Страница:
– Не подходит, – решительно возразила я. – Получается, что отец ребенка полный дебил, если факт рождения сына дошел до него только спустя два года.
– А может, он находился в состоянии летаргии? – настороженно предложила Наталья и сама отмела свою идею: – Нет, тогда он не вовремя и не для того проснулся. Надо что-нибудь попроще… Может, сменим ориентацию? Допустим, человек отправился за грибами, заблудился, вышел на нас…
– С ведром шашлыков! – радостно продолжила Алена. – По дороге кабана завалил!
– Ну, тогда я не знаю…
– Я знаю! – Дочь сияла, как самовар, стоявший рядом на столе беседки. – Надо пригласить Настю! А она приедет с иногородним дядей, которого некуда девать. Все работают, а у дяди отпуск. Москва ему порядком надоела, хочется поближе к природе… Не привык он… к шуму городскому.
– А что ж ему в родной Коломне-то не сиделось? – возмутилась Наташка.
– Не цепляйся к человеку. Родственные чувства обуяли, – пояснила я. – Они оказались сильнее, чем тяга к природе… Идея мне нравится. Много врать не придется. Вот только надо аптечку проверить. И пополнить запас бинтов.
– Можно подумать, что здесь намечается не встреча возлюбленных, а крутой мордобой, – фыркнула подруга.
– Так это для Насти. Раньше мамуля каждый раз пополняла запасы медикаментов перед ее приездом. А папик дозором обегал весь участок с молотком в руках и тщательно проверял все опасные и безопасные места, где могли торчать гвозди. Давненько она у нас не была…Учеба, работа…
Настя – единственная настоящая подруга Алены с детсадовского возраста. Девчонки давно выросли, повзрослели. У каждой своя жизнь. И все-таки они сохранили в ней место друг для друга. Ребенком Настя была уникальным. Например, все дети, включая мою дочь, знали, что если есть забор, то где-то в нем должна быть калитка. Настю причинно-следственная связь между этими предметами не волновала. Для нее заграждение было досадным препятствием, за которым существовало что-то интересное. Пусть даже и знакомое, но вдруг?.. И потому лезла напролом там, где пришла эта идея. Несчетное количество раз ее снимали с заборов, решеток, даже калиток, где она зависала на собственных платьицах и брючках. Исключительный день, прожитый ею без ободранных коленок, шишек и царапин, воспринимался родителями, как приятное недоразумение. Самое интересное, что девчушка, как бы больно ни было, никогда не плакала. Демократичные родные спокойно отпускали ее с нами на дачу, и эти дни превращались для девчонок в праздник. Спокойная и рассудительная Алена становилась раскованнее, а Настя немного притормаживала перед тем, как осуществить очередную затею. Я по мере сил была начеку. Но не всегда успевала. Если Настя видела тарзанку, да еще над прудом – труба дело. Мой вопль заставал ее уже в воде. В процессе переодевания и переобувания у нее ни с того ни с сего начинался приступ аллергии с подъемом температуры. А в аптечке не оказывалось тавегила или супрастина. Едва купировался приступ, Настя заявлялась с разбитыми коленками, поскольку скакала по бетонным блокам, намереваясь сделать поход в лес более длинным и интересным… Хорошенькое личико с огромными карими глазами лишь слегка морщилось от зеленки, тогда как стоявшая рядом с подругой Алена изъявляла полную готовность зареветь от жалости. Дважды Настя летала с недостроенного второго этажа дачи на первый, заставляя меня, ожидавшую ее появления совсем с другой стороны, сжиматься в комок от страха. Несколько раз она проваливалась в обводную канаву, зачерпывая полные сапожки грязной воды. Самостоятельности ей было не занимать. В последний раз, справившись со стиркой носков, она пристроила их сушить на печку. Один носок тут же сгорел. Насколько я знаю, все детские фотографии Настеньки в полный рост отличаются одной закономерностью: по мере взросления не менялась только раскраска ног зеленкой. Травматологическое отделение нашей детской поликлиники каждый раз встречало ее как родную. Еще будучи совсем маленькой, Настя свалилась с какого-то косогора, старательно пропахав носом землю. На память об этом случае на носу так и остался маленький шрамик. С детских горок она съезжала исключительно на ногах. Добрые дяденьки, сооружая их, на это не рассчитывали. Деткам надлежало съезжать сидя и вставать прямо на ножки на твердый асфальт, чтобы не мазать обувь. Один раз Насте не повезло, и она свалилась на этот асфальт плашмя. Второй раз, когда ей тоже не повезло, наложили несколько швов на разбитую голову. После одной неудачной осады детсадовского забора Настя свалилась и вывихнула ногу. Хирург-травматолог, наложив тугую фиксирующую повязку, глядя девочке прямо в глаза и многозначительно грозя указательным пальцем, строго предупредил, что неделю ей не разрешается прыгать и скакать. Ровно через неделю Настина мама привела ее к этому же травматологу, сообщив, что дочь наступила на иголку. Настя держалась стойко. Дяденька хирург был хоть и справедлив, но очень уж строг. На его вопрос: – «Какая нога болит?» она ответила, что не знает. Тогда хирург задал вопрос по-другому: «Где болит?» – и получил тот же ответ. Мама пояснить ничего не могла, так как знала только одно: дочь наступила на иголку, а Настя никогда не обманывает. Не долго думая, любящая мать предложила сделать рентген обеих ступней. Но обошлось без этого. Проблемная зона уже начала нарывать. После рентгена иголку успешно удалили. Через две недели девочка наступила на веник и непостижимым образом ухитрилась загнать в ногу занозу, достать которую в домашних условиях было невозможно – она вошла по-хитрому, стоя. Тот же хирург-травматолог, тяжело вздыхая, удалил и занозу.
Душа и заводила любой детской компании, включая общество мальчишек, она отличалась патологической порядочностью и столь же патологической непосредственностью. Без нее скучали даже мы, взрослые. Однажды ее вопрос поставил в тупик почти все дачное сообщество. Пятнадцатилетние девчонки отправились со мной в магазин и остановились понаблюдать за рыбаками, часами просиживающими на пруду в ожидании клева. Пожилой дачник, улыбнувшись моим девицам, не мог не предположить вслух, что их интересует рыбалка. «Нет, – серьезно ответила чистую правду Настя. – А вы не можете нам сказать, как размножаются водомерки?» Дедушка озадачился и пожал плечами, усмотрев в вопросе определенную развязность. А никакой развязности не было. Алена, собиравшаяся пойти по стопам отца и усиленно штудировавшая биологию, ответить экзаменаторше не смогла. А экзаменаторша и подавно не знала ответа. На следующий день жизнь водомерок обсуждалась садоводами-огородниками вдоль и поперек.
И вот теперь повзрослевшей Настеньке надлежало стать новоиспеченной племянницей жениха Нинели. Аленка брала на себя обязательства уладить с ней все нюансы этой задумки. Нинель с изменением плана согласилась легко. Здоровый дядя своей племянницы несравненно лучше благодарного больного, пусть и бывшего, хирургического отделения больницы.
4
5
– А может, он находился в состоянии летаргии? – настороженно предложила Наталья и сама отмела свою идею: – Нет, тогда он не вовремя и не для того проснулся. Надо что-нибудь попроще… Может, сменим ориентацию? Допустим, человек отправился за грибами, заблудился, вышел на нас…
– С ведром шашлыков! – радостно продолжила Алена. – По дороге кабана завалил!
– Ну, тогда я не знаю…
– Я знаю! – Дочь сияла, как самовар, стоявший рядом на столе беседки. – Надо пригласить Настю! А она приедет с иногородним дядей, которого некуда девать. Все работают, а у дяди отпуск. Москва ему порядком надоела, хочется поближе к природе… Не привык он… к шуму городскому.
– А что ж ему в родной Коломне-то не сиделось? – возмутилась Наташка.
– Не цепляйся к человеку. Родственные чувства обуяли, – пояснила я. – Они оказались сильнее, чем тяга к природе… Идея мне нравится. Много врать не придется. Вот только надо аптечку проверить. И пополнить запас бинтов.
– Можно подумать, что здесь намечается не встреча возлюбленных, а крутой мордобой, – фыркнула подруга.
– Так это для Насти. Раньше мамуля каждый раз пополняла запасы медикаментов перед ее приездом. А папик дозором обегал весь участок с молотком в руках и тщательно проверял все опасные и безопасные места, где могли торчать гвозди. Давненько она у нас не была…Учеба, работа…
Настя – единственная настоящая подруга Алены с детсадовского возраста. Девчонки давно выросли, повзрослели. У каждой своя жизнь. И все-таки они сохранили в ней место друг для друга. Ребенком Настя была уникальным. Например, все дети, включая мою дочь, знали, что если есть забор, то где-то в нем должна быть калитка. Настю причинно-следственная связь между этими предметами не волновала. Для нее заграждение было досадным препятствием, за которым существовало что-то интересное. Пусть даже и знакомое, но вдруг?.. И потому лезла напролом там, где пришла эта идея. Несчетное количество раз ее снимали с заборов, решеток, даже калиток, где она зависала на собственных платьицах и брючках. Исключительный день, прожитый ею без ободранных коленок, шишек и царапин, воспринимался родителями, как приятное недоразумение. Самое интересное, что девчушка, как бы больно ни было, никогда не плакала. Демократичные родные спокойно отпускали ее с нами на дачу, и эти дни превращались для девчонок в праздник. Спокойная и рассудительная Алена становилась раскованнее, а Настя немного притормаживала перед тем, как осуществить очередную затею. Я по мере сил была начеку. Но не всегда успевала. Если Настя видела тарзанку, да еще над прудом – труба дело. Мой вопль заставал ее уже в воде. В процессе переодевания и переобувания у нее ни с того ни с сего начинался приступ аллергии с подъемом температуры. А в аптечке не оказывалось тавегила или супрастина. Едва купировался приступ, Настя заявлялась с разбитыми коленками, поскольку скакала по бетонным блокам, намереваясь сделать поход в лес более длинным и интересным… Хорошенькое личико с огромными карими глазами лишь слегка морщилось от зеленки, тогда как стоявшая рядом с подругой Алена изъявляла полную готовность зареветь от жалости. Дважды Настя летала с недостроенного второго этажа дачи на первый, заставляя меня, ожидавшую ее появления совсем с другой стороны, сжиматься в комок от страха. Несколько раз она проваливалась в обводную канаву, зачерпывая полные сапожки грязной воды. Самостоятельности ей было не занимать. В последний раз, справившись со стиркой носков, она пристроила их сушить на печку. Один носок тут же сгорел. Насколько я знаю, все детские фотографии Настеньки в полный рост отличаются одной закономерностью: по мере взросления не менялась только раскраска ног зеленкой. Травматологическое отделение нашей детской поликлиники каждый раз встречало ее как родную. Еще будучи совсем маленькой, Настя свалилась с какого-то косогора, старательно пропахав носом землю. На память об этом случае на носу так и остался маленький шрамик. С детских горок она съезжала исключительно на ногах. Добрые дяденьки, сооружая их, на это не рассчитывали. Деткам надлежало съезжать сидя и вставать прямо на ножки на твердый асфальт, чтобы не мазать обувь. Один раз Насте не повезло, и она свалилась на этот асфальт плашмя. Второй раз, когда ей тоже не повезло, наложили несколько швов на разбитую голову. После одной неудачной осады детсадовского забора Настя свалилась и вывихнула ногу. Хирург-травматолог, наложив тугую фиксирующую повязку, глядя девочке прямо в глаза и многозначительно грозя указательным пальцем, строго предупредил, что неделю ей не разрешается прыгать и скакать. Ровно через неделю Настина мама привела ее к этому же травматологу, сообщив, что дочь наступила на иголку. Настя держалась стойко. Дяденька хирург был хоть и справедлив, но очень уж строг. На его вопрос: – «Какая нога болит?» она ответила, что не знает. Тогда хирург задал вопрос по-другому: «Где болит?» – и получил тот же ответ. Мама пояснить ничего не могла, так как знала только одно: дочь наступила на иголку, а Настя никогда не обманывает. Не долго думая, любящая мать предложила сделать рентген обеих ступней. Но обошлось без этого. Проблемная зона уже начала нарывать. После рентгена иголку успешно удалили. Через две недели девочка наступила на веник и непостижимым образом ухитрилась загнать в ногу занозу, достать которую в домашних условиях было невозможно – она вошла по-хитрому, стоя. Тот же хирург-травматолог, тяжело вздыхая, удалил и занозу.
Душа и заводила любой детской компании, включая общество мальчишек, она отличалась патологической порядочностью и столь же патологической непосредственностью. Без нее скучали даже мы, взрослые. Однажды ее вопрос поставил в тупик почти все дачное сообщество. Пятнадцатилетние девчонки отправились со мной в магазин и остановились понаблюдать за рыбаками, часами просиживающими на пруду в ожидании клева. Пожилой дачник, улыбнувшись моим девицам, не мог не предположить вслух, что их интересует рыбалка. «Нет, – серьезно ответила чистую правду Настя. – А вы не можете нам сказать, как размножаются водомерки?» Дедушка озадачился и пожал плечами, усмотрев в вопросе определенную развязность. А никакой развязности не было. Алена, собиравшаяся пойти по стопам отца и усиленно штудировавшая биологию, ответить экзаменаторше не смогла. А экзаменаторша и подавно не знала ответа. На следующий день жизнь водомерок обсуждалась садоводами-огородниками вдоль и поперек.
И вот теперь повзрослевшей Настеньке надлежало стать новоиспеченной племянницей жениха Нинели. Аленка брала на себя обязательства уладить с ней все нюансы этой задумки. Нинель с изменением плана согласилась легко. Здоровый дядя своей племянницы несравненно лучше благодарного больного, пусть и бывшего, хирургического отделения больницы.
4
В субботу утром, прихватив коробку зефира «Шармель», мы с Натальей отправились с визитом к Рогачевым.
– Хозяева! Есть, кто дома? – зычно проорала у закрытой на замок калитки Наташка.
– Есть, есть, – радостно прощебетала Нинель, порхая по ступенькам.
Именно порхая! За то время, что мы ее не видели, Нинка похудела килограммов на тридцать – не меньше. Наташку недоверчиво перекосило. Я изо всех сил прищурила глаза, надеясь, что это обман зрения. И в который раз подумала, что очки надо носить постоянно. Вон у Наташки они тоже без конца сползают на кончик носа, и ничего – терпит.
Нинель уже открывала нам калитку, когда на крыльцо с палкой в руках вылезла ее свекровь – Тамара Васильевна.
– Ну чего расшумелись? Леку разбудите.
– Да сколько же можно спать? Почти одиннадцать часов! – с удвоенной силой заорала Наташка.
– Нина! Забирай своих гостей, и идите отсюда! Идите, идите…
Тамара Васильевна сделала рукой соответствующий жест, означающий «кыш!», надменно поджала губы и распрямилась, став похожей на свою палку. Вид у нее сейчас был не совсем здоровый. Подозреваю, что женщина хитрила. Начинала чувствовать себя плохо исключительно с момента приезда невестки. До сегодняшнего дня вполне могла сойти за старшую сестру Нинели. Если бы, конечно, внешне была на нее хоть немного похожа. Трюмо в комнате Тамары Васильевны, которое она называла туалетным столиком, было уставлено всякими баночками и тюбиками с кремом, флаконами с лосьоном и духами. Она тщательно ухаживала за своей внешностью. Возраст выдавали только шея и руки. Мы с Наташкой не раз ломали голову, для кого она так старается? Оказалось – исключительно для себя. Как-то Нинка рассказывала, что, пока свекровь трудилась, зарабатывая стаж и пенсию, заниматься собой у нее времени не имелось. Всю жизнь была костюмершей в театре, одновременно принимая заказы на индпошив верхней одежды для состоятельных клиентов. Общение с известными актерами не прошло даром. Выйдя на пенсию, Тамара Васильевна сколотила собственную труппу из членов семьи. Каждый, не подозревая об этом, играл свою отведенную ему роль. Нинка, похоже, являлась чисто характерной актрисой – не вылезала из амплуа кухарки, уборщицы и посудомойки. Точнее сказать – была разнорабочей широкого профиля. Ей же после смерти мужа принадлежала роль основной добытчицы материальных благ. Внучку Тамара Васильевна воспитывала по своему образу и подобию. Тем не менее мне всегда казалось, что все они друг друга очень любили.
Ситуация складывалась не в нашу пользу, и я решительно пресекла попытку Натальи все-таки разбудить Леокадию. Моя Алена, под настроение, тоже может проспать полдня. У молодости свои понятия о текучести времени. Да и сама грешна – не люблю вставать рано. Вот только по закону подлости в выходные дни вскакиваю ни свет ни заря, а в будние – поднимаюсь, как на каторжные работы.
Выхватив из рук Натальи коробку зефира, я потеснила Нинель и, демонстрируя стремление соблюдать тишину, на цыпочках по дорожке засеменила к царице Тамаре.
– Ну вылитая цапля! – раздался сзади громовой комментарий подруги.
Я не оглянулась, только укоризненно покачала головой, краем глаза косясь на Нинкину свекровь, торчавшую на крыльце статуей Свободы. Она подняла над головой клюку, призывая саму себя к восстанию против нахальства соседей, но подруга этого не видела – усиленно шепталась с Нинелью.
– Просто не мать, а стерва какая-то! И приятельниц таких же выбирает, – со злостью прошлась Тамара Васильевна по невестке. Но клюку опустила – я загородила ей обзор.
Пришлось сделать вид, что к числу «приятельниц» себя не отношу. Более того, пожалеть несчастную Леку. Пусть отсыпается, пока есть возможность. Выйдет замуж, пойдут дети… Да еще муж, работа…
– В отличие от некоторых бестолковых лиц женского рода, Лека благоразумна даже в своем нежном двадцатилетнем возрасте, – надменно объявила царица Тамара. – Кроме того, у нее, слава Богу, есть возможность прекрасно устроиться в жизни и не зависеть ни от работы, ни от мужа! Лека большая умница. Ее единственную в академии за отличную успеваемость перевели на бесплатное отделение.
Я удивилась, сколь слепой бывает сила обожания, но поспешила согласиться, что девочка действительно умная и рассудительная. Справедливости ради следовало добавить слово «эгоистка». Я и добавила. Только про себя. А вслух заискивающе произнесла:
– Тамара Васильевна, это вам… – И протянула ей коробку с зефиром. – Дима просил передать. Он просто восхищен вашим внешним видом и постоянно ставит вас в пример. Женщина в любом возрасте и положении должна следить за собой.
Брови царицы Тамары недоуменно изогнулись. Наверное, было очень заметно, что я завралась, но они тут же вернулись к исходному положению. Лицо слегка дрогнуло и оживилось слабой улыбкой.
– Вообще-то я воздерживаюсь от сладкого и мучного, но если… – И она протянула свободную левую руку, намереваясь взять коробку.
– Берите, берите! – бодро поддержала меня от калитки Наталья. – Зефир свежий, как раз по вашим зубам. Лично проверяла срок годности. Это вам от нашей собаки. Она просит прощения за беспокойство, доставляемое несвоевременным пустобрехательством. И я вместе с ней.
Тамара Васильевна резко отдернула руку, но я вовремя подсуетилась и буквально силком всучила ей зефир, торопливо извиняясь за подругу.
– У Наташи сегодня очень странный юмор! Это нервное – не очень удачное утро. Кое-какие неурядицы… – замялась я, не зная, что придумать насчет неурядиц.
Но Тамара Васильевна сама поспешила на помощь:
– Надо уметь держать себя в руках и контролировать свое поведение, даже если от вас сбегает собственный муж, – твердо заявила она.
– Обязательно! А… он разве сбежал? – Я слегка подзапуталась, о чьем муже вообще идет речь.
– Милочка! Сама видела, как он в пять утра торопился по дороге на станцию. Причем одет был ужасно! Ну просто как бомж!
Мне удалось кое-что сообразить. Димка вообще никуда не бегал. Тем более в пять утра. Не лунатик. Встал после меня. Значит, речь шла о Борисе, с утра пораньше унесшемся на рыбалку. Но не стоило разочаровывать царицу Тамару.
– Как бы Наталья Николаевна ни хорохорилась, а для урегулирования денежных споров ей нужен совет опытного консультанта. Насколько я поняла, она советуется с Ниной. Ну что ж, Нина отличный банковский работник, опытный финансист. – В голосе собеседницы слышалось плохо скрываемое торжество. – Скажите, – снизошла она до шепота, – а он от нее сам ушел или она его выгнала?
– Сам, Тамара Васильевна, сам. Вы бы порекомендовали девушкам найти другое время и место для консультаций. Народ мимо ходит, внимание обращает… Скажем, часика в два сможете отпустить Нину к нам? Наташа тоже подойдет. Надо же помогать соседям!
– При условии, что ваша приятельница примет успокоительное. Нина! Лекочке пора готовить завтрак! – Царица Тамара, не ожидая реакции на свои слова, милостиво кивнула мне головой, дав понять, что аудиенция окончена.
Я слетела с крыльца. Нина с постепенно догорающей на губах улыбкой шла навстречу.
– Все в порядке, – тихо буркнула я ей. – Ждем тебя в два часа. Хочешь сойти за умную, пропускай мимо ушей все, что наплетет тебе свекровь. Ничему не удивляйся и со всем соглашайся.
Наташка поджидала меня с кривой ухмылкой и язвительным замечанием:
– Обломалась? Надо было действовать нахрапом, а не лебезить перед этой… эксплуататоршей. И Нинка хороша – вместо того чтобы сломить ее гнет своей массой, мечет перед ней бисер. Она, говорит, несчастная женщина, с несчастной судьбой! Нашла, кого жалеть! Нет, я Нинку принципиально вытащу из дома назло ее захребетницам. А все ты! Конфеты! Конфеты! Вот Тамара теперь вся в шоколаде. С зефиром. А мы…
– Да не ори ты, все нормально. Нинель, как и планировалось, заявится к двум часам. Настя с дядюшкой неожиданно – как договорились, свалятся нам на голову в начале третьего. Да… Забыла сказать: от тебя ушел муж.
– Чей?
– Что-то ты на глазах поглупела. Твой, конечно.
– Борис?
– С утра он, во всяком случае, как и всю сознательную жизнь, на это имя отзывался.
– Когда же он ушел, если даже еще не вернулся… Погоди, погоди… Ты что несешь?!
– Ну почему обязательно я? Со мной Тамара Васильевна поделилась утренними наблюдениями. В пять часов она отследила, как твой Борис, переодевшись бомжем, рвал когти от дачи на станцию. Ты за пару часов его отсутствия начала делить совместно нажитое имущество. По этому поводу и обратилась за консультацией к Нинели – опытному финансисту и кассиру банка. Пожилая женщина, искренне тебе сочувствуя, согласилась отобедать пораньше – на уровне позднего завтрака, чтобы Нинель в более спокойной обстановке дала тебе пару хороших советов. Подозреваю, что ее возвращения царица Тамара будет ждать с большим нетерпением. Чтобы испить знаний из источника информации. А какие у старушки еще радости в жизни, чем несчастья соседей?
– Во, блин, дела! Нет, я только не пойму, почему она приняла Борину одежду за бомжовскую? Интересно! Чистенькая спецовка, сапоги… Ну шляпа немного дурацкая… Что ж ему теперь на рыбалку в смокинге ходить? Это ж надо такое наплести! – Наташка было расстроилась, но тут же, хлопнув себя ладонью по лбу, обрадованно воскликнула: – Это ж она специально так ляпнула! Назло мне – за сладкоголосость… Нет, не то – за громкоголосость! Надеялась, что ты не удержишься и передашь мне ее бредовое предположение, а я с досады повыдергаю всю морковку со своего огорода! Ага, разбежалась!..
– Почему именно морковку?
– Неужели непонятно! Обычно рвут волосы на голове. Еще не хватало! У меня стрижка фирменная и цвет волос необычный от природы. А морковку все равно надо продергивать.
– Хозяева! Есть, кто дома? – зычно проорала у закрытой на замок калитки Наташка.
– Есть, есть, – радостно прощебетала Нинель, порхая по ступенькам.
Именно порхая! За то время, что мы ее не видели, Нинка похудела килограммов на тридцать – не меньше. Наташку недоверчиво перекосило. Я изо всех сил прищурила глаза, надеясь, что это обман зрения. И в который раз подумала, что очки надо носить постоянно. Вон у Наташки они тоже без конца сползают на кончик носа, и ничего – терпит.
Нинель уже открывала нам калитку, когда на крыльцо с палкой в руках вылезла ее свекровь – Тамара Васильевна.
– Ну чего расшумелись? Леку разбудите.
– Да сколько же можно спать? Почти одиннадцать часов! – с удвоенной силой заорала Наташка.
– Нина! Забирай своих гостей, и идите отсюда! Идите, идите…
Тамара Васильевна сделала рукой соответствующий жест, означающий «кыш!», надменно поджала губы и распрямилась, став похожей на свою палку. Вид у нее сейчас был не совсем здоровый. Подозреваю, что женщина хитрила. Начинала чувствовать себя плохо исключительно с момента приезда невестки. До сегодняшнего дня вполне могла сойти за старшую сестру Нинели. Если бы, конечно, внешне была на нее хоть немного похожа. Трюмо в комнате Тамары Васильевны, которое она называла туалетным столиком, было уставлено всякими баночками и тюбиками с кремом, флаконами с лосьоном и духами. Она тщательно ухаживала за своей внешностью. Возраст выдавали только шея и руки. Мы с Наташкой не раз ломали голову, для кого она так старается? Оказалось – исключительно для себя. Как-то Нинка рассказывала, что, пока свекровь трудилась, зарабатывая стаж и пенсию, заниматься собой у нее времени не имелось. Всю жизнь была костюмершей в театре, одновременно принимая заказы на индпошив верхней одежды для состоятельных клиентов. Общение с известными актерами не прошло даром. Выйдя на пенсию, Тамара Васильевна сколотила собственную труппу из членов семьи. Каждый, не подозревая об этом, играл свою отведенную ему роль. Нинка, похоже, являлась чисто характерной актрисой – не вылезала из амплуа кухарки, уборщицы и посудомойки. Точнее сказать – была разнорабочей широкого профиля. Ей же после смерти мужа принадлежала роль основной добытчицы материальных благ. Внучку Тамара Васильевна воспитывала по своему образу и подобию. Тем не менее мне всегда казалось, что все они друг друга очень любили.
Ситуация складывалась не в нашу пользу, и я решительно пресекла попытку Натальи все-таки разбудить Леокадию. Моя Алена, под настроение, тоже может проспать полдня. У молодости свои понятия о текучести времени. Да и сама грешна – не люблю вставать рано. Вот только по закону подлости в выходные дни вскакиваю ни свет ни заря, а в будние – поднимаюсь, как на каторжные работы.
Выхватив из рук Натальи коробку зефира, я потеснила Нинель и, демонстрируя стремление соблюдать тишину, на цыпочках по дорожке засеменила к царице Тамаре.
– Ну вылитая цапля! – раздался сзади громовой комментарий подруги.
Я не оглянулась, только укоризненно покачала головой, краем глаза косясь на Нинкину свекровь, торчавшую на крыльце статуей Свободы. Она подняла над головой клюку, призывая саму себя к восстанию против нахальства соседей, но подруга этого не видела – усиленно шепталась с Нинелью.
– Просто не мать, а стерва какая-то! И приятельниц таких же выбирает, – со злостью прошлась Тамара Васильевна по невестке. Но клюку опустила – я загородила ей обзор.
Пришлось сделать вид, что к числу «приятельниц» себя не отношу. Более того, пожалеть несчастную Леку. Пусть отсыпается, пока есть возможность. Выйдет замуж, пойдут дети… Да еще муж, работа…
– В отличие от некоторых бестолковых лиц женского рода, Лека благоразумна даже в своем нежном двадцатилетнем возрасте, – надменно объявила царица Тамара. – Кроме того, у нее, слава Богу, есть возможность прекрасно устроиться в жизни и не зависеть ни от работы, ни от мужа! Лека большая умница. Ее единственную в академии за отличную успеваемость перевели на бесплатное отделение.
Я удивилась, сколь слепой бывает сила обожания, но поспешила согласиться, что девочка действительно умная и рассудительная. Справедливости ради следовало добавить слово «эгоистка». Я и добавила. Только про себя. А вслух заискивающе произнесла:
– Тамара Васильевна, это вам… – И протянула ей коробку с зефиром. – Дима просил передать. Он просто восхищен вашим внешним видом и постоянно ставит вас в пример. Женщина в любом возрасте и положении должна следить за собой.
Брови царицы Тамары недоуменно изогнулись. Наверное, было очень заметно, что я завралась, но они тут же вернулись к исходному положению. Лицо слегка дрогнуло и оживилось слабой улыбкой.
– Вообще-то я воздерживаюсь от сладкого и мучного, но если… – И она протянула свободную левую руку, намереваясь взять коробку.
– Берите, берите! – бодро поддержала меня от калитки Наталья. – Зефир свежий, как раз по вашим зубам. Лично проверяла срок годности. Это вам от нашей собаки. Она просит прощения за беспокойство, доставляемое несвоевременным пустобрехательством. И я вместе с ней.
Тамара Васильевна резко отдернула руку, но я вовремя подсуетилась и буквально силком всучила ей зефир, торопливо извиняясь за подругу.
– У Наташи сегодня очень странный юмор! Это нервное – не очень удачное утро. Кое-какие неурядицы… – замялась я, не зная, что придумать насчет неурядиц.
Но Тамара Васильевна сама поспешила на помощь:
– Надо уметь держать себя в руках и контролировать свое поведение, даже если от вас сбегает собственный муж, – твердо заявила она.
– Обязательно! А… он разве сбежал? – Я слегка подзапуталась, о чьем муже вообще идет речь.
– Милочка! Сама видела, как он в пять утра торопился по дороге на станцию. Причем одет был ужасно! Ну просто как бомж!
Мне удалось кое-что сообразить. Димка вообще никуда не бегал. Тем более в пять утра. Не лунатик. Встал после меня. Значит, речь шла о Борисе, с утра пораньше унесшемся на рыбалку. Но не стоило разочаровывать царицу Тамару.
– Как бы Наталья Николаевна ни хорохорилась, а для урегулирования денежных споров ей нужен совет опытного консультанта. Насколько я поняла, она советуется с Ниной. Ну что ж, Нина отличный банковский работник, опытный финансист. – В голосе собеседницы слышалось плохо скрываемое торжество. – Скажите, – снизошла она до шепота, – а он от нее сам ушел или она его выгнала?
– Сам, Тамара Васильевна, сам. Вы бы порекомендовали девушкам найти другое время и место для консультаций. Народ мимо ходит, внимание обращает… Скажем, часика в два сможете отпустить Нину к нам? Наташа тоже подойдет. Надо же помогать соседям!
– При условии, что ваша приятельница примет успокоительное. Нина! Лекочке пора готовить завтрак! – Царица Тамара, не ожидая реакции на свои слова, милостиво кивнула мне головой, дав понять, что аудиенция окончена.
Я слетела с крыльца. Нина с постепенно догорающей на губах улыбкой шла навстречу.
– Все в порядке, – тихо буркнула я ей. – Ждем тебя в два часа. Хочешь сойти за умную, пропускай мимо ушей все, что наплетет тебе свекровь. Ничему не удивляйся и со всем соглашайся.
Наташка поджидала меня с кривой ухмылкой и язвительным замечанием:
– Обломалась? Надо было действовать нахрапом, а не лебезить перед этой… эксплуататоршей. И Нинка хороша – вместо того чтобы сломить ее гнет своей массой, мечет перед ней бисер. Она, говорит, несчастная женщина, с несчастной судьбой! Нашла, кого жалеть! Нет, я Нинку принципиально вытащу из дома назло ее захребетницам. А все ты! Конфеты! Конфеты! Вот Тамара теперь вся в шоколаде. С зефиром. А мы…
– Да не ори ты, все нормально. Нинель, как и планировалось, заявится к двум часам. Настя с дядюшкой неожиданно – как договорились, свалятся нам на голову в начале третьего. Да… Забыла сказать: от тебя ушел муж.
– Чей?
– Что-то ты на глазах поглупела. Твой, конечно.
– Борис?
– С утра он, во всяком случае, как и всю сознательную жизнь, на это имя отзывался.
– Когда же он ушел, если даже еще не вернулся… Погоди, погоди… Ты что несешь?!
– Ну почему обязательно я? Со мной Тамара Васильевна поделилась утренними наблюдениями. В пять часов она отследила, как твой Борис, переодевшись бомжем, рвал когти от дачи на станцию. Ты за пару часов его отсутствия начала делить совместно нажитое имущество. По этому поводу и обратилась за консультацией к Нинели – опытному финансисту и кассиру банка. Пожилая женщина, искренне тебе сочувствуя, согласилась отобедать пораньше – на уровне позднего завтрака, чтобы Нинель в более спокойной обстановке дала тебе пару хороших советов. Подозреваю, что ее возвращения царица Тамара будет ждать с большим нетерпением. Чтобы испить знаний из источника информации. А какие у старушки еще радости в жизни, чем несчастья соседей?
– Во, блин, дела! Нет, я только не пойму, почему она приняла Борину одежду за бомжовскую? Интересно! Чистенькая спецовка, сапоги… Ну шляпа немного дурацкая… Что ж ему теперь на рыбалку в смокинге ходить? Это ж надо такое наплести! – Наташка было расстроилась, но тут же, хлопнув себя ладонью по лбу, обрадованно воскликнула: – Это ж она специально так ляпнула! Назло мне – за сладкоголосость… Нет, не то – за громкоголосость! Надеялась, что ты не удержишься и передашь мне ее бредовое предположение, а я с досады повыдергаю всю морковку со своего огорода! Ага, разбежалась!..
– Почему именно морковку?
– Неужели непонятно! Обычно рвут волосы на голове. Еще не хватало! У меня стрижка фирменная и цвет волос необычный от природы. А морковку все равно надо продергивать.
5
Тщательно спланированное мероприятие претерпело изменения с самого начала. Не было еще и двух часов, когда Настя буквально приволокла на себе красавца «дядюшку». Если бы не договоренность, мне бы и в голову не пришло, что она держит под руку именно Андрея. Вторая рука девушки оттягивалась сумками. Я недоверчиво смотрела на засохшую копию Аполлона и с ужасом поняла, что Настя ошиблась – не того прихватила. Наверняка перепутала объект. Наш не такой. Это я точно помню – из рассказа Натальи. Судя по всему, Андрею надлежало быть подлинным Аполлоном – братом-близнецом Артемиды, внебрачным сыном загулявшего от законной жены Зевса. И в качестве такового осуществлять права и обязанности бога солнечного света, покровителя наук и искусств. При звуках его лиры, которой почему-то сейчас в руках Аполлона не было, как на Олимпе, так и на нашей даче обитателям следовало радоваться и веселиться.
Взглянув на подругу, стянувшую с головы дачную шляпу и пытавшуюся использовать ее вместо веера, поняла: подруга тоже не верит своим глазам. Хоть и открыла их так же широко, как и рот.
– Кто это? Там, на Насте повис… – пробормотала она, прикрывая рот шляпой.
– Вроде как Нинкин Аполлон, – пряча глаза, сквозь зубы тихо ответила я.
– Да-а-а? А что ж он такой занюханный?
– Уж какой уродился. А может, его на Олимпе со спецснабжения сняли…
– Тетя Ира! Вы меня не узнали? Это же я, Настя! Возьмите моего дядю Андрея или сумки – руки отваливаются!
Мы разом опомнились и кинулись к сумкам. Никто не хотел взваливать на себя «дядюшку». Он попытался улыбнуться и поздороваться, но успел произнести только «з-з-з…». Мы с Наташкой опять переглянулись и уставились на Настю.
– Дядя хочет спросить, где у вас туалет? Вон туда, Андрей, – за угол и прямо. К нему, надеюсь, еще не заросла народная тропа! – Последние слова Настя кричала дяде вдогонку, который прытко несся по назначению, не разбирая дороги.
– Там же бассейн! – с ужасом простонала я. – Надо было его обежать!
– Ничего. Перемахнет – раз плюнуть! Мы к вам сюда со станции три километра за десять минут добежали, – успокоила меня Настя. – Хуже всего в электричке было. Ой, а можно мне чего-нибудь попить? Так устала! Руки сумками оттянула, стали как у обезьяны – длиннее ног. Знаете, ваш, то есть мой, дядя такая обуза! – Она уселась прямо на ступеньки крыльца, но тут же встала. Сверху с радостными приветствиями поочередно спускались Димка, Алена и бабушка. Алене порадоваться не дали – отправили назад за водой.
Взаимный обмен приветствиями и комплиментами на тему, как все хорошо выглядят, прервало появление смущенного Аполлона. На миг воцарилась тишина, в которой четко прозвучал его мелодичный голос:
– Извините. Здравствуйте! Меня зовут Андрей.
К своему ужасу, я тоже смогла выдавить из себя только «з-з-з…» и смолкла, поймав на себе его недоуменный взгляд.
– Здрассьте вам тоже, – пропела подруга, слегка толкнув меня локтем.
Я тут же заменила непроизнесенные слова широкой приветливой улыбкой.
– Это мой дядя, – защебетала Настя, обращаясь к Димке. – Он приехал из Коломны, и нам его некуда девать. Вот мы и решили наведаться к вам. Ой, там, в сумке, шашлыки! Надо куда-нибудь в прохладное место поставить…
При слове «шашлыки» нос у дяди подозрительно задергался, он часто задышал, тут же извинился и улетел по проторенному маршруту. Я проводила взглядом «красавца-мужчину», ненароком подумав: любовь и в самом деле слепа… Но не до такой же степени!
– Если он так часто будет убегать, мы и за весь день толком не познакомимся, – почесал затылок Димка.
– Ну почему? – возразила Наташка. – Уже ведь успели узнать, как его зовут.
– А-а-а! Не обращайте внимания! – успокоила всех Настя. – Побегает и перестанет. Он на вокзале съел пирожок с капустой, пока я за билетами бегала. Не знал, что туда для веса еще сальмонеллы пихают.
– Ой, давайте при нем не будем упоминать все, что касается съестного! – предложила дочь. – Видали, как его понесло от одного упоминания про шашлыки. Пап, я думаю, ему надо энтеродез дать. Не возражаешь?
– Нет, не возражаю. Надо же человеку хоть что-то есть!
Вернулся беглец, и все началось сначала:
– Извините, здравствуйте! Меня зовут Андрей.
– Дмитрий, – представился муж. – С остальными потом познакомишься. Экономь силы. На, выпей… – Он протянул несчастному стакан с разведенным Аленкой энтеродезом. – Может, оклемаешься. Ничего, что на «ты»?
– Очень хорошо! – Андрей вытер потное лицо платком, маханул стакан с лекарством, слегка задумался, прыснул и неожиданно заржал. Да так, что через несколько секунд все чуть не попадали от хохота. Тогда еще никто не подозревал, что скоро нам всем будет не до смеха.
Еще через пять минут я сделала неожиданный вывод: а ведь Андрей и вправду Аполлон. Только рожденный не от Зевса и Лето и не на острове Делос. Он свой – доморощенный, но от него исходили те же божественные лучи радости и веселья. Не совсем красавец, но черты его бледного лица довольно приятные. Да и ростом его Бог не обидел, как показалось вначале. А главное – его признала за члена нашей семьи Элька, от которой шарахались в сторону все соседи, включая собак. Может быть, разгадка в том, что он был ветеринаром?
К моменту появления Нинели мы с Натальей обрели полную уверенность в том, что Ягодка будет круглой дурой, если не согласится осчастливить себя и нас согласием на брак с Андреем. Последней каплей, проточившей камень недоверия, который мы с Наташкой поочередно держали за пазухой, был ответ на прямой вопрос подруги, что хорошего он отыскал в Нинели? Они явно не пара: на русалку, мол, девушка-то не тянет.
– Да я и сам не знаю, что нашел! – улыбнулся Андрей. – Такие вопросы задаете… И при чем тут пара – не пара. За что ж вы Нину так? Я тогда в электричке специально напротив сел. Молодежь гуляла. Одна с ними в вагоне. Мало ли что… А она делала вид, что спит, но при этом тряслась мелкой дрожью. Так забавно… Как испуганная собачонка…
– Водолаз! – подсказала Наташка, и я невольно пнула ее ногой под столом. – Ой! – моментально среагировала та. – Такая замечательная порода!
– Нет, эта порода мне и в голову не приходила. Нинок как раз открыла глаза – огромные! В пол-лица. Удивленные и насмерть перепуганные. Вот и все. А вы говорите, что нашел! Себя, наверное, в первую очередь. Словом, мое это! А там понимайте, как хотите… Пара – не пара. Просто я на нее другими глазами смотрю – своими. И то, что вижу, заставляет радоваться.
– Ты на нас не обижайся, – морщась и потирая ногу, оправдывалась Наташка. – Мы просто боялись, что ты…
– Козел! – услужливо подсказал Андрей.
Наташка неожиданно сконфузилась и стала усиленно обмахивать себя шляпой. Я с интересом уставилась на дырку в посудном полотенце, неизвестно откуда взявшуюся. Не иначе как Наташка глазами пробуравила, когда допрашивала нашего Аполлона. Он им очень долго вытирал мокрые от воды руки…
В это время и заявилась Нинель…
– Нинка! Родная! – порывисто кинулся наш испытуемый к ней из беседки, швырнув по дороге посудное полотенце прямо Наталье на голову и сбив с ее носа очки. Но на полпути притормозил: – Извини, дорогая! Дела… дела… – И, резко изменив траекторию полета, понесся к туалету.
– Твой Аполлон, весь на нет изошел! – доложила Наташка оторопевшей Нинели, протирая свои очки и вновь водружая их на нос. – Это его так от встречи с тобой разбирает. Радости-и-и!.. Полные штаны! Пока его нет, слушай наш вердикт: мы с Иркой разобрали эту кандидатуру по косточкам и снова собрали с твердым убеждением, что тебе просто необходимо выскочить за него замуж. Оказывается, Москва ему и на фиг не нужна. А из твоей трехкомнатной квартиры ветеринар намерен вывезти только тебя. Другие материальные ценности ему не нужны. Ну, это он, конечно, не прав. Я имею в виду Москву. А на фиг тебе эта Коломна? У тебя тут дочь и свекровь… – Подруга поправила очки и ляпнула, противореча самой себе: – Вот именно потому-то тебе и надо бежать из Москвы…
– Нин, честное слово, он нам понравился, – вмешалась я в надежде, что сумбур в мыслях подруги постепенно уляжется, и она выдаст какой-нибудь ценный совет. Нинель молчала, только довольно улыбалась и кивала головой, со всем соглашаясь.
Взглянув на подругу, стянувшую с головы дачную шляпу и пытавшуюся использовать ее вместо веера, поняла: подруга тоже не верит своим глазам. Хоть и открыла их так же широко, как и рот.
– Кто это? Там, на Насте повис… – пробормотала она, прикрывая рот шляпой.
– Вроде как Нинкин Аполлон, – пряча глаза, сквозь зубы тихо ответила я.
– Да-а-а? А что ж он такой занюханный?
– Уж какой уродился. А может, его на Олимпе со спецснабжения сняли…
– Тетя Ира! Вы меня не узнали? Это же я, Настя! Возьмите моего дядю Андрея или сумки – руки отваливаются!
Мы разом опомнились и кинулись к сумкам. Никто не хотел взваливать на себя «дядюшку». Он попытался улыбнуться и поздороваться, но успел произнести только «з-з-з…». Мы с Наташкой опять переглянулись и уставились на Настю.
– Дядя хочет спросить, где у вас туалет? Вон туда, Андрей, – за угол и прямо. К нему, надеюсь, еще не заросла народная тропа! – Последние слова Настя кричала дяде вдогонку, который прытко несся по назначению, не разбирая дороги.
– Там же бассейн! – с ужасом простонала я. – Надо было его обежать!
– Ничего. Перемахнет – раз плюнуть! Мы к вам сюда со станции три километра за десять минут добежали, – успокоила меня Настя. – Хуже всего в электричке было. Ой, а можно мне чего-нибудь попить? Так устала! Руки сумками оттянула, стали как у обезьяны – длиннее ног. Знаете, ваш, то есть мой, дядя такая обуза! – Она уселась прямо на ступеньки крыльца, но тут же встала. Сверху с радостными приветствиями поочередно спускались Димка, Алена и бабушка. Алене порадоваться не дали – отправили назад за водой.
Взаимный обмен приветствиями и комплиментами на тему, как все хорошо выглядят, прервало появление смущенного Аполлона. На миг воцарилась тишина, в которой четко прозвучал его мелодичный голос:
– Извините. Здравствуйте! Меня зовут Андрей.
К своему ужасу, я тоже смогла выдавить из себя только «з-з-з…» и смолкла, поймав на себе его недоуменный взгляд.
– Здрассьте вам тоже, – пропела подруга, слегка толкнув меня локтем.
Я тут же заменила непроизнесенные слова широкой приветливой улыбкой.
– Это мой дядя, – защебетала Настя, обращаясь к Димке. – Он приехал из Коломны, и нам его некуда девать. Вот мы и решили наведаться к вам. Ой, там, в сумке, шашлыки! Надо куда-нибудь в прохладное место поставить…
При слове «шашлыки» нос у дяди подозрительно задергался, он часто задышал, тут же извинился и улетел по проторенному маршруту. Я проводила взглядом «красавца-мужчину», ненароком подумав: любовь и в самом деле слепа… Но не до такой же степени!
– Если он так часто будет убегать, мы и за весь день толком не познакомимся, – почесал затылок Димка.
– Ну почему? – возразила Наташка. – Уже ведь успели узнать, как его зовут.
– А-а-а! Не обращайте внимания! – успокоила всех Настя. – Побегает и перестанет. Он на вокзале съел пирожок с капустой, пока я за билетами бегала. Не знал, что туда для веса еще сальмонеллы пихают.
– Ой, давайте при нем не будем упоминать все, что касается съестного! – предложила дочь. – Видали, как его понесло от одного упоминания про шашлыки. Пап, я думаю, ему надо энтеродез дать. Не возражаешь?
– Нет, не возражаю. Надо же человеку хоть что-то есть!
Вернулся беглец, и все началось сначала:
– Извините, здравствуйте! Меня зовут Андрей.
– Дмитрий, – представился муж. – С остальными потом познакомишься. Экономь силы. На, выпей… – Он протянул несчастному стакан с разведенным Аленкой энтеродезом. – Может, оклемаешься. Ничего, что на «ты»?
– Очень хорошо! – Андрей вытер потное лицо платком, маханул стакан с лекарством, слегка задумался, прыснул и неожиданно заржал. Да так, что через несколько секунд все чуть не попадали от хохота. Тогда еще никто не подозревал, что скоро нам всем будет не до смеха.
Еще через пять минут я сделала неожиданный вывод: а ведь Андрей и вправду Аполлон. Только рожденный не от Зевса и Лето и не на острове Делос. Он свой – доморощенный, но от него исходили те же божественные лучи радости и веселья. Не совсем красавец, но черты его бледного лица довольно приятные. Да и ростом его Бог не обидел, как показалось вначале. А главное – его признала за члена нашей семьи Элька, от которой шарахались в сторону все соседи, включая собак. Может быть, разгадка в том, что он был ветеринаром?
К моменту появления Нинели мы с Натальей обрели полную уверенность в том, что Ягодка будет круглой дурой, если не согласится осчастливить себя и нас согласием на брак с Андреем. Последней каплей, проточившей камень недоверия, который мы с Наташкой поочередно держали за пазухой, был ответ на прямой вопрос подруги, что хорошего он отыскал в Нинели? Они явно не пара: на русалку, мол, девушка-то не тянет.
– Да я и сам не знаю, что нашел! – улыбнулся Андрей. – Такие вопросы задаете… И при чем тут пара – не пара. За что ж вы Нину так? Я тогда в электричке специально напротив сел. Молодежь гуляла. Одна с ними в вагоне. Мало ли что… А она делала вид, что спит, но при этом тряслась мелкой дрожью. Так забавно… Как испуганная собачонка…
– Водолаз! – подсказала Наташка, и я невольно пнула ее ногой под столом. – Ой! – моментально среагировала та. – Такая замечательная порода!
– Нет, эта порода мне и в голову не приходила. Нинок как раз открыла глаза – огромные! В пол-лица. Удивленные и насмерть перепуганные. Вот и все. А вы говорите, что нашел! Себя, наверное, в первую очередь. Словом, мое это! А там понимайте, как хотите… Пара – не пара. Просто я на нее другими глазами смотрю – своими. И то, что вижу, заставляет радоваться.
– Ты на нас не обижайся, – морщась и потирая ногу, оправдывалась Наташка. – Мы просто боялись, что ты…
– Козел! – услужливо подсказал Андрей.
Наташка неожиданно сконфузилась и стала усиленно обмахивать себя шляпой. Я с интересом уставилась на дырку в посудном полотенце, неизвестно откуда взявшуюся. Не иначе как Наташка глазами пробуравила, когда допрашивала нашего Аполлона. Он им очень долго вытирал мокрые от воды руки…
В это время и заявилась Нинель…
– Нинка! Родная! – порывисто кинулся наш испытуемый к ней из беседки, швырнув по дороге посудное полотенце прямо Наталье на голову и сбив с ее носа очки. Но на полпути притормозил: – Извини, дорогая! Дела… дела… – И, резко изменив траекторию полета, понесся к туалету.
– Твой Аполлон, весь на нет изошел! – доложила Наташка оторопевшей Нинели, протирая свои очки и вновь водружая их на нос. – Это его так от встречи с тобой разбирает. Радости-и-и!.. Полные штаны! Пока его нет, слушай наш вердикт: мы с Иркой разобрали эту кандидатуру по косточкам и снова собрали с твердым убеждением, что тебе просто необходимо выскочить за него замуж. Оказывается, Москва ему и на фиг не нужна. А из твоей трехкомнатной квартиры ветеринар намерен вывезти только тебя. Другие материальные ценности ему не нужны. Ну, это он, конечно, не прав. Я имею в виду Москву. А на фиг тебе эта Коломна? У тебя тут дочь и свекровь… – Подруга поправила очки и ляпнула, противореча самой себе: – Вот именно потому-то тебе и надо бежать из Москвы…
– Нин, честное слово, он нам понравился, – вмешалась я в надежде, что сумбур в мыслях подруги постепенно уляжется, и она выдаст какой-нибудь ценный совет. Нинель молчала, только довольно улыбалась и кивала головой, со всем соглашаясь.