Антон Грановский. Жестокая Земля: Соло-Рекс

   С каждым годом рекламные голограммы становились все более совершенными. Теперь они пахли и дышали. Клов понятия не имел, как это делается, но был недоволен существующим положением вещей. Если так пойдет и дальше, скоро люди-голограммы станут совершенно неотличимы от реальных людей. И как тогда прикажешь общаться с людьми? Как выяснить, кто из прохожих и собеседников по-настоящему реален, а кто – всего лишь призрак, обретший зыбкую голографическую плоть?
   Затянувшись еще раз, Клов швырнул окурок в материализовавшийся рядом с ним бочонок-утилизатор и зашагал к двери ночного клуба.
   Внутри было шумно и дымно. На плоских экранах телевизоров, вмонтированных в стены, круглосуточно крутили анимэ. Большеглазые героини в задранных юбчонках и драных гольфах, с телами и голосами девчонок-дошколят рубили мечами жутких чудовищ, летая по воздуху, наподобие мотыльков.
   Клов, которого, в отличие от завсегдатаев заведения, ничуть не возбуждали белые трусики и голые ляжки нарисованных подростков, отвернулся от телеэкрана и сказал, обращаясь в бармену:
   – Стакан крепкого саке. И что-нибудь закусить.
   – Будет сделано, офицер-сан, – отозвался грузный, широколицый бармен, склонив голову в почтительном поклоне.
   Вскоре, прихлебывая саке, капитан снова впал в рассеянную задумчивость, из которой его вывел спор бармена и какого-то пьяного, агрессивного посетителя.
   – Я просто хочу узнать свой гороскоп на следующую неделю, – говорил бармен.
   – Я тебе и так скажу, – безапелляционно отвечал пьяница. – Ты кто по гороскопу?
   – Овен.
   – Овен... Так, что там у нас для Овнов... Ну, слушай. На следующей неделе всякие пидоры будут ссать на вас с высокой колокольни. Приготовьте полотенце.
   – Все? – спросил бармен.
   Пьяница кивнул:
   – Все.
   – Очень смешно.
   – Ну, так смейся! Чего ж ты морду воротишь? Слушай, а чего это твоя толстая харя так просит кулака, а?
   Клов, которого противный голос пьяницы отвлекал от размышлений, схватил скандалиста за шиворот куртки, хорошенько встряхнул и сказал:
   – Тащи свою задницу за дверь, пока я не разрезал тебе пузо и не спустил твою энергию-танден в унитаз.
   – Прошу прощения, господин офицер, – заблеял пьяница, скосив перепуганные глаза на кинжал Клова. – Такое больше не повторится.
   Клов отпустил его. Пьяница низко и подобострастно поклонился, затем ссутулился и засеменил прочь.
   – Благодарю вас, офицер-сан, – низко поклонился ему бармен.
   – Не стоит благодарности. – Клов отхлебнул саке. – Что слышно про Пастыря Накамуру?
   Бармен посмотрел на Клова удивленно.
   – А вы разве не слышали о разоблачении?
   – Нет, – ответил Клов. – Я был в отъезде и только сегодня вернулся в город.
   – Сегодня утром сообщили, что Пастыря Накамуры никогда не существовало. Он был виртуальной симуляцией, вирусом, запущенным в государственную Сеть. Говорящей головой, которая оглашала лозунги, написанные религиозными экстремистами. Они выдумали его, чтобы морочить людям головы.
   – Вот оно что.
   – Да, офицер-сан. Спецслужбам удалось проникнуть в сетевой центр повстанцев и стереть лидера из виртуального пространства. Так что мы больше не увидим его физиономию на экранах телевизоров. Конец обману!
   Бармен засмеялся и поставил перед капитаном тарелку с горячей закуской, состоявшей из копченых яиц и кусочков соевого мяса. Клов выпил саке и взялся за палочки. Он старался есть, но не смог. Бармен, видя это, не на шутку встревожился.
   – Вам не нравится пища, офицер-сан? – спросил он подобострастным голосом.
   – Нравится. Просто нет аппетита.
   Клов отодвинул тарелку и положил палочки на стойку. Вид пищи, лежавшей на тарелке, вызывал у него отвращение. Капитан ненавидел эту свою внезапную чувствительность, но ничего не мог с собой поделать. Похоже, в этот вечер ему было суждено повсюду находить отголоски собственных переживаний.
   – Дайте мне еще саке, – распорядился он.
   – Конечно, офицер-сан!
   Бармен снова наполнил керамический стаканчик рисовой водкой и поставил его перед капитаном.
   Водка обжигающей волной пробежала по пищеводу. Поморщившись, Клов снова вспомнил момент взрыва. Вспышка света, грохот, небытие и боль... Оглушительная боль во всем теле. Капитан вновь поморщился. Ему вдруг показалось, что он почувствовал отголосок той страшной боли. Боль стремительно нарастала, словно неведомая сила решила перенести его в прошлое, вызывая воспоминания, невыносимые для его потрясенного рассудка.
   – Что с вами, господин военный? – Бармен испуганно вглядывался в лицо Клова. – У вас сердечный приступ?
   – Нет. – Клов взял салфетку, чтобы вытереть покрывшийся испариной лоб. – Со мной все в порядке.
   Использовав салфетку, капитан смял ее и швырнул в пепельницу.
   – Налей еще саке!
   – Хорошо, офицер-сан.
   Клов оглядел зал. Народ все прибывал, скоро должно было начаться «Хентай-Шоу».
   «Интересно, как выглядит этот зал в те минуты, когда мемы отправляют на подзарядку? – подумал Клов. – Скорее всего, стены здесь покрыты мхом. А вместо удобных кресел – грубо сколоченные, неуклюжие стулья, на которые противно смотреть. Что ж, хвала мемам!»

4

   «Хентай-Шоу» началось. Публика – по большей части мужская – хлопала в ладоши, топала ногами и свистела. На помосте, обтянутом сеткой, шел бой. Две противницы – одинаково высокие, тонкие, мускулистые и красивые девушки – были полностью обнажены. Кожа одной из них была выкрашена золотой краской, второй – серебряной. Волосы на их сверкающих телах были эпилированы, и кожа казалась идеально гладкой, почти отполированной. Волосы на головах противниц, выкрашенные в цвет тела, были уложены в замысловатые прически.
   Серебряная, крутанувшись вокруг собственной оси, ударила Золотую ногой в лицо. Та рухнула на помост и хотела встать, но Серебряная прыгнула на нее сверху, прижала ее телом к помосту и несколько раз ударила ее правым локтем в шею, в грудь и в лицо.
   Публика заорала, затопала, засвистела сильнее. Один из пьяных зрителей размахнулся, чтобы швырнуть на помост стакан, но бдительный охранник взмахнул бичом – кожаная змея свистнула в воздухе и хлестнула хулигана по щеке, оставив на ней кровавый рубец. Тот выронил стакан, вскрикнул и схватился за щеку.
   Золотая не отключилась. Она обхватила противницу одной ногой за талию и попыталась сжать ее сильными бедрами.
   – Задави ее! – завопил кто-то из зрителей.
   – Шире ноги! Даешь обзор! – весело крикнул другой.
   Публика захохотала, засвистела. Кто-то вскочил с места и сделал несколько неприличных жестов, но, натолкнувшись взглядом на сурового охранника, сжался от страха и тут же плюхнулся обратно в кресло.
   Золотая провернулась в руках Серебряной, а потом, упершись головой и ногами в пол, встала на мостик. Серебряная, обхватив соперницу руками, попыталась перевернуть ее на спину, но безуспешно.
   – Дави! – хрипло проорал кто-то.
   Серебряная напрягла мускулы и почти повалила Золотую на пол.
   Публика взревела.
   – Давай!
   – Размажь ее!
   Золотая снова сумела извернуться, закинула Серебряной на плечи длинную ногу и сдавила ее шею в подколенной впадине.
   Серебряная, тяжело дыша, поднялась на ноги, держа Золотую на весу, а потом ударила ее кулаком в низ живота и мощным движением стряхнула с себя. Золотая с грохотом рухнула на пол. Серебряная быстро опустилась на колено и нанесла противнице сокрушительный удар кулаком в лицо. Голова Золотой свесилась набок, девушка потеряла сознание.
   Серебряная поднялась на ноги, повернулась лицом к публике, пару секунд стояла неподвижно, оглядывая раскрасневшиеся лица мужчин и женщин спокойным, чуть презрительным взглядом, а потом вскинула руки и громогласно крикнула:
   – Банзай!
   – Банза-а-ай! – взревела в ответ публика.
   Крики потонули в аплодисментах. Серебряная опустила руки, быстро сошла с помоста и зашагала к служебному выходу. Десятки мужских глаз с вожделением и восторгом уставились ей вслед, цепко оглядывая все нюансы обнаженного тела, словно пытаясь облапать и изнасиловать ее глазами.

* * *

   Остановившись перед дверью гримерки, капитан Клов трижды стукнул по пластиковой доске.
   – Убирайтесь! – отозвался из-за двери сердитый женский голос.
   Капитан повернул медную ручку и вошел в гримерку. Обнаженная девушка сидела у зеркала и стирала со своего лица серебряную краску тампоном, пропитанным специальной жидкостью.
   – Клов, это ты? – не оборачиваясь, спросила она.
   – Да, Сильверелла, это я.
   – Зачем пришел?
   Несколько секунд Клов стоял молча, разглядывая голые плечи и лопатки девушки, затем сказал:
   – Я уезжаю на задание.
   – Хорошо.
   Клов подождал, не скажет ли она чего-нибудь еще, но девушка молчала, продолжая стирать с лица серебряную краску. Тогда он заговорил снова:
   – Никогда не понимал, зачем они вас красят. Краска делает ваши тела искусственными.
   – В нашем мире все искусственное, – небрежно проронила Сильверелла. – Надолго ты уезжаешь?
   – Пока неизвестно. Возможно, на несколько дней. А возможно, на месяц.
   – Что ж, счастливого пути.
   Сильверелла бросила использованный тампон в урну, стоявшую рядом с креслом, и достала из коробки новый.
   – Ты будешь по мне скучать? – спросил Клов неожиданно для себя.
   Рука, держащая тампон, замерла возле лица. Сильверелла посмотрела на его отражение в зеркале и сказала:
   – Конечно. Ты мой лучший клиент, и я буду скучать по твоему кошельку.
   – Я думал, ты со мной не только из-за денег. В последний раз, когда мы были вместе...
   – Я была пьяна, – быстро оборвала она.
   – Но ты говорила...
   – Не стоит обращать внимание на вздор, который несет пьяная женщина.
   Клов отвел взгляд.
   – Ладно. В любом случае, мне пора. Возможно, мы еще увидимся.
   – Да. Было бы неплохо. – Сильверелла отложила тампон и повернулась к Клову на вертящемся кресле. Посмотрела на него внимательным взглядом и вдруг спросила:
   – Хочешь в последний раз?
   – Что?
   Она раздвинула голые бедра, предоставив Клову насладиться зрелищем своего гладко выбритого лона.
   – Я сделаю тебе скидку. В честь твоего отъезда.
   Клов несколько секунд смотрел ей в глаза. Потом, не произнеся ни слова, достал из кармана несколько купюр и швырнул их на гримерный столик, после чего повернулся к двери.
   – Клов! – окликнула Сильверелла.
   На мгновение он приостановился, но затем снова двинулся вперед, вышел из гримерки и плотно закрыл за собой дверь.
   Оставшись одна, Сильверелла посмотрела на деньги, и лицо ее передернулось. Она повернула голову и взглянула на свое отражение в зеркале.
   – Дура, – процедила она сквозь зубы, обращаясь к своему отражению. – Конченая дура.

5

   Клов вышел из клуба, остановился и достал из кармана куртки пачку сигарет.
   – Офицер-сан! – окликнул его женский голос.
   Клов обернулся. Девушка вышла из тьмы. Это была Золотая. Ее прекрасное лицо было совершенно чистым, ни синяков, ни ссадин. Бои в «Хентай-Шоу» были во многом показушными, хотя Клов знал, насколько смертоносными противниками могут быть хорошо натренированные хентай-девицы.
   – Вижу, тебе дали от ворот поворот, – насмешливо проговорила Золотая.
   – Не думаю, что это тебя касается, – сухо произнес Клов.
   Девушка подошла к капитану и положила руку ему на плечо. Заглядывая ему в глаза, она проворковала:
   – Такому парню, как ты, не пристало скучать в одиночестве.
   Клов отшвырнул сигарету, обнял девушку и прижал ее к себе. Поцеловав Золотую в губы, он сунул руку ей под кофту и вытащил грудь из плена лифчика. Золотая запрокинула голову и тихо засмеялась. Капитан впился губами в ее горячий сосок. Девушка закусила губу и тихо застонала. Смерть, которую Клов видел каждый день, научила его ценить жизнь и плоть.
   Золотая со смехом запустила руку ему в штаны и обхватила пальцами его член. Клов хрипло задышал, когда ее пальцы задвигались по его возбужденной плоти, быстрее и быстрее, пока его язык вытанцовывал вокруг ее набухшего соска.
   Внезапно Золотая отстранилась и легонько оттолкнула Клова от себя.
   – Это не бесплатно, офицер-сан! – громко сказала она.
   Клов перевел дух.
   – Сколько ты хочешь? – грубо спросил он.
   – Триста талеров – и можешь делать со мной, что хочешь. Добавишь еще триста – и я позову пару-тройку подружек.
   Капитан достал из кармана кожаный кошель, ослабил тесьму и достал из него несколько золотых монет. Сунул их в узкую ладонь девушки и сказал:
   – Надеюсь, твои подружки будут такими же красивыми, как ты.

* * *

   Капитан Клов пригубил водки со льдом и поставил стакан на столик. Затем снова откинулся на подушку.
   Три голых, гибких девичьих тела извивались на постели, заставляя его содрогаться от касаний их теплой, трепещущей плоти. Он запаха чистых женских тел, от прикосновения их нежных губ к своему телу Клов почувствовал, как напряжение последних часов покидает его. Золотая поцеловала его в грудь, подняла голову и посмотрела ему в глаза.
   – Что тебя мучает, офицер-сан?
   – Ты не поймешь.
   – А ты попробуй.
   Клов усмехнулся.
   – В мире стало слишком много виртуального. Раньше люди путали сны с явью. Теперь, помимо снов, есть компьютерные игры, учебные симуляторы, мемы... Иногда мне кажется, будто я не знаю, что реально, а что нет.
   Золотая улыбнулась.
   – Ты слишком серьезно ко всему относишься, офицер-сан.
   – Да. Возможно.
   Клов потянулся за стаканом, допил холодную водку и с хрустом разжевал кусочек льда, попавшийся ему на зубы.
   – Не думай ни о чем, солдат, – нежно проворковала Золотая. – Расслабься и получай удовольствие.
   Клов закрыл глаза. Нежные губы и ловкие руки гейш умело ласкали его тело.
   Клов расслабился. Он задремал, но вдруг легкий, странный перестук заставил его очнуться от дремы и открыть глаза. От того, что Клов увидел, волосы у него на голове встали дыбом. По его телу елозили три тощих женских тела со сморщенными, отвислыми грудями. Их выступающие суставы хрустели, пальцы с распухшими, артрозными суставами впивались черными ногтями в его кожу.
   Одна из женщин, тщедушная старуха с остатками позолоченных волос на лысом, покрытом коричневыми пятнами черепе, ритмично двигала головой у него между ног, обхватив холодными, морщинистыми губами его возбужденный орган. Сухой и жесткий язык старухи причинял Клову боль. В ритмичных движениях ее головы было что-то противоестественное, и сперва Клов не понял, что именно. А когда понял, кровь застыла у него в жилах – старуха не дышала, и именно это позволяло ей так добросовестно и безотрывно выполнять свою работу.
   Мертвая старуха продолжала двигать своей безобразной головой, ритмично всасывая и выпуская его плоть. Выждав момент, Клов резко отпихнул старуху от себя и крикнул:
   – Прочь!
   Женщины подняли голову и удивленно воззрились на капитана. Их уродливые, тощие лица были изъедены паршой и язвами. Одна из них разомкнула губы и сказала:
   – Кто-то отключил мем.
   – Я сейчас проверю, – прохрипела старуха с золотыми прядями на пятнистом черепе.
   Клов онемел от ужаса, холодный пот катился ему на лицо.
   – Это не может быть реальностью, – дрожащим голосом пробормотал Клов.
   Старуха взглянула на него запавшими, красными глазами, а потом растянула морщинистые губы в усмешку и хрипло проговорила:
   – Откуда ты знаешь?
   Окружающий мир вздрогнул и покачнулся. Клов понял, что проваливается в пустоту, а в следующий миг к нему пришло осознание того, что он спал, и все увиденное – всего лишь кошмарный сон. И в эту секунду в душе его шевельнулось тревожное предчувствие. Он ощутил запах железа и дуновение воздуха. За долю мгновения до того, как открыть глаза, капитан откатился в сторону и рухнул с широкой кровати. Затем вскочил на ноги и прыгнул к вешалке, на которой висела его портупея с кобурой, однако одна из гейш преградила Клову путь и выстрелила ему в лицо из плазменного пистолета.
   Капитан увернулся от огненного заряда, шагнул вперед и выбил пистолет из рук гейши, но в ту же секунду две другие бросились на него с кинжалами в руках. Лезвия засверкали перед лицом Клова с молниеносной быстротой.
   Увернувшись от сверкающих клинков, капитан выхватил из кобуры пистолет и произвел выстрел «кей», не заботясь о меткости стрельбы – при правильном распределении энергии от тандена пуля сама найдет свою жертву. Так и случилось – одна из гейш рухнула на пол с простреленной ногой.
   Он выстрелил еще два раза, четко следуя правилу: выстрел должен быть действием не личности, но вселенной. Еще одна гейша отлетела к стене, схватившись руками за окровавленный живот. Выстрелить в третий раз Клов не успел – одна из девиц выбила пистолет у него из пальцев.
   Удары посыпались безостановочно, и Клова швыряло по комнате, как манекен. Он едва успевал прикрывать лицо и ставить блоки, чтобы кулаки и ступни амазонок не попали по уязвимым точкам.
   Наконец Клову удалось схватить одну из фальшивых гейш. Он отшвырнул девушку от себя, она отлетела к стене и напоролась затылком на крюк вешалки. Гейша на секунду замерла, вытаращив на Клова глаза, а потом из глаз девушки вытекла кровь, и, отвалившись от стены, гейша рухнула на пол.
   Но в этот момент к горлу капитана прижалась холодная сталь кинжала. Золотая нависла над капитаном, держа Клова одной рукой за горло и сжимая в другой его кинжал-вакидзаси. На клинке кинжала было выгравировано изречение Великого мастера дзен: «Чем ближе человек подходит к истине, тем более чувствительным к ошибкам он должен быть».
   «Какая ирония...» – подумал Клов, глядя в расширившиеся зрачки Золотой.
   – Тебе конец, – по-змеиному прошипела Золотая.
   – Знаю, – ответил капитан.
   – Ты не боишься?
   – А должен?
   Лезвие клинка плотнее впилось капитану в горло, и он почувствовал, как теплая струйка крови стекла ему на грудь.
   – Это ты убил Пастыря Накамуру!
   – Может быть, – сказал Клов.
   – Считаешь себя гребаным невоспетым героем? Думаешь, облагодетельствовал страну, убив самого честного и умного из ее граждан?
   Клов поморщился.
   – Избавь меня от этой трепотни, шлюха. Почему бы тебе не прикончить меня побыстрее?
   – Потому что сейчас ты чувствуешь то же, что чувствовал Накамура. Страх и безнадежность перед лицом неминуемой смерти.
   – Ты слишком много философствуешь, – сказал Клов, глядя на упавшие на пол тени. – И это тебя погубит.
   В этот миг что-то со свистом обмоталось вокруг запястья Золотой, тонкие сильные пальцы вырвали у нее кинжал. Еще доля секунды – и лезвие кинжала, перешедшего к Сильверелле, коснулось горла Золотой.
   Сильверелла была одета в голубой плащик, который был ей невероятно к лицу. Волосы ее, темные, с серебряной искоркой, были уложены в высокую прическу.
   Клов поднялся на ноги и отошел в сторону, предоставив противницам разобраться между собой.
   – Я тебя прикончу! – злобно прошипела Золотая. По ее голому, разгоряченному телу катился пот. Пот заливал ей и размалеванные глаза.
   – Попробуй! – усмехнулась Сильверелла.
   Золотая тоже усмехнулась и вдруг двинула противницу локтем. Удар пришелся Сильверелле в шею. Серебряная потеряла способность дышать, выронила нож, инстинктивно схватилась руками за горло и начала опускаться на колени.
   Клов сорвался с места и нанес хентай-девице мощный удар кулаком по правой почке. Золотая шатнулась в сторону, но тут же с перекошенным от боли и ярости лицом извернулась и ответила Клову ударом ноги в шею. Клов ахнул и отлетел назад.
   Золотая выдернула из волос ленту и ловким движением обвила ее вокруг шеи капитана. Клов захрипел, хватая ртом воздух, но Золотая все туже стягивала ленту на его шее. И тогда Клов перестал бороться за каждую молекулу кислорода и направил все силы на освобождение. Он ударил Золотую локтем в солнечное сплетение. Хентай-девица вскрикнула и на миг ослабила хватку.
   В эту секунду Сильверелла, оставшаяся без присмотра и вновь обретшая способность двигаться, схватила торшер и ударила Золотую плафоном по лицу. Золотая рухнула на пол. Сильверелла вскинула над головой торшер и с размаху всадила острый конец Золотой в низ живота, а затем круто провернула его.
   Капитан отвернулся. Он повидал в жизни многое, но от этого вида ему стало не по себе.
   – Спасибо за помощь, Сильверелла, – сказал капитан, посмотрев в глаза своей спасительнице. – А теперь – уходи.
   – Но я свидетель, – тяжело дыша, проговорила Сильверелла. – Я не могу скрыться с места происшествия. К тому же Золотую убила я.
   – Они замучают тебя допросами. А потом найдут повод подвести тебя под статью. Я знаю, как работают агенты Министерства правопорядка. Это настоящие ублюдки.
   – Но я...
   – Уходи.
   Сильверелла еще пару секунд стояла в нерешительности, а затем кивнула, повернулась и зашагала к выходу. Голубой плащик мелькнул в дверях и исчез из вида.
   Клов взял пачку сигарет, вытряхнул одну, вставил ее в окровавленные губы и, трижды щелкнув помятой зажигалкой, прикурил от дрожащего огонька пламени.

6

   Спустя двадцать минут капитан сидел на кровати, а напротив него в бархатном кресле примостился человек в сером плаще, с худым азиатским лицом и острой черной бородкой. Еще два человека в серых плащах осматривали голые тела распростертых на полу девушек.
   – Вы в порядке? – спросил капитана агент с бородкой.
   – Да, – ответил Клов и, потрогав ушибленную голову, поморщился от боли.
   – Я – старший агент Министерства правопорядка Хейке Осима, – представился агент.
   – Капитан Клов, – отозвался Клов. – Космодесантник.
   – Что здесь произошло?
   – На меня напали хентай-убийцы.
   – Вы справились с ними в одиночку?
   – Да.
   – И здесь не было свидетелей?
   – Не было.
   Узкие черные глаза старшего агента замерцали холодным светом.
   – Вы знаете закон, капитан, – сухо проговорил он. – Если вы укрываете свидетеля преступления или умалчиваете о нем...
   – Я никого не укрываю, агент.
   Огонек в глазах старшего агента стал недобрым, а уголки губ дрогнули в легком намеке на ироническую улыбку.
   – Капитан, вы, должно быть, не заметили глазка видеокамеры на стене?
   – А он есть?
   – Есть. Его установили такие же «ублюдки», как я.
   Клов хмыкнул:
   – Понятно.
   – Здесь была еще одна девушка, – отчеканил агент Осима. – Куда она побежала, капитан?
   – Я не знаю.
   – Почему вы ее не остановили?
   – Мне было не до этого.
   – Почему вы умолчали о ней?
   – Видите ли, агент... Я здорово ударился головой. Должно быть, у меня была кратковременная амнезия.
   – Издеваетесь?
   Клов усмехнулся:
   – Ничуть.
   Он протянул руку и взял с тумбочки сигареты. Агент глянул на пачку и прищурил холодные глаза.
   – Хорошо живут космодесантники, – с иронией проговорил он.
   Капитан ничего не ответил. Он сунул сигарету в губы, прикурил от зажигалки и выпустил облачко дыма агенту в лицо. Делать это было нельзя, но Клов не сумел отказать себе в удовольствии.
   Худая, аскетичная физиономия Осимы побагровела, рука привычно скользнула к шокеру, висевшему на поясе. Однако агент вовремя одумался и убрал руку. Он не мог позволить себе обращаться с военным так же, как со штатским, и вынужден был терпеть. До поры до времени.
   Сцепив зубы, агент взял себя в руки.
   – Шеф, гляньте! – окликнул агента один из его помощников. – Просто загляденье!
   Холеный агент повернул голову и взглянул на мертвую Золотую, на которую указывал ему помощник. Хентай-девица была пригвождена к полу стойкой от торшера. Лицо ее оцепенело в гримасе боли.
   – Прямо как вампиршу, – насмешливо проговорил агент-помощник. – Только вместо осинового кола – стальной торшер.
   – Она и была вампиршей, – угрюмо заметил второй агент-помощник. Ухмыльнулся и добавил: – Высасывала из мужиков деньги.
   Первый агент посмотрел на окровавленное лоно амазонки:
   – Я был бы рад, если бы такая красотка что-нибудь из меня высосала, – со смехом сказал он. – Но мне такие не по карману. Максимум, что я могу, это свистнуть ей из зала, когда она на помосте.
   – Хватит болтать, – сухо обронил старший агент Осима.
   Он снова посмотрел на Клова.
   – Капитан, сейчас я задам вам один вопрос. И от того, насколько честно вы на него ответите, будет зависеть ваша дальнейшая жизнь.
   Капитан стряхнул пепел в стеклянное блюдце и небрежно проговорил:
   – Валяйте, задавайте.
   Старший агент достал из кармана плаща работающий диктофон и положил его на стол. Затем пристально посмотрел капитану в глаза и сказал:
   – Вы отпустили девушку, потому что пожалели ее, верно?
   – Я был не в себе после побоев, – спокойно ответил Клов. – И мало что соображал.
   – Ваш ответ запротоколирован, капитан. А теперь позвольте, я кое-что вам покажу.
   Он повернулся к двери и крикнул:
   – Сильверелла!
   Дверь открылась. В комнату вошла Сильверелла. Она по-прежнему была одета в голубой плащик. Посмотрев на капитана, девушка тихо проговорила:
   – Прости.
   Клов отвел от нее взгляд и уставился на старшего агента.
   – Потрудитесь объяснить, что здесь происходит, – холодно произнес он.
   – Вы, конечно, знаете, что у нас большой штат агентов, – сказал Осима, спокойно выдержав взгляд капитана. – Сильверелла – одна из них.