Андрей Гребенщиков. Метро 2033: Сумрак в конце туннеля (сборник)

Метро 2033: Сумрак в конце туннеля (сборник)

   © Д.А. Глуховский, 2013
   © Коллектив авторов, 2013
   © ООО «Издательство АСТ», 2013
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

 

«Второй» не значит «вторичный»
Докладная записка Вячеслава Бакулина

   У чего-либо с приставкой «два» – незавидная судьба.
   Во-первых, все его существование, сколь бы продолжительным оно ни было, неизбежно пройдет под знаком сравнения со счастливым обладателем номера первого. И далеко не всегда сравнение это будет объективным и беспристрастным. Скорее напротив, те огрехи, которые первому могут простить лишь за то, что он – первый, второму никогда не спустят с рук. Еще и попеняют: мол, на готовенькое пришел, а туда же – не напрягаясь, без учета ценного опыта предшественников…
   Во-вторых, сколь бы второй ни был ярок, талантлив, интересен, ему не избежать клейма вторичности. Другими словами – чего-то неоригинального, уже существующего, неэксклюзивного. А следовательно, – куда менее ценного.
   В-третьих, для того чтобы заслужить в глазах общественности моральное оправдание своего существования, второму недостаточно быть просто неплохим. Ему, как минимум, нужно быть не хуже первого. А зануды-перфекционисты, те вообще считают, что нечего плодить подражания, копии, штамповки. И коли новое не безусловно лучше старого, то и смысла в этом новом абсолютно никакого. Если же перфекционист еще и консерватор по натуре, тогда вообще караул. Ведь если что-то признано заслуживающим доверия, то к чему его улучшать? Его же можно испортить! Стало быть – не допустим. Не позволим. Не простим.
   Чем выше планка, заданная первым, тем сложнее задача, стоящая перед тем, кто придет следом за ним.
   И тем дороже победа. Тем заслуженнее признание.
   Родитель, говорящий своему ребенку: «Я горжусь тобой!» Побежденный мастер, вручающий подарок ученику-победителю. Можно ли вообразить большую награду?
   У людей же, избравших для себя творческую стезю, все еще сложнее. Им постоянно приходится соперничать ни с кем-нибудь, а с самим собой.
   Как часто слышим мы: «актер одной роли», «автор одной книги». Или, того хуже: «исписался», «вечные самоповторы», «слабое подобие былого».
   Кого-то подобные фразы ничуть не смущают. Особенно если мы имеем дело с проявлениями массовой культуры. Ведь массы – они не очень любят эксперименты. И не всегда прощают своим любимцам попытку «соскочить с иглы», выступить в непривычной роли.
   Обмануть ожидания.
   И вот уже писатель Конан Дойл воскрешает почти ненавистного ему Шерлока Холмса, и стискивает зубы актер Демьяненко, в очередной раз слыша: «Смотри, Шурик пошел!»
   Но для действительно талантливого, творчески одаренного человека даже при создании чего-то привычного для него и ожидаемого массами не развиваться, не искать новых приемов, тем, образов, средств выражения и воплощения – смерти подобно.
   Дмитрий Глуховский, написавший сначала культовый роман «Метро 2033», а потом достаточно сильно отличающийся от него «Метро 2034», без сомнения, способен много что сказать на эту тему.
   И он наверняка еще скажет.
   А пока – перед вами второй сборник рассказов в рамках «Вселенной Метро 2033».
   И на второй странице его действительно написано то, что там написано!

* * *

   Что может быть важнее для выживших в ядерном безумии, погубившем мир, чем бункер? Убежище. Дом. Крепость. И что может быть важнее для бункера, чем дверь? Массивный гермозатвор с тяжелым «штурвалом». Он – граница между безопасным «тут» и смертоносным «там», терминатор между двумя мирами.
   Но всегда ли снаружи – враг, и всегда ли внутри – друг? Кто ты, стоящий у двери?..

* * *

 
   После разгрома Санитаров Дмитрию Сотникову приходится вернуться в метро и пойти на кабальную сделку с главой особого отдела Таганского Треугольника. Тот лелеет мечту создать в метро тайную силу, сплошь состоящую из подконтрольных лично ему носителей особых способностей – измененных, перенесших генную мутацию. Задача Сотникова – проверять любые подозрительные случаи на самых разных станциях или в их окрестностях с целью выявления очередных жертв «быстрянки». Дмитрию не нравятся планы особиста, но пока их цели совпадают: он тоже заинтересован в поиске тех, кто сможет стать его новой семьей. Димка еще не знает, что вскоре произойдут события, которые радикально изменят его представление о собственных возможностях. Не знает, что мрак за его спиной уже сгущается и расплата за вольные или невольные ошибки будет чрезвычайно высока.

* * *

   Вы читали «Муранчу»? Вы считаете, что познали ужас? Вы ошибаетесь!
   Разговоры с призраками… Бесконечные лабиринты и хтонические чудовища, способные убивать сквозь титановую обшивку… Деревья, растущие под землей… «Саргассовы моря» из разлагающейся плоти… Да, все это безумие, но они попали в его эпицентр, а значит, чтобы выжить, тоже должны поступать безумно и действовать по безумным законам. Особенно когда за бортом – повышенный уровень рвущегося из глубин ада!

* * *

   Здесь нет солнца и ветра. Снега и дождя. Дня и ночи.
   Здесь растут только грибы и плесень, да еще причудливые «каменные цветы» – геликтиты.
   Здесь очень трудно добыть пищу и практически не из чего сделать орудие труда или одежду.
   Здесь НЕВОЗМОЖНО ВЫЖИТЬ.
   И все же, когда Землю опалил ядерный огонь Последней войны и на поверхности планеты не осталось безопасных мест, они нашли спасение именно здесь. В толще холодного, равнодушного камня.
   В царстве мрака и тишины…

Константин Бенев
Запасной путь

   Посвящается моим так рано ушедшим друзьям…

   Хорошо, когда рабочая неделя начинается не с понедельника, да еще и с первого дня лета! Весна закончилась вместе с проливным дождем, щедро поливавшим город последние семь дней. Проснувшись утром, я почувствовал свежий аромат зелени и услышал пение соловья. Сквозь плотную ткань штор в комнату пробивались солнечные лучи. Лето! Наступило!
   А не забить ли сегодня на все и не махнуть ли на «Ракете» в Петергоф?! Каждый год туда собираюсь, и все никак. Тем более такая шикарная погода, первый день лета! Наконец достану с антресолей свой фотик, а то поди уже зацвел там.
   Удивительный день. Сегодня все необычное: даже привычный кофе кажется на редкость крепким и ароматным, а вчерашняя булка, совсем неожиданно, – вполне свежей и на редкость вкусной.
   Все, решено, в Петергоф!
   Надо только предупредить на работе.
   Приняв, насколько это возможно, болезненный вид и немного покашливая, я набрал номер начальника:
   – Михалыч, здравствуй! Да вот, что-то приболел. Простыл, наверно. Лето, а я болеть удумал, но ведь не угадаешь… Вечерком отзвонюсь. Спасибо!
   ТРА-ТА-ТА-ТА!!! Пора в путь-дорогу!!!
   Наспех одевшись, я выскочил на улицу, в объятья солнца, запахов травы и нагретого асфальта, свежего ветерка, гоняющего по тротуарам тополиный пух… Сравнение пришло само собой – тополиная метель. Красота! На дверях продуктового магазина висело объявление. На листке ватмана размашистым почерком было написано: «В ПРОДАЖЕ ВНОВЬ ХАЛВА ИЗ ТУНИСА С ФИСТАШКАМИ. 255 РУБЛЕЙ КИЛОГРАММ». Ну, разве не необычно?!
   Теперь дворами до метро, и – вперед, к заветной цели! Даже перспектива получасовой поездки в переполненном душном вагоне не внушала отвращения.
   Час пик. Метро наполняется серой безликой массой невыспавшихся людей. Совсем скоро вся эта толпа рассосется по душным офисам. Вся, кроме меня. Как же здорово сознавать, что сегодня ты – исключение, и впереди тебя ждет не рабочий кабинет, а отдых, наслаждение первым летним, удивительным днем!
   Ну вот, наконец-то я в вагоне, до отказа забитом разномастной публикой. Вот девушка, расфуфыренная до крайности, словно только что сошла с подиума. Вообще не понятно, как она сюда попала? То ли у нее слишком высокие требования к избраннику, то ли слишком низкие показатели… Хотя такого не скажешь – толпа любопытных мужчин вокруг так и пожирает ее глазами. Рядом влюбленная парочка, по виду – студенты, читают одну на двоих книжку, не обращая внимания на окружающих. А этот мужчина явно опаздывает – постоянно смотрит на часы и кусает губы. Меньше спать надо, товарищ!
   Я люблю наблюдать за людьми в метро – такой Клондайк для моих сюжетов!
   И тут я заметил стоящую у двери девушку. Потухшим взглядом она смотрела прямо перед собой. Все вокруг нее менялось, а она оставалась неподвижной. Ее толкали, спрашивали, не выходит ли она… – тишина… Не знаю, что меня заставило, но я подошел к ней.
   – Девушка, не скажете, на какой станции находится Гостиный двор?
   – Гостиный Двор, – эхом повторила она.
   – Что?
   – Что за глупый вопрос? Вам нужен мой номер телефона, адрес электронной почты или еще что?
   Я не нашелся, что ответить.
   – Гостиный Двор находится на Гостином Дворе! Если это действительно вас интересует…
   – Спасибо, я так и думал…. А хотите поехать в Петергоф?
   – Хочу! – почти мгновенно ответила она.
   – А…
   – Лена, – перебила она меня.
   – ?
   – Меня Леной зовут…
   – Шурик. Саша! – выпалил я.
   И тут она улыбнулась и подняла на меня свои глаза… красные, заплаканные, бездонные… Красивые…
   «СТАНЦИЯ “ГОСТИНЫЙ ДВОР”. ПЕРЕХОД НА СТАНЦИЮ “НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ”…» – зазвучал из динамиков приятный мужской баритон.
   – Наша! Пошли!
   Рев сирены, казалось, заполнил собой все пространство. Свет и в составе и на станции начал мерцать, а потом и совсем погас. Послышался детский плач и крики.
   Лена стояла на месте и не двигалась…
   – Лена!!! Наша станция!!! Пошли!!!
   Она продолжала стоять на месте…
   – Ленаааа…

* * *

   – Да проснись же ты! – Кто-то тормошил меня и бил по лицу. – Что, кошмар опять?!
   Я открыл глаза… Передо мной сидел старший смены, Валентин Сергеевич. Увидев, что я пришел в себя, он вынул из нагрудного кармана носовой платок и вытер лоб.
   – Опять напугал ты нас, Санек. Что тебе такое страшное снится, поделись секретом… Сразу легче станет.
   Я собрал все свои силы и поднялся с кушетки.
   – Не станет… Лучше уже никогда не станет. Уходить мне надо…
   – Ишь ты, что удумал – уходить! – взмахнул руками Сергеич. – Молодой, здоровый мужик, а несешь какой-то бред! Чтобы я больше не слышал от тебя такого!
   – Постараюсь… – Я изобразил улыбку.
   – Ну и молодец! Давай приходи в себя, скоро сдавать смену. Дома доспишь…
   «Гостиный» медленно отходил ото сна. Сначала в предутренней тишине раздался скрип открываемых гермоворот. Потом стали слышны хлопанье дверей, людской говор… Станция наполнялась звуками. Люди вылезали из своих нор, отправляясь на работу. Затем, вызвав спазм в желудке, к звукам прибавились запахи готовящейся пищи. Станционное освещение с каждой минутой прибавляло в мощности, создавая иллюзию смены дня и ночи.
   Дверь в подсобку резко открылась. Громко обсуждая станционные новости, в помещение ввалилась новая смена.
   Первым вошел Ваня Крошев, весельчак и балагур с ярко рыжими волосами и никогда не закрывающимся ртом. Шутки-прибаутки и иронические замечания в адрес окружающих сыпались из него, как из рога изобилия. Зашел дядя Сёма, Семен Семеныч – золотой человек! Если рядом дядя Сёма, проблемы обходят это место стороной.
   – Здорово, мужики! – протянул он руку для приветствия.
   – Привидения не соблазняли ночью? – поинтересовался Ванька. – А то Сашок что-то такой уставший!
   – Да ну тебя, балаболка рыжая! – грозно рявкнул Сергеич.
   – Анекдот новый слышали? – Ванька не обратил на окрик Сергеича никакого внимания.
   – Слышали… – выдавил я из себя.
   – Так вот, – продолжил он, – знаете, чем отличается сталкер-пессимист от сталкера-оптимиста? – Ответа на вопрос парень ждать не стал, тут же продолжил: – Если они попадут в замкнутый туннель, то пессимист умрет на месте, а оптимист – на бегу!
   Шутка получилась не особо удачной, смеялся над ней один рассказчик, но это его, казалось, ничуть не смущало.
   – Ты бы, Вань, подумал, чем кота своего будешь кормить, – совершенно серьезно сказал Семеныч, когда тот просмеялся.
   – Какого еще кота?! – опешил Ванька, пытаясь понять, в чем скрыт подвох.
   – Как какого? Который тебе зарплату наплакал!
   Взрыв хохота. Даже я не сдержался.
   – Да ну вас! – захлебываясь смехом, простонал рыжий.
   Отсмеявшись, я попрощался с ребятами и отправился к себе.
   Выходя из туннеля, я заметил сидящего на краю платформы соседского мальчишку Гришу. Свет станционных ламп, отражавшихся в его светлых волосах, и самого его делал похожим на фонарик. Несколько дней назад отца Гриши завалило обрушившимися перекрытиями. Хлынувшая сразу после этого вода в считаные минуты затопила место аварии, не оставив никому шансов на спасение. Сил рассказать мальчишке о трагедии не нашлось ни у кого, и Гриша каждое утро ждал отца со смены…
   Услышав шум, мальчик спрыгнул на рельсы и побежал мне навстречу.
   – Дядя Саша… – увидев меня, мальчишка сразу сник.
   – Гриша? Ты чего тут так рано делаешь? – я попытался изобразить удивление.
   – Вы папу моего не встречали?
   – Нет… Гриша, он, наверно, на сложном объекте. Ты знаешь, как много аварий случилось за несколько дней. А твой отец – незаменимый человек!
   – Да… Вы правы, мне тоже все говорят об авариях…
   – Ну, чего ты! Все будет хорошо! Давай иди домой и собирайся на занятия, а то отец будет недоволен тем, что ты тут сидишь, – похлопал я мальчишку по плечу.
   – Тогда я, пожалуй, пойду, – уже веселее сказал он.
   – Другое дело! – махнул я ему вслед.
   Мальчик ловко запрыгнул на платформу, секунда – и его уже и след простыл.
   В полудреме, на заплетающихся от усталости ногах, я добрел до своего закутка. Тут было темно и неуютно. Я включил фонарь, вошел. Аккуратно заправленная постель в углу, перекинутая через спинку стула шаль. Ленина шаль. Раскрытая книга на столе. Ремарк, «Триумфальная арка». Ленина книга…
   Не раздеваясь, я лег и мгновенно заснул.

* * *

   Скрипнула дверь.
   – Просыпайся, соня! – услышал я сквозь сон веселый голос Лены.
   Вспыхнула спичка и, спустя секунду, комната озарилась ярким светом керосиновой лампы.
   – Уж давно нет футбола с хоккеем, а вы, мужики, все валяетесь на диване! Непорядок! – засмеялась она и тут же поделилась радостной новостью: – А мы сегодня наконец-то открыли детский уголок! Теперь будем учить детей уму-разуму! Вот! – Лена достала что-то из кармана, протянула мне. С обертки смотрела краснощекая девочка в платочке. – «Аленка». Шоколадка! Наградили за ударный труд. Сейчас закатим с тобой пир на весь мир!
   Горячий чайник уже стоял на столе, а в стаканах заваривался ароматный чай. Я смотрел на Лену, все пытаясь разглядеть, что изменилось в ее облике, что ушло навсегда, что появилось нового. Она сильно похудела. Осунулось лицо и впали глаза. Невероятно, но у нее до сих пор еще оставалась косметика, и она умело скрывала под макияжем и бледную кожу, и синяки под глазами…
   – Постарела, да? – игриво спросила Лена. – Знаю, что постарела… – улыбка слетела с ее бледных губ, но через мгновение Лена вновь просияла. – Чудо ты мое! Ну что бы я без тебя делала?! Ты меня любишь? Нет, не отвечай, – она приложила палец к губам. – Я тоже тебя очень люблю… А знаешь, какая у меня мечта? Нет? Встретить рассвет на колоннаде Исаакия. Увидеть, как просыпается наш родной город. Как наполняются жизнью улицы. Как окрашиваются разными красками дома, скверы, Нева… небо…. наше небо… – Лена замолчала. Слеза прочертила полоску на ее щеке…
   – Ничего. Мечта обязательно сбудется, если в нее верить! Ведь так?!
   – А ты, наверно, мечтаешь о кружке холодного пива и рыбке?! Угадала?! – рассмеялась она.

* * *

   В дверь постучали.
   – Санек, как и просил, бужу. Пора на смену, – послышалось за дверью.
   – Спасибо… встаю…
   На автопилоте сунул ноги в сапоги. Потом достал из-под кровати небольшой сверток, бросил его в рюкзак и вышел из комнаты.
   Люблю я ночь… Когда встал вопрос о выборе работы, не задумываясь выбрал ту, где есть ночная смена. Ночью стираются все грани. Привычный мир по велению царицы-ночи меняется до неузнаваемости, знакомые предметы превращаются в тени, на место звуков приходит звенящая тишина… Смотреть ночью вдаль… Правда же, здорово звучит? Попробуйте, не пожалеете! Если у вас развито воображение, то вдалеке можно увидеть много чего интересного. Очень советую. Иногда я ложусь в промежуток между рельсами и смотрю вверх, на звездное небо. Правда! Нужно просто лечь и расслабиться. И вот уже, смотрите, загораются маленькие звездочки. Заметили? Меня этому научила Лена. Мы часто мечтали о будущем, лежа вот так, под звездным небом…
   Я медленно двигался по своему участку, прислушиваясь к звукам и отмечая изменения в покрытии полотна и на тюбингах. Неожиданно до моего слуха донесся непонятный звук. Сначала тихий. Потом громче… Еще немного, и я мог бы поспорить на что угодно, что это приближается состав… Откуда он? Как такое может быть?!
   Шум усиливался, но и впереди, и сзади была лишь мрачная темнота туннеля. Мгновение – и звук оглушил меня. Он был тут, рядом. Состав несся прямо за стеной туннеля. И я интуитивно бросился вдогонку…
   Спотыкаясь о шпалы и падая, не замечая разбитого колена, я бежал вперед, пытаясь догнать ускользающий от меня поезд. Неожиданно ровный рисунок тюбингов прервался темным пятном. Дверной проем, заколоченный сгнившими от времени досками, не показался мне достойным препятствием. Одним ударом я снес доски и не вбежал – влетел в освободившийся проем.
   Вдалеке мерцал и стремительно удалялся свет, постепенно стихал и шум. Фонарь-предатель никак не хотел зажигаться. Ударом о стену я привел его в рабочее состояние… Даже этого света было достаточно, чтобы понять, что я стою посреди небольшой комнатки, видимо, служившей когда-то подсобкой местным обходчикам. Четыре стены – и никакого намека на туннель…
   За спиной послышался шум. В комнату влетел Сергеич.
   – Санек, ты чего шумишь? – переводя дыхание, спросил он.
   – Да так… Показалось… – я совершенно был сбит с толку.
   – Состав услышал? – хитро спросил он.
   – Вы тоже?!
   – Этот непорядок тут недавно появился. Говорят, что тут граница миров проходит. Запасной путь, так сказать…
   – Запасной путь?
   – Не бери в голову. Я тебя покину, там со стрелкой проблемы. Говорил, пора менять, так никто не слушал!
   Шаги старшего смены эхом отдавались в бесконечной пустоте тун-неля.
   Запасной путь… Я засунул руки в карманы, прислонился к мокрой стене и сполз на пол. Рука нащупала в кармане сложенный лист бумаги. Посидев неподвижно еще пару минут, я достал его и развернул…

* * *

   «Здравствуй, мой самый любимый человечек!
   Думаю, что ты все правильно поймешь… Время, отпущенное мне судьбой, истекает. Глупо не осознавать или скрывать это. Ты все давно уже знаешь… А еще… глупо провести последние часы, не исполнив своего последнего желания. Нет! Ты неправильно подумал!!! Я благодарю Бога за то, что встретила тебя тогда в метро… Иначе бы не было тех счастливых дней и ночей, что мы прожили с тобой вместе. Не было бы надежды на лучшее. Не было бы ничего…
   Я знаю, что ты бы меня не отпустил, а мне это очень нужно! Понимаешь?! Вижу, что понимаешь…
   ЕСЛИ БЫ МНЕ БЫЛО ПРЕДЛОЖЕНО ПРОЖИТЬ ЖИЗНЬ ПО-ИНОМУ – Я БЫ ВСЕ РАВНО ВЫБРАЛА ТОТ ДЕНЬ И ЧАС, КОГДА МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ В ВАГОНЕ МЕТРО!!!

 
Не говорю тебе “прощай”…
Не в силах обещать иного…
Меня всегда ты вспоминай!
Люблю тебя! Люблю родного!
Я не могу сказать: «Прощай»,
Я ЭТО СЛОВО НЕНАВИЖУ!!!
Скажу тебе я: «Не скучай!
Даст Бог – когда-нибудь увижу!
 

   Твоя Лена».
 
   Я сложил листок и убрал обратно в карман. Фонарем посветил на часы. Пора….
   Резко поднявшись, я быстрым шагом направился к намеченной цели. Сегодня на выходе дежурила смена Мандрика. Мы с ним уже заранее обо всем договорились.
   – Стой! Кто тут?! – послышалось впереди.
   – Свои!
   – Саш, ты, что ль?
   – Он самый…
   Мандрик вышел из темноты и пожал мне руку. Видно было, что он волнуется.
   – Все же решился? А я надеялся, что передумаешь…
   – Нет, Миш. Не могу я так больше… Вот, как договаривались, – я протянул ему сверток.
   – Не надо…
   – А мне оно надо? – улыбнулся я. – Бери! Детям что-нибудь купишь у барахольщиков.
   – Спасибо тебе! – Миша неожиданно обнял меня.
   – Не люблю долгие проводы! Пошел я, – и, не дожидаясь ответа, я схватился за поручни лестницы, ведущей на поверхность.

* * *

   Одинокий человек вышел из вестибюля метро на проспект. Представший перед его взором Невский, казалось, навсегда застыл в предсмертных муках. Ржавые остовы автомобилей доживали свои дни на потрескавшемся полотне дороги. Порывы то и дело налетавшего ветра играли останками цивилизации, заставляя в страхе оборачиваться на каждый звук. Постояв некоторое время, человек быстрым шагом направился в глубь проспекта. Ни слишком высокий фон, ни таящие опасность подворотни не могли заставить его изменить свой маршрут. Даже голодные, озверевшие собаки лишь провожали его понимающими взглядами, рыча больше для себя, чем для него. Человек явно спешил. «Успеть! Успеть! Успеть!» – стучало у него в голове.
   Собор неожиданно вынырнул из-за поворота. По-прежнему величественный, гордый, он возвышался не только над окрестными развалинами, но и словно над людскими пороками и страстями. Случайно уцелевший памятник уходящему в историю человечеству. Окруженный свитой свинцовых облаков, он бросил на человека испепеляющий взгляд куполов…
   – Не сейчас! Я потом отвечу тебе на все вопросы! – прокричал человек. Посреди мертвого города его крик зазвучал как раскаты грома.
   Вот и дверь, ведущая на колоннаду.
   Человек прибавил шагу. Потом, собрав все силы, кинулся вверх по винтовой лестнице. Дыхание сбилось, а сердце явно пыталось выскочить наружу.
   Ступеньки, ступеньки… Сколько же их еще?!
   Перед глазами все плывет… Не останавливаться!!!
   Свежий воздух ударил в лицо. Человек перевел дух и вышел на балкон.
   Ее он увидел сразу… Она сидела на невесть откуда взявшемся стуле, положив голову на перила. Как будто спала… Он осторожно приблизился, словно боясь спугнуть ее. Налетевший внезапно порыв ветра чуть не сбил его с ног. Схватившись руками за ограждение, он плавно присел рядом с ней. Вдали, на горизонте, вспыхнуло ярко-красное пламя…
   – Я успел. Лена, я успел!
   Мир вокруг ожил. А потом…
   Словно какой-то невидимый художник медленно, но неумолимо стал раскрашивать яркими красками и Исаакий, и площадь перед ним, и Неву, и все вокруг…
   Над городом вставало солнце.

* * *

   «СТАНЦИЯ “ГОСТИНЫЙ ДВОР”. ПЕРЕХОД НА СТАНЦИЮ “НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ”… – зазвучал из динамиков приятный мужской баритон.
   – Наша! Пошли!
   Толпа понесла нас к эскалатору.
   Невский жил своей обычной жизнью. Туристические группы вперемежку с простыми петербуржцами, сигналы машин и монотонный непрекращающийся речитатив людей с мегафонами:
   – ТОЛЬКО У НАС И ТОЛЬКО СЕЙЧАС СКИДКИ НА ПРОГУЛКИ ПО КАНАЛАМ ПЕТЕРБУРГА! АВТОБУСНАЯ ЭКСКУРСИЯ ПО ПЕТЕРБУРГУ – НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ! ПРИГОРОДЫ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА!!!
   Молча мы дошли до Дворцовой набережной. Набережная… Ветер с Невы мгновенно освежил и привел в чувство после удушающей городской жары.
   – Подожди меня тут. Я за билетами схожу.
   Она молча подошла к гранитному барьеру и устремила взгляд на вод-ную гладь. Не нравится мне этот ее взгляд. Ой не нравится…
   Но вот заветные билеты у меня в руке, и можно продолжить путь.
   – Отправление через пятнадцать минут. Пойдем?
   – Да…
   Мы спустились по трапу на палубу корабля.
   – Давай тут постоим, – сказала она. – Душно там…
   – Как скажешь.
   Счастливые туристы заполняли салон. Началось совместное фотографирование и выбор лучших мест.
   – А хочешь…
   – Хочу! А что?
   Пробегавший мимо светловолосый паренек задел меня плечом.
   – Извините! – выкрикнул он.
   – Гриша! Вот сорванец! – прокричал ему вслед высокий худой мужчина. – Извините нас, ради бога! Он такой неуправляемый…
   – Все хорошо. Дети все такие.
   Уже у самого трапа мальчик резко обернулся и внимательно посмотрел на меня. Затем, широко улыбнувшись, подмигнул и скрылся в салоне «Метеора».
   Судно плавно набирало скорость. Вид, открывавшийся с реки на город, был прекрасен. Собор, бережно укутанный облаками, гордо возвышался над всем этим великолепием. Вдруг из-за облаков выглянуло солнце, и лучи его отразились в куполах.
   – Смотри, как красиво! – Лена старалась перекричать шум двигателя. – А знаешь, какая у меня мечта?
   – Знаю, – улыбнулся я и обнял ее за плечи…

Игорь Осипов
Первое задание

   Я вырос в Полисе. Наверное, Москве в ее светлом прошлом повезло, что ядерный удар нанесли по промышленной периферии, а центру достались менее разрушительные химические и бактериологические заряды. В противном случае это уникальное подземное сооружение, в моем мрачноватом настоящем именуемое Полисом, вряд ли бы уцелело. Хотя и везением сей факт назвать сложно. Последствием применения этого коварного оружия стало такое жуткое количество мутаций, которого на дальних станциях большинства веток метро просто не найти. В любом случае, жизнь людей на поверхности мне была неизвестна. Родился я уже под землей, сразу же после Катастрофы, и другого мира не знал. Это был мой мир.