Антон Ледовских. Город живых

Антон Ледовских
Город живых

Часть первая
Рейдер

Полигон

   Он сильно выделялся на фоне остальных претендентов. Какой-то слишком мирный и, казалось, беззащитный. Среднего роста, чуть худощав. И самое главное взгляд. Задумчивый и чуть рассеянный. Среди здоровых, играющих мускулами и сверкающих зубами в кривых усмешках парней он выглядел белой вороной.
   Капитан службы внешней безопасности сразу выделил его из толпы. И долго всматривался в этого неприметного парня.
   Он присматривал за группой все три недели, которые она провела в учебном центре. Не слишком длительный срок для того, чтобы разобраться в человеке. Да и наблюдал он за ними всегда со стороны. Стоял за спиной штатного психолога. Присутствовал на занятиях по физподготовке, смотрел за результатами учебных стрельб в тире. До первого боевого испытания он старался не общаться с курсантами. Не хотел даже намека на зарождение личностных отношений. Уж слишком большой процент отсева был на полигоне. И не всегда без потерь. Терять незнакомых было проще.
   Во время учебы тот парень ничем не выделялся. Разве что физические его показатели были не хуже, а иногда и выше, чем у остальных. Да соображал он зачастую быстрее. Но сильно на общем фоне успеваемости он не выделялся. Только мягкость и добродушие черт лица отличали его товарищей, и опять же этот рассеянный взгляд.
   В свои тридцать восемь лет капитан считался ветераном и опытнейшим инструктором учебного центра. Слишком много прошло перед ним конкурсантов, и зачастую он быстро составлял свое мнение о них. И очень редко ошибался. В этом была его основная работа. Его немного раздражало, что он так до сих пор и не смог понять, стоит ли ожидать от парня неприятных сюрпризов. Или это просто приблудившийся романтик, попавший сюда случайно. Такие случаи бывали.
   Слишком молодые. Субтильные юноши с ярким блеском в глазах. С бравадой на собеседованиях. С мечтами о службе, о подвигах, о стремительных рейдах и спасательных операциях. О славе и почестях. С ними никогда не бывало больших проблем. После полигона они выходили с дрожащими руками, вздрагивающими и, наверное, немного надломленными. И больше никогда не возвращались. На самом полигоне вреда от них не было. В пятидесяти процентах они просто кидались в зоны безопасности – в круги жизни. Другие просто замирали с опущенными руками и ужасом в расширившихся зрачках. Тоже неплохой вариант. Группе прикрытия не составляло труда выдергивать и прикрывать парней.
   Хуже было с другими. Как раз с такими здоровыми и веселыми, какие в основном собрались сегодня в тамбуре. Капитан понимал, что каждый из испытуемых подписывает отказ от претензий. И никаких последствий для него, капитана, если произойдет несчастный случай, не будет. Просто после каждого инцидента с летальным исходом капитану становилось трудней продолжать свою работу. И понимание, что заменить его некому, делало его еще печальней.
   Но были и третьи. Психи. Три раза капитан видел, как на полигон попадали люди, пришедшие в учебный центр не для того, что и все остальные. Карьера и идеалы не интересовали их. Сектанты, фанатики. Искатели вечной жизни в живой смерти.
   Капитан именно видел такие случаи. Тогда он еще был лейтенантом, и не в его власти было запрещать прохождение испытания. После третьего раза его начальник капитан Бергин ушел в отставку по состоянию здоровья. Тяжелейший нервный срыв. Настолько тяжелый, что даже после курса реабилитации он не смог продолжать службу даже в отделе статистики. Уж очень сильно дрожали у него руки, и сам он дергался от любого неожиданного шума или оклика. Как у тех романтиков из молодежи, которые пытались пройти полигон. Бергин был такой же, как они, только более старший, с чуть более прочной психикой. Но, как выяснилось, недостаточно прочной. Его жалели, но многие понимали, что рано или поздно все кончилось бы именно этим. Слишком тяжелая ноша легла на слабые плечи бывшего учителя родного языка средней школы. В первые годы колонии много случайных людей оказались на должностях, о которых и помыслить бы не могли в нормальное мирное время, просто потому, что больше было некому. И они несли свой крест, кто сколько мог. А потом ломались.
   Капитану было проще, чем его предшественнику. Он был кадровый военный, и более того, у него был боевой опыт. Он уже видел смерть до начала катастрофы.
 
   В динамиках рявкнула команда, и конкурсанты потянулись из тамбура раздевалки по длинному узкому коридору в помещение арсенала. Капитан двинулся за ними по пилону верхнего уровня, продолжая рассматривать своих подопечных. Яркие лампы с простыми металлическими плафонами в форме плоских тарелок висели ниже пилона. Они хорошо освещали нижний уровень и давали достаточно света, чтобы безопасно передвигаться по верхнему. И еще они не давали возможность увидеть снизу того, кто находился наверху. Капитан шел практически бесшумно. Металлическая решетка с мелкими отверстиями лишь изредка поскрипывала, прогибаясь под его весом. Но никто его не слышал.
   Мысли парней внизу были заняты совсем другим. Легкий мандраж делал их жесты резковатыми, а смех неестественно громким. Ожидание испытания. Возможность взять в руки оружие и показать, на что они способны. И страх. Страх, медленно подползавший и обволакивающий сознание. Делающий руки и ноги вялыми. Сковывающий движения. Пока он еще был далеко. Но с каждым шагом, приближающим их к полигону, страх становился ближе. Еще немного, и капитан почувствует запах страха, исходящий снизу. Но это потом.
   Послышались радостные возгласы. Группа вошла в арсенал. Мужчины и оружие, дети и игрушки – разницы, по-моему, нет. Неподдельный восторг охватил парней. Группа разбредалась по широкому, заставленному объемными стеллажами и шкафами помещению арсенала учебного центра. На занятиях по боевой подготовке они, конечно, видели и даже собирали и разбирали несколько видов стрелкового оружия. Но в классе, как и на стрельбище, не было такого разнообразия орудий смерти, с которым они встретились в арсенале. Длинные стеллажи с «калашниковыми» последней модели с системой гашения отдачи. Штурмовые дробовики, скорострельные «кедры» и «узи». Ручные пулеметы и гранатометы. Потрясающий выбор пистолетов: от барабанных «кольтов» до «беретт», «стечкиных» и «глоков». Чуть поодаль в отдельном стеллаже выстроились стройные и элегантные снайперские винтовки, поблескивающие бликами отраженных ламп на вороненых стволах. Самый последний стеллаж был заполнен холодным оружием. Основную массу составляли десантные ножи, лежали и мачете. Были здесь казавшиеся неуместными и легкие туристические топорики. А завершали экспозицию пять изящных слегка загнутых самурайских мечей. Легкие катаны висели в черных кожаных ножнах, которые выглядели уж совсем чужеродно в окружении современных клинков.
   Парни разбрелись по стеллажам с тяжелым вооружением. Многие руки сразу потянулись к ручным пулеметам. Капитан, наблюдавший за процессом вооружения, хмыкнул. Типичное поведение для молодежи. Сам-то он знал, что скорострельность и калибр не так важны. Нужна точность и запас боекомплекта.
   Часть конкурсантов потянулась к дробовикам. Капитан поморщился. Эти, наверное, насмотрелись слишком много боевиков. С таким вооружением может продержаться только слаженный отряд с четко отработанной тактикой. Да и уничтожить врага одним выстрелом из дробовика достаточно проблематично. Обычно в действующей боевой группе все-таки несколько человек с дробовиками, но основной их задачей было откинуть противника, а не уничтожить. Сбить напор. И действовали они четко по заранее отрепетированной схеме. Здесь же, на полигоне, курсантов специально не готовили к групповому бою. Главная цель была – определить личностные характеристики. Это уже потом проводились тактические занятия, в которых курсантов распределяли по ролям для реальных задач. И каждый получал свой боевой распорядок и номер в команде.
   Один парень потянулся к снайперской винтовке. Капитан с удовлетворением сделал пометку в экзаменационном листе. Снайперы ценились. Хотя это была достаточно сложная роль. При бешеном напоре врага снайпер должен был иметь достаточно выдержки, чтобы не побежать. Стоя за спинами товарищей, он должен был отсекать отдельных нападавших, которые ускользали от шквала огня основной группы. Опасность заключалась в том, что сам обороняться от массовой атаки он зачастую не мог. И для выбора такого оружия у человека должна быть достаточная доля уверенности в своих силах.
   Парень с винтовкой уверенным движением взял со следующего стеллажа компактный «кедр». Капитан удовлетворенно кивнул и сделал еще одну пометку в листе. Хороший боец должен получиться, предусмотрительный, не забыл об оружии для ближнего боя.
   Взгляд капитана вновь остановился на заинтересовавшем его ранее парне. И сразу же от души отлегло мучившее его чувство тревоги. Худощавый сноровисто прилаживал к «калашу» систему прицеливания средней дальности – оптику с лазерным маркером. Самоубийца бы не занимался такими приготовлениями. Следующим выбором курсанта были две «беретты». Капитан оторвал взгляд от парня и продолжил осмотр сборов отряда.
   Первые уже успели надеть на себя разгрузки и укладывали в карманы боеприпасы. Гранаты на полигоне были запрещены, уж больно большая вероятность была ранить своих в ограниченном пространстве. К холодному оружию никто не подходил. Ладно, еще в походе, когда нож или топор могут пригодиться в хозяйстве. Как оружие для обороны или нападения ножи никто не воспринимал.
   Два инструктора построили курсантов в одну шеренгу и тщательно осмотрели конкурсантов. Пару команд, несколько советов, затянутые ремни разгрузок. Удовлетворенный инструктор кивнул, последний раз проверил, хорошо ли закреплены шлемы, и дал команду на выход в тамбур полигона. Капитан прошел дальше по пилону и оказался над самим полигоном. Точнее, на широкой площадке, которая тянулась по фронтальной стороне ограждения полигона. Там его уже ждали четыре снайпера. Он кивком поздоровался и взял со стойки бинокль.
   Перед ним как на ладони просматривался весь полигон. Почти ровное поле пятьдесят на сто метров. Кое-где в начале полигона были выстроены баррикады из старых покрышек. Дальше шло практически ровное поле. Ландшафт нарушали только конструкции кругов жизни. Кругами их называли по аналогии обережного круга против нечистой силы. На самом деле это были квадратные площадки с высокими стойками по углам. На высоте двух метров на стойках крепились железные клетки с толстыми прутьями. Стенки, обращенные лицом ко входу, были из цельных бронированных плит. Это позволяло укрываться от огня своих же компаньонов. Ячейки решетки не позволяли просунуть между прутьями даже руку. В середине площадки находился рычаг, позволяющий за секунду опустить тяжелую клетку вниз. Таких сооружений на полигоне было шесть, по три вдоль каждой из продольных сторон, правда, их размеры позволяли надежно укрыться внутри до пяти человек. Так что запас мест для курсантов был.
   По правилам прятаться в кругах жизни не возбранялось, и даже наоборот. Главной задачей на полигоне являлось сохранить свою жизнь любыми путями. Но вот среди самих курсантов исконно бытовало мнение, что укрыться в круге жизни зазорно. Правда, это мнение было только у тех, кто еще не ступал на проклятую землю полигона. Все, кто выходил из него, больше не обращали внимания на эту глупость. Понимали, насколько близко подбирается смерть и как сильно хочется жить.
   Инструктор открыл тяжелые ворота и пропустил внутрь группу. Двенадцать молодых парней вышли на грязный бетонный пол. Курсанты выстроились в цепь. Взяли на изготовку оружие. В тяжелой тишине громко лязгнули затворы. И тут неожиданно взвыла сирена.
   Снайперы на верхней площадке взяли оружие на изготовку. Капитан медленно поднес бинокль к глазам. На дальнем конце полигона медленно начали открываться тяжелые створки ворот. И появились Они.

Предыстория

   Доподлинно никто не знает, как все началось. В принципе можно было брать за версию любой из сценариев американских фильмов ужасов. Только на самом деле все было намного страшнее.
   Установить эпицентр трагедии из-за начавшейся неразберихи так и не смогли. Но общие признаки указывали все-таки на Северную Америку. Были версии, что во всем виноваты военные со своими вечными безумными экспериментами. С разработками новых смертельных вирусов и биологического оружия. Но валить все на военных было бы несправедливо. Скорее всего если бы авария произошла у них на объекте, то последствия не распространялись бы с такой страшной скоростью. Военные могут творить любые пакости, но последствия они скрывают зачастую очень надежно. Режим секретности не дал бы выплеснуться даже информации о неудачном эксперименте.
   Все оставшиеся свидетельства и записи трансляции телепередач первых дней катастрофы наводили на мысль, что виноваты все-таки мирные ученые. Да и многие косвенные факты указывали на это. Скорее всего беда случилась в лос-анджелесском Центре генной инженерии и новейшей медицины. Именно это учреждение вело углубленные исследования в самой волнующей для всего человечества области. А именно: борьбе со старостью, восстановлении и регенерации поврежденных тканей. Но, вероятно, была совершена фатальная ошибка, и ученые вместо того, чтобы найти способ сверхрегенерации, получили возможность оживлять уже мертвые клетки. Какая, вы скажете, разница. А очень большая. Они оживили уже умершее. Восстановления же поврежденных тканей не было вообще.
   Ситуация же разворачивалась с пугающей стремительностью.
   Свою печальную роль сыграл и находящийся поблизости гигантский международный аэропорт. Именно он способствовал необычайно быстрому распространению вируса. Люди садились в самолеты, заражались от носителей. Летели на разные континенты. И, спускаясь по трапам самолетов в разных уголках Земли, заражали новых людей в здании принимающих аэропортов. А те, в свою очередь, несли вирус дальше. Как показали дальнейшие исследования института спасения, вирус не являлся уж слишком заразным. Передавался он в основном через слюну и кровь. И по идее, на начальной стадии не должен был распространяться так быстро. Но вмешалась случайность. Вирус оказался очень стоек для термообработки. Простого мытья чашек в самолетах и кафе аэропорта не хватало, чтобы уничтожить заразу. Радостные объятия и горячие поцелуи встречающих и провожающих тоже внесли свою лепту в распространение эпидемии.
   Первые симптомы сводились к легкому недомоганию и небольшому повышению температуры. Длилось это два-три дня. А потом в течение нескольких часов наступало резкое ухудшение и смерть. Потом смерть оживала. Правительство и службы эпидемиологии не могли справиться со стремительно возникшей проблемой. Когда были выявлены основные симптомы вируса, очагов эпидемии было уже слишком много. Естественно, ситуация усугублялась источниками второй стадии. Ожившие мертвецы были более активным источником заражения. Они со звериной агрессией нападали на людей и множили как зараженных, так и уже готовых мертвецов, которые через каких-то пару часов вливались в ряды зомби. И умножали число жертв в геометрической прогрессии.
   Воцарился хаос. Сильнее всего пострадали густонаселенные районы цивилизованной Европы и Америки. Нарушения инфраструктуры транспорта, связи и энергообеспечения ввергли избалованное достижениями современности население крупных городов в панику. Люди не знали, что делать, лишившись привычных вещей. Первой пропала сотовая связь. Затем в течение нескольких дней начались перебои с электричеством. Вокруг полыхали пожары. Смерть собирала обильную жатву.
   Большинство попыток взять ситуацию под контроль с треском проваливалась. В неразберихе очень тяжело было поддерживать режим карантина. В обороняемых зонах часто возникали новые очаги инфекции. Люди не могли свыкнуться с тем, что их инфицированные близкие уже обречены. Постоянно выявлялись факты сокрытия зараженных. Родственники до последнего скрывали своих больных, а потом было уже поздно. Мертвец заражал и их.
   Чуть лучше шли дела в менее населенных районах, часто организовать оборону и остановить эпидемию удавалось вблизи крупных военных баз. Военные имели средства для защиты и огороженные территории. Но и они часто проигрывали бой вездесущему вирусу. Все происходило по очень простой причине. Военные принимали беженцев, а в их числе и инфицированных. И новые очаги вспыхивали внутри защищенных территорий.
   В этой неразберихе легко возникали анархистские группировки и банды. Сколачивая небольшие мобильные отряды, они носились от города к городу, занимаясь мародерством и грабежами. Усугубляя и так тяжелое положение вещей. Долго они зачастую не существовали. Недостаток осторожности косил их ряды с неумолимым постоянством. А иллюзия вседозволенности и полная потеря морали делали эти группировки нестабильными сами по себе. Часто возникали междоусобицы как между бандами, так и внутри их. И снова гибли люди. К концу первого года после катастрофы все мелкие банды прекратили свое существование. Остались только те, кто смог установить среди разношерстного сброда железную дисциплину. И успеть набрать техническую и огневую мощь. Они стали достаточно крупным дестабилизационным фактором в мире, охваченном огнем эпидемии. В бандах быстро установился строй, сильно напоминающий рабовладельческий. Все, кто не мог воевать или просто постоять за себя, становились рабочей силой, беспощадно эксплуатируемой кастой воинов. Они обзавелись мобильными лагерями, которые в течение суток могли произвести развертывание на пустом месте, подвижными боевыми отрядами, целью которых был поиск и добыча съестных припасов и вооружения. А также охрана периметра лагеря от мертвецов и от таких же, как они, джентльменов удачи. Мелкие стычки происходили постоянно, поскольку кланам приходилось кочевать, и маршруты их зачастую невольно пересекались. Также были конфликты и с оседлыми анклавами, но не так часто. Маршруты кочевки в основном протекали по малозаселенным местам. Там было более безопасно. Меньше зомби. Но в тех районах не было и чем поживиться. Крупные склады продовольствия находились зачастую на окраинах мегаполисов. И поэтому рано или поздно кочевники шли в рейды к большим городам. Проблема сводилась к тому, что сколько бы провианта ни удавалось отбить, в результате он рано или поздно кончался, а растревоженные мертвецы не давали шанса вновь нанести визит на склад. Приходилось в спешке менять место стоянки. Мертвяки имели отменный нюх и долго могли идти по следу. Пока впереди чувствовали теплую кровь. Только большое расстояние могло сбить их со следа. Двигались они не слишком быстро, зато им совершенно не требовалось время на отдых. Недостаток скорости они компенсировали неутомимостью своего продвижения.
   В стационарных санированных зонах люди отчаянно пытались сохранить остатки цивилизации. Хотя зачастую приходилось это делать жестокими методами. Карантин соблюдался безукоснительно. И беспощадно. Любое подозрение на заражение приводило несчастного в карцер на карантин. А при наличии явных следов укусов и порезов потерпевший уничтожался незамедлительно. Выжить можно было только таким образом.
   Мир изменился, но он еще продолжал существовать.

Полигон

   Тяжелые створки ворот медленно открывались. И появились они. Зомби.
   Нетвердой поступью на негнущихся ногах они медленно выходили на грязный бетонный пол полигона. Густой смрад валил от шатающихся фигур. Для обоняния человека нет более мерзкого и противного запаха, чем запах немытого человеческого тела и человеческих экскрементов. Ни один животный или химический запах не вызывает такого отвращения. А уж зомби были насквозь пропитаны этой вонью.
   Ученые института спасения установили, что вирус не передается животным и птицам. Это подтверждало гипотезу, что первоначальным источником его возникновения являлись продукты работы Лос-анджелесского института генной инженерии. Вирус действовал только на людей, поскольку разработан был на основе человеческого ДНК. Зомби охотились и убивали всех, в чьих жилах текла теплая кровь. Но воскресали после этого только люди. Также было доказано наличие у зомби мозговой деятельности. Биотоки сильно отличались от показателей нормального человека, но они были.
   Насчет разумности зомби велись долгие споры. Но все-таки научное общество склонялось к тому, что зомби не имеют интеллекта. В общем, поведение основной массы тварей укладывалось в стереотипы поведения хищных животных. Но случались и исключения. Отдельные особи проявляли редкую сообразительность и находчивость в ведении охоты на людей. Слава богу, это скорее было исключением, чем правилом. Выживать было трудно и без обилия полуразумных мертвецов.
   Способы уничтожения зомби не отличались разнообразием. Необходимо было повредить мозговую деятельность или опорно-двигательную систему. Проще выражаясь, нужно было прострелить ему голову или позвоночник. Существовал еще третий способ. Нанести обширный урон всему телу мертвеца. Это достигалось или посредством огня, или тотальным нанесением ран всему организму. Клетки зомби не восстанавливались, и при обширных разрывах тканей организма существовал большой шанс окончательного упокоения. Но полной гарантии такой способ не давал. Всегда оставалась вероятность, что у разорванного пулями зомби хватит сил на последний бросок. Огонь давал стопроцентные гарантии, но он не мог остановить мертвецов мгновенно. Высокий порог боли позволял тварям, охваченным огнем, оставаться подвижными еще пару-тройку минут. Что в бою было недопустимо. Живые-мертвые факелы бросались на людей с такой же прытью, как и неповрежденные зомби. Огнеметы в основном использовались для обороны периметра. Дешево, сердито и эффективно.
 
   В ворота протискивалась первая партия тварей. Сначала неспешно, потом, почувствовав запах людей, все активнее, твари выползали из отстойника. Было их около сотни. Вой сирены стих. И это послужило командой для курсантов. Молча, без выстрелов, они устремились вперед. Целью бойцов была передовая линия редутов. Чуть вперед вырвались легковооруженные бойцы. Сзади, тяжело дыша, бежали счастливые обладатели крупнокалиберных пулеметов. Достигнув первой линии обороны, курсанты становились на изготовку к стрельбе. Подоспевшие пулеметчики устанавливали свои орудия на верхние ряды покрышек. Ни одного выстрела до сих пор не прозвучало. Инструктор по тактике сумел вдолбить в молодые головы простое правило: стрелять надо наверняка, с близкого расстояния и обязательно иметь свободное пространство для отступления. Толпа мертвяков судорожными движениями приближалась к отряду. Зомби пытались обгонять друг друга и невольно выстроились почти в ровную шеренгу по всему фронту полигона.
   Первым не выдержал один из пулеметчиков. Длинная очередь жестоко разрывала плоть первой шеренги мертвецов. Стрелок, видно, неверно выставил прицел, и пули его орудия врезались в грудные клетки мертвецов, вместо того чтобы сносить им головы. Нервы не выдержали у большинства бойцов. Вслед за своим товарищем они начали лупить из своих стволов в надвигающуюся массу мертвяков. Эффективность стрельбы оставляла желать лучшего. Только четверо из всей дюжины не открыли огонь. Среди них и худощавый. Но через пару секунд и они включились в бой. Эта четверка уже действовала совсем по-другому. Они стреляли одиночными прицельными выстрелами. Нанося мертвякам не меньший урон, чем их более горячие товарищи. Напор зомби захлебнулся. Упокоенные и раненые штабелями падали под шквальным огнем. Но вот замолчал один пулемет, затем другой, щелкнули вхолостую пара дробовиков. И бойцы лихорадочно занялись перезарядкой своего оружия.
   В это время заскрежетали вторые ворота в дальнем конце полигона. Следующая сотня зомби выбиралась на свет. Интенсивность огня заметно уменьшилась, захлебнулись оставшиеся пулеметы. Но своей цели они достигли, первая волна мертвецов практически иссякла. Но новая была уже на подходе. Линия зомби снова была на подходе.
   Снова застрочили пулеметы. Сначала один, более расторопный, затем подключились и остальные. Напор зомби нарастал. И вот дрогнули первые. Слабые нервы. Вид зомби, находящихся от тебя на расстоянии десяти метров, зрелище более чем пугающее. Синий цвет кожи, слюна, капающая из оскаленных пастей, могли ввести в трепет любого. Последний штрих добавляла нестерпимая вонь. Психика неподготовленного человека не справлялась. Их мерное наступление действовало сильнее любой психической атаки, когда-либо осуществленной людьми. Люди побежали. Сначала двое кинулись к следующему ряду редутов, лихорадочно перезаряжая свое оружие. Потом еще пять человек рванули назад. Оставшимся ничего не оставалось, как последовать их примеру. Плотность их огня не позволяла сдерживать напор мертвецов.
   Капитан отметил, что худощавый отступил в последних рядах. Бойцы перегруппировались у второй линии редутов. Дождавшись замыкающих, они вновь открыли шквальный огонь. И вот тут начались первые неприятности. Заклинил один пулемет. Ругаясь, боец бросил оружие и стал дергаными движениями доставать пистолет из поясной кобуры. Справившись с пистолетом, он, почти не глядя, выпустил всю обойму в сторону зомби. Тут его нервы сдали окончательно, он бросил пистолет и со всех ног помчался в сторону впускного тамбура. Его примеру последовали еще пятеро. У них кончились заряды, а неотвратимо наступающие мертвяки поколебали их уверенность в том, что остается время на перезарядку оружия. Шестеро оставшихся курсантов стояли до последнего, но волна мертвецов приближалась, несмотря ни на что. На ходу перезаряжая оружие, они побежали к очередным укреплениям. У одного пулеметчика закончился весь боезапас, у другого раскаленный ствол пулемета сделал стрельбу невозможной. Бросая оружие, они кинулись назад к кругам жизни. Влетев в зону безопасности, они почти одновременно дернули рычаг. Клетка с грохотом рухнула на бетонный пол, надежно закрыв бойцов. И лишая их права на дальнейшее участие в сражении.