Страница:
– Дети, прекратите немедленно! – рассерженной гусыней зашипела на английском языке Гертруда. – Мальчики из приличных семей так себя не ведут…
– Ведут, ведут! Ещё как – ведут! – насмешливо заверил всех ломкий юношеский басок, и из боковой двери показался король Карл – под ручку с ослепительной черноволосой красавицей, разодетой по последней парижской моде.
Шведский король за прошедшие годы – с момента памятной встречи на Митаве – почти не изменился. Всё тот же потрёпанный серо-зелёный кафтан, застёгнутый на все костяные пуговицы до самой шеи, которая была плотно обмотана белым широким шарфом. Ноги Карла были обуты в легендарные, ярко-жёлтые кожаные ботфорты.
А вот женщина, стоящая рядом с этим непрезентабельным юнцом, очень напоминавшим Егору царя Петра в юности, была просто восхитительна: стройная, высокая, с гордой, очень длинной белоснежной шеей, а глаза – тёмно-зелёные, с ярко выраженной развратинкой. Такие глаза способны свести с ума кого угодно, и принцев, и нищих…
«Роковая женщина, мать её растак!», – высказался высокоморальный внутренний голос. – «Я таким ненадёжным и опасным особам – головы бы сразу рубил, без суда и следствия! Ничего хорошего от них никогда не дождёшься: одни только неприятности, изощрённые каверзы и безжалостно разбитые мужские сердца…».
Прекрасную зелёноглазую госпожу звали – графиня Аврора Кенигсмарк, и об её неземной красоте и откровенно авантюрных наклонностях знала вся Европа, а глупые и романтически настроенные трубадуры – вроде старого Ерика Шлиппенбаха – даже слагали про графиню восторженные баллады.
Сашенция презентовала шведской графине русский летний сарафан, щедро расшитый разноцветными узорами и розовым речным жемчугом из северных вологодских и архангельских рек.
– О, какая чудная и необычная вещица! – воскликнула прекрасная Аврора, прикидывая сарафан к своим точёным белоснежным плечам и многозначительно поглядывая на Карла чуть затуманенным взором. – Мой любимый король, я думаю, что эта одежда будет просто незаменима в нашей спальне. Особенно если по подолу сделать парочку пикантных и глубоких разрезов…
Егор непроизвольно усмехнулся, заметив, как смущённо покраснела Санька: сметливая графиня верно угадала одну из важнейших функций этой детали русского женского туалета. А вот шведскому королю не было никакого дела до всякой ерунды: он с увлечением, не обращая на окружающих ни малейшего внимания, рассматривал подаренную ему русскую рогатину, взвешивая её в руке и с вожделением поглядывая на большое чучело бурого медведя, замершее в дальнем углу зала на задних лапах.
Наконец, Карл не выдержал и почтительно обратился к Егору:
– Сэр Александэр, не продемонстрируете ли, как надо правильно обращаться с этой хитрой штуковиной? Я очень много слышал об этом русском способе охоты на медведей, но вот теперь несколько теряюсь…. В чём тут смысл? Ну, не метать же в медведя эту рогатину?
– С удовольствием объясню, государь! – ответил Егор и, забрав из рук короля рогатину, неторопливо подошёл к чучелу медведя.
Он пристроил на своём животе торец древка рогатины, приставил «рога» к груди чучела и приступил к подробным объяснениям, послушать которые тут же захотели все персоны, находящиеся в столовом зале замка:
– Зимой, как всем вам известно, господа и дамы, медведи крепко спят в своих берлогах. Первым делом надо отыскать такую берлогу и – при помощи длинных палок – выгнать зверя наружу. Медведь при этом впадает в сильнейшую ярость и от этого сразу же встаёт на дыбы, ну, как вот это чучело…
– Страшный такой! – скорчила испуганную гримаску маленькая Лиза Бровкина.
– Ерунда! – успокоил двоюродную сестрёнку Петька. – Вона, у моего папеньки рогатина какая, большая и надёжная!
Откашлявшись, Егор продолжил:
– Итак, медведь выбрался на свежий воздух и встал на задние лапы…. В этот момент охотник должен вот так упереть древко рогатины, а её острые «рога» воткнуть зверю в грудь. При этом надо, чтобы за спиной храброго охотника находилась надёжная опора: толстый ствол дерева, например, или просто – вертикальная скала. Ну, в общем, и всё…
– Как – всё? – не понял Карл. – А кто же убивает медведя?
– Никто его не убивает, – терпеливо объяснил Егор. – Он сам умирает – от потери крови. Охотник, опираясь спиной о скалу, держит зверя на своей рогатине. Медведь, ничего не понимая, пытается достать человека и напирает вперёд, всё глубже и глубже нанизываясь на острые «рога»…. Вот, через час-другой зверь и погибает – от потери крови…
– Очень мужественно – так долго держать разъярённого зверя на этой русской рогатине, неотрывно глядя при этом в его дикие и страшные глаза! – восторженно заявила прекрасная графиня Кенигсмарк. – Наверняка, при этом испытываешь совершенно невероятные ощущения…
«Вот-вот, а я что говорил?», – недовольно заныл дальновидный внутренний голос. – «Ничего хорошего не стоит ждать от этих роковых красоток, они только провоцировать большие мастерицы – на всякие вредные глупости…. Головы им рубить, не ведая жалости! И все дела…».
Шведский король задумался на минутку-другую, после чего разродился чередой заинтересованных вопросов:
– Можно ли летом ходить на медведя с рогатиной? Бывает ли, что погибает сам охотник? Принято ли в России, чтобы охотника страховали его друзья, оснащённые надёжными ружьями?
«Будь осторожней со словами, братец!», – заботливо посоветовал осторожный внутренний голос. – «Очень похоже, что наш шведский шалопай всерьёз заинтересовался этим опасным мероприятием. Как бы не приключилось беды…».
Егор надел на физиономию маску озабоченности и, обеспокоено покачивая головой, начал отвечать, дисциплинированно учитывая очерёдность прозвучавших вопросов:
– Летом, ваше величество, охотиться с рогатиной на медведя невозможно. Как заставить зверя встать на дыбы? Далее, охотники тоже иногда погибают. Медведи, они же очень тяжёлые, древко рогатины иногда не выдерживает и ломается…. Подстраховка с ружьями? Конечно же, это надо делать в обязательном порядке: и рука у охотника может дрогнуть, да и нога неожиданно поехать, поскользнувшись…. Только полностью сумасшедшие отказываются от страховки. Они, в основном, и погибают…
– Что ж, я всё понял, спасибо! – неопределённо пожал узкими плечами шведский король, нежно проведя ладонью по дубовому древку рогатины, заметил вскользь: – Как медведя заставить летом встать на задние лапы? Тут надо подумать…. У меня в специальной, очень просторной яме содержится на цепи матёрый косолапый. Если, допустим, десять гренадёр возьмутся за цепь, обмотанную наверху вокруг большого валуна, и сильно потянут за неё? Потянут, отпустят, снова потянут? А? Так ведь можно запросто заставить медведя встать на дыбы…. Впрочем, это будет не по-честному. Совершенно не по-рыцарски…. Ладно, придётся, всё же, подождать до зимы. Но зимой, сэр Александэр, я обязательно воспользуюсь вашим чудным подарком. Обязательно! Честью клянусь!
Карл Двенадцатый был насквозь прагматичным молодым человеком. Слегка грубоватым, консервативным, полностью чуждым сентиментальности и не имеющим никакого представления о хороших манерах и условностях, принятых в высшем европейском обществе.
Поэтому сразу после краткой процедуры взаимных представлений и лекции об особенностях национальной русской охоты на медведей, шведский король перешёл к делу, заявив:
– Сэр Александэр! Я рад видеть вас лично, членов вашей семьи и ваших благородных друзей. Ну, и всё такое…. Только вот со временем у меня туго: вечером с приятелями выезжаю охотиться на благородных оленей. Задумчивый вечерний закат, нежный утренний рассвет, мускулистые и величественные красавцы-рогачи…. Вы меня, надеюсь, понимаете? Просто отлично! Так вот, до обеда остаётся ещё порядка двух часов, и мы успеем подробно поговорить о делах. Тем более что я не люблю – во время трапезы – обсуждать серьёзные вещи. Да и к разносолам и прочим экзотическим блюдам я полностью равнодушен. На войне питаюсь только свежими овощами, запивая их чистой ключевой водой. А на охоте могу предложить гостям только мясо дичи, убитой мной, запечённое и зажаренное над огнём и углями, да крепкое шведское пиво. Настоящему воину всякие утончённые излишества совершенно ни к чему…. На чём я, простите, остановился? Ах, да! Вы же, сэр Александэр, не станете меня уверять, что прибыли в Стокгольм только ради праздного любопытства? Тут мне доложили, что на мачтах ваших кораблей подняты отнюдь не русские официальные флаги, а это понимающему человеку говорит о многом…. Кстати, кто придумал такие замечательные знамёна? Я имею в виду этих симпатичных, золотоглазых чёрных кошек?
– Моя жена, княгиня Александра Меньшикова! – ответил Егор и тут же поправился. – То есть, уже бывшая княгиня….
– Полноте, бывших князей и княгинь не бывает! – Карл склонился в почтительном полупоклоне перед Санькой. – Отнять княжеское достоинство, я имею в виду настоящее, природное княжеское достоинство, не по силам никому…. Княгиня, примите мои уверения – в самом искреннем почтении! – тут же позабыл о Саньке и продолжил свой прерванный разговор с Егором: – Предлагаю разделиться на две группы. Женщины и дети останутся в доме – в обществе моей прекрасной и взбалмошной Авроры. Здесь много забавных и интересных игрушек: ножи, сабли, пистолеты, мушкеты, чучела.… Кроме того, в дальней комнате стоят клетки со всякой разностью: ужи, шустрый хорёк, барсучата, лисята, щеглы, скворцы, старенький филин. Короче говоря, детям в замке будет весело…. А дамы будут заняты умными разговорами о последних веяниях моды, моя Аврора расскажет вашим спутницам свежие и пикантные сплетни из жизни европейских королевских дворов…. Мы же, мужчины, немного прогуляемся по свежему воздуху, поболтаем о серьёзных мужских делах. Вы не против, господа?
– Государь, извините меня! – неожиданно вмешался в беседу Томас Лаудруп, так и не выпустивший из своих рук кривую арабскую саблю. – Но к какой из этих двух групп отношусь я? Мне – буквально на днях – уже исполняется тринадцать лет…
– Тринадцать лет? – рассеянно переспросил шведский король. – Это очень солидный возраст! В тринадцать лет я уже убил своего десятого медведя…. Тебя ведь Томасом зовут? Ты, Томас, безусловно, являешься настоящим мужчиной и можешь пойти вместе с нами. Кстати, эту саблю дамасской стали можешь забрать себе. Дарю! Только смотри, не порежься! А то у твоей матушки, мадам Гертруды, такие глаза…. Боюсь, что она большая и очень умелая мастерица – устраивать славные головомойки…
Отойдя от бревенчатого замка километра на полтора, они вышли на овальную полянку, поросшую белым мхом. На середине поляны располагался прямоугольный, грубо сколоченный стол, по периметру которого были расставлены такие же грубо сколоченные скамейки и табуреты.
– Добро пожаловать, друзья, в мой лесной кабинет! – вежливо махнул левой рукой Карл, опираясь правой на дарёную медвежью рогатину, которую он зачем-то прихватил с собой. – За этим столом мною было подписано множество важных бумаг. Например, о переустройстве работы шведского Сената, об объявлении войны Дании…. Давайте, сэр Александэр, рассказывайте о вашем деле, не стесняйтесь!
Егор начал излагать свою просьбу, стараясь выражаться осторожно и обтекаемо:
– Да, государь, я впал в немилость у царя Петра и теперь вынужден странствовать по миру под собственным флагом. Так уж получилось…
– Надеюсь, что эта ваша немилость, сэр Александэр, не связана с нарушением кодекса рыцарской чести? – тут же хмуро поинтересовался Ерик Шлиппенбах, взволнованно поглаживая свою длинную седую бороду.
– Могу поклясться господом Богом нашим, что моя честь не запятнана!
– Даже наоборот! – неожиданно заявил юный Томас Лаудруп. – Сэр Александэр защищал честь своей благородной супруги…
– Ни слова больше! – повысил голос Егор. – Некоторые вещи не предназначены для широкого оповещения! Тем более что у царя Петра остался в заложниках мой младший сын, Александр…
– Вот даже как! – задумчиво прищурился шведский король. – Тогда мы с генералом Шлиппенбахом поумерим своё любопытство…. Излагайте просто и доходчиво, уважаемый сэр Александэр, чем мы можем вам помочь. В разумных пределах, естественно.
– Для того чтобы мне вернули сына, я должен внести в царскую казну сто пудов чистого золота, – сообщил Егор. – Поэтому я – вместе со своими родственниками и верными друзьями – следую в дальние восточные земли, богатые золотоносным песком. Вот, собственно, и всё, если коротко. Но путь предстоит очень дальний, нам нужны дополнительные корабли. И для возможных сражений с коварными морскими разбойниками, и для перевозки всех тяжёлых грузов, которые будут нам необходимы в дальнейшем.
– Восточные земли? – уточнил Карл. – Извините, любезный сэр Александер, но я несилён в географии. Вы сейчас говорите об Индии?
– Не совсем. Конечная точка нашего маршрута лежит несколько восточнее и севернее…
– Хватит, хватит! – невесело усмехнулся Карл. – Будьте так добры, не морочьте мне голову! Все эти сказки про то, что наша Земля круглая, а если плыть на запад, то непременно приплывёшь в восточные земли…. Избавьте меня от этих заумностей! Главное я понял: эти земли находятся так далеко, что не могут интересовать Швецию в качестве колоний. В отличие от России…. Итак, сколько надёжных морских посудин вам требуется?
– Нам будет достаточно двух новых многопушечных кораблей, – скромно потупившись, известил Егор. – Понятное дело, что полностью укомплектованных опытными командами, с необходимыми продовольственными и огневыми припасами. Ещё нужны надёжные кирки и лопаты, топоры и пилы, бронзовые и железные гвозди, походные кузни, тёплая зимняя одежда, оконные стёкла…. В России мы были вынуждены собираться в спешке и многих важных вещей не захватили с собой…
– Не загружайте, ради Бога, меня ненужными подробностями! Что за оказанную помощь получит шведская корона?
– Золото, государь! Сто пудов отходит царю Петру. Всё, что удастся добыть сверху, я предлагаю разделить на три равные части: треть мне и моим людям, другая – тем, кто будет плыть на двух шведских судах, остальное – в вашу казну…
– Не в мою, а в государственную! – гордо вскинув голову вверх, педантично уточнил Карл, а после короткого раздумья оповестил: – Так не пойдёт! Всю добычу необходимо делить на две части: на шведскую и русскую. Сколько вы, сэр Александер, отдадите золота царю Петру – ваше дело! А сколько я позволю забрать своим подданным – дело моё! Согласны?
– Согласен.
Карл вопросительно посмотрел на Ерика Шлиппенбаха.
– Я буду безмерно счастлив, государь, если вы разрешите мне сопровождать доблестного сэра Александэра в этой славной эскападе! – вскочив со своего места и взволнованно прижав ладони рук к груди, заверил старый генерал.
– Не только сопровождать, но и следить, чтобы добытое золото делилось согласно достигнутой договорённости! Что думаешь по кораблям?
– Предлагаю задействовать 64-х пушечный фрегат «Орёл», и 22-х пушечную бригантину «Кристину»!
– А почему – не два фрегата?
– «Кристина» очень быстроходна, государь! – объяснил Шлиппенбах. – В таких опасных делах скорость иногда бывает важней огневой мощи! Опять же, на этих судах шкиперами ходят мои родные племянники – Фруде и Ганс.
«Только этого нам не хватало!», – запаниковал нервный внутренний голос. – «Вместо одного потенциального агента службы «SV» у нас их теперь будет целых три! А что, вполне логично: Аль-кашар в одиночку с заданием не справился, вот на этот раз служба и решила послать в Прошлое сразу трёх сотрудников…».
После двухминутного раздумья Карл велел:
– Пергамент, перо и чернила! Томас, будь так добр, подержи эту русскую рогатину…
Шлиппенбах торопливо раскрыл чёрную кожаную сумку, висевшую на его плече, сноровисто разместил на столе перед королём всё просимое.
Карл писал торопливо, щедро разбрызгивая во все стороны чернильные брызги, высунув от усердия на сторону розовый язык. Закончив, он ещё раз перечёл написанный текст и размашисто подписал.
– Я – человек слова! – пафосно заявил шведский король. – Более того, я ещё и щедр – по отношению к людям, которые мне нравятся. Поэтому все эти лопаты, топоры и прочее, необходимое для вашей экспедиции за золотом, будут оплачены за счёт шведской казны. Ещё добавлю от себя истинную карту Магелланова пролива, она вам пригодится в пути, а то Европа наводнена подделками…. Кстати, сэр Александер, вы уверены, что царь Пётр не играет с вами – как кот с мышью? Будьте осторожнее. Бешеное золото – вещь крайне опасная, предполагающая неожиданные и не всегда приятные сюрпризы…
Глава четвёртая
– Ведут, ведут! Ещё как – ведут! – насмешливо заверил всех ломкий юношеский басок, и из боковой двери показался король Карл – под ручку с ослепительной черноволосой красавицей, разодетой по последней парижской моде.
Шведский король за прошедшие годы – с момента памятной встречи на Митаве – почти не изменился. Всё тот же потрёпанный серо-зелёный кафтан, застёгнутый на все костяные пуговицы до самой шеи, которая была плотно обмотана белым широким шарфом. Ноги Карла были обуты в легендарные, ярко-жёлтые кожаные ботфорты.
А вот женщина, стоящая рядом с этим непрезентабельным юнцом, очень напоминавшим Егору царя Петра в юности, была просто восхитительна: стройная, высокая, с гордой, очень длинной белоснежной шеей, а глаза – тёмно-зелёные, с ярко выраженной развратинкой. Такие глаза способны свести с ума кого угодно, и принцев, и нищих…
«Роковая женщина, мать её растак!», – высказался высокоморальный внутренний голос. – «Я таким ненадёжным и опасным особам – головы бы сразу рубил, без суда и следствия! Ничего хорошего от них никогда не дождёшься: одни только неприятности, изощрённые каверзы и безжалостно разбитые мужские сердца…».
Прекрасную зелёноглазую госпожу звали – графиня Аврора Кенигсмарк, и об её неземной красоте и откровенно авантюрных наклонностях знала вся Европа, а глупые и романтически настроенные трубадуры – вроде старого Ерика Шлиппенбаха – даже слагали про графиню восторженные баллады.
Сашенция презентовала шведской графине русский летний сарафан, щедро расшитый разноцветными узорами и розовым речным жемчугом из северных вологодских и архангельских рек.
– О, какая чудная и необычная вещица! – воскликнула прекрасная Аврора, прикидывая сарафан к своим точёным белоснежным плечам и многозначительно поглядывая на Карла чуть затуманенным взором. – Мой любимый король, я думаю, что эта одежда будет просто незаменима в нашей спальне. Особенно если по подолу сделать парочку пикантных и глубоких разрезов…
Егор непроизвольно усмехнулся, заметив, как смущённо покраснела Санька: сметливая графиня верно угадала одну из важнейших функций этой детали русского женского туалета. А вот шведскому королю не было никакого дела до всякой ерунды: он с увлечением, не обращая на окружающих ни малейшего внимания, рассматривал подаренную ему русскую рогатину, взвешивая её в руке и с вожделением поглядывая на большое чучело бурого медведя, замершее в дальнем углу зала на задних лапах.
Наконец, Карл не выдержал и почтительно обратился к Егору:
– Сэр Александэр, не продемонстрируете ли, как надо правильно обращаться с этой хитрой штуковиной? Я очень много слышал об этом русском способе охоты на медведей, но вот теперь несколько теряюсь…. В чём тут смысл? Ну, не метать же в медведя эту рогатину?
– С удовольствием объясню, государь! – ответил Егор и, забрав из рук короля рогатину, неторопливо подошёл к чучелу медведя.
Он пристроил на своём животе торец древка рогатины, приставил «рога» к груди чучела и приступил к подробным объяснениям, послушать которые тут же захотели все персоны, находящиеся в столовом зале замка:
– Зимой, как всем вам известно, господа и дамы, медведи крепко спят в своих берлогах. Первым делом надо отыскать такую берлогу и – при помощи длинных палок – выгнать зверя наружу. Медведь при этом впадает в сильнейшую ярость и от этого сразу же встаёт на дыбы, ну, как вот это чучело…
– Страшный такой! – скорчила испуганную гримаску маленькая Лиза Бровкина.
– Ерунда! – успокоил двоюродную сестрёнку Петька. – Вона, у моего папеньки рогатина какая, большая и надёжная!
Откашлявшись, Егор продолжил:
– Итак, медведь выбрался на свежий воздух и встал на задние лапы…. В этот момент охотник должен вот так упереть древко рогатины, а её острые «рога» воткнуть зверю в грудь. При этом надо, чтобы за спиной храброго охотника находилась надёжная опора: толстый ствол дерева, например, или просто – вертикальная скала. Ну, в общем, и всё…
– Как – всё? – не понял Карл. – А кто же убивает медведя?
– Никто его не убивает, – терпеливо объяснил Егор. – Он сам умирает – от потери крови. Охотник, опираясь спиной о скалу, держит зверя на своей рогатине. Медведь, ничего не понимая, пытается достать человека и напирает вперёд, всё глубже и глубже нанизываясь на острые «рога»…. Вот, через час-другой зверь и погибает – от потери крови…
– Очень мужественно – так долго держать разъярённого зверя на этой русской рогатине, неотрывно глядя при этом в его дикие и страшные глаза! – восторженно заявила прекрасная графиня Кенигсмарк. – Наверняка, при этом испытываешь совершенно невероятные ощущения…
«Вот-вот, а я что говорил?», – недовольно заныл дальновидный внутренний голос. – «Ничего хорошего не стоит ждать от этих роковых красоток, они только провоцировать большие мастерицы – на всякие вредные глупости…. Головы им рубить, не ведая жалости! И все дела…».
Шведский король задумался на минутку-другую, после чего разродился чередой заинтересованных вопросов:
– Можно ли летом ходить на медведя с рогатиной? Бывает ли, что погибает сам охотник? Принято ли в России, чтобы охотника страховали его друзья, оснащённые надёжными ружьями?
«Будь осторожней со словами, братец!», – заботливо посоветовал осторожный внутренний голос. – «Очень похоже, что наш шведский шалопай всерьёз заинтересовался этим опасным мероприятием. Как бы не приключилось беды…».
Егор надел на физиономию маску озабоченности и, обеспокоено покачивая головой, начал отвечать, дисциплинированно учитывая очерёдность прозвучавших вопросов:
– Летом, ваше величество, охотиться с рогатиной на медведя невозможно. Как заставить зверя встать на дыбы? Далее, охотники тоже иногда погибают. Медведи, они же очень тяжёлые, древко рогатины иногда не выдерживает и ломается…. Подстраховка с ружьями? Конечно же, это надо делать в обязательном порядке: и рука у охотника может дрогнуть, да и нога неожиданно поехать, поскользнувшись…. Только полностью сумасшедшие отказываются от страховки. Они, в основном, и погибают…
– Что ж, я всё понял, спасибо! – неопределённо пожал узкими плечами шведский король, нежно проведя ладонью по дубовому древку рогатины, заметил вскользь: – Как медведя заставить летом встать на задние лапы? Тут надо подумать…. У меня в специальной, очень просторной яме содержится на цепи матёрый косолапый. Если, допустим, десять гренадёр возьмутся за цепь, обмотанную наверху вокруг большого валуна, и сильно потянут за неё? Потянут, отпустят, снова потянут? А? Так ведь можно запросто заставить медведя встать на дыбы…. Впрочем, это будет не по-честному. Совершенно не по-рыцарски…. Ладно, придётся, всё же, подождать до зимы. Но зимой, сэр Александэр, я обязательно воспользуюсь вашим чудным подарком. Обязательно! Честью клянусь!
Карл Двенадцатый был насквозь прагматичным молодым человеком. Слегка грубоватым, консервативным, полностью чуждым сентиментальности и не имеющим никакого представления о хороших манерах и условностях, принятых в высшем европейском обществе.
Поэтому сразу после краткой процедуры взаимных представлений и лекции об особенностях национальной русской охоты на медведей, шведский король перешёл к делу, заявив:
– Сэр Александэр! Я рад видеть вас лично, членов вашей семьи и ваших благородных друзей. Ну, и всё такое…. Только вот со временем у меня туго: вечером с приятелями выезжаю охотиться на благородных оленей. Задумчивый вечерний закат, нежный утренний рассвет, мускулистые и величественные красавцы-рогачи…. Вы меня, надеюсь, понимаете? Просто отлично! Так вот, до обеда остаётся ещё порядка двух часов, и мы успеем подробно поговорить о делах. Тем более что я не люблю – во время трапезы – обсуждать серьёзные вещи. Да и к разносолам и прочим экзотическим блюдам я полностью равнодушен. На войне питаюсь только свежими овощами, запивая их чистой ключевой водой. А на охоте могу предложить гостям только мясо дичи, убитой мной, запечённое и зажаренное над огнём и углями, да крепкое шведское пиво. Настоящему воину всякие утончённые излишества совершенно ни к чему…. На чём я, простите, остановился? Ах, да! Вы же, сэр Александэр, не станете меня уверять, что прибыли в Стокгольм только ради праздного любопытства? Тут мне доложили, что на мачтах ваших кораблей подняты отнюдь не русские официальные флаги, а это понимающему человеку говорит о многом…. Кстати, кто придумал такие замечательные знамёна? Я имею в виду этих симпатичных, золотоглазых чёрных кошек?
– Моя жена, княгиня Александра Меньшикова! – ответил Егор и тут же поправился. – То есть, уже бывшая княгиня….
– Полноте, бывших князей и княгинь не бывает! – Карл склонился в почтительном полупоклоне перед Санькой. – Отнять княжеское достоинство, я имею в виду настоящее, природное княжеское достоинство, не по силам никому…. Княгиня, примите мои уверения – в самом искреннем почтении! – тут же позабыл о Саньке и продолжил свой прерванный разговор с Егором: – Предлагаю разделиться на две группы. Женщины и дети останутся в доме – в обществе моей прекрасной и взбалмошной Авроры. Здесь много забавных и интересных игрушек: ножи, сабли, пистолеты, мушкеты, чучела.… Кроме того, в дальней комнате стоят клетки со всякой разностью: ужи, шустрый хорёк, барсучата, лисята, щеглы, скворцы, старенький филин. Короче говоря, детям в замке будет весело…. А дамы будут заняты умными разговорами о последних веяниях моды, моя Аврора расскажет вашим спутницам свежие и пикантные сплетни из жизни европейских королевских дворов…. Мы же, мужчины, немного прогуляемся по свежему воздуху, поболтаем о серьёзных мужских делах. Вы не против, господа?
– Государь, извините меня! – неожиданно вмешался в беседу Томас Лаудруп, так и не выпустивший из своих рук кривую арабскую саблю. – Но к какой из этих двух групп отношусь я? Мне – буквально на днях – уже исполняется тринадцать лет…
– Тринадцать лет? – рассеянно переспросил шведский король. – Это очень солидный возраст! В тринадцать лет я уже убил своего десятого медведя…. Тебя ведь Томасом зовут? Ты, Томас, безусловно, являешься настоящим мужчиной и можешь пойти вместе с нами. Кстати, эту саблю дамасской стали можешь забрать себе. Дарю! Только смотри, не порежься! А то у твоей матушки, мадам Гертруды, такие глаза…. Боюсь, что она большая и очень умелая мастерица – устраивать славные головомойки…
Отойдя от бревенчатого замка километра на полтора, они вышли на овальную полянку, поросшую белым мхом. На середине поляны располагался прямоугольный, грубо сколоченный стол, по периметру которого были расставлены такие же грубо сколоченные скамейки и табуреты.
– Добро пожаловать, друзья, в мой лесной кабинет! – вежливо махнул левой рукой Карл, опираясь правой на дарёную медвежью рогатину, которую он зачем-то прихватил с собой. – За этим столом мною было подписано множество важных бумаг. Например, о переустройстве работы шведского Сената, об объявлении войны Дании…. Давайте, сэр Александэр, рассказывайте о вашем деле, не стесняйтесь!
Егор начал излагать свою просьбу, стараясь выражаться осторожно и обтекаемо:
– Да, государь, я впал в немилость у царя Петра и теперь вынужден странствовать по миру под собственным флагом. Так уж получилось…
– Надеюсь, что эта ваша немилость, сэр Александэр, не связана с нарушением кодекса рыцарской чести? – тут же хмуро поинтересовался Ерик Шлиппенбах, взволнованно поглаживая свою длинную седую бороду.
– Могу поклясться господом Богом нашим, что моя честь не запятнана!
– Даже наоборот! – неожиданно заявил юный Томас Лаудруп. – Сэр Александэр защищал честь своей благородной супруги…
– Ни слова больше! – повысил голос Егор. – Некоторые вещи не предназначены для широкого оповещения! Тем более что у царя Петра остался в заложниках мой младший сын, Александр…
– Вот даже как! – задумчиво прищурился шведский король. – Тогда мы с генералом Шлиппенбахом поумерим своё любопытство…. Излагайте просто и доходчиво, уважаемый сэр Александэр, чем мы можем вам помочь. В разумных пределах, естественно.
– Для того чтобы мне вернули сына, я должен внести в царскую казну сто пудов чистого золота, – сообщил Егор. – Поэтому я – вместе со своими родственниками и верными друзьями – следую в дальние восточные земли, богатые золотоносным песком. Вот, собственно, и всё, если коротко. Но путь предстоит очень дальний, нам нужны дополнительные корабли. И для возможных сражений с коварными морскими разбойниками, и для перевозки всех тяжёлых грузов, которые будут нам необходимы в дальнейшем.
– Восточные земли? – уточнил Карл. – Извините, любезный сэр Александер, но я несилён в географии. Вы сейчас говорите об Индии?
– Не совсем. Конечная точка нашего маршрута лежит несколько восточнее и севернее…
– Хватит, хватит! – невесело усмехнулся Карл. – Будьте так добры, не морочьте мне голову! Все эти сказки про то, что наша Земля круглая, а если плыть на запад, то непременно приплывёшь в восточные земли…. Избавьте меня от этих заумностей! Главное я понял: эти земли находятся так далеко, что не могут интересовать Швецию в качестве колоний. В отличие от России…. Итак, сколько надёжных морских посудин вам требуется?
– Нам будет достаточно двух новых многопушечных кораблей, – скромно потупившись, известил Егор. – Понятное дело, что полностью укомплектованных опытными командами, с необходимыми продовольственными и огневыми припасами. Ещё нужны надёжные кирки и лопаты, топоры и пилы, бронзовые и железные гвозди, походные кузни, тёплая зимняя одежда, оконные стёкла…. В России мы были вынуждены собираться в спешке и многих важных вещей не захватили с собой…
– Не загружайте, ради Бога, меня ненужными подробностями! Что за оказанную помощь получит шведская корона?
– Золото, государь! Сто пудов отходит царю Петру. Всё, что удастся добыть сверху, я предлагаю разделить на три равные части: треть мне и моим людям, другая – тем, кто будет плыть на двух шведских судах, остальное – в вашу казну…
– Не в мою, а в государственную! – гордо вскинув голову вверх, педантично уточнил Карл, а после короткого раздумья оповестил: – Так не пойдёт! Всю добычу необходимо делить на две части: на шведскую и русскую. Сколько вы, сэр Александер, отдадите золота царю Петру – ваше дело! А сколько я позволю забрать своим подданным – дело моё! Согласны?
– Согласен.
Карл вопросительно посмотрел на Ерика Шлиппенбаха.
– Я буду безмерно счастлив, государь, если вы разрешите мне сопровождать доблестного сэра Александэра в этой славной эскападе! – вскочив со своего места и взволнованно прижав ладони рук к груди, заверил старый генерал.
– Не только сопровождать, но и следить, чтобы добытое золото делилось согласно достигнутой договорённости! Что думаешь по кораблям?
– Предлагаю задействовать 64-х пушечный фрегат «Орёл», и 22-х пушечную бригантину «Кристину»!
– А почему – не два фрегата?
– «Кристина» очень быстроходна, государь! – объяснил Шлиппенбах. – В таких опасных делах скорость иногда бывает важней огневой мощи! Опять же, на этих судах шкиперами ходят мои родные племянники – Фруде и Ганс.
«Только этого нам не хватало!», – запаниковал нервный внутренний голос. – «Вместо одного потенциального агента службы «SV» у нас их теперь будет целых три! А что, вполне логично: Аль-кашар в одиночку с заданием не справился, вот на этот раз служба и решила послать в Прошлое сразу трёх сотрудников…».
После двухминутного раздумья Карл велел:
– Пергамент, перо и чернила! Томас, будь так добр, подержи эту русскую рогатину…
Шлиппенбах торопливо раскрыл чёрную кожаную сумку, висевшую на его плече, сноровисто разместил на столе перед королём всё просимое.
Карл писал торопливо, щедро разбрызгивая во все стороны чернильные брызги, высунув от усердия на сторону розовый язык. Закончив, он ещё раз перечёл написанный текст и размашисто подписал.
– Я – человек слова! – пафосно заявил шведский король. – Более того, я ещё и щедр – по отношению к людям, которые мне нравятся. Поэтому все эти лопаты, топоры и прочее, необходимое для вашей экспедиции за золотом, будут оплачены за счёт шведской казны. Ещё добавлю от себя истинную карту Магелланова пролива, она вам пригодится в пути, а то Европа наводнена подделками…. Кстати, сэр Александер, вы уверены, что царь Пётр не играет с вами – как кот с мышью? Будьте осторожнее. Бешеное золото – вещь крайне опасная, предполагающая неожиданные и не всегда приятные сюрпризы…
Глава четвёртая
Смерть под парусом
Известие о том, что шведы из врагов неожиданно превратились в союзников, вызвало у русских соратников определённое недоумение: ведь война России со Швецией была в самом разгаре. Пришлось Егору даже прочитать небольшую лекцию, мол: – «Война – это война, а благородная эскапада, соответственно, благородная эскапада. И путать эти понятия никогда не стоит, потому как у них совершенно разные цели и задачи…».
Как бы там ни было, но на погрузочных работах команды всех четырёх судов, стоящих у причала рядом, трудились дружно, никаких межнациональных конфликтов не наблюдалось.
Из Стокгольма они вышли только через неделю. Ничего не поделаешь, дел всяких навалилось – выше шпиля шведского королевского дворца. Загружали в корабельные трюмы надёжный шанцевый инструмент, зимнюю одежду, охотничьи ружья, капканы на диких зверей, пустые бочки для засолки рыбы и мяса, собственно – соль, гвозди и скобы, пилы и топоры, полосы железа и походные кузницы, надежные свёрла и всевозможные рыболовные снасти.…
На борт «Орла», не считая корабельной команды, взошло пятнадцать широкоплечих шведских гренадёр под командой бравого длинноусого капитана. В качестве своего полномочного представителя Егор определил на этот фрегат Фрола Иванова. А команда «Кристины» была усилена Ериком Шлиппенбахом, десятком опытных и рослых охотников из северного фамильного поместья генерала, а также Ильёй Солевым.
По Илье Егор рассудил так: «Нечего ему делать на «Короле»! Всё время трётся около Наоми, и сам ничего не делает и девчонку отвлекает…».
Последняя остановка на европейском берегу была произведена в португальском порту Синише. Это Людвиг Лаудруп посоветовал, мол: – «В Португалии всё дешевле на порядок, да и фрукты-овощи отменные…».
Тёмно-жёлтые островерхие скалы, между которыми злобно скалились светло-жёлтые несимпатичные волны…. Да, войти в бухту Синиша оказалось далеко не самым простым и приятным делом. Ладно, всё же вошли, спрятались за высоким каменным молом, надёжно заякорились, перебросили на причал сходни, сошли на берег.
Путешественники, свободные от срочных дел, решили немного прогуляться по твёрдой суше. Как же иначе? Через день-другой предстояло отправиться в бурные просторы Атлантического океана, и было совершенно неизвестно, где эскадра сделает следующую остановку.
Лаудруп так высказывался по этому вопросу:
– Из информации, почерпанной мной в Стокгольме, ясно, что Азорские и Канарские острова, а также острова Зелёного Мыса нам придётся обойти стороной. На всех этих архипелагах сейчас размещены опорные базы алжирских и марокканских пиратов. А с этими ребятами шутки плохи, даже моё личное знакомство с Медзоморт-пашой может не помочь. Поэтому от Португалии мы пойдём строго на запад, оставляя Азорские острова гораздо южнее. И только потом, миль через двести пятьдесят как минуем эти острова, возьмём курс на юго-запад. Дальше? Если не случится незапланированных неприятностей, то спокойно дойдём до южно-американского берега и встанем на якоря – для пополнения запасов продовольствия и питьевой воды – возле одного милого португальского поселения.
Егор с супругой, оставив детей на попечение Николая Савича, наняли двуколку и отправились кататься по городу.
– Красота-то какая! – вертела Санька головой во все стороны. – Древность настоящая!
По обеим сторонам дороги мелькали виллы, хижины, узкие и мрачные улочки. На далёких зелёных холмах возвышались полуразвалившиеся замки, окружённые тысячелетними пробковыми дубами. А ещё – везде и всюду – красовались бронзовые памятники, позеленевшие под натиском беспощадного времени…
Возница, немного говорящий по-английски, заметив заинтересованность седоков, так и сыпал знакомыми и полузнакомыми именами: Христофор Колумб, Магеллан, Америго Веспуччи, Себастьян дель Коно, Педро Альварес Кабрал.… По словам добровольного экскурсовода получалось, что все эти великие и знаменитые мореплаватели, только посетив благословенный Синиш, окончательно определились с планами дальнейших путешествий. Именно здесь они рисовали свои рабочие карты и мечтали о будущей всемирной славе, которая, впрочем, досталась далеко и не всем…
Часа через полтора, объехав городок вдоль и поперёк, двуколка повернула назад. По набережной Синиша, выложенной грубым булыжником и обсаженной по обеим сторонам ровными рядами какого-то низкорослого кустарника, прогуливалась Илья Солев и Наоми, одетая в классическое японское кимоно. Молодые люди шли очень медленно, и причиной тому была именно девушка: её шаги были очень короткими, и каждый из них сопровождался громким стуком – от соприкосновения деревянных подошв неуклюжих сандалий о неровные камни мостовой. В руках молоденькая японка держала элегантный, слегка подрагивающий веер.
«Какая-то нетипичная японка – эта Наоми!», – подумал Егор, который в двадцать первом веке вдоволь насмотрелся на японцев. – «Высокая, длинношеяя, фигуристая…».
– Кажется, они ругаются, – удивлённо зашептала Санька. – Надо же, мне казалось, что моя Наоми-сан и комара не обидит…
Действительно, японка что-то строго и возмущённо выговаривала смущённому Солеву. Двуколку отделяло от ссорящейся парочки около пятидесяти-шестидесяти метров. Но даже с такого расстояния было видно, как гневно поблёскивали миндалевидные глаза Наоми. Потом Санька уверяла, что даже заметила, как из глаз японки вылетали ультрамариновые искры…
Неожиданно из маленького светло-серого облака, с самого утра одиноко висевшего в ярко-голубом небе над городом, закапали крупные, ленивые и очень тёплые дождевые капли.
– Грибной дождик! – обрадовался Егор.
– Байу! – непонятно высказалась Санька.
– Что ты сказала?
– Сливовый дождь! – пояснила жена. – Так его Наоми называет. Он идёт в Японии ранней весной, когда зацветает дикая слива…
Вечером следующего дня, когда на корабли эскадры были загружены запасы продовольствия и свежей воды, Лаудруп попросил всех офицеров экспедиции собраться в ближайшем кабачке на последнее – перед долгим плаванием – совещание.
Трактирщику были заплачены отдельные деньги за конфиденциальность, поэтому в единственном зале кабачка не было других посетителей.
После завершения короткой трапезы, когда со стола была убрана вся грязная посуда, Людвиг расстелил на освободившемся пространстве несколько морских карт и начал давать нудные и подробные объяснения – касательно предстоящего маршрута. Различные течения, розы ветров, мели и впадины, острова – опасные и желанные…. Егор толком почти ничего не запомнил из этого длинного рассказа, предназначенного для профессиональных моряков.
Единственное, что намертво врезалась в его память, так это наставления Лаудрупа относительно мест, запланированных для общего сбора – на случай, если кто-то вдруг случайно потеряется или отстанет во время плавания.
– Днём будем идти единой и неделимой колонной, не выпуская друг друга из вида, – вещал Людвиг, напустив на себя непривычно строгий вид. – Но ведь ещё есть и ночь…. А если на закате задует сильный и устойчивый ветер? Ночи в тропиках очень тёмные. Пришёл рассвет, а кого-то и нет в прямой видимости. Или этот кто-то отстал, или, наоборот, ушёл далеко вперёд…. А ветер всё усиливается и не меняет направления, более того, переходит в сильный шторм…. Что делать в этом случае? На такой неприятный расклад назначаю пункт для общего сбора, с учётом того, что в это время года в Атлантике дуют только сильные северные и северо-восточные ветра…. Итак, все смотрите сюда! Южно-американское побережье, очень удобная и глубокая бухта, скрытая от всех ветров, на её берегу находится крохотное португальское поселение Маракайбо. Отличная стоянка, а, главное, пираты эти места не посещают, их стационарные поселения находятся гораздо севернее…
После окончания совещания, когда все уже покинули трактир, Емельян Тихий отвёл Егора в сторону и поделился интересной информацией:
– Сэр командор, тут ерунда какая-то! Понимаете, и я, и матросы с «Александра», мы так и ходим в русской форме. Вышел я вчера в город, зашёл в местный кабачок, посидел немного. Перекусил, попробовал португальского портвейна. Ничего себе пойло, подходящее…
– Емеля, время уже позднее! – напомнил шкиперу Егор.
– Извините, не буду отвлекаться! Так вот, мне португальский халдей и рассказал одну странную историю. Мол, неделю назад в Синиш заходил трёхмачтовый фрегат под голландским флагом, голландской же постройки – халдей в этом разбирается. Так вот, на борту этого фрегата находился человек, одетый как я. Камзол такой же, треуголка, белый шарф…. Как такое может быть, Александр Данилович?
Как бы там ни было, но на погрузочных работах команды всех четырёх судов, стоящих у причала рядом, трудились дружно, никаких межнациональных конфликтов не наблюдалось.
Из Стокгольма они вышли только через неделю. Ничего не поделаешь, дел всяких навалилось – выше шпиля шведского королевского дворца. Загружали в корабельные трюмы надёжный шанцевый инструмент, зимнюю одежду, охотничьи ружья, капканы на диких зверей, пустые бочки для засолки рыбы и мяса, собственно – соль, гвозди и скобы, пилы и топоры, полосы железа и походные кузницы, надежные свёрла и всевозможные рыболовные снасти.…
На борт «Орла», не считая корабельной команды, взошло пятнадцать широкоплечих шведских гренадёр под командой бравого длинноусого капитана. В качестве своего полномочного представителя Егор определил на этот фрегат Фрола Иванова. А команда «Кристины» была усилена Ериком Шлиппенбахом, десятком опытных и рослых охотников из северного фамильного поместья генерала, а также Ильёй Солевым.
По Илье Егор рассудил так: «Нечего ему делать на «Короле»! Всё время трётся около Наоми, и сам ничего не делает и девчонку отвлекает…».
Последняя остановка на европейском берегу была произведена в португальском порту Синише. Это Людвиг Лаудруп посоветовал, мол: – «В Португалии всё дешевле на порядок, да и фрукты-овощи отменные…».
Тёмно-жёлтые островерхие скалы, между которыми злобно скалились светло-жёлтые несимпатичные волны…. Да, войти в бухту Синиша оказалось далеко не самым простым и приятным делом. Ладно, всё же вошли, спрятались за высоким каменным молом, надёжно заякорились, перебросили на причал сходни, сошли на берег.
Путешественники, свободные от срочных дел, решили немного прогуляться по твёрдой суше. Как же иначе? Через день-другой предстояло отправиться в бурные просторы Атлантического океана, и было совершенно неизвестно, где эскадра сделает следующую остановку.
Лаудруп так высказывался по этому вопросу:
– Из информации, почерпанной мной в Стокгольме, ясно, что Азорские и Канарские острова, а также острова Зелёного Мыса нам придётся обойти стороной. На всех этих архипелагах сейчас размещены опорные базы алжирских и марокканских пиратов. А с этими ребятами шутки плохи, даже моё личное знакомство с Медзоморт-пашой может не помочь. Поэтому от Португалии мы пойдём строго на запад, оставляя Азорские острова гораздо южнее. И только потом, миль через двести пятьдесят как минуем эти острова, возьмём курс на юго-запад. Дальше? Если не случится незапланированных неприятностей, то спокойно дойдём до южно-американского берега и встанем на якоря – для пополнения запасов продовольствия и питьевой воды – возле одного милого португальского поселения.
Егор с супругой, оставив детей на попечение Николая Савича, наняли двуколку и отправились кататься по городу.
– Красота-то какая! – вертела Санька головой во все стороны. – Древность настоящая!
По обеим сторонам дороги мелькали виллы, хижины, узкие и мрачные улочки. На далёких зелёных холмах возвышались полуразвалившиеся замки, окружённые тысячелетними пробковыми дубами. А ещё – везде и всюду – красовались бронзовые памятники, позеленевшие под натиском беспощадного времени…
Возница, немного говорящий по-английски, заметив заинтересованность седоков, так и сыпал знакомыми и полузнакомыми именами: Христофор Колумб, Магеллан, Америго Веспуччи, Себастьян дель Коно, Педро Альварес Кабрал.… По словам добровольного экскурсовода получалось, что все эти великие и знаменитые мореплаватели, только посетив благословенный Синиш, окончательно определились с планами дальнейших путешествий. Именно здесь они рисовали свои рабочие карты и мечтали о будущей всемирной славе, которая, впрочем, досталась далеко и не всем…
Часа через полтора, объехав городок вдоль и поперёк, двуколка повернула назад. По набережной Синиша, выложенной грубым булыжником и обсаженной по обеим сторонам ровными рядами какого-то низкорослого кустарника, прогуливалась Илья Солев и Наоми, одетая в классическое японское кимоно. Молодые люди шли очень медленно, и причиной тому была именно девушка: её шаги были очень короткими, и каждый из них сопровождался громким стуком – от соприкосновения деревянных подошв неуклюжих сандалий о неровные камни мостовой. В руках молоденькая японка держала элегантный, слегка подрагивающий веер.
«Какая-то нетипичная японка – эта Наоми!», – подумал Егор, который в двадцать первом веке вдоволь насмотрелся на японцев. – «Высокая, длинношеяя, фигуристая…».
– Кажется, они ругаются, – удивлённо зашептала Санька. – Надо же, мне казалось, что моя Наоми-сан и комара не обидит…
Действительно, японка что-то строго и возмущённо выговаривала смущённому Солеву. Двуколку отделяло от ссорящейся парочки около пятидесяти-шестидесяти метров. Но даже с такого расстояния было видно, как гневно поблёскивали миндалевидные глаза Наоми. Потом Санька уверяла, что даже заметила, как из глаз японки вылетали ультрамариновые искры…
Неожиданно из маленького светло-серого облака, с самого утра одиноко висевшего в ярко-голубом небе над городом, закапали крупные, ленивые и очень тёплые дождевые капли.
– Грибной дождик! – обрадовался Егор.
– Байу! – непонятно высказалась Санька.
– Что ты сказала?
– Сливовый дождь! – пояснила жена. – Так его Наоми называет. Он идёт в Японии ранней весной, когда зацветает дикая слива…
Вечером следующего дня, когда на корабли эскадры были загружены запасы продовольствия и свежей воды, Лаудруп попросил всех офицеров экспедиции собраться в ближайшем кабачке на последнее – перед долгим плаванием – совещание.
Трактирщику были заплачены отдельные деньги за конфиденциальность, поэтому в единственном зале кабачка не было других посетителей.
После завершения короткой трапезы, когда со стола была убрана вся грязная посуда, Людвиг расстелил на освободившемся пространстве несколько морских карт и начал давать нудные и подробные объяснения – касательно предстоящего маршрута. Различные течения, розы ветров, мели и впадины, острова – опасные и желанные…. Егор толком почти ничего не запомнил из этого длинного рассказа, предназначенного для профессиональных моряков.
Единственное, что намертво врезалась в его память, так это наставления Лаудрупа относительно мест, запланированных для общего сбора – на случай, если кто-то вдруг случайно потеряется или отстанет во время плавания.
– Днём будем идти единой и неделимой колонной, не выпуская друг друга из вида, – вещал Людвиг, напустив на себя непривычно строгий вид. – Но ведь ещё есть и ночь…. А если на закате задует сильный и устойчивый ветер? Ночи в тропиках очень тёмные. Пришёл рассвет, а кого-то и нет в прямой видимости. Или этот кто-то отстал, или, наоборот, ушёл далеко вперёд…. А ветер всё усиливается и не меняет направления, более того, переходит в сильный шторм…. Что делать в этом случае? На такой неприятный расклад назначаю пункт для общего сбора, с учётом того, что в это время года в Атлантике дуют только сильные северные и северо-восточные ветра…. Итак, все смотрите сюда! Южно-американское побережье, очень удобная и глубокая бухта, скрытая от всех ветров, на её берегу находится крохотное португальское поселение Маракайбо. Отличная стоянка, а, главное, пираты эти места не посещают, их стационарные поселения находятся гораздо севернее…
После окончания совещания, когда все уже покинули трактир, Емельян Тихий отвёл Егора в сторону и поделился интересной информацией:
– Сэр командор, тут ерунда какая-то! Понимаете, и я, и матросы с «Александра», мы так и ходим в русской форме. Вышел я вчера в город, зашёл в местный кабачок, посидел немного. Перекусил, попробовал португальского портвейна. Ничего себе пойло, подходящее…
– Емеля, время уже позднее! – напомнил шкиперу Егор.
– Извините, не буду отвлекаться! Так вот, мне португальский халдей и рассказал одну странную историю. Мол, неделю назад в Синиш заходил трёхмачтовый фрегат под голландским флагом, голландской же постройки – халдей в этом разбирается. Так вот, на борту этого фрегата находился человек, одетый как я. Камзол такой же, треуголка, белый шарф…. Как такое может быть, Александр Данилович?