Леруа, очень часто показывавший себя беспринципным приспособленцем, тем не менее, остался верен Жозефине после ее развода, когда, удаленная от двора, она навсегда поселилась в купленном ею имении Мальмезон. За несколько дней до официального объявления о разводе императорской четы Леруа вошел в гостиную императрицы и застал Жозефину в слезах, стоящей на коленях перед Наполеоном. Император вспыхнул от гнева, но взял себя в руки и бросил небрежно бывшей жене: «Мадам, вам следует посоветовать вашему торговцу модным товаром не входить без специального разрешения!»
Не по собственной воле, а по принуждению со стороны императора мастер согласился работать для Марии Луизы. Без сомнения, вряд ли можно объяснить чистой случайностью, что в день бракосочетания венценосных супругов Леруа, к негодованию Наполеона, принес туалеты для новой императрицы с большим опозданием.
Однако бухгалтерские книги Леруа доказывают, что никакое национальное бедствие не погасило в обществе страсти к роскоши и веселью. Увы! Женщины заказывали ему шикарные туалеты и после битвы под Лейпцигом[75], и после отправления Наполеона в ссылку на остров Эльба, и в тот момент, когда император навсегда отрекался от престола.
В разгар бедственного отступления французской армии из России Гортензия, дочь Жозефины и жена Луи Бонапарта (брата Наполеона), заказала маскарадный костюм стоимостью ни много ни мало четырнадцать тысяч франков для своего костюмированного бала, устроенного по мотивам жизни и быта индейского племени инков. В том же году Леруа сшил для Каролины Мюрат (сестры Наполеона) маскарадный костюм за двадцать тысяч франков. Модная лихорадка, которой всегда была подвержена Полина Бонапарт, после свержения ее брата, казалось, только усилилась. После того как он отбыл в изгнание на остров Святой Елены, ее заказы у Леруа участились. Счета Жозефины, относящиеся к тому же времени, возросли до ста пятидесяти тысяч франков, но они так и остались неоплаченными.
Имя прекрасной польки Марии Валевской[76], подарившей Наполеону сына, также встречается в бухгалтерских книгах Леруа. Для нее выполнены платья, богато украшенные серебряным шитьем, мехами и кружевом. В самый драматичный и кровопролитный период в истории Востока она покупает простой батистовый носовой платок за сотню франков.
Лихорадочное увлечение модой особенно овладело Марией Луизой, когда она влюбилась в Нейперга[77].
И в период Ста дней[78] она себя не ограничивала. Леруа отправлял ей в Вену огромное количество платьев, пеньюаров, шляп. Леруа пережил все бури. После каждой волны, приносящей разрушения, он просто менял клиентуру. Когда вернулись Бурбоны, стал одевать королевский двор, бывших аристократов, приехавших из эмиграции; герцогиню Берийскую, новую королеву элегантности. Он одевал даже жену победителя битвы под Ватерлоо леди Веллингтон[79] и создал для нее манто серебристого цвета из шерсти ламы и головной убор из перьев. Именно в платье Леруа дочь Марии Антуанетты[80], мрачная и желчная, въехала в Париж. Все настоящие, урожденные аристократки, смотрящие на знатных дам империи как на выскочек, счастливы вновь обрести своего кутюрье. Они еще некоторое время оставались верными нежным расцветкам тканей и завышенным талиям – отличительным чертам моды времен империи.
Гений Леруа полностью показал себя в стиле, исполненном очарования. Эротизм принимал в нем облик утонченной изысканности. Этот стиль в течение тридцати лет царил во многих странах с разными политическими режимами и продолжал жить в первые годы реставрации королевской власти. В тот день, когда он умер, звезда творца Леруа погасла. Да и не могло быть по-другому: мода, которой он руководил, жизнеспособна только в эпоху бурь, потрясений и страстных чувств. Время, пришедшее на смену, растеряло стремительность и страстную любовь к жизни. Мода этого времени становится новым рококо Бурбонов и выражает реакционные чувства по отношению к императорскому режиму: расширенная линия бедер, осиная талия, рукава буфами, прически с накладными волосами.
Стареющий Леруа переложил управление своим ателье на племянницу. В течение двух лет кутюрье часто видели на прогулках в саду его загородного дома, он бродил словно лунатик в поисках умершей славы. Время от времени он возвращался в Париж, чтобы взглянуть на ателье, но над ним теперь красовалась новая вывеска – «Леруа, племянница и К°».
Ему было суждено еще раз воспрянуть духом, чтобы сыграть последнюю роль в своей жизни: в 1824 году он возглавил работу по созданию туалетов для коронации Карла X. «Художник упал ниже своего уровня и не придумал ничего нового, ничего элегантного!» – грустно восклицал Оже в своей рецензии. Через пять лет Леруа умер и на долгое время был забыт обществом, которому посвятил себя целиком.
Прелюдия к высокой моде
Высокая мода – что это?
Что это такое – Высокая мода? Может быть, это наивысшее достижение искусства одевать женщину? Конечно, нет: выражение «Высокая мода» отражает феномен современности, подразумевает появившуюся в середине XIX века индустрию, важность которой не переставала расти, и теперь она стала одним из главных элементов французской экономики.
Синдикат Высокой моды дал своей деятельности точное определение, которое не оставляет места двусмысленности и делает лишними дополнительные разъяснения: «Дом Высокой моды квалифицируется как предприятие, чья деятельность заключается в создании моделей женской одежды с целью их продажи покупателям (клиентам-профессионалам), а также в правомочности копирования, это подразумевает наличие полномочий для создания стольких копий одних и тех же моделей, сколько необходимо для удовлетворения заказов частных клиентов».
Эти несколько строк обозначают границу, которая пролегла между модой в широком смысле этого слова и Высокой модой наших дней. До появления Высокой моды существовал лишь кустарный вид пошива: платья создавались только по замыслу клиентки и только для нее одной. В наше время такой вид работы называется «шитьем на заказ». Теперь знаменитые кутюрье – создатели моделей, на которых стоит их автограф и которые, как произведения искусства, защищаются от копирования, завоевали большое уважение в обществе, играют в нем видную и активную роль большого художника и предпринимателя.
Маскарадный костюм офицера Королевской гвардии и утренний мужской костюм, Париж, июнь 1829
Синдикат Высокой моды дал своей деятельности точное определение, которое не оставляет места двусмысленности и делает лишними дополнительные разъяснения: «Дом Высокой моды квалифицируется как предприятие, чья деятельность заключается в создании моделей женской одежды с целью их продажи покупателям (клиентам-профессионалам), а также в правомочности копирования, это подразумевает наличие полномочий для создания стольких копий одних и тех же моделей, сколько необходимо для удовлетворения заказов частных клиентов».
Эти несколько строк обозначают границу, которая пролегла между модой в широком смысле этого слова и Высокой модой наших дней. До появления Высокой моды существовал лишь кустарный вид пошива: платья создавались только по замыслу клиентки и только для нее одной. В наше время такой вид работы называется «шитьем на заказ». Теперь знаменитые кутюрье – создатели моделей, на которых стоит их автограф и которые, как произведения искусства, защищаются от копирования, завоевали большое уважение в обществе, играют в нем видную и активную роль большого художника и предпринимателя.
Индустрия моды
Историки костюма единодушно признают, что высокую моду основал Чарльз-Фредерик Ворт[81]. И сейчас его потомки настойчиво и с пафосом утверждают этот факт: вначале был хаос, затем появился Ворт, молодой гений, и одним взмахом волшебной палочки из пустоты создал Высокую моду. Но нет, Ворт создал Высокую моду не из пустоты – социальные и экономические предпосылки уже существовали. Никогда мелкий служащий швейного ателье не стал бы великим кутюрье Вортом, никогда ателье на улице де ля Пэ не превратилось бы в мировой центр моды, если бы процесс пошива одежды не поставили на коммерческую основу и не наладили промышленное производство моделей.
Однако неоспорим факт, что Высокая мода родилась в середине XIX века. Тем не менее ни история экономики, ни какое-либо специальное исследование не дают объяснений рождению этого феномена. Причин, вероятно, много: путаные исходные данные; множество экономических, социальных, национальных течений, игравших роль в этом, по-видимому, внезапном появлении. Все это логически привело к зарождению чего-то нового, но развивалось оно, это новое, очень медленно. Шитье одежды по индивидуальным меркам (способ такой же старый, как наш цивилизованный мир) и производство готового платья (явление Нового времени) подготовили дорогу Высокой моде.
Производство готового платья, обычный современный вид выпуска одежды, имело занимательную предысторию. Нескольким старьевщикам, промышлявшим своим ремеслом в Париже, в 1820 году пришла в голову мысль скупать у портных по низкой цене весь их «непроданный товар» и затем перепродавать его на блошином рынке (в те времена) Святого Иакова, который вскоре превратился в центр новой торговли. Ободренные успехом, они не остановились на достигнутом, а наняли портных, чтобы те в своих ателье шили новую одежду. Не секрет, что ремесло старьевщика не из почтенных занятий, и рабочих наняли с большим трудом, разумеется, не из лучших профессионалов. Но это было уже не важно – шитье готового платья как направление швейного ремесла появилось на свет.
Однако неоспорим факт, что Высокая мода родилась в середине XIX века. Тем не менее ни история экономики, ни какое-либо специальное исследование не дают объяснений рождению этого феномена. Причин, вероятно, много: путаные исходные данные; множество экономических, социальных, национальных течений, игравших роль в этом, по-видимому, внезапном появлении. Все это логически привело к зарождению чего-то нового, но развивалось оно, это новое, очень медленно. Шитье одежды по индивидуальным меркам (способ такой же старый, как наш цивилизованный мир) и производство готового платья (явление Нового времени) подготовили дорогу Высокой моде.
Производство готового платья, обычный современный вид выпуска одежды, имело занимательную предысторию. Нескольким старьевщикам, промышлявшим своим ремеслом в Париже, в 1820 году пришла в голову мысль скупать у портных по низкой цене весь их «непроданный товар» и затем перепродавать его на блошином рынке (в те времена) Святого Иакова, который вскоре превратился в центр новой торговли. Ободренные успехом, они не остановились на достигнутом, а наняли портных, чтобы те в своих ателье шили новую одежду. Не секрет, что ремесло старьевщика не из почтенных занятий, и рабочих наняли с большим трудом, разумеется, не из лучших профессионалов. Но это было уже не важно – шитье готового платья как направление швейного ремесла появилось на свет.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента