Страница:
– Малость перестарался дядя Жора, – поделился с летнабом своими впечатлениями пилот, – объявили запретную зону радиусом в шестьдесят километров, а мы почти в восьмидесяти от эпицентра.
– Да что восемьдесят, – поддержал его наблюдатель, – на Ангарской базе две мачты повалило и пулеметную вышку, и волна была, как в океане. А это двести с гаком верст! Вот только зачем ты канцлера-то так, какой он тебе дядя?
– Самый настоящий, – пилот повернулся к соседу, – как и всем, кто с ним воевал. А у меня вообще он лично пилотирование автожира принимал!
– Правду говорят – суров?
– Брешут, собаки. Единственно что – пьяных ближе чем за километр от аэродрома не терпит, а так он добрый. И объясняет все хорошо. С инструктором у меня почти месяц взлет не получался, а с ним я за три раза понял, как надо.
– Так думаешь, это он устроил? Ученые на базе говорили, будто бы метеорит.
– Ага, и дядя Жора за полгода узнал, когда он свалится, а потом два раза сроки переносил. Что, метеорит ждал, пока у него все готово будет? Да и место указал почти точно.
– Вот именно, что почти, на десять километров южнее эпицентр был обозначен.
– А ты попробуй из Читы сюда выстрелить, посмотрим, насколько промахнешься. Хотя с таким снарядом можно и на полсотни километров в любую сторону махнуть – разницы все равно никакой.
– Река! – указал вниз наблюдатель.
– Вижу. Эта, как ее, Хижма? Вон излучина приметная, над ней нам поворачивать. Ну если эти англичане оттуда ушли!
– Что «ну»? Искать тогда будем.
Автожир повернул направо и полетел над речкой, удаляясь от эпицентра.
– До места, где мы им позавчера велели остановиться, двадцать километров.
– Клали они на наше веление, – усмехнулся пилот, – вон смотри!
Примерно в полукилометре впереди было видно выкинутую на берег и разломанную лодку.
Около нее суетились и размахивали руками двое.
– И чего машут, – поморщился летнаб, – лучше бы ракеты пускали.
– Если они есть. Вон как им весь лагерь покорежило-то… Ладно, смотри, метров на двести западнее лодки явно можно сесть. Заодно посмотрим на того, про которого мы спорили. Ну и фамилия у человека – Скот!
– Скотт, – уточнил наблюдатель. – И он точно профессор. Остальные-то понятно, шпион на шпионе, а этот настоящий ученый. Ну сам сообрази, откуда шпиону знать, как по латыни бурундук называется!
Автожир сел, метров десять проскользив по траве посадочными дугами. Заглох мотор, на землю спрыгнул сначала летнаб с автоматом, за ним пилот. К экипажу машины уже бежали два англичанина.
– Здравствуйте, господа, – поздоровался с ними летнаб. – И что же вы добрых советов не слушаете? Остались бы там, где мы вам советовали позавчера, и было бы все в порядке. Ну куда вас, простите, черти понесли? Ясно же вам сказали: метеорит упадет.
– По вашим словам, он должен был упасть вчера днем, – поморщился англичанин.
– Ну так чего-то там не хватало для падения, подумаешь, задержался маленько. А где остальные члены экспедиции?
– Шелдон погиб. Профессор Скотт ранен, он в тяжелом состоянии, на палатку упало дерево. Медикаменты и почти все продовольствие смыло волной…
Наблюдатель открыл крышку в носовом обтекателе автожира, достал из-под нее саквояж с красным крестом и предложил:
– Ведите к раненому.
У профессора оказались сломаны как минимум четыре ребра, причем было похоже, что осколки повредили легкие. Раненый дышал редко и неглубоко, на губах запеклась кровь, но он был в сознании. Летнаб передал автомат пилоту и занялся больным. Осмотрел повязки, сделал пару уколов и сказал:
– Его надо срочно эвакуировать, вырубите пару шестов для носилок.
– Уже сделано, – кивнул англичанин.
Второй подтащил носилки, сделанные из двух шестов и одеяла. Профессора осторожно, стараясь не менять его позу, положили на носилки и отнесли к автожиру. Пилот откинул спинку пассажирского кресла, отчего это место стало практически лежачим, после чего туда был положен раненый.
– Мои тамиасы… – слабо простонал он.
– Бурундуки, что ли? – изумился пилот.
– Да, это новый, неизвестный науке вид… белый бурундук, их удалось добыть сразу двух… их необходимо доставить… – Раненый потерял сознание.
– Ну вот, а ты говоришь, шпион, – попенял летнаб пилоту и обратился к англичанам:
– Господа шпио… то есть ученые, где тут профессорские звери?
Ему показали небольшую клетку, накрытую тряпкой. Наблюдатель снял тряпку, полюбовался на засуетившихся бурундуков, снова накрыл клетку и начал пристраивать ее в носовой обтекатель, на место медицинского саквояжа. Клетка не лезла, так что ее пришлось привязать. Так она оказалась наполовину торчащей наружу.
– А чего не в багажник? – поинтересовался пилот. – И что ты их закрыл так быстро, они действительно белые?
– Не, серые. А в багажник их нельзя, это же рядом с движком, сдохнут от страха. Господа, – обратился он уже к англичанам, – я вам оставляю пакет первой помощи, там на все есть инструкции, два комплекта сухого пайка и вот эту карту. Смотрите, в сорока пяти километрах на юго-юго-запад есть небольшое озеро. Через три дня туда прилетит амфибия, собрать погорельцев вроде вас и доставить в Илимск. Оттуда будут рейсы в Иркутск. Ваши носильщики и проводник, я смотрю, уже приняли правильное решение?
– Еще вчера сбежали, – подтвердил англичанин.
– Вот видите, с понятием люди, не то что некоторые. Кстати, вон там, впереди, где река поворачивает, наверняка волной на берег рыбы накидало. Соберите, небось еще не протухла. Оружие есть?
– Один карабин.
– А больше вам и не надо. Да, есть к вам маленькая просьба. Тут где-то недалеко еще и французская экспедиция бродит, изучает язык эвенков. Так вот, если встретите, передайте, чтобы они тоже к тому озеру двигали, а то мы их никак найти не можем. Ну до свидания, успехов вам в вашей научной деятельности!
Автожир улетел, унося с собой профессора Скотта и его белых бурундуков.
– Сэр, вы верите, что это был метеорит? – спросил ранее молчавший второй англичанин у первого.
– Верить или не верить я буду не раньше, чем мы выберемся из этой чертовой тайги и окажемся как минимум в Иркутске! Так что, Генри, давайте собираться. Если мы опоздаем, вряд ли русские будут долго ждать нас у того озера. А самим нам отсюда и за год не выбраться.
К исходу второго дня пути англичане вышли к помеченному на выданной им карте озеру. У восточного края в небо поднимался дымок, и, собрав последние силы, путники двинулись туда. Через полтора часа они подошли к лагерю, который, как оказалось, разбила тут итальянская экспедиция.
– Полковник Амандо Конти! – представился руководитель итальянцев. – С кем имею честь?
– Майор Уолтер Фоссет, Великобритания. Генри Браун, мой помощник.
«Пижон, – подумал майор, глядя на итальянца. – Небось тут просидел все время, вид как будто только из клуба. И снаряжение не пострадало, палатки вон как новые…» Но быстро выяснилось, что майор ошибался. Два дня назад к итальянцам тоже прилетал русский автожир. Но они не стали высокомерно разговаривать с его экипажем через губу, а на скорую руку организовали праздничный обед в честь гостей, даже попытались угостить их вином… Пить русские не стали, но рассказали итальянцам куда больше, чем англичанам.
Сказали, что метеорит скорее всего взорвется в воздухе, на высоте примерно десяти километров. Посоветовали оборудовать лагерь на обратной стороне холма, и чтобы рядом не было больших деревьев. Пилот, что-то посчитав и отметив в своем планшете, сообщил, что ударная волна дойдет до лагеря через две с половиной минуты после вспышки, то есть за это время надо будет убрать аппаратуру и занять места в убежище.
– Уникальные кадры! – разливался соловьем итальянский полковник. – Мы засняли и пролет метеорита, и сам взрыв! Наши ученые в восторге.
– Вы думаете, что это был метеорит? – захотел ясности англичанин.
– Русские назвали это метеоритом, – усмехнулся итальянец. – И еще они назвали свой самый страшный самолет, пикировщик (это полковник произнес по-русски), «Кошкой». Кстати, я был недалеко от Пулы во время их знаменитого налета и могу вот что сказать… Тогда, конечно, та картина представлялась просто кошмарной. Но теперь по сравнению с позавчерашним она смотрится не более чем укусом комара. Перед тем, как на вас наступил слон!
Внимание майора привлекло странное зрелище: двое итальянцев что-то взвешивали на привязанной к низко расположенному суку оструганной палке с делениями и экспрессивно ругались при этом.
– Русские установили нам лимит бесплатного веса, – пояснил полковник, – пять килограммов на человека. А то, что свыше, должно быть оплачено из расчета рубль за килограмм на километр.
– Грабеж! – возмутился майор.
– Ну если у вас больше багажа и нет денег, они же не запрещают вам идти в Илимск пешком, это всего-то триста километров. Кстати, в «Кошке»-амфибии шесть пассажирских мест, а нас с вами уже семеро…
Следующим утром на озеро прилетела амфибия. На глаз оценив комплекцию пассажиров, пилот предложил залезать всем при условии, что один пусть на полу посидит. Хотя он может и остаться, вдруг экипажу от нечего делать захочется слетать сюда еще раз…
Когда взлетевший самолет скрылся за горизонтом, из тайги вышли отпущенные перед взрывом проводник с носильщиками и начали деловито знакомиться с оставленным улетевшими учеными имуществом.
Аэродром находился примерно в километре от города Илимска, и прилетевшие на амфибии отправились туда пешком, проигнорировав две стоящие в ожидании пассажиров телеги со свежими надписями «Taxi» и шашечками на оглоблях. Пилоты сказали, что иностранцам – в кремль, он же острог (это такая деревянная крепость посреди города). Действительно, кремль имел место, а сам город состоял из двух-трех десятков домишек вокруг него. Над самой большой башней висел плакат «Летайте самолетами Аэрофлота», а ниже – стрелка с надписью «Вэлкам сюда», показывающая в сторону ворот. У входа путешественников ждала девушка в форме государственного комиссара третьего ранга.
– Английская и итальянская экспедиции? – уточнила она. – Добро пожаловать в Илимск. Вам, как пострадавшим от тунгусского взрыва, положено бесплатное место в гостинице и бесплатное же питание. Все остальное – увы, за деньги. Телеграф – вон он. Исходящие принимаются по десять рублей за знак. Дорого? Радио, господа, это вам не проволока на столбах, оно денег стоит. Имеются также отель, ресторан и пиццерия. Кассы аэрофлота – за телеграфом, но на ближайшие три дня все билеты уже раскуплены: очень большой наплыв публики. Филиал Сбербанка – рядом с кассами, других банков тут нет. Для культурного досуга имеется кинотеатр, там идет «Подвиг разведчика», есть также библиотека с подшивкой «Нивы» за четыре года и казино. Ко мне можете обращаться при любом затруднении, а пока я вас покидаю, у меня обеденный перерыв с часу до трех. Если вы тоже хотите есть – бесплатный обед перед гостиницей.
С завистью посмотрев, как полковник Конти повел свою радостно галдящую толпу в пиццерию при отеле, англичане поплелись в бесплатную гостиницу, ибо при ее наличии Адмиралтейство однозначно признает траты на отель неоправданными и вычтет из жалованья в двойном размере. А этих макаронников финансируют американцы, чуть ли не сам Альперович, вот и жируют, дармоеды.
Гостиница показалась майору весьма подозрительной, ибо являлась просто сараем. Перед ним стояла полевая кухня и скучал сержант в поварском колпаке вместо пилотки.
– Прошу, господа, сегодня в меню уха и компот! – обрадовался развлечению он. – Количество не ограничено, кушайте на здоровье.
Когда англичане получили свои порции, их лица малость вытянулись. Уха представляла собой воду без малейшего признака жира, в которой сиротливо плавали несколько неизвестных науке крупинок, кусочек капустного листа и голова какой-то мелкой рыбки. Компот же более всего походил на ржавую воду, которой скорее всего и являлся.
– Сэр, неужели русские считают это едой? – удивился Браун.
– Вообще-то нет, – вдруг на чистом английском вмешался в разговор сержант, – но мы хотели сделать вам приятное и один в один скопировали меню из южноафриканского концлагеря. Так что мы это только готовили, а честь изобретения принадлежит вам.
Охваченный нехорошими подозрениями, майор заглянул в «гостиницу». Так и есть, земляной пол, двухъярусные дощатые нары и какая-то бадья в углу. Сквозь дыры в крыше просвечивало небо.
Так и не попробовав бесплатного обеда, англичане отправились в отель – довольно приличное на вид двухэтажное деревянное здание. Но, когда они познакомились с ценами, всякое желание поселиться отпало напрочь. Номера были всего двух видов, люкс и полулюкс, и последний стоил пятьсот восемь рублей в сутки. Узнав, что самое дешевое блюдо в ресторане – бутерброд с сыром – стоит семьдесят рублей, они совсем было собрались отдаться на милость бесплатного сервиса, но при выходе из отеля к ним подошел сравнительно прилично одетый мужичок из местных.
– Господам показалось немного дорого? – поинтересовался он. – Могу поспособствовать. Некоторые тутошние жители пускают на постой, там же можно и столоваться. В какую сумму вы желаете уложиться?
– В пять рублей! – твердо заявил майор, неплохо знающий русские цены.
– Ну господа, это же вам не Питер, – разочарованно протянул мужичок. – Тут вы дешевле двадцати рублей ничего не найдете, да и мне за комиссию прибавьте пятнадцать процентов.
В общем, через два часа довольные, что хоть в такой малости обманули Найденова, ибо ясно, что свистопляску с ценами устроил именно он, англичане поселились в частном секторе. Всего за сорок рублей на двоих за три дня с полным пансионом и баней.
На следующий день снова прилетела «Кошка»-амфибия, привезла бельгийскую экспедицию и одного француза в обгоревших лохмотьях вместо одежды. Его экспедиция, презрев предупреждения русских, ухитрилась подобраться на тридцать километров к эпицентру, но почти вся там и осталась… Корреспондент «Пари Суар» спасся чудом, без денег и документов, и теперь ждал решения своей участи в гостинице, питаясь бесплатными обедами. Впрочем, сержант, пожалев парижанина, дал ему свой старый халат и буханку хлеба.
Майор Фоссет, решив, что цивилизованные люди должны поддерживать друг друга в беде, ссудил несчастному пятнадцать рублей под расписку. Неизвестно, что решил полковник Конти, но он дал погорельцу двести рублей просто так.
Глава 5
– Да что восемьдесят, – поддержал его наблюдатель, – на Ангарской базе две мачты повалило и пулеметную вышку, и волна была, как в океане. А это двести с гаком верст! Вот только зачем ты канцлера-то так, какой он тебе дядя?
– Самый настоящий, – пилот повернулся к соседу, – как и всем, кто с ним воевал. А у меня вообще он лично пилотирование автожира принимал!
– Правду говорят – суров?
– Брешут, собаки. Единственно что – пьяных ближе чем за километр от аэродрома не терпит, а так он добрый. И объясняет все хорошо. С инструктором у меня почти месяц взлет не получался, а с ним я за три раза понял, как надо.
– Так думаешь, это он устроил? Ученые на базе говорили, будто бы метеорит.
– Ага, и дядя Жора за полгода узнал, когда он свалится, а потом два раза сроки переносил. Что, метеорит ждал, пока у него все готово будет? Да и место указал почти точно.
– Вот именно, что почти, на десять километров южнее эпицентр был обозначен.
– А ты попробуй из Читы сюда выстрелить, посмотрим, насколько промахнешься. Хотя с таким снарядом можно и на полсотни километров в любую сторону махнуть – разницы все равно никакой.
– Река! – указал вниз наблюдатель.
– Вижу. Эта, как ее, Хижма? Вон излучина приметная, над ней нам поворачивать. Ну если эти англичане оттуда ушли!
– Что «ну»? Искать тогда будем.
Автожир повернул направо и полетел над речкой, удаляясь от эпицентра.
– До места, где мы им позавчера велели остановиться, двадцать километров.
– Клали они на наше веление, – усмехнулся пилот, – вон смотри!
Примерно в полукилометре впереди было видно выкинутую на берег и разломанную лодку.
Около нее суетились и размахивали руками двое.
– И чего машут, – поморщился летнаб, – лучше бы ракеты пускали.
– Если они есть. Вон как им весь лагерь покорежило-то… Ладно, смотри, метров на двести западнее лодки явно можно сесть. Заодно посмотрим на того, про которого мы спорили. Ну и фамилия у человека – Скот!
– Скотт, – уточнил наблюдатель. – И он точно профессор. Остальные-то понятно, шпион на шпионе, а этот настоящий ученый. Ну сам сообрази, откуда шпиону знать, как по латыни бурундук называется!
Автожир сел, метров десять проскользив по траве посадочными дугами. Заглох мотор, на землю спрыгнул сначала летнаб с автоматом, за ним пилот. К экипажу машины уже бежали два англичанина.
– Здравствуйте, господа, – поздоровался с ними летнаб. – И что же вы добрых советов не слушаете? Остались бы там, где мы вам советовали позавчера, и было бы все в порядке. Ну куда вас, простите, черти понесли? Ясно же вам сказали: метеорит упадет.
– По вашим словам, он должен был упасть вчера днем, – поморщился англичанин.
– Ну так чего-то там не хватало для падения, подумаешь, задержался маленько. А где остальные члены экспедиции?
– Шелдон погиб. Профессор Скотт ранен, он в тяжелом состоянии, на палатку упало дерево. Медикаменты и почти все продовольствие смыло волной…
Наблюдатель открыл крышку в носовом обтекателе автожира, достал из-под нее саквояж с красным крестом и предложил:
– Ведите к раненому.
У профессора оказались сломаны как минимум четыре ребра, причем было похоже, что осколки повредили легкие. Раненый дышал редко и неглубоко, на губах запеклась кровь, но он был в сознании. Летнаб передал автомат пилоту и занялся больным. Осмотрел повязки, сделал пару уколов и сказал:
– Его надо срочно эвакуировать, вырубите пару шестов для носилок.
– Уже сделано, – кивнул англичанин.
Второй подтащил носилки, сделанные из двух шестов и одеяла. Профессора осторожно, стараясь не менять его позу, положили на носилки и отнесли к автожиру. Пилот откинул спинку пассажирского кресла, отчего это место стало практически лежачим, после чего туда был положен раненый.
– Мои тамиасы… – слабо простонал он.
– Бурундуки, что ли? – изумился пилот.
– Да, это новый, неизвестный науке вид… белый бурундук, их удалось добыть сразу двух… их необходимо доставить… – Раненый потерял сознание.
– Ну вот, а ты говоришь, шпион, – попенял летнаб пилоту и обратился к англичанам:
– Господа шпио… то есть ученые, где тут профессорские звери?
Ему показали небольшую клетку, накрытую тряпкой. Наблюдатель снял тряпку, полюбовался на засуетившихся бурундуков, снова накрыл клетку и начал пристраивать ее в носовой обтекатель, на место медицинского саквояжа. Клетка не лезла, так что ее пришлось привязать. Так она оказалась наполовину торчащей наружу.
– А чего не в багажник? – поинтересовался пилот. – И что ты их закрыл так быстро, они действительно белые?
– Не, серые. А в багажник их нельзя, это же рядом с движком, сдохнут от страха. Господа, – обратился он уже к англичанам, – я вам оставляю пакет первой помощи, там на все есть инструкции, два комплекта сухого пайка и вот эту карту. Смотрите, в сорока пяти километрах на юго-юго-запад есть небольшое озеро. Через три дня туда прилетит амфибия, собрать погорельцев вроде вас и доставить в Илимск. Оттуда будут рейсы в Иркутск. Ваши носильщики и проводник, я смотрю, уже приняли правильное решение?
– Еще вчера сбежали, – подтвердил англичанин.
– Вот видите, с понятием люди, не то что некоторые. Кстати, вон там, впереди, где река поворачивает, наверняка волной на берег рыбы накидало. Соберите, небось еще не протухла. Оружие есть?
– Один карабин.
– А больше вам и не надо. Да, есть к вам маленькая просьба. Тут где-то недалеко еще и французская экспедиция бродит, изучает язык эвенков. Так вот, если встретите, передайте, чтобы они тоже к тому озеру двигали, а то мы их никак найти не можем. Ну до свидания, успехов вам в вашей научной деятельности!
Автожир улетел, унося с собой профессора Скотта и его белых бурундуков.
– Сэр, вы верите, что это был метеорит? – спросил ранее молчавший второй англичанин у первого.
– Верить или не верить я буду не раньше, чем мы выберемся из этой чертовой тайги и окажемся как минимум в Иркутске! Так что, Генри, давайте собираться. Если мы опоздаем, вряд ли русские будут долго ждать нас у того озера. А самим нам отсюда и за год не выбраться.
К исходу второго дня пути англичане вышли к помеченному на выданной им карте озеру. У восточного края в небо поднимался дымок, и, собрав последние силы, путники двинулись туда. Через полтора часа они подошли к лагерю, который, как оказалось, разбила тут итальянская экспедиция.
– Полковник Амандо Конти! – представился руководитель итальянцев. – С кем имею честь?
– Майор Уолтер Фоссет, Великобритания. Генри Браун, мой помощник.
«Пижон, – подумал майор, глядя на итальянца. – Небось тут просидел все время, вид как будто только из клуба. И снаряжение не пострадало, палатки вон как новые…» Но быстро выяснилось, что майор ошибался. Два дня назад к итальянцам тоже прилетал русский автожир. Но они не стали высокомерно разговаривать с его экипажем через губу, а на скорую руку организовали праздничный обед в честь гостей, даже попытались угостить их вином… Пить русские не стали, но рассказали итальянцам куда больше, чем англичанам.
Сказали, что метеорит скорее всего взорвется в воздухе, на высоте примерно десяти километров. Посоветовали оборудовать лагерь на обратной стороне холма, и чтобы рядом не было больших деревьев. Пилот, что-то посчитав и отметив в своем планшете, сообщил, что ударная волна дойдет до лагеря через две с половиной минуты после вспышки, то есть за это время надо будет убрать аппаратуру и занять места в убежище.
– Уникальные кадры! – разливался соловьем итальянский полковник. – Мы засняли и пролет метеорита, и сам взрыв! Наши ученые в восторге.
– Вы думаете, что это был метеорит? – захотел ясности англичанин.
– Русские назвали это метеоритом, – усмехнулся итальянец. – И еще они назвали свой самый страшный самолет, пикировщик (это полковник произнес по-русски), «Кошкой». Кстати, я был недалеко от Пулы во время их знаменитого налета и могу вот что сказать… Тогда, конечно, та картина представлялась просто кошмарной. Но теперь по сравнению с позавчерашним она смотрится не более чем укусом комара. Перед тем, как на вас наступил слон!
Внимание майора привлекло странное зрелище: двое итальянцев что-то взвешивали на привязанной к низко расположенному суку оструганной палке с делениями и экспрессивно ругались при этом.
– Русские установили нам лимит бесплатного веса, – пояснил полковник, – пять килограммов на человека. А то, что свыше, должно быть оплачено из расчета рубль за килограмм на километр.
– Грабеж! – возмутился майор.
– Ну если у вас больше багажа и нет денег, они же не запрещают вам идти в Илимск пешком, это всего-то триста километров. Кстати, в «Кошке»-амфибии шесть пассажирских мест, а нас с вами уже семеро…
Следующим утром на озеро прилетела амфибия. На глаз оценив комплекцию пассажиров, пилот предложил залезать всем при условии, что один пусть на полу посидит. Хотя он может и остаться, вдруг экипажу от нечего делать захочется слетать сюда еще раз…
Когда взлетевший самолет скрылся за горизонтом, из тайги вышли отпущенные перед взрывом проводник с носильщиками и начали деловито знакомиться с оставленным улетевшими учеными имуществом.
Аэродром находился примерно в километре от города Илимска, и прилетевшие на амфибии отправились туда пешком, проигнорировав две стоящие в ожидании пассажиров телеги со свежими надписями «Taxi» и шашечками на оглоблях. Пилоты сказали, что иностранцам – в кремль, он же острог (это такая деревянная крепость посреди города). Действительно, кремль имел место, а сам город состоял из двух-трех десятков домишек вокруг него. Над самой большой башней висел плакат «Летайте самолетами Аэрофлота», а ниже – стрелка с надписью «Вэлкам сюда», показывающая в сторону ворот. У входа путешественников ждала девушка в форме государственного комиссара третьего ранга.
– Английская и итальянская экспедиции? – уточнила она. – Добро пожаловать в Илимск. Вам, как пострадавшим от тунгусского взрыва, положено бесплатное место в гостинице и бесплатное же питание. Все остальное – увы, за деньги. Телеграф – вон он. Исходящие принимаются по десять рублей за знак. Дорого? Радио, господа, это вам не проволока на столбах, оно денег стоит. Имеются также отель, ресторан и пиццерия. Кассы аэрофлота – за телеграфом, но на ближайшие три дня все билеты уже раскуплены: очень большой наплыв публики. Филиал Сбербанка – рядом с кассами, других банков тут нет. Для культурного досуга имеется кинотеатр, там идет «Подвиг разведчика», есть также библиотека с подшивкой «Нивы» за четыре года и казино. Ко мне можете обращаться при любом затруднении, а пока я вас покидаю, у меня обеденный перерыв с часу до трех. Если вы тоже хотите есть – бесплатный обед перед гостиницей.
С завистью посмотрев, как полковник Конти повел свою радостно галдящую толпу в пиццерию при отеле, англичане поплелись в бесплатную гостиницу, ибо при ее наличии Адмиралтейство однозначно признает траты на отель неоправданными и вычтет из жалованья в двойном размере. А этих макаронников финансируют американцы, чуть ли не сам Альперович, вот и жируют, дармоеды.
Гостиница показалась майору весьма подозрительной, ибо являлась просто сараем. Перед ним стояла полевая кухня и скучал сержант в поварском колпаке вместо пилотки.
– Прошу, господа, сегодня в меню уха и компот! – обрадовался развлечению он. – Количество не ограничено, кушайте на здоровье.
Когда англичане получили свои порции, их лица малость вытянулись. Уха представляла собой воду без малейшего признака жира, в которой сиротливо плавали несколько неизвестных науке крупинок, кусочек капустного листа и голова какой-то мелкой рыбки. Компот же более всего походил на ржавую воду, которой скорее всего и являлся.
– Сэр, неужели русские считают это едой? – удивился Браун.
– Вообще-то нет, – вдруг на чистом английском вмешался в разговор сержант, – но мы хотели сделать вам приятное и один в один скопировали меню из южноафриканского концлагеря. Так что мы это только готовили, а честь изобретения принадлежит вам.
Охваченный нехорошими подозрениями, майор заглянул в «гостиницу». Так и есть, земляной пол, двухъярусные дощатые нары и какая-то бадья в углу. Сквозь дыры в крыше просвечивало небо.
Так и не попробовав бесплатного обеда, англичане отправились в отель – довольно приличное на вид двухэтажное деревянное здание. Но, когда они познакомились с ценами, всякое желание поселиться отпало напрочь. Номера были всего двух видов, люкс и полулюкс, и последний стоил пятьсот восемь рублей в сутки. Узнав, что самое дешевое блюдо в ресторане – бутерброд с сыром – стоит семьдесят рублей, они совсем было собрались отдаться на милость бесплатного сервиса, но при выходе из отеля к ним подошел сравнительно прилично одетый мужичок из местных.
– Господам показалось немного дорого? – поинтересовался он. – Могу поспособствовать. Некоторые тутошние жители пускают на постой, там же можно и столоваться. В какую сумму вы желаете уложиться?
– В пять рублей! – твердо заявил майор, неплохо знающий русские цены.
– Ну господа, это же вам не Питер, – разочарованно протянул мужичок. – Тут вы дешевле двадцати рублей ничего не найдете, да и мне за комиссию прибавьте пятнадцать процентов.
В общем, через два часа довольные, что хоть в такой малости обманули Найденова, ибо ясно, что свистопляску с ценами устроил именно он, англичане поселились в частном секторе. Всего за сорок рублей на двоих за три дня с полным пансионом и баней.
На следующий день снова прилетела «Кошка»-амфибия, привезла бельгийскую экспедицию и одного француза в обгоревших лохмотьях вместо одежды. Его экспедиция, презрев предупреждения русских, ухитрилась подобраться на тридцать километров к эпицентру, но почти вся там и осталась… Корреспондент «Пари Суар» спасся чудом, без денег и документов, и теперь ждал решения своей участи в гостинице, питаясь бесплатными обедами. Впрочем, сержант, пожалев парижанина, дал ему свой старый халат и буханку хлеба.
Майор Фоссет, решив, что цивилизованные люди должны поддерживать друг друга в беде, ссудил несчастному пятнадцать рублей под расписку. Неизвестно, что решил полковник Конти, но он дал погорельцу двести рублей просто так.
Глава 5
Всю последнюю декаду июня Россия обходилась без канцлера, ибо мне хватало времени только на связанные с метеоритом вопросы, да и то не на все. В принципе неплохо обходилась. Но все же хорошо, что метеориты падают не каждую неделю, подумал я, заканчивая закрытый доклад. Закрытый – это для тех, кому положено точно знать, что я к падению этого чуда природы непричастен никоим боком. А те, кому этого знать было не положено, напрягали фантазию, и чем больше, тем интереснее у них получалось.
Осенью прошлого года слегка подвинутый на астрономии смоленский мещанин Юрьев смог (с моей помощью, естественно) опубликовать свой труд о существовании в Солнечной системе девятой планеты, названной им в честь супруги Аграфеной.
Разумеется, никакого Плутона он не открыл, в его телескоп и Нептун-то было толком не видно, а мне лень было искать информацию, а потом еще и делать расчеты, где этот Плутон в данное время искать. Просто астроном страдал излишне буйной фантазией, и как только ему было обещано опубликовать его бред при условии, что туда будет вставлено несколько фраз, он не пожалел бумаги. В общем, планета Аграфена состоит изо льда, как писал он, от нее периодически отваливаются куски и падают на Солнце, вот один такой двадцать лет назад взял да отвалился и теперь летит. Но на его пути – Земля, и как бы он не того… А то ведь не исключена возможность.
На этот бред обратили внимание исключительно из-за моего участия в деле, так что, когда из Иркутска в верховья Подкаменной Тунгуски потянулись дирижабли с разведывательными экспедициями, а я издал указ, что в том районе действительно может упасть метеорит, некоторые начали чесать в затылках.
Потом я объявил, что метеорит отменяется до весны, и отозвал экспедиции. К тому времени все, кому надо, уже знали, что под Читой построено что-то очень секретное. А весной Чита была объявлена закрытым для иностранцев городом – вплоть до того, что каждый поезд встречала полиция на предмет проверки паспортов у всех приезжающих. И дирижабли снова полетели в тайгу, только теперь уже с оборудованием и материалами для постройки соответствующих бомбоубежищ, а мировая научная общественность вдруг воспылала любопытством как к метеоритам в частности, так и к тайге в общем, включая и населяющих эту тайгу эвенков.
Первый срок был назначен на третье мая, и ни одна экспедиция туда успеть уже не могла, так что кое-кто даже начал возмущаться. Тогда я перенес дату падения на шестнадцатое июня, а пятнадцатого подкорректировал ее, передвинув на утро семнадцатого.
Всем международным экспедициям были вручены карты, где имелась жирная красная точка, обведенная не менее жирным кругом стокилометрового радиуса, и было сказано, что вот сюда во избежание чего-нибудь заходить не следует. То есть сомнений, куда надо идти, теперь уже ни у кого не оставалось…
От раздумий меня отвлек звонок, сообщивший, что прибыло его императорское величество. Вот ведь неймется-то ему как, час назад я только последнюю точку поставил!
– Ваше величество, – встретил я вошедшего Гошу, – кофейку или там пива не желаете? Или давайте побеседуем о чем-нибудь возвышенном. Погоды-то какие вокруг стоят великолепные!
– Доклад давай, – фыркнул Гоша, – и скажешь ты, наконец, когда-нибудь, что это все-таки было?
– Прямо сейчас скажу, причем совершенно однозначно: а хрен его знает! Мой доклад… он в основном про то, чем оно точно не было. Так вот, это не классический метеорит и не комета. Твоя любимая гипотеза о том, что это корабль пришельцев, не исключается. Короче, вот он, доклад, забирай, только не потеряй после прочтения.
Некоторое время Гоша боролся с искушением открыть папку и начать читать прямо сейчас, но воспитание пересилило, и он сказал:
– Ладно, а что за история с тем французом? Вечером ко мне их посол придет капать на мозг по этому поводу.
– Да обычная история, и чего они к ней прицепились? Французы залезли чуть ли не в эпицентр, как один ухитрился спастись, совершенно непонятно. Ну доставили его в Илимск и спросили, на чье имя материальную помощь выписывать. Он говорит: корреспондент Альфонс де какой-то, забыл я его полную фамилию. Наши удивились: «А кто же тогда капитан из второго бюро Пьер Фриан?» – «Ну если я, то что?» – спрашивает лягушатник. – «Три года за незаконный переход границы отсидите, – отвечают ему, – а потом и про матпомощь поговорим». Но чем-то ему этот вариант не понравился, так что сошлись на том, что пока он просто неустановленное лицо.
– Вербовать думаешь?
– Была поначалу такая мысль, а сейчас вот соображаю – да зачем? Он в Илимске местная достопримечательность, единственный, кто побывал на месте взрыва, и теперь такое корреспондентам плетет, что мне ни в жизнь не придумать! Там ведь всяких писак слетелось сотни полторы, вот этот погорелец и нашел свою нишу, бешеную деньгу на интервью заколачивать.
– Про цены мне уже жаловались.
– Блин, а как же права человека на свободное предпринимательство? Так и скажи, что Найденов имеет право предпринимать. А что с таким размахом – так у него просто натура соответствующая. Надо же местным дать заработать в порядке компенсации, а то им весь вековой уклад жизни порушили. Зато теперь меньше двадцати рублей в день там только ленивый не зашибает, а раньше столько и в год далеко не каждый имел.
– Понятно, – кивнул Гоша, – тогда, если время будет, ты к вечеру составь про это бумажку поязвительней и пришли мне. Интересно, насколько в связи с метеоритом у них терпимость повысилась. А то раньше чуть «превосходительство» с недостаточно большой буквы напишешь, сразу нудеть про протокол начинали.
– Кого ты у них превосходительством-то обзывал?
– Фальера, понятно.
– Так он же у них президент то есть, какое это в зад превосходительство? Демократия же! Подожди минутку, я сейчас…
Взяв ручку, я быстро набросал:
– Сойдет, – кивнул Гоша. – Как подпишут, пусть забирают свою знаменитость. Только какой он тебе ущерб-то нанес?
– Моральный. Глядя на его вранье, я чуть комплекс неполноценности не заработал, что у меня так врать не получается! В общем, с них десять тысяч франков, я сегодня не жадный.
Император ушел, унося мою бумажку и доклад, а я продолжил размышления, правда, не совсем с того места, где они были прерваны.
Через три дня после взрыва, когда был осознан масштаб произошедшего в тайге катаклизма, мир был шокирован. Да, публиковались и гипотезы о метеоритном происхождении катастрофы, но больно неубедительно они выглядели! А уж после официального подтверждения данной версии Императорской академией наук упоминание метеорита и вовсе стало считаться дурным тоном.
Первыми сориентировались турки и прислали ко мне специального представителя для уточнения, чем Османская империя может помочь великому соседу. В данный момент оный представитель сочинял бумагу о том, что эта империя не возражает против присоединения незаконно отторгнутых у нее в тысяча восемьсот каком-то году египетских земель к Черногории. Для остальных была начата железнодорожная операция.
Почти год на закрытой территории под Читой копились грузы, которые в принципе могли пригодиться в европейской части России: ягоды, грибы, еще чего-то там… И теперь в обстановке повышенной секретности все это грузилось в эшелоны, которые непрерывной чередой шли на закрытую базу под Киевом. Зарубежные агенты так и писали в своих донесениях: мол, отправлен эшелон номер такой-то с неустановленным грузом под видом ягод…
Англичане вдруг озаботились срочным созывом новой конференции в Гааге на предмет внесения корректировок в список не подлежащего использованию оружия. Дело в общем-то было неплохое, потому как Россия собиралась внести изменения в правила войны на море и теперь ждала только трибуны, с которой их можно было озвучить.
Вилли, ясное дело, тут же захотел подробностей, и ему под большим секретом сказали, что это была ракета, выстрелившая над целью снарядом из антивещества. Приличные физики у него есть, формулу «е равно эм це квадрат» я им написал, остальное сами додумают. Деморализованный рейхстаг уже утвердил выделение четверти миллиарда марок на физические исследования, и нам еще предстояло подумать, как направить этот поток в конструктивное русло.
Но, пожалуй, был в России еще один человек, которому падение метеорита принесло не меньше хлопот, чем мне, а как бы даже и поболее, а именно – моя племянница, ее двойное величество Маша. Она даже немного похудела на лицо, спала по пять-шесть часов в сутки, дирижируя оркестром своих финансовых спекулянтов, и с восторгом заявляла мне, что таких мощных колебаний на биржах не было ни во время японской, ни даже черногорской войны. Гоша потихоньку начинал задумываться о том, насколько хорош профицит бюджета и как с ним бороться в случае чего.
В контакте с Машей работал и Альперович – он заранее купил на корню Теслу, профинансировал его идеи насчет беспроводной передачи полученного из воздуха электричества и теперь организовывал мощный концерн, долженствующий отобрать у русских по недосмотру великих держав взятую ими пальму технологического первенства.
А Туманный Альбион недавно предоставил все имеющиеся материалы по Тунгусскому феномену своему выманенному из Америки техническому гению Крису Бушу, ранее в гораздо более узких кругах известному под именем Ильи Кондратьева, а ныне, в совсем узких, под агентурным псевдонимом Гейтс. И этот Буш-Гейтс уже высказал свое мнение, что ему это кажется взрывом бомбы, созданной на основе сгущенного эфира, судя по атмосферным явлениям после взрыва, а главное, до него. И что доставлена эта бомба была жидкостной кислородно-водородной ракетой. Когда же он озвучил, сколько денег требуется для проведения только предварительных исследований, первого лорда адмиралтейства хватил кондратий, и теперь на освободившееся место энергично проталкивался некто Уинстон Леонард Спенсер Черчилль.
Во Франции же после первых вестей из тайги образовался всеобщий бардак, который за прошедшие две недели только вырос, и к чему там все клонится, сказать было пока нельзя. Ну а Италия сразу после получения первых телеграмм из Илимска вдруг почувствовала непреодолимую любовь к России, которую и изливала по всем доступным ей каналам. Даже о том, что Суворов их, макаронников, освободил от французов, и то вспомнили! И про Драгомирова, объявив его ближайшим сподвижником Гарибальди. А уж какую встречу они устроили прибывшему с официальным дружеским визитом императору Черногории Николе Первому, это надо было видеть.
Осенью прошлого года слегка подвинутый на астрономии смоленский мещанин Юрьев смог (с моей помощью, естественно) опубликовать свой труд о существовании в Солнечной системе девятой планеты, названной им в честь супруги Аграфеной.
Разумеется, никакого Плутона он не открыл, в его телескоп и Нептун-то было толком не видно, а мне лень было искать информацию, а потом еще и делать расчеты, где этот Плутон в данное время искать. Просто астроном страдал излишне буйной фантазией, и как только ему было обещано опубликовать его бред при условии, что туда будет вставлено несколько фраз, он не пожалел бумаги. В общем, планета Аграфена состоит изо льда, как писал он, от нее периодически отваливаются куски и падают на Солнце, вот один такой двадцать лет назад взял да отвалился и теперь летит. Но на его пути – Земля, и как бы он не того… А то ведь не исключена возможность.
На этот бред обратили внимание исключительно из-за моего участия в деле, так что, когда из Иркутска в верховья Подкаменной Тунгуски потянулись дирижабли с разведывательными экспедициями, а я издал указ, что в том районе действительно может упасть метеорит, некоторые начали чесать в затылках.
Потом я объявил, что метеорит отменяется до весны, и отозвал экспедиции. К тому времени все, кому надо, уже знали, что под Читой построено что-то очень секретное. А весной Чита была объявлена закрытым для иностранцев городом – вплоть до того, что каждый поезд встречала полиция на предмет проверки паспортов у всех приезжающих. И дирижабли снова полетели в тайгу, только теперь уже с оборудованием и материалами для постройки соответствующих бомбоубежищ, а мировая научная общественность вдруг воспылала любопытством как к метеоритам в частности, так и к тайге в общем, включая и населяющих эту тайгу эвенков.
Первый срок был назначен на третье мая, и ни одна экспедиция туда успеть уже не могла, так что кое-кто даже начал возмущаться. Тогда я перенес дату падения на шестнадцатое июня, а пятнадцатого подкорректировал ее, передвинув на утро семнадцатого.
Всем международным экспедициям были вручены карты, где имелась жирная красная точка, обведенная не менее жирным кругом стокилометрового радиуса, и было сказано, что вот сюда во избежание чего-нибудь заходить не следует. То есть сомнений, куда надо идти, теперь уже ни у кого не оставалось…
От раздумий меня отвлек звонок, сообщивший, что прибыло его императорское величество. Вот ведь неймется-то ему как, час назад я только последнюю точку поставил!
– Ваше величество, – встретил я вошедшего Гошу, – кофейку или там пива не желаете? Или давайте побеседуем о чем-нибудь возвышенном. Погоды-то какие вокруг стоят великолепные!
– Доклад давай, – фыркнул Гоша, – и скажешь ты, наконец, когда-нибудь, что это все-таки было?
– Прямо сейчас скажу, причем совершенно однозначно: а хрен его знает! Мой доклад… он в основном про то, чем оно точно не было. Так вот, это не классический метеорит и не комета. Твоя любимая гипотеза о том, что это корабль пришельцев, не исключается. Короче, вот он, доклад, забирай, только не потеряй после прочтения.
Некоторое время Гоша боролся с искушением открыть папку и начать читать прямо сейчас, но воспитание пересилило, и он сказал:
– Ладно, а что за история с тем французом? Вечером ко мне их посол придет капать на мозг по этому поводу.
– Да обычная история, и чего они к ней прицепились? Французы залезли чуть ли не в эпицентр, как один ухитрился спастись, совершенно непонятно. Ну доставили его в Илимск и спросили, на чье имя материальную помощь выписывать. Он говорит: корреспондент Альфонс де какой-то, забыл я его полную фамилию. Наши удивились: «А кто же тогда капитан из второго бюро Пьер Фриан?» – «Ну если я, то что?» – спрашивает лягушатник. – «Три года за незаконный переход границы отсидите, – отвечают ему, – а потом и про матпомощь поговорим». Но чем-то ему этот вариант не понравился, так что сошлись на том, что пока он просто неустановленное лицо.
– Вербовать думаешь?
– Была поначалу такая мысль, а сейчас вот соображаю – да зачем? Он в Илимске местная достопримечательность, единственный, кто побывал на месте взрыва, и теперь такое корреспондентам плетет, что мне ни в жизнь не придумать! Там ведь всяких писак слетелось сотни полторы, вот этот погорелец и нашел свою нишу, бешеную деньгу на интервью заколачивать.
– Про цены мне уже жаловались.
– Блин, а как же права человека на свободное предпринимательство? Так и скажи, что Найденов имеет право предпринимать. А что с таким размахом – так у него просто натура соответствующая. Надо же местным дать заработать в порядке компенсации, а то им весь вековой уклад жизни порушили. Зато теперь меньше двадцати рублей в день там только ленивый не зашибает, а раньше столько и в год далеко не каждый имел.
– Понятно, – кивнул Гоша, – тогда, если время будет, ты к вечеру составь про это бумажку поязвительней и пришли мне. Интересно, насколько в связи с метеоритом у них терпимость повысилась. А то раньше чуть «превосходительство» с недостаточно большой буквы напишешь, сразу нудеть про протокол начинали.
– Кого ты у них превосходительством-то обзывал?
– Фальера, понятно.
– Так он же у них президент то есть, какое это в зад превосходительство? Демократия же! Подожди минутку, я сейчас…
Взяв ручку, я быстро набросал:
«Его Императорскому величеству (полный титул сам впишешь, у меня мозги не казенные) Георгию Первому– Такое устроит? – поинтересовался я, подавая бумажку.
От президента Французской республики гражданина Армана Фальера
ЗАЯВЛЕНИЕ
Прошу подвергнуть амнистии незаконно проникшего на российскую территорию капитана П. Фриана. Гарантирую возмещение ущерба в срок до 01.08.1908.
ФИО полностьюПодписьДата».
– Сойдет, – кивнул Гоша. – Как подпишут, пусть забирают свою знаменитость. Только какой он тебе ущерб-то нанес?
– Моральный. Глядя на его вранье, я чуть комплекс неполноценности не заработал, что у меня так врать не получается! В общем, с них десять тысяч франков, я сегодня не жадный.
Император ушел, унося мою бумажку и доклад, а я продолжил размышления, правда, не совсем с того места, где они были прерваны.
Через три дня после взрыва, когда был осознан масштаб произошедшего в тайге катаклизма, мир был шокирован. Да, публиковались и гипотезы о метеоритном происхождении катастрофы, но больно неубедительно они выглядели! А уж после официального подтверждения данной версии Императорской академией наук упоминание метеорита и вовсе стало считаться дурным тоном.
Первыми сориентировались турки и прислали ко мне специального представителя для уточнения, чем Османская империя может помочь великому соседу. В данный момент оный представитель сочинял бумагу о том, что эта империя не возражает против присоединения незаконно отторгнутых у нее в тысяча восемьсот каком-то году египетских земель к Черногории. Для остальных была начата железнодорожная операция.
Почти год на закрытой территории под Читой копились грузы, которые в принципе могли пригодиться в европейской части России: ягоды, грибы, еще чего-то там… И теперь в обстановке повышенной секретности все это грузилось в эшелоны, которые непрерывной чередой шли на закрытую базу под Киевом. Зарубежные агенты так и писали в своих донесениях: мол, отправлен эшелон номер такой-то с неустановленным грузом под видом ягод…
Англичане вдруг озаботились срочным созывом новой конференции в Гааге на предмет внесения корректировок в список не подлежащего использованию оружия. Дело в общем-то было неплохое, потому как Россия собиралась внести изменения в правила войны на море и теперь ждала только трибуны, с которой их можно было озвучить.
Вилли, ясное дело, тут же захотел подробностей, и ему под большим секретом сказали, что это была ракета, выстрелившая над целью снарядом из антивещества. Приличные физики у него есть, формулу «е равно эм це квадрат» я им написал, остальное сами додумают. Деморализованный рейхстаг уже утвердил выделение четверти миллиарда марок на физические исследования, и нам еще предстояло подумать, как направить этот поток в конструктивное русло.
Но, пожалуй, был в России еще один человек, которому падение метеорита принесло не меньше хлопот, чем мне, а как бы даже и поболее, а именно – моя племянница, ее двойное величество Маша. Она даже немного похудела на лицо, спала по пять-шесть часов в сутки, дирижируя оркестром своих финансовых спекулянтов, и с восторгом заявляла мне, что таких мощных колебаний на биржах не было ни во время японской, ни даже черногорской войны. Гоша потихоньку начинал задумываться о том, насколько хорош профицит бюджета и как с ним бороться в случае чего.
В контакте с Машей работал и Альперович – он заранее купил на корню Теслу, профинансировал его идеи насчет беспроводной передачи полученного из воздуха электричества и теперь организовывал мощный концерн, долженствующий отобрать у русских по недосмотру великих держав взятую ими пальму технологического первенства.
А Туманный Альбион недавно предоставил все имеющиеся материалы по Тунгусскому феномену своему выманенному из Америки техническому гению Крису Бушу, ранее в гораздо более узких кругах известному под именем Ильи Кондратьева, а ныне, в совсем узких, под агентурным псевдонимом Гейтс. И этот Буш-Гейтс уже высказал свое мнение, что ему это кажется взрывом бомбы, созданной на основе сгущенного эфира, судя по атмосферным явлениям после взрыва, а главное, до него. И что доставлена эта бомба была жидкостной кислородно-водородной ракетой. Когда же он озвучил, сколько денег требуется для проведения только предварительных исследований, первого лорда адмиралтейства хватил кондратий, и теперь на освободившееся место энергично проталкивался некто Уинстон Леонард Спенсер Черчилль.
Во Франции же после первых вестей из тайги образовался всеобщий бардак, который за прошедшие две недели только вырос, и к чему там все клонится, сказать было пока нельзя. Ну а Италия сразу после получения первых телеграмм из Илимска вдруг почувствовала непреодолимую любовь к России, которую и изливала по всем доступным ей каналам. Даже о том, что Суворов их, макаронников, освободил от французов, и то вспомнили! И про Драгомирова, объявив его ближайшим сподвижником Гарибальди. А уж какую встречу они устроили прибывшему с официальным дружеским визитом императору Черногории Николе Первому, это надо было видеть.