Страница:
Вернувшийся Андрей неожиданно посерьезнел.
– Нинок, у меня в запасе только два часа. Не думал, что так получится. Ты еще не решила познакомить меня с дочерью?
– Боюсь, тогда у твоей Нинки и двух часов в запасе не останется, – ответила Наташка за открывшую было рот Нинель, и тут же без всякого перехода завопила: – Мы же забыли еще одного члена святого семейства! Котяру! Сейчас мы все-таки организуем встречу двух противоборствующих сторон. Надеюсь, обойдется без жертв… Нинка, тащи Андрея к себе домой и представляй коту. Он у вас в семье самый главный! Знаешь, как это делается? Да что толку тебя спрашивать! Ставишь Андрея и своего слонокота напротив друг друга и говоришь: «Барсик – это ветеринар! Ветеринар – это Барсик!»… Ирка, дуй вместе с ними! Царица Тамара обожает твоего Димку – он любит иногда стоя подремать под ее исторические россказни. Скажешь, что Андрей и Димка вместе работают… Ну, имеется в виду, в одной области – медицине. И Лерка, и свекровь помешаны на этом разжиревшем дармоеде. Я про кота! – повысила голос подруга, заметив слабое сопротивление с моей стороны. – Мыслимое ли дело – мышей ему ловят! Словом, здоровье кота в опасности. Андрей его проконсультирует и посоветует снизить количество ветчины на день хотя бы до полкило. Остальных надо постепенно приучать к мысли, что скоро у них будет свой собственный семейный доктор. Не важно, что ветеринар. Потом семейный доктор станет еще семейнее, в смысле – ближе к семье. Замечательно! Нинель! Твои свекровушка и дочь сами выкинут тебя под венец…
Тут Димка призвал Андрея на трудовой фронт – заняться шашлыками. Пытались мобилизовать и меня, потом опомнились и позвали назад. Забыли, что я должна быть искусственной прослойкой между Нинелью и Андреем. Чувствовалось, что ему Натальина хитрость не очень нравилась, но он посмотрел на любимую, ласково улыбнулся и смирился. Наталья же, вооружившись шампурами, пошла на дело.
6
Часть вторая
1
2
3
– Нинок, у меня в запасе только два часа. Не думал, что так получится. Ты еще не решила познакомить меня с дочерью?
– Боюсь, тогда у твоей Нинки и двух часов в запасе не останется, – ответила Наташка за открывшую было рот Нинель, и тут же без всякого перехода завопила: – Мы же забыли еще одного члена святого семейства! Котяру! Сейчас мы все-таки организуем встречу двух противоборствующих сторон. Надеюсь, обойдется без жертв… Нинка, тащи Андрея к себе домой и представляй коту. Он у вас в семье самый главный! Знаешь, как это делается? Да что толку тебя спрашивать! Ставишь Андрея и своего слонокота напротив друг друга и говоришь: «Барсик – это ветеринар! Ветеринар – это Барсик!»… Ирка, дуй вместе с ними! Царица Тамара обожает твоего Димку – он любит иногда стоя подремать под ее исторические россказни. Скажешь, что Андрей и Димка вместе работают… Ну, имеется в виду, в одной области – медицине. И Лерка, и свекровь помешаны на этом разжиревшем дармоеде. Я про кота! – повысила голос подруга, заметив слабое сопротивление с моей стороны. – Мыслимое ли дело – мышей ему ловят! Словом, здоровье кота в опасности. Андрей его проконсультирует и посоветует снизить количество ветчины на день хотя бы до полкило. Остальных надо постепенно приучать к мысли, что скоро у них будет свой собственный семейный доктор. Не важно, что ветеринар. Потом семейный доктор станет еще семейнее, в смысле – ближе к семье. Замечательно! Нинель! Твои свекровушка и дочь сами выкинут тебя под венец…
Тут Димка призвал Андрея на трудовой фронт – заняться шашлыками. Пытались мобилизовать и меня, потом опомнились и позвали назад. Забыли, что я должна быть искусственной прослойкой между Нинелью и Андреем. Чувствовалось, что ему Натальина хитрость не очень нравилась, но он посмотрел на любимую, ласково улыбнулся и смирился. Наталья же, вооружившись шампурами, пошла на дело.
6
– Барсик съел кусок сырой рыбы! Кажется, его парализовало! – Голос Тамары Васильевны был полон такого отчаяния, что я споткнулась о порог рогачевской дачи, инстинктивно схватилась за чей-то плащ на вешалке, и он, доверчиво покинув крючок, перешел ко мне в руки. Вешалка у плаща, естественно, оторвалась, а я мигом забыла, зачем меня сюда послали. – Это ты виновата, Нина! Как можно было оставлять рыбу размораживаться, не закрыв блюдо крышкой! Он же глупенький, маленький… – Тамара Васильевна всхлипнула так, как будто произносила поминальную речь по любимому члену семьи. Стоявшая рядом Лека успокаивающе поглаживала ее по руке.
– Мама, не волнуйтесь. Некоторые коты вообще питаются с помойки, и ничего – выживают как-то.
– Нина! Что ты несешь! Честное слово, в последнее время ты просто меня удивляешь! Ирина, вы слышали? – Я с готовностью подтвердила и на всякий случай укоризненно покачала головой. Плащ мешался, но мне неудобно было пристраивать его на прежнее место прямо за воротник.
– Добрый день, – вклинился в невольно возникшую паузу Аполлон. – Я врач-ветеринар, зовут меня Андрей Александрович…
– Э-э-это друг моего Димы, – проблеяла я. – Они вместе специализируются… то есть, хотела сказать, оба медики, но по разным объектам, то есть субъектам… Вот.
– Здравствуйте, – медленно произнесла царица Тамара, напряженно вглядываясь в Андрея. Не менее напряженно в него вглядывалась Лека.
Он легко вынес придирчивый взгляд Тамары Васильевны, ласково улыбнулся Леке и добавил:
– Я, Тамара Васильевна, осмелюсь рекомендовать вам показаться урологу…
«Сбреднил! – промелькнуло в моей голове, и я крепче вцепилась руками в плащ. – Не иначе как намекает, что Тамаре моча в голову стукнула!» Но мои опасения оказались излишними.
– В принципе ничего страшного, небольшие отеки под глазами могут быть и результатом недосыпания.
«Еще бы! С пяти утра за Борисом следила!» – подумала я и расслабилась.
– Но все же понаблюдайте за собой. Разрешите мне посмотреть вашего питомца?
Тамара Васильевна проглотила комок в горле и машинально освободила проход на терраску. Нинель прошла первой, за ней ветеринар, а потом уже я со злополучным плащом в руках.
– Зачем вы схватили мою вещь? – прошипела глазастая царица и, к моему облегчению, выхватила плащ из моих рук. На мой взгляд, слишком раздраженно.
Барсик действительно не шевелился. Он валялся на спине, из приоткрытой пасти торчал кончик розового язычка. Такое впечатление, что кот его прищемил. В глазах Андрея заплясали веселые чертики, но он обернулся к Нинкиной свекрови и очень серьезно спросил, где можно помыть руки? Тамара Васильевна неожиданно засуетилась и, охнув, побежала за чистым полотенцем. Вернулась вместе с Лекой.
Суета вокруг его персоны заставила кота приоткрыть один глаз. Он, не мигая, уставился на ветеринара.
– Барсик, это ветеринар! Андрей, это Барсик, – невольно выдала я.
Кот открыл оба глаза и уставился на меня. Не обращая внимания на сдержанную радость Тамары Васильевны от сознания того, что любимец слегка оклемался, Андрей посуровел и, не меняя строгого выражения лица, принялся осторожно осматривать больного. Он молчал, но укоризненный взгляд, время от времени бросаемый на Тамару Васильевну и Нинель, говорил об одном: «О-о-о! Как все запущено!» Котяра, лениво моргая, осмотру не сопротивлялся. Даже в конце, выпав из рук ветеринара на диван, не удосужился перевернуться и встать на лапы. А придиванившись, чавкнул пастью и слегка прищурил глаза, как бы спрашивая: «Все? Или еще что-то от меня нужно?» Не дождавшись ответа, еще раз чавкнул и закрыл глаза. Наверное, он не попытался бы встать на лапы, даже падая с десятого этажа, – настолько был уверен в своей бронированной шкуре.
Андрей задумчиво поглаживал подбородок. Все напряженно ждали приговора. С ним не задержалось:
– Проститесь с котом!
Тамара Васильевна всплеснула руками, ахнула и села на прикрытый полотенчиком противень с яблочным пирогом, с утра испеченным Нинкой и поставленным в целях экономии места на кухонном столе на табуретку. Нинкино лицо странно вытянулось, и на нем остались одни глаза – чудо природы. На них-то и засмотрелся ветеринар, забыв про продолжение. В это время на первый план выдвинулась Лека. Никто и не заметил, как она уходила. Взглянув на девушку, я сразу поняла – это любовь с первого взгляда. К ветеринару! Иначе на фига бы ей облачаться в столь обольстительный прикид – короткие шортики, короткая маечка, все, естественно, в обтяжку, черные босоножки на километровых каблуках. Завершал картину яркий макияж и волосы дыбом – как спросонья. Не отрывая от нашего Аполлона взгляда, она призывно ему улыбалась, ощутимо при этом нервничая. Уголки губ подрагивали.
Андрей, оторвавшись от глаз Нинели, несколько оторопел. Прокашлялся и продолжил уже скороговоркой:
– Я вынужден забрать Барса с собой. У него явная сердечная недостаточность из-за избытка жировых отложений. Если не похудеет – готовьтесь к худшему. Предлагаю этот вариант только потому, что я друг Дмитрия и Ирины.
Я нахмурила брови и важно кивнула.
Лека вначале озадачилась, вникая в ситуацию, потом призадумалась и радостно выдала:
– Очень хорошо, забирайте. Я буду каждый день приезжать к вам и его навещать.
Вот уж это как раз в наши планы не входило. Положение неожиданно выправила Тамара Васильевна, которую Нинка отлепляла от противня.
– Уважаемый Андрей…
– Александрович. Но можно без отчества! – торопливо пояснил Андрей.
– Андрей Александрович, а другой вариант возможен? Вы нам выпишите лекарство и рекомендации, а мы будем их выполнять. Если вас не затруднит приехать к нам еще несколько раз – проследить за ходом лечения, мы будем очень признательны. Нина! Следует заплатить доктору за визит.
– Нет, нет! – Андрей решительно выставил перед собой ладони рук. – С друзей денег не беру! Нина Сергеевна, вы не проводите меня? По пути я поясню, как и что следует делать.
Нина Сергеевна даже рта не успела раскрыть. Ее опередила дочь:
– Андрей, не стоит загружать маму. У нее и так критический возраст и большая нагрузка. Неправильно все поймет. Я провожу вас. Мне все и объясните.
– Нет уж, – неожиданно воспротивилась Тамара Васильевна. – В таком случае идите вместе. Вдвоем как-нибудь разберетесь… Ну, так мы ждем вас к себе в любое время, доктор! – Он любезно раскланялся. Чертиков в его глазах уже не было.
Лека подхватила под руки Аполлона и, грациозно цокая каблучками по деревянному полу, потащила его на выход. За ними плелась Нинка в дешевых, поношенных шлепанцах и летнем халатике. У двери, ведущей из коридора на крыльцо, она неожиданно притормозила. Я ткнулась лбом в ее спину, машинально схватилась за чей-то пиджак, и он тут же оказался у меня в руках. Естественно, без вешалки. Было уже не до угрызений совести. Моментально повесила пиджак на вешалку за воротник. Три бабы дома – пришьют. Обернувшейся ко мне Нинке было не до пиджака.
– Ирка! По-моему, я встала на пути собственной дочери, – трагическим шепотом выдала она.
– Не говори глупости! Он старше ее на двадцать лет и по статусу полностью подходит под категорию отчима. Твоя дочь, гремя своими костями, нагло перебежала тебе дорогу. Не уверена, что не назло.
– Но… Но «любви все возрасты покорны»…
– Когда порывы не столь вздорны! Ну что ты встала? Идем скорее! Видишь, Аполлон оглядывается со страхом? Познакомился на свою голову! Нин, ну не тормози, а! Сейчас Наташка из твоей Леки всю дурь выбьет. За ней не заржавеет!
Нинка крупно вздрогнула и понеслась вниз. Парочка ждала нас у калитки. Андрей, очевидно, дал понять будущей приемной дочурке, что без ее мамы с места не сдвинется. Лека, прищурившись, со злостью смотрела на семенившую по дорожке Нинку. Меня она вообще не замечала.
– Ну что, – бодро спросила Нинель, – готовы рекомендации?
– Готовы! – раздраженно ответила Лека. – Жрать коту надо поменьше. И мышей самому ловить. А еще желательно заниматься по утрам аэробикой. Под собачий вальс. Кстати, тебе бы тоже не мешало. Кот постройнее тебя будет!
– Запрещенный прием, Леокадия, – тихо сказал Андрей и демонстративно подхватил под руку Нинель. Лека, уцепившись за рукав ветеринара, попыталась оказать сопротивление, но силы были не равны. Я вовремя оказалась на подхвате, нейтрализовав Леку, лицо которой пошло пятнами. Так мы и ввалились на наш участок.
С тех самых пор Синельников Андрей Александрович, хороший человек и ветеринар, стал нашим добрым знакомым и частым гостем на дачах – нашей и Рогачевых. Со временем Лека оставила неравную борьбу за соблюдение исключительно своих интересов и сделала вид, что подружилась с Андреем.
– Мама, не волнуйтесь. Некоторые коты вообще питаются с помойки, и ничего – выживают как-то.
– Нина! Что ты несешь! Честное слово, в последнее время ты просто меня удивляешь! Ирина, вы слышали? – Я с готовностью подтвердила и на всякий случай укоризненно покачала головой. Плащ мешался, но мне неудобно было пристраивать его на прежнее место прямо за воротник.
– Добрый день, – вклинился в невольно возникшую паузу Аполлон. – Я врач-ветеринар, зовут меня Андрей Александрович…
– Э-э-это друг моего Димы, – проблеяла я. – Они вместе специализируются… то есть, хотела сказать, оба медики, но по разным объектам, то есть субъектам… Вот.
– Здравствуйте, – медленно произнесла царица Тамара, напряженно вглядываясь в Андрея. Не менее напряженно в него вглядывалась Лека.
Он легко вынес придирчивый взгляд Тамары Васильевны, ласково улыбнулся Леке и добавил:
– Я, Тамара Васильевна, осмелюсь рекомендовать вам показаться урологу…
«Сбреднил! – промелькнуло в моей голове, и я крепче вцепилась руками в плащ. – Не иначе как намекает, что Тамаре моча в голову стукнула!» Но мои опасения оказались излишними.
– В принципе ничего страшного, небольшие отеки под глазами могут быть и результатом недосыпания.
«Еще бы! С пяти утра за Борисом следила!» – подумала я и расслабилась.
– Но все же понаблюдайте за собой. Разрешите мне посмотреть вашего питомца?
Тамара Васильевна проглотила комок в горле и машинально освободила проход на терраску. Нинель прошла первой, за ней ветеринар, а потом уже я со злополучным плащом в руках.
– Зачем вы схватили мою вещь? – прошипела глазастая царица и, к моему облегчению, выхватила плащ из моих рук. На мой взгляд, слишком раздраженно.
Барсик действительно не шевелился. Он валялся на спине, из приоткрытой пасти торчал кончик розового язычка. Такое впечатление, что кот его прищемил. В глазах Андрея заплясали веселые чертики, но он обернулся к Нинкиной свекрови и очень серьезно спросил, где можно помыть руки? Тамара Васильевна неожиданно засуетилась и, охнув, побежала за чистым полотенцем. Вернулась вместе с Лекой.
Суета вокруг его персоны заставила кота приоткрыть один глаз. Он, не мигая, уставился на ветеринара.
– Барсик, это ветеринар! Андрей, это Барсик, – невольно выдала я.
Кот открыл оба глаза и уставился на меня. Не обращая внимания на сдержанную радость Тамары Васильевны от сознания того, что любимец слегка оклемался, Андрей посуровел и, не меняя строгого выражения лица, принялся осторожно осматривать больного. Он молчал, но укоризненный взгляд, время от времени бросаемый на Тамару Васильевну и Нинель, говорил об одном: «О-о-о! Как все запущено!» Котяра, лениво моргая, осмотру не сопротивлялся. Даже в конце, выпав из рук ветеринара на диван, не удосужился перевернуться и встать на лапы. А придиванившись, чавкнул пастью и слегка прищурил глаза, как бы спрашивая: «Все? Или еще что-то от меня нужно?» Не дождавшись ответа, еще раз чавкнул и закрыл глаза. Наверное, он не попытался бы встать на лапы, даже падая с десятого этажа, – настолько был уверен в своей бронированной шкуре.
Андрей задумчиво поглаживал подбородок. Все напряженно ждали приговора. С ним не задержалось:
– Проститесь с котом!
Тамара Васильевна всплеснула руками, ахнула и села на прикрытый полотенчиком противень с яблочным пирогом, с утра испеченным Нинкой и поставленным в целях экономии места на кухонном столе на табуретку. Нинкино лицо странно вытянулось, и на нем остались одни глаза – чудо природы. На них-то и засмотрелся ветеринар, забыв про продолжение. В это время на первый план выдвинулась Лека. Никто и не заметил, как она уходила. Взглянув на девушку, я сразу поняла – это любовь с первого взгляда. К ветеринару! Иначе на фига бы ей облачаться в столь обольстительный прикид – короткие шортики, короткая маечка, все, естественно, в обтяжку, черные босоножки на километровых каблуках. Завершал картину яркий макияж и волосы дыбом – как спросонья. Не отрывая от нашего Аполлона взгляда, она призывно ему улыбалась, ощутимо при этом нервничая. Уголки губ подрагивали.
Андрей, оторвавшись от глаз Нинели, несколько оторопел. Прокашлялся и продолжил уже скороговоркой:
– Я вынужден забрать Барса с собой. У него явная сердечная недостаточность из-за избытка жировых отложений. Если не похудеет – готовьтесь к худшему. Предлагаю этот вариант только потому, что я друг Дмитрия и Ирины.
Я нахмурила брови и важно кивнула.
Лека вначале озадачилась, вникая в ситуацию, потом призадумалась и радостно выдала:
– Очень хорошо, забирайте. Я буду каждый день приезжать к вам и его навещать.
Вот уж это как раз в наши планы не входило. Положение неожиданно выправила Тамара Васильевна, которую Нинка отлепляла от противня.
– Уважаемый Андрей…
– Александрович. Но можно без отчества! – торопливо пояснил Андрей.
– Андрей Александрович, а другой вариант возможен? Вы нам выпишите лекарство и рекомендации, а мы будем их выполнять. Если вас не затруднит приехать к нам еще несколько раз – проследить за ходом лечения, мы будем очень признательны. Нина! Следует заплатить доктору за визит.
– Нет, нет! – Андрей решительно выставил перед собой ладони рук. – С друзей денег не беру! Нина Сергеевна, вы не проводите меня? По пути я поясню, как и что следует делать.
Нина Сергеевна даже рта не успела раскрыть. Ее опередила дочь:
– Андрей, не стоит загружать маму. У нее и так критический возраст и большая нагрузка. Неправильно все поймет. Я провожу вас. Мне все и объясните.
– Нет уж, – неожиданно воспротивилась Тамара Васильевна. – В таком случае идите вместе. Вдвоем как-нибудь разберетесь… Ну, так мы ждем вас к себе в любое время, доктор! – Он любезно раскланялся. Чертиков в его глазах уже не было.
Лека подхватила под руки Аполлона и, грациозно цокая каблучками по деревянному полу, потащила его на выход. За ними плелась Нинка в дешевых, поношенных шлепанцах и летнем халатике. У двери, ведущей из коридора на крыльцо, она неожиданно притормозила. Я ткнулась лбом в ее спину, машинально схватилась за чей-то пиджак, и он тут же оказался у меня в руках. Естественно, без вешалки. Было уже не до угрызений совести. Моментально повесила пиджак на вешалку за воротник. Три бабы дома – пришьют. Обернувшейся ко мне Нинке было не до пиджака.
– Ирка! По-моему, я встала на пути собственной дочери, – трагическим шепотом выдала она.
– Не говори глупости! Он старше ее на двадцать лет и по статусу полностью подходит под категорию отчима. Твоя дочь, гремя своими костями, нагло перебежала тебе дорогу. Не уверена, что не назло.
– Но… Но «любви все возрасты покорны»…
– Когда порывы не столь вздорны! Ну что ты встала? Идем скорее! Видишь, Аполлон оглядывается со страхом? Познакомился на свою голову! Нин, ну не тормози, а! Сейчас Наташка из твоей Леки всю дурь выбьет. За ней не заржавеет!
Нинка крупно вздрогнула и понеслась вниз. Парочка ждала нас у калитки. Андрей, очевидно, дал понять будущей приемной дочурке, что без ее мамы с места не сдвинется. Лека, прищурившись, со злостью смотрела на семенившую по дорожке Нинку. Меня она вообще не замечала.
– Ну что, – бодро спросила Нинель, – готовы рекомендации?
– Готовы! – раздраженно ответила Лека. – Жрать коту надо поменьше. И мышей самому ловить. А еще желательно заниматься по утрам аэробикой. Под собачий вальс. Кстати, тебе бы тоже не мешало. Кот постройнее тебя будет!
– Запрещенный прием, Леокадия, – тихо сказал Андрей и демонстративно подхватил под руку Нинель. Лека, уцепившись за рукав ветеринара, попыталась оказать сопротивление, но силы были не равны. Я вовремя оказалась на подхвате, нейтрализовав Леку, лицо которой пошло пятнами. Так мы и ввалились на наш участок.
С тех самых пор Синельников Андрей Александрович, хороший человек и ветеринар, стал нашим добрым знакомым и частым гостем на дачах – нашей и Рогачевых. Со временем Лека оставила неравную борьбу за соблюдение исключительно своих интересов и сделала вид, что подружилась с Андреем.
Часть вторая
ЗА ЧТО ИВАН ГРОЗНЫЙ УБИЛ НАЧАЛЬНИКА ПРОЕКТНОГО ОТДЕЛА
1
Бракосочетание было назначено на девятнадцатое августа. Уже через полмесяца после знакомства с Андреем они подали заявление о регистрации брака, рассудив, что времени на раздумье хватает, но и волынку тянуть не стоит. Оформить отношения решили в Москве, пыль в глаза никому не пускать, вечером этого же дня улететь по приобретенной путевке за границу. Желающим, по аналогии с сюжетами американских фильмов, предоставлялась возможность отметить радостное для четы Синельниковых событие в отсутствие новобрачных и по своему усмотрению. Правда, оба торжественно клялись по возвращении устроить на даче небольшой праздник.
В день бракосочетания Тамара Васильевна и Леокадия принесли нам ключ от дачи с просьбой до утра не бросать Барсика на произвол судьбы. Царица Тамара была одета в черные одежды, лицо, под стать одежде, хранило печать скорби. У бедной Леки нет-нет да и прорывались судорожные вздохи и многообещающий зубовный скрежет. Я невольно подумала: с этой свадьбой мир и покой в Нинкином доме исчезнут. И может быть, навсегда.
Интуиция меня не подвела. Молодожены после регистрации брака прибыли в трехкомнатную квартиру Рогачевых, где их должны были ждать скорбные родственницы – с намерением выплеснуть очередную порцию соболезнования – и приготовленные к отлету вещи. Родственницы задержались. А через считанные минуты после их прибытия законный супруг Нинели Андрей выпал с пятого этажа из окна комнаты Леокадии на глазах у жены. С многочисленными переломами и черепно-мозговой травмой он был доставлен в реанимационное отделение ближайшей больницы. Врачи откровенно удивлялись, что заставило мужчину выйти из состояния клинической смерти, в которое он впал сразу же по прибытии. Не иначе как врожденное упрямство. Остановившееся, несмотря на попытки интенсивной реанимации, сердце встрепенулось и неровно забилось именно в тот момент, когда хирург-травматолог взглянул на часы, чтобы зафиксировать время смерти. Тем не менее благоприятных прогнозов не делалось. Даже Димка, проторчавший в больнице целый день, ограничивался дежурными фразами, от которых сводило скулы и хотелось выть:
– Проведена трепанация черепа, удалена гематома вместе с костными осколками. Состояние очень тяжелое. Если в ближайшее время оно станет стабильно тяжелым, будем считать это маленьким улучшением. Ко мне не приставать! Если что – сразу скажу.
Нинель в этой ситуации чувствовала себя просто прекрасно: она напрочь лишилась памяти и никак не могла понять, кто такие вообще окружающие ее люди. Правда, ей часто досаждал следователь, убежденный в том, что Нинка выкинула законного мужа из окна, поскольку после регистрации брака неожиданно поняла, что жестоко ошиблась. Не хотелось терять женскую свободу. Этому выводу Нинка в какой-то степени способствовала сама. Уставившись своими большущими глазищами на следователя, она, смущенно улыбаясь, поясняла, что никогда не была замужем, и знать не знает никакого Андрея. Впрочем, также не хотела признавать и родную дочь, и Тамару Васильевну. «Слава Богу, – причитала последняя, – Барсик этого не знает!» Еще бы! Его бедное сердце под слоем плотного, как железобетон, жира не перенесло бы равнодушного взгляда Нинели. Следователю такое поведение Нинки не нравилось. Он считал, что женщина ломает комедию. Положение осложнилось тем, что в случае смерти Андрея Нинка автоматически становилась наследницей его имущества, оцененного в баснословную сумму, включая коттедж, построенный им под Москвой, и старенький домишко под Коломной. Как бы то ни было, но Нинкино поведение заставило следователя выпустить ее из следственного изолятора и направить в институт Сербского для проведения судебно-психиатрической экспертизы. Там она обрела долгожданный покой и понимание. Врачи ей верили и не хамили. Было просто непонятно, почему она помимо памяти вдруг лишилась и дара речи.
Тамара Васильевна и Лека не вылезали из Москвы. Оскорбленный невниманием и заброшенностью со стороны хозяев, Барсик перебрался к нам. Первое время шли дикие разборки с Элькой, решившей, что иждивенец посягает не только на ее территорию, но и на котят. Отчим им был не нужен. Вот как раз на это звание Барсик не посягал. На котят ему было глубоко наплевать. Элькины дикие вопли, соединенные с попытками ободрать его как липку, волновали котяру мало, если волновали вообще. Падал там, где стоял, вальяжно разваливался и лениво наблюдал за возмущенной кошкой. Та, поплевавшись и пошипев для приличия положенное время, уходила к котятам, постепенно смиряясь с новым жильцом. А он научился есть сухой «Вискас» и ловить мышей. Как для себя, так и для Эльки. Тем не менее время от времени она напоминала ему, кто в доме хозяин.
– Почему барыня в день свадьбы нарядилась в траурную одежду? – мучилась Наталья. Мои объяснения ее не устраивали. Подруга им не верила. И правильно. Меня они тоже не устраивали, а правды я не знала.
– Для меня это был один из черных дней моей жизни! – плакалась царица Тамара, приехавшая навестить похудевшего Барсика. – Мы много спорили с Ниной по поводу предстоящего замужества. Зачем оно ей? Что за легкомыслие в ее годы? Разве Нине не для кого жить? У нее, в конце концов, дочь! Как все ужасно кончилось… Черный день, черные новости, все черное… Траур по нашей прежней счастливой жизни.
– Наверное, человеку надо чувствовать, что кто-то живет и для него, – оправдывалась я за Нинель.
– Но для этого совсем не обязательно выходить замуж! – парировала Тамара. – Могла бы просто встречаться с ним, если такое недержание… Вы можете себе представить, что она собиралась оставить нас и переехать к нему, если мы откажемся поехать с ней?! Променять нас – свою семью, на человека, которого знает без году неделя! Все-таки судьба правильно вмешалась и уберегла Нину от опрометчивого шага. Я консультировалась со специалистами: есть надежда, что Ниночка никогда не вспомнит ветеринара! С другой стороны, ей не придется отвечать за содеянное и жить с таким тяжким грузом на душе.
– Что вы имеете в виду, – испуганно спросила я, – Нина вытолкнула Андрея в окно?
– Вы с ума сошли! Я имею в виду то, что она вышла замуж! Ему по собственному желанию прыгать в окно тоже ни к чему. Причем в одном ботинке. Второй он оставил в комнате – слетел с ноги. Рядовой несчастный случай. Не хочу об этом говорить! Мне неприятно! Когда мы вошли, Нина была просто в невменяемом состоянии. Стояла столбом, кстати, далеко от окна, и молчала. Лека очень плакала. Даже ударила мать по щеке! – Тамара Васильевна задумалась, улыбнулась своим мыслям и продолжила: – Нина выйдет из больницы, и все у нас пойдет по-прежнему. Даже если и не вспомнит нас, постепенно привыкнет.
– А как же Андрей? – возмутилась я.
– А что Андрей? Если выживет, у него будет своя жизнь. Уж не хотите ли вы сказать, что Нина обязана жить с совершенно чужим ей человеком?! Не исключено, что и он не вспомнит Ниночку. Черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, знаете ли…
Проблеск интуиции заставил меня задать следующий вопрос:
– Вы находились дома, когда все это случилось?
– Нет! – с торжеством в голосе ответствовала Тамара Васильевна. – У нас с Лекой не было желания встречать новобрачных хлебом-солью. Поймите нас правильно! Как люди порядочные, мы приехали поздравить их в сдержанных выражениях и закрыть после отъезда Нины квартиру. Она последнее время отличалась определенной рассеянностью. Когда входили в квартиру, ветеринар уже выпал. На пару минут мы опоздали…
«Чтобы полюбоваться полетом», – раздраженно подумала я, а вслух предположила:
– Может быть, вам кто-нибудь встретился по дороге? Ну-у-у, я имею в виду – вышел навстречу из квартиры или там находился кто-то из гостей?
Тамара Васильевна, очевидно, уже отвечала на этот вопрос. Тем не менее повела себя немного странно.
– Нет! – истерично вскрикнула она. – Мы никого не видели! Понятно вам! Ни-ко-го!
Чего ж тут непонятного? Только одно – зачем так орать? Впрочем, даме пришлось много поволноваться. Не мешало бы переговорить с Леокадией, но девушка на даче не объявлялась совсем. А успокоиться я уже не могла. Если Нинель подозревают в попытке стать вдовой практически сразу после замужества, то есть в преступлении, дело наверняка приостановлено. Есть в уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации пункт четвертый статьи двести восьмой, позволяющий это сделать в случае временного тяжелого заболевания подозреваемого или обвиняемого. Если, конечно, заболевание подтверждено соответствующим медицинским заключением. Помощник прокурора Листратов Виктор Васильевич, по совместительству друг семьи, мог бы мной гордиться. Мог бы. Но не станет. Более того, обругает и нажалуется Димке.
В день бракосочетания Тамара Васильевна и Леокадия принесли нам ключ от дачи с просьбой до утра не бросать Барсика на произвол судьбы. Царица Тамара была одета в черные одежды, лицо, под стать одежде, хранило печать скорби. У бедной Леки нет-нет да и прорывались судорожные вздохи и многообещающий зубовный скрежет. Я невольно подумала: с этой свадьбой мир и покой в Нинкином доме исчезнут. И может быть, навсегда.
Интуиция меня не подвела. Молодожены после регистрации брака прибыли в трехкомнатную квартиру Рогачевых, где их должны были ждать скорбные родственницы – с намерением выплеснуть очередную порцию соболезнования – и приготовленные к отлету вещи. Родственницы задержались. А через считанные минуты после их прибытия законный супруг Нинели Андрей выпал с пятого этажа из окна комнаты Леокадии на глазах у жены. С многочисленными переломами и черепно-мозговой травмой он был доставлен в реанимационное отделение ближайшей больницы. Врачи откровенно удивлялись, что заставило мужчину выйти из состояния клинической смерти, в которое он впал сразу же по прибытии. Не иначе как врожденное упрямство. Остановившееся, несмотря на попытки интенсивной реанимации, сердце встрепенулось и неровно забилось именно в тот момент, когда хирург-травматолог взглянул на часы, чтобы зафиксировать время смерти. Тем не менее благоприятных прогнозов не делалось. Даже Димка, проторчавший в больнице целый день, ограничивался дежурными фразами, от которых сводило скулы и хотелось выть:
– Проведена трепанация черепа, удалена гематома вместе с костными осколками. Состояние очень тяжелое. Если в ближайшее время оно станет стабильно тяжелым, будем считать это маленьким улучшением. Ко мне не приставать! Если что – сразу скажу.
Нинель в этой ситуации чувствовала себя просто прекрасно: она напрочь лишилась памяти и никак не могла понять, кто такие вообще окружающие ее люди. Правда, ей часто досаждал следователь, убежденный в том, что Нинка выкинула законного мужа из окна, поскольку после регистрации брака неожиданно поняла, что жестоко ошиблась. Не хотелось терять женскую свободу. Этому выводу Нинка в какой-то степени способствовала сама. Уставившись своими большущими глазищами на следователя, она, смущенно улыбаясь, поясняла, что никогда не была замужем, и знать не знает никакого Андрея. Впрочем, также не хотела признавать и родную дочь, и Тамару Васильевну. «Слава Богу, – причитала последняя, – Барсик этого не знает!» Еще бы! Его бедное сердце под слоем плотного, как железобетон, жира не перенесло бы равнодушного взгляда Нинели. Следователю такое поведение Нинки не нравилось. Он считал, что женщина ломает комедию. Положение осложнилось тем, что в случае смерти Андрея Нинка автоматически становилась наследницей его имущества, оцененного в баснословную сумму, включая коттедж, построенный им под Москвой, и старенький домишко под Коломной. Как бы то ни было, но Нинкино поведение заставило следователя выпустить ее из следственного изолятора и направить в институт Сербского для проведения судебно-психиатрической экспертизы. Там она обрела долгожданный покой и понимание. Врачи ей верили и не хамили. Было просто непонятно, почему она помимо памяти вдруг лишилась и дара речи.
Тамара Васильевна и Лека не вылезали из Москвы. Оскорбленный невниманием и заброшенностью со стороны хозяев, Барсик перебрался к нам. Первое время шли дикие разборки с Элькой, решившей, что иждивенец посягает не только на ее территорию, но и на котят. Отчим им был не нужен. Вот как раз на это звание Барсик не посягал. На котят ему было глубоко наплевать. Элькины дикие вопли, соединенные с попытками ободрать его как липку, волновали котяру мало, если волновали вообще. Падал там, где стоял, вальяжно разваливался и лениво наблюдал за возмущенной кошкой. Та, поплевавшись и пошипев для приличия положенное время, уходила к котятам, постепенно смиряясь с новым жильцом. А он научился есть сухой «Вискас» и ловить мышей. Как для себя, так и для Эльки. Тем не менее время от времени она напоминала ему, кто в доме хозяин.
– Почему барыня в день свадьбы нарядилась в траурную одежду? – мучилась Наталья. Мои объяснения ее не устраивали. Подруга им не верила. И правильно. Меня они тоже не устраивали, а правды я не знала.
– Для меня это был один из черных дней моей жизни! – плакалась царица Тамара, приехавшая навестить похудевшего Барсика. – Мы много спорили с Ниной по поводу предстоящего замужества. Зачем оно ей? Что за легкомыслие в ее годы? Разве Нине не для кого жить? У нее, в конце концов, дочь! Как все ужасно кончилось… Черный день, черные новости, все черное… Траур по нашей прежней счастливой жизни.
– Наверное, человеку надо чувствовать, что кто-то живет и для него, – оправдывалась я за Нинель.
– Но для этого совсем не обязательно выходить замуж! – парировала Тамара. – Могла бы просто встречаться с ним, если такое недержание… Вы можете себе представить, что она собиралась оставить нас и переехать к нему, если мы откажемся поехать с ней?! Променять нас – свою семью, на человека, которого знает без году неделя! Все-таки судьба правильно вмешалась и уберегла Нину от опрометчивого шага. Я консультировалась со специалистами: есть надежда, что Ниночка никогда не вспомнит ветеринара! С другой стороны, ей не придется отвечать за содеянное и жить с таким тяжким грузом на душе.
– Что вы имеете в виду, – испуганно спросила я, – Нина вытолкнула Андрея в окно?
– Вы с ума сошли! Я имею в виду то, что она вышла замуж! Ему по собственному желанию прыгать в окно тоже ни к чему. Причем в одном ботинке. Второй он оставил в комнате – слетел с ноги. Рядовой несчастный случай. Не хочу об этом говорить! Мне неприятно! Когда мы вошли, Нина была просто в невменяемом состоянии. Стояла столбом, кстати, далеко от окна, и молчала. Лека очень плакала. Даже ударила мать по щеке! – Тамара Васильевна задумалась, улыбнулась своим мыслям и продолжила: – Нина выйдет из больницы, и все у нас пойдет по-прежнему. Даже если и не вспомнит нас, постепенно привыкнет.
– А как же Андрей? – возмутилась я.
– А что Андрей? Если выживет, у него будет своя жизнь. Уж не хотите ли вы сказать, что Нина обязана жить с совершенно чужим ей человеком?! Не исключено, что и он не вспомнит Ниночку. Черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, знаете ли…
Проблеск интуиции заставил меня задать следующий вопрос:
– Вы находились дома, когда все это случилось?
– Нет! – с торжеством в голосе ответствовала Тамара Васильевна. – У нас с Лекой не было желания встречать новобрачных хлебом-солью. Поймите нас правильно! Как люди порядочные, мы приехали поздравить их в сдержанных выражениях и закрыть после отъезда Нины квартиру. Она последнее время отличалась определенной рассеянностью. Когда входили в квартиру, ветеринар уже выпал. На пару минут мы опоздали…
«Чтобы полюбоваться полетом», – раздраженно подумала я, а вслух предположила:
– Может быть, вам кто-нибудь встретился по дороге? Ну-у-у, я имею в виду – вышел навстречу из квартиры или там находился кто-то из гостей?
Тамара Васильевна, очевидно, уже отвечала на этот вопрос. Тем не менее повела себя немного странно.
– Нет! – истерично вскрикнула она. – Мы никого не видели! Понятно вам! Ни-ко-го!
Чего ж тут непонятного? Только одно – зачем так орать? Впрочем, даме пришлось много поволноваться. Не мешало бы переговорить с Леокадией, но девушка на даче не объявлялась совсем. А успокоиться я уже не могла. Если Нинель подозревают в попытке стать вдовой практически сразу после замужества, то есть в преступлении, дело наверняка приостановлено. Есть в уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации пункт четвертый статьи двести восьмой, позволяющий это сделать в случае временного тяжелого заболевания подозреваемого или обвиняемого. Если, конечно, заболевание подтверждено соответствующим медицинским заключением. Помощник прокурора Листратов Виктор Васильевич, по совместительству друг семьи, мог бы мной гордиться. Мог бы. Но не станет. Более того, обругает и нажалуется Димке.
2
Проводив Тамару Васильевну, я ринулась к Наталье. Неслась, отбиваясь от Деньки и думая: ну что за жизнь собачья? Только и радости, что встречай, да провожай – своих и чужих. Если повезет – можно кого-нибудь как следует облаять, а родных людей – облапить и ободрать.
Подруга тоже рассуждала о смысле жизни, но не собачьей – своей, консервируя зеленые помидоры с чесноком и петрушкой. Получалось так, что жить следует вообще без всякого смысла. Я задумалась и поняла, что ничего не поняла. Кроме одного – подруга временно лишилась «Ставриды». Муж отправил машину в мелкий ремонт. Как оказалось – по-крупному.
Я еще не до конца высказала сочувствие Наталье по этому поводу, тем более – не успела перейти к своим сомнениям по поводу судьбы несчастных молодоженов, как заявился Димка. Что называется, усталый, но довольный.
Наталья, необоснованно обозвав меня бездельницей, велела выгрести из холодильника все, что не успел съесть Борис, подогреть и накормить мужа. Но не забыла предупредить, что обедать пойдет к нам. Димка от угощения сразу отказался, попросив чайку. В процессе чаепития рассказал все привезенные новости. Во-первых, состояние Андрея стало стабильно тяжелым. При этом, абсолютно лишенный предрассудков, Димка три раза плюнул через левое плечо на Деньку, внимательно следящую за его рассказом, и трижды постучал по деревянному столу. Потом задрал салфетку, скривился и недовольно отметил:
– Фанеровка! – Наташка хотела было что-то съязвить, но я не дала. Закинула ей в банку помидор без начинки, она и отвлеклась. – К пришедшему в сознание Андрею на несколько минут допустили следователя. Перед этим он односложно спросил у следователя: «Нина?» Получив ответ, что с ней все в порядке, никаких эмоций не проявил. Только вздохнул. Следователю Андрей сказал, что выпал из окна сам – случайно. Уголовное дело наверняка будет прекращено. Нам остается надеяться, что Андрей выкарабкается. С Ниной пока ничего нового. – Тут Димка оторвался по полной программе, пояснив, что ее амнезия вызвана достаточно сильным эмоциональным шоком, а следовательно, носит психогенный характер. Дальше понеслись понятные и непонятные выражения – специфика определенного сдвига по фазе квалифицированных медицинских кадров. А муж именно таким кадром и был. – Амнезия является симптомом диссоциативной реакции, при которой представления Нинели о самой себе и своем прошлом опыте отделяются от основного потока сознания. Я понятно говорю? – Димка смотрел так строго, что сказать «не совсем» я не решилась.
Наташка же выдала прямо:
– Можно бы и попроще, и покороче: человек ни хрена не помнит.
– Попрошу не лезть в мои объяснения со своим словарным мусором! – повысил голос муж. – А ни хрена не помнит наша Нина Сергеевна в результате психогенного бегства от тяжелого эмоционального шока. Она напрочь забыла свою прошлую жизнь и всех тех, кто в ней присутствовал. Более того – не помнит, кто она сама. Словом, ей придется начинать жизнь с чистого листа и в новом окружении.
– А что же теперь делать? – растерянно спросила я. Наташка отвлеклась и нечаянно шуранула в мусорное ведро все подготовленные для маринования помидоры. – У тебя тоже амнезия, – осторожно утешила ее я. Зря, конечно. Уж чем-чем, а амнезией Наташка не страдала. За несколько минут она обругала всех, кого не в добрый час вспомнила. Меня даже дважды. – Так что же теперь с ней делать? – не обращая внимания на оторавшуюся и стонущую над результатом своего плодотворного труда Наташку, повторила я вопрос.
– Ну, что теперь делать? – развел руками Димка, нечаянно плеснув Деньке на морду чаем, отчего она моментально удрала. – Психотерапия, гипноз… Из лекарственных препаратов, может быть, пентотал или амитал натрия… Не знаю. Я хирург, и это не моя область. Ладно, – он решительно встал и поставил чашку на стол. – Пойду. Не задерживайся. Пора обедать.
– Завтра еду в Москву, – тихо сказала я, едва за Димкой закрылась дверь. – Как только Димка укатит на работу. Хочу поговорить с Лекой и жильцами дома. Не дает покоя мысль, что Андрея действительно вытолкнули в окно…
– Я с тобой! Маханем на электричке. Если повезет, вернемся на машине. – Наташка подняла глаза вверх и истово перекрестилась. Но глаз от потолка не оторвала. Более того, они у нее округлились и приняли удивленное выражение: – Смотри, как красиво Борис потолок сделал! И всего-то – отделал темными балками по светлому фону. – И без всякого перехода продолжила: – Андрея вытолкала царица Тамара. А внучка ей помогла. Они заранее знали, на что идут, поэтому Тамара и нарядилась по обстановке. Нинка от этого сбрендила. А кто бы не сбрендил? Родные люди – и такое!
– Да зачем им его убивать? Дался тебе этот черный наряд! Ну хотела в очередной раз в вежливой форме гадость сделать, и все.
– Нет, ты никак не хочешь понять! После кота Тамара обожает только внучку… Впрочем, кот, кажется, отошел на второй план… Лека втрескалась по уши в нашего бедного ветеринара и, понимая, что взаимность ей не светит, а отцовская любовь на фиг не нужна, решила отомстить матери. Вот и отомстила, зная, что та не выдаст следствию родную дочь. Теперь вносим коррективы: Лека пихала Андрея в окно, бабка помогала. Кстати, он мог и не успеть увидеть, кто его толкал. А может, просто пожалел их.
Мне надоело спорить с Наташкой, тем более что убедительных контрдоводов у меня не было. Чтобы окончательно не разругаться, отправилась кормить семейство обедом.
Подруга тоже рассуждала о смысле жизни, но не собачьей – своей, консервируя зеленые помидоры с чесноком и петрушкой. Получалось так, что жить следует вообще без всякого смысла. Я задумалась и поняла, что ничего не поняла. Кроме одного – подруга временно лишилась «Ставриды». Муж отправил машину в мелкий ремонт. Как оказалось – по-крупному.
Я еще не до конца высказала сочувствие Наталье по этому поводу, тем более – не успела перейти к своим сомнениям по поводу судьбы несчастных молодоженов, как заявился Димка. Что называется, усталый, но довольный.
Наталья, необоснованно обозвав меня бездельницей, велела выгрести из холодильника все, что не успел съесть Борис, подогреть и накормить мужа. Но не забыла предупредить, что обедать пойдет к нам. Димка от угощения сразу отказался, попросив чайку. В процессе чаепития рассказал все привезенные новости. Во-первых, состояние Андрея стало стабильно тяжелым. При этом, абсолютно лишенный предрассудков, Димка три раза плюнул через левое плечо на Деньку, внимательно следящую за его рассказом, и трижды постучал по деревянному столу. Потом задрал салфетку, скривился и недовольно отметил:
– Фанеровка! – Наташка хотела было что-то съязвить, но я не дала. Закинула ей в банку помидор без начинки, она и отвлеклась. – К пришедшему в сознание Андрею на несколько минут допустили следователя. Перед этим он односложно спросил у следователя: «Нина?» Получив ответ, что с ней все в порядке, никаких эмоций не проявил. Только вздохнул. Следователю Андрей сказал, что выпал из окна сам – случайно. Уголовное дело наверняка будет прекращено. Нам остается надеяться, что Андрей выкарабкается. С Ниной пока ничего нового. – Тут Димка оторвался по полной программе, пояснив, что ее амнезия вызвана достаточно сильным эмоциональным шоком, а следовательно, носит психогенный характер. Дальше понеслись понятные и непонятные выражения – специфика определенного сдвига по фазе квалифицированных медицинских кадров. А муж именно таким кадром и был. – Амнезия является симптомом диссоциативной реакции, при которой представления Нинели о самой себе и своем прошлом опыте отделяются от основного потока сознания. Я понятно говорю? – Димка смотрел так строго, что сказать «не совсем» я не решилась.
Наташка же выдала прямо:
– Можно бы и попроще, и покороче: человек ни хрена не помнит.
– Попрошу не лезть в мои объяснения со своим словарным мусором! – повысил голос муж. – А ни хрена не помнит наша Нина Сергеевна в результате психогенного бегства от тяжелого эмоционального шока. Она напрочь забыла свою прошлую жизнь и всех тех, кто в ней присутствовал. Более того – не помнит, кто она сама. Словом, ей придется начинать жизнь с чистого листа и в новом окружении.
– А что же теперь делать? – растерянно спросила я. Наташка отвлеклась и нечаянно шуранула в мусорное ведро все подготовленные для маринования помидоры. – У тебя тоже амнезия, – осторожно утешила ее я. Зря, конечно. Уж чем-чем, а амнезией Наташка не страдала. За несколько минут она обругала всех, кого не в добрый час вспомнила. Меня даже дважды. – Так что же теперь с ней делать? – не обращая внимания на оторавшуюся и стонущую над результатом своего плодотворного труда Наташку, повторила я вопрос.
– Ну, что теперь делать? – развел руками Димка, нечаянно плеснув Деньке на морду чаем, отчего она моментально удрала. – Психотерапия, гипноз… Из лекарственных препаратов, может быть, пентотал или амитал натрия… Не знаю. Я хирург, и это не моя область. Ладно, – он решительно встал и поставил чашку на стол. – Пойду. Не задерживайся. Пора обедать.
– Завтра еду в Москву, – тихо сказала я, едва за Димкой закрылась дверь. – Как только Димка укатит на работу. Хочу поговорить с Лекой и жильцами дома. Не дает покоя мысль, что Андрея действительно вытолкнули в окно…
– Я с тобой! Маханем на электричке. Если повезет, вернемся на машине. – Наташка подняла глаза вверх и истово перекрестилась. Но глаз от потолка не оторвала. Более того, они у нее округлились и приняли удивленное выражение: – Смотри, как красиво Борис потолок сделал! И всего-то – отделал темными балками по светлому фону. – И без всякого перехода продолжила: – Андрея вытолкала царица Тамара. А внучка ей помогла. Они заранее знали, на что идут, поэтому Тамара и нарядилась по обстановке. Нинка от этого сбрендила. А кто бы не сбрендил? Родные люди – и такое!
– Да зачем им его убивать? Дался тебе этот черный наряд! Ну хотела в очередной раз в вежливой форме гадость сделать, и все.
– Нет, ты никак не хочешь понять! После кота Тамара обожает только внучку… Впрочем, кот, кажется, отошел на второй план… Лека втрескалась по уши в нашего бедного ветеринара и, понимая, что взаимность ей не светит, а отцовская любовь на фиг не нужна, решила отомстить матери. Вот и отомстила, зная, что та не выдаст следствию родную дочь. Теперь вносим коррективы: Лека пихала Андрея в окно, бабка помогала. Кстати, он мог и не успеть увидеть, кто его толкал. А может, просто пожалел их.
Мне надоело спорить с Наташкой, тем более что убедительных контрдоводов у меня не было. Чтобы окончательно не разругаться, отправилась кормить семейство обедом.
3
Утром к электричке нас любезно подвез сосед. У него закончился запас водочных изделий. Соответственно встала и работа. Специалист – печник, возводивший ему камин, был незаурядным мастером своего дела, но, увы, заурядным пьяницей. Как бы то ни было, но эти два момента идеально в нем сочетались. Стоило мастеру махнуть стопочку, как он оживал. Движения приобретали быстроту и отточенность. На глазах рождался шедевр. По мере протрезвления движения замедлялись и постепенно, если не принят допинг, сходили «на нет». Употреблял он исключительно водку. При упоминании о коньяке плевался, убеждая собеседников, что от коньяка и прочих напитков запросто можно спиться и голову потерять. А хорошая водка – она организму на пользу.