Антон Грановский. Гончие смерти

   Приказчик засмеялся.
   – Ну, смотри. К молодкам-то поднимешься? У нас три новые девки, я берег их для тебя.
   Здоровяк на секунду задумался: посмотрел, задрав голову, наверх, где были распутные комнаты, потом перевел взгляд на бочки с пивом и вином.
   – Сперва напьюся, – решил он. – А после и до молодок твоих очередь дойдет.
   – Силен ты, брат! – снова засмеялся чернобородый приказчик. – Что ж, будь по-твоему. Охоронцы держат твой стол, можешь проходить и садиться. Чего тебе принести – вина или пива?
   – Сперва вина. Да не скупись, выбери кувшин побольше. И про закуски не забудь. Что у тебя сегодня?
   – Петухи с пряной зеленью и утки с огурцами. Еще есть куриные пупки на меду. Щи. Капуста с брусникой. Рыжики соленые рубленые, с лучком. Блины с капустой и с икрой. Вяленая рыба…
   – Тащи петуха и куриных пупков, – распорядился верзила. – И капусты с брусникой положи. Да, и блинов дай – десяток.
   Приказчик повернулся к стоявшему тут же целовальнику.
   – Все слышал, Кнут? Пошевеливайся, наш гость не любит ждать! – Он снова перевел взгляд на богатыря и с приветливой улыбкой сказал: – Ступай за стол, Хлопуша. Сейчас все будет.
   Верзила кивнул и зашагал к своему столу. Там, впрочем, его уже ждал человек. Это был сухопарый, пожилой, жилистый мужичонка в дорогом, но сильно поношенном полукафтане. Завидев приближающегося здоровяка, он нахмурился и полез в сумку, которую держал на коленях.
   Продвигаясь между столами, верзила кивал знакомым бражникам, а те провожали его хвалебными возгласами:
   – Молодец, Хлопуша!
   – Я в тебя верил, парень!
   – Ты – лучший!
   Наконец верзила добрался до своего стола.
   – Видал, как я его? – пробасил он, усаживаясь за стол. – И пяти минут не прошло.
   – Да, драка была знатная, – одобрил сухопарый. Он выложил на стол две склянки и чистую длинную тряпицу. Затем осмотрел грузную фигуру богатыря внимательным взглядом. – Плохо выглядишь, Хлопуша. Он тебя достал?
   – Оборотень-то? – здоровяк усмехнулся и небрежно проговорил: – Один раз, да и то вскользь.
   – Покажь.
   Хлопуша положил на стол руку и неторопливо засучил рукав. На внутренней стороне предплечья багровели три неглубоких рубца. Сухопарый осмотрел рубцы и хмуро проговорил:
   – Крови почти нет. Это плохо.
   – Не стращай, – небрежно осадил его Хлопуша. – Делай свое дело, а об остальном я позабочусь сам.
   Сухопарый лекарь протер рубцы водой из склянки, а затем густо смазал их мазью и перетянул сверху чистой тряпицей. Верзила опустил рукав и убрал руку со стола.
   Тут как раз подоспел и разносчик. Выставил на стол два оловянных кубка, большой кувшин с охлажденным красным вином и блюдо с жареным петухом, золотистая корочка которого выглядела так аппетитно, что у лекаря тут же потекли слюнки. Рядом разносчик поставил плошку с горячими блинами.
   Богатырь Хлопуша взял кувшин и разлил вино по кубкам. Затем пододвинул к лекарю один из кубков, а второй взял сам. Отхлебнув вина, лекарь подождал, пока Хлопуша, в своей обычной манере, сделает несколько больших глотков, а затем спросил:
   – Ты точно выпил настойку рысьего корня?
   – Да, – отозвался здоровяк и брякнул полупустой кубок на стол.
   – Это хорошо. Не нравятся мне твои рубцы, Хлопуша. Крови-то почти нет.
   – И чего?
   – У оборотней кровь из царапин не сочится.
   Хлопуша прищурился.
   – Хочешь сказать, что я обращаюсь? – подозрительно спросил он.
   Лекарь мотнул головой.
   – Нет, не думаю. Но тебя так часто кусают, что кровь твоя не успевает очиститься. В ней слишком много яду.
   Богатырь оторвал от петушиной тушки ногу и принялся с аппетитом смаковать ее.
   – За меня не переживай, – прошамкал он с набитым ртом и подмигнул лекарю. – Такого медведя, как я, никакая болячка не свалит.
   – Может быть, и так, – нехотя согласился лекарь. – Но не забывай про настойку из рысьего корня. Хоть раз забудешь – тут же превратишься в темную тварь.
   Хлопуша запил жареное мясо красным вином, вытер мокрые губы рукавом рубахи и благодушно улыбнулся.
   – Невелика беда, – пробасил он. – Буду бегать по чащобе и ловить людишек. Поди плохо?
   Лекарь нахмурился и покачал головой.
   – Нельзя быть таким легкомысленным, Хлопуша. Завязывал бы ты с этими боями, а?
   – Я бы завязал, да не могу. Уж больно хорошо за них платят.
   – Ты ведь толковый охотник. И охоронцем был неплохим. Надень кольчугу, возьми в руки булаву и зарабатывай, как другие богатыри.
   Хлопуша усмехнулся.
   – На большой дороге, что ли?
   – Зачем же так? – нахмурился лекарь. – На княжьей службе. Такие бугаи, как ты, всегда нужны.
   Верзила ухмыльнулся и качнул лохматой, русоволосой головой.
   – Нет, брат. Пусть княжье поле распахивают кони, а медведю на шею ярмо не напялишь. Медведь – он житель лесной, он свободу любит.
   И Хлопуша снова взялся за кувшин с вином.
   После двух кувшинов вина Хлопуша слегка захмелел.
   – Ты со мной не спорь, – выговаривал он притихшему и пугливо озирающемуся по сторонам лекарю. – Нешто это хорошо? Гофы торгуют, а мы воем. Купцы с иноземцами целуются да по рукам ударяют, а нашим оборотистым середнячкам деваться некуда. Вот и скажи мне, умник: куда катится Хлынское княжество?
   Богатырь говорил негромко, и стол их стоял в стороне от прочих, однако лекарь не на шутку разволновался. Пригнув голову к столу и испуганно глядя на здоровяка, он прошептал:
   – Хлопуша, не гневи богов.
   – Богов? – Здоровяк дернул щекой. – При чем тут боги? Тут не боги, тут бояре. Радимичей с их земель согнали? Согнали. Кривичей за непокорность выжгли вместе с домами, бабами и детьми? Выжгли. И какого лешего Первоход выдумал эти пушки да ядра? Знамо дело, теперь князь Добровол…
   При упоминании княжьего имени лекарь вздрогнул, быстро схватил с плошки блин и сунул его Хлопуше в рот.
   – Жуй да не болтай! – громким шепотом велел он.
   – Да уж, – прочавкал, перемалывая блин, Хлопуша. – Одно только удовольствие у честного человека и осталось – набить себе брюхо. А что до нашего князя, то он…
   Лекарь подхватил с плошки последний блин и впихнул его в рот здоровяку.
   – Прошу тебя, Хлопуша: не поминай сего имени вслух, – взмолился лекарь. – У меня ведь дома малые детки. Договоришься до того, что останутся мои деточки сиротами.
   Проходивший мимо стола пьяный бражник в богатом кафтане, такой же здоровый и широкоплечий, как Хлопуша, остановился и угрюмо уставился на Хлопушу.
   – Чего сказал про князя Добровола? – грубо спросил он.
   – Ступай мимо, – даже не посмотрев в его сторону, обронил Хлопуша.
   Богатырь в богатом кафтане опустил кулаки на столешницу и пригнул голову. Мохнатые брови бугая съехались к переносице.
   – Повтори, что сказал про князя! – потребовал он, свирепо вращая глазами.
   Хлопуша небрежно глянул на бугая, затем поднял руку и резко ударил его кулаком по голове. Бугай пару секунд стоял, тупо глядя на Хлопушу, потом глаза его закатились под веки, и он тяжело рухнул на пол.
   Несколько охоронцев подбежали к распростертому на полу верзиле, взяли его за руки и за ноги и отнесли прочь. А Хлопуша, как ни в чем не бывало, пододвинул к себе блюдо с куриными пупками и продолжил трапезу.

8

   На улице стемнело. По городу кружил злой осенний ветер, по-волчьи завывая в трубах темных изб. Изредка в отдалении мычала корова или начинали лениво лаять псы. Легкий моросящий дождь шуршал в сухой листве, бойко сеял в колдобинах. Сквозь сумрак то там, то тут пробивался легкий, едва заметный отблеск костерка, а возле них стояли мужики и, грызя орешки, обсуждали дневные дела.
   В то время как Хлопуша жевал куриные пупки, на постоялый двор Дулея Кривого пришел странный отрок. Одет он был, как охотник, а на боку у него висели ножны с кинжалом, однако лицо парня было совсем юное и безусое.
   На голове отрока была шерстяная шапочка, натянутая до самых глаз. Ворот его охотничьей куртки был испачкан пятнышками крови, а сам юноша был бледен и выглядел сильно изможденным и почти больным.
   – Кто тут у вас главный? – спросил он у суетящегося во дворе холопа.
   – Известно кто – Дулей Кривой, – ответил тот. – Это его двор.
   – Он сдает комнаты?
   – Знамо дело, сдает.
   – Где мне его найти?
   – Войди в эту дверь да сверни направо. А там иди, пока не уткнешься носом в створы. За ними и сидит Дулей Кривой.
   Парень поблагодарил и зашагал к двери, на которую указал холоп. Походка у парня была сбивчивая, будто у пьяного. Холоп посмотрел парню вслед прищуренным взглядом, хмыкнул и осуждающе покачал головой.
   Парень тем временем вошел в дверь, свернул направо и дошел до створ. Остановившись, он поднял руку и негромко постучал в дверь.
   – Чего надо? – отозвался из-за двери хриплый голос.
   – Хочу взять комнату на ночь, – сказал парень. – Сдашь?
   Прошло несколько секунд, потом послышалась чья-то тяжелая поступь. Лязгнул замок, и дверь открылась. Парень увидел перед собой кряжистого, пузатого мужика с кривым глазом, одетого в грязную рубаху. От мужика разило брагой и чесноком. Окинув фигурку юноши подозрительным взглядом, Дулей Кривой потеснился и сказал:
   – Ну, проходи.
   Парень вошел в комнату и огляделся.
   – Кто такой? – грубовато спросил его Дулей. – Откудова прибыл? Рассказывай про себя.
   – А тебе зачем? – удивленно и недовольно спросил юноша.
   Дулей ухмыльнулся жирными губами:
   – Надо. А ну как ты мне дом спалишь?
   – А коли будешь знать мое имя, так думаешь не спалю?
   Дулей нахмурился.
   – Больно умный, да? Вот послушай-ка забавку. Встретились как-то на торжке два мужика. Один другому молвит: «Вот у меня выросло яблоко – положил на лавку – сломалась лавка, такое большое!» А второй ему: «Это что. Я свое яблоко положил на стол – развалился стол!» А первый: «А у меня выросло яблоко, так я его положил на телегу…» – «И чего, – спрашивает второй. – Сломалась телега?» – «Да нет. Но вылез червяк и сожрал лошадь».
   – И к чему это ты? – не понял парень.
   – К тому, что сей постоялый двор – мое яблоко. И коли захочу, сожру тебя с потрохами. Так что говори – кто ты и откуда, или убирайся к лешему.
   Юноша сдвинул брови и яростно блеснул глазами, однако от резкого слова воздержался и покорно проговорил:
   – Меня зовут Лесан. Прибыл я сюда из северного Приморья. На княжью службу.
   – На кня-яжью? – протянул Дулей, с насмешливым любопытством разглядывая паренька. – Это на какую же?
   Несколько мгновений парень в упор глядел на Дулея, причем лицо его при этом делалось все бледнее, а глаза – все темнее. И вдруг резко вскинул руку и схватил хозяина постоялого двора костяшками пальцев за нос.
   Дулей вскрикнул и хотел вырваться, но не тут-то было. Пальцы паренька, даром что по-мальчишески тонкие, держали крепко.
   Из глаз Дулея брызнули слезы.
   – Что ж ты делаешь, щенок… – простонал он, багровея от боли. – За что?
   – За то, что задаешь слишком много вопросов, – отчеканил парень. – А теперь – повторяй за мной. Я не стану совать нос в чужое дело.
   – Не стану… в дело… – обливаясь слезами, пробормотал Дулей.
   – Клянусь Сварогом.
   – Сварогом… клянусь… Клянусь!
   – Молодец.
   Парень разжал пальцы. Дулей дернулся назад, пропятился несколько шажков, споткнулся и рухнул на упитанную задницу. Юноша шагнул к нему и присел на корточки.
   – Служба у меня тайная, – тихо сказал он, глядя Дулею в глаза своими серыми, холодными глазищами. – Ежели кому про меня расскажешь – придет тебе конец. Не порешу я – порешат княжьи охоронцы. Потому как я – ихний человек. Все ли понял?
   На Дулее не было лица.
   – Д-да… – промямлил он, пропотев от страха. Потом кивнул и горячо добавил: – Я все понял, добрый господин! Твоя служба тайная, и я буду держать рот на замке. Прости, что не услужил тебе сразу, княжий человек.
   Парень выпрямился и потребовал:
   – Дай мне чего-нибудь поесть.
   Хозяин постоялого двора поднялся на ноги и двинулся к шторке, огораживающей закут. Там он долго возился, а потом вернулся к юноше, держа в одной руке липовый жбанчик с перебродившим березовым соком, в котором плавало овсяное зерно, а в другой – творог с толченой коноплей и ржаным хлебом.
   – Откушай, чем Сварог послал, – дружелюбно и заискивающе проговорил он, выставив на стол кушанье и выпивку.
   Юноша уселся на лавку и стал молча есть. Ел он довольно долго, с чувством, с толком, с расстановкой. Все это время Дулей Кривой стоял рядом с угодливым, приветливым лицом, однако в душе у хозяина постоялого двора бушевала буря.
   «Дожили, – думал он с тоскливой злобой. – Объявляется этакий вот безусый юнец и говорит, что он на княжьей службе. Может, и врет, да как проверишь? В последнее время каждый второй в городе – соглядатай. Дурные времена… Ох, дурные».
   Поев творога и попив березовицы, парень отодвинулся от стола, вытер рот рукавом куртки и небрежно спросил:
   – Где тут у вас самая хорошая кружечная изба?
   – Кружал у нас много, – ответил Дулей. – Но коли хочешь лучшее, ступай в «Три бурундука».
   – «Три бурундука»? Это там верховодит Озар-целовальник?
   – Верно, – кивнул Дулей и отхлебнул браги. – У него и пиво наваристей, и водка крепче. А уж коли жареный гусь, то размером с поросенка.
   – Объяснишь мне, как туда дойти?
   – Само собой. А тебе зачем?
   Парень метнул на Дулея яростный взгляд, и тот поспешно отвел глаза.
   – Прости, коли влез не в свое.
   Юноша немного помолчал, а затем сказал:
   – Мне нужен один человек. Когда-то он дружил с Глебом Первоходом.
   Брови Дулея удивленно взлетели к плешивому лбу.
   – Эвона как. У Первохода было мало друзей. Кто ж это такой? Скажи, может, я знаю и пособлю его найти.
   – Я знаю лишь, что его зовут Хлопоня.
   – Хлопоня? – Дулей отрицательно качнул головой. – Нет, не знаю. Погоди-ка… Уж не про Хлопушу ли ты говоришь?
   – Может быть.
   – Ежели тебе нужен Хлопуша, то в «Трех бурундуках» ты его не найдешь. Искать его нужно не здесь.
   – А где же?
   – Слышал я, что Хлопуша нынче днюет и ночует в Порочном граде.
   – Порочный град? – Юноша нахмурился. – Я об нем слышал. Не там ли купцы пропивают и проигрывают исподнее, а волколаки дерутся с упырями на большом помосте?
   – Там, – кивнул Дулей. – Это то самое место.
   – Что ж там делает Хлопуша?
   Дулей прищурил кривой глаз и хмыкнул:
   – Да разное. Такому удальцу, как наш Хлопуша, всегда найдется дело.
   Юноша несколько секунд сидел молча, обдумывая слова Дулея Кривого, затем сказал:
   – Мне нужно попасть в Порочный град. И побыстрее. Как это удобней сделать?
   – Это смотря на чем поедешь, – ответил хозяин постоялого двора. – Ежели возьмешь телегу, то и за три часа не доберешься. А коли разыщешь резвого, сытого коня да срежешь путь по лесной тропке, то через полтора часа будешь там.
   – У тебя есть такой конь? – сухо осведомился парень.
   Дулей, поняв, что совершил ошибку, побагровел от волнения и замекал:
   – М-м… Э-э…
   – Снаряди его для меня, – приказал парень. – И расскажи, как сыскать тропку.
   – На дворе темно, – робко и неуверенно проговорил Дулей. – А по лесу шарят темные твари.
   – Ничего. С тварями я как-нибудь справлюсь. Ты, главное, снаряди коня да разъясни дорогу.
   Дулей помолчал, раздумывая, как бы повежливее отговорить гостя, потом сказал:
   – Коня снарядить – полдела. Но умеешь ли ты ездить верхом? Лошадки у меня норовистые, смирной ни одной нету.
   – Об этом не беспокойся, – сухо ответил юноша. – Главное – снаряди.

* * *

   Дулей, в черствой душе которого все еще клокотала обида, не удержался от подлости. Снарядил для молокососа самого норовистого коня, такого, на каком и сам боялся ездить. Ездить боялся, а продать не мог. Хорош был конь – статен, крепконог, быстр, как ветер, но из-за противного нраву никто не хотел с ним связываться. Даже за полцены не брали.
   Когда подводил юнца к снаряженному коню, покосился на его хмурое лицо и едва удержался от усмешки.
   – Ну, вот твой конь, Лесан. Конь хороший. Ты скажешь, что княжьим скакунам не чета, а все ж, на мой взгляд, ничуть не хуже. Ты только посмотри на него!
   Юноша посмотрел, пожал плечами и небрежно проговорил:
   – Да. Кажется, конь хороший.
   – Не только конь, но и снаряженье! – улыбнулся Дулей. – Взгляни на попону и на седло. На таком седле и десятнику ездить не стыдно!
   Юноша ничего на это не сказал. Он остановился перед конем и с некоторой опаской заглянул ему в глаза. Конь захрапел и загарцевал на месте, выдавая норов.
   Дулей снова незаметно усмехнулся. «Ну, сейчас пойдет веселье», – подумал он. А вслух сказал:
   – Что ж, коли готов, так не жди. Чем раньше поедешь, тем раньше вернешься.
   – Да. Ты прав.
   Юноша сунул ногу в стремя, взмыл вверх и ловко запрыгнул на спину коня. Конь забрыкал, пытаясь сбросить юного седока, но тот пригнулся и что-то закурлыкал на ухо коню на незнакомом языке. И чем больше он курлыкал, тем смирнее становился конь. И вот уже конь не прыгает, не брыкает и не дергается, а стоит на месте смирно, едва перебирая крепкими ногами и косясь на своего седока лиловым глазом.
   «Чудеса да и только!» – ахнул Дулей.
   А парень тем временем сунул руку в карман и что-то достал в ладони. Затем протянул ладонь и прижал ее к широким конским ноздрям. По лоснящейся шкуре коня пробежала дрожь.
   – Но, пошел! – крикнул парень и легонько ударил коня пятками в бока.
   И конь подчинился. Понес седока важно и бережно, будто всю жизнь смирно ходил под седлом. Легко перепорхнул через невысокую изгородь и поскакал по дороге, набирая скорость и унося своего седока все дальше от постоялого двора. А Дулею только и осталось, что стоять посреди двора с открытым от изумления ртом и смотреть ему вослед.

9

   Съедено было много. Жареный петух, десятка два блинов, куриные пупки, капуста с брусникой – от всего этого осталась лишь гора объедков. А выпито было еще больше. Когда Хлопуша наконец насытился и отвалился от стола, живот его выпирал так сильно, что богатырю пришлось ослабить перевязь на штанах.
   – Силен же ты, Хлопуша, есть, – с уважением проговорил лекарь, который за эти два с небольшим часа съел всего лишь несколько блинов и выпил пару кубков красного вина. – В следующий раз нужно устроить иное сражение. Поставить перед тобой и перед голодным волколаком по огромному тазу с едой и поглядеть, кто из вас быстрее все это умнет.
   Тут дверь кружала, обитая толстым слоем рогожи, открылась и впустила нового гостя. Это был невысокий, худощавый юноша с нежным, почти детским лицом. Огромные серые глаза быстро оглядели зал и остановились на Хлопуше.
   Юноша устремился мимо стойки к столам.
   – Эй, парень! – окликнул гостя целовальник.
   Юноша остановился и, повернув голову, вопросительно взглянул на целовальника.
   – Пустых столов нет, – сказал тот. – Но ты можешь посидеть на лавке у стойки и подождать. Чего тебе налить?
   – Я не хочу пить, – сказал юноша, отвернулся и зашагал дальше.
   Целовальник нахмурился и хотел осадить наглого юнца, но вдруг передумал. Пожав плечами, он взял в руки тряпку и провел ею по стойке с таким видом, словно говорил: «Да пошло оно все к лешему! Что мне, больше всех надо?»
   Юноша тем временем дошел до стола, за которым сидели Хлопуша и лекарь. Усевшись самочинно на лавку, он окинул Хлопушу быстрым, внимательным взглядом, как гробовщик, прикидывающий по фигуре клиента размеры будущего изделия.
   Хлопуша вскинул брови и, в свою очередь, тоже осмотрел юношу, однако во взгляде его было больше удивления, чем интереса.
   – Ну? – спросил он. – И чего тебе надо, вьюн?
   – Ты Хлопуша? – выпалил вместо ответа парень.
   Богатырь и лекарь переглянулись.
   – Ну, допустим, – с кривой усмешкой отозвался Хлопуша. – А ты кто такой?
   – Меня зовут Лесан, – представился парень. – Я прибыл сюда из северного Поморья.
   Хлопуша прищурил голубые глаза и с подозрением произнес:
   – Выговор твой мало похож на поморский. Что тебе от меня нужно, парень?
   Юноша стрельнул взглядом в сторону лекаря и сухо проговорил:
   – То, что я хочу сказать, касается только тебя, Хлопуша. Пусть твой приятель уйдет.
   Лицо здоровяка вытянулось от удивления.
   – Ты слышал? – с усмешкой вопросил он, обращаясь к лекарю. – Этот мальчишка хочет, чтобы ты ушел. Забавный наглец, верно?
   Лекарь, однако, не улыбнулся.
   – Я думаю, этот мальчик и впрямь хочет сообщить тебе что-то важное, – сказал он. – И я не стану вам мешать.
   Лекарь поднялся с лавки, но перед тем, как покинуть их, наклонился к уху здоровяка и быстро прошептал:
   – Будь с этим мальчиком осторожнее. Уж слишком отчаянный у него вид.
   Дождавшись, пока лекарь отойдет к стойке, Хлопуша в упор посмотрел на парня и сурово проронил:
   – Ну?
   Юноша сдвинул брови, чуть-чуть подался вперед и тихо проговорил:
   – Я искал тебя, потому что ты – друг Глеба Первохода. Прежде чем я снова заговорю, ответь: не ошибся ли я на твой счет?
   Хлопуша прищурил глаза, долго смотрел на парня, а затем небрежно заявил:
   – Ты не ошибся. Первоход был моим другом.
   Юноша удовлетворенно кивнул и сказал:
   – Если это так, то ты – тот, кто мне нужен. Слышал я, что Первоход поссорился с князем Доброволом и тот выслал его из княжества. И что страшнее того места, где теперь обитает Первоход, в мире не сыщешь. Так ли это?
   По лицу здоровяка пробежала тень, но он ничего не сказал.
   – Я также знаю, что место это называется Мория, – продолжил парень, спокойно глядя на Хлопушу. – И что о нем рассказывают много страшных вещей.
   Хлопуша с хрустом сжал в пятерне оловянный кубок, превратив его в лепешку.
   – Клянусь пятою лешего, если ты тотчас же не выложишь мне, что тебе нужно, я…
   – Не сердись на меня, – прервал Лесан его рычание. – Я не хочу с тобой ссориться, богатырь. Расскажи мне про Первохода и про страшное место, в котором его держат. Я хочу знать то же, что знаешь ты.
   Лицо Хлопуши, однако, осталось холодным и неприязненным.
   – Ты, видно, дурак, если думаешь, что я стану перед тобой распинаться, – сердито произнес он. – Откуда ты вообще такой взялся?
   – Я уже сказал тебе, что прибыл из…
   К столу нетрезвой походкой подошел пожилой купчик с растрепанной, перепачканной медом бородой.
   – Хлопуша, – сипло проговорил он, глядя на верзилу приятельским взглядом, – я поставил на тебя десять монет, как ты и велел. Это – твоя доля.
   С этими словами купчик высыпал на стол несколько медных монет и пару серебряных резанок. Хлопуша сгреб деньги и, не считая, сунул их в карман.
   – Когда снова выйдешь на помост? – поинтересовался купчик.
   – Когда проем все деньги, которые выручил сегодня, – последовал ответ.
   – Ну, тогда проедай их скорее. Без тебя здесь скучно. Ты – единственный человек, который не боится выйти на помост и задать оборотням жару.
   Хлопнув здоровяка ладонью по плечу, купчик повернулся и нетвердой походкой побрел прочь.
   Юноша пристально посмотрел на Хлопушу.
   – Значит, ты дерешься с темными тварями за деньги? – спросил он.
   Богатырь глянул на паренька холодным взглядом и небрежно обронил:
   – А тебе-то что за дело?
   Юноша посмотрел на огромные пятерни Хлопуши, перевел взгляд на его широченные плечи, затем сказал:
   – Твои руки мощнее медвежьих лап. А твоя шея толщиной напоминает бычью. Есть ли в Хлынском княжестве человек сильнее тебя?
   Хлопуша слегка порозовел от приятных слов и, хмыкнув, проговорил:
   – Не знаю, зачем ты спрашиваешь, парень, но во всем княжестве не найти человека, который одолел бы меня в драке.
   – Значит, тебе нет равного?
   Хлопуша кивнул:
   – Нет.
   – Позволю себе усомниться в твоих словах, – сильно повысив голос, заявил юноша.
   Голос его прозвенел столь звонко, что бражники, сидевшие за ближайшими столами, вскинули головы и удивленно на него уставились. Хлопуша, предвидя какую-то хитрость, нахмурился.
   – Что ты хочешь сказать, щенок? – недовольно спросил он.
   – Ты способен одолеть в бою оборотня и волколака. Это отрадно. Сделаешь то же со мной – отдам тебе это!
   Юноша положил на стол большой яхонтовый камушек и воззрился на Хлопушу.
   – Ты хочешь со мной драться? – не поверил своим ушам богатырь.
   Парень кивнул.
   – Да! И ежели я тебя одолею, ты поможешь мне найти Глеба Первохода. Как тебе такой уговор?
   Хлопуша ощерил в усмешке крупные, крепкие зубы.
   – Я могу перешибить тебе хребет одним пальцем, – сказал он.
   – Попробуй!
   Хлопуша не собирался драться с тощим отроком, однако тут он заметил, что бражники за соседними столами смотрят на них. Парень говорил так громко, что они услышали его слова и теперь с любопытством ожидали развязки спора.
   Хлопуша вновь перевел взгляд на парня.
   – Я не хочу с тобою драться, малыш. Чести мне это не принесет, славы – тоже. А коли я невзначай зашибу тебя, люди объявят меня лютым зверем.
   – Значит, ты боишься со мной биться? – юноша усмехнулся. – Вот уж не думал, что такие большие парни бывают такими трусами.
   Хлопуша побагровел.
   – Ты назвал меня…
   – Что, Хлопуша! – крикнул кто-то из бражников. – Боязно биться с мальчишкой?
   – Боишься, что он захлопает тебя ладошками?
   Бражники загоготали. Хлопуша побагровел еще сильнее. Теперь уж во взгляде, которым он смотрел на парня, не было ни насмешки, ни жалости.