Андрей Шляхов. Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

   – Все нормально, – заверил Данилов.
   – Игорь Сергеевич сегодня явно заночует в кабинете, – сказала Оксана, когда уролог ушел.
   – Быстро он, однако, набрался, – заметил Данилов.
   – Имейте в виду, доктор, когда приходят проверки, Игоря Сергеевича обычно прячут в водолечебнице.
   Оксана потянулась еще раз, и сделала это столь упоительно, что ее халат, казалось, вот-вот разойдется по швам. Увы, старалась она напрасно – Данилова куда больше заинтересовали ее слова.
   – Кто прячет? – спросил он. – Зачем?
   – Ну, чтобы не попался на глаза в пьяном виде, – Оксана закончила «гимнастику» и села в позу «примерная ученица» – прямая спина, ровно сложенные на столе руки, преданный взгляд устремлен на преподавателя, роль которого отводилась Данилову. – А приводит его кто-то из замов или Светлана Георгиевна, главная сестра. Водолечебницей ведь сроду никто не интересуется.
   – Интересное кино…
   – Это еще не кино, – покачала головой Оксана. – У меня сестра двоюродная в КВД работает, в отделении медосмотров, вот у них там недавно было кино. Рассказать?
   – Конечно, раз начала, – улыбнулся Данилов.
   – У них там вечные очереди, сами понимаете. Народ еще до восьми у входа топчется. И вот однажды в кабинет к доктору, с которым моя сестра работает, входит молодой человек в белом халате со стопкой медицинских книжек и каких-то бланков в руках.
   «Анна Ивановна просила, чтобы это у вас полежало до ее прихода, – говорит молодой человек. – Она через полчасика будет». Анна Ивановна – это зам. главврача диспансера, между нами – та еще ведьма, поэтому и врач, и моя сестра и не стали спрашивать, зачем эти книжки-справки ей понадобились. В начальственные дела, сами знаете, лучше не лезть, особенно если своих собственных хватает. Короче – работают они себе, и вдруг народ начинает то и дело без спросу заглядывать в кабинет и многозначительно так поглядывать на доктора. Некоторые даже подмигивают, а самые наглые интересуются, долго ли им еще ждать.
   Врач, разумеется, советует всем дожидаться своей очереди и в кабинет не ломиться. Слово за слово и разгорается скандал… так что бы вы думали? Оказывается, что этот парень в незадолго до появления в кабинете врача, прошелся вдоль очереди, тихонечко предлагая народу сделать дело без очереди и даже без осмотра. Триста рублей – и ты свободен! Представляете – многие клюнули.
   – А чего бы им не клюнуть – он же был в белом халате. Свой в доску, сотрудник. Да и сумма небольшая – три сотни. Собрал он, значит, деньги и медицинские книжки, на виду у всех зашел в кабинет, почти сразу же вышел из него с пустыми руками и исчез навсегда…
   – И много народу он облапошил? – поинтересовался Данилов.
   – Сестра сказала – человек тридцать, не меньше. А то и сорок.
   – Отличная афера, – оценил Данилов. – Тысяч десять–двенадцать за каких-то полчаса, и риска никакого. Никто же не побежит заявлять в милицию из-за трехсот рублей. Поорут себе в коридоре и успокоятся.
   – Так и было, доктор, – подтвердила Оксана. – Поорали и разошлись. Пора бы и нам по домам…
   На втором этаже было почти пусто – окулист и эндокринолог уже закончили прием, а невропатолог Маняка уехал «на адреса», то есть – к надомным пациентам. Небольшая очередь роилась около кабинета оториноларинголога Межевовой.
   – Ухогорлонос быстро принимает? – волновался розовощекий мужчина в кожаных брюках и свитере нежно-голубого цвета.
   – Быстро, быстро, – успокаивали его «постоянные клиенты». – Здесь, как на конвейере – раз-два и готово!
   Межевова и впрямь принимала быстро, тратя на каждого пациента в среднем по три–пять минут. Заглядывала «во все положенные отверстия», быстро диктовала сестре, что выписать, черкала на листочке рекомендации и отдавала их пациенту. Так куда быстрее, чем объяснять одно и то же по сто раз, попусту теряя время.
   На первом этаже набирал обороты скандал – сотрудница регистратуры в течение получаса не могла найти амбулаторную карту старика, чей пиджак был увешан медалями так плотно, что звенел при малейшем движении.
   – Я обегал все кабинеты, был у старшей сестры и у заведующей… Нигде нет моей карты!
   – И у меня ее нет! Я перерыла даже соседние участки! Ищите дома!
   – Что значит – дома?! У меня нет привычки держать карту дома!
   – Может, вы ее в другом месте забыли, а нас обвиняете!
   – Где же я мог, по вашему, забыть карту?! В магазине?!
   – В психдиспансере!
   – На что вы намекаете?!
   – Ни на что я не намекаю! Вы спросили, где вы могли забыть карту – я вам подсказываю…
   – Почему вы хамите?! Я пойду к главному врачу!
   – Скатертью дорога! Номер кабинета подсказать?!
   – Подскажите лучше вашу фамилию!
   – Федоткина моя фамилия!
   – Очень хорошо! – шумно отдуваясь, старик направился к лифту.
   Лет десять назад Данилов бы подумал нечто вроде: «Двадцать первый век на пороге, а тут карты, регистратура… Как будто нельзя компьютерную базу пациентов завести, а карты вообще упразднить». Сейчас же он просто оценил состояние старика, нашел его вполне удовлетворительным и вышел на улицу, про себя удивляясь тому, почему нельзя было тихо и мирно завести дубликат взамен утерянной карты. Мы не ищем легких путей…

Глава вторая
НЕСОВПАДЕНИЕ ВЗГЛЯДОВ

   Идею подал Никита. Недаром сведущие люди утверждают, что истина глаголет устами младенцев. Младенцем Никиту можно было назвать с большой натяжкой – хорош младенец, совсем немного отстающий в росте от Данилова! – но тем не менее Никита был самым младшим участником вечернего чаепития.
   На чай он не обращал никакого внимания, методично расправляясь с купленными Даниловым пирожными.
   – Тебе плохо не станет? – поинтересовалась Елена, когда на блюде остался лежать один-единственный эклер.
   – Нет! – без тени смущения заявил ненасытный отрок и даже имел наглость уличить мать в прижимистости: – Что ты жадничаешь, там же еще одна коробка есть!
   – Я не жадничаю, но всему должна быть мера…
   – Вот моя мера – еще две штучки из новой коробки и все!
   – В шестом классе я съел на спор двадцать примерно таких вот пирожных, – сказал Данилов, выкладывая на блюдо сладости из второй коробки. – В буфете кинотеатра «Ташкент» перед сеансом.
   – На что спорили? – деловито поинтересовался Никита.
   – Не помню уже, на какую-то мелочь… Но вот на сладкое потом с полгода смотреть не мог.
   – А я тоже могу съесть двадцать штук! – оживился Никита. – Даже двадцать пять. Никто не хочет поспорить?
   – Кто б сомневался? – фыркнула Елена. – Ты и тридцать схомячишь, не моргнешь.
   – Растущий организм требует белков и калорий!
   – Как бы у растущего организма не было гипергликемической комы! – вздохнула Елена.
   – Ты больше одного пирожного не съешь, – вмешался Данилов. – Я съем парочку, не больше. На столе лежит целых пять. Так зачем портить человеку удовольствие?
   – Значит, можно съесть еще два?
   – Конечно! – разрешил Данилов. – Если будет мало, я, так уж и быть, дам тебе разок откусить от своего…
   – Мы когда в детстве давали кому-нибудь откусить, надо было обязательно придерживать шоколадку пальцами, – вспомнила Елена, – а то были в классе крокодилы, которые за раз могли от шоколадки две трети откусить.
   – Тяжелое у тебя было детство, – посочувствовал Никита, – одну шоколадку впятером ели. И мобильников у вас не было, и компьютеров…
   – Что-то я не пойму – ты сочувствуешь или издеваешься? – Елена притворно нахмурилась.
   – Я просто констатирую факт, – ответил Никита. – Сочувствовать нет смысла – ведь теперь у вас все это есть, а издеваться над родной матерью себе дороже.
   – Это верно, – согласился Данилов. – Ты на удивление рассудителен.
   – Что есть, то есть, – согласился скромный мальчик. – Недаром столько сладкого ем, глюкоза – она для мозгов очень полезна…
   Данилов с Еленой рассмеялись.
   – И нечего смеяться, – обиделся Никита. – Сами похвалят, а потом смеются. Я действительно хорошо соображаю. Вот, если бы я стал врачом, то я бы не работал ни на «скорой», ни в морге. Я бы занялся иглоукалыванием!
   Никита не раз «примерял на себя» то одну, то другую медицинскую специальность, находя в каждой из них какую-то особую прелесть, поэтому Данилов сразу же спросил:
   – Почему именно иглоукалыванием?
   – Потому что это востребовано, прибыльно и клиенты ведут себя хорошо – не хамят и не качают права.
   – Насчет востребовано и прибыльно более менее ясно, но объясни, почему клиенты не хамят? – сказал Данилов. – Хамство, насколько мне известно, иглоукалыванием не лечится.
   – Лечится! Еще как лечится! Каждый клиент понимает, что не стоит злить врача. А то он выберет иголку потолще и подлиннее и как засадит ее в самую болезненную точку!
   – Слушай, а это мысль! – одобрила Елена. – Не насчет иголок, конечно, а насчет физиотерапии вообще.
   – Ну-у, если только допустить, что…
   – Смотри. Работаешь с относительно компенсированными пациентами, это раз.
   Елена подняла правую руку и загнула мизинец:
   – Работа интересная, вдумчивая. Много методов, много возможностей. Это два. Никакой грязи, кроме лечебной. Это три. Нет ночных дежурств, это четыре. Работать можно где угодно, что с учетом твоего характера очень ценно. Это четыре.
   – У меня такой скверный характер? – искренне удивился Данилов.
   – Тебе неведомо понятие «идти на уступки», Вова. Каждый такой случай ты воспринимаешь как сделку с совестью и предательство идеалов. Скажу тебе, как администратор со стажем – ты очень неудобный сотрудник. Мина замедленного действия.
   – Зато как член семьи – вполне на уровне! – вступился за Данилова Никита.
   – Респект тебе за поддержку, – поблагодарил Данилов и обратился к Елене: – И ты считаешь, что это серьезная специальность?
   – Это очень серьезная специальность! – Елена загнула последний, большой палец, выдержала паузу и опустила руку. – Оглянись по сторонам – скольким людям помогло правильно подобранное физиотерапевтическое лечение!
   – Тебе помогало? – серьезно, без тени улыбки, спросил Данилов у Никиты.
   – Если подзатыльники относятся к физиотерапевтическому лечению, то не очень, – так же серьезно ответил Никита. – Можно сказать – совсем не помогало.
   – Я говорю серьезно, – по тону чувствовалось, что Елена слегка обиделась. – Можешь согласиться, можешь не согласиться, но издеваться не надо.
   – Извини, Лен, я просто пошутил. Хотя, черт его знает, а вдруг…
   – Учти, на всякий случай и то, что тебе не придется идти в ординатуру для того, чтобы стать физиотерапевтом. Будет достаточно трехмесячных курсов.
   – Это большое преимущество, – согласился Данилов, буквально на днях оставивший ординатуру по патологической анатомии и не имевший никакого желания начинать всю эту двухлетнюю бодягу по новой. – Я подумаю…
   Думать начал прямо в тот же вечер. Чтобы лучше думалось – вооружился руководством, сохранившимся у Елены еще со студенческих времен. Полистал, прочитал выборочно несколько абзацев и нашел, что в принципе это не самый плохой вариант. Прислушался к себе и понял, что Елена права – ему действительно хочется спокойной, не грязной и, при всем том, «умной» работы. Неправильно думают те, кто воспринимает врачей-физиотерапевтов в качестве диспетчеров, тупо назначающих то или иное количество процедур или манипуляций, рекомендованных лечащим врачом. Это в корне неверное представление. Врач-физиотерапевт знакомится с пациентом и его диагнозом, определяет показания и противопоказания для применения того или иного вида лечения, при необходимости вносит коррективы по ходу процесса, то есть – как и положено врачу, проводит лечение.
   Через два дня Данилов снова вернулся к мысли о физиотерапии и на этот раз нашел ее если не превосходной, то вполне подходящей. Он снова взвесил все «за» и «против» и отложил окончательное принятие решения на следующий день. Сколько можно менять специальности как перчатки? Пора бы и остановиться на какой-то одной.
   Стоило только Данилову сказать Елене, что он не прочь заняться физиотерапией, как та выдала ему план действий.
   – Начинать следует с поликлиники, – сказала она. – С обычной городской поликлиники.
   – Почему? – удивился Данилов. – А если мне хочется начать с НИИ травматологии и ортопедии?
   – В НИИ травматологии и ортопедии с тобой никто не станет связываться. Там привыкли брать на работу готовых физиотерапевтов, да еще с опытом работы по специальности. А вот в поликлиниках с физиотерапевтами туговато. Да руку набить там проще, никто не будет стоять над душой и тыкать носом в собственные ошибки. Там же, кроме тебя, никто в физиотерапии разбираться не будет. А в институте – целое отделение с заведующим и более опытными коллегами…
   – Ты права, – согласился Данилов.
   Это только несведущие люди думают, что более опытные врачи просто спят и видят, как бы передать свой опыт врачам начинающим. В жизни же чаще всего бывает наоборот – опытные специалисты находят особое, изощренное, можно сказать, удовольствие в том, чтобы лишний раз, как выразилась Елена, тыкать новичков носом в их собственные ошибки, подобно тому, как тычут носом в лужу щенят и котят – знай, мол, свое место, салага. Данилов прекрасно понимал, что с его характером лучше набираться опыта в менее «академических» местах, но – городская поликлиника? А впрочем, почему бы и нет? Была же когда-то мысль о переходе со «скорой» на участок…
   Запрягал Данилов долго, но ездил быстро. Всего неделя ушла на поиски нового места. Вдобавок ко всему, это место оказалось удобно расположено – пятнадцать минут на одном автобусе, затем пересадка и пятнадцать минут на другом. По московским меркам – не то чтобы рядом с домом, а просто рукой подать.
   – В заявлении пишите «с тридцать первого августа», – велел главный врач.
   – Да я, в принципе, могу выйти хоть завтра, – ответил Данилов.
   – А что я с вами буду делать больше месяца? – удивился главный врач. – А так – тридцать первого устроитесь, а первого на учебу пойдете. Путевку мы подготовим. А там уже вернетесь готовым специалистом и приступите к работе.
   Хозяин – барин. Оставшееся летнее время Данилов, к радости Елены, посвятил косметическому ремонту квартиры. Побелил потемневшие потолки, поклеил везде новые обои, раскидал по нужным местам несколько розеток, избавившись от вечно мешавшихся под ногами проводов удлинителей. Заодно купил досок и, припомнив навыки, полученные на уроках труда, соорудил в комнате Никиты удобный и емкий стеллаж во всю стену. Порядка от этого у Никиты больше не стало, но Елену столярные навыки Данилова весьма впечатлили. Она сразу же потребовала сделать в спальне две полки, соединенные между собой перекладиной в виде английской буквы «зет», и расставила на них низкие глиняные горшки с какими-то неведомыми Данилову растениями. В перерывах Данилову удалось сдать квартиру матери. Жильцы – он, она и их семилетняя дочь – приехали в Москву из Мелитополя. Глава семьи был совладельцем автосервиса и мог позволить себе жить вольготно, снимая не комнату в коммуналке, а двухкомнатную квартиру с обстановкой. Он без звука дал задаток в размере месячной арендной платы и заверил Данилова в том, что будет поддерживать порядок и в том, что с ними «вообще проблем не будет». Данилов поверил – квартирант выглядел человеком, не бросающим слов на ветер. Короче говоря, располагал к доверию и общению. На предложение подписать договор квартирант ответил:
   – Давайте не будем разводить бюрократию. Если не доверяете, лучше поищите других арендаторов.
   Данилов не стал настаивать. По большому счету бумажка ничего не решает. Заплатил – живи, не заплатил – катись. Прихватил с собой микроволновку или телевизор – грех на твоей совести. Бежать по такому поводу с заявлением в милицию – только людей смешить…

* * *

   На второй день работы Данилов, сам того не желая, нажил себе врагов. Сразу двух – участкового врача Коканову и заведующую женской консультацией Шишову.
   Коканова направила к Данилову мужчину с диагнозом остеохондроза поясничного отдела позвоночника. Пациента беспокоили упорные боли в области поясницы, отдававшие книзу. Данилову предстояло решить вопрос о возможности проведения сеансов электроанальгезии, когда на область пораженных нервных корешков воздействуют током.
   Данилов оглядел мужчину, одетого словно с чужого плеча, прочел на обложке карты его имя-отчество и спросил:
   – В весе давно теряете, Михаил Евгеньевич?
   – Да последние месяцы и теряю. Аппетит пропал. Ну, не хочу есть и все тут! Более двадцати килограммов потерял и сам не заметил как.
   – А тошнота и рвота есть?
   – Иногда, – поморщился Михаил Евгеньевич. – Но это уже таблетки виноваты. Я же их не пью, а просто жру пачками. А взять хотя бы тот же индометацин, так он для желудка…
   – Раздевайтесь, я вас осмотрю, – предложил Данилов, вставая из-за стола.
   – Зачем? – попробовал было возразить пациент. – Светлана Владиславовна меня только что осматривала.
   – Я быстро, – пообещал Данилов.
   Пациент нехотя разделся и дал себя осмотреть.
   – Одевайтесь.
   Данилов не увидел в карте записи невропатолога.
   – А у невропатолога вы консультировались, Михаил Евгеньевич?
   – Нет, все никак попасть не мог, – развел руками пациент. – Туда же не пробьешься просто так. А потом Светлана Владиславовна сказала, что мой случай простой, и невропатолог здесь нужен просто для галочки. Я и забил на консультацию, нельзя же каждый день с работы отпрашиваться.
   Место работы и должность на карте исправлялось столько раз, что Данилову ничего разобрать не удалось.
   – Кем работаете? – спросил он.
   – Техником-смотрителем.
   Данилов в задумчивости полистал карту и сказал:
   – Подождите, пожалуйста, в коридоре. Карта пусть останется у меня.
   – А что такое? – заволновался пациент. – Что-то не в порядке, а, доктор?
   – Надо уточнить пару вопросов и все же проконсультироваться у невропатолога, – сказал Данилов, не желая раньше времени вдаваться в подробности.
   Когда пациент вышел, Данилов нашел в списке, лежавшем под стеклом на его столе, телефон кабинета, в котором принимала Коканова, и снял трубку.
   – Светлана Владиславовна? Доктор Данилов беспокоит, ваш новый физиотерапевт. Я по поводу Гераскина. Ваш диагноз остеоходроза вызвал у меня некоторые сомнения…
   – С каких это пор свежеиспеченные физиотерапевты сомневаются в диагнозах, поставленных врачами, проработавшими на участке более семи лет?! – огрызнулась Коканова.
   – Мой врачебный стаж не меньше вашего, – Данилову все стало ясно, за свою врачебную практику он не раз убеждался в том, что стажем хвастаются только дураки; чем еще дураку хвастаться? – И мои сомнения вполне обоснованны…
   – Не смешите меня! У меня полный коридор народу! – Коканова бросила трубку.
   – Светочка у нас с норовом, – сказала Оксана, наводившая порядок в ящиках своего стола. – Особенно, когда с мужем поцапается. А цапаются они каждый день. Зато после, – Оксана закатила глаза кверху, – так страстно любят друг друга! До полнейшего изнеможения!
   – Оксана, давайте договоримся о том, что вы не будете впредь рассказывать мне подобные пикантные подробности. Они меня совсем не интересуют.
   – Как скажете, Владимир Александрович, – поспешно согласилась Оксана. – Я просто подумала – как же это здорово, когда тебя любят до полного изнеможения, так, что и пальцем пошевелить сил нет…
   – Погодите, будет и на вашей улице праздник! – обнадежил Данилов, водя глазами по списку в поисках телефона невропатолога.
   Невропатолог по фамилии Маняка, в отличие от Кокановой, оказался человеком вменяемым.
   – Я сам сейчас к вам подойду, – сказал он, внимательно выслушав Данилова. – А то вашего Гераскина у дверей моего кабинета очередь разорвет.
   И не обманул – явился через три минуты, быстро, но толково осмотрел пациента, задал ему несколько вопросов и написал в его карте, что данных за остеохондроз нет. Порекомендовал сделать рентген поясничного отдела позвоночника и обследоваться у терапевта на предмет исключения онкологии.
   – Спасибо, Олег Петрович, – поблагодарил Данилов доброго невропатолога и повел пациента к заведующей вторым терапевтическим отделением Ткаченко. Не к Кокановой же, в конце концов, его было вести. Еще пошлет матом от самых дверей – неловко перед пациентом будет.
   Ткаченко, довольно суровая на вид, оказалась с понятием. Выслушала Данилова, расспросила и осмотрела пациента, почитала записи в его карте, а потом поблагодарила Данилова за бдительность и сообразительность. Окончательно сбитого с толку Михаила Евгеньевича оставила у себя в кабинете, сказав:
   – Я вам сейчас выпишу направления на обследования…
   В коридоре Данилов нос к носу столкнулся с Кокановой. Буквально – нос к носу, потому что роста они были одинакового.
   – Что, уже успели Татьяне Ивановне наябедничать? – прошипела она, сверкая глазами.
   Если бы не гримаса гнева, исказившая ее лицо, то Коканову можно было бы назвать симпатичной.
   – Потрудитесь сменить тон, – ответил Данилов. – Я убил почти час на исправление вашей ошибки и не собираюсь выслушивать ваши упреки.
   – Ошибок у меня не бывает! Запомните это, доктор.
   – А как еще можно назвать длительное лечение рака прямой кишки под видом остеохондроза? – спросил Данилов.
   Разговаривали они тихо, почти шепотом, чтобы не привлекать внимания посторонних, которых в коридоре хватало.
   – Вы так за полчаса взяли и установили диагноз? – усмехнулась Коканова. – Может, и у онколога проконсультировали, скоропалительный вы наш?
   – Я за это время показал пациента невропатологу и заведующей отделением, недалекая вы моя, – в тон ей ответил Данилов. – И оба они согласились, что не остеохондроз является причиной боли у Гераскина. Извините, мне некогда, да и у вас, кажется, очередь?
   – Выскочка! – бросила вслед Коканова.
   Ему очень захотелось обернуться и сказать на весь коридор пару ласковых, но Данилов сдержался. «Что она делала семь лет на участке? – подумал Данилов. – Ворон ловила?»
   Тут он ошибся. Все семь, а точнее семь с половиной лет работы в качестве участкового врача ум доктора Кокановой был занят одной-единственной мыслью – как бы извлечь из своего не слишком завидного положения как можно больше выгод.
   Выгоды могли быть самыми разнообразными – деньги, подарки, секс с приглянувшимся пациентом, заведение полезных связей. Жила Коканова легко, оттого и к пациентам своим относилась столь же легко – считая себя всесторонне грамотным врачом, выставляла любые диагнозы и под них уже подгоняла симптомы. Так было проще, к тому же возиться имело смысл лишь с теми, кто мог быть благодарным или полезным, от всех остальных следовало поскорее отделываться.
   – Медицина, как настольный теннис, – любила повторять Коканова. – Перебросили мне шарик – я его отбиваю на фиг. И так до тех пор, пока кто-то не стукнет ракеткой посильнее и шарику не придет конец.
   В поликлинике Коканову не любили.
   – Светка такая же дура, как и Овечкина, – заметил непосредственный рентгенолог Сабуров. – Только Овечкина добрая дура, а Светка вздорная и колючая. Вечно всем недовольна, вечно бухтит, вечно ей все должны.
   Правда, когда Сабурову после выпитого хотелось поразвлечься, он приглашал к себе не добрую и флегматичную Овечкину, которой пошел уже шестой десяток, а более молодую и куда более темпераментную Коканову. Отпускал пораньше свою медсестру Людочку, запирал дверь и вел свою «Свету-конфету» в смежную с кабинетом смотровую, где, смотря по настроению, или заваливал ее на кушетку, или усаживал в кресло. За одним наслаждением всегда следовало другое – совместный перекур прямо здесь, в смотровой, после чего Коканова уходила, если не счастливой, то довольной.
   Получив у заведующей очередную нахлобучку по поводу мнимого остеохондроза, Коканова возненавидела Данилова всей душой и жаждала мести. Для начала она пообещала себе, что будет отправлять на физиотерапию только самых скандальных и кляузных пациентов. Пусть этот выскочка узнает, почем фунт лиха! О, он еще узнает, он узнает, как зарабатывать себе дешевый авторитет на чужих промахах!
   Вернувшись в кабинет, Данилов сразу же услышал:
   – Ну, как там дела, Владимир Александрович?
   Оксана закончила наводить порядок в столе и теперь сидела, подперев щеку рукой и отчаянно скучала без пациентов.
   – Нормально, – ответил Данилов, не желавший вдаваться в подробности. – Пообщался с заведующей, она меня поняла.
   – Трудно ей с Кокановой, у той что ни день – не понос, так золотуха. То больничный вызовет подозрения, то на прием опоздает, да не на пять минут, а на полтора часа, то с больными поскандалит… не доктор, а наказание.
   – У каждого свой крест, – заметил Данилов, усаживаясь на свое место.
   В дверь постучали.
   – Входите! – крикнула Оксана.
   – Здравствуйте, меня к вам направила Полина Викентьевна, – пациентка выглядела ухоженной и была не только хорошо, но и со вкусом одета. – У меня хроническое воспаление придатков, и она посоветовала мне магнитные импульсы…
   – Присаживайтесь, – Данилов указал рукой на свободный стул. – Можно вашу карту?
   – Вот, пожалуйста, – пациентка достала из объемистой сумки карту и протянула ее Данилову. – Полина Викентьевна сказала, что курс обычно состоит из десяти пятнадцатиминутных процедур…