Антон Грановский. Война демонов

   – Никогда не мог понять твои шутки, ходок. Ладно. Наслаждайся вечеринкой.
   Хозяин кружала дал знак охоронцам, повернулся и зашагал обратно через зал. Охоронцы, как хорошо вымуштрованные псы, побежали за ним, свирепо и подозрительно оглядывая публику.
   Глеб отхлебнул пива, поставил кружку на деревянную стойку, сгреб из тарелки горстку соленых сухариков и забросил их в рот.
   После последнего похода в Гиблое место он уехал подальше от Порочного града и полгода жил анахоретом, постреливая в лесах дичь, попивая водку и приводя нервы в порядок.
   Из последнего похода в Гиблое место Глеб вернулся без своего заказчика. Ученый муж Тимофей Лагин, прибывший не то из Моравии, не то из Болгарии, сгинул в чащобе. Мечтал Лагин научиться делать золото из железа. И где он теперь – одному лешему известно.
   Глеб поднял кружку и выпил глоток пива за Лагина.
   Пожевывая соленый сухарик, он вновь вспомнил про последний поход. Колдун Осьмий, которого Глеб разыскал в Гиблом месте, обещал Глебу вернуть его домой, в родной двадцать первый век. Но вместо этого погрузил в сон, столь реальный, что Глеб не сразу сообразил, что спит. Только помощь высших сил помогла Глебу проснуться и прикончить страшного колдуна.
   Пусть теперь черти жарят его в аду!
   Глеб поднял кружку и выпил глоток за это.
   И снова Глеб вспомнил про алхимика Лагина. Совесть Первохода была неспокойна. Для опытного ходока нет ничего хуже, чем не вывести заказчика из Гиблого места. Хорошо хоть приблудших бродяг – мальчишку и старика – вывел целыми и невредимыми.
   Глеб отпил глоток пива за их здоровье.
   Думал, на душе станет спокойнее, но не помогло. В сердце снова засаднила тупая игла. Теперь он думал о Дионе. В последнем походе девушка-нелюдь здорово помогла им. А он, вместо благодарности, вернул ее сородичам, от которых она сама сбежала год назад.
   Глеб сжал пятерней кувшин с прохладным пивом и угрюмо пробормотал:
   – Мутантка должна жить с мутантами. Я поступил правильно.
   Он снова наполнил пивом кружку. Выпил, поднял взгляд на целовальника и окликнул:
   – Озар! Еще кувшин и закуску!
   Бородатый верзила кивнул и нагнулся к погребку с ледником. Несмотря на мощные габариты, Озар был расторопен: не прошло и минуты, а перед Глебом уже стояла тарелка с вяленой рыбой и другая – с маринованным в уксусе луком.
   Затем Озар достал с ледника кувшин с пивом.
   – Как твой племяш? – поинтересовался Глеб. – Все еще хочет стать ходоком?
   Озар покачал головой:
   – Нет.
   – Что так?
   – Его переубедили.
   – Кто?
   – Нашлись добрые люди.
   Озар взял мокрый оловянный стаканчик и принялся протирать его перекинутым через плечо полотенцем. Глеб посмотрел, как он протирает, и насмешливо спросил:
   – Парень, наверно, расстроился?
   – Ничего, – продолжая протирать стаканчик, ответил Озар. – Здоровее будет, да и проживет дольше.
   – Это верно, – согласился Глеб. – Ходоки долго не живут. За тебя, здоровяк!
   И Глеб приложился к кружке. Пиво приятной прохладной волной пробежало по пищеводу.
   – Кузнец Вакар давно к вам не приезжал? – спросил он у Озара.
   Тот на мгновение остановился, затем метнул на Глеба быстрый взгляд и тихо спросил:
   – А ты ничего не знаешь?
   – А что я должен знать?
   – Нету больше кузнеца. Нелюдь вышла из леса, схватила Вакара и утащила его в гиблый город.
   – Зачем это? – ошеломленно вскинул брови Глеб.
   – Кто знает, – загадочно произнес Озар. Он помедлил и добавил: – Слыхал я еще, что сперва нелюди схватили дочку Вакара – Ольстру. Вакар дочку отбил, но себя не уберег.
   – И что с Ольстрой? Она жива?
   – Жива. Уехала к матери в село и родила там сына.
   Лицо Глеба вытянулось от удивления.
   – Как родила? От кого?
   – Говорят, от нелюдя. Снасильничал ее подлый нелюдь, и девка понесла.
   Глеб нахмурился. Поскреб пальцами небритую щеку. Озар отвернулся и продолжил с озабоченным видом протирать полотенцем оловянные стаканчики.
   – И что же сельчане? – спросил Глеб. – Не пробовали побить Ольстру камнями или что-нибудь в этом роде?
   – Камнями не били, – тихо отозвался Озар. – Девка сама себя наказала. Бросилась животом на вилы.
   Глеб слегка побледнел.
   – И что?
   – Да ничего. Крови, слыхал, натекло полное ведро. А ей хоть бы хны. Будто сила ее какая оберегает.
   Глеб потянулся за кувшином, но на полпути остановился и задумался. Затем глянул на Озара и спросил:
   – И ты в это веришь? В то, что Ольстру обрюхатил нелюдь?
   Озар вздохнул.
   – Нынче такое смутное время, что уже и не знаешь, чему верить, а чему нет.
   – Странно, однако, что Ольстру оставили в покое, – заметил Глеб.
   – Да ничего в том странного нет, – возразил Озар. – У нас тронуть самогубца – великий грех. А Ольстра на вилы прыгнула. Стало быть, себя сгубить хотела.
   Глеб помолчал.
   – Что вообще нового в княжестве?
   – В княжестве-то? – Озар глянул на Глеба исподлобья. – Неспокойно в княжестве, Первоход.
   – Что так?
   – Слыхал небось про ватагу атамана Самохи?
   Глеб отрицательно покачал головой:
   – Нет. А кто это?
   – Самоха – бывший ратник поморского князя. При своем князе он ходил в большом чине. А потом дочку его совратил и в бега подался. И теперь вот орудует у нас. Сколотил шайку из отчаянных людишек и беглых полонцев… Да что полонцы – многие ходоки за ним пошли. Остяк Костолом, братья Барсуки, Воропай, Глызя… Да всех и не перечислишь.
   По лицу Глеба пробежала тень.
   – Никогда я Остяку и Барсукам не доверял, – угрюмо проговорил он. – Чем же их так привлек Самоха?
   Озар хмыкнул.
   – Известно чем. Лют, удал и предела не знает. А князь на его лихачества сквозь пальцы смотрит.
   – Почему так?
   – Считается, что Самоха со своими ребятками княжьи границы от ворога обороняет.
   – Что ж ему князь Егра – из казны платит?
   – Какое там. Самоха сам кому хошь приплатит. Разжирел на заказах-то.
   – А заказы откуда?
   – Откуда всегда. От Бавы Прибытка и Крысуна. Самоха со своими ватажниками за один раз столько оборотней и нелюдей ловит, сколько ты и твои друзья-ходоки за два месяца поймать не могли.
   – Как же у него получается?
   – А у него есть свора поморских охотничьих псов. Псы те и посуху ходят, и по воде плавают. Расставляет Самоха ловушки, а псы в те ловушки лесную нечисть гонят.
   – И всех продает Баве с Крысуном?
   Озар покачал головой:
   – Нет. Каких-то продает, а с какими-то сам развлекается.
   – Это как? – не понял Глеб.
   – Перед Гиблым местом, у самой межи, есть поляна. Самоха огородил поляну буреломом. Ловит оборотней, упырей да нелюдей и внутрь пускает. А потом велит им промеж собой драться.
   Глеб помолчал. Потом угрюмо проговорил:
   – Патриций хренов. Совсем нечисть озвереет от их забав.
   Озар нахмурился, быстро глянул по сторонам, чуть нагнулся и почти прошептал:
   – Люди сказывают, нечисть из Гиблой чащобы в стаи сбивается. Поговаривают, что объявился у нелюдей храбрый вождь по кличке Бычеголов.
   Глеб задумался. Его вдруг охватило тревожное ощущение надвигающейся беды. Нелюди к чему-то готовятся. Но к чему?
   – А как твои шрамы, Первоход? – спросил вдруг Озар. – Стало ли их меньше?
   Глеб усмехнулся, закатал правый рукав и показал Озару предплечье. Целовальник, шепча губами, пересчитал шрамы.
   – Восемь?
   Глеб кивнул:
   – Да. Двух уже нет.
   – Стало быть, впереди у тебя еще восемь испытаний? И что потом? Надеешься вернуться в свой мир?
   – Возможно.
   Целовальник усмехнулся:
   – И ты в это веришь?
   – А мне больше не во что верить, Озар.
   – Что ж… Пусть боги поскорее вернут тебя домой. И пусть оставшиеся испытания не будут такими страшными, как прежние. Кстати, это не твой ли дружок тащится сюда?
   Глеб повернулся к двери и просветлел лицом.
   – Хомыч! – радостно окликнул он. Затем повернулся к Озару и сообщил: – Это бродяга Хомыч!
   – Да уж вижу, – усмехнулся целовальник. – Он тут отирается каждый вечер. Если бы не ты, я бы вышвырнул его отсюда. – Заметив, как изменилось лицо Глеба, целовальник добавил: – Не обижайся, Первоход. Ты знаешь, что хозяин терпеть не может, когда по его кружалу разгуливают нищие бродяги.
   Глеб встал со скамьи и шагнул навстречу сгорбленному старику. Обнял его за плечи и с улыбкой проговорил:
   – Привет, Хомыч!
   Старик поднял на Глеба слезящиеся глаза и что-то тихо пробормотал.
   – Ты что, не узнаешь меня? – удивленно спросил Глеб.
   – Прости, господин… – тихо пробубнил старик. – Я слишком стар и путаю лица… А мы встречались?
   – Да.
   – Прости, но я не помню тебя.
   Несколько секунд Глеб вглядывался в морщинистое лицо Хомыча, затем достал из кошеля две золотые монеты и сунул их в руку старика.
   Старик посмотрел на монеты, и на лице его отобразился испуг.
   – Господин, я все равно пропью их, – пробормотал он.
   – Делай с ними что хочешь, – твердо сказал Глеб. – Они твои.
   – Пусть к тебе благоволят боги, добрый человек! – Старик сжал монеты в руке, повернулся и заковылял к выходу.
   – Куда ты, Хомыч? – удивленно окликнул Глеб.
   – Хочу потратить эти деньги, – пробормотал старик через плечо. – Но не здесь. Этот остолоп Озар никогда не получит от меня ни копейки.
   Старик ускорил шаг и вышел из кружала. Глеб уныло посмотрел ему вслед и вернулся за стойку. Озар криво усмехнулся и сообщил:
   – Старик совсем сбрендил. Говорит одними и теми же словами. Постоянно повторяется.
   – Я знаю кучу людей, которые делают то же самое, будучи абсолютно здоровыми, – сухо возразил Глеб. – Если я узнаю, что ты обидел его, я… В общем, ты понимаешь.
   – Если он под твоей защитой, я не трону его и пальцем, – заверил Глеба верзила-целовальник. – Но я не могу отвечать за охоронцев.
   Озар повернулся и отошел на другой конец стойки, чтобы обслужить нового гостя.

5

   Ученый муж Лагин брел по Порочному граду, сунув руки в карманы длинного потертого камзола. Ветер развевал и трепал его длинные седые волосы. Черные брови Лагина были сдвинуты, а в глазах застыло выражение величайшей озабоченности.
   Он снова и снова прокручивал в голове свою встречу с колдуньей Мамелфой, которая случилась почти полгода назад.
   Почему Мамелфа обратила на него свой взор? Почему не дала ему помереть от страшной раны? Лесная колдунья сделала ему щедрый подарок, но что она получила взамен?
   Лагин поежился на ветру. Он чувствовал, что грядет что-то страшное.
   Иногда, надевая по утрам рубаху, Лагин останавливал взгляд на багровом шраме, пересекающем всю его грудь. Он вспоминал, как Мамелфа занесла над ним свой нож, но воспоминание это было смутным и совсем не пугало Лагина. Пугала неизвестность.
   Один ли он такой? Сколько живых сердец собрала лесная колдунья? И если другие такие же, как он, бродят по свету, то где они? Как их найти?..
   Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного ответа.
   Нынешнюю ночь Лагин провел как обычно. Слонялся по дорогам, селам и лесам. Добычи не было, поэтому он был рад, когда увидел неподалеку от главного кружала старенького бродягу.
   Двери кружала были такими же, как и неделю назад, но над ними, рядом с бычьим черепом, висела огромная доска, а на ней было густо намалевано черной краской:
 
   ТАВЕРНА «ГИБЛОЕ МЕСТО»
 
   Лагин усмехнулся. «Таверна»! Видать, кто-то из путешественников посоветовал. Хозяин Порочного града, Бава Прибыток, явно не чурался новизны и охотно перенимал у чужеземцев все новое.
   Лагин откинул с лица длинную седую прядь и подошел к бродяге. Тот, сидя на бревне, что-то задумчиво и пьяно бормотал себе под нос. Услышав Лагина, он даже не поднял головы, настолько был погружен в свои мысли. Лагин улыбнулся: похоже, сегодня на обед ему попался настоящий философ.
   Он присел рядом со стариком на бревно, обнял его рукою за плечо и притянул к себе…
   …Когда все было кончено, Лагин привычно обшарил карманы жертвы, чтобы в дальнейшем убийство списали на воров и разбойников, каковых было множество в Порочном граде и его окрестностях.
   Найдя в одном из карманов мертвого бродяги золотую монету, Лагин присвистнул от удивления. Хорошо живут в Порочном граде голоштанники. Должно быть, бродяга эту монету где-нибудь слямзил. Что ж, поделом вору и мука.
   Лагин сунул монету в карман, поднялся с бревна и зашагал к кружалу.

* * *

   Войдя в кружало, Лагин поморщился от шума голосов, барабанов и дудок, глянул на деревянный помост, на котором извивались в танце голые самки-нелюди, усмехнулся и пошел к стойке.
   И вдруг снова остановился и оторопело уставился на сидевшего за стойкой мужчину. Это был Глеб-Первоход.
   Несколько месяцев назад Лагин пытался разузнать хоть что-нибудь о судьбе Первохода. Однако никто не ведал, куда тот подевался, и Лагин решил, что ходока сожрали оборотни или упыри.
   И вот он сидит – слегка пообносившийся и пообтрепавшийся, но загорелый и внешне вполне здоровый. А из кобуры, притороченной к кожаному охотничьему кушаку, торчит приклад ольстры.
   Глеб-Первоход – опасный противник, он чует лесную тварь за версту. Хотя с Дионой он, похоже, дал маху. А значит, и здесь ничего не заподозрит.
   Лагин улыбнулся.
   – Эй, Первоход! – весело окликнул он. – Выпьешь со мной?
   Глеб повернулся. Брови его изумленно взлетели вверх.
   – Лагин! – выдохнул он. – Ученый муж!
   – Я! Здравствуй, Первоход!
   Тимофей Лагин шагнул к Глебу. Они обнялись.
   – Черт, Лагин! Я-то думал, что ты погиб. А ты живой! Прямо как гора с плеч! – Глеб вгляделся в лицо ученого мужа. – А ты будто помолодел. Где же твои очки, ученый муж?
   – Потерял, – со смехом сказал Лагин. – Но, как выяснилось, я неплохо вижу и без них.
   Глеб хлопнул ладонью по пустой скамье рядом с собой.
   – Садись!
   Лагин уселся на скамью.
   – Выпьешь со мной пива? – предложил Глеб.
   Ученый муж отрицательно покачал головой:
   – Нет. Ты же знаешь, я не пью хмельного. Вот красного сбитня, пожалуй, выпью. Эй, Озар! – окликнул он целовальника. Тот подошел к стойке и кивнул Лагину. – Дай мне холодненького, на красных травах!
   – Сделаю. – Целовальник потянулся к бочке, и вскоре высокая деревянная кружка с холодным сбитнем стояла перед Лагиным. Ученый муж отхлебнул сбитня и облизнул сладкие губы.
   Глеб неотрывно смотрел на Лагина. Казалось, он не верил своим глазам.
   – Полгода назад я водил тебя в Гиблое место, – снова заговорил Глеб. – Мой путь лежал на Пепельный остров, и я оставил тебя и двух бродяжек в защищенном месте. Когда я вернулся, тебя на поляне не было. Мы искали тебя два дня, но не нашли. И вот ты сидишь передо мной – живой и посвежевший. Что с тобой случилось, ученый муж?
   – Заблудился, – просто ответил Лагин. – Пошел в лес по нужде и заблудился. Проплутал всю ночь и весь день, а потом… Потом нашлись добрые люди и вывели из чащобы.
   Глеб усмехнулся.
   – Добрые люди? В Гиблом месте?
   – Ну, пусть не добрые. Я мало что помню. Возможно, меня вытащили ходоки. В боку у меня была рана, от которой я едва не помер. Но, слава богам, обошлось.
   Глеб прищурился:
   – Слава богам? Разве ты больше не христианин?
   – Опять ты цепляешься к словам, – с улыбкой проговорил Лагин. – Я просто оговорился. Господь помог мне, вывел меня на тропу и защитил от лесной нечисти. Так что веры во мне теперь в два раза больше, чем до того похода.
   – В этом я не сомневаюсь, – сказал Глеб и наполнил пивом свою кружку. – Как бы то ни было, но я рад, что ты жив. И не просто жив, а помолодел лет на десять.
   – Помолодел? – Ученый муж засмеялся. – Значит, прогулка по Гиблому месту пошла мне на пользу!
   Глеб выпил, закусил рыбой и хотел что-то сказать, но Лагин его перебил.
   – Что же ты сделал с телом моего брата, которое мы оставили у межи? – спросил он.
   Глеб нахмурил лоб и ответил:
   – Я его похоронил. Отвез подальше от Гиблого места и похоронил. Нетленное тело твоего брата стало тлеть. Так же, как тела других нетленных.
   – Значит, ты развеял чары колдуна?
   Глеб усмехнулся.
   – Выходит, что так. Ну а как твои опыты? Ты ведь, кажется, собирался осчастливить людей золотым дождем.
 
   – Я потерял рецепт в лесу, – сказал Лагин. – Вместе с котомкой.
   – Но ты, кажется, не очень расстроен?
   Лагин отхлебнул сбитня и вздохнул.
   – Сначала был. А потом понял – раз так получилось, значит, то было угодно Господу. В любом случае, меня теперь интересуют совсем другие вещи.
   – Какие, например?
   – Например, бессмертие.
   На секунду кружка замерла в руке Глеба. Он прищурил золотисто-карие глаза и насмешливо проговорил:
   – Все еще хочешь облагодетельствовать человечество? Сперва ты мечтал озолотить людей. А теперь жаждешь подарить этим подлецам бессмертие?
   – У каждого свой путь, Первоход, – ответил Лагин. – И довольно об этом. Лучше расскажи, как твои дела? Все ходишь в Гиблое место? Охотишься на упырей да волколаков?
   – Я только сегодня прибыл в Порочный град, – сказал Глеб. – И пока не знаю, чем займусь.
   – Вот как? – Лагин вздохнул. – Что ж, надеюсь, у тебя все будет хорошо.
   У Лагина вдруг возникло острое желание рассказать Первоходу правду о своем обращении. Вдруг Глеб поможет? Ведь он ходок, ему известны все секреты, которые скрывает Гиблое место. Вдруг он знает какую-нибудь траву, которая поможет Лагину снова стать человеком. Или найдет подходящий амулет.
   Стать человеком… Лагин вспомнил, как сам сорвал с груди серебряный крестик, как произнес потом Божье имя и как это имя обожгло ему гортань. Вспомнил – и в сердце у него засаднила тупая игла.
   Возможно, Господь еще не проклял его. Возможно, все еще можно изменить. Лагин кашлянул в кулак и неуверенно начал:
 
   – Знаешь, Глеб, я хотел тебе сказать, что…
   К стойке подошла девочка в платке и меховой телогрейке.
   – Дядя Первоход! – окликнула она Глеба. – Батюшка просил меня принести из помощной избы бересту с подсчетами, а я боюсь одна выходить на улицу. Проводите?
   – Охоронцев бы попросила, – недовольно обронил Глеб.
   – Я просила, говорят – потом. А батюшка велел быстро.
   Глеб с досадой посмотрел на свою кружку. Идти из теплого, шумного кружала в холод и темноту ночи ему явно не хотелось. Однако не отозваться на просьбу девочки-подростка ему было стыдно. Глеб уже начал вставать с табурета, как вдруг Лагин сказал:
   – Я могу тебя проводить, девочка. Если, конечно, ты не против.
   Девочка с сомнением посмотрела на Лагина.
   – Она не против, – сказал Глеб. – Светланка, этот человек – мой друг. Зовут его дядя Лагин. Можешь доверять ему, как мне.
   Девочка улыбнулась:
   – Хорошо, дяденька Первоход.
   Лагин допил сбитень и отодвинул от себя кружку. Затем потянулся в карман за кошелем. Доставая кожаный кошель, он не заметил, как из кармана вывалилась золотая монета и со звоном упала на пол.
   Глеб нагнулся и поднял монету.
   – Золотой солид? – удивленно сказал он. – Лохмато живешь! Выходит, ты богат?
   – Не то чтобы, но… – Лагин натянуто улыбнулся. – Удается кое-что заработать.
   – Интересно, как?
   – Я ведь ученый, Глеб. Кому смешаю эликсир от поноса, кому слажу новый колесный обод, который катится без стука. Многое могу.
   Глеб перевернул в пальцах монетку и глянул на изображение короля англосаксов.
   – Король Кенвульф? Редкая в наших краях монета.
   – Ты же видел такую раньше, значит, не такая уж редкость. – Лагин взял монету с ладони Глеба и сунул ее в карман. Затем поднялся с табурета.
   – Еще вернешься? – спросил его Глеб.
   – Само собой, – улыбнулся Лагин. – Пошли, Светланка!
   Ученый муж взял девочку за руку, и они вместе пошли к двери.

6

   На улице было темно и ветрено. Ветер гнал по небу клочковатые мороки. Изредка выныривала из-за мороков ущербная луна, но светила тускло и призрачно.
   – Дяденька Лагин, – обратилась к ученому мужу девочка, шагая по тропке, – а ты правда друг Первохода?
   – Правда, – кивнул Лагин. – А почему ты спрашиваешь?
   – Ты какой-то странный. И я… Я почему-то тебя боюсь.
   Лагин улыбнулся.
   – Напрасно. Я хороший человек. Такой же, как Первоход. Хочешь докажу?
   – Хочу. А как?
   Лагин остановился и положил руку на плечо девочки.
   – Посмотри мне в глаза, – попросил он.
   Светланка подняла голову и взглянула на Лагина снизу вверх.
   Лагин увидел на шее девочки маленькую голубоватую жилку. Голова у него закружилась, а кишки и желудок скрутил болезненный спазм. Дикое желание захлестнуло Лагина, и он понял, что не сможет ему противиться.
   Лагин быстро глянул по сторонам, затем снова взглянул на девочку и сказал:
   – Хочешь, я открою тебе один секрет?
   – Хочу, – пролепетала юная глупышка.
   Лагин присел на корточки, взял девочку пальцами за подбородок и отвел ее голову слегка в сторону, обнажая шею. Однако ученый медлил. Медлил, потому что в душе его, черной и выгоревшей, как след от костровища, шла страшная борьба.
   «Нет! – сказал себе Лагин. – Ты этого не сделаешь. Глеб поможет. Он снимет проклятие, которое наложила на тебя колдунья, и вернет тебе прежнюю жизнь! Только удержись!»
   Лагин закусил губу и с силой отвел взгляд от шеи девочки.
   – Что-то случилось? – услышал он спокойный голос Глеба-Первохода.
   Ученый муж быстро оглянулся. Глеб стоял в нескольких шага от него. В пальцах ходока дымилась бутовая самокрутка.
   Лагин растянул губы в улыбку.
   – Да нет, – сказал он. – Просто у Светланки закружилась голова.
   – И ты решил сделать ей искусственное дыхание?
   Несколько мгновений они молча глядели друг другу в глаза. Первым молчание нарушил Лагин.
   – Почему ты так смотришь на меня, Первоход? – спросил он.
   Глеб как бы невзначай положил пальцы на кобуру, и это не укрылось от внимательного взгляда Лагина.
   – Золотая монета короля Кенвульфа, – сказал Глеб.
   – Что? – не понял Лагин. – Монета? О чем ты, Первоход?
   – Этот золотой я отдал старику Хомычу. Как он оказался у тебя?
   Лицо Лагина оцепенело. Вот оно что! Значит, бродяга, которого он убил, был Хомычем! Выходит, он убил бывшего друга и даже не заметил этого. Лагин качнул головой и пробормотал дрогнувшим голосом:
   – Чепуха. Это мой золотой.
   – Допустим. – Глеб прищурил недобрые глаза. – Но есть еще кое-что.
   – Что?
   – Я видел твои клыки, вурдалак.
   Лагин стер с губ улыбку.
   – Я не понимаю тебя, ходок. Ты хочешь меня в чем-то обвинить?
   Еще несколько мгновений Лагин и Глеб угрюмо смотрели друг другу в глаза. Глеб – с угрюмым удивлением, Лагин – с досадой.
   «Как не вовремя, – сокрушенно подумал ученый муж. – Ну почему мне так не везет?.. Что ж, видно, не судьба».
   Он оттолкнул девчонку и бросился на Первохода.
   Клыки щелкнули у самого уха Глеба. Глеб перевернулся через голову, выхватил из кобуры ольстру и нажал на спусковую скобу. Лагин рыкнул и дернул головой – пуля попала ему в левую щеку и прошла навылет.
   Краем глаза Глеб увидел, как перепуганная Светланка бросилась к кружалу.
   Ольстра Глеба громыхнула еще дважды, однако Лагин с невероятной быстротой отскочил в сторону и растворился в воздухе.
   Глеб удивленно воззрился на то место, где только что был ученый муж, и глухо пробормотал:
   – Черт… Такого я еще не видел.
   На шум из кружала высыпала компания охоронцев. Увидев лежащего на земле Глеба, охоронцы заухмылялись.
   – Эй, Первоход! – окликнул один из них. – В кого это ты тут палишь?
   – Да вот, решил подстрелить луну, – отозвался Глеб, держа палец на спусковом крючке ольстры и внимательно глядя по сторонам.
   – А которую из двух? – весело осведомился третий.
   Охоронцы засмеялись.
   И тут что-то пронеслось мимо Орлова, подобно темному вихрю, обдав его волной холодного воздуха. Глеб отдернул голову и быстро откатился в сторону, держа ольстру наготове.
   – Эй, ходок, – удивленно спросил один из охоронцев, – чего это ты кувыркаешься?
   Несколько секунд Глеб настороженно вглядывался в темноту, а затем, поняв, что Лагин ушел, убрал ольстру в кобуру. Ощущение опасности пропало.
   На улицу вышли мужики из посетителей.
   – Кто громыхал? – спросил один.
   – Первоход хотел подстрелить морок, а попал в луну! – ответил ему охоронец. – Видишь, какая дырявая!
   Охоронцы и мужики загоготали. Глеб поднялся с травы и отряхнул штаны.
   – Больше в луну не стреляй, – насмешливо попросил парень-охоронец. – Она, пожалуй, нам еще сгодится.
   – Смотри, как бы в следующий раз я не спутал луну с твоей круглой физиономией, – пригрозил ему Глеб.
   Поправив на поясе кобуру, он повернулся и зашагал прочь от кружала, над дверью которого красовалась доска с жутковатой надписью: ТАВЕРНА «ГИБЛОЕ МЕСТО».
   Странные дела творились к Хлынском княжестве. Странные и тревожные. Сперва украли кузнеца. Потом появился охотник Громол со своим жутким рассказом и не менее жутким предложением. А теперь вот оживший и превратившийся в упыря Лагин бродит по городу, щелкая собачьими клыками.
   Что все это значит? Что за игру затеяли злые силы и какое место в этой игре уготовано ему, Глебу-Первоходу?
   Ответа никто не даст, а значит – придется добыть его самому.
   Вдруг спина и шея Глеба напряглись. Он остановился и молниеносно выхватил из кобуры ольстру.
   Слева раздался легкий шорох. Глеб резко повернулся и нажал на спуск.
   Пуля сбила с куста бузины сухую ветку. Держа палец на спусковом крючке, Орлов прислушался. Ни стона, ни хрипа, ни шороха. Ничего.
   Он прошел к кустам, наклонился и поднял с земли клочок темной шерсти. Потер его в пальцах, затем поднес к лицу и осторожно понюхал. Пахло серой.