Андреева Наталья. Наследник империи, или Выдержка

   – Я хочу оставить себе на память твое прекрасное тело. – Я продолжал говорить пошлости.
   Снимков уже хватало, но она все никак не унималась.
   – Кем ты работала до того, как стала актрисой? – подозрительно спросил я.
   – О! Кем я только не работала!
   И тут она спохватилась:
   – Я совсем не то хотела сказать. Я имею в виду работу официантки…
   Я поспешил ее «утешить»:
   – Милая, мне ничего не стоит навести справки. Такие люди, как я, не женятся на ком попало.
   – Что ты сказал? – Она вся сжалась.
   – За тобой что-то есть? Ты позировала для мужских журналов? Снималась в порнофильмах?
   – Нет, но…
   Я понял, что попал в точку. Она приехала в Москву из деревни. И делала карьеру в постелях продюсеров. Я уже не чувствовал себя мерзавцем. Мне не нужен товар далеко не первой свежести.
   – А если я забеременею? – спросила она.
   Я рассмеялся:
   – Солнышко. Не делай из меня идиота. Я прекрасно знаю, откуда берутся дети. Это не наш случай.
   – Но в другой раз…
   – Вот в другой раз и поговорим об этом.
   Я дал ей надежду. Сгорбыш сказал: пусть она придет в студию. Пусть она тебя добивается. Правила игры были ясны. Я вдруг поймал себя на мысли, что этот странный человек мне дороже, чем все актрисы, вместе взятые. Его здоровье, его талант. В отличие от этой девчонки у Сгорбыша он был! Я сделал ставку на истинное, презрев ложное.
   – Я останусь на ночь, – сказала Маша, а может, Саша.
   – Хорошо, я вызову такси.
   – Ты что, не слышал?
   – Прекрасно слышал.
   – Со мной так не разговаривают!
   – Это со мной так не разговаривают, – жестко сказал я. – Если ты хочешь проблем, ты их получишь.
   – А как же мое прекрасное тело?
   – Вот и побереги его.
   Она уехала в два часа ночи. После того как все точки над «i» мы расставили, я сделал ей одолжение. Вернее, ее прекрасному телу. Ей не на что было жаловаться.
   Когда Сгорбыш увидел снимки, он обалдел.
   – Это же… сынок… Это же…
   И поспешно их спрятал. Потом растерянно сказал:
   – Но как так? Она ведь звезда!
   – Вот так, – пожал я плечами.
   Он выглядел жалко.
   – Никогда больше не буду с тобой спорить, сынок. Все дело в твоей дьявольской улыбке. От нее женщины теряют остатки разума.
   Они теряли остатки разума при мысли о деньгах моего папы. Улыбка здесь ни при чем. Но Сгорбышу необязательно об этом знать.
   Ему до смерти хотелось выпить, но я был безжалостен. Я тоже решил сделать из него человека. Если Сгорбыш не будет пить, все изменится. Он непременно прославится. Наивный! Я забыл, что ему уже пятьдесят пять! В таком возрасте трудно менять привычки. Чтобы умереть гением, надо в зрелые годы прослыть талантом. Именно в зрелом возрасте, не в юности. Молодым легко раздают авансы: будущий гений, огромный потенциал, талант мирового масштаба. Кончается все это плохо. Те, на чью юность приходится пик формы, мучаются потом непониманием. А где же обещанное? Где мировая слава? А это все. Похоже, что Сгорбыш был из таких. Его будущее уже в далеком прошлом. Но локальную победу я одержал. Он временно «завязал». Вот почему я с такой уверенностью сказал девушке, выдавшей мне в психиатрической лечебнице заветный конверт:
   – Он же не пил!
   Хотя я сам был свидетелем его срыва. Но об этом после. Сначала я завершу эпизод и поясню, почему отнес его к разряду криминальных.
   Когда я отдал Сгорбышу снимки, он сказал:
   – Отдай-ка мне на всякий случай и негативы, сынок.
   – Зачем? – удивился я.
   – На всякий случай.
   – Я снимал на цифру.
   – Тогда отдай карту памяти. Или ты очень дорожишь этими снимками?
   – Ничуть.
   И я отдал ему карту. Дело было три месяца назад. Все три эпизода я представляю в хронологическом порядке. Этот – первый. Три месяца назад я отдал Сгорбышу снимки, а через месяц они появились в Интернете. К этому времени рейтинги сериала, в котором снималась то ли Маша, то ли Саша, еще подросли. И все уже говорили о ее скорой свадьбе с главным героем. И на экране, и в жизни.
   Что же касается наших с ней отношений, то они не сложились. Она звонила к нам в студию и даже приезжала. И не один раз. Она дала интервью нашему журналу, хотя из-за возросшей популярности у нее на это почти не было времени. Журналисты добивались ее изо всех сил. Она осчастливила лишь наш заштатный журнал по вполне понятным причинам. Я сказал, что являюсь его владельцем, а в студии присутствую потому, что хочу контролировать процесс. В этом было немного лжи. Если бы я захотел стать владельцем журнала, отец бы его с радостью купил. Не мне вам объяснять, что прибыли в строительном бизнесе растут. Законы, которые должны сделать жилье доступным, были приняты вовремя. Теперь богатые люди, которые в состоянии купить жилье, надежно ими защищены, а бедные могут просто не заморачиваться. Мелкие фирмы разорились и ушли с рынка, а фирма моего отца, которая к таковым не относилась, стала процветать. То-то Маша (или Саша?) так старалась!
   Я решил осчастливить этой женщиной героя сериала. Кстати, ее фотографии принесли нашему изданию неплохую прибыль. Тираж возрос, и в редакции праздновали победу. А что касается тех снимков… Сначала появилась статья. Желтое издание с многомиллионным тиражом опубликовало один из них, благоразумно прикрыв таки натуру фиговым листком. Тут же опубликовали краткое сообщение, что свадьба с актером расстроилась. И опровержение героини скандала. Это, мол, фотомонтаж.
   Кому, как не мне, знать, что снимки подлинные? Я залез в Интернет и увидел их все. Сайт оказался одним из самых посещаемых. Туда теперь началось паломничество. Выходит, я всем приношу прибыль. Все, к чему я прикасаюсь, обращается в золото. А где мой процент? Я разозлился на Сгорбыша, но потом остыл. Тот был не в ладах с компьютером. Обнародовать снимки посредством Интернета? Это для Сгорбыша слишком. Но каким-то образом они туда попали. Неужели он их продал? Деньги ему нужны. Саша или Маша может заказывать сколько угодно опровержений, но есть кассета. Доказать, что снимки подлинные – раз плюнуть.
   Не подразумевал ли Сгорбыш под словом «НЕГАТИВ» эту карту памяти? У актрисы нашлись защитники. Она оказалась девушкой умной и предприимчивой, и ее карьера пошла в гору. Вскоре после того, как были обнародованы снимки, произошел маленький инцидент. Я возвращался домой, и у подъезда на меня налетел качок, чье лицо мне показалось знакомым. Получив же хороший удар в солнечное сплетение, я прозрел окончательно. Это был ее жених! Саши или Маши.
   Скажу сразу: со спортом я не в ладах. У меня не спортивный характер. Нет воли к победе. Должно быть, потому, что я все получил без боя. Маменькин сынок, инфантильный тип с диагнозом «Замедленное развитие». Чем я только не занимался! Плаванием, теннисом, большим и настольным, фигурным катанием и легкой атлетикой. Разве только тяжелой не занимался. Штанга не по мне. Выдающихся результатов я нигде не достиг. В средней школе меня даже записали в секцию дзюдо, чтобы укрепить мои мускулы и закалить характер. Тренер облюбовал меня своей жертвой и на каждой тренировке раз по двадцать укладывал на татами. Моя смазливая физиономия приводила его в бешенство. Как будто я ее выбирал! Он показывал на мне, как проводить захват и бросок через бедро. А также через спину. Я взлетал и падал, взлетал и падал. Улыбаясь, поднимался.
   – Петровский, что ты лыбишься?
   – Мне больно.
   – От боли плачут.
   – Я не знал.
   Улыбка не сходила с моего лица, и он укладывал меня на татами еще раз. И еще. Однажды с такой же улыбкой на лице я провел удачный прием и хрястнул его так, что он скривился от боли. На следующий день опять. И еще раз. Тогда он выбрал жертвой новичка, а от меня отстал. С дзюдо у меня все равно не сложилось, но тот прием я на всякий случай запомнил. Когда на меня налетел качок, я сначала выровнял дыхание, уж очень хорош был удар, а потом нежно заломил ему руку:
   – Спокойно-спокойно-спокойно…
   – Ах ты…
   Пришлось провести прием, иначе он бы так и не успокоился. Потом я ждал, когда он выговорится. Запас непечатных слов, по моим подсчетам, должен был иссякнуть минут через пять. Я знал его роль, в ней было мало слов. Все, что от него требовалось, – делать мрачное лицо и посредством кратких реплик изображать из себя крутого пацана.
   – В чем дело? – спросил я, когда он взял паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха для очередного залпа ругательств.
   – Да тебя убить мало!
   – За что?
   – Ты думаешь, мажорам все можно?
   Я наморщил лоб. Какое старое, забытое слово. Так меня называли много лет назад. Я тогда поступил в МГИМО. Мальчики-мажоры. Одна из причин моего срыва и бегства из престижного института. Я хотел быть иным. Но это давно прошло, и его слова меня не задели.
   – Может, поднимемся ко мне и выпьем что-нибудь? – вежливо предложил я.
   – Не буду я с тобой пить! – Он снова начал материться. Но руки больше не распускал. – Где негативы?
   – Какие негативы?
   – Она мне все рассказала!
   – Что все?
   – Ты ее напоил и заставил позировать.
   Эта версия мне нравилась. Я представил себя в роли маньяка. Круто. Я красив, у меня есть деньги, и я заставляю женщин ложиться со мной в постель. Он идиот или лопух? А дерется хорошо. Как мужчина. Но я тоже мужчина и не стал унижать себя оправданиями. Рассказами о подвигах его возлюбленной. Зачем? Сами разберутся. Сказал только:
   – Я снимал на цифру. Карты памяти у меня нет. Я ее отдал.
   – Кому?
   – Напарнику.
   В тот момент я не думал, что подставляю Сгорбыша. Я говорил правду. Это самый простой и приятный способ выражать свои мысли и чувства. Попробуйте, и вам понравится.
   – Значит, твой напарник…
   Вновь поток матерных слов. Мне надоело. Не понимают люди, когда с ними по-хорошему. Я резко толкнул его к кустам, где было темнее, и сказал:
   – Заткнись!
   – Отстань от нее! Думаешь, если у тебя есть деньги, то все можно?
   – Да!
   – И на таких, как ты, найдется управа…
   – Уж не убить ли ты меня собрался? – с иронией спросил я.
   – Сначала я разберусь с твоим напарником. Это тот самый фотограф, от которого ты ни на шаг не отходишь? Только и разговоров об этом! Правильно говорят, что богачи – извращенцы, но ты всех переплюнул. Старик, да еще и алкаш! Ну и вкусы у тебя! – И он ухмыльнулся.
   Пришлось-таки подраться. Не скажу, что я вышел из схватки победителем, но и не уступил. Если человек не видит другого способа выяснить отношения, отчего бы не пойти ему навстречу? Он удачно подбил мне глаз, а я применил болевой прием и повредил его активную руку. Он оказался левшой. Я думал, что после этого он от нас со Сгорбышем отстал. Прошел слух, что помолвка расторгнута. Во всяком случае, о свадьбе героев популярного сериала говорить перестали. Они поженились согласно сценарию, но последние серии были откровенно плохие. Жених смотрел на невесту с ненавистью, а она кусала губы от злости. Боюсь, продолжения не будет, как бы ни просили телезрители.
   А потом она сразу же получила роль в блокбастере с огромным бюджетом. Он же остался не у дел. Я справился у моей всезнающей матери: в чем дело?
   – Нашелся богатый спонсор, – с тонкой улыбкой сказала она. И назвала известную фамилию.
   Я задумался над этим сейчас, когда Сгорбыша убили. Девица настигла-таки свою добычу. Что ж, она хорошенькая, умненькая, предприимчивая. Я оскорбил ее чувства, и она будет мне мстить. Денег у ее покровителя достаточно. А негативы пикантных фотографий надо изъять, ведь ее ждет блестящая карьера.
   Вот почему я отметил этот эпизод галочкой. Надо узнать судьбу той карты. И мрачного брюнета, который по окончании сериала оказался не у дел.
   А покамест мы перейдем к эпизоду номер два.

Съемка: эпизод номер два

   Представьте себе ситуацию диаметрально противоположную. Все произошло с точностью до наоборот. Примерно через месяц после инцидента с героями одного сериала я попал в другой. Меня преследовали мыльные оперы. Будь проклята моя улыбка! Я всю жизнь мечтал стать героем крутого боевика, но на мою долю выпадают одни лишь мелодрамы.
   Примерно через месяц я вновь попал на банкет. На этот раз уже без Сгорбыша. После того случая шеф-редактор стала мне доверять. Она даже сказала:
   – Леня, ты молодец. У тебя хорошо получается.
   Меня похвалили! Подумать только! Похвалили за то, что я хорошо работаю! Значит, могу? Я могу зарабатывать деньги! Ведь это благодаря мне тираж издания вырос! Хотя они этого и не знают. Я за рейтинги не платил, но придумал, как их устроить. Звезда сама приехала к нам. Сама дала интервью. Я ее не заставлял. Остальное можно опустить.
   Мне стали доверять, и в следующий раз я поехал на банкет один. Сгорбыш остался в студии печатать фотографии. Ехал я без боязни. Задание было мелкое. Фирма праздновала юбилей, и они заказали у нас статью и фотоотчет. Интересы фирмы лежали в области, далекой от строительства. Олигархов и важных чиновников не ожидалось. Мои родители вращались в обществе рангом повыше, а приглашенные звезды были столь мелкого калибра, что не знали в лицо сильных мира сего. Не были им представлены. Все они оказались так юны, что не могли помнить моих подвигов. А сплетни о них давно уже перешли в разряд легенд. Возможно, легенду обо мне они и слышали, но не представляли, как выглядит ее герой. В общем, там собрались люди не моего круга, и я не боялся, что меня опознают.
   Ох уж эти круги! Или уровни. Жизнь похожа на компьютерную игру: чем выше уровень, тем больше монстров и тем они страшнее. Но у тебя больше оружия – это плюс. Зато меньше жизней – это минус. Можно добраться до самого верха и потерять последнюю жизнь. Но кто не играет, тот и не выигрывает.
   Я натянул на лицо маску халдея и поехал работать. Я был сейчас человеком низшего уровня. Я стоял в самом низу социальной лестницы, задрав голову вверх. На мне был дешевый костюм и рубашка не первой свежести. Я даже не стал бриться. Человек богемы. Вокруг полно монстров, но все они безобидные. Им есть дело друг до друга, но не до тебя. На этом уровне главное – растолкать локтями соперников. Монстры против монстров. Потом они начинают дружить. Но это уже следующий уровень. На высшем же сплошная дружба. Туда не прорваться. Монстры берут вершину в кольцо, и сие кольцо не разорвать.
   Моим единственным оружием был фотоаппарат. Я взял его на изготовку и смело вступил в бой. Мне улыбались. Вернее, объективу, который был у меня в руках. Все шло тихо-мирно. Я рассчитывал уехать часов в десять-одиннадцать.
   Прелюдия была краткой, все повалили в банкетный зал. После третьей рюмки меня вообще перестали замечать. Я заскучал. От скуки сделал несколько снимков, до тошноты скучных. Папарацци здесь делать нечего. Ни одной стоящей звезды. Не считать же звездой хорошенькую блондиночку, лицо которой вроде бы мне знакомо? Где я ее мог видеть? Я напряг память. Последний раз я был в театре, дай бог памяти… С мамой. Похоже, эта девочка – актриса. Молоденькая, только-только окончила театральное училище. Или не окончила.
   В этот момент сидящая рядом женщина схватила блондиночку за руку и потащила на сцену. Та поупрямилась, но пошла. Все уже были хороши, концерт закончился, началась дискотека. У ступенек женщина блондиночку отпустила. Та споткнулась, покачнулась и чуть не упала. Я щелкнул фотоаппаратом. Снимок должен получиться удачный. Блондиночка заметила вспышку и оглянулась. Я улыбнулся. Она взошла-таки на сцену. Я так увлекся, что щелкнул ее еще пару раз.
   Вот, собственно, и все. Банкет для меня закончился. Я уехал домой и завалился спать. На работу, разумеется, опоздал. Зато Сгорбыш пришел вовремя. С тех пор как он «завязал», опаздывать перестал. Все у меня спрашивали:
   – Как ты этого добился?
   Я только улыбался. Пари есть пари.
   – Опаздываешь, – буркнул Сгорбыш. Чем дольше он находился в «завязке», тем больше мрачнел.
   – Извини. Я был на банкете.
   Он бросил на меня злой взгляд. И подозрительно спросил:
   – Небось надрался?
   – Горб, ты же знаешь: я не пью.
   – Заливай!
   – Ты меня пьяным видел?
   – Выпивши.
   – Врешь! Я всегда адекватен.
   – Я и не говорил, что мордой в салат.
   – Пить вредно.
   – Все пьют, – пробурчал он. – Особенно на халяву. Говорят, что не пьют, а на самом деле пьют. Нельзя не пить…
   Я понял, что разговор о выпивке надо заканчивать. И предложил:
   – Закурим?
   – А у тебя что, есть марихуана? – понизив голос, спросил он и огляделся.
   – Нет, конечно.
   – А с чего ты вдруг решил закурить? – подозрительно спросил Сгорбыш.
   – Чтобы отвлечь тебя от мыслей о…
   Черт! Это было запретное слово! Он ухмыльнулся и вытащил из кармана мятую пачку сигарет. Одну протянул мне:
   – На.
   – Здесь нельзя курить, – попробовал отвертеться я.
   – Пойдем на площадку.
   – Ты мне мстишь, да? Хочешь отравить мои легкие этой дрянью в отместку за то, что я заставил тебя бросить пить?
   – Ты мерзавец, сынок, – заявил Сгорбыш. – Ох и мерзавец!
   Я похолодел: он раскрыл мою тайну? Понял, что я его купил? Что это было липовое пари?
   – Как будто ты никогда не пил и не курил! – продолжал он. – Пил, курил и развратничал. Ты и сейчас это делаешь, но решил надо мной поиздеваться. Над старым больным человеком.
   – Курить я тебе не запрещаю, – возразил я, вздохнув с облегчением. Моя тайна сохранена.
   – Что толку в сигарете, коли нет выпивки?
   – Твою мать! – рявкнул я. Мое терпение лопнуло. – Мужик ты или не мужик?
   – Я-то мужик, – ухмыльнулся Сгорбыш. – А вот ты-ы…
   Ах, вот до чего дошло! На личности перешли! Он хочет от меня избавиться. Оскорбить, чтобы я отказался от работы. И автоматически освободил его от данного слова. За каким чертом мне это нужно? Возиться с ним? Я уже собрался хлопнуть дверью и дуть прямиком в совет директоров, как вошла она. Хорошенькая блондиночка со вчерашнего банкета. Сказала:
   – Здравствуйте.
   И неуверенно начала оглядываться.
   – А где…
   – Чего тебе надо, птаха? – нелюбезно спросил Сгорбыш. «Задник» зашушукался.
   – Ах, вот вы где! – сказала она, заметив меня.
   – Мы разве знакомы? – пожал я плечами.
   – Нет, но… Мне надо с вами поговорить.
   Так и знал: она снимается в низкобюджетных сериалах! «Мне надо с вами поговорить». Кому охота, подсчитайте, сколько раз эта фраза прозвучит в одной серии.
   – Вчера, на банкете… – Она замялась.
   Сгорбыш соединил нас взглядом:
   – Те-те-те… Так вот почему ты опоздал! Наш пострел везде поспел! Девушка, этот красавчик – бабник. Не доверяйте ему. Вы не первая сюда приходите. Наутро он даже не вспомнит ваши имена.
   – Заткнись, – сказал я.
   – Что вы себе позволяете! – вспыхнула блондиночка.
   – Я позволяю? – спросили мы со Сгорбышем хором и переглянулись.
   – Как вас зовут? – спросила блондиночка.
   – Павел Сгорбыш.
   – Леонид Петровский, – отрекомендовались мы оба.
   – Я хотела бы поговорить с Леонидом.
   – Перекур отменяется! – весело сказал я. – Девушка, могу я вас угостить чашечкой кофе?
   – Кофе? Да, так будет лучше.
   Сгорбыш проводил меня мрачным взглядом. Так и есть: он мне завидует. Моему успеху у женщин. Из нас двоих она выбрала меня. Я сопроводил ее в кафе на первом этаже. Время было раннее, народу немного. Мы сели за дальний столик.
   – Кофе? – спросил я. – Или чего-нибудь еще? Пирожных, например.
   – Только кофе. Двойной эспрессо.
   Она заметно волновалась, и я подумал: с чего бы это? Но пошел за кофе. Поставил чашечку перед ней и чашечку перед собой. Подумал: не перейти ли на французский? Раз светская беседа? Или рано? Разговор начала она:
   – Леонид, вчера на банкете… – Блондиночка замялась.
   – А что на банкете? – невинно спросил я.
   – Вы меня сфотографировали в тот момент, когда я поднималась на сцену.
   – Было.
   – Я споткнулась и… Со стороны могло показаться, что я пьяна. Но я вообще не пью! Красное вино, и то чуть-чуть. Просто у меня… У меня плохое зрение. Я сделала операцию, но с тех пор плохо вижу в темноте. Я споткнулась из-за этого. Я была абсолютно трезва!
   – Бывает, – согласился я.
   – Мне хотелось бы, чтобы эти снимки никуда не попали. Те, где я в неприглядном виде. Поймите, моя карьера только начинается! – с отчаянием сказала она.
   – А чем вы занимаетесь? Простите. Я знаю, что вы актриса. Я бываю в театре. Но вы сказали: карьера. Серьезное предложение?
   – Да, – кивнула она. – Я прошла кастинг в сериал.
   – А я-то думал… – разочарованно протянул я.
   – Но надо же с чего-то начинать!
   – Сколько вам лет?
   – Двадцать два.
   – Но это так мало. Как вас зовут? – Я уже забыл, что отрекомендовался заядлым театралом.
   – Олеся.
   – Прекрасное имя! Олеся, вам так нужна эта роль?
   – Очень! Поймите, у меня никого нет. В смысле, влиятельных знакомых. Мои родители люди простые. Я приехала в Москву из провинции, чудом поступила в театральное училище. Говорят, у меня талант. Но конкуренция большая. Надо же с чего-то начинать, – повторила она. – Это, может быть, мой единственный шанс.
   Я посмотрел на нее повнимательнее: неужели? В этой огромной куче, извиняюсь, дерьма отыскалась редкая жемчужина? Хорошая, чистая девушка. Честная. Я неплохо знаю женщин: эта не врет. И как мило она краснеет!
   – Олеся, я могу пригласить вас на ужин?
   – Но я пришла насчет снимков.
   – Так как насчет ужина?
   – Не знаю. Нет.
   Она оправдывала мои ожидания.
   – У вас есть парень, так? – Мысленно я нарисовал портрет соперника: однокурсник, на лбу крупными буквами написано «я звезда», зато за душой ни гроша. Он скоро сопьется, предварительно сделав ей ребенка. Ее талант утонет в борще и горе грязного белья, которое она каждый день будет талантливо стирать. И со столицей придется расстаться. Но ради ребенка она все стерпит, уедет домой, к маме, устроится на работу в библиотеку или в школу, вести театральный кружок… Эта девушка мне нравилась! Ох, как она мне нравилась!
   – У меня нет парня. Но…
   – Что – «но»?
   – Есть один человек… – Она замялась. – Да вам-то какое дело?
   – Если я приглашаю вас на ужин, значит, есть дело.
   – Нет.
   – А как же фотографии?
   – Ах вы…
   Она резко встала. Столик покачнулся, кофе разлился. Я тоже вскочил:
   – Извините. Даю честное слово, что эти фотографии никогда не увидят свет.
   – Спасибо.
   Она пошла к дверям.
   – Олеся! – окликнул я. Она обернулась и повторила:
   – Нет.
   Я улыбнулся. Допил кофе в прекрасном настроении. Вернулся, счастливо улыбаясь.
   – Что это с тобой, сынок? – спросил Сгорбыш.
   – Прекрасная девушка, правда?
   – Да, хороша, – кивнул он.
   – Я не это имею в виду. Не внешность.
   – Те-те-те… Сынок, ты ее не стоишь. Она и впрямь хорошая девушка. И ты будешь мерзавцем, если…
   – Не беспокойся, папаша. Я знаю, с кем можно, а с кем нельзя. Я не стану ее домогаться. Я буду ухаживать, – мечтательно сказал я.
   Можно было, конечно, завалить ее розами. Или даже орхидеями. Заказать контейнер из Австралии и утопить ее в цветах. Мой кредит по-прежнему неограничен. Можно прислать ей бриллиантовое колье, вложив в букет с орхидеями бархатную коробочку. Но это нечестно по отношению к моему сопернику. Я же хочу выиграть честно. И поэтому останусь скромным помощником фотографа.
   Через три дня я сидел на галерке со скромным букетиком в руке. На мне был дешевый костюм, хотя на этот раз я побрился. После спектакля мне удалось пробиться в гримерку при помощи одной лишь неотразимой улыбки. Там я вручил ей скромный букет.
   – Спасибо, – улыбнулась Олеся. Роль у нее была крохотная, и мой букет оказался единственным.
   – Так как насчет ужина?
   – Нет. Но вы можете проводить меня до дома.
   – Что ж.
   Мы вышли из театра, и она направилась к подземному переходу.
   – Олеся, куда?
   – Как куда? В метро!
   В метро-о… Как это романтично! Я так увлекся, что спустился глубоко под землю без колебаний. И стал неуверенно оглядываться. В годы моих скитаний бывало всякое, меня и трущобами не удивишь, но как же это давно было! Я уже успел подзабыть все прелести общественного транспорта, особый запах подземки, ее особый ветер и равнодушную толпу. Я по-прежнему неуверенно оглядывался. Олеся дернула меня за рукав и спросила:
   – У тебя тоже проблемы со зрением?
   – Что? Да, похоже.
   Я подумал, что многого раньше не замечал. Был зашорен, как и большинство людей моего круга, и думал, что все хотят меня использовать. Не замечал смены времен года, жизни, которая бурлила вокруг и даже под ногами. Не замечал, как много в метро симпатичных девушек по той причине, что не замечал и самого метро. Одна из этих девушек – моя. Надо же!
   Мы ехали на окраину. Без Олеси я бы заблудился. Мы мило беседовали о пустяках и незаметно перешли на «ты». Я очнулся лишь у подъезда ее дома. Она улыбнулась и сказала:
   – Ну, вот мы и пришли.
   – По чашечке кофе? – великодушно предложил я.
   – Нет.
   – А как насчет ужина?
   – Я же сказала.
   – Тогда договаривай: кто он?
   – Я же сказала: есть один человек. – Она замялась.
   – Какой человек?
   – Продюсер. Он обещал мне помочь получить эту роль.
   – Олеся, продюсеры ничего не делают просто так, – мягко сказал я. – Значит, у него есть в тебе интерес.
   – Он просто обещал помочь. – Она мило покраснела.
   – Оно того не стоит, поверь.
   – Но что же мне делать?
   – Пойти со мной на ужин! – весело ответил я.
   – Тогда я буду тебе должна. А мне… В общем, ко мне нельзя. Это неудобно.