Анна Бартон. Во власти обольстителя

   – Прелестно. – Оуэн освободил ее запястья. Она сделала шаг назад, но не кинулась прочь, что было к лучшему, потому что это избавило его от утренней пробежки через Гайд-парк. – Твой план вымогательства денег был абсолютно идиотским. Но письмо свидетельствовало, что у тебя есть по крайней мере задатки ума. В данном конкретном случае, уверен, ты понимаешь, что у меня нет другого выбора. Я должен сдать тебя властям и сообщить им о твоем преступлении.
   Девушка вздрогнула, как от удара.
   – Но ваша светлость, – умоляюще произнесла она, – у вас есть выбор. Вы можете проявить сострадание и отпустить меня. В этом случае, клянусь, я никогда не побеспокою ни вас, ни вашу семью.
   Хантфорд едва удержался, чтобы не фыркнуть ей в лицо.
   – Может, и не побеспокоишь. Зато станешь терзать других беззащитных. – Она открыла рот, чтобы возразить, но Оуэн остановил ее: – Я не могу допустить это. Ты совершила преступление… Как тебя там? – Упрямая девчонка не назвалась. – Должны же быть какие-то последствия.
   – Это правда, – пробормотала она. – Последствия должны быть и за бездействие.
   Что, ради всех святых, это могло означать? Может, она немного не в себе? Чем скорее он от нее избавится, тем лучше. Но ему были любопытны несколько моментов.
   – Прежде чем я отведу тебя на Боу-стрит, мне нужно тебя кое о чем спросить.
   Ее качнуло.
   О Господи!
   – Когда ты ела в последний раз?
   Девушка, сжав кулаки, еще раз продемонстрировала свою гордость.
   – Мне кажется, это не ваше дело.
   Оуэну не хотелось, чтобы она упала в обморок на его глазах.
   – На другой стороне моста, под деревьями, есть скамья. Давай закончим наш разговор там.
   – Разговор или допрос?
   – Называй как хочешь. – Оуэн взял ее за локоть и крепко держал, пока они переходили пешеходный мост и шли к купе деревьев. Усевшись, девушка вцепилась в край скамьи. Здесь было намного светлее, и он убедился, что откуда-то знает эту молодую женщину. Густые ресницы обрамляли настороженно глядевшие серые глаза. Волосы, цвет которых было трудно определить, – Оуэн назвал бы их светло-каштановыми, – прятались под чепцом. Они не скрывали чистый лоб и ввалившиеся щеки.
   То, как плотно она сжимала губы, навело его на мысль, что ответов на свои вопросы он дождется не скоро. Но нужно было попытаться.
   – Кто ты? Как ты узнала про Оливию?
   Девушка уставилась на уток, которые вперевалку направились к воде для утреннего купания, и не проронила ни слова.
   – Я очень переживаю за своих сестер.
   Она глянула на него и кивнула головой. В этом ему почудилось что-то похожее на одобрение.
   – Естественно, – продолжил он, – я хочу получить гарантию, что сплетни, которыми ты угрожаешь, не пойдут дальше тебя. Поэтому важно, чтобы сейчас ты была полностью откровенной.
   Тень набежала на ее лицо, она нахмурилась. Оуэн был готов дать голову на отсечение, что она пытается придумать какое-то приемлемое объяснение.
   Наконец девушка заговорила:
   – Если скажу, кто я и откуда узнала новости про вашу сестру, вы позволите мне вернуться к моей семье?
   – У тебя есть муж? Дети? – Такое не пришло ему в голову.
   Она приподняла бровь.
   – Так договорились?
   – Нет. – Оуэн запустил руку в волосы. – Это будет безответственно – позволить тебе уйти.
   – Я полагаю, вы никогда не поступали безответственно, – угрюмо сказала девушка.
   Если бы она знала…
   – Не в последнее время.
   – Знаете, – задумчиво произнесла девушка, – иногда возникают уважительные причины, чтобы нарушить правила.
   Ее речь была не похожа на речь служанки. И настроение у нее было чересчур философичным для такого раннего часа.
   – Чушь! Люди так лгут себе, чтобы облегчить чувство вины. Полагаю, сейчас я услышу об уважительной причине, которая толкнула тебя на то, чтобы обобрать меня.
   – Моя мать тяжело больна.
   Он выпрямился. Причина оказалась веской. Правда, у него не было возможности убедиться, что это правда.
   – Очень жаль.
   – Сорок фунтов пошли бы на оплату доктора, лекарств и нашего жилья. В течение нескольких месяцев, самое малое.
   Узелок с монетами приятным грузом лежал у герцога в кармане. Для него сорок фунтов означали лишь новый сюртук и пару сапог в придачу. Но дело было в принципе – она угрожала его сестре!
   – Почему именно тебе пришлось добывать деньги? У тебя нет отца, братьев с сестрами?
   – Отец умер. – Голос ее вдруг сел. – О матери мы заботимся вместе с сестрой.
   – Наверняка у тебя имелась другая возможность заработать. Помимо шантажа.
   Девушка фыркнула:
   – Задрав юбки, прогуливаться по Ковент-Гарден?
   – Я имею в виду, что ты могла бы найти хорошо оплачиваемую работу.
   – У меня есть приличная работа. По крайней мере была до сегодняшнего дня. Но зарплата не покрывает траты по уходу за мамочкой.
   Оуэн не мог понять, почему он поверил этой девушке, имевшей все причины, чтобы солгать. У него вдруг стало тяжело на душе. Он был в замешательстве.
   – Мне кажется, ты умеешь еще что-нибудь делать, кроме как писать подметные письма.
   – Умею, – согласилась она.
   – Но если я отпущу тебя… – Она подняла на него серые глаза, полные надежды. – Ты ведь по-прежнему будешь нуждаться в деньгах? И рано или поздно опять займешься вымогательством!
   – Я буду делать все, что посчитаю нужным, чтобы позаботиться о моей семье. – Ее слова звучали непреклонно.
   И опять этот знакомый высокомерный взгляд. Луч солнца, ясный, как и само утро, вдруг пробился через листву деревьев и упал на лицо девушки. В этот момент Оуэн понял, что знает ее. При той встрече он поразился такому горделивому движению подбородка, что совершенно не вязалось с невзрачной одеждой и нелепыми очками. Представившись, портниха назвала свое имя^[1], которое сначала показалось насмешкой. Но приглядевшись, он, несмотря на кошмарный чепец у нее на голове, заметил пряди золотистых, настоящего медового цвета волос. Тогда он подумал, что имя ей подходит как нельзя лучше.
   – О, вот еще что. – Оуэн достал из кармана очки и протянул ей.
   Одна линза серьезно пострадала, проволочная оправа сильно погнулась. Она попыталась придать ей прежнюю форму, правда безуспешно, прежде чем водрузить очки на нос.
   Эти слишком большие по размеру очки в сочетании с нелепым чепчиком подтвердили его догадку.
   – Мне нравится ваша преданность семье, мисс Ханикоут.
   Девушка тихо охнула.
   Оуэн наклонился, чуть ли не вплотную приблизив к ней лицо.
   – Кажется, у меня к вам есть одно предложение.
 
   От таинственной улыбки герцога у Аннабелл по спине побежали мурашки.
   Несмотря на разбитую левую линзу, Аннабелл отлично видела его сквозь правую. По его воспаленным глазам можно было предположить, что он спал еще меньше, чем она, а сюртук бордового цвета выглядел, словно… Ну, словно он провел ночь, свернувшись в калачик под мостом. Но даже таким герцог был дьявольски хорош.
   Ей еще не доводилось беседовать с мужчинами вот так, накоротке. Господи, а ведь она упомянула про Ковент-Гарден! Ситуация сложилась для нее одновременно устрашающая, но и дающая ощущение полной свободы. Ей абсолютно нечего было терять.
   – Что именно вы предлагаете? – Аннабелл произнесла это холодно и по-деловому, как будто не зависела целиком от его милости.
   – Вы говорили, что нуждаетесь в деньгах, чтобы обеспечивать семью.
   – Разумеется. – Разве может она лгать о таких вещах!
   – И вы работаете в магазине одежды миссис Смолвуд.
   Аннабелл подумала о заказах, которые ждут ее в мастерской позади салона.
   – Да, миссис Смолвуд всегда ждет меня к открытию магазина. Она забеспокоится, если я вовремя не приду на работу.
   Он задумчиво потер подбородок.
   – Сейчас вы занимаетесь платьями для моих сестер.
   – Верно. – У нее теперь работы по горло. Куда он клонит?
   – В тот день, когда я пришел в ваш магазин, у меня были сомнения на ваш счет. Я поделился ими с мисс Старлинг, и знаете, что она мне сказала?
   – Уверена, что не знаю. – Но она не сомневалась, что герцог прислушался к каждому слову дебютантки.
   – Мисс Старлинг заявила, что ваше мастерство – главный секрет успеха предприятия миссис Смолвуд, что в Лондоне в этой сфере нет другого человека с талантом даже вполовину меньше вашего. Еще она сказала, что большинство понимающих в этом толк светских красавиц настаивают, чтобы именно вы работали над их туалетами.
   Аннабелл пожала плечами. Ее не удивило, что мисс Старлинг посчитала себя и понимающей, и красавицей.
   – Полагаю, именно в магазине вы и услышали разговор про мою сестру.
   Ей вдруг стало жарко. Она кивнула головой.
   – Поклянетесь, что вымогали деньги в первый раз?
   – Я уже сказала вам…
   – Клянетесь, мисс Ханикоут? Мне очень важно знать все. Важно знать правду. – Зеленые глаза смотрели на нее со скепсисом. И с надеждой.
   Аннабелл ненавидела лгать. От этого она страдала физически. Но если рассказать герцогу о прежних ее жертвах, ему захочется узнать, кем они были. А ей ни в коем случае нельзя выдавать такую информацию. Недаром она составила список того, чего никогда не позволит себе сделать. Все это ради клиентов, но прежде всего ради безопасности ее собственной семьи.
   – Клянусь!
   – Тогда вот мое предложение. Если не хотите предстать перед судьей… поработайте на меня.
   Она прищурилась.
   – В качестве кого?
   – Портнихи, конечно.
   Ну конечно!
   – Вы хотите, чтобы я работала у вас на дому, ваша светлость?
   – Да. У меня дом на Сент-Джеймс-сквер, о чем вам прекрасно известно. Полагаю, вы знакомы и с моим дворецким.
   Аннабелл стало еще жарче. Но герцог предложил ей альтернативу тюрьме, высылке, а может, чему-нибудь и похуже. Она не потеряет мамочку и Дафну. Вдруг получится сохранить работу в магазине?
   В душе забрезжил огонек надежды.
   – Мне потребуется не так много времени, чтобы закончить бальные платья ваших сестер. Я с радостью поработаю над ними в обмен на мою свободу.
   Он расхохотался, резко и гулко.
   – Бальные платья – это только начало. Я хочу, чтобы вы создали полный гардероб для каждой из них. У нас только недавно закончился траур по отцу, и Оливия заявила, что все ее туалеты вышли из моды. Роуз как раз исполнилось пятнадцать, когда он… скончался. У нее мало платьев, которые могут подойти молодой девушке.
   – Но на два полных гардероба мне потребуется несколько месяцев работы.
   – Вы предпочтете провести эти месяцы в Ньюгейтской тюрьме?
   – Нет, конечно. – Аннабелл расправила плечи. – Я привыкла к тяжелой работе. Буду приходить к вам с рассветом и работать до ночи.
   – Нет.
   Нет?
   – Не поняла.
   – Я не могу отпустить на волю шантажистку безвинных лондонцев. Вы будете жить под моей крышей. А я не спущу с вас глаз.
   Только не это!
   – Ваша светлость, – умоляюще воскликнула она. – Мать и сестра нуждаются во мне. Я не могу оставить их на длительный срок.
   Герцог провел рукой по темным коротко остриженным волосам.
   – Пусть за матерью поухаживает ваша сестра. Если история, которую я услышал от вас, правдива, я буду сам оплачивать квартплату и медицинские счета вашей семьи, пока вы работаете на меня.
   Аннабелл задохнулась. Глаза защипало от подступивших слез. Мысль о том, что придется жить порознь с мамочкой и сестрой, была непереносима. Однако это было роскошное предложение.
   – Можете отправить вашим записку, – продолжал герцог. – Сообщите им, что хотите. Я же поставлю миссис Смолвуд в известность, что у меня для вас есть особое задание. После того как вы закончите работу и я уверюсь, что вы исправились, думаю, у меня получится убедить ее взять вас на прежнюю должность.
   Аннабелл с мольбой поглядела на герцога.
   – Могу я хотя бы попрощаться с матерью и сестрой?
   – Почему я должен выпускать вас из поля зрения, тем более что вы не дали мне повода поверить вам? Нет, вы пойдете со мной прямо сейчас. – Герцог встал. Его терпение заканчивалось. – Идете или нет?
   Секунду поколебавшись, Аннабелл тоже поднялась и посмотрела ему прямо в глаза.
   – Похоже, ваша светлость, вы сейчас взяли портниху на полный рабочий день. – Они обменялись рукопожатием, подтверждая договоренность. В уголке рта у Оуэна обозначилась усмешка, разительно поменявшая его облик. Из сурового моралиста он неожиданно превратился в беспринципного нахала.
   Аннабелл на краткий миг испытала к его светлости теплое чувство, но при этом в ушах у нее раздался тревожный звоночек. Правило номер пять из ее списка гласило: никогда не вступать ни в какие отношения с бывшим клиентом, однако она напомнила себе, что это просто сделка и не более того. Отношения с ним и его семьей будут прекращены, как только работа над гардеробом юных леди закончится. Да они и сами будут рады от нее избавиться – в конце концов она всего лишь портниха без пенни за душой и с криминальным прошлым. И поломанными очками.
   Герцог предложил Аннабелл руку, вежливо указывая путь.
   – Позвольте, мисс Ханикоут?
   Шагая рядом с герцогом, Аннабелл вдруг чуть ли не с ужасом осознала, что только что заключила сделку с самим дьяволом.

Глава 4

   По дороге к своему дому Оуэн не сказал мисс Ханикоут ни единого слова. Он был слишком занят мыслью о том, что он поступает неразумно.
   Рядом шагала маленькая злодейка, угрожавшая разрушить репутацию его сестры, а он, вместо того чтобы выдать ее властям – что было бы вполне логичным поступком, – пригласил в свой дом, обеспечивая ей свободное общение со своими сестрами. Не говоря уж о столовом серебре. О боги!
   Широко шагая, Оуэн вышел из парка и направился на запад по Пиккадилли, время от времени замедляя шаг, когда девица уж слишком отставала. Он даже сначала предложил ей руку, что на него совершенно не походило, но сейчас они шли порознь. Их прогулку нельзя было назвать приятной. Оуэну даже стало интересно, что подумали бы его друзья и знакомые, увидев герцога Хантфорда таким изгвазданным, да еще и в компании потрепанной спутницы. Вздрогнув при этой мысли, его светлость ускорил шаг и поблагодарил небо за то, что ни один уважающий себя представитель светского общества не выйдет на улицу в такой безбожно ранний час.
   При виде своего сложенного из кирпича городского дома Оуэн вздохнул с облегчением. Как только он переступит порог, сразу передаст мисс Ханикоут в руки экономки – миссис Потсбери обожает нянчиться с заблудшими созданиями – и вернется к своим каждодневным делам.
   Распахнув переднюю дверь, он провел мисс Ханикоут в холл. Секунду спустя появился Деннисон. Кустистые брови дворецкого подпрыгнули, когда он увидел хозяина дома вместе со странной молодой женщиной.
   Оуэн послал ему предостерегающий взгляд.
   – Передайте миссис Потсбери, что я хочу видеть ее.
   Деннисон заторопился прочь, а Оуэн принялся расхаживать туда-сюда, венецианская плитка звенела у него под ногами.
   – У меня с собой ничего нет, – сказала мисс Ханикоут. – Ни ниток с иголками, ни материи, ни кружев… Мне много чего потребуется, чтобы начать работу.
   Он остановился и посмотрел на нее. Судя по всему, ей не терпелось приняться за исполнение своих обязанностей. Почему-то в нем это вызвало раздражение. Ее чепец тоже раздражал. Он ткнул в него пальцем.
   – Почему вы носите такую странную штуку?
   – По причине скромности, ваша светлость. – Тон, которым она ответила, был каким угодно, но только не скромным. Скорее полным сарказма.
   Он не мог понять, почему чепец так докучал ему. Все женщины-служанки носят нечто подобное. Но этот казался чересчур безвкусным для такой горделивой женщины, как мисс Ханикоут. Если она способна создавать прекрасные вещи, почему бы ей не соорудить для самой себя что-нибудь менее отвратительное?
   – В нем вы похожи на гриб.
   Вскинув брови, Аннабелл уже открыла было рот, но тут, переваливаясь на ходу, объявилась миссис Потсбери, которая на корню пресекла ее попытку ответить.
   – Доброе утро, ваша светлость. – Экономка присела в реверансе. Его всегда приводило в восторг умение этой женщины сохранять равновесие. Фигура ее очертаниями напоминала горшок с длинными ручками и тонкими ножками. А чепчик напоминал пупочку на крышке.
   – Миссис Потсбери, – обратился он экономке, – это мисс Ханикоут. Я заказал ей новый гардероб для сестер, поэтому она задержится у нас на несколько месяцев.
   Экономка улыбнулась Аннабелл, но морщинки, появившиеся на лбу, говорили о том, насколько она озадачена.
   – Ясно. Мне разместить мисс в одной из комнат мансарды?
   Даже его сообразительная экономка не могла понять, как относиться к неожиданной гостье.
   – Оставляю это решение на ваше усмотрение.
   Нахмурившись, миссис Потсбери обратилась к новому члену своего персонала:
   – А где ваши вещи?
   – Остались дома. – Мисс Ханикоут выразительно посмотрела на герцога. – У меня не было времени собраться.
   Экономка поперхнулась:
   – Боже правый!
   Вот именно! Оуэн повернулся к мисс Ханикоут:
   – Мы пошлем за вашими вещами. Можете черкнуть записку матери и сестре. С миссис Смолвуд о вашем новом задании я поговорю сам и попрошу ее прислать все необходимое для работы. Но до того как вы займетесь делом, отправляйтесь вслед за миссис Потсбери на кухню и нормально позавтракайте. – Оуэн понимал, что ведет себя слишком властно. Но все равно. – И подберите себе другой чепец.
   Обе женщины округлили глаза от удивления, потом экономка торопливо увела мисс Ханикоут на половину слуг.
   Вероятно, причиной отвратительного настроения его светлости был недостаток сна. Оуэн прошествовал к себе кабинет, полагая, что сейчас самое время для стакана бренди.
 
   Миссис Потсбери ввела Аннабелл в маленькую аккуратную комнатку, из которой она, вероятно, управляла всем домом. Полки вдоль стен были заставлены рядами стеклянных банок с домашними заготовками и блестящими жестяными банками всех размеров. Имелась тут и небольшая библиотечка из книг по ведению хозяйства. От вкусных ароматов кофе, чая и специй у Аннабелл заурчало в животе.
   Экономка указала ей на стул, приткнутый под круглый столик, рассчитанный только на двоих.
   – Садись. Хозяин велел накормить тебя. – Поджав губы, миссис Потсбери критически оглядела Аннабелл. – Сама вижу почему. Пойду на кухню и принесу для нас еды, а потом подумаем, где тебя поселить. Надеюсь, не обидишься на меня за то, что я предложу тебе сначала отдохнуть, а уж потом приниматься за работу. – Она помахала своими тонкими изящными ручками. – Кроить, наметывать, шить. – Не дожидаясь ответа, экономка вышла из комнаты, черные железные ключи зазвенели у нее на поясе.
   Обрадовавшись, что ей выпала свободная минутка, Аннабелл решила избавиться от ноющей тесноты в груди. Для этого пришлось ослабить шнуровку на лифе под несколькими слоями трикотажа и сукна.
   Сначала герцог высмеял ее чепчик, а потом миссис Потсбери намекнула, что она чересчур худа и выглядит усталой. Аннабелл не была красавицей. Она стала носить очки сразу после того, как научилась читать, и всегда казалась невзрачной. Если Дафна была жизнерадостной и прекрасной, как цветок нарцисса, то Аннабелл оставалась прямой и сухой, как тростник. И тут уж ничего не поделаешь.
   Но в этом имелись свои преимущества. По сравнению с ней посетительницы магазина всегда казались красивыми и элегантными. Джентльмены практически не замечали Аннабелл, и это избавляло ее от непристойных предложений.
   Нет, она никогда не переживала по поводу своей некрасивости.
   Но вот сегодня ей захотелось стать другой. Хотя бы для того, чтобы миссис Потсбери не глядела на нее с такой жалостью. А возможно, чтобы стереть презрительную усмешку с лица герцога.
   – А вот и я. – Туфли экономки отстучали стаккато по деревянному полу. На крохотный столик она поставила две тарелки, положила салфетки и серебряные приборы.
   Аннабелл во все глаза глядела на свою тарелку, на которой грудой возвышалась еда. Ветчина, яйца, фазан и разная выпечка.
   – Пожалуйста, ешь, – распорядилась миссис Потсбери. – Я пока принесу чай.
   Экономка снова исчезла, а на глаза Аннабелл неожиданно навернулись горькие слезы. Еды на ее тарелке было больше, чем они съели всей семьей за два последних дня. Пока она сидит тут и пирует, мамочка и Дафна давятся черствым хлебом, ну может, еще вареным яйцом в придачу. Сегодня нужно поговорить с герцогом и попросить его – нет, потребовать! – чтобы он послал им денег и обеспечил всем необходимым.
   Пока она придумывала, как обратиться к нему, вернулась миссис Потсбери.
   – В чем дело? Ты должна поесть. Дитя, что случилось?
   Аннабелл резко отвернулась и покачала головой.
   – Пустяки. Все выглядит просто роскошно. Спасибо. – Вооружившись вилкой, она подцепила кусочек ветчины. Вкус был божественным. Она еще увидит, как буфет у них дома ломится от продуктов, и очень скоро!
   Через четверть часа тарелка Аннабелл опустела. В животе ощущалась сытость, глаза слипались сами собой. Аннабелл глотнула чаю и вздохнула. Миссис Потсбери, доев яйцо, вытерла рот салфеткой.
   – Ну а теперь, – заговорила она, – подумаем, какую комнату выделить тебе на то время, пока ты останешься здесь.
   – Сгодится любая, уверяю вас.
   – Мм… Как мне кажется, большую часть времени ты станешь проводить с леди Оливией и леди Роуз. Кроме того, тебе надо где-то держать ткани и все остальное для шитья. Комнаты в мансарде тесные и неудобные.
   Аннабелл поспешила заверить добрую женщину:
   – Тронута вашей заботой, но не сомневайтесь, я устроюсь.
   – Нет-нет. Комната в мансарде не годится. Я поселю тебя в запасной спальне рядом с комнатами молодых леди. Из нее есть ход в детскую, там-то ты и устроишь себе мастерскую.
   – Даже не знаю… – Ей показалось неудобным жить в гостевой спальне, ей – наполовину наемной служанке, наполовину заключенной. Впрочем, миссис Потсбери права. Аннабелл нужно много простора, для того чтобы придумывать и творить.
   – Герцог оставил это на мое усмотрение, и я считаю, что гостевая комната – самое лучшее решение. – Экономка встала и задвинула стул под столик. – Пойдем, я покажу тебе ее.
   Выйдя из своей комнатки, миссис Потсбери повела Аннабелл по устланному ковром коридору мимо прекрасно оснащенной кухни и огромной столовой. От роскошного вида гостиной на первом этаже у нее захватило дух. Потолок покрывал узор из шестиугольников в виде пчелиных сот. В центре на живописном плафоне пухлые амурчики резвились среди облаков. Свет струился через три окна в нишах, высотой от пола до потолка, их обрамляли элегантные резные панели. По стенам через регулярные интервалы висели огромные зеркала, которые еще больше увеличивали и без того немалые размеры гостиной. Верхняя половина стен была затянута светло-зеленой парчой, которая словно объединяла все в этой комнате: живопись на потолке, плюшевый ковер и изящную мебель.
   Этот особый оттенок зеленого – цвет морской пены – заставил сердце Аннабелл взволнованно забиться. Шелковое платье такого светло-зеленого цвета ей виделось во сне. Может, в один прекрасный день, когда она отработает свое наказание, мамочка выздоровеет, а Дафна выйдет замуж за стоящего джентльмена, Аннабелл сошьет себе бледно-зеленое платье. Она тихо вздохнула. Вероятность того, что этот сон сбудется, была такой же мизерной, как ее право претендовать на королевский трон.
   Но сны никому неподвластны…
   Здесь же, на первом этаже, экономка с гордостью показала ей на дверь кабинета герцога, куда, разумеется, вход был заказан.
   – Теперь поднимемся на второй этаж. – Приложив палец к губам, миссис Потсбери пошла на цыпочках вверх по лестнице. – Леди Оливия и леди Роуз еще в постели, как и полагается. Чудесные девочки, – добавила она. – Им так много пришлось пережить.
   Аннабелл хотела было спросить, что именно случилось с молодыми девушками и не замешан ли тут каким-нибудь образом их деспотичный братец, но не рискнула нарушить тишину, чтобы никого не разбудить.
   На верхней площадке лестницы в начале коридора экономка остановилась, чтобы перевести дыхание.
   – Направо – комнаты хозяина, – уважительным шепотом пояснила она. – А вот эти две комнаты, – они как раз остановились перед расположенными рядом двумя закрытыми дверями, – спальни леди Оливии и леди Роуз. Твоя будет дальше, налево. Пойдем.
   Миссис Потсбери зашла в комнату, махнула рукой, приглашая девушку за собой, и закрыла за ними дверь.
   У Аннабелл перехватило дыхание. Отделка комнаты была… бледно-зеленого цвета. Это напомнило ей мхи, которые росли по ветвям деревьев возле дома, где они жили всей семьей, и молодую листву, которая обновлялась каждой весной. Сама комната оказалась небольшой, но обставлена была роскошно. Кровать с шелковым покрывалом, бархатные занавеси, на полу – толстый обюссонский ковер.
   – Тут жутко пыльно, – извинилась экономка. – Не было времени, чтобы проветрить.
   Оно и понятно – откуда ей было знать, что герцог, который отсутствовал целую ночь, вдруг утром вернется домой с какой-то портнихой.
   – Тут красиво. – Даже более чем на самом деле. После двух лет, в течение которых Аннабелл приходилось спать либо в кресле, либо на диванчике, такая роскошь казалась пределом мечтаний.
   – Я прикажу служанке принести сюда воды. В ящике стола найдешь бумагу и перо с чернилами. Знаю, что ты хочешь написать родственникам, поэтому пользуйся всем, что потребуется.