Антон Грановский. Темные врата

   – Я это заметил. Но тебе придется мне помочь. Иначе я разобью твои чертовы колбы, дотла спалю твой дом, а тебя самого упрячу в узилище. И мне плевать, что об этом скажут люди.
   Глеб поправил на перевязи меч и вышел из сарая.
   Полчаса спустя Глеб вернулся и положил на стол берестяную коробку.
   – Взгляни, – сказал он Хвалимиру, который стоял у горелки и помешивал деревянной лопаткой варящееся в котле зелье.
   Лекарь отложил лопатку, вытер руки о фартук и подошел к столу. Заглянул в открытую коробку и хмуро спросил:
   – Плесень?
   – Верно, плесень. В вашем мире ее полно, и это впервые меня радует. Заводи свои перегонные кубы, Хвалимир. Мы приступаем к работе.
   Хвалимир хотел возразить, но глянул на рукоять меча, торчащую из-под плаща Глеба, и предпочел оставить возражения при себе.
   Вскоре работа закипела. Глеб разбавил плесень водой, вымочил ее, а получившуюся массу прогнал через фильтры, которые выдал ему Хвалимир. Затем Глеб приступил к самому процессу. Когда-то он писал статью о парфюмерах и видел, как изготавливают эссенции. Главные этапы – это выделение и очистка. Перегонные кубы и колбы Хвалимира вполне годились для этого. Этим Глеб и занялся. Работа была кропотливая и тяжелая, но Глеб был на взводе и не чувствовал усталости.
   Вскоре, пропотев от жара горелок, Глеб снял плащ и куртку и продолжил работу в одной рубахе. (Пояс с перевязью и мечом уже давно лежал на лавке, и про него забыл не только Глеб, но и Хвалимир.)
   Получив экстракт, Глеб приступил к следующему этапу – выпариванию и сушке. Хвалимир вначале помогал неохотно, но вскоре азарт Глеба передался и ему, и он с любопытством наблюдал за работой Глеба и без всяких возражений выполнял все, что ему приказывал Первоход.
   Наконец Глеб закончил работу и вытер рукавом потный лоб.
   – Кажется, готово, – проговорил он усталым, но удовлетворенным голосом. – Не уверен, что мы получили то, что нужно, однако попробовать, в любом случае, стоит.
   Немного передохнув, Глеб соскреб с глиняной плошки сероватый порошок и пересыпал его на бересту. Показал Хвалимиру. Тот взглянул на порошок, понюхал его, попробовал на вкус, после чего спросил:
   – И что толку в этом порошке?
   – Я намерен дать его старосте Лычезару, – ответил Глеб, повернулся и зашагал к двери.
   Во дворе Глеб властным голосом заставил народ потесниться и прошел к топчану, на котором лежал в горячечном бреду умирающий староста. Затем, не медля и не церемонясь, Глеб раскрыл старосте кинжалом зубы и всыпал ему в рот порошок. После взял кружку с водой, приподнял больному голову и влил ему в рот немного воды.
   Староста сглотнул кадыком, и Глеб снова положил его голову на соломенную подушку.
   – И что теперь? – услышал он за спиной хмурый голос Хвалимира.
   – Теперь будем ждать.

6

   – Первоход, проснись!
   Глеб вздрогнул и открыл глаза.
   – А? Что?
   Он не сразу вспомнил, где находится, а вспомнив, поежился и выпрямился на лавке. Лекарь Хвалимир опустился перед ним на колени и низко поклонился. Глеб протер кулаками глаза.
   – Вечерний намаз? – насмешливо осведомился он. – Не знал, что ты мусульманин.
   Лекарь поднял седую, коротко стриженную голову и торжественно произнес:
   – Я чту в твоем лице величайшего лекаря, Первоход!
   – Вот оно что. – Глеб зевнул и потянулся. – Значит, наш мертвец ожил?
   – Староста попросил ествы и питья, – с улыбкой доложил Хвалимир. – Голова его уже не объята жаром. Старый Лычезар пошел на поправку.
   Глеб облегченно вздохнул:
   – Ну, слава богу. Я боялся, что мы уже опоздали. Пойдем посмотрим на твоего Лычезара.
   Во дворе Глеба встретили как бога. Очевидно, лекарь уже успел рассказать людям о зелье, оживляющем мертвецов, которое сварил Первоход. Глеб поинтересовался у ожившего старосты, намерен ли тот выздороветь, и получил утвердительный ответ. Потом последовала череда благодарностей, которые Глеб выслушал хмуро, но терпеливо.
   Жена старосты, женщина дородная и румянощекая, бросилась Глебу на шею, облобызала его и взволнованно спросила:
   – Чем нам отблагодарить тебя, Первоход? Чем отплатить за твое добро?
   Глеб осторожно высвободился из ее цепких объятий и сказал:
   – Благодарите лекаря Хвалимира. Кабы не его перегонные кубы, у меня бы ничего не получилось.
   Поблагодарив в самых возвышенных выражениях смущенного Хвалимира, стоявшего рядом, старостиха снова повернулась к Глебу.
   – Как называется волшебное зелье, которое ты дал моему мужу, Первоход?
   – Зелье-то? Оно называется антибиотик.
   – Как?
   – Антиби… – Глеб махнул рукой. – Не важно. Можешь сама придумать ему название.
   – Называй его «зелье Первохода»! – крикнул кто-то. Другие тут же подхватили и загалдели: – Зелье Первохода! Зелье Первохода!
   Глеб усмехнулся.
   – И кто теперь осмелится утверждать, что пенициллин изобрел Александр Флеминг. – Он повернулся к лекарю: – Хвалимир, надеюсь, ты запомнил, как мы его изготовили?
   – В общих чертах, – ответил тот.
   – В общих не годится. – Глеб на секунду задумался, затем спросил: – Грамотой владеешь?
   – Я легко читаю и славянскую, и гофскую клинопись, – не без гордости сообщил Хвалимир.
   – Это хорошо. Я напишу тебе рецепт. Будешь делать антиби… то есть «зелье Первохода» с утра до вечера. Нам его много понадобится.
   Глеб снова повернулся к толпившимся на дворе людям.
   – Народ, у кого-нибудь есть береста и писало?
   – Есть! – откликнулись из толпы. – Писарь живет недалеко! Мигом принесу!
   – Отлично. Мы с Хвалимиром будем ждать в сарае.
   Вернувшись в сарай, Глеб и лекарь Хвалимир уселись на лавки.
   – Ты победил в нашем споре, Первоход, – проговорил Хвалимир, почтительно глядя на Глеба. – Сварил зелье из простой плесени, и оно победило страшную хворь. Это чудо.
   – Зелье еще не победило, – возразил Глеб, доставая из кармана сигареты. – Но, скорее всего, победит. Староста мужик пожилой, однако крепкий. Должен выкарабкаться.
   Закурив, Глеб помахал перед лицом рукой, отгоняя дым и сказал:
   – Будешь давать ему порошок по три раза в день. Пока не выздоровеет.
   – Как скажешь, Первоход, – смиренно заверил Хвалимир.
   Дверь распахнулась, и в сарай вошел отрок в сермяжном кафтанчике. Почтительно поклонился Глебу и протянул ему бересту и писало. Глеб поблагодарил мальчишку, дождался, пока тот выйдет из сарая, и принялся писать рецепт. Однако бронзовое писало плохо его слушалось, клинышки выходили кривыми и малоразборчивыми. В конце концов Глеб вспылил.
   – Дьявол! – выругался он. – Как же не хватает настоящей… – Тут Глеб вдруг замер. На челе его отобразилась дума. Поразмыслив несколько секунд, он быстро встал, прошел к двери, распахнул ее и громко осведомился:
   – Народ, есть среди вас изготовители конопляной пеньки?
   – Да, Первоход, – откликнулся щупленький мужичок. – Это я.
   – Пенька – это ведь целлюлоза, – задумчиво проговорил Глеб. – А если это целлюлоза… – Он внимательно воззрился на мужичка. – Ты далеко живешь?
   – В трех избах отсюда.
   – Отлично. Неси сюда пеньку! Полную сумку! И не бойся, я хорошо за нее заплачу.
   Мужичок поклонился и, протолкнувшись через толпу, быстро выбежал со двора.
   – У меня к вам еще одна просьба! – снова обратился Глеб к толпе. – Принесите мне древесную золу и какие-нибудь старые тряпки. Да – и еще рыбий клей. Только побыстрее. За быстроту заплачу щедро!
   Вскоре все, что просил Глеб, было доставлено.
   – Хвалимир, я воспользуюсь твоим сараем? – не столько спросил, сколько констатировал Глеб.
   – Конечно! Ты можешь делать здесь все, что захочешь.
   Глеб улыбнулся, кивнул и, засучив рукава, принялся за работу. Ни он, ни Хвалимир не заметили, как народ постепенно набился в сарай и с любопытством наблюдал за тем, что делает Первоход.
   А делал он странные вещи. Смешал пеньку и древесную золу. Потом мелко нарезал кинжалом тряпицы. Получившуюся смесь Глеб залил водой, снова хорошенько перемешал, а затем так же хорошенько отжал. Затем залил мокрую «кашицу» водой и рыбьим клеем.
   Хвалимир наблюдал за действиями Глеба с величайшим интересом. Пару раз он пытался узнать у Первохода, что тот хочет получить на выходе, но Глеб отделывался шутками, а то и просто не отвечал.
   Жидковатую клейкую массу, получившуюся после всех смешиваний и отжимов, Глеб выложил на широкий железный поддон, а затем раскатывал ее валиком до тех пор, пока она не стала идеально ровной.
   – Ну вот, – сказал он затем. Перевел дух и вытер рукавом потный лоб. – Кажется, то, что нужно. А теперь, Хвалимир, разожги духовку. Да не сильно. Массу нужно хорошенько просушить, но не поджарить.
   Лекарь сделал все, как он велел. Когда духовка разогрелась до нужной температуры, Глеб сунул туда поддон с выложенной на ней массой, сложил на груди руки и приготовился ждать.
   Когда, наконец, пришло время, Глеб, порозовев от волнения и нетерпения, достал из духовки поддон, поддел тончайший лист засохшей массы ножом и осторожно отделил его от поддона. Затем взял лист двумя пальцами за кончик, повернулся и, высоко его подняв, предъявил людям.
   – Готово! – радостно сообщил он.
   Народ, раскрыв рты, смотрел на лист.
   – Что это? – спросил лекарь Хвалимир.
   – Бумага.
   – И для чего она нужна?
   – Мы будем на ней писать. Да что писать, мы будем печатать на ней книги! Она тоньше, лучше и прочнее бересты!
   Тут листок с легким треском разошелся пополам, нижний кусок спланировал на пол сарая, а верхний остался у Глеба в руке.
   – Ничего, – ничуть не смутившись, проговорил Глеб. – Первый блин комом.
   Он положил оставшийся клочок на стол и отряхнул руки. Затем уверенно заявил:
   – Нам нужен типографский станок. И, кажется, я знаю, как его сделать. Вырежем из дерева буквы, выложим их в матрицу, намажем краской и накроем сверху листом бумаги. Несколько движений валиком, и страница с текстом готова! – Глеб подмигнул Хвалимиру и с улыбкой вопросил: – Черт, и в кого я такой умный?
   Один из мужиков, маленький, ухоженный, одетый в довольно дорогой и очень изящный кафтанчик, взял обрывок листа в руки и осторожно поковырял его ноготком.
   – Удивительно! – выдохнул он. – Если наложить несколько слоев бумаги друг на друга и поставить их под пресс, выйдет отличная ткань!
   – А ты кто? – поинтересовался у него Глеб.
   Мужик отложил бумагу и со смущенной улыбкой ответил:
   – Я Юдаша. Здешний портной.
   – Что ж, портной, переписывай рецепт и готовь свою ткань! Если ткань будет крепка, я первый закажу тебе дюжину рубашек!
   Кто-то дернул Глеба за рукав.
   – Дяденька, а дяденька!
   Глеб опустил взгляд и увидел тощего лохматого мальчишку.
   – Дяденька, тебя всему этому научили боги? – с любопытством и почтительным страхом глядя на Глеба, спросил мальчишка.
   Глеб положил ему руку на голову и ответил:
   – Нет, сынок. Просто когда-то я был журналистом.
   – Кем?
   Глеб усмехнулся и пояснил:
   – Человеком, которому платят деньги за то, что он всюду сует свой нос и запоминает кучу ненужной информации. Голова журналиста похожа на помойку. И, кажется, теперь эта «помойка» сослужит мне добрую службу. Запомни, сынок: тот, кто владеет информацией, владеет миром.
   Глеб погладил мальчишку по волосам, подмигнул ему и весело рассмеялся.

7

   Последующие дни прошли для Глеба, как в горячечном тумане. Одержимый идеей реформ, он почти не спал и не сидел на одном месте более десяти минут. Новое дело целиком захватило его и изменило не только внутренне, но и внешне. От угрюмости Первохода не осталось и следа. Лицо его сияло, усталые глаза сверкали молодым блеском. Казалось, у Глеба вновь появились надежда и цель.
   «Если я не могу вернуться в свой мир, я могу переделать этот, – размышлял он. – Сделать его похожим на свой. Конечно, это потребует много времени и труда, но я готов потрудиться. Главное – не тратить время попусту, а действовать. Обладая знанием человека XXI века и властью, подкрепленной огнестрельным оружием, можно пройти путь, на который человечеству понадобилось тысячелетие, за одно, максимум – за два поколения! Разве не так?»
   – Так! – отвечал сам себе Глеб.
   За время, проведенное в Гиблом месте, он повидал множество чудес. А раз можно обойти законы природы, значит, можно обойти и законы развития человеческого общества. Базисы, формации… Чушь собачья! В мире мечей и копий прав тот, у кого есть ружье!
   На исходе второго дня Глеб сидел с кузнецом Вакаром в углу огромной княжьей кузницы. Кузнец за то время, что Глеб его не видел, слегка раздобрел, но вид имел такой же дикий, как прежде. Массивная голова, длинные рыжеватые волосы, тронутые сединой, клочковатая пепельная борода.
   Прежде чем приступить к серьезному разговору, Глеб заявил:
   – Вакар, хочу еще раз перед тобой повиниться.
   – О чем это ты? – вскинул густые брови кузнец.
   – Ты починил мое ружье и выковал мне меч Рудгор. Взамен я должен был принести тебе из Гиблого места гриб бессмертия. Но я не сумел его найти.
   Вакар усмехнулся.
   – Забудь про гриб, – сказал он. – Я сглупил. Не того возжелал. Болотный дух меня попутал. Давай лучше о деле.
   Глеб раскатал на столе один из принесенных свитков и прижал его железным кузлом. Вакар прищурился на свиток и спросил:
   – Это чего?
   – Чертежи, – ответил Глеб. – Тут, конечно, не совсем все точно, но я старался как мог. Ты у нас Кулибин, ты все поймешь, а чего не поймешь – домыслишь сам.
   Вакар склонился над чертежами. Долго смотрел, потом ткнул пальцем в один из рисунков:
   – Это чего?
   – Трехполье, – ответил Глеб. – Такая земледельческая система. В первый год поле засевается озимым зерном, на второй – яровым, а на третий год поле стоит под паром и отдыхает. Земля истощается и требует отдыха, Вакар. Мы дадим ей этот отдых.
   Кузнец несколько секунд размышлял, затем кивнул головой:
   – Это я понимаю. Ежели земля будет отдыхать, то и лес под новые поля рубить будет незачем, так?
   – Так, – кивнул Глеб.
   – Ну, а коли засуха выжжет все посевы? Что тогда? У тебя и на этот случай припасены задумки, Первоход?
   – Конечно. – Глеб разложил перед кузнецом следующий чертеж. – Взгляни сюда. Мы пророем каналы и проведем акведуки. Я был в командировке в Средней Азии и видел, как это делается. Для хранения воды мы создадим водохранилища. Дело, само собой, хлопотное, однако со временем мы справимся и с этим. Поставим водонапорные башни, которые будут качать воду. Ну, а насосы для водонапорных башен ты сделаешь сам.
   Вакар углубился в чертеж, а Глеб добавил:
   – Первое, что мы должны сделать, – это победить голод. Второе – поприжать разбойничков. С темнотой нормальному человеку опасно выходить из дома. Это никуда не годится.
   Вакар поднял взгляд от чертежа и недоверчиво осведомился:
   – И как же ты с этим будешь бороться?
   – Как все, – ответил Глеб. – Создам полицию. Ну, то есть ночную стражу. Пущу конные разъезды по всему городу. Пойманных с поличным разбойников будем наказывать плетьми и бросать в узилища.
   Глеб взял следующий чертеж и разложил его перед Вакаром.
   – А это что такое? – поинтересовался тот.
   Глеб слегка смутился.
   – Думаю, до этого руки дойдут не скоро, – сказал он. – Но со временем обязательно дойдут. Это школа. Парты, доска, стеллажи для учебных пособий.
   – Школа?
   – Изба, в которой мы будем обучать детей и взрослых грамоте, – пояснил Глеб. – Вот погоди, кузнец, мы и тебя грамоте обучим.
   Вакар нахмурился и сказал:
   – Мне не нравится школа.
   – Школа никому не нравится, – заметил Глеб. – Но без школы никуда. Относись к ней как к неизбежному злу.
   Глеб разложил следующий чертеж.
   – А это – типографский станок, – объяснил он. – На нем мы будем печатать книги и учебники для школы. Я когда-то работал в типографии и кое-что усвоил. В целом ничего сложного – наборный шрифт, чернила, валик. Обучим людей грамоте, напечатаем для них книги. Пускай читают.
   Вакар поднял на Глеба удивленный взгляд и спросил:
   – На что тебе это?
   – Как тебе сказать… Чем грамотнее будут люди, тем они больше будут знать. А чем больше они будут знать, тем лучше захотят жить. А чем лучше они захотят жить…
   – Тем горестнее станет их жизнь, – докончил за Глеба кузнец. Он долго изучал чертеж, потом вздохнул и сказал: – Это все, конечно, хорошо. Но пока ты будешь печатать книги и поливать сухую землю, степняки и кривичи пожгут наши жилища, а самих нас сотрут в порошок.
   – Ты прав. Поэтому начнем мы не со школ, а с мушкетов и пушек. – И Глеб вновь потянулся за чертежом. Разложил на столе, придавил куском железа и спросил: – Понимаешь, что это?
   Вакар вгляделся в чертеж. Брови его слегка приподнялись, а уголки губ дрогнули и сложились в удовлетворенную полуулыбку.
   – Новое оружие?
   – Да, – кивнул Глеб. – Я видел в книжках по истории. Эти штуки называются мушкеты. В принципе, устройство довольно простое. Вот смотри: это – ствол, а это – приклад. Вот тут – фитильный замок, а вот тут – шептало. В ствол… вот сюда… мы засыпаем огневое зелье. Утрамбовываем сверху шомполом. Потом кладем сверху пулю и снова утрамбовываем. Закрепляем сверху пыжом. Вот это – фитиль. Подносим к нему огонь и…
   – Огневое зелье взрывается и выталкивает пулю, – договорил за него кузнец. – Это понятно. Но ведь твоя ольстра намного лучше.
   – Лучше, – согласился Глеб. – Но устроена она сложнее и тоньше, и мы с тобой не сможем наладить ее серийное производство. А мушкетов нам понадобится много.
   Вакар глянул на Глеба из-под кустистых бровей, пробормотал что-то неопределенное, затем снова склонился над чертежом.
   – На этом рисунке – пушки, – объяснил Глеб. – Пушки действуют по тому же принципу, что и мушкеты. Они будут стрелять полыми железными ядрами. Ядра мы начиним огневым зельем и железной картечью.
   – Страшное оружие, – одобрил Вакар. – Но сможем ли мы его построить?
   – Сможем. Если этим займешься ты, то сможем. Когда-то ты сумел скопировать мое ружье и сделать двенадцать новых. А с этим и подавно справишься. Работы предстоит много, и нам понадобятся большие человеческие ресурсы. Для этого мы наберем по селам крепких и умных мужиков. Я научу их…
   – Казна пуста, Первоход, – перебил Вакар. – Об этом знают все. А с пустой казной ты ничего не сделаешь.
   По лицу Глеба пробежала тень.
   – Ты прав, Вакар, но лишь отчасти. Казна действительно пуста, однако ее можно пополнить. Хлынские купцы не платят налогов, а сами жируют. Посмотри на их кафтаны и шапки! Эти щеголи увешаны драгоценными каменьями, как новогодние елки – игрушками. На пальцах у боярина Добровола я видел полдюжины алмазов.
   – Но это его алмазы, – поправил Глеба кузнец. – И вряд ли он с тобой поделится.
   – Верно, его. Но куплены они на деньги, уворованные из казны. А то, что не из казны, то получено за бурую пыль. То есть – в обход указов княгини.
   – Бурой пылью нынче торгуют все, – снова возразил кузнец.
   Глеб усмехнулся и сухо уточнил:
   – Пока торгуют. Но скоро я эту лавочку прикрою. Сегодня утром я видел у блажной избы три трупа. Их просто выволокли из избы и вышвырнули на улицу, как ненужный хлам.
   – За бурую пыль купцы и бояре будут сражаться, – возразил Вакар. – Словом ты их не остановишь.
   – Знаю. Гангстеры не понимают слов. Но они хорошо понимают язык силы. После сухого закона в Америке гангстеры чувствовали себя настоящими хозяевами жизни. Они просто плевали в лицо полицейским и фэбээровцам. Тогда те сколотили убойные отряды и стали отстреливать гангстеров, как бешеных собак. Да и в Италии было то же самое. – Глеб прищурил недобрые глаза и добавил: – Мафию можно победить только ее методами, Вакар. И в этих методах я силен.
   На этот раз кузнец не стал возражать. А Глеб задумчиво потер пальцами подбородок и сказал:
   – Начнем мы с бояр. Эти парни здорово поживились за счет казны. Но я заставлю их отдать все обратно.
   – Будешь их уговаривать?
   Глеб усмехнулся и отрицательно покачал головой.
   – Не я – мушкеты. Мушкеты помогут нам их уговорить.
   Вакар обдумал его слова, затем поинтересовался:
   – Положим, мушкеты я смастерю, наука нехитрая. Но кто ж будет из них стрелять?
   – Мы создадим особый отряд, – с воодушевлением ответил Глеб. – Сделаем тридцать мушкетов и наберем тридцать самых метких лучников. Научим их пользоваться мушкетами, а когда они овладеют искусством стрельбы, они станут нашей опорой в борьбе с хлынской мафией. Как тебе мой план?
   Вакар помедлил, размышляя над словами Глеба, потом сказал:
   – План хороший. Но хватит ли у тебя духу довести его до конца?
   – Хватит, – твердо ответил Глеб.
   Кузнец вздохнул и покачал головой:
   – Я в этом не уверен. Прежде ты убивал темных тварей, но теперь тебе придется вести войну против людей. И не против печенегов с Голядью, а против своих, русичей. Купцы – народ тертый. Почти у каждого из них имеется отряд охоронцев. И все они вооружены до зубов.
   – Когда они поймут, на что способны наши мушкеты, они станут сговорчивее, – убежденно заявил Глеб.
   Кузнец нахмурился:
   – Пока мы сделаем мушкеты и обучим стрелков, пройдет время. А бояре злы и коварны. Они ужалят тебя в спину.
   – Значит, нужно вырвать у них жало, – отчеканил Глеб.
   Кузнец все еще смотрел на Глеба с сомнением.
   – Но у тебя всего лишь одна ольстра, а у них – мечники, копьеносцы и лучники. Изрубят тебя в капусту, оторвут голову, нашпигуют стрелами, насадят на вертел и…
   Глеб поморщился.
   – Не слишком-то увлекайся, – сухо одернул он. – Но в целом ты прав. Действовать надо быстро. И если одной ольстры мало, значит, я должен раздобыть другое оружие. И будь уверен, я это сделаю. Сделаю, пока еще моя голова крепко сидит на плечах.

8

   Несмотря на беды и невзгоды, обрушившиеся на Хлынь, его гнилой отросток, под названьем Порочный град, жил своей обычной жизнью. Порочному граду не угрожали набеги коварных степняков и кровожадных соседей, поскольку слава о нем шла почти такая же дурная, как и о Гиблом месте.
   Степняки были уверены, что тот, кто хотя бы однажды попал в Порочный град, уже проклят богами и обречен на вечные муки. Примерно такого же мнения, хотя и сформулированного не столь радикально, придерживались и соседи хлынцев – кривичи, радимичи и дреговичи.
   Порочный град, город пропащих душ, не бедствовал в любые, даже самые лютые времена. Поскольку в любые времена в мире было полно сумасшедших богатеев, готовых выложить кошель с золотыми монетами за возможность напиться водки и поглазеть на бои оборотней с волколаками. Или сыграть в кости, поставив на кон золото, а после, когда кошель опустеет, – и саму жизнь. Желающие переспать с красивой волколачихой также не переводились.
   Глеб шагал по Порочному граду, таращась на пестрые, подсвеченные смоляными плошками вывески с перечнями удовольствий. А для тех, кто не силен в клинописной грамоте, все объясняли яркие картинки. Где-то голая баба, где-то кружка с пенистым олусом, где-то игральные кости, а где-то и вовсе такое непотребство, что тошнота подкатывала к горлу от одного только вида.
   Когда-то Глеб и сам был не прочь потягаться с «зеленым змием» в здешних кабаках, поставить пару серебряных монет на нового оборотня или провести ночь в компании румяной девки.
   Вот и сейчас, глянув на вывеску с игральными костями, Глеб на мгновение задумался: не зайти ли? Два года назад он сорвал в этом игральном доме большой куш. Выигранных денег тогда хватило на два месяца безбедной и даже роскошной жизни.
   Пару секунд Глеб размышлял, а потом тряхнул головой: нет. Только не сейчас. Он с трудом отвел глаза от вывески, вздохнул и зашагал дальше.
   Возле главного кружала стоял тощий мужик в потертом кафтане и считал ворон. Глебу хватило одного взгляда, чтобы понять, что это «вестовой». Так местные разбойники называли проныр, шныряющих по заулкам Порочного града и подыскивающих для них добычу.
   Площадь и примыкавшую к ней улочку разбойный люд облюбовал издавна, драки и поножовщина случались здесь постоянно – но переулок специально не перегораживали, чтобы после смертоубийства злоумышленники могли юркнуть в него и раствориться во тьме. В Порочном граде каждый промышлял как мог, и Крысун Скоробогат, хозяин всех местных заведений, препятствовал этому лишь по мере огромной необходимости и с большой неохотой.
   Зная, что порочноградские вестовые всегда в курсе всех дел, Глеб двинулся к мужику, остановился перед ним и прямо сказал:
   – Мне нужен Бельмец. Где мне его найти?
   Вестовой, плешивый, невзрачный, с костлявыми, обезображенными оспой щеками, окинул высокую фигуру Глеба подозрительным взглядом.
   – А ты кто таков? – вкрадчиво поинтересовался он.
   – Я охотник, – ответил Глеб. – Только что с промысла. Привез Бельмецу кучу пушнины и целую бочку вяленого лосиного мяса.
   Глеб достал из кармана несколько медных монет и подбросил их на ладони.
   – А это я нашел на большаке, – так же спокойно проговорил он. – Может, знаешь – чьи?
   Вестовой уставился на монеты и облизнул губы. Затем поднял на Глеба угрюмый взгляд и сухо изрек:
   – Чьи монеты, не ведаю. Поспрашивай в кабаке: может, хозяин и сыщется.
   Вестовой предпочел не рисковать. Быть в курсе всех дел полезно. Но еще полезнее – знать да помалкивать. Распускать язык в Порочном граде, бахвалясь своей осведомленностью, – еще опаснее, чем погореть по незнанию и неведению.