Страница:
Правда, и Мерел тоже владел неким секретом. Он вставил в нарисованную дверь свой ключ, повернул его, затем нажал на едва заметную кнопку, и картина плавно отъехала влево. Стена за нею расступилась. И Мерел вошел в другую каюту — бронированную. Еще раз коснулся чего-то, и стена необычайной толщины медленно сомкнулась за ним.
«Бронированный сейф» оказался пуст. Его спартанскую обстановку составляли широкое, кожаное кресло и небольшой стол перед ним, плотно приваренный к стене. В таком вакууме совершенно естественно воспринималась небольшая установка на столе. Это был пульт с двумя экранами. Их наполняла темнота. Они не могли засветиться до выхода в космос специального прибора.
Мерел подошел к установке. Провел ладонью по обоим экранам, оставляя заметные отпечатки от вспотевших пальцев. Казалось, он стирает пыль — ядерную пыль — с поверхности планеты и оставляет на ней свои следы.
Миллиардер распрямил плечи. Поднял голову над пультом. Так, наверное, демон расправлял свои крылья, пролетая ночной порой над спящей землей. Затем простер, словно проповедник перед паствой, руки, сотрясаемые мелкой дрожью от пронзившего все его существо острого чувства собственного величия. И произнес глухим, низким голосом:
— Один! — Затем медленно повторил: — Один. Совсем один на всей планете.
И замер.
ГЛАВА XI
ГЛАВА XII
«Бронированный сейф» оказался пуст. Его спартанскую обстановку составляли широкое, кожаное кресло и небольшой стол перед ним, плотно приваренный к стене. В таком вакууме совершенно естественно воспринималась небольшая установка на столе. Это был пульт с двумя экранами. Их наполняла темнота. Они не могли засветиться до выхода в космос специального прибора.
Мерел подошел к установке. Провел ладонью по обоим экранам, оставляя заметные отпечатки от вспотевших пальцев. Казалось, он стирает пыль — ядерную пыль — с поверхности планеты и оставляет на ней свои следы.
Миллиардер распрямил плечи. Поднял голову над пультом. Так, наверное, демон расправлял свои крылья, пролетая ночной порой над спящей землей. Затем простер, словно проповедник перед паствой, руки, сотрясаемые мелкой дрожью от пронзившего все его существо острого чувства собственного величия. И произнес глухим, низким голосом:
— Один! — Затем медленно повторил: — Один. Совсем один на всей планете.
И замер.
ГЛАВА XI
Смит слушал Рона, не перебивая. А когда тот закончил рассказ, сказал:
— Все очень похоже на правду.
— Похоже и не более?
— Да нет, я неудачно выразился. Все, конечно же, правда. Но я в нее не могу поверить, особенно в роль генерала в этой истории.
— У него просто не может быть другой роли. Теперь все сходится. И странности в его поведении легко объясняются. Он знал о предстоящем похищении Садлера и скорее всего способствовал тому, чтобы оно прошло успешно. Понятно, почему он выступал против «утечки» информации: ему не хотелось, чтобы шумиха началась раньше того, как дело будет доведено до конца. Ну, а если уж «утечка» неизбежна, то лучше всего использовать для этого зятя, которого легко контролировать. Вот только зять оказался слишком сообразительным и наблюдательным.
— Наблюдательным ты меня напрасно называешь.
— Не придирайся к словам. Как бы то ни было, а своим телефонным звонком ты круто изменил ход событий и вызвал огонь на себя. Причем Мерел, судя по всему, хорошо знает, что генерал привязан к тебе, поэтому не захотел портить с ним отношения — исследования еще не завершены. И на первых порах тебя пытались убрать таким способом, чтобы это выглядело в глазах тестя несчастным случаем. А когда выяснилось, что ты ходишь в любимчиках у господа бога, они стали действовать прямолинейней.
— Но как мог генерал согласиться на такое?! Я хорошо его знаю: он человек иного склада — любит жизнь, людей!
— Но, видимо, больше всего любит себя. Ты забываешь, что предложение Мерела мало походит на приглашение на званый ужин, на который можешь пойти, если захочешь, а можешь и отказаться. Предложение Стэнли можно только принять, другого варианта не существует. И генерал это хорошо понял. Как и то, что отказавшегося убирают!
— Генерал мог бы не бояться Мерела. Он ведь не какой-то журналист. Высокопоставленное лицо! Человек военный.
— Я читал в учебнике истории, что некоторые главы государств тоже были высокопоставленными людьми, — обронил Рон, — однако жизнь каждого из них оборвалась до чудовищного простым образом. А насчет альтруизма генерала, продолжил инспектор, — могу сказать одно: его наверняка хватило бы лишь на то, чтобы забронировать место своей семье в ковчеге Мерела. В общем, если бы все сложилось так, как было задумано, ты бы, Смит, жил один с прислугой в какой-нибудь Франции или Италии и наслаждался тем, что тебе принадлежит все вокруг.
— Но это же даже представить страшно!
— Тебе — страшно. Мерелу — нет! Но ведь никто, — с увлечением продолжал рисовать перспективы друга инспектор, — и не заставлял бы тебя жить в городе, где все напоминало бы об исчезнувших братьях по разуму. Расположился бы в каком-нибудь старинном замке. У тебя было бы свое натуральное хозяйство. А также самолет, паровоз и пароход. Захотел бы — слетал к дядюшке Мерелу на чай куда-нибудь в Занзибар. Или отправился бы поохотиться в «огромной» компании себе подобных (вдвоем или даже втроем) на львов. Красота!
— Ты все так расписываешь, что я уже начинаю изрядно волноваться, не сорвется ли замысел Мерела.
— Кто тебе сказал, что он может сорваться? Наоборот, все благополучно идет, правда, с небольшими осложнениями, к завершению.
— Но мы не должны такого допустить! — воскликнул Смит.
— Вот с этим, — подвел черту Рон, — я вполне согласен. Поэтому перебираюсь к тебе, а если быть точнее, к твоему приятелю на жительство. Надеюсь, он не будет в обиде. За моим домом ведется до сих пор наблюдение, и мне почему-то стало это неприятно.
— Конечно, Рон, живи здесь, — согласился Смит. — Ну, а что нам теперь делать?
— Думаю, прежде всего надо попытаться установить контакт с Макклоски и прощупать его — что он за человек.
— Да, — согласился Смит. — С этого надо начинать. А сейчас ложимся спать.
Раскладывая матрац на полу, Рон неожиданно рассмеялся.
— Что с тобой? — спросил Смит.
— Я вспомнил, — ответил инспектор, — что у мафиози переход на нелегальное положение называется — «перейти на матрацы». Точнее на скажешь.
На этих словах и закончился их вечерний разговор. А утром они приступили к выполнению намеченного плана.
Солнце поднялось над горизонтом, когда друзья заняли наблюдательный пост на площадке второго этажа супермаркета. Отсюда площадь была видна, как протянутая вперед ладонь.
Герберт, наверное, уже в десятый раз сверял свои часы с теми, что виднелись на высокой башне. Судя по всему, тот, кого он ждал, запаздывал. Наконец молодой человек стремительно сорвался с места. Подбежал к изящной девушке, поцеловал ее и увлек к машине.
Рон заметил:
— Обрати внимание, Смит, вон один «хвост», вот — второй, а там и третий. Только сдается мне, что третий вел девушку.
— Они его охраняют, как суперзвезду!
— Да, войти в контакт с ним невозможно. Позвонить тоже нельзя — телефон наверняка прослушивается. Остается девушка. За ней, правда, тоже следят, но я думаю, что это профилактическая мера. И потом у нас есть Дженни. Она не вызовет подозрений.
И дальше друзья решили действовать по новому плану. Для этого они встретились с Пикен.
Девушка внимательно выслушала их и произнесла:
— Поняла и все сделаю, как надо. Только как я смогу с ней познакомиться? Где?
— Это проще всего, — заметил инспектор. — Я уже кое-что выяснил. После встречи с Гербертом девушку проводил мой «хвост». Так что вот тебе первая зацепка — ищи ее в университетской библиотеке. Кстати, зовут ее Кэтрин Кэмпбелл.
В библиотеку Дженни и отправилась. Тут она после внимательного изучения студентов решила, что по данным Роном приметам подходит девушка в клетчатой юбке и легкой кофточке с отложным воротником. После такого вывода подошла к ее столу и села с журналом в руках напротив.
Через минуту Дженни спросила:
— Вы Кэтрин Кэмпбелл?
Кэтрин вскинула голову. Тогда Пикен быстро добавила:
— Не надо делать резких движений. Никто не должен догадаться, что мы с вами беседуем.
— Хорошо, — согласилась Кэтрин, не отрывая глаз от книги. — Я вас слушаю.
— Меня зовут Дженни. То, что я вам расскажу, возможно, покажется фантастикой, но я прошу поверить мне. Я и мои друзья идем на определенный риск, но у нас нет другого выхода.
И вкратце Дженни рассказала все, что знала об истории, связанной с открытием профессора Садлера. Кэмпбелл внимательно выслушала ее, ни разу не перебив, не остановив и не задав ни одного вопроса. А когда Пикен закончила монолог, долго молчала, потрясенная услышанным.
— Переверните страницу, — услышала она наконец голос Дженни. — А то может показаться, что вы заснули за столом.
Эти слова вывели Кэмпбелл из оцепенения.
— Послушайте, Дженни, — тихо спросила она, — вы уверены, что Герберт не в команде Мерела?
— Да. Мои друзья считают, что он абсолютно чист и даже не знает, что в его руках находится ключ к разгадке всей тайны.
Кэмпбелл еще немного подумала, потом, решившись, произнесла:
— Я согласна вам помочь. Но что мне надо делать?
— Необходимо все рассказать Герберту, — сказала Дженни, — и пусть он решает, как поступить. В любом случае можете рассчитывать на моих друзей. Только учтите, что за вами обоими установлено наблюдение. Все ваши телефонные разговоры прослушиваются. Подслушивающее устройство наверняка вмонтировано и в автомобиль Герберта, возможно, в его одежду, обувь, часы. Оно может находиться где угодно. И поэтому вы должны рассказать ему все в такой ситуации и таком месте, где были бы гарантии того, что находитесь с ним «наедине».
— Та-ак, — в растерянности протянула Кэтрин. — А как я смогу связаться с вами?
— Встретимся здесь же, в библиотеке. Если появится необходимость срочно сообщить что-либо, запомните телефон. — Дженни назвала номер. — Только будьте очень осторожны, звоните из автомата, установленного на улице. В разговоре не называйте никаких имен. Когда потребуется срочная встреча, вверните в разговор фразу: «Я уже отправила письмо маме». Это значит, что мы с вами встречаемся здесь через два часа. Поняли меня, Кэтрин?
— Да, поняла, — ответила Кэмпбелл. Потом несколько неуверенно сказала: Мне вдруг пришла в голову мысль, что я вынуждена верить вам на слово и у меня нет гарантий, что вы говорите правду.
— Ну, а если я говорю неправду, то вам, Кэтрин, ничего не грозит. Не так ли? — с улыбкой парировала Дженни. — Я ведь предлагаю спасти земной шар, а не уничтожить его. Это звучит убедительно?
— Да, вполне, — согласилась Кэтрин. — Я сказала, не подумав серьезно.
С этими словами Кэмпбелл собрала книги и направилась к библиотекарю, а затем к выходу. Выйдя в город, сразу спустилась в метро и поехала к Герберту. В квартиру его она вошла взволнованная. Ученый обратил на это внимание. Спросил:
— Что-нибудь случилось, Кэт?
— Нет. Я просто устала. Эти экзамены доконают любого человека. Но если ты действительно беспокоишься о моем здоровье и настроении, то сделай доброе дело — устрой пикник, отвези меня куда-нибудь развеяться.
— Это не проблема! — воскликнул Герберт. И, взяв ключи от машины с книжной полки, закончил: — Поехали!
Они приехали на небольшой, уютный пляж, спрятанный от людских глаз в уютной бухте и оставленный под надзор влюбленных. Тут Кэтрин предложила:
— Позагораем?
— Давай, — согласился Герберт, глядя на тучи, сплошной серой пеленой закрывшие солнце, и улыбаясь причуде Кэтрин.
Когда они разделись, она внесла еще одно предложение:
— И часы тоже сними. Я хочу, чтобы нам ничего не напоминало о времени.
Герберт послушно снял часы, положил их на одежду. Кэтрин оглянулась и произнесла:
— Мне не нравится это место! Пойдем вон туда, где виднеется маленькая площадка без камней, с желтым песком.
— Пойдем, — вновь согласился Макклоски. И наклонился, чтобы взять одежду.
Но Кэмпбелл остановила его:
— Пусть это барахло валяется здесь. Кто его тронет?! Ну, пошли скорее, а то стемнеет, пока ты пересчитаешь количество оставленных тобой носков.
На облюбованном ею месте Кэтрин опустилась на песок и тихо сказала:
— Мне надо с тобой серьезно поговорить.
— Кэт, — произнес в ответ Герберт, — ты сегодня задаешь мне сплошные загадки. Что же, наконец, произошло?
— Я не знаю, с чего начать. Это связано с твоей работой.
— С моей работой? — удивился Макклоски. — Очень интересно. Я тебя слушаю.
Кэтрин бросила в воду горсть песка. Подождала немного. И начала рассказ. Поведала все, что узнала от Дженни.
Герберт был потрясен рассказом.
— Чудовищно! — воскликнул он. — Но все, к сожалению, очень похоже на правду. А если это так…
Герберт не договорил.
— Что тогда? — спросила Кэтрин.
— Они не получат результатов моих опытов.
— И тогда их проведет и завершит кто-нибудь другой. Так может случиться, Герберт? — задала вопрос Кэтрин.
— Другой? Трудно сказать. Наверное, кто-то и сможет решить эту задачу. Не такой уж я гений, чтобы на мне оборвалось развитие науки. Но при других кандидатурах потребуется немало времени, чтобы выйти к тем границам, которых я уже достиг.
— Время-то у них есть, — произнесла Кэтрин. — А вот уходить в сторону не имеет смысла. Ты не сообщишь об итогах, и тогда они убьют тебя, найдут другого ученого, который сумеет завершить опыты.
— Что же ты предлагаешь? — спросил Герберт.
— Бороться! Надо каким-то образом перехитрить этих… — от возмущения Кэтрин не закончила фразу. Глаза ее загорелись, каждая черточка дышала негодованием. Она была так хороша в эти мгновения, что Макклоски почувствовал необычайный прилив сил и готовность сразиться с любым врагом.
— Ты права, Кэтрин, — согласился он. — Мы будем бороться. Только, — в Герберте взял верх трезвый ум ученого, привыкшего тщательно взвешивать поступки и решения, последовательно просчитывать варианты, — надо хорошенько все продумать, потому что любой неверный шаг может стоить нам жизни. Я говорю не только о нас с тобой. Речь идет о всем человечестве.
Герберт надолго задумался. Кэтрин решила не мешать ему и медленно пропускала струйки песка между пальцами.
Герберт повторил еще раз:
— Надо подумать…
Кэтрин предложила:
— Поедем в город. И дома ты, может быть, найдешь оптимальный вариант. Только прошу тебя, — тревога зазвучала в ее мелодичном голосе, — ни с кем, даже со мной, не говори о том, что решишь, по телефону. Да и в твоей квартире тоже. Там все прослушивается.
— Что ты сказала? — обрадовался Герберт. — Прослушивается? Так вот он выход!
И добавил:
— Я все решил. Слушай меня внимательно…
Всю дорогу Герберт молчал. Молчала и Кэтрин. Свой план они обсудили на берегу. Теперь предстояло его осуществить.
Когда на следующий день Кэт вошла в квартиру Герберта, ее ждал сюрприз — в комнате был празднично сервирован стол, в центре его красовалась бутылка шампанского.
— Что случилось, Герберт? — удивленно спросила она. — У тебя сегодня внеочередной день рождения?
— Нет, милая, — ответил Герберт. — Сегодня у меня событие, которое важнее любого дня рождения! Я одержал победу! Так что давай разопьем эту бутылочку шампанского, а завтра я заполню им для тебя целую ванну. Неплохая идея!
— Я бы искупалась, — заметила Кэтрин. — Но сначала хорошо было бы узнать причину твоей радости.
— Это большой секрет. Я не имею права говорить о нем. Так что подобных вопросов прошу не задавать.
— Опять что-то связанное с твоей работой? — деланно возмутилась Кэмпбелл.
— Кэт, не сердись. Есть строгое предписание не распространяться о том, чем мы заняты на службе, какой бы ничтожной ни казалась информация. Я-то знаю, что мои опыты — сущий пустяк по сравнению с тем, что делается, но и о них я не имею права тебе рассказывать. Лучше выпьем шампанского!
Они уселись за стол. Герберт откупорил бутылку и провозгласил:
— За удачу! Сегодня у меня действительно очень радостный день.
Когда они выпили. Кэтрин снова повела разработанную ими партию.
— И все же, Герберт… Ты знаешь, как я любопытна. Расскажи мне хоть немножечко о своей тайне.
— Нельзя, Кэт, — вновь ответил ученый.
Кэтрин надула губки. И высказала ревнивую догадку:
— Значит, здесь замешана женщина.
Ученый рассмеялся.
— Единственно, кто замешан в моих опытах, это обыкновенные белые мыши!
— Что же ты с ними сделал, что так этому радуешься?
— Я научил их жить в непривычных условиях. В условиях, которые для всех других мышей смертельны.
— Вот как! — удивилась Кэтрин. — И теперь ты будешь приучать людей. Я знаю, этим всегда заканчиваются эксперименты на животных.
— Сложный вопрос, Кэт. Все будет зависеть от тех или иных особенностей отдельного индивидуума. Во всяком случае, на сегодня только я один знаю принцип дозировки и способ использования моего изобретения. Гордись, милая!
И он подмигнул ей, показав при этом большой палец. Все, что они планировали высказать для невидимого слушателя, было сказано. Очень скоро выяснилось, что не зря.
На следующий день с самого утра в лаборатории Герберта появился генерал. С порога спросил.
— Как дела?
— Неплохо, — ответил Герберт. — Работа продвигается.
— В самом деле? — произнес генерал вопросительно. — Прекрасно. Передайте от моего имени вашей девушке, если она у вас есть, что ее избранник талантливый ученый.
— Девушка есть, — признался Герберт. — И я уже сделал ей предложение.
— И что она?
— Согласилась. Только просила не торопить со свадьбой — ей надо закончить университет.
— Ну что ж, чудесно. Вы наконец-то обзаведетесь семьей. Мужчина должен иметь крепкую семью и делать все для того, чтобы защитить ее от опасностей.
— Увы, от этого никто не застрахован.
— Есть люди, в руках которых имеются подобные гарантии.
— Я им очень завидую.
— Вы могли бы стать одним из них.
— Наш разговор о страховом обществе?
— Об обществе, но не страховом. Скажите, — произнес в раздумье генерал, чего вы ждете от жизни? К чему стремитесь, на что рассчитываете?
— Я, господин генерал, — ответил Герберт, — больше всего в жизни стремлюсь к покою. Понимаю, что это странно звучит в моих устах, если учесть, сколько мне лет. Но это так.
— Не самым большим недостатком вы страдаете, — заметил генерал. — Но земля так перенаселена людьми. Полагаю, они никогда не дадут того, к чему вы стремитесь. Хотя я могу предложить желанный покой. Вам, вашим детям, внукам, правнукам. Могу предложить и весь мир, прекрасный, цветущий, в котором ничто не будет грозить ни вам, ни природе — рекам, лесам, горам.
— Речь идет о билете в рай? — удивленно спросил Герберт.
— Нет, о пригласительном билете на торжественный вечер. После его завершения мы отправимся на яхту одного великого человека встречать утро новой эры!
— Я вас не совсем понимаю, господин генерал, — произнес Герберт.
— Сейчас поймете, — ответил собеседник Макклоски.
И генерал посвятил Герберта в планы Стэнли Мерела.
Ученый мастерски разыграл изумление, постепенно переходящее в восторг. А в конце якобы испугался. Спросил:
— А вдруг кто-нибудь в последний момент даст задний ход, и план рухнет?
Генерал снисходительно улыбнулся.
— Пусть это вас не волнует. В организации строгий порядок, и то, что вас беспокоит, исключено.
Герберт помолчал, затем задал вопрос, который, по его мнению, обязан был задать, чтобы у генерала не осталось каких-либо подозрений на его счет:
— А за что я удостоен такой чести?
— Вы правильно сделали, что спросили об этом. Наше общество мало походит на благотворительное. Каждый член его строго функционален. На вас тоже возложена определенная миссия: вы должны будете обеспечить защиту от «пост-радиации».
— Вы не поверите, господин генерал, но как раз вчера я закончил работу над использованием вакцины на человеке, хотя тут оказалось немало сложностей.
— Мы знаем об этом — заметил генерал.
— Но откуда, от кого?
— Пусть это останется маленьким секретом, — самодовольно улыбнулся генерал. — Кэтрин…
— Вам известно, как зовут мою девушку?
— Повторяю, мы знаем все. Так вот, Кэтрин ничего не надо говорить. Когда свершится то, что намечено, у нее просто не будет выбора.
— А когда это должно произойти? Мне важно знать, чтобы успеть завершить мелкие операции, хотя практически уже все готово для вакцинации людей.
— Времени осталось очень мало. За два дня вы успеете? Именно через два дня стартует ракетоноситель, который отправит в космос прибор, необходимый для приведения в действие «эффекта Садлера». Привезет его на космодром человек хозяина. И он же должен к 16 часам сообщить об успехе этой части операции в квадрат «С-М-15» собравшимся на яхте. На берегу моря его будет ждать заправленный вертолет. Видите, дорогой друг, насколько я откровенен с вами?
— Благодарю вас. И позвольте тогда спросить: а что с профессором, господин генерал? Он действительно серьезно болен?
— Нет, он уже не болен. Его нет в живых. Это ответ на ваш вопрос, что происходит с теми, кто хочет дать задний ход.
— Я все понял, — тихо произнес Герберт.
В этот же день, сидя на знакомом пляже, Герберт рассказал все Кэтрин. Дальше она понесла эстафетную палочку к Дженни.
Кэтрин сразу увидела ее, села рядом, разложила книги и тихо сказала:
— У нас всё получилось как нельзя лучше. Герберту удалось доказать свою незаменимость. И он получил приглашение на званый вечер. Устройство, приводящее в действие «эффект Садлера», еще не запущено. Ракета стартует через два дня. Что будем делать?
— Я сейчас отправлюсь посоветоваться с друзьями, — ответила Дженни, через три часа встретимся здесь — познакомлю тебя с их планом.
Спустя три часа девушки вновь сидели в читальном зале. Со стороны можно было подумать: подружки, готовятся к экзаменам. Но экзамены предстояли очень сложные.
— Мои друзья, — сказала Дженни, — считают, что мерзавцев надо брать с поличным. Для этого необходимо настигнуть их там, где они будут встречать утро новой эры. Инспектор полагает, что все произойдет на яхте Мерела, куда они, как говорил генерал, и направятся. Во всяком случае, за ними несложно будет проследить. Герберту предлагается провести операцию, которая может стать решающей: он должен вместо вакцины ввести гостям миллиардера снотворное. А Рон и Смит попытаются сорвать планы запуска в космос специального прибора, перехватить того, кто повезет его к месту старта. Потом мои друзья отправятся на помощь к Герберту. И постараются привести за собой «хвост» — одну очень интересную личность.
— Кого именно?
— Начальника разведслужбы. Он никак не найдет похитителей Садлера и взял под свой «колпак» Рона и Смита.
Кэтрин удивленно расширила глаза. А Дженни продолжила:
— В нужный момент они «попадутся» ему на глаза и… приведут на яхту, где будет намечен сбор будущих жителей земного рая. А там пусть он сам во всем разбирается.
— План хорош, — оценила Кэтрин. — Но только…
— Что — «только»? — спросила Дженни.
— Только я очень боюсь за Герберта, — призналась Кэмпбелл.
— Все очень похоже на правду.
— Похоже и не более?
— Да нет, я неудачно выразился. Все, конечно же, правда. Но я в нее не могу поверить, особенно в роль генерала в этой истории.
— У него просто не может быть другой роли. Теперь все сходится. И странности в его поведении легко объясняются. Он знал о предстоящем похищении Садлера и скорее всего способствовал тому, чтобы оно прошло успешно. Понятно, почему он выступал против «утечки» информации: ему не хотелось, чтобы шумиха началась раньше того, как дело будет доведено до конца. Ну, а если уж «утечка» неизбежна, то лучше всего использовать для этого зятя, которого легко контролировать. Вот только зять оказался слишком сообразительным и наблюдательным.
— Наблюдательным ты меня напрасно называешь.
— Не придирайся к словам. Как бы то ни было, а своим телефонным звонком ты круто изменил ход событий и вызвал огонь на себя. Причем Мерел, судя по всему, хорошо знает, что генерал привязан к тебе, поэтому не захотел портить с ним отношения — исследования еще не завершены. И на первых порах тебя пытались убрать таким способом, чтобы это выглядело в глазах тестя несчастным случаем. А когда выяснилось, что ты ходишь в любимчиках у господа бога, они стали действовать прямолинейней.
— Но как мог генерал согласиться на такое?! Я хорошо его знаю: он человек иного склада — любит жизнь, людей!
— Но, видимо, больше всего любит себя. Ты забываешь, что предложение Мерела мало походит на приглашение на званый ужин, на который можешь пойти, если захочешь, а можешь и отказаться. Предложение Стэнли можно только принять, другого варианта не существует. И генерал это хорошо понял. Как и то, что отказавшегося убирают!
— Генерал мог бы не бояться Мерела. Он ведь не какой-то журналист. Высокопоставленное лицо! Человек военный.
— Я читал в учебнике истории, что некоторые главы государств тоже были высокопоставленными людьми, — обронил Рон, — однако жизнь каждого из них оборвалась до чудовищного простым образом. А насчет альтруизма генерала, продолжил инспектор, — могу сказать одно: его наверняка хватило бы лишь на то, чтобы забронировать место своей семье в ковчеге Мерела. В общем, если бы все сложилось так, как было задумано, ты бы, Смит, жил один с прислугой в какой-нибудь Франции или Италии и наслаждался тем, что тебе принадлежит все вокруг.
— Но это же даже представить страшно!
— Тебе — страшно. Мерелу — нет! Но ведь никто, — с увлечением продолжал рисовать перспективы друга инспектор, — и не заставлял бы тебя жить в городе, где все напоминало бы об исчезнувших братьях по разуму. Расположился бы в каком-нибудь старинном замке. У тебя было бы свое натуральное хозяйство. А также самолет, паровоз и пароход. Захотел бы — слетал к дядюшке Мерелу на чай куда-нибудь в Занзибар. Или отправился бы поохотиться в «огромной» компании себе подобных (вдвоем или даже втроем) на львов. Красота!
— Ты все так расписываешь, что я уже начинаю изрядно волноваться, не сорвется ли замысел Мерела.
— Кто тебе сказал, что он может сорваться? Наоборот, все благополучно идет, правда, с небольшими осложнениями, к завершению.
— Но мы не должны такого допустить! — воскликнул Смит.
— Вот с этим, — подвел черту Рон, — я вполне согласен. Поэтому перебираюсь к тебе, а если быть точнее, к твоему приятелю на жительство. Надеюсь, он не будет в обиде. За моим домом ведется до сих пор наблюдение, и мне почему-то стало это неприятно.
— Конечно, Рон, живи здесь, — согласился Смит. — Ну, а что нам теперь делать?
— Думаю, прежде всего надо попытаться установить контакт с Макклоски и прощупать его — что он за человек.
— Да, — согласился Смит. — С этого надо начинать. А сейчас ложимся спать.
Раскладывая матрац на полу, Рон неожиданно рассмеялся.
— Что с тобой? — спросил Смит.
— Я вспомнил, — ответил инспектор, — что у мафиози переход на нелегальное положение называется — «перейти на матрацы». Точнее на скажешь.
На этих словах и закончился их вечерний разговор. А утром они приступили к выполнению намеченного плана.
Солнце поднялось над горизонтом, когда друзья заняли наблюдательный пост на площадке второго этажа супермаркета. Отсюда площадь была видна, как протянутая вперед ладонь.
Герберт, наверное, уже в десятый раз сверял свои часы с теми, что виднелись на высокой башне. Судя по всему, тот, кого он ждал, запаздывал. Наконец молодой человек стремительно сорвался с места. Подбежал к изящной девушке, поцеловал ее и увлек к машине.
Рон заметил:
— Обрати внимание, Смит, вон один «хвост», вот — второй, а там и третий. Только сдается мне, что третий вел девушку.
— Они его охраняют, как суперзвезду!
— Да, войти в контакт с ним невозможно. Позвонить тоже нельзя — телефон наверняка прослушивается. Остается девушка. За ней, правда, тоже следят, но я думаю, что это профилактическая мера. И потом у нас есть Дженни. Она не вызовет подозрений.
И дальше друзья решили действовать по новому плану. Для этого они встретились с Пикен.
Девушка внимательно выслушала их и произнесла:
— Поняла и все сделаю, как надо. Только как я смогу с ней познакомиться? Где?
— Это проще всего, — заметил инспектор. — Я уже кое-что выяснил. После встречи с Гербертом девушку проводил мой «хвост». Так что вот тебе первая зацепка — ищи ее в университетской библиотеке. Кстати, зовут ее Кэтрин Кэмпбелл.
В библиотеку Дженни и отправилась. Тут она после внимательного изучения студентов решила, что по данным Роном приметам подходит девушка в клетчатой юбке и легкой кофточке с отложным воротником. После такого вывода подошла к ее столу и села с журналом в руках напротив.
Через минуту Дженни спросила:
— Вы Кэтрин Кэмпбелл?
Кэтрин вскинула голову. Тогда Пикен быстро добавила:
— Не надо делать резких движений. Никто не должен догадаться, что мы с вами беседуем.
— Хорошо, — согласилась Кэтрин, не отрывая глаз от книги. — Я вас слушаю.
— Меня зовут Дженни. То, что я вам расскажу, возможно, покажется фантастикой, но я прошу поверить мне. Я и мои друзья идем на определенный риск, но у нас нет другого выхода.
И вкратце Дженни рассказала все, что знала об истории, связанной с открытием профессора Садлера. Кэмпбелл внимательно выслушала ее, ни разу не перебив, не остановив и не задав ни одного вопроса. А когда Пикен закончила монолог, долго молчала, потрясенная услышанным.
— Переверните страницу, — услышала она наконец голос Дженни. — А то может показаться, что вы заснули за столом.
Эти слова вывели Кэмпбелл из оцепенения.
— Послушайте, Дженни, — тихо спросила она, — вы уверены, что Герберт не в команде Мерела?
— Да. Мои друзья считают, что он абсолютно чист и даже не знает, что в его руках находится ключ к разгадке всей тайны.
Кэмпбелл еще немного подумала, потом, решившись, произнесла:
— Я согласна вам помочь. Но что мне надо делать?
— Необходимо все рассказать Герберту, — сказала Дженни, — и пусть он решает, как поступить. В любом случае можете рассчитывать на моих друзей. Только учтите, что за вами обоими установлено наблюдение. Все ваши телефонные разговоры прослушиваются. Подслушивающее устройство наверняка вмонтировано и в автомобиль Герберта, возможно, в его одежду, обувь, часы. Оно может находиться где угодно. И поэтому вы должны рассказать ему все в такой ситуации и таком месте, где были бы гарантии того, что находитесь с ним «наедине».
— Та-ак, — в растерянности протянула Кэтрин. — А как я смогу связаться с вами?
— Встретимся здесь же, в библиотеке. Если появится необходимость срочно сообщить что-либо, запомните телефон. — Дженни назвала номер. — Только будьте очень осторожны, звоните из автомата, установленного на улице. В разговоре не называйте никаких имен. Когда потребуется срочная встреча, вверните в разговор фразу: «Я уже отправила письмо маме». Это значит, что мы с вами встречаемся здесь через два часа. Поняли меня, Кэтрин?
— Да, поняла, — ответила Кэмпбелл. Потом несколько неуверенно сказала: Мне вдруг пришла в голову мысль, что я вынуждена верить вам на слово и у меня нет гарантий, что вы говорите правду.
— Ну, а если я говорю неправду, то вам, Кэтрин, ничего не грозит. Не так ли? — с улыбкой парировала Дженни. — Я ведь предлагаю спасти земной шар, а не уничтожить его. Это звучит убедительно?
— Да, вполне, — согласилась Кэтрин. — Я сказала, не подумав серьезно.
С этими словами Кэмпбелл собрала книги и направилась к библиотекарю, а затем к выходу. Выйдя в город, сразу спустилась в метро и поехала к Герберту. В квартиру его она вошла взволнованная. Ученый обратил на это внимание. Спросил:
— Что-нибудь случилось, Кэт?
— Нет. Я просто устала. Эти экзамены доконают любого человека. Но если ты действительно беспокоишься о моем здоровье и настроении, то сделай доброе дело — устрой пикник, отвези меня куда-нибудь развеяться.
— Это не проблема! — воскликнул Герберт. И, взяв ключи от машины с книжной полки, закончил: — Поехали!
Они приехали на небольшой, уютный пляж, спрятанный от людских глаз в уютной бухте и оставленный под надзор влюбленных. Тут Кэтрин предложила:
— Позагораем?
— Давай, — согласился Герберт, глядя на тучи, сплошной серой пеленой закрывшие солнце, и улыбаясь причуде Кэтрин.
Когда они разделись, она внесла еще одно предложение:
— И часы тоже сними. Я хочу, чтобы нам ничего не напоминало о времени.
Герберт послушно снял часы, положил их на одежду. Кэтрин оглянулась и произнесла:
— Мне не нравится это место! Пойдем вон туда, где виднеется маленькая площадка без камней, с желтым песком.
— Пойдем, — вновь согласился Макклоски. И наклонился, чтобы взять одежду.
Но Кэмпбелл остановила его:
— Пусть это барахло валяется здесь. Кто его тронет?! Ну, пошли скорее, а то стемнеет, пока ты пересчитаешь количество оставленных тобой носков.
На облюбованном ею месте Кэтрин опустилась на песок и тихо сказала:
— Мне надо с тобой серьезно поговорить.
— Кэт, — произнес в ответ Герберт, — ты сегодня задаешь мне сплошные загадки. Что же, наконец, произошло?
— Я не знаю, с чего начать. Это связано с твоей работой.
— С моей работой? — удивился Макклоски. — Очень интересно. Я тебя слушаю.
Кэтрин бросила в воду горсть песка. Подождала немного. И начала рассказ. Поведала все, что узнала от Дженни.
Герберт был потрясен рассказом.
— Чудовищно! — воскликнул он. — Но все, к сожалению, очень похоже на правду. А если это так…
Герберт не договорил.
— Что тогда? — спросила Кэтрин.
— Они не получат результатов моих опытов.
— И тогда их проведет и завершит кто-нибудь другой. Так может случиться, Герберт? — задала вопрос Кэтрин.
— Другой? Трудно сказать. Наверное, кто-то и сможет решить эту задачу. Не такой уж я гений, чтобы на мне оборвалось развитие науки. Но при других кандидатурах потребуется немало времени, чтобы выйти к тем границам, которых я уже достиг.
— Время-то у них есть, — произнесла Кэтрин. — А вот уходить в сторону не имеет смысла. Ты не сообщишь об итогах, и тогда они убьют тебя, найдут другого ученого, который сумеет завершить опыты.
— Что же ты предлагаешь? — спросил Герберт.
— Бороться! Надо каким-то образом перехитрить этих… — от возмущения Кэтрин не закончила фразу. Глаза ее загорелись, каждая черточка дышала негодованием. Она была так хороша в эти мгновения, что Макклоски почувствовал необычайный прилив сил и готовность сразиться с любым врагом.
— Ты права, Кэтрин, — согласился он. — Мы будем бороться. Только, — в Герберте взял верх трезвый ум ученого, привыкшего тщательно взвешивать поступки и решения, последовательно просчитывать варианты, — надо хорошенько все продумать, потому что любой неверный шаг может стоить нам жизни. Я говорю не только о нас с тобой. Речь идет о всем человечестве.
Герберт надолго задумался. Кэтрин решила не мешать ему и медленно пропускала струйки песка между пальцами.
Герберт повторил еще раз:
— Надо подумать…
Кэтрин предложила:
— Поедем в город. И дома ты, может быть, найдешь оптимальный вариант. Только прошу тебя, — тревога зазвучала в ее мелодичном голосе, — ни с кем, даже со мной, не говори о том, что решишь, по телефону. Да и в твоей квартире тоже. Там все прослушивается.
— Что ты сказала? — обрадовался Герберт. — Прослушивается? Так вот он выход!
И добавил:
— Я все решил. Слушай меня внимательно…
Всю дорогу Герберт молчал. Молчала и Кэтрин. Свой план они обсудили на берегу. Теперь предстояло его осуществить.
Когда на следующий день Кэт вошла в квартиру Герберта, ее ждал сюрприз — в комнате был празднично сервирован стол, в центре его красовалась бутылка шампанского.
— Что случилось, Герберт? — удивленно спросила она. — У тебя сегодня внеочередной день рождения?
— Нет, милая, — ответил Герберт. — Сегодня у меня событие, которое важнее любого дня рождения! Я одержал победу! Так что давай разопьем эту бутылочку шампанского, а завтра я заполню им для тебя целую ванну. Неплохая идея!
— Я бы искупалась, — заметила Кэтрин. — Но сначала хорошо было бы узнать причину твоей радости.
— Это большой секрет. Я не имею права говорить о нем. Так что подобных вопросов прошу не задавать.
— Опять что-то связанное с твоей работой? — деланно возмутилась Кэмпбелл.
— Кэт, не сердись. Есть строгое предписание не распространяться о том, чем мы заняты на службе, какой бы ничтожной ни казалась информация. Я-то знаю, что мои опыты — сущий пустяк по сравнению с тем, что делается, но и о них я не имею права тебе рассказывать. Лучше выпьем шампанского!
Они уселись за стол. Герберт откупорил бутылку и провозгласил:
— За удачу! Сегодня у меня действительно очень радостный день.
Когда они выпили. Кэтрин снова повела разработанную ими партию.
— И все же, Герберт… Ты знаешь, как я любопытна. Расскажи мне хоть немножечко о своей тайне.
— Нельзя, Кэт, — вновь ответил ученый.
Кэтрин надула губки. И высказала ревнивую догадку:
— Значит, здесь замешана женщина.
Ученый рассмеялся.
— Единственно, кто замешан в моих опытах, это обыкновенные белые мыши!
— Что же ты с ними сделал, что так этому радуешься?
— Я научил их жить в непривычных условиях. В условиях, которые для всех других мышей смертельны.
— Вот как! — удивилась Кэтрин. — И теперь ты будешь приучать людей. Я знаю, этим всегда заканчиваются эксперименты на животных.
— Сложный вопрос, Кэт. Все будет зависеть от тех или иных особенностей отдельного индивидуума. Во всяком случае, на сегодня только я один знаю принцип дозировки и способ использования моего изобретения. Гордись, милая!
И он подмигнул ей, показав при этом большой палец. Все, что они планировали высказать для невидимого слушателя, было сказано. Очень скоро выяснилось, что не зря.
На следующий день с самого утра в лаборатории Герберта появился генерал. С порога спросил.
— Как дела?
— Неплохо, — ответил Герберт. — Работа продвигается.
— В самом деле? — произнес генерал вопросительно. — Прекрасно. Передайте от моего имени вашей девушке, если она у вас есть, что ее избранник талантливый ученый.
— Девушка есть, — признался Герберт. — И я уже сделал ей предложение.
— И что она?
— Согласилась. Только просила не торопить со свадьбой — ей надо закончить университет.
— Ну что ж, чудесно. Вы наконец-то обзаведетесь семьей. Мужчина должен иметь крепкую семью и делать все для того, чтобы защитить ее от опасностей.
— Увы, от этого никто не застрахован.
— Есть люди, в руках которых имеются подобные гарантии.
— Я им очень завидую.
— Вы могли бы стать одним из них.
— Наш разговор о страховом обществе?
— Об обществе, но не страховом. Скажите, — произнес в раздумье генерал, чего вы ждете от жизни? К чему стремитесь, на что рассчитываете?
— Я, господин генерал, — ответил Герберт, — больше всего в жизни стремлюсь к покою. Понимаю, что это странно звучит в моих устах, если учесть, сколько мне лет. Но это так.
— Не самым большим недостатком вы страдаете, — заметил генерал. — Но земля так перенаселена людьми. Полагаю, они никогда не дадут того, к чему вы стремитесь. Хотя я могу предложить желанный покой. Вам, вашим детям, внукам, правнукам. Могу предложить и весь мир, прекрасный, цветущий, в котором ничто не будет грозить ни вам, ни природе — рекам, лесам, горам.
— Речь идет о билете в рай? — удивленно спросил Герберт.
— Нет, о пригласительном билете на торжественный вечер. После его завершения мы отправимся на яхту одного великого человека встречать утро новой эры!
— Я вас не совсем понимаю, господин генерал, — произнес Герберт.
— Сейчас поймете, — ответил собеседник Макклоски.
И генерал посвятил Герберта в планы Стэнли Мерела.
Ученый мастерски разыграл изумление, постепенно переходящее в восторг. А в конце якобы испугался. Спросил:
— А вдруг кто-нибудь в последний момент даст задний ход, и план рухнет?
Генерал снисходительно улыбнулся.
— Пусть это вас не волнует. В организации строгий порядок, и то, что вас беспокоит, исключено.
Герберт помолчал, затем задал вопрос, который, по его мнению, обязан был задать, чтобы у генерала не осталось каких-либо подозрений на его счет:
— А за что я удостоен такой чести?
— Вы правильно сделали, что спросили об этом. Наше общество мало походит на благотворительное. Каждый член его строго функционален. На вас тоже возложена определенная миссия: вы должны будете обеспечить защиту от «пост-радиации».
— Вы не поверите, господин генерал, но как раз вчера я закончил работу над использованием вакцины на человеке, хотя тут оказалось немало сложностей.
— Мы знаем об этом — заметил генерал.
— Но откуда, от кого?
— Пусть это останется маленьким секретом, — самодовольно улыбнулся генерал. — Кэтрин…
— Вам известно, как зовут мою девушку?
— Повторяю, мы знаем все. Так вот, Кэтрин ничего не надо говорить. Когда свершится то, что намечено, у нее просто не будет выбора.
— А когда это должно произойти? Мне важно знать, чтобы успеть завершить мелкие операции, хотя практически уже все готово для вакцинации людей.
— Времени осталось очень мало. За два дня вы успеете? Именно через два дня стартует ракетоноситель, который отправит в космос прибор, необходимый для приведения в действие «эффекта Садлера». Привезет его на космодром человек хозяина. И он же должен к 16 часам сообщить об успехе этой части операции в квадрат «С-М-15» собравшимся на яхте. На берегу моря его будет ждать заправленный вертолет. Видите, дорогой друг, насколько я откровенен с вами?
— Благодарю вас. И позвольте тогда спросить: а что с профессором, господин генерал? Он действительно серьезно болен?
— Нет, он уже не болен. Его нет в живых. Это ответ на ваш вопрос, что происходит с теми, кто хочет дать задний ход.
— Я все понял, — тихо произнес Герберт.
В этот же день, сидя на знакомом пляже, Герберт рассказал все Кэтрин. Дальше она понесла эстафетную палочку к Дженни.
Кэтрин сразу увидела ее, села рядом, разложила книги и тихо сказала:
— У нас всё получилось как нельзя лучше. Герберту удалось доказать свою незаменимость. И он получил приглашение на званый вечер. Устройство, приводящее в действие «эффект Садлера», еще не запущено. Ракета стартует через два дня. Что будем делать?
— Я сейчас отправлюсь посоветоваться с друзьями, — ответила Дженни, через три часа встретимся здесь — познакомлю тебя с их планом.
Спустя три часа девушки вновь сидели в читальном зале. Со стороны можно было подумать: подружки, готовятся к экзаменам. Но экзамены предстояли очень сложные.
— Мои друзья, — сказала Дженни, — считают, что мерзавцев надо брать с поличным. Для этого необходимо настигнуть их там, где они будут встречать утро новой эры. Инспектор полагает, что все произойдет на яхте Мерела, куда они, как говорил генерал, и направятся. Во всяком случае, за ними несложно будет проследить. Герберту предлагается провести операцию, которая может стать решающей: он должен вместо вакцины ввести гостям миллиардера снотворное. А Рон и Смит попытаются сорвать планы запуска в космос специального прибора, перехватить того, кто повезет его к месту старта. Потом мои друзья отправятся на помощь к Герберту. И постараются привести за собой «хвост» — одну очень интересную личность.
— Кого именно?
— Начальника разведслужбы. Он никак не найдет похитителей Садлера и взял под свой «колпак» Рона и Смита.
Кэтрин удивленно расширила глаза. А Дженни продолжила:
— В нужный момент они «попадутся» ему на глаза и… приведут на яхту, где будет намечен сбор будущих жителей земного рая. А там пусть он сам во всем разбирается.
— План хорош, — оценила Кэтрин. — Но только…
— Что — «только»? — спросила Дженни.
— Только я очень боюсь за Герберта, — призналась Кэмпбелл.
ГЛАВА XII
Длинная сигара ракеты смутным силуэтом маячила на фоне серого неба в нескольких километрах от того места, где Рон остановил автомобиль. Ровная ниточка горизонта обрамляла пустынный край. Место, выбранное в свое время для космодрома, было идеальным для запуска. С такой естественной природной площадки легко отправлять в космос по дюжине ракет в день. Любого назначения.
Смит оторвался от созерцания дороги, посмотрел на друга и произнес:
— Рон! Прости меня за вопрос, который я тебе задам. Зачем нам все это?
— Что ты имеешь в виду?
— Многое. В частности, смертельный риск! Если нам не удастся выполнить намеченное, мы погибнем. Будем называть всё своими именами. Нам не простят «земные боги» покушения на их могущество.
— Вот ты о чем…
— Да. Я думаю, почему мы ввязались в эту историю? Для чего преследуем сейчас человека Мерела?
Рон усмехнулся. Заметил:
— Пока преследует нас он. Ну, а если серьезно: тебе хотелось бы жить в мире, в котором из миллиардов людей осталось бы два-три десятка избранных? И ты — в их числе.
— Нет!
— Мне тоже. Смысл человеческого существования — в общении, а не в одиночестве. Кстати, как ты относишься к людям?
— Я их люблю. Детей, стариков, сынишку, мою жену.
Инспектор серьезно сказал:
— Любовь к людям привела нас с тобой сюда. Она и дальше поведет. Не так ли?
— Да, ты прав. Думаю…
Рон перебил друга. Поспешно произнес:
— О чем ты думаешь, расскажешь мне тогда, когда закончится вся эта история. А сейчас посмотри в ту сторону! Что ты видишь?
— Появилась черная точечка вдалеке.
— Да. И она приближается. Это автомобиль. Так, контуры «Шевроле». В нем должен быть человек Мерела, о котором сообщила нам Дженни. Ну, дружище журналист, сейчас начнутся главные строки твоего репортажа. Погоня и… Дальше я ничего не могу предсказать, поскольку незнаком с водителем. Надеюсь, он достаточно воспитанный человек, чтобы не проехать мимо, не представившись нам.
— Что ты собираешься делать? — спросил Смит.
— Сначала попрошу дать мне закурить.
Инспектор вышел из машины. Встал на обочине. И в тот момент, когда до мчавшегося автомобиля оставалось метров пятьдесят, начал делать отмашку, предлагая водителю остановиться.
«Шевроле» промчался мимо, не снижая скорости.
Смит оторвался от созерцания дороги, посмотрел на друга и произнес:
— Рон! Прости меня за вопрос, который я тебе задам. Зачем нам все это?
— Что ты имеешь в виду?
— Многое. В частности, смертельный риск! Если нам не удастся выполнить намеченное, мы погибнем. Будем называть всё своими именами. Нам не простят «земные боги» покушения на их могущество.
— Вот ты о чем…
— Да. Я думаю, почему мы ввязались в эту историю? Для чего преследуем сейчас человека Мерела?
Рон усмехнулся. Заметил:
— Пока преследует нас он. Ну, а если серьезно: тебе хотелось бы жить в мире, в котором из миллиардов людей осталось бы два-три десятка избранных? И ты — в их числе.
— Нет!
— Мне тоже. Смысл человеческого существования — в общении, а не в одиночестве. Кстати, как ты относишься к людям?
— Я их люблю. Детей, стариков, сынишку, мою жену.
Инспектор серьезно сказал:
— Любовь к людям привела нас с тобой сюда. Она и дальше поведет. Не так ли?
— Да, ты прав. Думаю…
Рон перебил друга. Поспешно произнес:
— О чем ты думаешь, расскажешь мне тогда, когда закончится вся эта история. А сейчас посмотри в ту сторону! Что ты видишь?
— Появилась черная точечка вдалеке.
— Да. И она приближается. Это автомобиль. Так, контуры «Шевроле». В нем должен быть человек Мерела, о котором сообщила нам Дженни. Ну, дружище журналист, сейчас начнутся главные строки твоего репортажа. Погоня и… Дальше я ничего не могу предсказать, поскольку незнаком с водителем. Надеюсь, он достаточно воспитанный человек, чтобы не проехать мимо, не представившись нам.
— Что ты собираешься делать? — спросил Смит.
— Сначала попрошу дать мне закурить.
Инспектор вышел из машины. Встал на обочине. И в тот момент, когда до мчавшегося автомобиля оставалось метров пятьдесят, начал делать отмашку, предлагая водителю остановиться.
«Шевроле» промчался мимо, не снижая скорости.