Страница:
На пустом корабле, уже после высадки команды и, возможно, обыска (во всяком случае было бы странно, если бы корабль не шмонали), оказывается неучтенный человек, при оружии, к тому же при японском оружии, в сухой одежде и с сухими волосами. Вопрос – будет ли это расценено как плюс. Знак свыше, указание, что это не обычный бедолага, а нечто особенное, наделенное силой, могуществом или просто ценная, не известная японцам порода мужика ненамокающего. Или все это будет отнесено к минусу – нечто, увидев которое, следует немедленно развести огонь и сжечь неопознанный немокнущий объект или попросту порубить в капусту. Интересно, была ли в Японии в семнадцатом веке капуста?
На всякий случай Ал аккуратно дотронулся до рукояти своего меча. Японцы напряглись. Затем так же спокойно вытащил из ножен меч и, присев, положил его перед собой на палубу. Ал, конечно, учился владению самурайским мечом, но сейчас, когда противники имели столь серьезный численный перевес, к тому же это были профессионалы, не умеющие ничего другого воины… Экспериментировать не хотелось.
Его тут же окружили самураи, так, что Ал остался сидеть на палубе, ощущая кожей направленные в его сторону лезвия мечей. Кто-то отпихнул его меч ногой. (А еще говорят, меч – душа самурая!) Ал услышал над головой командный голос Оми, понимая, что, отказавшись от оружия, проиграл японцам вчистую.
В следующий момент кто-то стукнул его по темечку, и Ал вырубился.
Глава 3
Когда Ал очнулся, исчезла расшитая золотом куртка, за пазухой отсутствовала заветная книга Клавелла. Длинный старый джемпер и волосы были пропитаны влагой, как если бы он долго лежал на мокром песке или окунулся в воду во всем шмотье и успел слегка подсохнуть. Джинса противно липла к телу, обуви не было. Но последнее скорее радовало, чем печалило. Вдруг представилось, что команда и легендарный Джон Блэкторн узрят его домашние тапочки.
Болела голова. Странное дело, почему-то он сразу вспомнил эликсир, древнюю Японию и неудачу с Оми.
«Если, несмотря на поражение, я все же остался в игре – значит, есть шанс выиграть. В игре следует оставаться, даже если шансы ничтожны. Игра есть жизнь».
Ал сел, оглядываясь по сторонам. Просторная, лишенная мебели комната с прозрачными ширмами из рисовой бумаги сёдзи и жесткими циновками татами в обычное время, должно быть, служила гостиной. Рядом с ним валялось несколько косматых мужиков, сильно смахивающих на современных бомжей. Сходство добавлял характерный запах давно не мытых тел. На двух моряках, к своему удовольствию, Ал обнаружил вязаные хламиды, похожие на его собственный джемпер, добавьте к этому европейскую внешность и длинные волосы – в общем, если не считать современных джинсов, можно сказать, что он вписался в команду. Во всяком случае не привыкшие видеть каждый день европейцев японцы не должны заметить существенных отличий.
Лежащий ближе всех к Алу образина, со свежими фингалами под глазами и с кровоподтеком на скуле, постоянно чесался во сне. По его одеялу навстречу Алу весело бежала крошечная вошка.
Ал приподнялся, опершись на локоть, и встретился глазами с косматым и чумазым, словно цыган, типом, лежащим на циновке за вшивым.
Тот спросил что-то на незнакомом Александру языке. Пришлось переспросить по-английски. Здесь дела пошли легче. Несмотря на то что современный английский, которым неплохо владел Ал, сильно отличался от английского XVII века, нидерландские моряки говорили на жуткой смеси португальского, английского и голландского языков, так что и эта странность не бросалась в глаза. Собеседника Ала звали Йоханом Винком, по книге, он был главным артиллеристом корабля.
О себе Ал сочинил, что его корабль «Король Артур» попал в шторм у берегов Японии и затонул со всей командой. В живых остался лишь Ал – Алекс Глюк (один из первых интернетных ников Александра), скромный негоциант и знаток Японии.
История была хоть и всецело высосанной из пальца, но все же могла иметь место быть. Океан большой, мало ли кто по нему ходит, а Магелланов пролив хоть и тайный, но не одному же Блэкторну повезло с картой.
Себя Ал назвал купцом тоже умышленно. В морском деле он был не то что нуль, а даже со знаком минус, так что спроси его что-нибудь из морской жизни – провалился бы как пить дать.
– Негоциант? Знаем мы таких негоциантов! Пират! – засмеялся в ответ Винк, обнажив беззубый рот.
– Почему пират? Мы, это… из торговых. – Покраснел до ушей Александр.
– Торговые, не торговые, а камзольчик-то спер. У своих же спер! Понятия иметь надо! – Винк сплюнул.
– Ну спер, а ты бы на моем месте, можно подумать, погнушался бы, когда корабль пустой, а команда то ли акул кормит, то ли на реях сушится. – Он подмигнул моряку и, не заметив враждебности в его взгляде, поднялся и отодвинул сёдзи.
При виде его с пола поднялись сразу же три самурая и человек, которого Ал вчера определил как старосту.
– Сумимасен. Тойре и дес ка? Извините. Можно в туалет? – Вежливо поклонившись и держа руки так, чтобы было видно, что в них ничего нет, Ал остановился в шаге от комнаты, из которой только что вышел, готовый по первому приказу вернуться на свое место.
– Нани, нани? Что, что? – переспросил Мура. – Тойре? Туалет?
– Тойре, то офуро и дес ка? Туалет и ванну можно? – Он невольно поклонился, выжидающе смотря на старосту.
– Додзо. Пожалуйста. – Мура показал жестом, что Ал может следовать за ним, и сам проводил его на задний двор, посреди которого стояло ведро. Вот и все удобства. Но делать было нечего. Мура пристально наблюдал за тем, как Ал расстегивает ширинку. Так что Ал возблагодарил бога, что на джинсах болты, а не молния.
Александр припомнил, что Клавелл описывает японцев того времени как озабоченных половыми вопросами, а значит, староста хотел посмотреть на его член.
Слава богу, при росте метр восемьдесят остальные части его тела были вполне пропорциональны, а значит, у старого извращенца будет о чем рассказать сегодня домочадцам.
Но вместо этого Мура что-то громко крикнул, и тут же Александр был окружен со всех сторон женщинами и детьми. Молодые и пожилые японки, смеясь и цокая языками, смотрели на его член, прикидывая на пальцах длину и ширину и, должно быть, примеряясь, кому такая штука может подойти. От женщин не отставали дети, обрадованные бесплатным шоу, они высыпали неизвестно откуда. Ал сжался, отворачиваясь от зрителей и мочась себе на ноги.
Но впереди его ожидало новое испытание – ванна.
По правде сказать, он прекрасно мог обойтись без купания и попросил ванну, исключительно вспомнив о том, что поначалу для Блэкторна купание было камнем преткновения. Из-за этих ванн и непонимания массажа японцы считали свалившихся им на головы европейцев грязными, вонючими варварами. Он – Ал – должен был быть выше этого, сильнее и цивилизованнее. Только таким образом он мог избежать быть посаженным в яму с помоями, заживо сваренным в котле, отправленным в местную тюрягу, а также избежать попадания в любую другую ловушку, расставленную для него Джеймсом Клавеллом.
– Ты думаешь, из них можно сделать приличных людей? – Ябу смотрел на мирно стоящий на глади воды варварский корабль. Лунный свет слегка серебрил мачту, разливаясь по поверхности воды тонким жемчужным покровом. Это зрелище наполняло его сердце радостью.
– Только частично, – усмехнулся Оми. – Могу предсказать судьбы всех, кроме одного.
– Ты говоришь о золотоволосом великане, появившемся на корабле уже после того, как команда была отправлена на берег и произведен первый досмотр? Плохо же смотрят твои люди, если не смогли разглядеть этого жеребца.
Выражение лица даймё не изменилось, так что Оми не сумел прочесть, гневается дядя или насмехается над ним. И то и другое было одинаково неприятно.
– Это были обыкновенные крестьяне, не обученные производить обыск. Впрочем, они будут примерно наказаны за свою оплошность.
– Накажи их штрафом, – махнул рукой даймё, – крестьяне дают рис, если ты казнишь деревню – твои доходы сократятся, а значит, ты накажешь в первую очередь себя. В этом деле еще нужно разобраться. Я не верю в чудеса, но то, что варвар появился вдруг, как по волшебству, в сухой одежде и с сухими волосами, то, что он заговорил с вами по-человечески… м-да… Это очень необычно.
Он помолчал, наблюдая за тем, как от берега отчаливает рыбацкая лодка, похожая на лунный серп. Одинокая фигура полуголого старика в ней наводила на мысли о бренности существования и хрупкости человеческой жизни. Хотя можно ли считать рыбака человеком…
– Ты еще не допросил золотоволосого варвара? – спросил он с надеждой в голосе. Подумалось, что было бы, наверное, интересно испытать на нем новые, только что приобретенные у проклятых испанцев орудия пыток. Огромный золотоволосый, белотелый варвар должен был прекрасно смотреться на специальном столе мучений. – Впрочем, допрос и не нужен, все и так ясно – если он знает японский – значит, пиратствовал в наших водах, нанося урон Тайку и даймё тех мест. Тот факт, что он вышел сухим из воды… – Ябу снова замолчал. – Мы так мало знаем об этих белотелых варварах… лично меня больше всего удивляет, что он сумел открыть дверь, а не разрушил седзи, как это делали варвары до него. Боюсь, мы никогда не узнаем, как это могло произойти. Этот варвар принес с собой так много вопросов, отвечать на которые просто нет времени. Поэтому я рекомендовал бы тебе убить его.
– Такова ваша воля? – Оми удалось скрыть разочарование. – Я выполню все в точности. Что прикажете делать с остальными?
– Двенадцать человек – двенадцать различных пыток. Это хороший опыт – поглядеть, чего на самом деле стоят эти варвары… такие же они сильные, как японцы, или нет…
– Осмелюсь заметить, священник тоже считает, что их следует убить, всех, и особенно золотоволосого. Он прямо кипит от злобы, когда говорит о нем. Я так понял, что он в бешенстве уже оттого, что варвар оказался в сухой одежде после того, как море чуть было не пожрало их корабль. Он считает его порождением Сатаны, некой противоположностью своего главного Бога Христа, – Антихристом – темным богом.
– Считать человека дьяволом только за то, что он поменял мокрые штаны на сухие! Как это похоже на христианских варваров! – Ябу засмеялся. – Если отец Себастью считает, что Золотой Варвар должен умереть – он будет жить!
Глава 4
Ал ощущал удовольствие от первых побед. Как и предполагалось, ему удалось уговорить команду признать его перед японцами своим. Правда, для этого пришлось признать себя протестантом, но в этом не было ничего запретного. В конце концов, в каждой игре есть свои правила, а правила этой игры требовали от него быть приверженцем какой-нибудь религии. Для того же, чтобы войти в доверие моряков с «Эразма», нужно было заявиться протестантом и ярым врагом католицизма.
Мысленно Ал обозвал команду дураками, обещая себе при первой же серьезной неприятности с иезуитами перекреститься в католичество, а то и махнуть в буддизм.
Все это не казалось Александру чем-то из ряда вон. Он верил в Бога – но в Бога, у которого сотни или тысячи имен и лиц, под которыми он является людям. Он верил, что на самом деле верховное Божество в любой религии суть одно и то же, один и тот же Бог во множестве граней отражений кристалла. Бог, который создал небо и землю, людей, животных и птиц и теперь играет со всем этим. Так что, если ты умный – играй со своим Богом, если глуп – служи пешкой в его игре. У каждого есть выбор, но каждый волен и отказаться от выбора, плывя по воле волн.
Он не понимал и не собирался понимать религиозные войны, целью которых было признание правильности обрядов одной церкви перед другими и вытеснение инакомыслящих, хотя, спору нет, обожал игры с военной подоплекой. Не глупые стрелялки, ими он был сыт по горло, а стратегические игры с их походами и завоеваниями.
История с гибелью собственного корабля хоть и являлась чисто высосанной из пальца, тем не менее была принята командой, с теми оговорками, что, будучи опытными моряками, они сами дорисовали за Александра подробности бедствия.
На все их мудрые замечания и поучения Ал только кивал головой, изображая из себя безграмотного негоцианта, который, нажравшись в своей каюте, проспал бурю, унесшую в море весь его товар. И теперь господин Глюк даже не мог достойным образом описать, откуда дул ветер и что при этом делали капитан и члены команды.
Что касается спиртного, то и тут все сошло гладко, и истосковавшаяся без выпивки непривычно трезвая команда сама подсказывала Алексу сорта популярных вин, глотая слюнки и мечтая как можно скорее забрать свой корабль и убраться из Японии.
Тем не менее, при всей своей тупости и явной неспособности к морскому делу, Ал был нужен команде благодаря своему знанию Японии и японского языка. Поэтому его и приняли, если не как родного, то хотя бы как тот деревянный спасательный круг, который старались иметь на всех кораблях того времени. Ал уже видел эту штуковину, когда был на «Эразме», и мог поспорить, что эдакой хренотенью было легче прибить утопающего, нежели спасти.
Матросы стучали зубами от страха за свои жизни, то и дело осыпая Александра вопросами насчет своей участи на этой богом оставленной земле. Два человека беспрестанно молились, мешая остальным спать. Но их не трогали, надеясь, что святоши сумеют как-то выторговать у Господа их трижды проклятые жизни.
Но в основном команда горевала по отсутствию рома, при упоминании об этом напитке многих начинала бить дрожь и возникали непроизвольные конвульсии.
Так что вопросы – дадут ли мяса и выпивки – задавались Александру, пожалуй, чаще, нежели поднимались темы о жизни и свободе.
Принявший ванну и немного посвежевший Ал готовился к разговору со старостой деревни или Оми.
На обед подали по чашечке риса, соус, бульон из водорослей и сырую рыбу.
– Что думают о себе эти желторожие?! – заорал на принесших еду женщин юнга Крок. – Как мы можем приготовить рыбу без огня?
Алу пришлось приложить всю силу своего убеждения для того, чтобы уговорить моряков попробовать сырой рыбы, окунув ее предварительно в соус. В то время как команда начала требовать, чтобы он шел к старосте Муре и выражал всеобщее возмущение.
– С какой стати мы согласились покрывать этого дьявола, если от него никакой пользы? – вопил Ханс Питерзон. – Еще неизвестно, какого полета эта птичка и откуда она залетела на наш корабль!
– Точно, сдадим его иезуитам, пусть они решают, что с ним делать, а нам он не нужен! – вторил матрос Понс.
– Постойте! – Ал развел руками в примирительном жесте. – Ну, представьте себе, если я буду бегать по каждому ничтожному поводу к старосте, я же надоем ему пуще его собственных блох. С какой стати он будет помогать нам чинить корабль и разбираться с властями, если мы будем вести себя, как дикари и пираты. Все-таки мы пока находимся на их земле и должны подчиняться их обычаям. Вы же не возражаете против женщин, которых вам предлагают в изобилии…
– Он прав, – поддержал Ала Йохан Винк. – Есть вещи, о которых лучше забыть до поры до времени.
– К тому же, если мы будем орать на прислугу и жаловаться, нас могут бросить в тюрьму или убить. Я считаю, нужно выждать время и хотя бы набраться сил. – Ал обвел взглядом команду, ища поддержки.
– С такой пищи мы их наберемся, как же… поди, отощаем. Что же касается рома, то я без него не человек. Так что еще несколько дней без выпивки, и можете вычеркивать меня из списка команды, – сетовал на судьбу юнга. Его неприятное, исхудавшее лицо сифилитика действовало на Ала раздражающе.
– Вычеркнем – нам же больше достанется, – ухмыльнулся Винк, – тоже мне напугал. Думал, сам сдохнет, так кто-нибудь из нас разорится ему на погребение.
В тот же день Ал упросил Муру отвести его в дом, куда был помещен кормчий. Посоветовавшись с Оми и взяв для охраны самураев, Мура сопроводил Александра к своему дому, где в полном одиночестве коротал дни легендарный Уильям Адамс.
При виде кормчего у Александра упало сердце: мало того что Адамс был очень худым, сутулым и низкорослым мужичком с черной лохматой бородищей до пупа и черными же, спутанными, как у разбойника, патлами, его взгляд был безумным, а глаза источали почти животный ужас.
При виде Ала он закричал и забился в угол комнаты, шепча охранные заклинания или молитвы.
– Тихо, кормчий, – Ал попытался улыбнуться. Но это вызвало новый приступ ужаса.
Должно быть, Адамс решил, что попал в ад. Перед его глазами уже плясали языки пламени, а уцелевшие после недавней цинги зубы отстукивали чечетку.
Александр заговорил по-английски, стараясь успокоить обезумевшего человека. От которого он так много ожидал и в чьем гении и способности выпутываться из сложных ситуаций был уверен.
Но ничего не помогло, Уильям Адамс, или, как это было более привычно для Ала, Джон Блэкторн, был безумен. Пробыв с кормчим еще с полчаса и ничего не добившись, Ал сказал старосте, что собирается вернуться к команде. После чего Мура вызвал дожидающуюся Ала во дворе охрану из трех самураев.
По дороге Александр смотрел на аккуратные чистенькие домики, горбатые, явно китайские мостики, ухоженные, красивые садики, людей на улице. Опрятные и довольно-таки милые крестьянки провожали процессию, непрерывно кланяясь и вставая на колени.
Глава 5
«Попробуем оценить шансы, – решал про себя Ал. – Я думал о Блэкторне как о герое, в тени которого мне следует продолжать собственную игру. Блэкторн выбыл – остаешься ты один. То есть не один, а с бесполезной и готовой в любой момент устроить бунт ватагой мерзавцев и пиратов. Что бы сделал на моем месте любой стоящий игрок? Постарался бы сбыть их с рук и действовать самостоятельно. Что значит сбыть с рук? Убить? Отпадает, за убийства тебя, скорее всего, казнят. Продать в рабство, куда-нибудь на галеры, где им самое место? Стоп! Какое к черту рабство – в Японии нет никакого рабства, на галерах гребцами служат самураи. Думай дальше. Уйти от них? Куда? Япония – островное государство. Остров – часть суши, со всех сторон окруженная водой. Куда ты денешься с острова без корабля и команды? Значит, придется подчинить их себе полностью. Добиться, чтобы они назвали тебя капитаном или кормчим, а если возразят, пожаловаться самураям или старосте. Японцы любят порядок и, скорее всего, не откажут в помощи».
Они свернули около набережной, Ал снова увидел качающийся на волнах капер. Но теперь компанию ему составляла здоровенная галера. Зачем его привели сюда, что хотят этим сказать? Возможно, прямо сейчас откуда-нибудь из потаенного места за ним наблюдает сам даймё Ябу. Ал огляделся. Он ждал Ябу-сан, в который раз припоминая все, что писалось об этом в романе. Тем не менее даймё почему-то не спешил встретиться с командой «Эразма» и кормчим. Стоп, поправочка, реальный корабль носил названий «Лифде».
Подойдя к дому, в котором японцы содержали моряков, Александр снял сандалии и, делая вид, что кланяется Муре, тихо произнес:
– Четто матте, онигайши мас. Одну минуточку, прошу вас. – И с многозначительным видом скользнул за дверь.
– Что это может значить? – спросил Оми, от которого не укрылось странное поведение чужестранца.
– Должно быть, он хочет что-то сказать нам. Интересно, что это может быть такое? – Мура казался озабоченным и одновременно с тем взволнованным. – Быть может, Золотой Варвар хочет сообщить нечто важное, что было бы полезно узнать Ябу-сама?[4] – Он поклонился. – Пожалуйста, не оставляйте меня, этот великан – сплошные загадки.
– Да, очень интересно. Не правда ли – этот варвар не такой, как другие, приплывавшие до него, и не такой, как остальные члены команды. Впрочем, он попросил вас подождать его, вас, а не меня. А ведь я главнее. Очень плохие манеры.
– Действительно. Он совершенно не умеет вести себя в обществе порядочных людей. Возможно, мне следует его примерно наказать?.. Но, с другой стороны, я бы сначала хотел послушать, что он скажет. – Мура присел на корточки около порога.
Тем временем Александр пробежал по коридору и, распахнув дверь общей комнаты, плюхнулся на циновки рядом с Винком.
– Адамс сошел с ума! – выпалил он без малейшей паузы. – Сюда приехал местный князек и редкостный палач Ябу-сан, сегодня, крайний срок завтра, он захочет поговорить с кормчим или капитаном этого корабля.
– Мы погибли, – захныкал Йохан.
Ал дождался, когда моряки немного поизольют свой ужас и продолжил:
– Я сам слышал, как Ябу-сан сказал, что так как он князь, то и желает разговаривать только с вашим начальством. Переводить при этом будет проклятый иезуит. Инквизитор, у которого несколько лет назад наши единоверцы вырезали всю семью.
– Адмирал умер, кормчий свихнулся. Кого же мы пошлем на переговоры? Нужно провести голосование, – нашелся вездесущий Винк. – Предлагаю себя. Я вас не подведу. Все как есть скажу этому князю, растолкую, кто мы да что. Или давайте старину Тома Корфа, у него тоже язык дай бог как подвешен.
– С какой стати тебя – бездонная бочка? У нас есть купец, на чьи деньги Блэкторн закупал товар и ремонтировал посудину, он не менее других имеет право назваться капитаном. Выберем Ханса Питерзона, – предложил кандидатуру хромающий на правую ногу Баккус.
Раздались сразу же несколько голосов за и против.
– Итак, у нас получается три претендента, – отметил Винк. – Я, Корф и Ханс Питерзон.
Самый молодой, но уже достаточно стреляный воробей Крок встал со своего места и велел всем трем претендентам занять разные углы. Ала потеснили, и он автоматически присел в четвертом, свободном, углу.
– Я был на «Святой Катерине», когда во время атаки капитан был убит пушечным ядром, после этого мы выбирали нового капитана, – деловито объяснил свои действия юнга. – Если голосовать поднятием рук, считающий может не разглядеть и посчитать кого-нибудь дважды, в то время как если мы все просто подойдем к тому, кого считаем наиболее достойным, все сразу же станет понятно.
– Выбирайте меня, – требовал негоциант. – Я богатый человек, доберемся до дома, возмещу всем потери и заплачу положенное жалованье.
– Не его, а меня, – голосил Винк, – братки, подумайте сами, на кой черт вам торгаш в капитанах?! Пусть себе обсчитывает простачков в своих лавках – продажная шкура. Выберите меня, я вас не оставлю, все по справедливости. Только в море выйдем, весь спиртной товар разделю между членами команды.
– Не верьте ему, это мой товар! Господин Винк не имеет права, – вопил негоциант. – А когда домой придем, я новый корабль снаряжу и одного из вас сделаю капитаном на «Лифде», другого – на новом корабле. Клянусь распятьем!
– Не слушайте этих говноедов. Винк – пьяница и к тому же главный артиллерист корабля. Из пушки стрелять – не по морю ходить. Ему нас потопить привычнее, чем грамотно курс держать. Пораскиньте мозгами – я приведу корабль не хуже кормчего. Меня выбирайте, – не отставал от других Корф, его изъеденное оспинками лицо покраснело и оттого напоминало недостаточно хорошо прожаренное мясо.
По сигналу юнги моряки встали со своих циновок и нога за ногу перешли кто к Винку, кто к Корфу, а кто и к Питерзону. При этом артиллерист, получил значительный перевес голосов. Ал отметил про себя, что предвыборная кампания Винка действительно была самой соблазнительной, потому что жалованье, компенсация и новый корабль – это когда еще. А дармовая выпивка здесь и сейчас. Только доберись до капера, а там…
– С этого момента я ваш капитан! Ура! – завопил довольный Винк.
– Постойте! – наконец вступил в предвыборную гонку Ал. – Ты – Винк – капитан. Допустим. Значит, ты собираешься разговаривать с Ябу о судьбе команды и корабля?
– А почему бы и нет? – осклабился Винк. – Поди, язык имеется.
– Японский? – Ал приподнял бровь.
– По-японски ты говорить мастак, брат. Мы тебя иезуитам не выдали, так что теперь ты будешь за переводчика.
На всякий случай Ал аккуратно дотронулся до рукояти своего меча. Японцы напряглись. Затем так же спокойно вытащил из ножен меч и, присев, положил его перед собой на палубу. Ал, конечно, учился владению самурайским мечом, но сейчас, когда противники имели столь серьезный численный перевес, к тому же это были профессионалы, не умеющие ничего другого воины… Экспериментировать не хотелось.
Его тут же окружили самураи, так, что Ал остался сидеть на палубе, ощущая кожей направленные в его сторону лезвия мечей. Кто-то отпихнул его меч ногой. (А еще говорят, меч – душа самурая!) Ал услышал над головой командный голос Оми, понимая, что, отказавшись от оружия, проиграл японцам вчистую.
В следующий момент кто-то стукнул его по темечку, и Ал вырубился.
Глава 3
Мечта сбылась
Ищу выход из Интернета…
Из страшных снов Алекса Глюка
Когда Ал очнулся, исчезла расшитая золотом куртка, за пазухой отсутствовала заветная книга Клавелла. Длинный старый джемпер и волосы были пропитаны влагой, как если бы он долго лежал на мокром песке или окунулся в воду во всем шмотье и успел слегка подсохнуть. Джинса противно липла к телу, обуви не было. Но последнее скорее радовало, чем печалило. Вдруг представилось, что команда и легендарный Джон Блэкторн узрят его домашние тапочки.
Болела голова. Странное дело, почему-то он сразу вспомнил эликсир, древнюю Японию и неудачу с Оми.
«Если, несмотря на поражение, я все же остался в игре – значит, есть шанс выиграть. В игре следует оставаться, даже если шансы ничтожны. Игра есть жизнь».
Ал сел, оглядываясь по сторонам. Просторная, лишенная мебели комната с прозрачными ширмами из рисовой бумаги сёдзи и жесткими циновками татами в обычное время, должно быть, служила гостиной. Рядом с ним валялось несколько косматых мужиков, сильно смахивающих на современных бомжей. Сходство добавлял характерный запах давно не мытых тел. На двух моряках, к своему удовольствию, Ал обнаружил вязаные хламиды, похожие на его собственный джемпер, добавьте к этому европейскую внешность и длинные волосы – в общем, если не считать современных джинсов, можно сказать, что он вписался в команду. Во всяком случае не привыкшие видеть каждый день европейцев японцы не должны заметить существенных отличий.
Лежащий ближе всех к Алу образина, со свежими фингалами под глазами и с кровоподтеком на скуле, постоянно чесался во сне. По его одеялу навстречу Алу весело бежала крошечная вошка.
Ал приподнялся, опершись на локоть, и встретился глазами с косматым и чумазым, словно цыган, типом, лежащим на циновке за вшивым.
Тот спросил что-то на незнакомом Александру языке. Пришлось переспросить по-английски. Здесь дела пошли легче. Несмотря на то что современный английский, которым неплохо владел Ал, сильно отличался от английского XVII века, нидерландские моряки говорили на жуткой смеси португальского, английского и голландского языков, так что и эта странность не бросалась в глаза. Собеседника Ала звали Йоханом Винком, по книге, он был главным артиллеристом корабля.
О себе Ал сочинил, что его корабль «Король Артур» попал в шторм у берегов Японии и затонул со всей командой. В живых остался лишь Ал – Алекс Глюк (один из первых интернетных ников Александра), скромный негоциант и знаток Японии.
История была хоть и всецело высосанной из пальца, но все же могла иметь место быть. Океан большой, мало ли кто по нему ходит, а Магелланов пролив хоть и тайный, но не одному же Блэкторну повезло с картой.
Себя Ал назвал купцом тоже умышленно. В морском деле он был не то что нуль, а даже со знаком минус, так что спроси его что-нибудь из морской жизни – провалился бы как пить дать.
– Негоциант? Знаем мы таких негоциантов! Пират! – засмеялся в ответ Винк, обнажив беззубый рот.
– Почему пират? Мы, это… из торговых. – Покраснел до ушей Александр.
– Торговые, не торговые, а камзольчик-то спер. У своих же спер! Понятия иметь надо! – Винк сплюнул.
– Ну спер, а ты бы на моем месте, можно подумать, погнушался бы, когда корабль пустой, а команда то ли акул кормит, то ли на реях сушится. – Он подмигнул моряку и, не заметив враждебности в его взгляде, поднялся и отодвинул сёдзи.
При виде его с пола поднялись сразу же три самурая и человек, которого Ал вчера определил как старосту.
– Сумимасен. Тойре и дес ка? Извините. Можно в туалет? – Вежливо поклонившись и держа руки так, чтобы было видно, что в них ничего нет, Ал остановился в шаге от комнаты, из которой только что вышел, готовый по первому приказу вернуться на свое место.
– Нани, нани? Что, что? – переспросил Мура. – Тойре? Туалет?
– Тойре, то офуро и дес ка? Туалет и ванну можно? – Он невольно поклонился, выжидающе смотря на старосту.
– Додзо. Пожалуйста. – Мура показал жестом, что Ал может следовать за ним, и сам проводил его на задний двор, посреди которого стояло ведро. Вот и все удобства. Но делать было нечего. Мура пристально наблюдал за тем, как Ал расстегивает ширинку. Так что Ал возблагодарил бога, что на джинсах болты, а не молния.
Александр припомнил, что Клавелл описывает японцев того времени как озабоченных половыми вопросами, а значит, староста хотел посмотреть на его член.
Слава богу, при росте метр восемьдесят остальные части его тела были вполне пропорциональны, а значит, у старого извращенца будет о чем рассказать сегодня домочадцам.
Но вместо этого Мура что-то громко крикнул, и тут же Александр был окружен со всех сторон женщинами и детьми. Молодые и пожилые японки, смеясь и цокая языками, смотрели на его член, прикидывая на пальцах длину и ширину и, должно быть, примеряясь, кому такая штука может подойти. От женщин не отставали дети, обрадованные бесплатным шоу, они высыпали неизвестно откуда. Ал сжался, отворачиваясь от зрителей и мочась себе на ноги.
Но впереди его ожидало новое испытание – ванна.
По правде сказать, он прекрасно мог обойтись без купания и попросил ванну, исключительно вспомнив о том, что поначалу для Блэкторна купание было камнем преткновения. Из-за этих ванн и непонимания массажа японцы считали свалившихся им на головы европейцев грязными, вонючими варварами. Он – Ал – должен был быть выше этого, сильнее и цивилизованнее. Только таким образом он мог избежать быть посаженным в яму с помоями, заживо сваренным в котле, отправленным в местную тюрягу, а также избежать попадания в любую другую ловушку, расставленную для него Джеймсом Клавеллом.
* * *
– Эти новые варвары что-то невероятное, – развел руками Оми. – Мне кажется, вам было бы интересно посмотреть на них лично. Насколько я могу понять, все они прекрасные мореходы.– Ты думаешь, из них можно сделать приличных людей? – Ябу смотрел на мирно стоящий на глади воды варварский корабль. Лунный свет слегка серебрил мачту, разливаясь по поверхности воды тонким жемчужным покровом. Это зрелище наполняло его сердце радостью.
– Только частично, – усмехнулся Оми. – Могу предсказать судьбы всех, кроме одного.
– Ты говоришь о золотоволосом великане, появившемся на корабле уже после того, как команда была отправлена на берег и произведен первый досмотр? Плохо же смотрят твои люди, если не смогли разглядеть этого жеребца.
Выражение лица даймё не изменилось, так что Оми не сумел прочесть, гневается дядя или насмехается над ним. И то и другое было одинаково неприятно.
– Это были обыкновенные крестьяне, не обученные производить обыск. Впрочем, они будут примерно наказаны за свою оплошность.
– Накажи их штрафом, – махнул рукой даймё, – крестьяне дают рис, если ты казнишь деревню – твои доходы сократятся, а значит, ты накажешь в первую очередь себя. В этом деле еще нужно разобраться. Я не верю в чудеса, но то, что варвар появился вдруг, как по волшебству, в сухой одежде и с сухими волосами, то, что он заговорил с вами по-человечески… м-да… Это очень необычно.
Он помолчал, наблюдая за тем, как от берега отчаливает рыбацкая лодка, похожая на лунный серп. Одинокая фигура полуголого старика в ней наводила на мысли о бренности существования и хрупкости человеческой жизни. Хотя можно ли считать рыбака человеком…
– Ты еще не допросил золотоволосого варвара? – спросил он с надеждой в голосе. Подумалось, что было бы, наверное, интересно испытать на нем новые, только что приобретенные у проклятых испанцев орудия пыток. Огромный золотоволосый, белотелый варвар должен был прекрасно смотреться на специальном столе мучений. – Впрочем, допрос и не нужен, все и так ясно – если он знает японский – значит, пиратствовал в наших водах, нанося урон Тайку и даймё тех мест. Тот факт, что он вышел сухим из воды… – Ябу снова замолчал. – Мы так мало знаем об этих белотелых варварах… лично меня больше всего удивляет, что он сумел открыть дверь, а не разрушил седзи, как это делали варвары до него. Боюсь, мы никогда не узнаем, как это могло произойти. Этот варвар принес с собой так много вопросов, отвечать на которые просто нет времени. Поэтому я рекомендовал бы тебе убить его.
– Такова ваша воля? – Оми удалось скрыть разочарование. – Я выполню все в точности. Что прикажете делать с остальными?
– Двенадцать человек – двенадцать различных пыток. Это хороший опыт – поглядеть, чего на самом деле стоят эти варвары… такие же они сильные, как японцы, или нет…
– Осмелюсь заметить, священник тоже считает, что их следует убить, всех, и особенно золотоволосого. Он прямо кипит от злобы, когда говорит о нем. Я так понял, что он в бешенстве уже оттого, что варвар оказался в сухой одежде после того, как море чуть было не пожрало их корабль. Он считает его порождением Сатаны, некой противоположностью своего главного Бога Христа, – Антихристом – темным богом.
– Считать человека дьяволом только за то, что он поменял мокрые штаны на сухие! Как это похоже на христианских варваров! – Ябу засмеялся. – Если отец Себастью считает, что Золотой Варвар должен умереть – он будет жить!
Глава 4
Пути-дороги
Если хочешь успокоиться и сосредоточиться, возьми в руки сборник стихов и внимательно читай его. Таким образом твой ум самопроизвольно настроится на одно дело, а не на десять. Учись сосредоточению.
Из сборника правил для идущих по Пути Духа. Рекомендовано к прочтению юным отпрыскам самурайских семей.Разрешено официальной цензурой правительства Эдо, Индзу, Осаки
Ал ощущал удовольствие от первых побед. Как и предполагалось, ему удалось уговорить команду признать его перед японцами своим. Правда, для этого пришлось признать себя протестантом, но в этом не было ничего запретного. В конце концов, в каждой игре есть свои правила, а правила этой игры требовали от него быть приверженцем какой-нибудь религии. Для того же, чтобы войти в доверие моряков с «Эразма», нужно было заявиться протестантом и ярым врагом католицизма.
Мысленно Ал обозвал команду дураками, обещая себе при первой же серьезной неприятности с иезуитами перекреститься в католичество, а то и махнуть в буддизм.
Все это не казалось Александру чем-то из ряда вон. Он верил в Бога – но в Бога, у которого сотни или тысячи имен и лиц, под которыми он является людям. Он верил, что на самом деле верховное Божество в любой религии суть одно и то же, один и тот же Бог во множестве граней отражений кристалла. Бог, который создал небо и землю, людей, животных и птиц и теперь играет со всем этим. Так что, если ты умный – играй со своим Богом, если глуп – служи пешкой в его игре. У каждого есть выбор, но каждый волен и отказаться от выбора, плывя по воле волн.
Он не понимал и не собирался понимать религиозные войны, целью которых было признание правильности обрядов одной церкви перед другими и вытеснение инакомыслящих, хотя, спору нет, обожал игры с военной подоплекой. Не глупые стрелялки, ими он был сыт по горло, а стратегические игры с их походами и завоеваниями.
История с гибелью собственного корабля хоть и являлась чисто высосанной из пальца, тем не менее была принята командой, с теми оговорками, что, будучи опытными моряками, они сами дорисовали за Александра подробности бедствия.
На все их мудрые замечания и поучения Ал только кивал головой, изображая из себя безграмотного негоцианта, который, нажравшись в своей каюте, проспал бурю, унесшую в море весь его товар. И теперь господин Глюк даже не мог достойным образом описать, откуда дул ветер и что при этом делали капитан и члены команды.
Что касается спиртного, то и тут все сошло гладко, и истосковавшаяся без выпивки непривычно трезвая команда сама подсказывала Алексу сорта популярных вин, глотая слюнки и мечтая как можно скорее забрать свой корабль и убраться из Японии.
Тем не менее, при всей своей тупости и явной неспособности к морскому делу, Ал был нужен команде благодаря своему знанию Японии и японского языка. Поэтому его и приняли, если не как родного, то хотя бы как тот деревянный спасательный круг, который старались иметь на всех кораблях того времени. Ал уже видел эту штуковину, когда был на «Эразме», и мог поспорить, что эдакой хренотенью было легче прибить утопающего, нежели спасти.
Матросы стучали зубами от страха за свои жизни, то и дело осыпая Александра вопросами насчет своей участи на этой богом оставленной земле. Два человека беспрестанно молились, мешая остальным спать. Но их не трогали, надеясь, что святоши сумеют как-то выторговать у Господа их трижды проклятые жизни.
Но в основном команда горевала по отсутствию рома, при упоминании об этом напитке многих начинала бить дрожь и возникали непроизвольные конвульсии.
Так что вопросы – дадут ли мяса и выпивки – задавались Александру, пожалуй, чаще, нежели поднимались темы о жизни и свободе.
Принявший ванну и немного посвежевший Ал готовился к разговору со старостой деревни или Оми.
На обед подали по чашечке риса, соус, бульон из водорослей и сырую рыбу.
– Что думают о себе эти желторожие?! – заорал на принесших еду женщин юнга Крок. – Как мы можем приготовить рыбу без огня?
Алу пришлось приложить всю силу своего убеждения для того, чтобы уговорить моряков попробовать сырой рыбы, окунув ее предварительно в соус. В то время как команда начала требовать, чтобы он шел к старосте Муре и выражал всеобщее возмущение.
– С какой стати мы согласились покрывать этого дьявола, если от него никакой пользы? – вопил Ханс Питерзон. – Еще неизвестно, какого полета эта птичка и откуда она залетела на наш корабль!
– Точно, сдадим его иезуитам, пусть они решают, что с ним делать, а нам он не нужен! – вторил матрос Понс.
– Постойте! – Ал развел руками в примирительном жесте. – Ну, представьте себе, если я буду бегать по каждому ничтожному поводу к старосте, я же надоем ему пуще его собственных блох. С какой стати он будет помогать нам чинить корабль и разбираться с властями, если мы будем вести себя, как дикари и пираты. Все-таки мы пока находимся на их земле и должны подчиняться их обычаям. Вы же не возражаете против женщин, которых вам предлагают в изобилии…
– Он прав, – поддержал Ала Йохан Винк. – Есть вещи, о которых лучше забыть до поры до времени.
– К тому же, если мы будем орать на прислугу и жаловаться, нас могут бросить в тюрьму или убить. Я считаю, нужно выждать время и хотя бы набраться сил. – Ал обвел взглядом команду, ища поддержки.
– С такой пищи мы их наберемся, как же… поди, отощаем. Что же касается рома, то я без него не человек. Так что еще несколько дней без выпивки, и можете вычеркивать меня из списка команды, – сетовал на судьбу юнга. Его неприятное, исхудавшее лицо сифилитика действовало на Ала раздражающе.
– Вычеркнем – нам же больше достанется, – ухмыльнулся Винк, – тоже мне напугал. Думал, сам сдохнет, так кто-нибудь из нас разорится ему на погребение.
В тот же день Ал упросил Муру отвести его в дом, куда был помещен кормчий. Посоветовавшись с Оми и взяв для охраны самураев, Мура сопроводил Александра к своему дому, где в полном одиночестве коротал дни легендарный Уильям Адамс.
При виде кормчего у Александра упало сердце: мало того что Адамс был очень худым, сутулым и низкорослым мужичком с черной лохматой бородищей до пупа и черными же, спутанными, как у разбойника, патлами, его взгляд был безумным, а глаза источали почти животный ужас.
При виде Ала он закричал и забился в угол комнаты, шепча охранные заклинания или молитвы.
– Тихо, кормчий, – Ал попытался улыбнуться. Но это вызвало новый приступ ужаса.
Должно быть, Адамс решил, что попал в ад. Перед его глазами уже плясали языки пламени, а уцелевшие после недавней цинги зубы отстукивали чечетку.
Александр заговорил по-английски, стараясь успокоить обезумевшего человека. От которого он так много ожидал и в чьем гении и способности выпутываться из сложных ситуаций был уверен.
Но ничего не помогло, Уильям Адамс, или, как это было более привычно для Ала, Джон Блэкторн, был безумен. Пробыв с кормчим еще с полчаса и ничего не добившись, Ал сказал старосте, что собирается вернуться к команде. После чего Мура вызвал дожидающуюся Ала во дворе охрану из трех самураев.
По дороге Александр смотрел на аккуратные чистенькие домики, горбатые, явно китайские мостики, ухоженные, красивые садики, людей на улице. Опрятные и довольно-таки милые крестьянки провожали процессию, непрерывно кланяясь и вставая на колени.
Глава 5
Деревенский самурай
Отряды японских хакеров XVII века в результате длительных боев сумели взломать защиту на главном сервере Господа Бога и поставили себе бесконечные деньги и вечную жизнь.
Из снов Алекса Глюка
«Попробуем оценить шансы, – решал про себя Ал. – Я думал о Блэкторне как о герое, в тени которого мне следует продолжать собственную игру. Блэкторн выбыл – остаешься ты один. То есть не один, а с бесполезной и готовой в любой момент устроить бунт ватагой мерзавцев и пиратов. Что бы сделал на моем месте любой стоящий игрок? Постарался бы сбыть их с рук и действовать самостоятельно. Что значит сбыть с рук? Убить? Отпадает, за убийства тебя, скорее всего, казнят. Продать в рабство, куда-нибудь на галеры, где им самое место? Стоп! Какое к черту рабство – в Японии нет никакого рабства, на галерах гребцами служат самураи. Думай дальше. Уйти от них? Куда? Япония – островное государство. Остров – часть суши, со всех сторон окруженная водой. Куда ты денешься с острова без корабля и команды? Значит, придется подчинить их себе полностью. Добиться, чтобы они назвали тебя капитаном или кормчим, а если возразят, пожаловаться самураям или старосте. Японцы любят порядок и, скорее всего, не откажут в помощи».
Они свернули около набережной, Ал снова увидел качающийся на волнах капер. Но теперь компанию ему составляла здоровенная галера. Зачем его привели сюда, что хотят этим сказать? Возможно, прямо сейчас откуда-нибудь из потаенного места за ним наблюдает сам даймё Ябу. Ал огляделся. Он ждал Ябу-сан, в который раз припоминая все, что писалось об этом в романе. Тем не менее даймё почему-то не спешил встретиться с командой «Эразма» и кормчим. Стоп, поправочка, реальный корабль носил названий «Лифде».
Подойдя к дому, в котором японцы содержали моряков, Александр снял сандалии и, делая вид, что кланяется Муре, тихо произнес:
– Четто матте, онигайши мас. Одну минуточку, прошу вас. – И с многозначительным видом скользнул за дверь.
– Что это может значить? – спросил Оми, от которого не укрылось странное поведение чужестранца.
– Должно быть, он хочет что-то сказать нам. Интересно, что это может быть такое? – Мура казался озабоченным и одновременно с тем взволнованным. – Быть может, Золотой Варвар хочет сообщить нечто важное, что было бы полезно узнать Ябу-сама?[4] – Он поклонился. – Пожалуйста, не оставляйте меня, этот великан – сплошные загадки.
– Да, очень интересно. Не правда ли – этот варвар не такой, как другие, приплывавшие до него, и не такой, как остальные члены команды. Впрочем, он попросил вас подождать его, вас, а не меня. А ведь я главнее. Очень плохие манеры.
– Действительно. Он совершенно не умеет вести себя в обществе порядочных людей. Возможно, мне следует его примерно наказать?.. Но, с другой стороны, я бы сначала хотел послушать, что он скажет. – Мура присел на корточки около порога.
Тем временем Александр пробежал по коридору и, распахнув дверь общей комнаты, плюхнулся на циновки рядом с Винком.
– Адамс сошел с ума! – выпалил он без малейшей паузы. – Сюда приехал местный князек и редкостный палач Ябу-сан, сегодня, крайний срок завтра, он захочет поговорить с кормчим или капитаном этого корабля.
– Мы погибли, – захныкал Йохан.
Ал дождался, когда моряки немного поизольют свой ужас и продолжил:
– Я сам слышал, как Ябу-сан сказал, что так как он князь, то и желает разговаривать только с вашим начальством. Переводить при этом будет проклятый иезуит. Инквизитор, у которого несколько лет назад наши единоверцы вырезали всю семью.
– Адмирал умер, кормчий свихнулся. Кого же мы пошлем на переговоры? Нужно провести голосование, – нашелся вездесущий Винк. – Предлагаю себя. Я вас не подведу. Все как есть скажу этому князю, растолкую, кто мы да что. Или давайте старину Тома Корфа, у него тоже язык дай бог как подвешен.
– С какой стати тебя – бездонная бочка? У нас есть купец, на чьи деньги Блэкторн закупал товар и ремонтировал посудину, он не менее других имеет право назваться капитаном. Выберем Ханса Питерзона, – предложил кандидатуру хромающий на правую ногу Баккус.
Раздались сразу же несколько голосов за и против.
– Итак, у нас получается три претендента, – отметил Винк. – Я, Корф и Ханс Питерзон.
Самый молодой, но уже достаточно стреляный воробей Крок встал со своего места и велел всем трем претендентам занять разные углы. Ала потеснили, и он автоматически присел в четвертом, свободном, углу.
– Я был на «Святой Катерине», когда во время атаки капитан был убит пушечным ядром, после этого мы выбирали нового капитана, – деловито объяснил свои действия юнга. – Если голосовать поднятием рук, считающий может не разглядеть и посчитать кого-нибудь дважды, в то время как если мы все просто подойдем к тому, кого считаем наиболее достойным, все сразу же станет понятно.
– Выбирайте меня, – требовал негоциант. – Я богатый человек, доберемся до дома, возмещу всем потери и заплачу положенное жалованье.
– Не его, а меня, – голосил Винк, – братки, подумайте сами, на кой черт вам торгаш в капитанах?! Пусть себе обсчитывает простачков в своих лавках – продажная шкура. Выберите меня, я вас не оставлю, все по справедливости. Только в море выйдем, весь спиртной товар разделю между членами команды.
– Не верьте ему, это мой товар! Господин Винк не имеет права, – вопил негоциант. – А когда домой придем, я новый корабль снаряжу и одного из вас сделаю капитаном на «Лифде», другого – на новом корабле. Клянусь распятьем!
– Не слушайте этих говноедов. Винк – пьяница и к тому же главный артиллерист корабля. Из пушки стрелять – не по морю ходить. Ему нас потопить привычнее, чем грамотно курс держать. Пораскиньте мозгами – я приведу корабль не хуже кормчего. Меня выбирайте, – не отставал от других Корф, его изъеденное оспинками лицо покраснело и оттого напоминало недостаточно хорошо прожаренное мясо.
По сигналу юнги моряки встали со своих циновок и нога за ногу перешли кто к Винку, кто к Корфу, а кто и к Питерзону. При этом артиллерист, получил значительный перевес голосов. Ал отметил про себя, что предвыборная кампания Винка действительно была самой соблазнительной, потому что жалованье, компенсация и новый корабль – это когда еще. А дармовая выпивка здесь и сейчас. Только доберись до капера, а там…
– С этого момента я ваш капитан! Ура! – завопил довольный Винк.
– Постойте! – наконец вступил в предвыборную гонку Ал. – Ты – Винк – капитан. Допустим. Значит, ты собираешься разговаривать с Ябу о судьбе команды и корабля?
– А почему бы и нет? – осклабился Винк. – Поди, язык имеется.
– Японский? – Ал приподнял бровь.
– По-японски ты говорить мастак, брат. Мы тебя иезуитам не выдали, так что теперь ты будешь за переводчика.