Страница:
– Почему не говорил?
Он неопределенно пожал плечами.
Едва они свернули на Пулковское шоссе, стоящая у обочины сверкающая «бомба» резко двинулась влево.
Беседа крутанул руль, но все же умудрился задеть задний бампер. Раздался противный скрежет, бампер полетел в сторону. Заскрипели тормоза.
– Сиди спокойно, – велел Беседа, – это подставщики, ну… наших так в Питере называют. Сейчас разберемся.
Он быстро выскочил из машины. В «пострадавшем» авто тоже резко отворились сразу обе передние дверцы. Навстречу Беседе вышли два здоровенных бугая.
– Ты чё? Не видишь куда прешь, козел?.. Мы ж уже двинулись…
Даже неискушенная в автомобильных правилах Леся поняла, что владельцы БМВ поджидали какого-нибудь лоха, чтобы снять с него за нарушение. Если сейчас появится гаишник, они все равно докажут, что виноват Джон. Наверно, где-нибудь рядом и свидетели есть.
Беседа, видимо привычный к таким эксцессам, извлек из кармана несколько зеленых купюр.
– Ты чё суешь?.. Сто пятьдесят зеленых? Да у меня бампер все шестьсот евро тянет, – рявкнул один из подставщиков.
Беседа жалобно загнусавил:
– Ну, мужики… у меня нет больше…
– А у бабы твоей? – заглядывая в окошко «Мустанга», подозрительно поинтересовался второй громила.
– Да откуда…
– Ну тады вызываем гаишников, будем через суд решать.
– Ладно вам, ребята… может, разойдемся по-мирному…
– Сказал шестьсот, значит, шестьсот или…
– Лады, – вдруг согласился Джон. – У меня тут свояк неподалеку работает, сейчас позвоню, привезет.
Он вытащил трубку, набрал номер:
– Толя, тут проблема… На ребят напоролся, бампер им снес, шестьсот евро нужно, а я вот как раз не при деньгах. Не привезешь?.. Ну да… Да… На Пулково. Сразу увидишь.
Беседа обернулся к подставщикам:
– Ну все, через двадцать минут привезет.
Не дожидаясь ответа, уселся в машину и улыбнулся Лесе:
– Сейчас Толя приедет, муж Цыри.
– А что будет?
– Увидишь. Кстати, посмотри: у них номера не привинчены, а на магнитах, а бампер, скорее всего, на клею был. Проверять неохота, время тратить. Так что сейчас быстренько закончим, и – вперед.
Через пятнадцать минут возле БМВ затормозила довольно потертая «девятка». Из открывающейся двери высунулась нога размера эдак пятьдесят пятого. Следом показалась огромная лохматая русая голова, затем, постепенно распрямляясь, будто телескопическая удочка, начал вылезать и сам хозяин допотопного авто.
Водитель БМВ, не дождавшись, пока Толя полностью вынется из своей непрезентабельной тачки, выскочил из своей сверкающей новенькой машины и встал в воинственной позе возле противоположной Анатолию дверцы. Когда Джонов свояк закончил наконец самоизвлечение и встал во весь рост, то оказался метра на полтора – так во всяком случае показалось Лесе – выше крыши автомобиля. Он медленно перегнулся через «девятку», протянул ручищу, больше всего напоминающую ковш среднего экскаватора, и сгреб ею подставщика.
– Это тебе тут должны? – ласково поинтересовался он.
Несчастный владелец покореженного бампера, задыхаясь и медленно краснея, бил ногами по воздуху и судорожно махал руками. Второй подставщик, выскочивший было на помощь, очень медленно и осторожно, как будто тая в воздухе, забирался назад.
– И-и-а-а… – выдавил из себя обмякший и прекративший попытки к сопротивлению водитель БМВ.
– Иа, говоришь? Ну и ладушки. – Толя разжал лапу.
Поверженный противник мягко шмякнулся на асфальт. Свояк, перегнувшись через крышу, с участием поглядел на него:
– Так сколько?
– Д-д-да н-н-нисколько. Ошибочка вышла…
– А-а-а, ну, бывает… – Больше не обращая внимания на свою жертву, Толя обернулся к Джону – Ты езжай, куда собрался, а я тут с осликом все закончу и позвоню.
Беседа кивнул и нажал на газ.
– Ну, теперь им мало не покажется. Хорошо, если машину в ремонт возьмут, а не сразу в утиль.
Леся оглянулась. Достав из багажника увесистый лом, Толя неторопливо направлялся к БМВ.
– А если милиция?
– Так Цыря же там в аналитическом отделе начальником! А Толик – по борьбе с коррупцией…
22 августа 2007 года
22 августа 2004 года
22 августа 2007 года
23 августа 2007 года
Он неопределенно пожал плечами.
* * *
Едва они свернули на Пулковское шоссе, стоящая у обочины сверкающая «бомба» резко двинулась влево.
Беседа крутанул руль, но все же умудрился задеть задний бампер. Раздался противный скрежет, бампер полетел в сторону. Заскрипели тормоза.
– Сиди спокойно, – велел Беседа, – это подставщики, ну… наших так в Питере называют. Сейчас разберемся.
Он быстро выскочил из машины. В «пострадавшем» авто тоже резко отворились сразу обе передние дверцы. Навстречу Беседе вышли два здоровенных бугая.
– Ты чё? Не видишь куда прешь, козел?.. Мы ж уже двинулись…
Даже неискушенная в автомобильных правилах Леся поняла, что владельцы БМВ поджидали какого-нибудь лоха, чтобы снять с него за нарушение. Если сейчас появится гаишник, они все равно докажут, что виноват Джон. Наверно, где-нибудь рядом и свидетели есть.
Беседа, видимо привычный к таким эксцессам, извлек из кармана несколько зеленых купюр.
– Ты чё суешь?.. Сто пятьдесят зеленых? Да у меня бампер все шестьсот евро тянет, – рявкнул один из подставщиков.
Беседа жалобно загнусавил:
– Ну, мужики… у меня нет больше…
– А у бабы твоей? – заглядывая в окошко «Мустанга», подозрительно поинтересовался второй громила.
– Да откуда…
– Ну тады вызываем гаишников, будем через суд решать.
– Ладно вам, ребята… может, разойдемся по-мирному…
– Сказал шестьсот, значит, шестьсот или…
– Лады, – вдруг согласился Джон. – У меня тут свояк неподалеку работает, сейчас позвоню, привезет.
Он вытащил трубку, набрал номер:
– Толя, тут проблема… На ребят напоролся, бампер им снес, шестьсот евро нужно, а я вот как раз не при деньгах. Не привезешь?.. Ну да… Да… На Пулково. Сразу увидишь.
Беседа обернулся к подставщикам:
– Ну все, через двадцать минут привезет.
Не дожидаясь ответа, уселся в машину и улыбнулся Лесе:
– Сейчас Толя приедет, муж Цыри.
– А что будет?
– Увидишь. Кстати, посмотри: у них номера не привинчены, а на магнитах, а бампер, скорее всего, на клею был. Проверять неохота, время тратить. Так что сейчас быстренько закончим, и – вперед.
Через пятнадцать минут возле БМВ затормозила довольно потертая «девятка». Из открывающейся двери высунулась нога размера эдак пятьдесят пятого. Следом показалась огромная лохматая русая голова, затем, постепенно распрямляясь, будто телескопическая удочка, начал вылезать и сам хозяин допотопного авто.
Водитель БМВ, не дождавшись, пока Толя полностью вынется из своей непрезентабельной тачки, выскочил из своей сверкающей новенькой машины и встал в воинственной позе возле противоположной Анатолию дверцы. Когда Джонов свояк закончил наконец самоизвлечение и встал во весь рост, то оказался метра на полтора – так во всяком случае показалось Лесе – выше крыши автомобиля. Он медленно перегнулся через «девятку», протянул ручищу, больше всего напоминающую ковш среднего экскаватора, и сгреб ею подставщика.
– Это тебе тут должны? – ласково поинтересовался он.
Несчастный владелец покореженного бампера, задыхаясь и медленно краснея, бил ногами по воздуху и судорожно махал руками. Второй подставщик, выскочивший было на помощь, очень медленно и осторожно, как будто тая в воздухе, забирался назад.
– И-и-а-а… – выдавил из себя обмякший и прекративший попытки к сопротивлению водитель БМВ.
– Иа, говоришь? Ну и ладушки. – Толя разжал лапу.
Поверженный противник мягко шмякнулся на асфальт. Свояк, перегнувшись через крышу, с участием поглядел на него:
– Так сколько?
– Д-д-да н-н-нисколько. Ошибочка вышла…
– А-а-а, ну, бывает… – Больше не обращая внимания на свою жертву, Толя обернулся к Джону – Ты езжай, куда собрался, а я тут с осликом все закончу и позвоню.
Беседа кивнул и нажал на газ.
– Ну, теперь им мало не покажется. Хорошо, если машину в ремонт возьмут, а не сразу в утиль.
Леся оглянулась. Достав из багажника увесистый лом, Толя неторопливо направлялся к БМВ.
– А если милиция?
– Так Цыря же там в аналитическом отделе начальником! А Толик – по борьбе с коррупцией…
22 августа 2007 года
Михаил Стерхов – Ученый
–…По борьбе с коррупцией? Ну и что он может, этот твой мент, Колокольчик? – Эдик шумно затянулся. – У меня, по крайней мере, хоть и не начальник, но в УБЭП. Сейчас позвоню ему, съездим, напишем заяву, ну подождать придется, конечно, пока он проведет по всем инстанциям и зарегистрирует… Без этого все равно уже не обойтись. Не девяностые, для страховки требуется сопровождение в правовом поле.
– Ой, какие мы стали продвинутые и умные… – прорычал Колокольчик. – А времени у тебя вагон, да?!
Ученый отрешенно смотрел на стену, где весело прыгали зайчиками лучи утреннего солнца, пробившиеся сквозь жалюзи. Уже час шел этот спор, и конца ему не было видно.
За спиной вздохнул Отвертка:
– Времени на ответку и переигрыш – сутки, максимум двое, иначе процесс перехвата станет необратим. Может, и уже поздно.
– Потому что Антон умней вас всех! Все просчитал!
– А не ты ли ему считать помогал? – вдруг тихо спросил Беседа.
– Да ты что?.. – Колокольчик задохнулся, покраснел, несколько раз схватил ртом воздух. – Когда я друзей продавал?
Он явно растерялся от такого предположения, а еще больше от того, что сделал его именно Беседа – самый доброжелательный и мягкий, даже по сравнению с Лесей, человек в их компании.
– А раз так, – спокойно продолжил Джон, – займись-ка этим нотариусом, что заверял договор дарения. Для тебя это несложно. Пусть твои поднимут базы, вычислят адреса и номер машины, организуют наружку…
– Может, еще и на штурм их послать?
Беседа поглядел на Эдика и заверил:
– Это не потребуется. Машину сможешь организовать не засвеченную?
– Говно-вопрос, – пожал плечами Отвертка. – Угоним. Пацаны номера перебьют, это им как два пальца…
Колокольчик неожиданно расхохотался:
– А ничего себе ламаист у нас. Это тебя далай-лама научил с бандюками бодаться?
– Жизнь научила.
Ученый, до этого безучастно наблюдавший перепалку, удивленно поднял глаза. Да, изменился наш Беседа. Вырос. Не зря, видать, его фордовские профсоюзники чуть не круче Эсманова считают, заслужил. Он перевел глаза на Лесю и снова поразился: улыбаясь, она восхищенно смотрела на Джона. С таким обожанием смотрит любящая старшая сестра на своего брата-вундеркинда, оправдавшего и превзошедшего все возлагавшиеся на него надежды. А ведь верно! Она всегда считала, что его ждет большое будущее. Ни разу не усомнилась.
– И вот еще что, – продолжил Беседа, – Антон – не дурак, не будет, сложа руки, ждать, пока к нему пожалуют, наверняка сам уже подстраховался.
– А что ему страховаться? Все ж законно, не придерешься.
– Говорю: сейчас нет заявы, значит, будет через час, – не выдержал Колокольчик. – Если бы ты, Ученый, на такое пошел, был бы спокоен?..
– Я – не пошел бы. Но суть не в этом. Антон в себе уверен на все сто. Иначе не расписал бы мне сам всю схему. Он ведь себя гением мнит, считает, что уже сломал меня окончательно.
– Это он вчера так считал, а сегодня задумается, все ли надежно, и наверняка найдет себе крышу. Если уже не нашел. Есть у него в органах кто-нибудь?
Ученый кивнул:
– Наверняка. Вон Михалыч его, безопасник, точно со связями…
– А полезет этот Михалыч в грязное дело?
– На грязное Антон Колокольчика позовет, кореша своего, – сквозь зубы прошипел Эдик.
– Стоп! Заткнулся! – рявкнул Михаил. Обернулся к Беседе: – О чем ты?
– Прослушка, например. Определение местоположения по сигналу сотового…
– Да ты, я смотрю, большой стал спец по этому делу.
– Всякое случалось.
– И что предлагаешь?
– Для начала телефоны вам поменять.
– Это запросто, – сообщил Ученый и оделил соратников симками на имя гражданина Постника, объяснив: – Обзавелся тут по случаю…
Леха как-то странно посмотрел на него, пробормотал: «Конспираторы хреновы…» – но симку взял.
Под насмешливым взглядом Колокольчика Эдик достал из кармана третью мобилу – две уже лежали перед ним на столе – и демонстративно направился в сортир. Через минуту оттуда раздался его голос, пытающийся перекричать грохот льющейся из крана воды. Еще через две минуты он вернулся назад, утирая пот с раскрасневшегося от натуги лица, и сообщил, что созвонился с приятелем из УБЭПа и напряг его на встречу.
Колокольчик презрительно фыркнул и тут же проорал кому-то по телефону в своей неподражаемой манере:
– Через час все данные на Селезнева А-Эн… Не знаю я, как зовут, сколько лет! Это твоя задача… Нотариус вроде… И чтоб все телефоны, адреса, номера машин! Какие пятьсот баксов? Я за пятьсот сам все узнаю! – Он с треском захлопнул мобильник и деловито сунул в карман. – Совсем мышей ловить перестали! Я им покажу пятьсот зеленых… Они у меня землю рыть будут!.. Ну все, полетел я. Держите на связи.
– А ну как не узнают через час? – ехидно поинтересовалась Леся.
– Ты моих не знаешь! Через полчаса все сообщат.
Майор Николай Николаевич с пухлой жизнерадостной физиономией менеджера по закупкам шоколадных конфет тянул от силы лет на тридцать пять. Юный возраст, впрочем, отнюдь не уменьшал его деловой хватки. Уже через пять минут разговора в уютном кафе-подвальчике во 2-м Колобовском переулке, с названием, пробуждающим далекие детские воспоминания о великом и ужасном Штирлице, Ученый понял, что имеет дело с настоящим профи. Во всяком случае, по части получения предоплаты. В остальном же приходилось полагаться лишь на честное слово Отвертки, уверявшего, что майор фишку держит и не подведет.
– Он, можно сказать, на моих глазах вырос. И помогал, – рассказал по дороге Эдик. – И вообще – наш человек.
– Ой, какие мы стали продвинутые и умные… – прорычал Колокольчик. – А времени у тебя вагон, да?!
Ученый отрешенно смотрел на стену, где весело прыгали зайчиками лучи утреннего солнца, пробившиеся сквозь жалюзи. Уже час шел этот спор, и конца ему не было видно.
За спиной вздохнул Отвертка:
– Времени на ответку и переигрыш – сутки, максимум двое, иначе процесс перехвата станет необратим. Может, и уже поздно.
– Потому что Антон умней вас всех! Все просчитал!
– А не ты ли ему считать помогал? – вдруг тихо спросил Беседа.
– Да ты что?.. – Колокольчик задохнулся, покраснел, несколько раз схватил ртом воздух. – Когда я друзей продавал?
Он явно растерялся от такого предположения, а еще больше от того, что сделал его именно Беседа – самый доброжелательный и мягкий, даже по сравнению с Лесей, человек в их компании.
– А раз так, – спокойно продолжил Джон, – займись-ка этим нотариусом, что заверял договор дарения. Для тебя это несложно. Пусть твои поднимут базы, вычислят адреса и номер машины, организуют наружку…
– Может, еще и на штурм их послать?
Беседа поглядел на Эдика и заверил:
– Это не потребуется. Машину сможешь организовать не засвеченную?
– Говно-вопрос, – пожал плечами Отвертка. – Угоним. Пацаны номера перебьют, это им как два пальца…
Колокольчик неожиданно расхохотался:
– А ничего себе ламаист у нас. Это тебя далай-лама научил с бандюками бодаться?
– Жизнь научила.
Ученый, до этого безучастно наблюдавший перепалку, удивленно поднял глаза. Да, изменился наш Беседа. Вырос. Не зря, видать, его фордовские профсоюзники чуть не круче Эсманова считают, заслужил. Он перевел глаза на Лесю и снова поразился: улыбаясь, она восхищенно смотрела на Джона. С таким обожанием смотрит любящая старшая сестра на своего брата-вундеркинда, оправдавшего и превзошедшего все возлагавшиеся на него надежды. А ведь верно! Она всегда считала, что его ждет большое будущее. Ни разу не усомнилась.
– И вот еще что, – продолжил Беседа, – Антон – не дурак, не будет, сложа руки, ждать, пока к нему пожалуют, наверняка сам уже подстраховался.
– А что ему страховаться? Все ж законно, не придерешься.
– Говорю: сейчас нет заявы, значит, будет через час, – не выдержал Колокольчик. – Если бы ты, Ученый, на такое пошел, был бы спокоен?..
– Я – не пошел бы. Но суть не в этом. Антон в себе уверен на все сто. Иначе не расписал бы мне сам всю схему. Он ведь себя гением мнит, считает, что уже сломал меня окончательно.
– Это он вчера так считал, а сегодня задумается, все ли надежно, и наверняка найдет себе крышу. Если уже не нашел. Есть у него в органах кто-нибудь?
Ученый кивнул:
– Наверняка. Вон Михалыч его, безопасник, точно со связями…
– А полезет этот Михалыч в грязное дело?
– На грязное Антон Колокольчика позовет, кореша своего, – сквозь зубы прошипел Эдик.
– Стоп! Заткнулся! – рявкнул Михаил. Обернулся к Беседе: – О чем ты?
– Прослушка, например. Определение местоположения по сигналу сотового…
– Да ты, я смотрю, большой стал спец по этому делу.
– Всякое случалось.
– И что предлагаешь?
– Для начала телефоны вам поменять.
– Это запросто, – сообщил Ученый и оделил соратников симками на имя гражданина Постника, объяснив: – Обзавелся тут по случаю…
Леха как-то странно посмотрел на него, пробормотал: «Конспираторы хреновы…» – но симку взял.
Под насмешливым взглядом Колокольчика Эдик достал из кармана третью мобилу – две уже лежали перед ним на столе – и демонстративно направился в сортир. Через минуту оттуда раздался его голос, пытающийся перекричать грохот льющейся из крана воды. Еще через две минуты он вернулся назад, утирая пот с раскрасневшегося от натуги лица, и сообщил, что созвонился с приятелем из УБЭПа и напряг его на встречу.
Колокольчик презрительно фыркнул и тут же проорал кому-то по телефону в своей неподражаемой манере:
– Через час все данные на Селезнева А-Эн… Не знаю я, как зовут, сколько лет! Это твоя задача… Нотариус вроде… И чтоб все телефоны, адреса, номера машин! Какие пятьсот баксов? Я за пятьсот сам все узнаю! – Он с треском захлопнул мобильник и деловито сунул в карман. – Совсем мышей ловить перестали! Я им покажу пятьсот зеленых… Они у меня землю рыть будут!.. Ну все, полетел я. Держите на связи.
– А ну как не узнают через час? – ехидно поинтересовалась Леся.
– Ты моих не знаешь! Через полчаса все сообщат.
* * *
Майор Николай Николаевич с пухлой жизнерадостной физиономией менеджера по закупкам шоколадных конфет тянул от силы лет на тридцать пять. Юный возраст, впрочем, отнюдь не уменьшал его деловой хватки. Уже через пять минут разговора в уютном кафе-подвальчике во 2-м Колобовском переулке, с названием, пробуждающим далекие детские воспоминания о великом и ужасном Штирлице, Ученый понял, что имеет дело с настоящим профи. Во всяком случае, по части получения предоплаты. В остальном же приходилось полагаться лишь на честное слово Отвертки, уверявшего, что майор фишку держит и не подведет.
– Он, можно сказать, на моих глазах вырос. И помогал, – рассказал по дороге Эдик. – И вообще – наш человек.
22 августа 2004 года
Эдик Самарин – Отвертка
Эдик прошел коридор, оглядел холл и тут же поморщился. За облюбованным столиком развалился Колокольчик. Перстень в дальнем конце зала разговаривал с очередным просителем.
Отвертка со скучающим видом присел за Лехин столик и достал сигарету.
– Дорогой, у тебя не найдется для меня немного денег? – услышал он сзади чуть хрипловатый голос и обернулся.
За его спиной стояла шикарная блондинка и с мольбой смотрела на Колокольчика. Местные проститутки вечно толпились возле него; он испытывал к ним неизъяснимую слабость.
Леха с готовностью вытащил огромный лопатник, долго и озабоченно перебирал и пересчитывал хрустящие стодолларовые и стоевровые купюры, и через три минуты почтительной тишины виновато пожал плечами:
– Прости, дорогая, сама видишь – нету, – сокрушенно сообщил он и спрятал портмоне в карман.
Обложив Колокольчика трехэтажным матом, блондинка плюхнулась на стул и потребовала хотя бы выпивки. В такой просьбе Леха никому никогда не отказывал.
– Дорогая, позволь представить, – проникновенно сказал он, указывая на Эдика. – Лучшее перо города. Его имя стало символом беспринципной продажности.
– Друг, тебе ли так говорить? – столь же проникновенно сказал Отвертка. – Ты же знаешь, я никогда не халтурю налево, никогда не беру косух.
– Лучше бы халтурил и брал, – сурово ответил Колокольчик. – Ты сделал хуже. В битве добра со злом ты выбрал зло.
К их столику подошел Волков.
Эдик достал из нагрудного кармана несколько листков и протянул боссу. Перстень вытащил очки, неторопливо нацепил их на нос и начал изучать текст:
«Вчера группа хранителей имущества, представляющая законную дирекцию ЗАО "ДК проффедерации", вступила на территорию ЗАО, где, постепенно преодолевая выставленные кордоны, приблизилась к кабинету генерального директора, на неправовых основаниях занимаемому лицом, именующим себя "управляющим ЗАО". У дверей кабинета хранителей встретил полный состав незаконной "администрации" ЗАО, за исключением "управляющего", с неясными целями уединившегося в кабинете, а также наряд милиции из 5 о/м.
Между руководителем группы хранителей и лицом, называющим себя "председателем совета директоров" ЗАО, завязалась оживленная полемика, к которой с активной заинтересованностью примкнули представители обеих сторон в общем количестве 19 (девятнадцать) чел.
По ее промежуточным итогам сотрудники 5 о/м предупредили о вероятном введении в действие Кодекса об административных правонарушениях в части, касающейся употребления ненормативной лексики в публичных местах. Из этого предупреждения были сделаны надлежащие выводы, снизившие градус полемики, а после того, как к ненормативной лексике были приравнены термины "говно" и "мудак", дискуссия окончательно вошла в корректное русло.
Некоторое напряжение вносили лишь высказывания лица, называющего себя "начальником службы безопасности" ЗАО, проводившего провокационные параллели между действиями хранителей и действиями незаконных вооруженных формирований сепаратистов т. н. "Чеченской Республики Ичкерия". Эти нападки, однако, были нейтрализованы помощником руководителя группы хранителей, проведшего встречную параллель между статусами т. н. "управляющего" ЗАО и т. н. бывшего "президента Ичкерии" Дудаева Д. М.
Основательно взвесив эти и другие доводы обеих сторон, сотрудники 5 о/м определили правую сторону конфликта и рекомендовали представителям незаконной "администрации" ЗАО пойти навстречу законным требованиям хранителей, после чего удалились. Сеанс мобильной телефонной связи между т. н. "председателем совета директоров" и т. н. "управляющим" ЗАО способствовал растворению дверей в спорный кабинет, где немедленно водворился законный генеральный директор под прикрытием специально выделенной подгруппы хранителей.
На основе взаимной договоренности о гарантиях неприменения силы представители незаконной администрации передислоцировались в кафе-бар, расположенный в одном из помещений ЗАО (их безопасность на фоне возмущения рядовых сотрудников ЗАО, приветствующих законную дирекцию, обеспечивалась второй специально выделенной подгруппой хранителей). В 19.48 хранители приступили к описанию имущества».
– Завтра выйдет в «Нашем деле», Маша договорилась.
– А что редактор? – поинтересовался Волков.
– Изменений не вносил. Только захотел узнать, кто такие хранители.
– И она?..
– Спросила, читал ли он «Властелина колец». Он сказал, что читал. Ну она и говорит: какие тогда вопросы? Вроде тех – братство.
– Молодец, – кивнул Перстень.
Как обычно, не прощаясь, он поднялся, прихватил Машины листки и направился к выходу.
Одним из сотрудников 5 о/м был молодой лейтенант Николай Николаевич, проявивший особое понимание и полную солидарность с позицией хранителей.
Отвертка со скучающим видом присел за Лехин столик и достал сигарету.
– Дорогой, у тебя не найдется для меня немного денег? – услышал он сзади чуть хрипловатый голос и обернулся.
За его спиной стояла шикарная блондинка и с мольбой смотрела на Колокольчика. Местные проститутки вечно толпились возле него; он испытывал к ним неизъяснимую слабость.
Леха с готовностью вытащил огромный лопатник, долго и озабоченно перебирал и пересчитывал хрустящие стодолларовые и стоевровые купюры, и через три минуты почтительной тишины виновато пожал плечами:
– Прости, дорогая, сама видишь – нету, – сокрушенно сообщил он и спрятал портмоне в карман.
Обложив Колокольчика трехэтажным матом, блондинка плюхнулась на стул и потребовала хотя бы выпивки. В такой просьбе Леха никому никогда не отказывал.
– Дорогая, позволь представить, – проникновенно сказал он, указывая на Эдика. – Лучшее перо города. Его имя стало символом беспринципной продажности.
– Друг, тебе ли так говорить? – столь же проникновенно сказал Отвертка. – Ты же знаешь, я никогда не халтурю налево, никогда не беру косух.
– Лучше бы халтурил и брал, – сурово ответил Колокольчик. – Ты сделал хуже. В битве добра со злом ты выбрал зло.
К их столику подошел Волков.
Эдик достал из нагрудного кармана несколько листков и протянул боссу. Перстень вытащил очки, неторопливо нацепил их на нос и начал изучать текст:
«Вчера группа хранителей имущества, представляющая законную дирекцию ЗАО "ДК проффедерации", вступила на территорию ЗАО, где, постепенно преодолевая выставленные кордоны, приблизилась к кабинету генерального директора, на неправовых основаниях занимаемому лицом, именующим себя "управляющим ЗАО". У дверей кабинета хранителей встретил полный состав незаконной "администрации" ЗАО, за исключением "управляющего", с неясными целями уединившегося в кабинете, а также наряд милиции из 5 о/м.
Между руководителем группы хранителей и лицом, называющим себя "председателем совета директоров" ЗАО, завязалась оживленная полемика, к которой с активной заинтересованностью примкнули представители обеих сторон в общем количестве 19 (девятнадцать) чел.
По ее промежуточным итогам сотрудники 5 о/м предупредили о вероятном введении в действие Кодекса об административных правонарушениях в части, касающейся употребления ненормативной лексики в публичных местах. Из этого предупреждения были сделаны надлежащие выводы, снизившие градус полемики, а после того, как к ненормативной лексике были приравнены термины "говно" и "мудак", дискуссия окончательно вошла в корректное русло.
Некоторое напряжение вносили лишь высказывания лица, называющего себя "начальником службы безопасности" ЗАО, проводившего провокационные параллели между действиями хранителей и действиями незаконных вооруженных формирований сепаратистов т. н. "Чеченской Республики Ичкерия". Эти нападки, однако, были нейтрализованы помощником руководителя группы хранителей, проведшего встречную параллель между статусами т. н. "управляющего" ЗАО и т. н. бывшего "президента Ичкерии" Дудаева Д. М.
Основательно взвесив эти и другие доводы обеих сторон, сотрудники 5 о/м определили правую сторону конфликта и рекомендовали представителям незаконной "администрации" ЗАО пойти навстречу законным требованиям хранителей, после чего удалились. Сеанс мобильной телефонной связи между т. н. "председателем совета директоров" и т. н. "управляющим" ЗАО способствовал растворению дверей в спорный кабинет, где немедленно водворился законный генеральный директор под прикрытием специально выделенной подгруппы хранителей.
На основе взаимной договоренности о гарантиях неприменения силы представители незаконной администрации передислоцировались в кафе-бар, расположенный в одном из помещений ЗАО (их безопасность на фоне возмущения рядовых сотрудников ЗАО, приветствующих законную дирекцию, обеспечивалась второй специально выделенной подгруппой хранителей). В 19.48 хранители приступили к описанию имущества».
– Завтра выйдет в «Нашем деле», Маша договорилась.
– А что редактор? – поинтересовался Волков.
– Изменений не вносил. Только захотел узнать, кто такие хранители.
– И она?..
– Спросила, читал ли он «Властелина колец». Он сказал, что читал. Ну она и говорит: какие тогда вопросы? Вроде тех – братство.
– Молодец, – кивнул Перстень.
Как обычно, не прощаясь, он поднялся, прихватил Машины листки и направился к выходу.
Одним из сотрудников 5 о/м был молодой лейтенант Николай Николаевич, проявивший особое понимание и полную солидарность с позицией хранителей.
22 августа 2007 года
Михаил Стерхов – Ученый
– Представляешь, – сразу после официального представления сообщил Михаилу Отвертка, – как-то раз Ник-Ник со своим корешем поехал за город, и там – в шашлычной, что ли, – что-то им не понравилось, так они все на хрен битами разнесли, а потом хозяину еще и удостоверения предъявили… Заметь: не сначала, а после!
В этот раз Николай Николаевич, вечно куда-то спешащий, общающийся на ходу и на лету, почему-то не торопился. Со вкусом размешивая сливки в чашечке кофе и манерно разрезая пирожное тонкой блестящей вилочкой, он старался оттянуться по полной:
– Эдик, ну ты меня достал… Ты когда-нибудь усвоишь, что я уважаемый человек, майор милиции, наконец? Всегда приходишь с абсолютной шнягой. К вам, похоже, только по дохлякам и обращаются. А здесь что? Под УСБ меня загнать хочешь, да? Ты лучше взятку мне в кабинет принеси и акт приема-передачи в отделе заверь, так надежнее будет. Давай?
Побагровевший Ученый как-то не по-доброму смотрел на Отвертку. Но тот непроницаемо молчал. Рано или поздно уважаемый майор милиции перейдет к делу. Иначе с самого начала сказал бы «Жопа. Взрывы». Эта фраза появилась осенью 1999-го, когда Ник-Ник привлекался на усиление в связи с историческими московскими терактами, и с тех пор превратилась в кодовое обозначение типа «а не пошел бы ты на…».
– Так что, миссия невыполнима? – ускорился Отвертка. – Совсем ни за сколько? Может, скалькулируешь все-таки, а, Коля?
Ник-Ник перестал ухмыляться. Осторожно поставив кофе, он вдруг ответил:
– Да не в этом дело. Знаешь, прямо скажу: пришел бы не ты – я бы с ходу послал.
Отвертка покосился на Ученого. Тот сузил глаза и явно готов был скрипнуть зубами. Если бы не понимал, насколько по хрену его возмущение уважаемому майору.
– Но пришел я, – напомнил Эдик. – И что? Все равно «жопа-взрывы»?
– Объясни, чего вы хотите? Посадить своего урода?
– Это было бы правильно.
– За таким решением люди в очередях с чемоданами баксов стоят. Или по-настоящему дружат с властью – тогда пожалуйста: закон превыше всего.
– Какой закон? – хмуро вступил Ученый.
– Фиолетово какой, – отозвался Николай Николаевич. – Для хорошего человека не жаль весь УК перелистать, что-нибудь найдется… Но у вас, – майор снова повернулся к Эдику, – ситуация другая. Серьезным людям до вас сиренево, на реальную проплату вам не подняться.
– И что? – снова спросил Ученый.
– Ладно. – Николай Николаевич вытер губы салфеткой. – Подтягивайте мне заявителя. Прикладывайте полный пакет документов. По возможности готовьте свидетелей.
– Это все есть. Какие сроки и сколько на первичную смазку?
– По срокам… Сейчас я уже смену закончил, обратно не побегу. Завтра с десяти ноль-ноль. Звоните мне снизу, спущусь, чтобы пропусков не оформлять. Ход делу дам к четырнадцати. Дальше не от меня зависит. Поэтому цифру называть не буду, сами определяйтесь, сколько вам реально. Учтите только, что я с начальником отдела по-любому в пополаме.
Ученый протянул Отвертке заготовленный конверт. Эдик подтолкнул его по столу в сторону Ник-Ника.
– Десять косарей.
– Ладно, – кивнул майор. – Спасибо. Посмотрим.
– Шанс есть? – Отвертка не удержался от лишнего вопроса.
Николай Николаевич досадливо поморщился, но все же ответил:
– Есть. Иначе зачем бы разговаривали. А вот какой… Тоже, пожалуй, в пополаме.
В этот раз Николай Николаевич, вечно куда-то спешащий, общающийся на ходу и на лету, почему-то не торопился. Со вкусом размешивая сливки в чашечке кофе и манерно разрезая пирожное тонкой блестящей вилочкой, он старался оттянуться по полной:
– Эдик, ну ты меня достал… Ты когда-нибудь усвоишь, что я уважаемый человек, майор милиции, наконец? Всегда приходишь с абсолютной шнягой. К вам, похоже, только по дохлякам и обращаются. А здесь что? Под УСБ меня загнать хочешь, да? Ты лучше взятку мне в кабинет принеси и акт приема-передачи в отделе заверь, так надежнее будет. Давай?
Побагровевший Ученый как-то не по-доброму смотрел на Отвертку. Но тот непроницаемо молчал. Рано или поздно уважаемый майор милиции перейдет к делу. Иначе с самого начала сказал бы «Жопа. Взрывы». Эта фраза появилась осенью 1999-го, когда Ник-Ник привлекался на усиление в связи с историческими московскими терактами, и с тех пор превратилась в кодовое обозначение типа «а не пошел бы ты на…».
– Так что, миссия невыполнима? – ускорился Отвертка. – Совсем ни за сколько? Может, скалькулируешь все-таки, а, Коля?
Ник-Ник перестал ухмыляться. Осторожно поставив кофе, он вдруг ответил:
– Да не в этом дело. Знаешь, прямо скажу: пришел бы не ты – я бы с ходу послал.
Отвертка покосился на Ученого. Тот сузил глаза и явно готов был скрипнуть зубами. Если бы не понимал, насколько по хрену его возмущение уважаемому майору.
– Но пришел я, – напомнил Эдик. – И что? Все равно «жопа-взрывы»?
– Объясни, чего вы хотите? Посадить своего урода?
– Это было бы правильно.
– За таким решением люди в очередях с чемоданами баксов стоят. Или по-настоящему дружат с властью – тогда пожалуйста: закон превыше всего.
– Какой закон? – хмуро вступил Ученый.
– Фиолетово какой, – отозвался Николай Николаевич. – Для хорошего человека не жаль весь УК перелистать, что-нибудь найдется… Но у вас, – майор снова повернулся к Эдику, – ситуация другая. Серьезным людям до вас сиренево, на реальную проплату вам не подняться.
– И что? – снова спросил Ученый.
– Ладно. – Николай Николаевич вытер губы салфеткой. – Подтягивайте мне заявителя. Прикладывайте полный пакет документов. По возможности готовьте свидетелей.
– Это все есть. Какие сроки и сколько на первичную смазку?
– По срокам… Сейчас я уже смену закончил, обратно не побегу. Завтра с десяти ноль-ноль. Звоните мне снизу, спущусь, чтобы пропусков не оформлять. Ход делу дам к четырнадцати. Дальше не от меня зависит. Поэтому цифру называть не буду, сами определяйтесь, сколько вам реально. Учтите только, что я с начальником отдела по-любому в пополаме.
Ученый протянул Отвертке заготовленный конверт. Эдик подтолкнул его по столу в сторону Ник-Ника.
– Десять косарей.
– Ладно, – кивнул майор. – Спасибо. Посмотрим.
– Шанс есть? – Отвертка не удержался от лишнего вопроса.
Николай Николаевич досадливо поморщился, но все же ответил:
– Есть. Иначе зачем бы разговаривали. А вот какой… Тоже, пожалуй, в пополаме.
23 августа 2007 года
Михаил Стерхов – Ученый
В кармане заверещал мобильник. Старый номер. Выкинуть его Ученый не решился: мало ли… Глядя на индикатор, он не сразу сообразил, что звонит Боря Хализин.
Снимать – не снимать? Боря работает у Михалыча, а Михалыч – человек Антона. Это они меня разыскивают или Борис накопал по Лесиному делу?
– Слушаю, – наконец решился он.
В трубке раздался развязный голос Хализина:
– Михал Саныч, встретиться бы надо.
– На предмет?
– Задаток вернуть. У меня тут информация, что со вчерашнего дня вы не начальник, так что работа моя на вас закончена. Еще не начавшись. Ха-ха!
– Оставь себе, сынок, – прохрипел Ученый.
– Это, конечно, запросто, но, если еще добавите, могу кое-какими мыслями поделиться. О планах Антона Сергеевича… относительно вашей личности.
Подстава или нет? Ученый секунду помедлил:
– Ну делись.
– Встретиться бы…
Михаил посмотрел на часы:
– Через пятнадцать минут на Новом Арбате. В кофейне возле метро.
– Могу не успеть.
– А ты поторопись.
Он почти не сомневался, что вытащит пустышку, а еще хуже – сядут на хвост или вовсе скрутят. Не в кафе, конечно, и не на улице, но где-нибудь рядом. Потому и выбрал такое многолюдное место, если что – есть шанс уйти без машины. Даже проще.
Боря, однако, явился без сопровождения. Это, конечно, не факт, может, на улице поджидают, а, может, на машину какой-нибудь маячок ставят.
– Ну выкладывай…
Хализин покосился на девушку за соседним столиком справа, увлеченно что-то набирающую на ноутбуке, посмотрел налево на нежно обнимающуюся парочку, подозвал официантку в кокетливо сдвинутом набок фирменном беретике, заказал капучино, расслабился, откинулся на спинку дивана.
Да, он, похоже, и правда один. Без санкции. На свой страх и риск. Видать, деньги сильно нужны или просто их любит, решил Ученый. Ну так и славно, значит, есть у него что рассказать. Хотя, скорее всего, время будет потрачено зря.
– Час назад Антону Сергеевичу звонили из ОБЭПа.
Ого! Быстро Николай Николаевич сработал. Хотя, что тут удивляться. Сумма-то за услугу ему вполне солидная перепала, и в перспективе еще светит.
– Он в бешенстве. Видно, не ожидал от вас такой прыти, – продолжал Хализин, в его голосе звучало одновременно уважение и презрение. – И, конечно, тоже уже подстраховался через своих людей. Ему теперь, как и вам, терять нечего.
– Он что, вот так прямо тебе все это и выложил? И про предъяву, и про подстраховку?
– Не мне – Геннадию Петровичу. А Петрович меня командовать назначил, ему-то самому не по чину, он человек серьезный, правовое прикрытие обеспечивает.
Официантка с приветливой улыбкой поставила перед Борисом дымящуюся чашку и засеменила к стойке. Ученый с опозданием пожалел, что не заказал и себе. Густо взбитая молочная шапка, щедро присыпанная корицей, выглядела очень аппетитно. В животе заурчало, он нехотя оторвал взгляд от кофе:
– А командовать-то ты чем будешь? Ликвидацией?
Хализин с присвистом отхлебнул горячий напиток и улыбнулся:
– Обижаете. Какой идиот на мокрое дело пойдет? Так, по мелочи, для острастки…
– Ну и что ж тебя остановило? Или ты прямо здесь стращать меня собираешься?
Глаза Бориса мечтательно заблестели:
– У меня, Михал Саныч, еще вся жизнь впереди. И карьера. Зачем мне все это портить? Сегодня вы проиграли, а завтра, глядишь, снова на коне, а где господин Рожкин будет – никому не ведомо. И какой мне резон в это ввязываться?
– Так чего хочешь?
В кафе ввалилась большая компания молодежи. Сразу стало шумно и тесно, и без того тихую музыку совсем заглушили смех и громкий говор. Хализин неодобрительно поморщился, поежился, будто от холода, заговорил чуть повысив голос, зорко следя за перемещениями в зале.
– Я так скажу: пока вы с Антоном Сергеевичем в арбитраже воюете, я на его стороне, он пока хозяин, да и Михалыч мне как отец родной. Так что буду я действовать согласно… хм… служебному долгу. Ну а если что – по обстоятельствам… – Он выразительно посмотрел на Ученого.
– Короче. Сколько?
– При благоприятном исходе – место начальника безопасности и десять процентов акций…
– Ну ты наглец!
– Так ведь жить-то надо, я вот жениться собрался. Поэтому на обзаведение еще двести тонн евро. Это в любом случае.
У Михаила отвисла челюсть. Ничего себе аппетит у мальчика!
– А за что?
– За то, что прямо сейчас не сообщу господину Рожкину, что вы подтянули своих давних корешей, что базируетесь вы нынче в Мытищах на хате господина Николина, что уже, почитай, нашли нотариуса Селезнева.
Да-а… Наш пострел везде поспел. Не зря, видно, его начальником аналитического отдела назначили. Ученый с любопытством посмотрел на подающего надежды вымогателя.
– А гарантии?..
– Да какие гарантии, Михал Саныч? Гарантии, они в банке, да и то, хе-хе… смотря в каком.
– Ладно, парень, я тебя выслушал, а теперь ты меня послушай. Ни хера ты не получишь. И моли Бога о благоприятном исходе – иначе из-под земли достану. Все, вали.
Хализин поднялся, он был явно растерян:
– Ну, дело ваше. Я свое предложение сделал.
– Пошел ты…
– Уйдет, сука… – в который раз тяжело выдохнул Отвертка. – Глянь, опять отрывается!
Беседа ничего не ответил, только предельно сузил без того узкие глаза и наклонился над рулем.
– Ну телись же ты! – выкрикнул Эдик.
Чего он хотел от Джона, было, собственно, непонятно. Машина нотариуса действительно держалась на хорошем отрыве, и вряд ли кто-то сумел бы догнать его раньше. Дело было явно не в Беседе и не в его вождении – ездил он классно, даже не верилось, что десять лет назад мог запросто перепутать передачи или газ с тормозом. Отвертка вообще жалел, что на этом деле они оказались с Джоном. Слишком часто того преследуют разные прикольные шляпы. Вполне способен запороть и сейчас, да так, что всех хохм потом не пересочиняешь. Только посмеяться уже не придется – другого случая не выломится.
– На измене он, что ты хочешь, – как-то виновато, словно оправдываясь, сказал Беседа. – Он и так-то, наверно, все время на стреме – работа у него такая. А теперь вообще… Вот ты прикинь, встань на его место: предположим…
Пока Беседа только собирался предположить, Селезнев снова проскочил светофор.
– В манду!.. – заорал Отвертка. – Кончай демагогию, теоретик гребаный! Жми, на хрен, по-любому!
– Ты литраж его сечешь? – разозлился наконец Беседа. – Еще бы на велосипеде догонять пошел, баклан!
Он резко газанул и, чуть двинув руль влево, прицельно вломился между первым и вторым рядами. Отвертку тряхнуло от резкого рывка, он едва не ударился головой о лобовое стекло. Проскочив в едва заметный коридор, Джон, плюнув на красный, пулей пробил расстояние до следующего перекрестка.
– Аккуратней, бля, Шумахер!..
– Во как? А что сейчас говорил?
Темно-синий зад селезневской машины замаячил перед глазами Отвертки. Сейчас на обгон…
Не включая поворотник, нотариус завернул в переулок, который вроде бы только что собрался проезжать. Эдик на всякий случай промолчал, когда Беседа, чуть не пропоров подвернувшийся МАЗ, крутанул за Селезневым. Тот тем временем рулил под ближайшую арку.
Снимать – не снимать? Боря работает у Михалыча, а Михалыч – человек Антона. Это они меня разыскивают или Борис накопал по Лесиному делу?
– Слушаю, – наконец решился он.
В трубке раздался развязный голос Хализина:
– Михал Саныч, встретиться бы надо.
– На предмет?
– Задаток вернуть. У меня тут информация, что со вчерашнего дня вы не начальник, так что работа моя на вас закончена. Еще не начавшись. Ха-ха!
– Оставь себе, сынок, – прохрипел Ученый.
– Это, конечно, запросто, но, если еще добавите, могу кое-какими мыслями поделиться. О планах Антона Сергеевича… относительно вашей личности.
Подстава или нет? Ученый секунду помедлил:
– Ну делись.
– Встретиться бы…
Михаил посмотрел на часы:
– Через пятнадцать минут на Новом Арбате. В кофейне возле метро.
– Могу не успеть.
– А ты поторопись.
Он почти не сомневался, что вытащит пустышку, а еще хуже – сядут на хвост или вовсе скрутят. Не в кафе, конечно, и не на улице, но где-нибудь рядом. Потому и выбрал такое многолюдное место, если что – есть шанс уйти без машины. Даже проще.
Боря, однако, явился без сопровождения. Это, конечно, не факт, может, на улице поджидают, а, может, на машину какой-нибудь маячок ставят.
– Ну выкладывай…
Хализин покосился на девушку за соседним столиком справа, увлеченно что-то набирающую на ноутбуке, посмотрел налево на нежно обнимающуюся парочку, подозвал официантку в кокетливо сдвинутом набок фирменном беретике, заказал капучино, расслабился, откинулся на спинку дивана.
Да, он, похоже, и правда один. Без санкции. На свой страх и риск. Видать, деньги сильно нужны или просто их любит, решил Ученый. Ну так и славно, значит, есть у него что рассказать. Хотя, скорее всего, время будет потрачено зря.
– Час назад Антону Сергеевичу звонили из ОБЭПа.
Ого! Быстро Николай Николаевич сработал. Хотя, что тут удивляться. Сумма-то за услугу ему вполне солидная перепала, и в перспективе еще светит.
– Он в бешенстве. Видно, не ожидал от вас такой прыти, – продолжал Хализин, в его голосе звучало одновременно уважение и презрение. – И, конечно, тоже уже подстраховался через своих людей. Ему теперь, как и вам, терять нечего.
– Он что, вот так прямо тебе все это и выложил? И про предъяву, и про подстраховку?
– Не мне – Геннадию Петровичу. А Петрович меня командовать назначил, ему-то самому не по чину, он человек серьезный, правовое прикрытие обеспечивает.
Официантка с приветливой улыбкой поставила перед Борисом дымящуюся чашку и засеменила к стойке. Ученый с опозданием пожалел, что не заказал и себе. Густо взбитая молочная шапка, щедро присыпанная корицей, выглядела очень аппетитно. В животе заурчало, он нехотя оторвал взгляд от кофе:
– А командовать-то ты чем будешь? Ликвидацией?
Хализин с присвистом отхлебнул горячий напиток и улыбнулся:
– Обижаете. Какой идиот на мокрое дело пойдет? Так, по мелочи, для острастки…
– Ну и что ж тебя остановило? Или ты прямо здесь стращать меня собираешься?
Глаза Бориса мечтательно заблестели:
– У меня, Михал Саныч, еще вся жизнь впереди. И карьера. Зачем мне все это портить? Сегодня вы проиграли, а завтра, глядишь, снова на коне, а где господин Рожкин будет – никому не ведомо. И какой мне резон в это ввязываться?
– Так чего хочешь?
В кафе ввалилась большая компания молодежи. Сразу стало шумно и тесно, и без того тихую музыку совсем заглушили смех и громкий говор. Хализин неодобрительно поморщился, поежился, будто от холода, заговорил чуть повысив голос, зорко следя за перемещениями в зале.
– Я так скажу: пока вы с Антоном Сергеевичем в арбитраже воюете, я на его стороне, он пока хозяин, да и Михалыч мне как отец родной. Так что буду я действовать согласно… хм… служебному долгу. Ну а если что – по обстоятельствам… – Он выразительно посмотрел на Ученого.
– Короче. Сколько?
– При благоприятном исходе – место начальника безопасности и десять процентов акций…
– Ну ты наглец!
– Так ведь жить-то надо, я вот жениться собрался. Поэтому на обзаведение еще двести тонн евро. Это в любом случае.
У Михаила отвисла челюсть. Ничего себе аппетит у мальчика!
– А за что?
– За то, что прямо сейчас не сообщу господину Рожкину, что вы подтянули своих давних корешей, что базируетесь вы нынче в Мытищах на хате господина Николина, что уже, почитай, нашли нотариуса Селезнева.
Да-а… Наш пострел везде поспел. Не зря, видно, его начальником аналитического отдела назначили. Ученый с любопытством посмотрел на подающего надежды вымогателя.
– А гарантии?..
– Да какие гарантии, Михал Саныч? Гарантии, они в банке, да и то, хе-хе… смотря в каком.
– Ладно, парень, я тебя выслушал, а теперь ты меня послушай. Ни хера ты не получишь. И моли Бога о благоприятном исходе – иначе из-под земли достану. Все, вали.
Хализин поднялся, он был явно растерян:
– Ну, дело ваше. Я свое предложение сделал.
– Пошел ты…
* * *
– Уйдет, сука… – в который раз тяжело выдохнул Отвертка. – Глянь, опять отрывается!
Беседа ничего не ответил, только предельно сузил без того узкие глаза и наклонился над рулем.
– Ну телись же ты! – выкрикнул Эдик.
Чего он хотел от Джона, было, собственно, непонятно. Машина нотариуса действительно держалась на хорошем отрыве, и вряд ли кто-то сумел бы догнать его раньше. Дело было явно не в Беседе и не в его вождении – ездил он классно, даже не верилось, что десять лет назад мог запросто перепутать передачи или газ с тормозом. Отвертка вообще жалел, что на этом деле они оказались с Джоном. Слишком часто того преследуют разные прикольные шляпы. Вполне способен запороть и сейчас, да так, что всех хохм потом не пересочиняешь. Только посмеяться уже не придется – другого случая не выломится.
– На измене он, что ты хочешь, – как-то виновато, словно оправдываясь, сказал Беседа. – Он и так-то, наверно, все время на стреме – работа у него такая. А теперь вообще… Вот ты прикинь, встань на его место: предположим…
Пока Беседа только собирался предположить, Селезнев снова проскочил светофор.
– В манду!.. – заорал Отвертка. – Кончай демагогию, теоретик гребаный! Жми, на хрен, по-любому!
– Ты литраж его сечешь? – разозлился наконец Беседа. – Еще бы на велосипеде догонять пошел, баклан!
Он резко газанул и, чуть двинув руль влево, прицельно вломился между первым и вторым рядами. Отвертку тряхнуло от резкого рывка, он едва не ударился головой о лобовое стекло. Проскочив в едва заметный коридор, Джон, плюнув на красный, пулей пробил расстояние до следующего перекрестка.
– Аккуратней, бля, Шумахер!..
– Во как? А что сейчас говорил?
Темно-синий зад селезневской машины замаячил перед глазами Отвертки. Сейчас на обгон…
Не включая поворотник, нотариус завернул в переулок, который вроде бы только что собрался проезжать. Эдик на всякий случай промолчал, когда Беседа, чуть не пропоров подвернувшийся МАЗ, крутанул за Селезневым. Тот тем временем рулил под ближайшую арку.