Антон Грановский. Демоны райского сада

   Аля вынула сигарету из пальцев Лизы и вставила ее в свои губы.
   – Дайте, я попробую еще раз, – сипло попросила Лиза. – Я должна научиться.
   – Выкинь из головы. Ольга уже два года не курит.
   – Зачем же вы…
   – Я тебя разыграла. У тебя несчастное лицо, а над несчастными все издеваются. Запомни это, милая!
   Лиза хмуро посмотрела на «пожилую кошку».
   – Там, откуда я приехала, несчастных жалеют, – с вызовом проговорила она.
   – Да ну? – Аля насмешливо сощурилась. – И что это за сказочное место? Стой, не отвечай. Это же знаменитый Новостройск! Город на берегу реки Новостройки, окруженный могучими новостроевскими лесами! Река у вас молочная, а берега кисельные, так?
   Лиза нахмурилась.
   – Вас что, кто-то сильно обидел в молодости? – спросила она, глядя на отражение Али в зеркале.
   – Обижали, и не раз, – ответила та. – Кстати, что это за намеки – «в молодости»? По-твоему, сколько мне лет?
   – Не знаю… Лет сорок пять?
   – Сорок семь! Но для женщины, которая следит за собой, это не возраст, ясно?
   – Ясно.
   – Главное для женщины – ухоженный вид. Ты можешь быть полной дурой, но если у тебя милая мордашка и отличная фигурка – ты добьешься всего, чего хочешь. Нужно только уметь правильно пользоваться своей внешностью и не тратить время на разных дураков.
   – Не всего в мире можно добиться через постель, – веско сказала Лиза. – Да и мужчины не такие идиоты, как вы о них говорите. Любят не за мордашку и не за фигуру.
   – Да ну? А за что же?
   – За доброту. И за ум. И еще – за верность. И вообще – любят не за что-то, а просто так.
   – Боже, – насмешливо воскликнула Аля. – Ты правда веришь в эту чушь?
   – Конечно.
   Аля вздохнула:
   – Тебе придется избавиться от пары-тройки иллюзий, если хочешь выжить в этом городе. Послушай, а ты случайно не девственница?
   Лиза порозовела.
   – Нет. А какое это имеет значение?
   Аля пожала полными плечами:
   – Ну, мало ли. Вдруг придется под кого-нибудь лечь, чтобы выиграть тендер и получить выгодный заказ.
   – Ольга так делает?
   – Не сказать, чтобы часто, но…
   Лицо Лизы Антиповой оцепенело. Аля заметила это и засмеялась.
   – Ладно, не напрягайся! Шучу я. Ольга редко ложится с мужчинами в постель. Обычно она предпочитает ломать их через колено. Итак, с чего начнем? Подклеим тебе ушки или подрежем носик?
   – Просто сделайте меня похожей на сестру.
   – Для этого придется пришить тебе холодную змеиную кожу взамен настоящей. Но поскольку я все-таки не волшебница, то начну с прически. Потом сделаем тебе макияжик и подберем одежду. Будем считать это генеральной репетицией. Ну, а завтра утром, если Люблинский одобрит наш «черновичок», займусь тобой всерьез и доведу работу до ума.

* * *

   Когда все было закончено, Аля распахнула дверь и пригласила Дениса в комнату. Ожидая результата, Люблинский задремал в мягком кресле, и теперь оклик Али заставил его вздрогнуть.
   – Что? – сипло проговорил он. – Уже?
   – А ты собирался до утра ждать? Заходи и оцени работу!
   Денис вошел в комнату и замер на месте, уставившись на сидящую в кресле молодую красивую женщину.
   – Оля! – тихо выдохнул он.
   – Почти, – улыбнулась Лиза.
   – Что скажешь, Денис Геннадьевич? – обратилась к нему Аля.
   – Сергей Зверев нервно курит в углу, – констатировал Люблинский.
   Аля усмехнулась:
   – Милый, если бы Сергей Зверев это увидел, он бы повесился на собственных подтяжках. Тут еще, конечно, нужно кое-что подправить, но это уже завтра.
   Денис с трудом отвел взгляд от преображенной Лизы и взглянул на циферблат наручных часов.
   – Лиза, – негромко позвал он, – подождите меня, пожалуйста, в коридоре.
   – Хорошо!
   Лиза поднялась с кресла, кивнула Але и вышла из комнаты. Денис посмотрел на Алю:
   – Аля, надеюсь, ты понимаешь, что должна хранить этот секрет?
   – Разумеется! Ты мне все рассказал, и я дала свое согласие. К чему эти вопросы?
   Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Денис отвел взгляд первым.
   – Что ж, будем надеяться, что ты об этом не забудешь.
   Денис достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его Але.
   – Здесь десять тысяч долларов.
   Аля взглянула на конверт и нахмурилась:
   – Зачем это?
   – Ты знаешь, я верю в существование порядочных людей. Но Ольга не раз говорила мне, что порядочность всегда нужно стимулировать. И главный стимул здесь – деньги.
   Аля взяла конверт.
   – Князева – жестокая стерва, – сказала она. – Но в уме ей не откажешь.
   Она небрежно швырнула конверт на столик и снова повернулась к Люблинскому:
   – Денис, можно тебя спросить?
   – Спрашивай.
   – Во что ты меня впутал? От это дела дурно пахнет.
   – Аля, если дурно пахнет – отвернись или заткни нос. Завтра, после того как работа будет доделана, ты получишь еще один конверт. И денег в нем будет больше, чем в первом. Это я тебе обещаю.
 
   Когда Денис вышел в коридор, Лиза вскочила с кресла.
   – Ну, что? – с воодушевлением спросила она. – Куда теперь?
   – Черт, – тихо пробормотал Люблинский, разглядывая ее лицо. – Вас и впрямь не отличить.
   Лиза кокетливо поправила рукою прядь волос и повторила свой вопрос:
   – Так куда теперь?
   – Теперь? В постель и спать до утра.
   – А может, покатаемся по ночной Москве?
   Денис удивленно поднял брови и поправил пальцем очки.
   – Лиза, завтра будет тяжелый день, и вам надо выспаться, – назидательно проговорил он.
   – Да, я знаю. Но я никогда раньше не была в Москве. Хотя бы часик, а?
   – У нас только на дорогу уйдет час – мы ведь живем за городом.
   – Час на дорогу, час – в Москве. К двум часам ночи будем дома.
   Люблинский колебался. Тогда Лиза сложила ладони лодочкой и трогательно проворковала, глядя ему в глаза:
   – Ну, пожалуйста!
   Он вздохнул:
   – Ладно. Но мы просто прокатимся по Москве, и все. Никаких клубов-ресторанов.
   – Конечно!
   Лиза быстро подошла к Денису вплотную, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он смущенно кашлянул и глухо проговорил:
   – Я попрошу водителя подать машину к крыльцу.
 
   Прогулка по ночной Москве, как и обещал Денис, оказалась недолгой. Но и этого хватило, чтобы Лиза пришла в полный восторг. Сам Люблинский говорил мало и все время о чем-то напряженно размышлял, время от времени бросая на Лизу задумчивые взгляды. Было видно, что ему до сих пор немного не по себе от поразительного сходства сестер – Ольги и Лизы. В этом было что-то сюрреалистичное. Похожим было все – манера держаться, улыбка, движения бровей и губ.
   Денис не хотел выходить из машины, но для Красной площади (по настоятельной просьбе Лизы) сделал исключение.
   – Значит, это и есть Кремль? – сказала Лиза, стоя возле Лобного места и с восторгом рассматривая Спасскую башню.
   – Да.
   – Красивый! – Она обернулась. – А это что за дом?
   – Это ГУМ. Главный универмаг страны.
   – Похож на сказочный дворец.
   Денис посмотрел на украшенный неоновыми узорами фасад здания и согласился:
   – Да, есть немного. – Затем посмотрел на лицо Лизы. Девушка выглядела уставшей. – У тебя под глазами тени, – сказал Люблинский, неожиданно переходя на «ты». – Пойдем в машину?
   – Пошли, – кивнула Лиза.
 
   Едва машина тронулась с места, как Лиза блаженно откинулась на спинку сиденья и проговорила:
   – Уф-ф… Находилась, аж ноги гудят. А ваши?
   – Что? Ноги? Нет, ноги не гудят. Голова немного побаливает.
   Денис достал из кармана пластиковую баночку с аспирином.
   – Вы что, будете их пить?
   – Конечно.
   – Это же яд!
   Денис слабо улыбнулся:
   – Это аспирин. Лекарство.
   – Я и говорю – химия. Есть же куча народных средств!
   Люблинский вздохнул:
   – Боюсь, у меня нет возможности искать народные средства. На дворе ночь.
   Лиза на несколько секунд задумалась, а затем сказала:
   – Снимите пиджак.
   – Что?
   – Пиджак свой снимите!
   – Зачем?
   – Боже, сколько вопросов! Вы можете просто снять пиджак?
   Денис пожал плечами и стянул пиджак.
   – А теперь повернитесь ко мне спиной, – потребовала Лиза.
   Люблинский подчинился. Она положила руки ему на плечи.
   – Главное, не пугайтесь – сначала будет немного больно, а потом пройдет.
   Лиза стала осторожно массировать ему плечи, позвоночник и шею.
   – Ну? – спросила она через минуту. – Как голова? Проходит?
   – Пока нет, – честно признался Денис. – Может, я лучше выпью пару таблеток аспирина?
   – Нет. Таблетки – это яд.
   – Лиза, я пью их почти каждый день, и…
   – Такими темпами к сорока годам от вашего желудка останется решето. Знаете что… дайте-ка сюда ваши таблетки!
   – Не думаю, что это хорошая идея.
   – Ох, мужчины, вечно вас приходится уговаривать! Давайте их сюда, говорю!
   Лиза, проявив недюжинную силу при хрупкой комплекции, вырвала из пальцев Люблинского баночку, открыла окно машины и выбросила таблетки прямо на дорогу.
   – Вот так, – удовлетворенно сказала она. – Теперь продолжим. А чтобы было не скучно, давайте о чем-нибудь поговорим.
   – Ладно, – смирился Денис. – Как вам Москва? Как первое впечатление?
   – Очень красивый город, – объявила Лиза, массируя Денису плечи. – Только слишком шумный.
   – Многие приезжие чувствуют себя не в своей тарелке.
   – Правда? Почему?
   – Не знаю. Наверное, не выдерживают темпа здешней жизни.
   – Вот этого я понять не могу, – сказала Лиза. – По всей Москве машины стоят в пробках, а все говорят о каком-то «темпе». В центре города, на Манежке, слоняется куча бездельников. Кафе и рестораны забиты до отказа. Все пьют и едят круглыми сутками. А те, кто не сидит в кафе и не бьет баклуши, стоят в пробках. И где же этот ваш хваленый «темп»?
   Денис озадаченно нахмурился. Пока он подыскивал ответ, Лиза продолжила:
   – Я за день успеваю в трех местах поработать, покормить больную соседку да еще посидеть с ее внуками, сказки им порассказывать. Так ведь и о себе не забываю. И гулять хожу, и с подругами встречаюсь. И мужчины в моей жизни бывают. Но мне и в голову не придет болтать о каком-то там «темпе».
   – Вероятно, вы – уникум.
   – Кто?
   – Уникальная личность.
   – Глупости! И все у нас так живут! – Лиза сдвинула брови. – Я вам так скажу: главное – никуда не спешить. И тогда все успеется. И работа сработается, и личная жизнь сложится.
   – Но у вас она не сложилась, – напомнил Денис. – Вашу личную жизнь не назовешь счастливой.
   – Мне просто не повезло.
   Некоторое время они молчали.
   – Как голова? – спросила вдруг Лиза.
   – Что? – не понял Денис.
   – Голова все еще болит?
   Люблинский прислушался к себе и с удивлением проговорил:
   – Нет. Прошла.
   – Вот и отлично. – Лиза убрала руки с его плеч и устало перевела дух. – Видите, – с улыбкой сказала она, – и никакая химия не понадобилась.
   – Вы просто волшебница, – искренне восхитился Денис.
   Лиза протянула ему пиджак и сдержанно проговорила:
   – Завтрашний день покажет. – Она вздохнула и добавила: – Я немного боюсь возвращаться в дом. Даже не представляю, как я буду жить в таких хоромах.
   – Вы быстро привыкнете. Примете ванну с морской солью. Выспитесь как следует. Завтра вам предстоит быть хозяйкой благотворительного бала.
   – Я боюсь до чертиков!
   – Ничего. Вы справитесь!
 
   Громоздкий серый трехэтажный дом, стоявший на границе леса и обширных лугов, был огорожен четырехметровым бетонным забором. Двор – от кирпичных стен до забора – был ярко освещен прожекторами.
   На неприметной серой табличке, привинченной к воротам, значилось:
   ЧАСТНАЯ ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ КЛИНИКА «ДУБРАВА»
   На третьем этаже здания, в особом «отсеке», куда не было хода ни пациентам, ни рядовым врачам, располагалась просторная палата, отгороженная от коридора белой стальной решеткой. В палате обитал всего один постоялец (ибо назвать его «пациентом» как-то не поворачивался язык).
   В то время когда Лиза и Денис катались по Москве, постоялец эксклюзивной палаты стоял перед мольбертом с кистью в руке и заканчивал пейзаж, который он рисовал, что называется, «из головы». Это был невысокий, грузный, стареющий человек. Седые волосы его были коротко острижены. Гладко выбритое лицо было изборождено глубокими, резкими морщинами.
   Рядом с пожилым художником стоял белый журнальный столик, а на нем – раскрытый компьютер-ноутбук и шахматная доска с расставленными фигурами.
   В нескольких метрах от столика стояла большая кровать, а над ней висел, пришпиленный к стене обыкновенными кнопками, старый, пожелтевший от времени детский рисунок. На листке бумаги была нарисована светловолосая девочка. Она смотрела на долговязого человека, похожего на черного ферзя, и кричала от ужаса, потому что человек этот тянул к ней длинные, черные, похожие на ветки дерева, руки. Из груди человека торчала пика, торс был измазан бурой кровью.
   Пожилой художник сделал несколько мазков и опустил кисть. В этот момент раскрытый компьютер-ноутбук, стоявший на белом журнальном столике, издал призывный звук.
   Пожилой пациент положил кисть на палитру, вытер руки полотенцем и повернулся к ноутбуку. Секунду помедлив, он клацнул пальцем по кнопке.
   На экране ноутбука появилось худощавое мужское лицо.
   – Говори, – потребовал старик.
   Собеседник разомкнул губы и коротко проговорил:
   – Она жива.
   На морщинистом лице пациента психиатрической клиники не отразилось ровным счетом ничего.
   – Ты уверен? – уточнил он.
   – Да, – ответил собеседник. – Я видел ее.
   – Как она выглядит?
   – Здоровой. Ни синяков, ни ссадин.
   Старик чуть прищурил блеклые голубые глаза.
   – Как ты это объяснишь?
   – Не знаю.
   – Разберись. Если это чудо – найди «волшебника», который это устроил. И выясни, для чего ему это понадобилось. Я хочу знать все. Ты меня понял?
   – Да.
   Старик вздохнул – тяжело и хрипло, а затем сказал:
   – Началось!
   – Что? – не понял собеседник.
   Старик мрачно усмехнулся:
   – Он сделал свой ход.
   – Он? – Собеседник на экране компьютера нахмурился. – Думаете, это он?
   – Да. В этом нет никаких сомнений. Я чую его след, как собака чует след волка. Он вступил в игру.
   – Вы хорошо к ней подготовились, – заметил собеседник.
   – Верно. – Старик чуть прищурил воспаленные глаза. – Я сыграю в его игру и доведу ее до конца. Даже если финал будет кровавее, чем мне бы хотелось. Держи меня в курсе.
   – Хорошо.
   Лицо собеседника исчезло с экрана. Старик задумался. Размышляя о чем-то, он не сразу заметил санитара, остановившегося возле решетки. Санитар был рослый и крепкий, однако в присутствии старика он держался смиренно и даже как будто слегка смущенно.
   – Простите, – негромко окликнул санитар.
   Старик повернул голову и внимательно взглянул на него.
   – Я принес вам лекарство, – сказал санитар.
   Он выдвинул из решетки буферную полочку, положил в нее горсть таблеток и поставил пластиковый стакан с водой, а потом задвинул полочку обратно. Старик подошел к решетке, выгреб таблетки, взял стакан с водой.
   Глядя на то, как старик пьет лекарства, медбрат сказал:
   – Завтра к нам придет новый врач. Могут возникнуть сложности.
   – Спасибо, что предупредил. – Старик поставил стакан обратно на полку. – Не беспокойся на этот счет.
   И отвернулся, давая понять, что беседа закончена.
   Санитар ушел. По пути он встретил своего коллегу, такого же рослого, но худого и жилистого, и между ними состоялся короткий, но интересный разговор.
   Жилистый санитар посмотрел на поднос из-под лекарств и понимающе проговорил:
   – Пациент номер один?
   – Да, – кивнул санитар-здоровяк. – Сколько лет его знаю, а каждый раз, когда говорю с ним, меня пробирает озноб.
   – Он знает, что мы его уважаем, – возразил жилистый санитар. – Нам с тобой не о чем волноваться.
   Между тем седовласый затворник в палате прошел к столику, на котором стояла шахматная доска. Несколько секунд он рассматривал доску с расставленными на ней фигурами, затем перевел взгляд на картинку, висевшую на стене.
   Девочка… Черный человек… Кровавое пятно…
   Чем дольше старик разглядывал картинку, тем суровее и мрачнее становилось его лицо. Через минуту престарелый пациент с видимым трудом отвел взгляд от картинки и снова посмотрел на шахматную доску.
   – Станет ли пешка королевой? – тихо и задумчиво проговорил он.
   Затем протянул руку к белой пешке и двинул ее вперед сразу на две клетки.
 
   – Я волнуюсь, – сказала Лиза.
   Денис Люблинский кивнул:
   – Понимаю. Думаю, вам еще не приходилось быть хозяйкой благотворительного бала.
   – И еще эта пресс-конференция, – кусая губы, пробормотала Лиза.
   – Пресс-конференция займет всего пять минут. Вы помните, что говорить?
   – Да. – Лиза посмотрела в окно, где суетились охранники и водители. – Денис, можно вас кое о чем попросить?
   – Да. О чем?
   Она снова посмотрела на Люблинского увлажнившимися и блестящими от волнения глазами.
   – Давайте перейдем на «ты». Так ведь будет удобнее?
   – Пожалуй, да, – ответил Денис.
   Он поднес к глазам мобильник и продолжил просматривать электронную почту.
   – Как там Ольга? – спросила Лиза.
   – Она уже приходила в себя, но пока еще слишком слаба для разговоров.
   – Когда мне можно будет ее навестить?
   – Когда разрешат врачи, – резонно ответил Денис.
   Он переложил мобильник в левую руку, а правую ладонь вытер о брюки. Лиза посмотрела на него с пониманием.
   – Ты тоже волнуешься, да?
   – Есть немного.
   Лиза накрыла его руку своей узкой ладонью и слегка сжала пальцами.
   – Денис, я справлюсь.
   Он вымученно улыбнулся и сказал:
   – Я не сомневаюсь.
   На улице послышались мужские голоса. Лиза выглянула в окно. Охранники в темных костюмах стояли возле машин, и какой-то мужчина что-то назидательно им выговаривал. Он был высок и грузен. Лицо с тяжелой челюстью, могучие плечи атлета, обтянутые темной курткой.
   – Что за колоритный парень? – спросила Лиза.
   – Начальник службы безопасности нашей компании – Семен Скряба. Он был в отъезде, но сегодня вернулся.
   – А куда уезжал?
   – По делам.
   Лиза слегка прищурилась.
   – Уехал как раз тогда, когда на Ольгу покушались? – задумчиво произнесла она. – Разве это не подозрительно?
   Люблинский покачал головой:
   – Нет. Он выполнял поручение Ольги. Скряба – преданный пес.
   Лиза снова взглянула на верзилу в черной куртке.
   На ее взгляд, ему было около сорока. Коротко стриженные темные волосы, высушенная солнцем кожа и резкие черты, как будто вырубленные из гранита.
   – Он похож на медведя, – сказала Лиза.
   – Да, определенное сходство есть.
   Она перевела взгляд на Дениса:
   – Я должна с ним поговорить?
   Люблинский покачал головой:
   – Нет.
   – Но ведь он…
   – У Ольги с ним довольно напряженные отношения. Коротко говоря, он впал в немилость.
   – Из-за чего?
   – Из-за своего поведения. Скряба простоват и грубоват. Иногда он сначала говорит, а потом думает. Когда понадобится, я сам с ним пообщаюсь.
   – Хорошо.
   – Через час нам надо выходить, – сказал Денис. – Ты выучила ответы?
   – Да. Ты меня уже об этом спрашивал.
   – Давай порепетируем? – предложил Денис.
   – Давай, – кивнула Лиза.
   – Представь, что я журналист. Начали!
   Люблинский принялся задавать Лизе вопросы, она старательно отвечала. Минут через пять Денис покачал головой:
   – Нет, не совсем так. Ты все говоришь правильно, но… Как бы тебе объяснить… Нужно говорить спокойнее. И жестче. Смотри на журналистов, как на досадное препятствие, через которое тебе нужно перешагнуть. Поняла?
   – Примерно, – неуверенно произнесла Лиза.
   – Давай попробуем еще раз.
   И он снова стал задавать вопросы. На этот раз Лиза отвечала с холодной, снисходительной полуулыбкой.
   – Ну как? – спросила она, когда они закончили.
   – Удивительно! – искренне восхитился Люблинский. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты прирожденная актриса?
   По лицу Лизы скользнула странная тень.
   – Да, было дело, – сдержанно ответила она. Затем улыбнулась и сказала: – Я талантливая, правда?
   – Даже слишком, – сказал Денис. – Если бы я не знал, что ты Лиза Антипова, то принял бы тебя за Ольгу. – Он вздохнул. – Мне даже немного страшно.
   Денис достал из кармана платок, снял очки и протер их. Затем снова водрузил на нос, посмотрел на Лизу и сказал:
   – С этим ты справишься. А теперь я подробно расскажу о людях, с которыми тебе предстоит встретиться на благотворительной вечеринке.
 
   Едва Лиза вышла из машины возле гостиницы «Софинель», как ее тут же обступили журналисты.
   – Ольга Александровна, все мы слышали, что вы попали в аварию! – забормотал тот, кто стоял к ней ближе всех, – невысокий, толстенький, бойкий, с ног до головы затянутый в коричневую замшу.
   – Я цела и невредима. – Лиза скосила глаза на Дениса, стоявшего рядом, и послушно отчеканила: – Отделалась несколькими ссадинами.
   Он едва заметно одобрительно кивнул:
   – Ссадинами? Но на вашем лице нет ни одного синяка!
   – Их не видно. Они… под одеждой.
   – Вы нам их покажете? – весело крикнул кто-то из журналистов.
   Лиза на секунду растерялась, а затем побагровела и крикнула яростным голосом:
   – Перебьетесь!
   Журналисты засмеялись.
   – Зачем же так грубо? – со смехом сказал толстяк. – Мы просто хотим посмотреть! Трогать вас никто не…
   Договорить он не успел – прямо перед ним вырос глава службы безопасности Семен Скряба. Верзила ничего не делал, просто встал напротив журналиста и посмотрел ему в глаза, и этого оказалось достаточно, чтобы самоуверенный толстяк стушевался и замолчал.
   Скряба обвел лица журналистов спокойным, пристальным взглядом, словно для того, чтобы получше их запомнить. Смех и шутки прекратились. Журналисты были ушлыми ребятами и интуитивно чувствовали грань, переходить через которую было опасно для здоровья. Кроме того, многие из них были наслышаны о Семене Скрябе и прекрасно знали, на что он способен.
   – Есть еще вопросы? – проговорил Скряба, обращаясь к журналистам.
   Проговорил тихо, но был услышан всеми. Журналисты притихли.
   – Есть! – отозвался одинокий голос.
   Скряба резко повернул голову на голос, как стрелок, услышавший хлопанье крыльев взлетающей куропатки.
   Из толпы выступил худощавый, темноволосый мужчина.
   – Глеб Корсак, заместитель главного редактора газеты «День независимости»! – представился он.
   Прочие журналисты посмотрели на него с воодушевлением и любопытством, как смотрят на дрессировщика, вошедшего в клетку ко льву.
   – Ольга Александровна, – заговорил журналист спокойным, невозмутимым голосом, – вы слышали, что общественный деятель Сергей Рокотов лежит на больничной койке с сотрясением мозга и ушибами?
   – Нет, – растерянно ответила Лиза.
   – Ходят слухи, что его избили по вашему прямому приказу. Так ли это?
   – Э-э… – Лиза покосилась на Дениса. Тот едва заметно качнул головой. – Нет, это не так, – сказала она. И добавила от себя: – Я не имею к этому никакого отношения.
   – Вижу, мои вопросы вам не нравятся, – невозмутимо констатировал журналист. – Значит ли это, что завтра утром меня найдут в темном переулке со сломанными ногами?
   Журналисты снова засмеялись. Скряба зыркнул на них холодным взглядом убийцы, и те было затихли. Однако, увидев, что Глеб Корсак остался спокоен и невозмутим под этим взглядом, они снова осмелели.
   – Была ли авария случайной или ее стоит рассматривать как покушение? – крикнул кто-то.
   – Авария была случайной, – заученно ответила Лиза. – Мой водитель не справился с управлением на мокрой дороге.
   – Вы его расстреляли или просто уволили? – со смехом спросил толстяк.
   Лиза улыбнулась:
   – Никаких репрессий не было. Такое может случиться с каждым, правда?
   – Что вы можете рассказать о предстоящем браке с Владом Марковым?
   Лиза повернула голову в сторону вопрошающего.
   – Если я и впрямь решу выйти замуж, я тут же вам об этом сообщу, – с прежней приветливой улыбкой сказала она.
   – Закончили вопросы! – объявил Семен Скряба.
   – Всем спасибо! – сказала Лиза и двинулась к гостинице в сопровождении Дениса и окружении охранников.
   Когда Лиза и Денис скрылись за дверью гостиницы и гомон журналистов утих, Семен Скряба посмотрел в сторону Глеба Корсака. Тот стоял в стороне от журналистского пула с дымящейся сигаретой в зубах.
   Начальник службы безопасности поднял руку, сложил из пальцев «пистолет», направил его на журналиста и нажал на воображаемый курок.
   Журналист не улыбнулся и не поморщился. Он продолжал разглядывать Скрябу – спокойно, невозмутимо, как натуралист разглядывает уже известный ему вид жука, не ожидая от него ничего нового.
   Скряба отвернулся от него и зашагал к гостинице.
 
   Лиза была бледна. Губы ее вздрагивали, словно она вот-вот разрыдается.
   Возле гардероба Денис остановил ее и тихо сказал:
   – Все прошло хорошо. Ты держалась достойно.
   – За что они меня так ненавидят? – тихо спросила Лиза.
   – Они и не должны тебя любить. Ты – богатая, состоявшаяся женщина. А они – дешевые неудачники с микрофонами в руках.
   – Я всегда думала, что журналистика – очень интересное занятие.