Вскоре сыщики сумели установить подлинную личность «друга Сталина» – Вениамина Вайсмана, 33-летнего вора из Украины, имевшего за плечами семь судимостей и почти каждый раз сбегавшего из лагерей. Он действовал на всей территории Союза от Житомира (где родился) до Урала. Славился своим артистическим талантом. Был натурой творческой и в некотором смысле романтической: имея незаурядные спои честным трудом, но считал это чересчур скучным, лишенным риска занятием. Потому и воровством занимался весьма и весьма необычным. Любил, например, воровать товарные вагоны и целые составы. Сам того не ведая, доказывал несправедливость утверждения Теодора Рузвельта о том, что обычный вор может только из вагонов воровать, в то время как вор с высшим образованием способен украсть всю железную дорогу. Эта любовь, к слову, обернулась для Вайсмана настоящим подарком судьбы. Так, желая однажды совершить кражу из подмосковного депо, он познакомился с местной девушкой – чтобы, прогуливаясь с ней, было легче изучить маршрут преступления. Однако в ходе прогулок неожиданно для себя влюбился. Вместо товарняка Вайсман нашел жену Анну, подарившую ему двух замечательных сыновей. Тем не менее остепениться эта привыкшая к приключениям натура не могла. Обеспечив бедных родственников жены пристойным жильем, он сам заработал себе очередную судимость и тюремный покой в вологодских лагерях. Холодной зимой 1944 года Вениамин, не задерживаясь, бежал и оттуда. Домой попал потерявшим от обморожения обе ноги. На сей раз Веня послушал жену и немного подросших сыновей, умолявших бросить воровское ремесло. И бросил – устроился токарем на местный завод где-то в Орехово-Зуевском районе Подмосковья, быстро войдя в число передовиков производства. Однако тихая жизнь мирного советского гражданина недолго удерживала в своем лоне активиста Вайсмана. Очень скоро случилось событие, давшее его мошенническому таланту индульгенцию на новое дело.
В следующий раз Вениамин Вайсман появился в кабинете самого секретаря ЦК ВКП(б) Николая Семеновича Патоличева уже весной. Ловкий «капитан» решил, что ему пора обзавестись собственной квартирой. И рассказал секретарю такую трогательную историю, что товарищ Патоличев лично похлопотал за героя. Вайсман получил замечательную квартиру в Киеве, обставлять которую «повезло» министру лесной промышленности УССР.
Не имея даже среднего образования, этот парень демонстрировал просто чудеса находчивости и сообразительности во всем, что касалось манипуляции и обмана. Чрезвычайно ловко ему удавалось добиться соблюдения всех негласных правил успешного мошенничества. Зная, насколько важно производить нужное впечатление, он использовал самые мощные способы из возможных: вызывающую уважение форму фронтовика и медали, каждая из которых в отдельности пробуждала трепет и наделяла носителя правом на удовлетворение любой прихоти. Только вот настоящие обладатели таких наград, как правило, не могли продемонстрировать требующуюся в подобных делах наглость и хитрость, довольствуясь тихой скромной жизнью.
Любая манипуляция строится на формировании у жертвы чувства единственно возможного развития событий, навязывания ложного, безальтернативного способа выхода из ситуации, для чего манипулятор использует эмоции, вызывая у человека симпатию, страх, сострадание. Любая искусственная эмоция выдает манипулятора и его цели. Однако обычный человек никогда не сумеет разобраться в своих ощущениях, ведь опытный мошенник учитывает все особенности человеческой психики. Даже такой мощный стоп-кран, как критическое восприятие ситуации, можно обойти, если поставить человека в необычную ситуацию. Например, войти без стука и соблюдения протокола к тому, для кого официальные ритуалы важны, как воздух. Главное – вызвать эмоции и отключить рациональное мышление. Затем в игру вступает обаяние, очень быстро переводящее даже сильное возмущение в симпатию. Последним доводом мошенника чаще всего становится давление – негласное, но отчетливо ощущающееся жертвой. Давление страхом или стыдом.
Поскольку давить на всемогущих функционеров с помощью страха Вайсман не мог, он всегда выбирал сочувствие и играл на робости еще не лишившихся остатков самокритики номенклатурщиков, подсознательно ощущаемой ими перед ветеранами, отдавшими ради Победы намного больше, чем они сами.
Оттого-то любая разыгрываемая в считанные часы и потрясающая по своей наглости комбинация была беспроигрышной. Был, впрочем, еще один немаловажный элемент, обеспечивавший Вайсману преимущество, и речь о нем пойдет чуть ниже.
…В Киеве сотрудники Уголовного розыска «капитана Кузнецова» не застали. Его трудолюбивая душа жаждала покорения новых высот. Вениамин снова отправился в Москву, где, выждав некоторое время, явился к уже знакомому министру тяжелого машиностроения Николаю Казакову, в прошлый раз наградившему «фронтовика» суммой в 1500 рублей. Сейчас речь шла уже о 2000 рублей. Наглость Вайсмана вызывала уважение. Очевидно, он мог бы с тем же успехом и к самому Сталину зайти, поговорить о славных военных подвигах его сына. Беседа с несгибаемым, обладавшим феноменально тяжелым взглядом министром прошла в дружеских тонах, и по ее окончании чиновник недрогнувшей рукой выписал соответствующее распоряжение о выдаче денег. Однако стоило за посетителем закрыться двери, как предупрежденный Казаков уже набирал на своем смолисто-черном аппарате телефон МВД. У кассы к Вениамину Вайсману подошли сотрудники в штатском. Представление закончилось.
С октября 1945 года Вайсман ездил по Советскому Союзу, изучая работу министерств, их структуру. Заучивал имена ответственных чиновников и директоров, подпаивал охочих до бесплатного угощения и разговорчивых сотрудников, на местах доставая бесценные факты и сведения. Он собирал информацию о своих будущих жертвах и одновременно готовил легенду для своей новой личности. Многоликий капитан Кузнецов, герой воздушных и танковых войск, работник практически всех сфер промышленности и хозяйства Советского Союза, появился, словно греческая богиня. Только не из морской пены, а из канцелярской. Вайсман покупал всевозможные подтверждающие его выдумки справки, доставал грамоты и подделывал благодарные письма. Эти данные вместе с известными министрам именами постоянно всплывали в его разговорах, создавая у жертв иллюзию достоверности. Пользуясь уважением воровского мира, где Вайсмана считали равным среди достойных, он достал офицерский китель и за огромные деньги (20 ООО рублей) поддельные награды вместе с сопроводительными документами.
На вопрос, куда делись деньги – 56 ООО рублей, экспроприированные из советской казны без единого выстрела или угрозы, Вайсман пояснил: частью потратил и прогулял, частью раздал нуждавшимся.
Какой была реакция Сталина после ознакомления с рапортами оперуполномоченных и рассказов начальства МВД, никто не знает.
Но о ней можно судить по иному обстоятельству. В те годы, когда чиновника могли сослать на 20 лет каторги за одну взятку, а какого-нибудь налетчика и вовсе расстрелять без суда и следствия, Вениамина Вайсмана осудили на 9 лет лишения свободы. Много ли это?
За обман советской власти и хищения в особо крупных масштабах, за использование в своих проделках имени самого Сталина, за многочисленные побеги… Думается, что это было довольно мягкое наказание, учитывая, что самого Вайсмана в его жизни осуждали и на большие сроки. В тот раз он отсидел свое наказание от начала до конца.
Портрет Вениамина Вайсмана на посвященном ему стенде в Московском музее МВД
Тем не менее это не было концом истории. В апреле 1961 года изрядно постаревший Вениамин Борисович Вайсман самолично пришел в МУР. Встретившись там с некогда ловившими его сыщиками, живая легенда воровского мира пообещал сотрудникам розыска, что больше не станет заниматься мошенничеством и воровством, так как уже слишком стар для этого. Последний разговор сыщиков и гениального мошенника длился несколько часов. Обе стороны общались как старинные друзья, а молодые сотрудники уголовного розыска с любопытством заглядывали в кабинет, дивясь на эдакую знаменитость.
Свою жизнь Вениамин Вайсман закончил в одном из северо-кавказских домов инвалидов, куда его в качестве прощального дружеского жеста пристроили сыщики МУРа. Изредка навещаемый повзрослевшими детьми и членами своего многочисленного семейства, он не забыл данного обещания.
Вор, который очень любил детей
Он действовал на всей территории Союза от Житомира (где родился) до Урала.Пока сотрудники МУРа проясняли биографию знаменитости, мотаясь по региону и беседуя с родственниками Вайсмана, тот сумел обставить еще нескольких крупных чиновников и председателя Академии наук Советского Союза Вавилова. Последний столь растрогался рассказами Вениамина, что даже распорядился снабдить его лучшими протезами ног из института при академии. Забрав дорогой подарок, Вайсман как сквозь землю провалился, оставив оперативников гадать о собственном местонахождении. Зима 1947 года прошла для МУРовцев в режиме бесплодных поисков мошенника. Его искали в ресторанах и пивных, в санаториях и домах инвалидов, в Москве и за ее пределами. В начале 1947 года, когда по всей стране катился гул и рельсовый грохот первой ударной пятилетки, протезированный и очень обеспеченный «капитан» отдыхал от трудов праведных, гуляя по столице.
В следующий раз Вениамин Вайсман появился в кабинете самого секретаря ЦК ВКП(б) Николая Семеновича Патоличева уже весной. Ловкий «капитан» решил, что ему пора обзавестись собственной квартирой. И рассказал секретарю такую трогательную историю, что товарищ Патоличев лично похлопотал за героя. Вайсман получил замечательную квартиру в Киеве, обставлять которую «повезло» министру лесной промышленности УССР.
Не имея даже среднего образования, этот парень демонстрировал просто чудеса находчивости и сообразительности во всем, что касалось манипуляции и обмана. Чрезвычайно ловко ему удавалось добиться соблюдения всех негласных правил успешного мошенничества. Зная, насколько важно производить нужное впечатление, он использовал самые мощные способы из возможных: вызывающую уважение форму фронтовика и медали, каждая из которых в отдельности пробуждала трепет и наделяла носителя правом на удовлетворение любой прихоти. Только вот настоящие обладатели таких наград, как правило, не могли продемонстрировать требующуюся в подобных делах наглость и хитрость, довольствуясь тихой скромной жизнью.
Любая манипуляция строится на формировании у жертвы чувства единственно возможного развития событий, навязывания ложного, безальтернативного способа выхода из ситуации, для чего манипулятор использует эмоции, вызывая у человека симпатию, страх, сострадание. Любая искусственная эмоция выдает манипулятора и его цели. Однако обычный человек никогда не сумеет разобраться в своих ощущениях, ведь опытный мошенник учитывает все особенности человеческой психики. Даже такой мощный стоп-кран, как критическое восприятие ситуации, можно обойти, если поставить человека в необычную ситуацию. Например, войти без стука и соблюдения протокола к тому, для кого официальные ритуалы важны, как воздух. Главное – вызвать эмоции и отключить рациональное мышление. Затем в игру вступает обаяние, очень быстро переводящее даже сильное возмущение в симпатию. Последним доводом мошенника чаще всего становится давление – негласное, но отчетливо ощущающееся жертвой. Давление страхом или стыдом.
Поскольку давить на всемогущих функционеров с помощью страха Вайсман не мог, он всегда выбирал сочувствие и играл на робости еще не лишившихся остатков самокритики номенклатурщиков, подсознательно ощущаемой ими перед ветеранами, отдавшими ради Победы намного больше, чем они сами.
Оттого-то любая разыгрываемая в считанные часы и потрясающая по своей наглости комбинация была беспроигрышной. Был, впрочем, еще один немаловажный элемент, обеспечивавший Вайсману преимущество, и речь о нем пойдет чуть ниже.
…В Киеве сотрудники Уголовного розыска «капитана Кузнецова» не застали. Его трудолюбивая душа жаждала покорения новых высот. Вениамин снова отправился в Москву, где, выждав некоторое время, явился к уже знакомому министру тяжелого машиностроения Николаю Казакову, в прошлый раз наградившему «фронтовика» суммой в 1500 рублей. Сейчас речь шла уже о 2000 рублей. Наглость Вайсмана вызывала уважение. Очевидно, он мог бы с тем же успехом и к самому Сталину зайти, поговорить о славных военных подвигах его сына. Беседа с несгибаемым, обладавшим феноменально тяжелым взглядом министром прошла в дружеских тонах, и по ее окончании чиновник недрогнувшей рукой выписал соответствующее распоряжение о выдаче денег. Однако стоило за посетителем закрыться двери, как предупрежденный Казаков уже набирал на своем смолисто-черном аппарате телефон МВД. У кассы к Вениамину Вайсману подошли сотрудники в штатском. Представление закончилось.
Его трудолюбивая душа жаждала покорения новых высот.Вениамин вел себя спокойно и с достоинством, выдающим его высокий статус в лагерном мире. Не таясь, описывал подробности походов по министерствам, которых уже насчитывалось 26. На вопрос следователя, зачем ему все это было нужно, рассказал небольшую историю. Оказывается, причиной, побудившей заслуженного труженика воровской нивы вновь приняться за старое, стало негодование. По словам Вайсмана, во времена своей работы на заводе он как-то стал свидетелем безобразной сцены: торопящийся по своим делам чиновник с лоснящимся лицом сильно толкнул подошедшего к нему с просьбой нищего во фронтовом плаще. Калека упал, а управленец даже не повернул головы. Это и стало своеобразным ключиком, с помощью которого авантюристичная натура Вайсмана взяла верх над его семейными привязанностями – он решил проучить всю советскую систему.
С октября 1945 года Вайсман ездил по Советскому Союзу, изучая работу министерств, их структуру. Заучивал имена ответственных чиновников и директоров, подпаивал охочих до бесплатного угощения и разговорчивых сотрудников, на местах доставая бесценные факты и сведения. Он собирал информацию о своих будущих жертвах и одновременно готовил легенду для своей новой личности. Многоликий капитан Кузнецов, герой воздушных и танковых войск, работник практически всех сфер промышленности и хозяйства Советского Союза, появился, словно греческая богиня. Только не из морской пены, а из канцелярской. Вайсман покупал всевозможные подтверждающие его выдумки справки, доставал грамоты и подделывал благодарные письма. Эти данные вместе с известными министрам именами постоянно всплывали в его разговорах, создавая у жертв иллюзию достоверности. Пользуясь уважением воровского мира, где Вайсмана считали равным среди достойных, он достал офицерский китель и за огромные деньги (20 ООО рублей) поддельные награды вместе с сопроводительными документами.
На вопрос, куда делись деньги – 56 ООО рублей, экспроприированные из советской казны без единого выстрела или угрозы, Вайсман пояснил: частью потратил и прогулял, частью раздал нуждавшимся.
Какой была реакция Сталина после ознакомления с рапортами оперуполномоченных и рассказов начальства МВД, никто не знает.
Но о ней можно судить по иному обстоятельству. В те годы, когда чиновника могли сослать на 20 лет каторги за одну взятку, а какого-нибудь налетчика и вовсе расстрелять без суда и следствия, Вениамина Вайсмана осудили на 9 лет лишения свободы. Много ли это?
За обман советской власти и хищения в особо крупных масштабах, за использование в своих проделках имени самого Сталина, за многочисленные побеги… Думается, что это было довольно мягкое наказание, учитывая, что самого Вайсмана в его жизни осуждали и на большие сроки. В тот раз он отсидел свое наказание от начала до конца.
Портрет Вениамина Вайсмана на посвященном ему стенде в Московском музее МВД
…2 октября 195Б года на Курском вокзале Москвы произошел курьезный случай. В местный линейный отдел милиции попали двое подвыпивших рабочих и один инвалид. Работники ругались и просили милицию помочь им, так как калека украл у честных тружеников 450 рублей. В свою очередь инвалид кричал, что он ветеран труда и заслуженный работник, а его обижают и унижают обвинениями в воровстве. И хотя симпатия местного старшины изначально была на стороне инвалида, он проявил профессионализм и предложил обеим потерпевшим сторонам писать заявления. Сам же обратился за помощью к своему начальству. Заинтересовавшийся скандалом майор Макеев пришел посмотреть на героев драмы… и, неожиданно прищурившись, обратился к трудовому ветерану по имени-отчеству. «Я вас знаю, – сказал он, улыбнувшись, – Вы ведь Вениамин Вайсман?».Инвалид вздрогнул, затравленно глянув на милиционера. И перестал ломать комедию, честно сознавшись, что это он и есть. Деньги были найдены в одном из его протезов, а сам Вайсман признал свою неправоту. Поведения своего он не объяснил, однако, вероятно, только таким образом знаменитый мошенник добывал себе деньги на пропитание, чтобы не становиться обузой давно покинутой семье. Вайсмана снова осудили и отправили в заключение на 3 года.
Тем не менее это не было концом истории. В апреле 1961 года изрядно постаревший Вениамин Борисович Вайсман самолично пришел в МУР. Встретившись там с некогда ловившими его сыщиками, живая легенда воровского мира пообещал сотрудникам розыска, что больше не станет заниматься мошенничеством и воровством, так как уже слишком стар для этого. Последний разговор сыщиков и гениального мошенника длился несколько часов. Обе стороны общались как старинные друзья, а молодые сотрудники уголовного розыска с любопытством заглядывали в кабинет, дивясь на эдакую знаменитость.
Свою жизнь Вениамин Вайсман закончил в одном из северо-кавказских домов инвалидов, куда его в качестве прощального дружеского жеста пристроили сыщики МУРа. Изредка навещаемый повзрослевшими детьми и членами своего многочисленного семейства, он не забыл данного обещания.
Вор, который очень любил детей
Этот человек, пускай и не совершавший преступлений всесоюзного масштаба, не грабивший и не убивавший десятков соотечественников, по праву может считаться одним из лучших воров Советского Союза. Воров, хотя и действовавших вне уголовных понятий, не связывавшихся с организованной преступностью, но заслуживших свое место в мире криминальных легенд находчивостью и необычной судьбой.
Впервые Борис попал в поле зрения органов правопорядка в далекие военные годы. Молодой человек приятной наружности «с черными волосами и миндалевидными глазами»[10], инструктор-воспитатель по физкультуре, приехав в Москву из дальнего Иркутска, оказался в ближайшем окружении родственницы самого Феликса Дзержинского – племянницы Ядвиги. Ядвига, даром что была женщиной опытной, оставалась при этом особой пылкой и в большой степени инфантильной. Имея за плечами пяток неудачных браков (с большинством мужей, оказавшимися безработными и расточительными личностями, она не прожила и полугода), а также множество молодых любовников, Ядвига постоянно оставалась открыта новым отношениям. Очень быстро между ней и молодым, симпатичным Венгровером вспыхнули чувства, без преувеличения равные по своей силе пожару. На такое как раз способны только опытные, многое повидавшие женщины, чья молодость уже уступила место зрелости, но при этом не утратившие способности с детской непосредственностью бросаться в омут с головой. Омут оказался глубоким.
Феликс Дзержинский (1 877-1 926): даже после смерти его имя долгое время внушало почтение и робость
Впервые Борис попал в поле зрения органов правопорядка в далекие военные годы. Молодой человек приятной наружности «с черными волосами и миндалевидными глазами»[10], инструктор-воспитатель по физкультуре, приехав в Москву из дальнего Иркутска, оказался в ближайшем окружении родственницы самого Феликса Дзержинского – племянницы Ядвиги. Ядвига, даром что была женщиной опытной, оставалась при этом особой пылкой и в большой степени инфантильной. Имея за плечами пяток неудачных браков (с большинством мужей, оказавшимися безработными и расточительными личностями, она не прожила и полугода), а также множество молодых любовников, Ядвига постоянно оставалась открыта новым отношениям. Очень быстро между ней и молодым, симпатичным Венгровером вспыхнули чувства, без преувеличения равные по своей силе пожару. На такое как раз способны только опытные, многое повидавшие женщины, чья молодость уже уступила место зрелости, но при этом не утратившие способности с детской непосредственностью бросаться в омут с головой. Омут оказался глубоким.
Феликс Дзержинский (1 877-1 926): даже после смерти его имя долгое время внушало почтение и робость
Бориса очень любили и бывшие воспитанники [один из которых и познакомил Венгровера с Ядвигой], и просто молодежь. В нем чувствовалось очарование и бескрайний, бьющий ключом оптимизм, а любовь к спорту только оттачивали природные качества, придавая Борису стойкость и волю. Все это было словно наградой за тяжелое детство и преследовавшие Венгровера неудачи.Он никогда особенно не скрывал своей натуры, очень быстро дав понять, что кроме спорта и преподавания имеет еще одну страсть, которую Дзержинская безропотно стерпела, так и не научившись за годы жизни быть независимой от людей и обстоятельств. Венгровер был вором. Он пропадал днями и неделями (к 1938 году за Венгровером числилось 4 побега из мест лишения свободы и более 50 краж), оставляя Ядвигу в одиночестве нервно ходить из угла в угол, и снова возникал на пороге ее квартиры с цветами, когда возникала необходимость.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента