Страница:
– Славчик, быстро адрес нашей электронной почты! – крикнула я сыну и виновато пояснила подруге: – Он у меня в голове полностью как-то не задерживается. Только «собака» и «точка ру».
Через пять минут к нам поступил гороскоп, составленный Ольгой на Лопухову Серафиму Игнатьевну. Но изучать его было некогда. Сделав распечатку, Наташка утащила ее домой, сообщив, что почитаем в поезде. Там спешить некуда. Заодно и повеселимся по поводу Ольгиного хобби.
Здесь было куда спешить, поэтому, закрыв квартиру, мы с Аленкой опять не досчитались Славки. Самое интересное, что и дома его не оказалось.
– Сиганул на выход через соседскую лоджию, – отмахнулась дочь.
– Они в Египте, – мрачно возразила подруга. – Надо бы Димку предупредить, чтобы опасался нашествия мумий.
– С чего бы это вдруг? – удивилась я.
– А когда Виталик откуда бы то ни было возвращался домой с пустыми руками?
9
10
11
12
Через пять минут к нам поступил гороскоп, составленный Ольгой на Лопухову Серафиму Игнатьевну. Но изучать его было некогда. Сделав распечатку, Наташка утащила ее домой, сообщив, что почитаем в поезде. Там спешить некуда. Заодно и повеселимся по поводу Ольгиного хобби.
Здесь было куда спешить, поэтому, закрыв квартиру, мы с Аленкой опять не досчитались Славки. Самое интересное, что и дома его не оказалось.
– Сиганул на выход через соседскую лоджию, – отмахнулась дочь.
– Они в Египте, – мрачно возразила подруга. – Надо бы Димку предупредить, чтобы опасался нашествия мумий.
– С чего бы это вдруг? – удивилась я.
– А когда Виталик откуда бы то ни было возвращался домой с пустыми руками?
9
Славка был внизу. Дождь ухитрялся поливать даже пространство под козырьком.
– Ну ты уже тут пообвык, дружок. Тебе и открывать мою «Шкоду», – бодро заявила ему Наташка и всучила ключи. – Я зонт забыла… – Подруга быстро сунула «забытый» зонт мне в руку и мечтательно добавила: – А завтра закажем Лешика с моей машиной. Надо бы Гурко обрадовать, да ладно. Пусть пока живет… В неведении! – повысила она голос в ответ на мое замечание не бросаться плохими пожеланиями.
Димкин звонок застал меня в нижнем белье в примерочной кабине магазина. Я собиралась напялить на себя очень понравившийся мне летний костюм сорок шестого размера, который до этого не влез на Наташку. Муж говорил сбивчиво и в основном загадками. Намекнув, что это не телефонный разговор, долго пытался выяснить, есть ли среди наших друзей враги-хакеры. Естественно, я никого сдавать не собиралась. Да и некого было сдавать. Тогда он пожаловался на американских президентов в количестве ста пятидесяти тысяч штук, которые в рублевом прикиде вот уже полчаса мешают ему спокойно жить. И с непонятным нажимом спросил:
– Понимаешь?
– Понимаю, – легко согласилась я, одновременно удивляясь такому их количеству. Явное искажение исторических данных. – Только не могу обсуждать действия высших лиц государства в полураздетом состоянии…
И тут до меня дошел истинный смысл слов мужа:
– А что же теперь делать?! – завопила я так, что Наташка с Аленкой в едином порыве прийти мне на помощь и освободить из плена костюмчика не по размеру откинули шторку примерочной, явив, скажем так, все достоинства моей фигуры и нижнего белья многочисленным посетителям. Спасательницы так обалдели, что никак не могли сообразить вернуть шторку обратно. В нее мне и пришлось оперативно задрапироваться. Было уже не до соревнований с Наташкой в попытке выяснить, кто из нас стройнее. Быстренько сообщив мужу, что перезвоню, получила такой же быстренький ответ – раз я ему президентов не подкидывала, обсудим все дома. Нервно велев дочери и подруге отступить на пять шагов назад, я не думала, что они воспримут это буквально и решительно сметут со своего пути манекен, на котором точная копия злополучного костюмчика до этого момента очень хорошо сидела. Искусственная красотка, сверкая ослепительной белозубой улыбкой, свалилась прямо в добрые руки Славки, откровенно томившегося бездельем и донельзя обрадовавшегося мимолетному развлечению. Они бы хорошо смотрелись вместе, если бы ее легкая юбка не скользнула вниз…
– О как! – в замешательстве заметила Наташка. – Бабы прямо сами на шею вешаются! – И, оглянувшись на меня, добавила: – В который раз за последнее время убеждаюсь, правильно говорят – дурной пример заразителен! Ну на фига ж ей-то было раздеваться?
Желание заниматься шопингом сразу пропало. Даже у Натальи, слегка повздорившей с продавцами относительно ограниченной свободы передвижения в большом торговом зале. Но независимо от желания осталась необходимость приобретения кое-каких вещей и запасов продовольствия для свекрови, мужа и кошариков.
К середине дня, усталые и недовольные, мы уселись за столиком в кафе на втором этаже универсама. До дома было рукой подать, но до кухонной плиты – не хватило бы ни рук, ни ног. Кофе с пирожными взбодрило, и все завистливыми глазами следили за Славкой, в скоростном режиме уплетающим русский вариант разносолов немецкой и итальянской кухни.
– Рабсилу положено кормить, – заметил он, отбивая попытки Алены оказать брату посильную помощь.
– А работодатели сами прокормятся, – заявила Наталья и потрясла над столом пакетом с мелочью. – Гульнем? На все!
Я вдруг вспомнила про деньги, свалившиеся на счет мужа, и сразу охладела к продолжению банкета. В голову пришло дикое предположение, что в Димкином отделении еще кто-то скоропостижно умер, перечислив предварительно в знак особого расположения свои деньги простому русскому парню, по профессии хирургу.
Делиться таким открытием с остальными не было никакого желания. Следовало дождаться Дмитрия Николаевича, поэтому я и заторопилась домой, вызвав недовольство коллектива. И еще мне следовало позвонить Красковской. Она поздно вернулась с поминок, будить ее не стали.
– Ну ты уже тут пообвык, дружок. Тебе и открывать мою «Шкоду», – бодро заявила ему Наташка и всучила ключи. – Я зонт забыла… – Подруга быстро сунула «забытый» зонт мне в руку и мечтательно добавила: – А завтра закажем Лешика с моей машиной. Надо бы Гурко обрадовать, да ладно. Пусть пока живет… В неведении! – повысила она голос в ответ на мое замечание не бросаться плохими пожеланиями.
Димкин звонок застал меня в нижнем белье в примерочной кабине магазина. Я собиралась напялить на себя очень понравившийся мне летний костюм сорок шестого размера, который до этого не влез на Наташку. Муж говорил сбивчиво и в основном загадками. Намекнув, что это не телефонный разговор, долго пытался выяснить, есть ли среди наших друзей враги-хакеры. Естественно, я никого сдавать не собиралась. Да и некого было сдавать. Тогда он пожаловался на американских президентов в количестве ста пятидесяти тысяч штук, которые в рублевом прикиде вот уже полчаса мешают ему спокойно жить. И с непонятным нажимом спросил:
– Понимаешь?
– Понимаю, – легко согласилась я, одновременно удивляясь такому их количеству. Явное искажение исторических данных. – Только не могу обсуждать действия высших лиц государства в полураздетом состоянии…
И тут до меня дошел истинный смысл слов мужа:
– А что же теперь делать?! – завопила я так, что Наташка с Аленкой в едином порыве прийти мне на помощь и освободить из плена костюмчика не по размеру откинули шторку примерочной, явив, скажем так, все достоинства моей фигуры и нижнего белья многочисленным посетителям. Спасательницы так обалдели, что никак не могли сообразить вернуть шторку обратно. В нее мне и пришлось оперативно задрапироваться. Было уже не до соревнований с Наташкой в попытке выяснить, кто из нас стройнее. Быстренько сообщив мужу, что перезвоню, получила такой же быстренький ответ – раз я ему президентов не подкидывала, обсудим все дома. Нервно велев дочери и подруге отступить на пять шагов назад, я не думала, что они воспримут это буквально и решительно сметут со своего пути манекен, на котором точная копия злополучного костюмчика до этого момента очень хорошо сидела. Искусственная красотка, сверкая ослепительной белозубой улыбкой, свалилась прямо в добрые руки Славки, откровенно томившегося бездельем и донельзя обрадовавшегося мимолетному развлечению. Они бы хорошо смотрелись вместе, если бы ее легкая юбка не скользнула вниз…
– О как! – в замешательстве заметила Наташка. – Бабы прямо сами на шею вешаются! – И, оглянувшись на меня, добавила: – В который раз за последнее время убеждаюсь, правильно говорят – дурной пример заразителен! Ну на фига ж ей-то было раздеваться?
Желание заниматься шопингом сразу пропало. Даже у Натальи, слегка повздорившей с продавцами относительно ограниченной свободы передвижения в большом торговом зале. Но независимо от желания осталась необходимость приобретения кое-каких вещей и запасов продовольствия для свекрови, мужа и кошариков.
К середине дня, усталые и недовольные, мы уселись за столиком в кафе на втором этаже универсама. До дома было рукой подать, но до кухонной плиты – не хватило бы ни рук, ни ног. Кофе с пирожными взбодрило, и все завистливыми глазами следили за Славкой, в скоростном режиме уплетающим русский вариант разносолов немецкой и итальянской кухни.
– Рабсилу положено кормить, – заметил он, отбивая попытки Алены оказать брату посильную помощь.
– А работодатели сами прокормятся, – заявила Наталья и потрясла над столом пакетом с мелочью. – Гульнем? На все!
Я вдруг вспомнила про деньги, свалившиеся на счет мужа, и сразу охладела к продолжению банкета. В голову пришло дикое предположение, что в Димкином отделении еще кто-то скоропостижно умер, перечислив предварительно в знак особого расположения свои деньги простому русскому парню, по профессии хирургу.
Делиться таким открытием с остальными не было никакого желания. Следовало дождаться Дмитрия Николаевича, поэтому я и заторопилась домой, вызвав недовольство коллектива. И еще мне следовало позвонить Красковской. Она поздно вернулась с поминок, будить ее не стали.
10
Муж заявился домой в бодром состоянии духа. Как человек, который не знает, куда деньги девать. И этим окончательно сбил меня с толку. Более того, он, кажется, был голоден. Вполне недвусмысленно потирал руки и втягивал в себя воздух, закрывая глаза от удовольствия:
– А за-а-апах!
– Это я холодильник разморозила и помыла. Новым моющим средством, – услужливо поведала я, чтобы зря не мучился догадками, и торопливо вытащила отбивные. – Сейчас, Димочка, мой руки и садись к столу…
– Ты знала нашу лучшую операционную сестру? – донеслось до меня из ванной. – Ее звали Дарьей. Ну Дарья, Дашутка… Хорошенькая такая, улыбчивая болтушка.
– Нет, не знала… – немного помедлив с ответом, сказала я, решив, что медсестра и стала очередной скоропостижно скончавшейся. Вот только зачем же так радоваться? Неужели она уболтала Димку до такой степени, что он откровенно радуется избавлению от нее? – Сколько ей было лет? – спросила я автоматически.
– Почему «было»? – удивился Димка, целуя меня в щеку и усаживаясь за пустой стол. – Пару лет назад отмечали ее двадцатилетие. Представляешь, явилась сегодня с заявлением об увольнении! В отпуск ей приспичило идти – жених горящие путевки за границу приобрел. А работать-то некому! Ну она заявление об увольнении на стол – и привет родному коллективу! Больничный, говорит, возьму и ни дня отрабатывать не буду. Но ведь умница редкостная, золотые руки. Еле поладили… А следом и новые желающие отдохнуть появились. Я был строг, но справедлив!
– Дим, у тебя со счета исчезли сто пятьдесят тысяч долларов? – размахивая отбивной в панировке, нервно спросила я.
– Нет, – весело ответил муж. – Но я выяснил, чьи это деньги, – понизив голос до шепота, сообщил он и, оглянувшись в сторону дверного проема, добавил: – Серафимы Игнатьевны! – Он остановил свой взгляд на отбивной: – Ты лучше отправь этот кусок по назначению, а то он мне мешает сосредоточиться. Уж очень кушать хочется. И на плите что-то горит.
Я прекратила таращиться на Димку и шлепнула отбивную на сковородку, дымившую не хуже паровоза. Следующие пять минут были посвящены неосознанному бегу со сковородкой на лоджию и обратно, а также проветриванию кухни и мытью электроплиты.
– Надо же, какая заманчивая корочка! – восхитился муж, любуясь на обгоревший ошметок отбивной. И пока я доводила до ума другую порцию и поражалась его исключительной лояльности, он успел рассказать много интересного.
Лопухова Серафима Игнатьевна была москвичкой, как и вся ее немногочисленная родня, но в отличие от родных большую часть года проживала в своем доме под Туапсе, доставшемся ей по наследству от мужа. Это обстоятельство навело женщину на мысль о продаже принадлежавшей ей на правах собственности трехкомнатной квартиры в Москве. С этой целью она, собственно, и приехала в столицу. Покупатель был найден заранее, требовалось только оформить сделку, зарегистрировать ее в установленном порядке и получить деньги. В дороге женщину скрутил приступ дикой боли в желудке. Пару дней она протянула на обезболивающих, пока соседка Нелька Красковская против ее воли не вызвала «скорую».
Сделка была оформлена по всем правилам, оставалось только дождаться государственной ее регистрации и получения денег. Завершающий этап сделки застал Серафиму Игнатьевну в хирургическом отделении. За несколько дней до своей смерти она дала распоряжение перечислить данную сумму на личный счет Ефимова Дмитрия Николаевича…
– Дима! Притормози. Откуда она могла знать номер твоего личного счета и реквизиты банка?
– Я дур-рак… – Димка постучал себе по лбу кулаком, но договорить не успел.
– О! Исполняется впервые! Можно «на бис»? Славка, лети сюда, вашего полку прибыло!
Аленка с интересом поглядывала на растерянного отца, пытавшегося принять вид достаточно умного и образованного человека. И от этого старания он глупел прямо на глазах. Я изобразила, на мой взгляд, достаточно зверский вид, чтобы заставить и дочь, и прилетевшего на ее зов сына немедленно ретироваться из кухни, но вызвала только истерический смех обоих. Мало того, даже Димка прекратил паясничать и захохотал. Ну кто же мог подумать, что я перещеголяла самого Юрия Яковлева в обличье Ивана Васильевича Бунша, в свою очередь изобразившего ну очень рассерженную личину царя Ивана Грозного?
– Интересно, а как мы откроем домик у моря? – внезапно осенила меня умная мысль.
Смех сразу же оборвался.
– Действительно, – озадаченно почесал макушку Димка. – Ключи-то у меня на работе, а я собрался проводить вас из дома.
– Выпроводить, – не выдержала я и поправила мужа. Он вопросительно взглянул на меня. – Да-да, – продолжала я. – Именно выпроводить. Ибо завещание гарантирует полную безопасность только тебе. Родственники покойной должны оберегать твою личность от малейшего чиха. Но ты успел подумать о членах своей семьи. Что, если появится реальная угроза в отношении всех нас, включая кошек? Ведь тебе придется пойти против своих принципов и отказаться от наследства в пользу вымогателя… Серафима Игнатьевна, к сожалению, не предусмотрела такой исход. Спасибо, родной! Сбагриваешь нас подальше от эпицентра наследственных разборок.
Димка поерзал на табуретке, нервно зачесал всей пятерней волосы назад.
– Иришка, ну зачем ты при детях?
– Нечего им хохотать над родной матерью. Она не какая-нибудь там… со стажем. В смысле дурочка. И провожать нас не надо. Кто их, этих родственников, знает? А вдруг они за тобой следят?
– Слушайте, может, поедете за границу? Ну… я не знаю… Или еще куда-нибудь?
– Дима, у них длинные руки…
Вот теперь захохотала я. Надо было видеть физиономии всех троих!
– Ладно. Я пошутила. Кому мы нужны? Завтра Славчик с утра поедет с тобой на работу, возьмет ключи и привезет их прямо на вокзал.
– Ага! А вы забудете взять мою сумку! В ней, кстати, билеты.
– Ну хорошо, завтра всех нас Лешик завезет к папе, а оттуда…
– А оттуда поедет с нами на Курский вокзал и сядет в поезд до Туапсе, – договорил за меня сын.
– Как это? Зачем?
Честное слово, мне показалось, что я как-то не успеваю идти в ногу со временем.
– Мамуль, не далее как после обеда Лешкин шеф неожиданно подобрел и решил, что бедному пареньку действительно необходим отдых от слишком заботливой мамы. Он же не думал, что бедный паренек, имея на плечах такую умную голову, поедет отдыхать вместе с ней. Более того, шеф ухитрился сделать невозможное – лично достал ему билет на наш же поезд. Правда, в другом вагоне. Просто эта новость для тебя, как сон, стороной прошла.
– Так! – Димка решительно хлопнул ладонями по коленкам. – Завтра с утра я еду на работу, забираю ключи и привожу их вам на вокзал.
– А вдруг что-нибудь непредвиденное? – Дочь с сомнением покачала головой. – Экстренная операция или машина сломается.
– Поедем без ключей. – Я пожала плечами. – С копией завещания и ломом, чтобы взломать дверь. Вдруг там камней не хватит, чтобы разбить окно.
– Предлагаю другой вариант: утром усядемся с вещами в нашу машину, приедем к отцу на работу, возьмем ключи и на ней же отправимся на вокзал. А если возникнут непредвиденные осложнения… – Славка покосился на Алену, – бросим машину на вокзале. Ключи от нее оставим в ячейке камеры хранения. Код сообщим отцу по телефону. Потом он ее со штрафплощадки и заберет.
– Я вас провожу! – решительно сказал Димка.
– А за-а-апах!
– Это я холодильник разморозила и помыла. Новым моющим средством, – услужливо поведала я, чтобы зря не мучился догадками, и торопливо вытащила отбивные. – Сейчас, Димочка, мой руки и садись к столу…
– Ты знала нашу лучшую операционную сестру? – донеслось до меня из ванной. – Ее звали Дарьей. Ну Дарья, Дашутка… Хорошенькая такая, улыбчивая болтушка.
– Нет, не знала… – немного помедлив с ответом, сказала я, решив, что медсестра и стала очередной скоропостижно скончавшейся. Вот только зачем же так радоваться? Неужели она уболтала Димку до такой степени, что он откровенно радуется избавлению от нее? – Сколько ей было лет? – спросила я автоматически.
– Почему «было»? – удивился Димка, целуя меня в щеку и усаживаясь за пустой стол. – Пару лет назад отмечали ее двадцатилетие. Представляешь, явилась сегодня с заявлением об увольнении! В отпуск ей приспичило идти – жених горящие путевки за границу приобрел. А работать-то некому! Ну она заявление об увольнении на стол – и привет родному коллективу! Больничный, говорит, возьму и ни дня отрабатывать не буду. Но ведь умница редкостная, золотые руки. Еле поладили… А следом и новые желающие отдохнуть появились. Я был строг, но справедлив!
– Дим, у тебя со счета исчезли сто пятьдесят тысяч долларов? – размахивая отбивной в панировке, нервно спросила я.
– Нет, – весело ответил муж. – Но я выяснил, чьи это деньги, – понизив голос до шепота, сообщил он и, оглянувшись в сторону дверного проема, добавил: – Серафимы Игнатьевны! – Он остановил свой взгляд на отбивной: – Ты лучше отправь этот кусок по назначению, а то он мне мешает сосредоточиться. Уж очень кушать хочется. И на плите что-то горит.
Я прекратила таращиться на Димку и шлепнула отбивную на сковородку, дымившую не хуже паровоза. Следующие пять минут были посвящены неосознанному бегу со сковородкой на лоджию и обратно, а также проветриванию кухни и мытью электроплиты.
– Надо же, какая заманчивая корочка! – восхитился муж, любуясь на обгоревший ошметок отбивной. И пока я доводила до ума другую порцию и поражалась его исключительной лояльности, он успел рассказать много интересного.
Лопухова Серафима Игнатьевна была москвичкой, как и вся ее немногочисленная родня, но в отличие от родных большую часть года проживала в своем доме под Туапсе, доставшемся ей по наследству от мужа. Это обстоятельство навело женщину на мысль о продаже принадлежавшей ей на правах собственности трехкомнатной квартиры в Москве. С этой целью она, собственно, и приехала в столицу. Покупатель был найден заранее, требовалось только оформить сделку, зарегистрировать ее в установленном порядке и получить деньги. В дороге женщину скрутил приступ дикой боли в желудке. Пару дней она протянула на обезболивающих, пока соседка Нелька Красковская против ее воли не вызвала «скорую».
Сделка была оформлена по всем правилам, оставалось только дождаться государственной ее регистрации и получения денег. Завершающий этап сделки застал Серафиму Игнатьевну в хирургическом отделении. За несколько дней до своей смерти она дала распоряжение перечислить данную сумму на личный счет Ефимова Дмитрия Николаевича…
– Дима! Притормози. Откуда она могла знать номер твоего личного счета и реквизиты банка?
– Я дур-рак… – Димка постучал себе по лбу кулаком, но договорить не успел.
– О! Исполняется впервые! Можно «на бис»? Славка, лети сюда, вашего полку прибыло!
Аленка с интересом поглядывала на растерянного отца, пытавшегося принять вид достаточно умного и образованного человека. И от этого старания он глупел прямо на глазах. Я изобразила, на мой взгляд, достаточно зверский вид, чтобы заставить и дочь, и прилетевшего на ее зов сына немедленно ретироваться из кухни, но вызвала только истерический смех обоих. Мало того, даже Димка прекратил паясничать и захохотал. Ну кто же мог подумать, что я перещеголяла самого Юрия Яковлева в обличье Ивана Васильевича Бунша, в свою очередь изобразившего ну очень рассерженную личину царя Ивана Грозного?
– Интересно, а как мы откроем домик у моря? – внезапно осенила меня умная мысль.
Смех сразу же оборвался.
– Действительно, – озадаченно почесал макушку Димка. – Ключи-то у меня на работе, а я собрался проводить вас из дома.
– Выпроводить, – не выдержала я и поправила мужа. Он вопросительно взглянул на меня. – Да-да, – продолжала я. – Именно выпроводить. Ибо завещание гарантирует полную безопасность только тебе. Родственники покойной должны оберегать твою личность от малейшего чиха. Но ты успел подумать о членах своей семьи. Что, если появится реальная угроза в отношении всех нас, включая кошек? Ведь тебе придется пойти против своих принципов и отказаться от наследства в пользу вымогателя… Серафима Игнатьевна, к сожалению, не предусмотрела такой исход. Спасибо, родной! Сбагриваешь нас подальше от эпицентра наследственных разборок.
Димка поерзал на табуретке, нервно зачесал всей пятерней волосы назад.
– Иришка, ну зачем ты при детях?
– Нечего им хохотать над родной матерью. Она не какая-нибудь там… со стажем. В смысле дурочка. И провожать нас не надо. Кто их, этих родственников, знает? А вдруг они за тобой следят?
– Слушайте, может, поедете за границу? Ну… я не знаю… Или еще куда-нибудь?
– Дима, у них длинные руки…
Вот теперь захохотала я. Надо было видеть физиономии всех троих!
– Ладно. Я пошутила. Кому мы нужны? Завтра Славчик с утра поедет с тобой на работу, возьмет ключи и привезет их прямо на вокзал.
– Ага! А вы забудете взять мою сумку! В ней, кстати, билеты.
– Ну хорошо, завтра всех нас Лешик завезет к папе, а оттуда…
– А оттуда поедет с нами на Курский вокзал и сядет в поезд до Туапсе, – договорил за меня сын.
– Как это? Зачем?
Честное слово, мне показалось, что я как-то не успеваю идти в ногу со временем.
– Мамуль, не далее как после обеда Лешкин шеф неожиданно подобрел и решил, что бедному пареньку действительно необходим отдых от слишком заботливой мамы. Он же не думал, что бедный паренек, имея на плечах такую умную голову, поедет отдыхать вместе с ней. Более того, шеф ухитрился сделать невозможное – лично достал ему билет на наш же поезд. Правда, в другом вагоне. Просто эта новость для тебя, как сон, стороной прошла.
– Так! – Димка решительно хлопнул ладонями по коленкам. – Завтра с утра я еду на работу, забираю ключи и привожу их вам на вокзал.
– А вдруг что-нибудь непредвиденное? – Дочь с сомнением покачала головой. – Экстренная операция или машина сломается.
– Поедем без ключей. – Я пожала плечами. – С копией завещания и ломом, чтобы взломать дверь. Вдруг там камней не хватит, чтобы разбить окно.
– Предлагаю другой вариант: утром усядемся с вещами в нашу машину, приедем к отцу на работу, возьмем ключи и на ней же отправимся на вокзал. А если возникнут непредвиденные осложнения… – Славка покосился на Алену, – бросим машину на вокзале. Ключи от нее оставим в ячейке камеры хранения. Код сообщим отцу по телефону. Потом он ее со штрафплощадки и заберет.
– Я вас провожу! – решительно сказал Димка.
11
Разговор на «дурацкую» тему продолжили только после ужина. Я собирала Димке вещи для поездки вдогонку за нами.
– Димочка, ты обозвал себя круглым… не совсем умным человеком, – напомнила я, решая, стоит ли мужу брать с собой мое платье «на выход». В мой чемодан, наполовину забитый Аленкиными вещами, оно не вмещалось. Решила, что стоит. Приятнее будет разбирать чемодан после Димкиного приезда.
– Этого не может быть. Я никогда не был круглым дураком, – возразил он.
– Еще скажи, и дураком-то стал только со мной.
– Нет. Как раз при тебе я поумнел. Кому-то в семье всегда следует быть умнее. А про «дурака» – это у меня сдуру вырвалось. Точнее сказать – случайно. Видишь ли…
– Вижу. Как на ладони. Серафима Игнатьевна попросила тебя одолжить ей временно твой личный счет, куда перечисляется твоя заработанная собственными руками со скальпелем плата. Ей необходимо было перевести в банк вырученную от продажи квартиры сумму, эквивалентную ста пятидесяти тысячам долларов. Очевидно, в Москве у нее своего личного счета не было. Открыть его, находясь в больнице, она не могла, а переводить деньги в Туапсе по непонятной причине не стала. Ты, умница, рассудил так, что ничего предосудительного в этом нет. Даже если впоследствии по ошибке снимешь со счета и отдашь женщине остатки от своей зарплаты. Десять – пятнадцать рублей не жалко. Да и налоговикам в случае чего все можно объяснить. Вот сейчас самое время подумать над объяснениями. Не поверят, призовешь в свидетели покойную. Вопрос – захочет ли она явиться за своими деньгами.
Димка озадачился.
– Да, но я же верну их наследникам! Список у меня есть. Все в Москве обитают. Разделю между всеми претендентами, и ладно. М-да-а-а… Не думал, что так обернется. Кстати, ты зря сказала при ребятах о том, что я вас всех сбагриваю.
– Ты не имеешь морального права самостоятельно раздавать деньги наследникам. Впрочем, можешь считать, что я радуюсь тому украшению из лапши, которое ты мне упорно вешаешь на уши. И мой совет – сдайся налоговикам добровольно. Будешь спать спокойно. Хотя нет. Все равно не будешь. Из-за нас начнешь дергаться. Между прочим, если произойдет невероятное и мы попадем в заложники, а ты откажешься от наследства в пользу вымогателя, тебе потом придется хуже всех. Зачем вымогателю оставлять тебя в живых?
– Чушь собачья! Я никого не боюсь.
– Ну и правильно.
На дно Димкиного чемодана аккуратно легли два моих платья и сарафан.
– Просто мне очень хочется, чтобы ты поскорее прилетел к нам. Если не на крыльях любви, то на крыльях страха. Сейчас дособираю твои шмотки, так что чемодан можешь не открывать. Потом сбегаю к нашей бабульке. Завтра она спуститься сверху, аки ангел-хранитель, для временного проживания в нашей квартире. И не смей мотать ей нервы поучениями о правильном образе жизни. Ей не только тебя, но и наших кошек пасти. А еще мне непонятно, почему мы должны ехать с утра к тебе на работу, а потом сразу на вокзал, если поезд только в три часа дня?
– Лучше приехать заранее.
– Тогда уж прямо с ночевкой.
– Да ваше утро растянется до полудня. Будете носиться по квартире и перетряхивать чемоданы друг друга с целью проверки памяти.
– Это ты от зависти говоришь.
– Мамуль! – не замедлила «поддержать» меня забежавшая на огонек мини-перепалки дочь. – Ты не помнишь, я укладывала в чемодан фен? На месте его нет.
– О! У фена есть свое место?! – восхитился Димка.
– Он у нас достаточно самостоятельный, – миролюбиво пояснила я. – Где хочет, там и живет. В настоящее время он живет на дне. В Славкиной спортивной сумке. Только ему об этом не говори. У него с регистрацией строго – вышвырнет.
– Не вышвырнет. В моем чемодане заложница – его бейсболка.
В прихожей послышался легкий шум. Не дожидаясь особого приглашения, пришла наша бабушка. Я торопливо уложила в Димкин чемодан шесть новых футболок, решив, что не следует его ограничивать в одежде, а заодно и три старых. Тем более что чемодан оставался заполненным только наполовину. Решила подумать о полной его загрузке позже и отправилась на кухню сдавать пост.
– Да разберусь сама, – махнула рукой свекровь. – Я вам пирожков в дорожку испекла. А вот это, – она потрясла перед моим носом тремя увесистыми пакетами, – съедите в первую очередь.
– Мамуль, – растерянно промямлила я, – ну что ты себя мучила. Мы все приготовили.
– Ирочка, с нашим Славушкой без таких запасов нельзя. Он же молодой. Еще растет.
– Ты, как всегда, права, бабуль. – Алена чмокнула ее в щеку. – Метр восемьдесят шесть для нашего славянского шкафа не предел. Ему еще расти и расти. В ширину.
– Ленка! А тебе кто мешает? Ба, спасибо за заботу. Ведь никто не позаботится! Одни упреки!
Славка, подтянувшийся на кухню, не иначе как на запах, пихнул все мешочки и кулечки в большой целлофановый пакет и сунул в холодильник, не забыв отправить один пирожок в рот. Свекровь торопилась смотреть очередную серию боевика, на который в последнее время переключилась, устав от мексиканских сериалов, и Славка усадил ее перед телевизором в большой комнате, где каждый, отдыхая от сборов, комментировал вслух содержание серии по своему разумению.
Я позвонила Красковской. Нелька опять отсутствовала – у нее, заведовавшей родильным домом, отмечали пятидесятипятилетний юбилей сотрудницы. И тогда я решила, что не стоит любопытствовать дальше. Какое мне, в принципе, дело до покойной Серафимы Игнатьевны?
– Димочка, ты обозвал себя круглым… не совсем умным человеком, – напомнила я, решая, стоит ли мужу брать с собой мое платье «на выход». В мой чемодан, наполовину забитый Аленкиными вещами, оно не вмещалось. Решила, что стоит. Приятнее будет разбирать чемодан после Димкиного приезда.
– Этого не может быть. Я никогда не был круглым дураком, – возразил он.
– Еще скажи, и дураком-то стал только со мной.
– Нет. Как раз при тебе я поумнел. Кому-то в семье всегда следует быть умнее. А про «дурака» – это у меня сдуру вырвалось. Точнее сказать – случайно. Видишь ли…
– Вижу. Как на ладони. Серафима Игнатьевна попросила тебя одолжить ей временно твой личный счет, куда перечисляется твоя заработанная собственными руками со скальпелем плата. Ей необходимо было перевести в банк вырученную от продажи квартиры сумму, эквивалентную ста пятидесяти тысячам долларов. Очевидно, в Москве у нее своего личного счета не было. Открыть его, находясь в больнице, она не могла, а переводить деньги в Туапсе по непонятной причине не стала. Ты, умница, рассудил так, что ничего предосудительного в этом нет. Даже если впоследствии по ошибке снимешь со счета и отдашь женщине остатки от своей зарплаты. Десять – пятнадцать рублей не жалко. Да и налоговикам в случае чего все можно объяснить. Вот сейчас самое время подумать над объяснениями. Не поверят, призовешь в свидетели покойную. Вопрос – захочет ли она явиться за своими деньгами.
Димка озадачился.
– Да, но я же верну их наследникам! Список у меня есть. Все в Москве обитают. Разделю между всеми претендентами, и ладно. М-да-а-а… Не думал, что так обернется. Кстати, ты зря сказала при ребятах о том, что я вас всех сбагриваю.
– Ты не имеешь морального права самостоятельно раздавать деньги наследникам. Впрочем, можешь считать, что я радуюсь тому украшению из лапши, которое ты мне упорно вешаешь на уши. И мой совет – сдайся налоговикам добровольно. Будешь спать спокойно. Хотя нет. Все равно не будешь. Из-за нас начнешь дергаться. Между прочим, если произойдет невероятное и мы попадем в заложники, а ты откажешься от наследства в пользу вымогателя, тебе потом придется хуже всех. Зачем вымогателю оставлять тебя в живых?
– Чушь собачья! Я никого не боюсь.
– Ну и правильно.
На дно Димкиного чемодана аккуратно легли два моих платья и сарафан.
– Просто мне очень хочется, чтобы ты поскорее прилетел к нам. Если не на крыльях любви, то на крыльях страха. Сейчас дособираю твои шмотки, так что чемодан можешь не открывать. Потом сбегаю к нашей бабульке. Завтра она спуститься сверху, аки ангел-хранитель, для временного проживания в нашей квартире. И не смей мотать ей нервы поучениями о правильном образе жизни. Ей не только тебя, но и наших кошек пасти. А еще мне непонятно, почему мы должны ехать с утра к тебе на работу, а потом сразу на вокзал, если поезд только в три часа дня?
– Лучше приехать заранее.
– Тогда уж прямо с ночевкой.
– Да ваше утро растянется до полудня. Будете носиться по квартире и перетряхивать чемоданы друг друга с целью проверки памяти.
– Это ты от зависти говоришь.
– Мамуль! – не замедлила «поддержать» меня забежавшая на огонек мини-перепалки дочь. – Ты не помнишь, я укладывала в чемодан фен? На месте его нет.
– О! У фена есть свое место?! – восхитился Димка.
– Он у нас достаточно самостоятельный, – миролюбиво пояснила я. – Где хочет, там и живет. В настоящее время он живет на дне. В Славкиной спортивной сумке. Только ему об этом не говори. У него с регистрацией строго – вышвырнет.
– Не вышвырнет. В моем чемодане заложница – его бейсболка.
В прихожей послышался легкий шум. Не дожидаясь особого приглашения, пришла наша бабушка. Я торопливо уложила в Димкин чемодан шесть новых футболок, решив, что не следует его ограничивать в одежде, а заодно и три старых. Тем более что чемодан оставался заполненным только наполовину. Решила подумать о полной его загрузке позже и отправилась на кухню сдавать пост.
– Да разберусь сама, – махнула рукой свекровь. – Я вам пирожков в дорожку испекла. А вот это, – она потрясла перед моим носом тремя увесистыми пакетами, – съедите в первую очередь.
– Мамуль, – растерянно промямлила я, – ну что ты себя мучила. Мы все приготовили.
– Ирочка, с нашим Славушкой без таких запасов нельзя. Он же молодой. Еще растет.
– Ты, как всегда, права, бабуль. – Алена чмокнула ее в щеку. – Метр восемьдесят шесть для нашего славянского шкафа не предел. Ему еще расти и расти. В ширину.
– Ленка! А тебе кто мешает? Ба, спасибо за заботу. Ведь никто не позаботится! Одни упреки!
Славка, подтянувшийся на кухню, не иначе как на запах, пихнул все мешочки и кулечки в большой целлофановый пакет и сунул в холодильник, не забыв отправить один пирожок в рот. Свекровь торопилась смотреть очередную серию боевика, на который в последнее время переключилась, устав от мексиканских сериалов, и Славка усадил ее перед телевизором в большой комнате, где каждый, отдыхая от сборов, комментировал вслух содержание серии по своему разумению.
Я позвонила Красковской. Нелька опять отсутствовала – у нее, заведовавшей родильным домом, отмечали пятидесятипятилетний юбилей сотрудницы. И тогда я решила, что не стоит любопытствовать дальше. Какое мне, в принципе, дело до покойной Серафимы Игнатьевны?
12
Утро началось не совсем так, как планировалось. Димка не поехал на работу. Операционная сестра Дашенька, явившаяся туда для утрясания мелких производственных вопросов, связанных с уходом в очередной отпуск, пообещала подвезти Дмитрию Николаевичу голубой пакет, лежащий в правом нижнем ящике его стола. В начале одиннадцатого он спустился за ним вниз. Назад явился еще и с твердым убеждением, что Дарьин жених, сидевший за рулем потрепанной БМВушки, не стоит той рукопашной, которую она вела за предоставление срочного отпуска. Слишком разболтанный.
Нам было не до этих открытий. Как и предсказывал Димка, в голове каждого из отъезжающих время от времени вспыхивали сомнения в качественности сборов. Наташка, изрядно подуставшая смотреть на нашу беготню, удивлялась, как мы еще держимся на ногах. Димка от души посоветовал ей влиться в общий поток сумасшествия, либо попробовать десять раз распаковать, а затем заново упаковать поклажу. Сам он так и не решился сразу передать ключи из голубого пакета мне. Вытащил из него какие-то бумаги, книгу, затем достал коричневый чехольчик с ключами, а остальное опять шуранул в пакет. Только перед тем как всеобщие поиски перетекли в стадию пофигизма, лично положил ключи в боковой карман моего чемодана, застегнул его на молнию и три раза повторил, где эти ключи искать. Пока он давал Алене наставления по этому же поводу, я успела вытянуть из голубого пакета книгу и сунуть в чемодан, почитаю на отдыхе после своего детектива.
Успев окончательно одуреть от беготни, я все же нашла в себе силы поинтересоваться: на фига мне дополнительный груз в чемодане. Ключи можно было положить и в сумочку.
– С твоей безалаберностью сумку у тебя по дороге сопрут в первую очередь. С чемоданом сложнее – его отсутствие даже ты заметишь. Не говоря о других.
Возразить я не сумела. Тем более что влезла Наталья:
– Народ! Мне за всеми этими мечтами о ясном небе и голубом солнце как-то не пришло в голову подумать о том, что отдыхать-то нам придется в доме покойницы!
Подруга внимательно посмотрела на каждого из нас, включая кошек, из солидарности мотавшихся вместе с нами.
– Где моя новая бейсболка? – устало спросил сын.
Ни ему, ни Наташке никто не ответил. Славкина бейсболка за сегодняшнее утро раз пять меняла лежбище. Кто ж теперь его угадает? А Наташкин вопрос вообще вызвал недоумение. Неужели подруга устала от безделья больше, чем мы от сборов? С чего это ее нервная система не выдержала, дала сбой настолько, что она забыла, куда с самого начала собираемся?
– Вы че, не поняли?! Я ж покойников как огня боюсь. Нет. Даже больше! Молчите? Тоже тапки со страху откинули?
– Да мы вроде как еще живы… – неуверенно сказала я и тоже посмотрела на всех по очереди, ожидая поддержки.
– Пожалуй, покойники так не носятся, – с сомнением в голосе заявил Димка. – Но в то же время они и не завтракают… Прямо, как и мы.
– Да при чем тут ваш завтрак! – вскипела Наташка. – Пообедаем в поезде. Я про другое!
– Мне-то уж точно ничего не перепадет с вашего барского стола, – хмурясь, заметил муж.
– Бабулин мешок в холодильнике забыли! – спохватился сын и легонько сдвинул в сторону Аленку. Ей много и не надо. Прихватив с собой за компанию меня, она угодила прямо в распростертые объятья Дмитрия Николаевича, стоявшего в арочном проеме, как вратарь.
– Нет, вы меня все-таки не поняли, – нудно канючила Наташка. – Ну и фиг со мной. Нет, с вами. И с нами. Умерла-то она в больнице! И кремировали ее в Митинском крематории! И похоронят там же! Может быть… Или в другом месте. Мало ли в Москве удобных мест? И вообще, я пришла сказать, что лучше выехать пораньше. Курский вокзал такой запутанный, да еще пробки на кольце.
Все вскочили и опять засуетились. В третий раз, выполнив просьбу бабушки, проверили билеты, документы и, пересчитавшись по порядку, простились с ней и кошками. На лестничной клетке, нервно поглядывая на Наташку, которая так же нервно каждую секунду смотрела на часы, ждали прибытия кабины грузового лифта, и в конце концов часть вещей уехала вниз вместе с Лешиком и Славкой в кабине для пассажиров. Через секунду подошел и грузовой.
На улице шел сильный дождь. Столица угнетала серостью и неприглядностью. Пробки на Садовом кольце ощутимо добавили нервозности. Только Димка был спокоен и собран, как перед очередной операцией, да Алена призывала всех расслабиться: опоздаем так опоздаем, все равно выхода нет. Бег трусцой по тротуару с чемоданами поможет только вымокнуть. На короткое время все смирялись с безысходностью, пока Лешик ровным голосом не задавал один и тот же вопрос:
– Ну а мне-то зачем надо было торопиться с отъездом?..
На вокзал прибыли за час до отправления поезда. Славку сразу же делегировали на его поиски. Оказалось – зря. Состав еще и не подавали. Все складывалось удачно – не понедельник же – если не считать того, что я приехала на вокзал в домашних тапочках. Дочь меня мигом утешила: не придется искать их по чемоданам, а босоножки папик захватит. Еще не известно, на месте ли ее собственные тапки и щлепанцы Славки.
– Чувствую, скучать в дороге вам не придется, – тут же влез Димка. – До пункта назначения вас ждет много интересных открытий, а уж по прибытии на место…
– Мне больше всего будет не хватать тебя, – вздохнула я, и муж сразу осекся. – Еду с таким чувством, что забыла самое главное.
Он прижал меня к себе, поцеловав в висок. Тихо говорил что-то успокаивающее, но не очень понятное. Было достаточно неудобно – мешала битком набитая сумка, висевшая на плече и упиравшаяся в левый бок, но освобождаться не хотелось. Было надежно, как в швейцарском банке. И хотелось остаться… Чтобы через секунду опомниться и захотеть бежать вдогонку за тронувшимся поездом, а догнав, снова испытать желание остаться. Только всем вместе.
– Не волнуйся, самое главное – билеты и документы ты забыть не могла, – прозвенел голос подруги. – Я трижды видела, как ты доставала их из сумки и убирала обратно. Надо же, похоже, погода окончательно вышла из-под контроля синоптиков! И хоть кто-нибудь бы подсказал свернуть зонт, здесь же крытая платформа. А вон и наш зеленый обоз показался. Все правильно: «Москва – Адлер».
Я еще сильнее вцепилась в Димку. Он вынужден был перехватить мою сумку. С другой стороны на нем повисла Алена, упрашивая скорее приехать. Наташка всплакнула и, наступая с фасада, сквозь рыдания потребовала дать честное слово хирурга, что он проконтролирует вопрос сдачи Борисом боксерихи в надежные руки. Лучше всего – опять в Борины. Так сказать, из рук в руки. Может, он изыщет возможность как-то привезти ее с собой? Бедная псина никогда не видела моря.
– Дурдом! – пронесся над нами ясный голос Вячеслава. – Вы сейчас отца уроните. Па, лети отсюда сломя голову! Я тебя чемоданами прикрою!
Сын принялся поштучно стаскивать нас с измученного процессом расставания Дмитрия Николаевича.
– Сумку отдай! – забыв про слезы, проорала отступившему назад Димке Наташка.
Толпа пассажиров и провожающих, теснившихся у дверей вагона, как по команде, откликнулась на этот зов. Все обернулись и мгновенно вцепились в свой багаж, старательно обняв ногами то, что не удалось схватить руками.
Нам было не до этих открытий. Как и предсказывал Димка, в голове каждого из отъезжающих время от времени вспыхивали сомнения в качественности сборов. Наташка, изрядно подуставшая смотреть на нашу беготню, удивлялась, как мы еще держимся на ногах. Димка от души посоветовал ей влиться в общий поток сумасшествия, либо попробовать десять раз распаковать, а затем заново упаковать поклажу. Сам он так и не решился сразу передать ключи из голубого пакета мне. Вытащил из него какие-то бумаги, книгу, затем достал коричневый чехольчик с ключами, а остальное опять шуранул в пакет. Только перед тем как всеобщие поиски перетекли в стадию пофигизма, лично положил ключи в боковой карман моего чемодана, застегнул его на молнию и три раза повторил, где эти ключи искать. Пока он давал Алене наставления по этому же поводу, я успела вытянуть из голубого пакета книгу и сунуть в чемодан, почитаю на отдыхе после своего детектива.
Успев окончательно одуреть от беготни, я все же нашла в себе силы поинтересоваться: на фига мне дополнительный груз в чемодане. Ключи можно было положить и в сумочку.
– С твоей безалаберностью сумку у тебя по дороге сопрут в первую очередь. С чемоданом сложнее – его отсутствие даже ты заметишь. Не говоря о других.
Возразить я не сумела. Тем более что влезла Наталья:
– Народ! Мне за всеми этими мечтами о ясном небе и голубом солнце как-то не пришло в голову подумать о том, что отдыхать-то нам придется в доме покойницы!
Подруга внимательно посмотрела на каждого из нас, включая кошек, из солидарности мотавшихся вместе с нами.
– Где моя новая бейсболка? – устало спросил сын.
Ни ему, ни Наташке никто не ответил. Славкина бейсболка за сегодняшнее утро раз пять меняла лежбище. Кто ж теперь его угадает? А Наташкин вопрос вообще вызвал недоумение. Неужели подруга устала от безделья больше, чем мы от сборов? С чего это ее нервная система не выдержала, дала сбой настолько, что она забыла, куда с самого начала собираемся?
– Вы че, не поняли?! Я ж покойников как огня боюсь. Нет. Даже больше! Молчите? Тоже тапки со страху откинули?
– Да мы вроде как еще живы… – неуверенно сказала я и тоже посмотрела на всех по очереди, ожидая поддержки.
– Пожалуй, покойники так не носятся, – с сомнением в голосе заявил Димка. – Но в то же время они и не завтракают… Прямо, как и мы.
– Да при чем тут ваш завтрак! – вскипела Наташка. – Пообедаем в поезде. Я про другое!
– Мне-то уж точно ничего не перепадет с вашего барского стола, – хмурясь, заметил муж.
– Бабулин мешок в холодильнике забыли! – спохватился сын и легонько сдвинул в сторону Аленку. Ей много и не надо. Прихватив с собой за компанию меня, она угодила прямо в распростертые объятья Дмитрия Николаевича, стоявшего в арочном проеме, как вратарь.
– Нет, вы меня все-таки не поняли, – нудно канючила Наташка. – Ну и фиг со мной. Нет, с вами. И с нами. Умерла-то она в больнице! И кремировали ее в Митинском крематории! И похоронят там же! Может быть… Или в другом месте. Мало ли в Москве удобных мест? И вообще, я пришла сказать, что лучше выехать пораньше. Курский вокзал такой запутанный, да еще пробки на кольце.
Все вскочили и опять засуетились. В третий раз, выполнив просьбу бабушки, проверили билеты, документы и, пересчитавшись по порядку, простились с ней и кошками. На лестничной клетке, нервно поглядывая на Наташку, которая так же нервно каждую секунду смотрела на часы, ждали прибытия кабины грузового лифта, и в конце концов часть вещей уехала вниз вместе с Лешиком и Славкой в кабине для пассажиров. Через секунду подошел и грузовой.
На улице шел сильный дождь. Столица угнетала серостью и неприглядностью. Пробки на Садовом кольце ощутимо добавили нервозности. Только Димка был спокоен и собран, как перед очередной операцией, да Алена призывала всех расслабиться: опоздаем так опоздаем, все равно выхода нет. Бег трусцой по тротуару с чемоданами поможет только вымокнуть. На короткое время все смирялись с безысходностью, пока Лешик ровным голосом не задавал один и тот же вопрос:
– Ну а мне-то зачем надо было торопиться с отъездом?..
На вокзал прибыли за час до отправления поезда. Славку сразу же делегировали на его поиски. Оказалось – зря. Состав еще и не подавали. Все складывалось удачно – не понедельник же – если не считать того, что я приехала на вокзал в домашних тапочках. Дочь меня мигом утешила: не придется искать их по чемоданам, а босоножки папик захватит. Еще не известно, на месте ли ее собственные тапки и щлепанцы Славки.
– Чувствую, скучать в дороге вам не придется, – тут же влез Димка. – До пункта назначения вас ждет много интересных открытий, а уж по прибытии на место…
– Мне больше всего будет не хватать тебя, – вздохнула я, и муж сразу осекся. – Еду с таким чувством, что забыла самое главное.
Он прижал меня к себе, поцеловав в висок. Тихо говорил что-то успокаивающее, но не очень понятное. Было достаточно неудобно – мешала битком набитая сумка, висевшая на плече и упиравшаяся в левый бок, но освобождаться не хотелось. Было надежно, как в швейцарском банке. И хотелось остаться… Чтобы через секунду опомниться и захотеть бежать вдогонку за тронувшимся поездом, а догнав, снова испытать желание остаться. Только всем вместе.
– Не волнуйся, самое главное – билеты и документы ты забыть не могла, – прозвенел голос подруги. – Я трижды видела, как ты доставала их из сумки и убирала обратно. Надо же, похоже, погода окончательно вышла из-под контроля синоптиков! И хоть кто-нибудь бы подсказал свернуть зонт, здесь же крытая платформа. А вон и наш зеленый обоз показался. Все правильно: «Москва – Адлер».
Я еще сильнее вцепилась в Димку. Он вынужден был перехватить мою сумку. С другой стороны на нем повисла Алена, упрашивая скорее приехать. Наташка всплакнула и, наступая с фасада, сквозь рыдания потребовала дать честное слово хирурга, что он проконтролирует вопрос сдачи Борисом боксерихи в надежные руки. Лучше всего – опять в Борины. Так сказать, из рук в руки. Может, он изыщет возможность как-то привезти ее с собой? Бедная псина никогда не видела моря.
– Дурдом! – пронесся над нами ясный голос Вячеслава. – Вы сейчас отца уроните. Па, лети отсюда сломя голову! Я тебя чемоданами прикрою!
Сын принялся поштучно стаскивать нас с измученного процессом расставания Дмитрия Николаевича.
– Сумку отдай! – забыв про слезы, проорала отступившему назад Димке Наташка.
Толпа пассажиров и провожающих, теснившихся у дверей вагона, как по команде, откликнулась на этот зов. Все обернулись и мгновенно вцепились в свой багаж, старательно обняв ногами то, что не удалось схватить руками.