Страница:
– Как мне кажется, вы думаете о том, о чем думаю и я, – продолжил Торхес. – Это преступление было задумано и осуществлено кем-то из вашего семейства. И вам лучше знать, кто хотел смерти ваших родителей. У вашего отца было две сестры и два брата, кажется, так? Уверены ли вы в том, что они лояльны по отношению к вам?
– Если я умру до того, как мне исполнится двадцать пять, или до того, как я выйду замуж, они получат все, – произнесла Ксения.
Торхес потер руки, будто услышал радостную весть.
– Ах, и ваши дорогие родственники поделят все миллиарды семейства Сан-Донато между собой? А кроме этого, получат полный контроль над вашей изумрудной империей, сеньора? На вашем месте я бы не стал доверять теткам и дядькам. Ведь один или одна из них – организатор гибели ваших родителей!
2 октября
– Если я умру до того, как мне исполнится двадцать пять, или до того, как я выйду замуж, они получат все, – произнесла Ксения.
Торхес потер руки, будто услышал радостную весть.
– Ах, и ваши дорогие родственники поделят все миллиарды семейства Сан-Донато между собой? А кроме этого, получат полный контроль над вашей изумрудной империей, сеньора? На вашем месте я бы не стал доверять теткам и дядькам. Ведь один или одна из них – организатор гибели ваших родителей!
2 октября
Ксения обвела взором всех тех, кто собрался в Круглой гостиной. Встреча походила на ту, что прошла много лет назад, – она, растерянная девчонка, находится среди алчных родственников.
– Ксения, для чего ты созвала нас в столь спешном порядке? – задал вопрос дядя Николас.
Как всегда представительный, он держал во рту незажженную трубку. Тетя Ингрид и их сынок Рудольф сверлили Ксению взглядами, словно желая одного: чтобы она упала замертво!
– А чего непонятного, братец, – хохотнул дядя Лукас, как обычно, одетый в мятый дорогой костюм. Дядя Лукас за прошедшие годы погрузнел и облысел, оказался замешанным в ряде постыдных скандалов и ежемесячно обращался к «милой племяннице», чтобы та оплатила его многочисленные счета. – Ксения вызвала нас, чтобы огласить свое завещание! – добавил он и залился смехом, довольный собственной сомнительной остротой.
– Прекрати молоть чепуху, Лукас! – сказала строго тетя Сильвия.
Она по-прежнему лучилась холодной красотой: тетя возглавляла столичный институт нейрохирургии и считалась одним из мировых корифеев в этой области.
– А без этого он не может, – подала голос тетя Агата, облаченная в малиновое сари и золотистый тюрбан, из-под которого выбивались непослушные седые локоны.
Тетя была в своем репертуаре – она заклинала духов, общалась с потусторонним миром и насыщала чакры энергией. Ее карьера великой художницы не удалась, и весь свой энтузиазм она пустила на воспитание дочери Эрики. Нескладная светловолосая девица сидела рядом с матерью и смотрела в потолок.
– Итак, дорогая, – произнесла тетя Ингрид, – в чем дело? Ты собрала нас у себя в особняке, не объяснив, что произошло. Какие новости ты хочешь преподнести нам на этот раз? Нам уже достаточно того, что ты собираешься замуж...
Ксения помнила, какую реакцию вызвала эта новость у тети Ингрид: она сначала побледнела, затем покраснела и выпалила, что Ксении нужно заботиться о благе корпорации, а не думать о плотских развлечениях. Тетя Ингрид была почему-то долгое время уверена, что ее сынок Рудольф, пустоголовый молодой человек, станет мужем своей кузины.
– Я должна сообщить вам новость, которую разнесут сегодня вечером по всем телевизионным каналам, – заявила Ксения. – Эта новость касается вас всех и в особенности одного или одной из вас!
Ксения видела, как на лицах собравшихся родственников отразился страх. Она так и знала: кто-то из них причастен к гибели родителей. И этот человек последние семнадцать лет притворялся ее другом! Он сидит перед ней! Но кто именно?
– Поэтому я решила, что вы имеете право узнать об этом до того, как журналисты в очередной раз примутся смаковать детали нашей семейной истории, – продолжила Ксения. – Вчера вечером в джунглях был обнаружен самолет моих родителей...
Она внимательно следила за реакцией каждого из собравшихся. Тетя Агата тихонько взвизгнула и приложила руку к сердцу. Дядя Лукас судорожно сглотнул и попытался придать своему лицу трагическое выражение. Тетя Сильвия откинулась на спинку стула и замерла, как будто ожидая вызова. Кузина Эрика странно улыбнулась. Тетя Ингрид и дядя Николас обменялись многозначительными взглядами. Их сынок Рудольф раскатисто чихнул.
– Ксения, ты хочешь сказать, что найден самолет Максимилиана и Веры? – произнес наконец дядя Николас.
– Да, и я была на месте катастрофы, вернулась всего два часа назад, – пояснила та.
Тетя Ингрид недовольно прошипела:
– Ты уже была там? И сообщаешь нам о том, что Максимилиан и Вера нашлись, только сейчас? Как ты могла, Ксения!
Ксения не обратила внимания на упреки в свой адрес. Она чувствовала, что каждый из присутствующих что-то скрывает. Но что? И имеет ли это отношение к гибели ее родителей?
– Ах, какая трагическая судьба! – приложив длинные пальцы к вискам, залепетала тетя Агата. – Я всегда твердила Максимилиану и Вере о необходимости обратиться к хироманту или астрологу! Они бы могли избежать этого досадного несчастного случая!
– Это был не несчастный случай, – сказала тихо Ксения.
Ее слова произвели взрывной эффект.
– Дорогая племянница, о чем ты говоришь? – произнес дядя Николас. Его лицо приняло пепельный оттенок. Ксения заметила, что тетя Ингрид морщит лоб, пытаясь совладать с эмоциями.
– Так что же произошло? – подала голос тетя Сильвия. – Если это был не несчастный случай, то наверняка вся причина в том, что пилот не справился с управлением, или отказали приборы, или что-то еще!
– Вот именно, что-то еще, – произнесла Ксения. Родственники притихли. Ксения продолжила: – Это было убийство!
Странно, но эти слова не вызвали у собравшихся ожидаемой реакции. Все молчали, и по прошествии двух или трех минут подала голос кузина Эрика. Срывающимся голоском она рискнула спросить:
– Ксения, о чем это ты? Как их могли убить?
Вслед за Эрикой и прочие родственники накинулись на Ксению. Дядя Лукас печально покачал головой и прогнусавил:
– Я понимаю, что потерять родителей в таком нежном возрасте – страшно, дорогая Ксения, и это было настоящим ударом для тебя, я помню, как ты рыдала и билась в истерике. Но это не повод для того, чтобы потчевать нас небылицами!
– Убийство, вы только подумайте! – возмущался дядя Николас. Он с силой швырнул трубку на полированный стол. – Если верить желтой прессе, то Максимилиана и Веру забрали к себе марсиане! А ты выдвигаешь смехотворную версию – они стали жертвой убийства!
– Мне кажется, – проблеяла тетя Агата, поправляя сползший на лоб тюрбан, – мне кажется, дорогая Ксения, что Николас прав. Ты же знала, милая девочка, что я всегда на твоей стороне, я вместе с тобой скорбела по поводу гибели Макса и Веры, но, как учит далай-лама, мы должны стойко переносить удары судьбы!
– Это попахивает теорией заговора, – ввернул кузен Рудольф. – Ксения, тебе пора образумиться!
Ксения молча наблюдала за словесной перепалкой. Она ждала, когда же наконец родственники выдохнутся и их боевой запал сойдет на нет. Когда страсти улеглись, слово взяла тетя Сильвия. Она намеренно не обвиняла племянницу в бездушии и подтасовке фактов.
– Если Ксения считает, что ее родители стали жертвой убийства, то мы должны выслушать аргументы, – произнесла она спокойно. – Ведь у тебя, Ксения, есть доказательства своей версии? Уверена, что есть, иначе бы ты не стала бросаться такими обвинениями!
Тетя Сильвия умела разложить все по полочкам, за это Ксения была ей благодарна. Однако любви или чувства привязанности она к тетке не испытывала – та жила крайне уединенно. Ей было за сорок, она не собиралась выходить замуж или заводить детей, и лишь посвященные знали о ее страсти к женщинам. В отличие от прочих родственников, она не принимала участия в светской жизни, не посещала вечеринки, не бывала в эксклюзивных клубах.
– Вы правы, тетя Сильвия, – сказала Ксения. – У экспертов нет ни малейшего сомнения: самолет моих родителей был взорван!
– Но как же так? – Выщипанные брови тети Агаты взлетели вверх. – Такого не может быть! Это исключено! Как террористы могли совершить подобное злодеяние...
Ксения прервала ее:
– Никто не ведет речь о террористах, тетя Агата.
– Но если не террористы, не все эти сумасшедшие левые радикалы или неонацисты, сепаратисты или приверженцы фундаментального ислама, революционеры или анархисты, то кто?
Дядя Николас успокоился и производил впечатление солидного и авторитетного менеджера, каковым и был в действительности. Но в глазах у него искрился страх.
– Это я и хочу выяснить, – сказала Ксения, – и надеюсь, что вы мне поможете. Мне точно известно, что взрывное устройство не могло попасть на борт самолета моих родителей по определению, – и тем не менее эксперты обнаружили следы пластиковой взрывчатки и часового механизма.
Тетя Агата приглушенно вскрикнула и распахнула большой веер из павлиньих перьев. Медленно обмахиваясь, она произнесла:
– Это так ужасно! Кто бы мог подумать, что какой-то безумец или группа умалишенных лишат жизни моего брата и его супругу! И куда только смотрела служба безопасности!
– Я не думаю, что это сумасшедший убийца-одиночка или группа террористов, – произнесла тетя Сильвия. – У сего преступления должна быть совершенно иная подоплека.
– На что ты намекаешь? – взвилась тетя Ингрид. – Сильвия, что ты вообще понимаешь в преступлениях! Твой удел – копаться в чужой черепной коробке и потрошить мозги! Вне всяких сомнений, бедные Макс и Вера стали жертвами преступления по политическим мотивам!
Дядя Лукас разразился неприятным гортанным смешком и спросил:
– Но если это так, моя дорогая, то почему ни одна из этих самых террористических группировок до сих пор не взяла ответственности за это деяние? Они же любят шум в прессе вокруг своих преступлений, реальных и вымышленных, зачастую приписывают своему коварному уму даже те теракты, которых не совершали, – дьявол, как известно, соблазняет человека тщеславием. За право взять на себя ответственность за взрыв самолета, в котором погибла Великая княгиня Бертранская Клементина несколько лет назад, соревновалось несколько группировок ближневосточных террористов. А со дня исчезновения Макса и Веры прошло едва ли не семнадцать лет, но – ни гу-гу! Никто из этих политических отщепенцев и не пытался заявить, что их смерть – террористический акт.
– Что ты хочешь этим сказать? – вмешался кузен Рудольф.
Молодой человек раскраснелся, и Ксения заметила, что он до чрезвычайности похож на собственного отца: та же бескомпромиссность, уверенность в собственной правоте и беспардонный тон.
– Дядя, ты что, всерьез веришь, что это сделали не террористы? Ты извращаешь правду!
Дядя Лукас хищно улыбнулся и заметил:
– Дорогой племянник, а тебе что, ненароком известна эта самая правда?
Рудольф так и остался сидеть с раскрытым ртом, зато его мамочка, тетя Ингрид, танком пошла в наступление. Ксения давно заметила, что ее кузен, до ужаса похожий на дядю Николаса, во всем полагается на свою матушку. Несмотря на то что ему было почти двадцать семь, он безоговорочно слушался Ингрид, а она, стоило над головой ее чада сгуститься грозовым тучам, немедленно бросалась в бой с единственной целью – растерзать противника, который посмел обидеть ее сына. Так было и в детстве, когда тетя Ингрид самолично хлестала по лицу карапузов, которые пытались отколошматить ее заносчивого и занудного Рудольфа, так было и позже: в школу сынулю доставлял огромный черный лимузин, и подросток, перед тем как отправиться в стан к врагам (у тети Ингрид все, кто был не согласен с ее мнением, причислялись к категории врагов), целовал мамочку, а та давала ему наставления. Даже поступив в частный университет (тетя Ингрид не решилась отпустить свое чадо за границу, а предпочла, чтобы Рудольф изучал юриспруденцию в Эльпараисо), он всегда и во всем полагался на мамочку. Ксения жалела кузена, но понимала, что тот и дня не проживет без распоряжений Ингрид и ее опеки, сделавшей из молодого человека раба ее представлений.
– Лукас! – зычным голосом провозгласила тетя Ингрид. – Рудольф совершенно прав – правда известна всем уже семнадцать лет! И то, что теперь вдруг выясняется – самолет Макса и Веры был взорван, ничего не меняет! Это – деяние террористов!
– Быстро же ты вынесла окончательный вердикт, – вставила тетя Сильвия. – Следствие только началось, а ты, Ингрид, уже нашла виновных!
– Следствие, какое следствие? – прошептала тетя Агата. Она теребила сердоликовое ожерелье, обвивавшее ее морщинистую шею. – Разве будет следствие, дорогая моя?
Ксения с готовностью ответила:
– Я уверена, что в наших интересах докопаться до истины, ведь так? Тем более, от моего мнения ничего не зависит – прокуратура республики уже открыла дело по факту убийства моих родителей.
– Слава богу! – воскликнула кузина Эрика. – Я не сомневаюсь, что этих мерзавцев в ближайшее время поймают! Они наверняка оставили массу улик!
– Не забывай, что прошло почти семнадцать лет, – сказала тетя Сильвия. – Так что рассчитывать на успех расследования сложно.
– Ах, как жаль, – заявила тетя Ингрид насквозь фальшивым тоном. – Но, я уверена, следователи приложат все усилия, чтобы найти этого негодяя! Он заслуживает смертной казни!
Она произнесла это с таким выражением лица, как будто сама была готова растерзать человека, подложившего в самолет родителей Ксении бомбу.
– Чтобы содействовать установлению истины, я решила помочь следствию, – продолжила Ксения. Дядя Николас живо поинтересовался:
– И ты хочешь, чтобы мы оказали прокуратуре всемерную поддержку? Ну конечно, конечно! Они могут спрашивать нас обо всем, что им понадобится!
– Я знала, что вы не откажетесь помочь мне, – продолжала Ксения. – Но это еще не все.
– Только не говори, что тебе известны какие-то страшные подробности смерти Макса и Веры, – попросила тетя Агата, закрывая глаза. – Как только я себе представлю, что они попали в огненное инферно, что им пришлось мучиться и страдать...
Ксения прервала ее:
– Эксперты сказали, что родителям не пришлось мучиться. Взрыв произошел на достаточно малой высоте, самолет спикировал вниз, в джунгли, от удара пилота выбросило наружу через стекло, вернее, ему оторвало голову...
– Ах, какая жуть! – прошептала Эрика и вцепилась в локоть матери, которая, зажмурившись, замерла на стуле.
– Родители погибли еще до того, как самолет соприкоснулся с землей. Но не в этом дело. Я поручу частному детективу провести расследование гибели мамы и отца.
– Частный детектив? – с постной миной протянул дядя Николас. – Но дорогая, я прекрасно знаю подобных типов – они высасывают из клиентов бешеные деньги, а потом пишут в отчете, что никаких новых фактов найти не удалось.
– Согласна, это далеко не самая лучшая идея, – поддержала его тетя Ингрид. – Доверься следователям из прокуратуры, Ксения, зачем тебе терзать себя несбыточными надеждами!
Дядя Лукас усмехнулся:
– А я вот считаю, что Ксения права. Эти молодчики умеют вытрясать из людей правду. В особенности если им хорошо заплатить, тогда они и черта из преисподней достанут. Муж одной дамочки, с которой я как-то развлекался, нанял частных детективов, те сделали наши фото в пикантных позах – супруг затеял бракоразводный процесс и оставил эту особу без гроша! Могу тебе порекомендовать кое-кого...
– Мне тоже кажется, что твое решение – разумное, – подала голос тетя Сильвия. – Но скажи, на что именно ты рассчитываешь?
Ксения вздохнула. Она с самого начала хотела сказать это, но ей не хватало смелости. Момент настал, и она должна рассказать им все без утайки.
– Я не думаю, что в смерти моих родителей повинны террористы, – произнесла она. – У террористов не было никаких причин желать их смерти, да и пронести в самолет бомбу было бы невероятно сложно для подобных типов.
– Не забывай, самолет твоих родителей потерпел крушение, когда они возвращались из Каракаса, а все знают, что в этой Венесуэле полно пройдох и жуликов, – тоном знатока заявил дядя Лукас.
– Тебе лучше знать, – язвительно вставила тетя Ингрид.
Эрика прыснула, а дядя Лукас возвел к потолку глаза, демонстрируя всем, что не желает комментировать нетактичное замечание своей золовки.
– Вот именно поэтому я и решила обратиться к частному детективу, – сказала Ксения. – Он, я уверена, разберется в том, кто... кто стоит за этим преступлением. Я хочу, чтобы человек, который виновен в том, что я потеряла отца и маму в возрасте восьми лет, понес заслуженное наказание.
В Круглой гостиной возникла пауза. Ксения медленно обвела взором каждого из собравшихся.
– А это значит, что убийце светит, по всей видимости, смертная казнь, – ласковым тоном ввернул дядя Лукас. – В Коста-Бьянке убивают различными способами, так что данного субъекта могут и расстрелять, и отправить в газовую камеру, и сделать ему смертельную инъекцию... Хотя, на мой вкус, лучше старого проверенного метода – электрического стула – ничего нет!
– Лукас, прекрати! – взвизгнула тетя Агата. – Ты всегда, даже в детстве, был крайне нетактичным и бесчувственным. Я помню, как ты засовывал в коробочку жуков или гусениц, поджигал их и с восторгом следил за тем, как несчастные насекомые корчатся в пламени. Ты был тогда маленьким садистом, а со временем превратился в садиста большого!
– А еще я любил пробираться на живодерню, куда отправляли старых лошадей, – поддакнул дядя Лукас. – И знаешь, сестренка, что с ними там делали...
– Не желаю слушать! – завопила тетя Агата. – Ах, Ксения, и почему ты заставляешь меня выслушивать мерзости, которыми потчует нас Лукас!
Ксения попросила дядю Лукаса повременить со своими детскими воспоминаниями.
– Ну хорошо, – с ехидной улыбкой ответил тот. – Но учти, Агата, когда захочешь, я могу в подробностях рассказать тебе о том, как однажды наткнулся в нашем загородном поместье на гнездо крысы-землеройки. Я раскопал его, а там – дюжина новорожденных, слепых, розовых детенышей. О, я был весьма изобретателен, когда уничтожал этих тварей!
– Ты недалеко ушел от нашего отца, – сказала тетя Сильвия.
Ее фраза стерла с лица дяди Лукаса глупую улыбку. Упоминание Алекса-Стефана, сына Ксении-старшей, было в семействе Сан-Донато табу.
– На что ты намекаешь? – прошептал дядя Лукас, уставившись на сестру.
– Я не намекаю, а открыто заявляю, что ты унаследовал испорченные гены, – произнесла тетя Сильвия, выдержав змеиный взгляд брата. Тот, убрав ноги со стола, пробормотал крепкое ругательство.
– Похоже, на всех нас лежит семейное проклятие, – подхватила Ксения. – Я уже сказала, что не верю в причастность неких мифических террористов к гибели моих родителей. Убей они их, это не стало бы ни для кого секретом, бородатые личности с сумасшедшими идеями непременно воспользовались бы фактом уничтожения «семейки узурпаторов» в своих целях и раструбили о своем «героическом акте» по всему миру.
– Но если не они, то кто? – пробормотала Эрика. Кузина уставилась на Ксению: – Кто?
Ксения ответила:
– Я думаю, что это... что это – семейное дело.
– Что? – воскликнул, поднимаясь из-за стола, дядя Николас. – Ты смеешь бросать нам в лицо обвинение в том, что мы причастны к смерти твоих родителей? Ксения, в своем ли ты уме?
Ксения знала, что ее слова вызовут бурю.
– Я не желаю выслушивать эту чушь! – Тетя Ингрид, схватив Рудольфа за рукав, потянула его к двери. – Всего наилучшего!
– А чего вы боитесь? – заявил дядя Лукас. – Если у вас совесть чиста, то вам не следует опасаться карающего меча правосудия. Или, братец, тебе и твоей скандинавской женушке есть что скрывать?!
Дядя Николас подскочил к брату и, воздев кверху кулаки, разразился проклятиями. Тот неспешно поднялся со стула, поправил дяде Николасу галстук и произнес:
– Николас, ты так и не освоил, несмотря на все свои старания, элегантный «виндзорский» узел. Впрочем, это или дано, как мне, или нет – как в твоем случае! Ты разве забыл, братец, как я колотил тебя в детстве, хотя намного младше тебя? Тебе знатно доставалось! И если хочешь, то я могу повторить это снова. И прямо сейчас!
Тетя Агата закудахтала, пытаясь успокоить братьев. Дядя Николас стряхнул руку брата со своего горла и процедил:
– Ты, ничтожество, которое не работало ни дня в своей никчемной жизни, ничтожество, которое только и знает, что напиваться вдрызг, нюхать кокаин и спускать деньги на шлюх, ничтожество, которое не заслужило права носить фамилию Сан-Донато, не смеешь мне угрожать! Или ты думаешь, что я не смогу постоять за себя?
Дядя Николас оттолкнул брата и зашагал к выходу. Дядя Лукас каркнул:
– Что, строишь из себя честного и правильного? А сам обворовываешь Ксению! Мошенник и вор – вот ты кто!
Тетя Ингрид ахнула и удержала за рукав дядю Николаса, который намеревался вернуться к брату и покарать его за нанесенное оскорбление.
– Не понимаю, почему слова Ксении вызвали такой резонанс, – сказала тетя Сильвия, единственная, кто остался сидеть в расслабленной позе на стуле. – Если никто из присутствующих не может упрекнуть себя в смерти ее родителей, то нет смысла возмущаться. Или...
Она намеренно не завершила фразу. Эрика, едва не хныча, воскликнула:
– Тетя, как вам не стыдно! Вы что, на стороне Ксении с ее облыжными обвинениями или дяди Лукаса с его дурацким поведением?
– А ты на чьей стороне, дорогая? – Тетя Сильвия одарила племянницу белозубой улыбкой. – Я почему-то думала, что все заинтересованы только в одном: выяснить правду. Но теперь вижу, что это не так. Поэтому делаю первый шаг и призываю всех других последовать ему. – Тетя Сильвия грациозно поднялась и сказала: – Я заявляю, что не имею никакого отношения к взрыву, который унес жизни Макса и Веры.
– Ты еще на Библии поклянись! – проквакала тетя Ингрид.
Тетя Сильвия подошла к Ксении, обняла ее и сказала:
– Понимаю, что у тебя нет оснований верить моему заявлению, но, клянусь, я любила Макса и Веру, поэтому у меня не было ни малейшей причины желать им смерти. И я полностью поддерживаю тебя, дорогая, в том, что касается идеи с частным детективом. Параллельное расследование не помешает, и то, что прокуратура упустит или на что не обратит внимания, отыщет именно он! И я уверена, что организатор убийства моего брата и его жены понесет заслуженное наказание, причем весьма скоро. Все же семнадцать лет – слишком долгий срок, и ждать дольше нельзя.
– Спасибо, – прошептала Ксения.
– А вы? – продолжила Сильвия, обращаясь к прочим родственникам. – Готовы ли вы здесь и сейчас поклясться, что не имеете отношения к гибели Веры и Максимилиана? Или только я готова к этому?
Тетя Агата ответила дрожащим голоском:
– Сильвия, не понимаю, чего ты этим добиваешься! Но мне не в чем упрекнуть себя! И как ты могла подумать, что я причастна к этому ужасному преступлению! И вообще, я была в тот день здесь, в Эльпараисо, и ни при каких обстоятельствах не могла подложить бомбу в самолет, который летел из Венесуэлы!
– Ах, как трогательно! – расхохотался дядя Лукас. – Агата, как обычно, разыгрывает из себя особу, которая и мухи не обидит! И почему ты решила, сестренка, что тот, кто подложил бомбу, должен был непременно находиться в Венесуэле? Насколько мне известно, никто из нас в то время не был в Каракасе. А ведь самолет взорвался!
– Это лишний раз доказывает, что мы не имеем к этому трагическому событию ни малейшего отношения, – произнес Рудольф, и мать одарила его одобрительным взором, в котором можно было прочесть: «Какой ты умный, мой мальчик!»
Дядя Лукас хмыкнул:
– Если это что-то и доказывает, племянничек, то только следующее: убийца – или убийцы – были чрезвычайно изворотливы. Они что, положили бомбу с часовым механизмом на видное место, где-нибудь между чемоданом с тряпками Веры и саквояжем с бумагами Максимилиана? Доведись мне совершить подобное преступление, я бы запихнул бомбу подальше от любопытных глаз.
– А что, дядя, вам доводилось совершать преступления? – парировал Рудольф.
Дядя Николас хохотнул и сказал:
– Молодец, Руди! Этот старый наркоман наверняка готов за пару лишних миллионов перерезать глотки всей семье. Если кого и стоит подозревать, так это его!
– Но как же некто, не находясь в Венесуэле, мог подложить бомбу в самолет? – спросила Эрика.
Дядя Лукас просветил ее:
– О, я уверен, что убийца мог бы сообщить нам массу интересного, но ведь он будет молчать, пока его не припрут к стенке. Его или ее. Или, скорее всего, их, так ведь, братик?
Он с вызовом посмотрел в сторону дяди Николаса и тети Ингрид.
– Учти, еще одно подобное замечание, и ты поплатишься за это! – прошелестел, серея лицом, дядя Николас. Его борода воинственно торчала, а трубку он зажал в кулаке, как кинжал.
– И что произойдет тогда, братец? – продолжал издеваться дядя Лукас. – Я вернусь в свою квартиру, сяду на унитаз – и бамс, в самый ответственный момент, когда я спущу воду, сдетонирует спрятанная тобой в бачке нейтронная бомба? – Дядя Лукас победоносно оглядел всех, кто находился в Круглой гостиной, и сказал: – Тебе нужна моя клятва, Ксения? Ну, изволь – хотя у меня никогда не было особенно теплых отношений ни с твоей матерью, ни с твоим отцом, но я и не думал их убивать.
– Так я тебе и поверил! – процедил дядя Николас.
– А что с тобой, старый плут? – ответил дядя Лукас. – Или ты предпочитаешь оставить нашу прелестную племянницу, которая, кстати, унаследует скоро все миллиарды, без ответа? Я бы так хотел, чтобы ты признался в том, что убил Макса и Веру: обещаю, я буду навещать тебя в тюрьме на Рождество и приносить завернутый в салфетку кусочек кремового торта и судок с жареной бараниной в чесночном соусе. Твоим сокамерникам такой аромат понравится!
– Ксения, для чего ты созвала нас в столь спешном порядке? – задал вопрос дядя Николас.
Как всегда представительный, он держал во рту незажженную трубку. Тетя Ингрид и их сынок Рудольф сверлили Ксению взглядами, словно желая одного: чтобы она упала замертво!
– А чего непонятного, братец, – хохотнул дядя Лукас, как обычно, одетый в мятый дорогой костюм. Дядя Лукас за прошедшие годы погрузнел и облысел, оказался замешанным в ряде постыдных скандалов и ежемесячно обращался к «милой племяннице», чтобы та оплатила его многочисленные счета. – Ксения вызвала нас, чтобы огласить свое завещание! – добавил он и залился смехом, довольный собственной сомнительной остротой.
– Прекрати молоть чепуху, Лукас! – сказала строго тетя Сильвия.
Она по-прежнему лучилась холодной красотой: тетя возглавляла столичный институт нейрохирургии и считалась одним из мировых корифеев в этой области.
– А без этого он не может, – подала голос тетя Агата, облаченная в малиновое сари и золотистый тюрбан, из-под которого выбивались непослушные седые локоны.
Тетя была в своем репертуаре – она заклинала духов, общалась с потусторонним миром и насыщала чакры энергией. Ее карьера великой художницы не удалась, и весь свой энтузиазм она пустила на воспитание дочери Эрики. Нескладная светловолосая девица сидела рядом с матерью и смотрела в потолок.
– Итак, дорогая, – произнесла тетя Ингрид, – в чем дело? Ты собрала нас у себя в особняке, не объяснив, что произошло. Какие новости ты хочешь преподнести нам на этот раз? Нам уже достаточно того, что ты собираешься замуж...
Ксения помнила, какую реакцию вызвала эта новость у тети Ингрид: она сначала побледнела, затем покраснела и выпалила, что Ксении нужно заботиться о благе корпорации, а не думать о плотских развлечениях. Тетя Ингрид была почему-то долгое время уверена, что ее сынок Рудольф, пустоголовый молодой человек, станет мужем своей кузины.
– Я должна сообщить вам новость, которую разнесут сегодня вечером по всем телевизионным каналам, – заявила Ксения. – Эта новость касается вас всех и в особенности одного или одной из вас!
Ксения видела, как на лицах собравшихся родственников отразился страх. Она так и знала: кто-то из них причастен к гибели родителей. И этот человек последние семнадцать лет притворялся ее другом! Он сидит перед ней! Но кто именно?
– Поэтому я решила, что вы имеете право узнать об этом до того, как журналисты в очередной раз примутся смаковать детали нашей семейной истории, – продолжила Ксения. – Вчера вечером в джунглях был обнаружен самолет моих родителей...
Она внимательно следила за реакцией каждого из собравшихся. Тетя Агата тихонько взвизгнула и приложила руку к сердцу. Дядя Лукас судорожно сглотнул и попытался придать своему лицу трагическое выражение. Тетя Сильвия откинулась на спинку стула и замерла, как будто ожидая вызова. Кузина Эрика странно улыбнулась. Тетя Ингрид и дядя Николас обменялись многозначительными взглядами. Их сынок Рудольф раскатисто чихнул.
– Ксения, ты хочешь сказать, что найден самолет Максимилиана и Веры? – произнес наконец дядя Николас.
– Да, и я была на месте катастрофы, вернулась всего два часа назад, – пояснила та.
Тетя Ингрид недовольно прошипела:
– Ты уже была там? И сообщаешь нам о том, что Максимилиан и Вера нашлись, только сейчас? Как ты могла, Ксения!
Ксения не обратила внимания на упреки в свой адрес. Она чувствовала, что каждый из присутствующих что-то скрывает. Но что? И имеет ли это отношение к гибели ее родителей?
– Ах, какая трагическая судьба! – приложив длинные пальцы к вискам, залепетала тетя Агата. – Я всегда твердила Максимилиану и Вере о необходимости обратиться к хироманту или астрологу! Они бы могли избежать этого досадного несчастного случая!
– Это был не несчастный случай, – сказала тихо Ксения.
Ее слова произвели взрывной эффект.
– Дорогая племянница, о чем ты говоришь? – произнес дядя Николас. Его лицо приняло пепельный оттенок. Ксения заметила, что тетя Ингрид морщит лоб, пытаясь совладать с эмоциями.
– Так что же произошло? – подала голос тетя Сильвия. – Если это был не несчастный случай, то наверняка вся причина в том, что пилот не справился с управлением, или отказали приборы, или что-то еще!
– Вот именно, что-то еще, – произнесла Ксения. Родственники притихли. Ксения продолжила: – Это было убийство!
Странно, но эти слова не вызвали у собравшихся ожидаемой реакции. Все молчали, и по прошествии двух или трех минут подала голос кузина Эрика. Срывающимся голоском она рискнула спросить:
– Ксения, о чем это ты? Как их могли убить?
Вслед за Эрикой и прочие родственники накинулись на Ксению. Дядя Лукас печально покачал головой и прогнусавил:
– Я понимаю, что потерять родителей в таком нежном возрасте – страшно, дорогая Ксения, и это было настоящим ударом для тебя, я помню, как ты рыдала и билась в истерике. Но это не повод для того, чтобы потчевать нас небылицами!
– Убийство, вы только подумайте! – возмущался дядя Николас. Он с силой швырнул трубку на полированный стол. – Если верить желтой прессе, то Максимилиана и Веру забрали к себе марсиане! А ты выдвигаешь смехотворную версию – они стали жертвой убийства!
– Мне кажется, – проблеяла тетя Агата, поправляя сползший на лоб тюрбан, – мне кажется, дорогая Ксения, что Николас прав. Ты же знала, милая девочка, что я всегда на твоей стороне, я вместе с тобой скорбела по поводу гибели Макса и Веры, но, как учит далай-лама, мы должны стойко переносить удары судьбы!
– Это попахивает теорией заговора, – ввернул кузен Рудольф. – Ксения, тебе пора образумиться!
Ксения молча наблюдала за словесной перепалкой. Она ждала, когда же наконец родственники выдохнутся и их боевой запал сойдет на нет. Когда страсти улеглись, слово взяла тетя Сильвия. Она намеренно не обвиняла племянницу в бездушии и подтасовке фактов.
– Если Ксения считает, что ее родители стали жертвой убийства, то мы должны выслушать аргументы, – произнесла она спокойно. – Ведь у тебя, Ксения, есть доказательства своей версии? Уверена, что есть, иначе бы ты не стала бросаться такими обвинениями!
Тетя Сильвия умела разложить все по полочкам, за это Ксения была ей благодарна. Однако любви или чувства привязанности она к тетке не испытывала – та жила крайне уединенно. Ей было за сорок, она не собиралась выходить замуж или заводить детей, и лишь посвященные знали о ее страсти к женщинам. В отличие от прочих родственников, она не принимала участия в светской жизни, не посещала вечеринки, не бывала в эксклюзивных клубах.
– Вы правы, тетя Сильвия, – сказала Ксения. – У экспертов нет ни малейшего сомнения: самолет моих родителей был взорван!
– Но как же так? – Выщипанные брови тети Агаты взлетели вверх. – Такого не может быть! Это исключено! Как террористы могли совершить подобное злодеяние...
Ксения прервала ее:
– Никто не ведет речь о террористах, тетя Агата.
– Но если не террористы, не все эти сумасшедшие левые радикалы или неонацисты, сепаратисты или приверженцы фундаментального ислама, революционеры или анархисты, то кто?
Дядя Николас успокоился и производил впечатление солидного и авторитетного менеджера, каковым и был в действительности. Но в глазах у него искрился страх.
– Это я и хочу выяснить, – сказала Ксения, – и надеюсь, что вы мне поможете. Мне точно известно, что взрывное устройство не могло попасть на борт самолета моих родителей по определению, – и тем не менее эксперты обнаружили следы пластиковой взрывчатки и часового механизма.
Тетя Агата приглушенно вскрикнула и распахнула большой веер из павлиньих перьев. Медленно обмахиваясь, она произнесла:
– Это так ужасно! Кто бы мог подумать, что какой-то безумец или группа умалишенных лишат жизни моего брата и его супругу! И куда только смотрела служба безопасности!
– Я не думаю, что это сумасшедший убийца-одиночка или группа террористов, – произнесла тетя Сильвия. – У сего преступления должна быть совершенно иная подоплека.
– На что ты намекаешь? – взвилась тетя Ингрид. – Сильвия, что ты вообще понимаешь в преступлениях! Твой удел – копаться в чужой черепной коробке и потрошить мозги! Вне всяких сомнений, бедные Макс и Вера стали жертвами преступления по политическим мотивам!
Дядя Лукас разразился неприятным гортанным смешком и спросил:
– Но если это так, моя дорогая, то почему ни одна из этих самых террористических группировок до сих пор не взяла ответственности за это деяние? Они же любят шум в прессе вокруг своих преступлений, реальных и вымышленных, зачастую приписывают своему коварному уму даже те теракты, которых не совершали, – дьявол, как известно, соблазняет человека тщеславием. За право взять на себя ответственность за взрыв самолета, в котором погибла Великая княгиня Бертранская Клементина несколько лет назад, соревновалось несколько группировок ближневосточных террористов. А со дня исчезновения Макса и Веры прошло едва ли не семнадцать лет, но – ни гу-гу! Никто из этих политических отщепенцев и не пытался заявить, что их смерть – террористический акт.
– Что ты хочешь этим сказать? – вмешался кузен Рудольф.
Молодой человек раскраснелся, и Ксения заметила, что он до чрезвычайности похож на собственного отца: та же бескомпромиссность, уверенность в собственной правоте и беспардонный тон.
– Дядя, ты что, всерьез веришь, что это сделали не террористы? Ты извращаешь правду!
Дядя Лукас хищно улыбнулся и заметил:
– Дорогой племянник, а тебе что, ненароком известна эта самая правда?
Рудольф так и остался сидеть с раскрытым ртом, зато его мамочка, тетя Ингрид, танком пошла в наступление. Ксения давно заметила, что ее кузен, до ужаса похожий на дядю Николаса, во всем полагается на свою матушку. Несмотря на то что ему было почти двадцать семь, он безоговорочно слушался Ингрид, а она, стоило над головой ее чада сгуститься грозовым тучам, немедленно бросалась в бой с единственной целью – растерзать противника, который посмел обидеть ее сына. Так было и в детстве, когда тетя Ингрид самолично хлестала по лицу карапузов, которые пытались отколошматить ее заносчивого и занудного Рудольфа, так было и позже: в школу сынулю доставлял огромный черный лимузин, и подросток, перед тем как отправиться в стан к врагам (у тети Ингрид все, кто был не согласен с ее мнением, причислялись к категории врагов), целовал мамочку, а та давала ему наставления. Даже поступив в частный университет (тетя Ингрид не решилась отпустить свое чадо за границу, а предпочла, чтобы Рудольф изучал юриспруденцию в Эльпараисо), он всегда и во всем полагался на мамочку. Ксения жалела кузена, но понимала, что тот и дня не проживет без распоряжений Ингрид и ее опеки, сделавшей из молодого человека раба ее представлений.
– Лукас! – зычным голосом провозгласила тетя Ингрид. – Рудольф совершенно прав – правда известна всем уже семнадцать лет! И то, что теперь вдруг выясняется – самолет Макса и Веры был взорван, ничего не меняет! Это – деяние террористов!
– Быстро же ты вынесла окончательный вердикт, – вставила тетя Сильвия. – Следствие только началось, а ты, Ингрид, уже нашла виновных!
– Следствие, какое следствие? – прошептала тетя Агата. Она теребила сердоликовое ожерелье, обвивавшее ее морщинистую шею. – Разве будет следствие, дорогая моя?
Ксения с готовностью ответила:
– Я уверена, что в наших интересах докопаться до истины, ведь так? Тем более, от моего мнения ничего не зависит – прокуратура республики уже открыла дело по факту убийства моих родителей.
– Слава богу! – воскликнула кузина Эрика. – Я не сомневаюсь, что этих мерзавцев в ближайшее время поймают! Они наверняка оставили массу улик!
– Не забывай, что прошло почти семнадцать лет, – сказала тетя Сильвия. – Так что рассчитывать на успех расследования сложно.
– Ах, как жаль, – заявила тетя Ингрид насквозь фальшивым тоном. – Но, я уверена, следователи приложат все усилия, чтобы найти этого негодяя! Он заслуживает смертной казни!
Она произнесла это с таким выражением лица, как будто сама была готова растерзать человека, подложившего в самолет родителей Ксении бомбу.
– Чтобы содействовать установлению истины, я решила помочь следствию, – продолжила Ксения. Дядя Николас живо поинтересовался:
– И ты хочешь, чтобы мы оказали прокуратуре всемерную поддержку? Ну конечно, конечно! Они могут спрашивать нас обо всем, что им понадобится!
– Я знала, что вы не откажетесь помочь мне, – продолжала Ксения. – Но это еще не все.
– Только не говори, что тебе известны какие-то страшные подробности смерти Макса и Веры, – попросила тетя Агата, закрывая глаза. – Как только я себе представлю, что они попали в огненное инферно, что им пришлось мучиться и страдать...
Ксения прервала ее:
– Эксперты сказали, что родителям не пришлось мучиться. Взрыв произошел на достаточно малой высоте, самолет спикировал вниз, в джунгли, от удара пилота выбросило наружу через стекло, вернее, ему оторвало голову...
– Ах, какая жуть! – прошептала Эрика и вцепилась в локоть матери, которая, зажмурившись, замерла на стуле.
– Родители погибли еще до того, как самолет соприкоснулся с землей. Но не в этом дело. Я поручу частному детективу провести расследование гибели мамы и отца.
– Частный детектив? – с постной миной протянул дядя Николас. – Но дорогая, я прекрасно знаю подобных типов – они высасывают из клиентов бешеные деньги, а потом пишут в отчете, что никаких новых фактов найти не удалось.
– Согласна, это далеко не самая лучшая идея, – поддержала его тетя Ингрид. – Доверься следователям из прокуратуры, Ксения, зачем тебе терзать себя несбыточными надеждами!
Дядя Лукас усмехнулся:
– А я вот считаю, что Ксения права. Эти молодчики умеют вытрясать из людей правду. В особенности если им хорошо заплатить, тогда они и черта из преисподней достанут. Муж одной дамочки, с которой я как-то развлекался, нанял частных детективов, те сделали наши фото в пикантных позах – супруг затеял бракоразводный процесс и оставил эту особу без гроша! Могу тебе порекомендовать кое-кого...
– Мне тоже кажется, что твое решение – разумное, – подала голос тетя Сильвия. – Но скажи, на что именно ты рассчитываешь?
Ксения вздохнула. Она с самого начала хотела сказать это, но ей не хватало смелости. Момент настал, и она должна рассказать им все без утайки.
– Я не думаю, что в смерти моих родителей повинны террористы, – произнесла она. – У террористов не было никаких причин желать их смерти, да и пронести в самолет бомбу было бы невероятно сложно для подобных типов.
– Не забывай, самолет твоих родителей потерпел крушение, когда они возвращались из Каракаса, а все знают, что в этой Венесуэле полно пройдох и жуликов, – тоном знатока заявил дядя Лукас.
– Тебе лучше знать, – язвительно вставила тетя Ингрид.
Эрика прыснула, а дядя Лукас возвел к потолку глаза, демонстрируя всем, что не желает комментировать нетактичное замечание своей золовки.
– Вот именно поэтому я и решила обратиться к частному детективу, – сказала Ксения. – Он, я уверена, разберется в том, кто... кто стоит за этим преступлением. Я хочу, чтобы человек, который виновен в том, что я потеряла отца и маму в возрасте восьми лет, понес заслуженное наказание.
В Круглой гостиной возникла пауза. Ксения медленно обвела взором каждого из собравшихся.
– А это значит, что убийце светит, по всей видимости, смертная казнь, – ласковым тоном ввернул дядя Лукас. – В Коста-Бьянке убивают различными способами, так что данного субъекта могут и расстрелять, и отправить в газовую камеру, и сделать ему смертельную инъекцию... Хотя, на мой вкус, лучше старого проверенного метода – электрического стула – ничего нет!
– Лукас, прекрати! – взвизгнула тетя Агата. – Ты всегда, даже в детстве, был крайне нетактичным и бесчувственным. Я помню, как ты засовывал в коробочку жуков или гусениц, поджигал их и с восторгом следил за тем, как несчастные насекомые корчатся в пламени. Ты был тогда маленьким садистом, а со временем превратился в садиста большого!
– А еще я любил пробираться на живодерню, куда отправляли старых лошадей, – поддакнул дядя Лукас. – И знаешь, сестренка, что с ними там делали...
– Не желаю слушать! – завопила тетя Агата. – Ах, Ксения, и почему ты заставляешь меня выслушивать мерзости, которыми потчует нас Лукас!
Ксения попросила дядю Лукаса повременить со своими детскими воспоминаниями.
– Ну хорошо, – с ехидной улыбкой ответил тот. – Но учти, Агата, когда захочешь, я могу в подробностях рассказать тебе о том, как однажды наткнулся в нашем загородном поместье на гнездо крысы-землеройки. Я раскопал его, а там – дюжина новорожденных, слепых, розовых детенышей. О, я был весьма изобретателен, когда уничтожал этих тварей!
– Ты недалеко ушел от нашего отца, – сказала тетя Сильвия.
Ее фраза стерла с лица дяди Лукаса глупую улыбку. Упоминание Алекса-Стефана, сына Ксении-старшей, было в семействе Сан-Донато табу.
– На что ты намекаешь? – прошептал дядя Лукас, уставившись на сестру.
– Я не намекаю, а открыто заявляю, что ты унаследовал испорченные гены, – произнесла тетя Сильвия, выдержав змеиный взгляд брата. Тот, убрав ноги со стола, пробормотал крепкое ругательство.
– Похоже, на всех нас лежит семейное проклятие, – подхватила Ксения. – Я уже сказала, что не верю в причастность неких мифических террористов к гибели моих родителей. Убей они их, это не стало бы ни для кого секретом, бородатые личности с сумасшедшими идеями непременно воспользовались бы фактом уничтожения «семейки узурпаторов» в своих целях и раструбили о своем «героическом акте» по всему миру.
– Но если не они, то кто? – пробормотала Эрика. Кузина уставилась на Ксению: – Кто?
Ксения ответила:
– Я думаю, что это... что это – семейное дело.
– Что? – воскликнул, поднимаясь из-за стола, дядя Николас. – Ты смеешь бросать нам в лицо обвинение в том, что мы причастны к смерти твоих родителей? Ксения, в своем ли ты уме?
Ксения знала, что ее слова вызовут бурю.
– Я не желаю выслушивать эту чушь! – Тетя Ингрид, схватив Рудольфа за рукав, потянула его к двери. – Всего наилучшего!
– А чего вы боитесь? – заявил дядя Лукас. – Если у вас совесть чиста, то вам не следует опасаться карающего меча правосудия. Или, братец, тебе и твоей скандинавской женушке есть что скрывать?!
Дядя Николас подскочил к брату и, воздев кверху кулаки, разразился проклятиями. Тот неспешно поднялся со стула, поправил дяде Николасу галстук и произнес:
– Николас, ты так и не освоил, несмотря на все свои старания, элегантный «виндзорский» узел. Впрочем, это или дано, как мне, или нет – как в твоем случае! Ты разве забыл, братец, как я колотил тебя в детстве, хотя намного младше тебя? Тебе знатно доставалось! И если хочешь, то я могу повторить это снова. И прямо сейчас!
Тетя Агата закудахтала, пытаясь успокоить братьев. Дядя Николас стряхнул руку брата со своего горла и процедил:
– Ты, ничтожество, которое не работало ни дня в своей никчемной жизни, ничтожество, которое только и знает, что напиваться вдрызг, нюхать кокаин и спускать деньги на шлюх, ничтожество, которое не заслужило права носить фамилию Сан-Донато, не смеешь мне угрожать! Или ты думаешь, что я не смогу постоять за себя?
Дядя Николас оттолкнул брата и зашагал к выходу. Дядя Лукас каркнул:
– Что, строишь из себя честного и правильного? А сам обворовываешь Ксению! Мошенник и вор – вот ты кто!
Тетя Ингрид ахнула и удержала за рукав дядю Николаса, который намеревался вернуться к брату и покарать его за нанесенное оскорбление.
– Не понимаю, почему слова Ксении вызвали такой резонанс, – сказала тетя Сильвия, единственная, кто остался сидеть в расслабленной позе на стуле. – Если никто из присутствующих не может упрекнуть себя в смерти ее родителей, то нет смысла возмущаться. Или...
Она намеренно не завершила фразу. Эрика, едва не хныча, воскликнула:
– Тетя, как вам не стыдно! Вы что, на стороне Ксении с ее облыжными обвинениями или дяди Лукаса с его дурацким поведением?
– А ты на чьей стороне, дорогая? – Тетя Сильвия одарила племянницу белозубой улыбкой. – Я почему-то думала, что все заинтересованы только в одном: выяснить правду. Но теперь вижу, что это не так. Поэтому делаю первый шаг и призываю всех других последовать ему. – Тетя Сильвия грациозно поднялась и сказала: – Я заявляю, что не имею никакого отношения к взрыву, который унес жизни Макса и Веры.
– Ты еще на Библии поклянись! – проквакала тетя Ингрид.
Тетя Сильвия подошла к Ксении, обняла ее и сказала:
– Понимаю, что у тебя нет оснований верить моему заявлению, но, клянусь, я любила Макса и Веру, поэтому у меня не было ни малейшей причины желать им смерти. И я полностью поддерживаю тебя, дорогая, в том, что касается идеи с частным детективом. Параллельное расследование не помешает, и то, что прокуратура упустит или на что не обратит внимания, отыщет именно он! И я уверена, что организатор убийства моего брата и его жены понесет заслуженное наказание, причем весьма скоро. Все же семнадцать лет – слишком долгий срок, и ждать дольше нельзя.
– Спасибо, – прошептала Ксения.
– А вы? – продолжила Сильвия, обращаясь к прочим родственникам. – Готовы ли вы здесь и сейчас поклясться, что не имеете отношения к гибели Веры и Максимилиана? Или только я готова к этому?
Тетя Агата ответила дрожащим голоском:
– Сильвия, не понимаю, чего ты этим добиваешься! Но мне не в чем упрекнуть себя! И как ты могла подумать, что я причастна к этому ужасному преступлению! И вообще, я была в тот день здесь, в Эльпараисо, и ни при каких обстоятельствах не могла подложить бомбу в самолет, который летел из Венесуэлы!
– Ах, как трогательно! – расхохотался дядя Лукас. – Агата, как обычно, разыгрывает из себя особу, которая и мухи не обидит! И почему ты решила, сестренка, что тот, кто подложил бомбу, должен был непременно находиться в Венесуэле? Насколько мне известно, никто из нас в то время не был в Каракасе. А ведь самолет взорвался!
– Это лишний раз доказывает, что мы не имеем к этому трагическому событию ни малейшего отношения, – произнес Рудольф, и мать одарила его одобрительным взором, в котором можно было прочесть: «Какой ты умный, мой мальчик!»
Дядя Лукас хмыкнул:
– Если это что-то и доказывает, племянничек, то только следующее: убийца – или убийцы – были чрезвычайно изворотливы. Они что, положили бомбу с часовым механизмом на видное место, где-нибудь между чемоданом с тряпками Веры и саквояжем с бумагами Максимилиана? Доведись мне совершить подобное преступление, я бы запихнул бомбу подальше от любопытных глаз.
– А что, дядя, вам доводилось совершать преступления? – парировал Рудольф.
Дядя Николас хохотнул и сказал:
– Молодец, Руди! Этот старый наркоман наверняка готов за пару лишних миллионов перерезать глотки всей семье. Если кого и стоит подозревать, так это его!
– Но как же некто, не находясь в Венесуэле, мог подложить бомбу в самолет? – спросила Эрика.
Дядя Лукас просветил ее:
– О, я уверен, что убийца мог бы сообщить нам массу интересного, но ведь он будет молчать, пока его не припрут к стенке. Его или ее. Или, скорее всего, их, так ведь, братик?
Он с вызовом посмотрел в сторону дяди Николаса и тети Ингрид.
– Учти, еще одно подобное замечание, и ты поплатишься за это! – прошелестел, серея лицом, дядя Николас. Его борода воинственно торчала, а трубку он зажал в кулаке, как кинжал.
– И что произойдет тогда, братец? – продолжал издеваться дядя Лукас. – Я вернусь в свою квартиру, сяду на унитаз – и бамс, в самый ответственный момент, когда я спущу воду, сдетонирует спрятанная тобой в бачке нейтронная бомба? – Дядя Лукас победоносно оглядел всех, кто находился в Круглой гостиной, и сказал: – Тебе нужна моя клятва, Ксения? Ну, изволь – хотя у меня никогда не было особенно теплых отношений ни с твоей матерью, ни с твоим отцом, но я и не думал их убивать.
– Так я тебе и поверил! – процедил дядя Николас.
– А что с тобой, старый плут? – ответил дядя Лукас. – Или ты предпочитаешь оставить нашу прелестную племянницу, которая, кстати, унаследует скоро все миллиарды, без ответа? Я бы так хотел, чтобы ты признался в том, что убил Макса и Веру: обещаю, я буду навещать тебя в тюрьме на Рождество и приносить завернутый в салфетку кусочек кремового торта и судок с жареной бараниной в чесночном соусе. Твоим сокамерникам такой аромат понравится!