата у топ-менеджеров? Спросить? Это будет нескромно.
– О чем вы думаете?
Люба невольно вздрогнула.
– Я думаю о том, что неплохо было бы напроситься на обед. Кася великолепно готовит.
Из кухни уже плыл аппетитный запах. Климов выглянул из своего кабинета, потянул носом воздух:
– Вроде как щи. Странно.
– В чем дело, Георгий Кимович?
– Сам не пойму. Что-то до боли знакомое. Или я отвык от домашней кухни? Из ресторана еду заказываю. А она совсем не так пахнет. Я не говорю, что невкусно. Но… По-другому. Как-то вдруг тепло на душе стало.
Лицо его и в самом деле посветлело.
– Вспомнил! – сказал вдруг Климов и посмотрел на Бориса: – Ну, как там? Где моя дочь?
– В ближайшее время все прояснится, Георгий Кимович, – заверил тот.
– Ну смотри! Ежели что, я с тебя шкуру спущу!
«Меж двух огней парень, – подумала Люба. – Совет директоров и Хозяин. Как-то он выкрутится?»
Обедали втроем, Кася за стол не села. Суетилась у плиты, меняла тарелки. Иногда подходила с подносом, предлагала то или иное блюдо. Вид у нее был счастливый.
– Люблю, когда в доме много хорошей еды, – шепнула она Любе, улучив момент. – И когда съедают все, что я готовлю.
Мужчины и в самом деле уплетали Касину стряпню за обе щеки. Борис впервые взглянул на молодую женщину с интересом.
– Вы замечательно готовите, – заметил он. Кася вспыхнула от удовольствия. И враз похорошела. А Климов пошутил:
– Вот на ком надо жениться, олух! А твои блондинки – фуфло!
– Георгий Кимович…
– А ты меня не перебивай. Раз говорю фуфло, значит – фуфло! Ни одной стоящей не видал. Детей-то кто тебе будет рожать?
По взгляду Бориса Люба поняла, что у него есть что возразить. Ведь покойная жена самого Георгия Кимовича была женщиной модельной внешности. И, кажется, блондинкой. Но Борис промолчал. Как всегда.
– Я, пожалуй, пойду, – сказала Люба. – Огромное спасибо за обед. Все было очень вкусно.
– Куда собралась? – остановил ее Климов.
– Вечер уже, – напомнила Люба.
– Оставайся ночевать.
– Спасибо, но я домой поеду. Мне завтра с утра на лекции.
Голос ее был тверд. Климов, который относился к ней с уважением, уступил. И велел:
– Борис, проводи.
– Вы что, весь день здесь? – спросила Люба, когда они очутились в холле.
– Пока да. Когда он был в больнице, я большую часть времени проводил в офисе. Сейчас мы приводим в порядок дела. Работаем здесь. В его кабинете.
– Готовитесь к приезду наследницы? – с некоторой иронией спросила Люба.
Его рот отвердел. Теперь Борис не улыбался.
– Я все еще надеюсь на вашу помощь, – сухо сказал он. – Если полученная мною информация о смерти Марий Георгиевны подтвердится.
– Вот когда подтвердится…
…Люба сидела на кухне и думала. Как поступить? Начать игру, которую предлагает Борис, или же сказать Климову горькую правду? Первое более гуманно, но нечестно. И как потом вывернуться? Георгий Кимович привяжется к чужой ему женщине, и неизвестно, чем все это закончится. Нет, вариант не подходит. Надо придумать что-то другое. Может, просто потянуть время? Надо бы его чем-нибудь отвлечь. Вроде бы с появлением в доме Каси Климов стал спокойнее.
Она посмотрела на экран. Чуть не пропустила! Апельсинчик вновь на вахте! И лицо у нее такое, будто бы Люська выиграла миллион в мгновенную лотерею! Глаза блестят, волосы дыбом, как шерсть у кошки, завидевшей огромную собаку, но не собирающейся отступать. Готова дать бой! Ну-ка, ну-ка… Люба прибавила громкость.
– …О-ля-ля! Сегодня на второе – «взрывное» блюдо под острым соусом. Загадочные события на северо-западе столицы! Очевидцы происшествия утверждают, что никогда ничего подобного не видели! Сначала тоннель, в котором вот уже несколько дней нет света, внезапно был атакован десятками крошечных фонариков. Потом в этом же тоннеле нашли труп мужчины с ножевым ранением. А потом в милицию поступила информация, будто все в том же тоннеле заложена бомба. Наша съемочная группа прибыла на место происшествия уже после того, как саперы обшарили весь подземный переход. Никакой бомбы в нем не обнаружено. Как удалось выяснить нашему корреспонденту, это была всего-навсего акция флэш-моб, сценарий которой называется «Шахтеры». Почему вдруг решили, что в тоннеле заложена бомба, непонятно. – Люська развела руками. – Придется просветить наших сограждан и тоже зажечь в тоннеле свет, раз модное движение набирает силу. Придется вам, граждане, привыкать. Флэш-моб – это вполне безобидное развлечение молодежи. И пока еще непонятно, какое отношение имеет ко всему этому найденный в тоннеле труп мужчины. Сотрудники правоохранительных органов от комментариев воздерживаются. Мы же обещаем держать вас в курсе событий. И подробно рассказать о движении флэш-моб, а также заснять некоторые из акций. Оставайтесь с нами! А теперь, как обычно, СЛИВки…
Люба покачала головой: да-а… Люська снова в центре событий. Теперь ее заинтересовало движение флэш-моб. Она посмотрела на экран: «Дежурное меню» заканчивалось. И, как всегда, вскоре зазвонил телефон.
– Ну и как тебе? – раздался в трубке голос Апельсинчика.
– Хорошо.
– Хорошо?! Да это ж сенсация! Убийство во время флэш-моба! – завопила подруга.
– Люсенька, это все твои фантазии. Еще ничего не доказано.
– Я нюхом чую: это сенсация, – возразила Апельсинчик. – У меня интуиция. Веришь, нет? Кончики ушей пылают. А по всему телу мурашки бегают. Я та-акое отсниму! Все ахнут! Кстати, у меня к тебе просьба.
– Что такое? – слегка насторожилась Люба.
– Я с компьютером не в ладах. Даже несмотря на то, что мой муж… как это он говорит? Продвинутый пользователь! Во! Пошарь-ка в Интернете, будь добра. Сделай мне подборочку.
– Какую?
– Насчет флэш-моба.
– Люсенька, у тебя же целый штат сотрудников! – взмолилась Люба. – И муж – продвинутый пользователь. Я-то здесь при чем?
– Мне нужен свежий глаз, – отрезала подруга. – И помощь психолога. Мой муж золото, но лучше ему иногда не знать о том, чем я занимаюсь. Вспомни историю с машинами, которые подставляли доверчивым женщинам. После той аварии мне здорово влетело. А это приключение (ох, чует мое сердце!) будет не менее захватывающим! Я даже подумываю затесаться в ряды флэш-мобберов. И хочу знать, что ты по поводу всего этого думаешь?