Антонова Анна Евгеньевна. Письмо звездному мальчику

Анна Антонова
Письмо звездному мальчику

Глава 1
Ленский без паричка

   – Нет, наверное, преподы до сих пор думают, что мы малыши какие, – в театр нас решили отконвоировать. Всем классом. И никакого там «по желанию» – сдавайте денежки, и все. И, главное, на что – оперу «Евгений Онегин»!
   – По программе пригодится, – категорично отрезала классная Анна Алексеевна, которую мы за монументальность почтительно прозвали «Аннушкой» – как трамвай.
   Ну по какой, скажите, пожалуйста, программе, если мы этого «Евгения Онегина» еще в прошлом году прочитали – и скажите спасибо тем, кто, как я, в оригинале, а не в кратком пересказе! – в классе разобрали и все положенные сочинения написали. А музыка у нас так и вообще уже кончилась – понятно, какая музыка в девятом классе.
   – Выпускной класс, – без устали пропесочивает нас Аннушка. – В конце учебного года вас ждет малый ЕГЭ!
   Это нам, как обычно, повезло: попали в число подопытных, на которых малый ЕГЭ после девятого класса будут испытывать. Аннушка нас регулярно им пугает, но мы не запугиваемся. Тем, кто в десятый собирается, даже полезно – можно порепетировать. А двоечникам и прочим разгильдяям, планирующим нас покинуть, и подавно все равно – в ПТУ и так возьмут.
   В общем, непонятно, с чего бы это нас, таких больших и страшных, решили принудительно к высокому искусству приобщить. Но делать нечего: денежки собрали, билеты купили, даже автобус заказали – вероятно, чтобы никто по дороге не сбежал.
   – Занимай передние места, – тихо сказала я Юльке.
   – Да ты что, – отмахнулась она. – Неужели мы Петрова с Чупраковым обгоним!
   И действительно: когда мы, толкаясь и отпихивая друг друга, ввалились в автобус, то немедленно убедились – наши двоечники победно восседают на передних сиденьях.
   Поймав мой взгляд, они заржали:
   – А ваши места взади!
   Я только вздохнула, не удостоив их ответом. Страшно представить, во что превратится опера, которую смотрят Петров и Чупраков!
   Честно признаться, я и сама не могла похвастаться, что без ума от театра. Все предыдущие опыты приобщения к великому оставляли у меня ощущение неискренности и искусственности – как-то все на сцене было «не по-настоящему». Особенно сильное впечатление произвел «Ревизор», на которого мы ходили с тетей. Постановщики весьма оригинально подошли к финалу, когда перед знаменитой немой сценой появляется чиновник и объявляет о приезде настоящего ревизора.
   Наша литераторша, мелкая злобная девушка в очечках, в редкую минуту хорошего настроения рассказала: раньше, когда «Ревизора» показывали на гастролях, с исполнителем этой роли возникали проблемы – весьма накладно было возить целого актера ради одной фразы. Поэтому чиновника обычно играл театральный пожарник.
   Так вот, в том театре, который посетили мы с тетей, похоже, не нашлось даже пожарника, потому что чиновника там играла огромная плоская фигура, намалеванная то ли на картонке, то ли на фанерке. Она опустилась откуда-то из-за кулис, заслонив собой весь задник, громовой голос из динамиков произнес роковую фразу, и актеры замерли в немой сцене. А у меня театр с тех пор ассоциировался исключительно с гигантской картонной фигурой, говорящей механическим «закадровым» голосом.
   Правда, недавно мне довелось посетить с младшим братом новогодний утренник в театре, где после традиционного представления под елочкой и раздачи подарков планировался просмотр спектакля «Снежная королева». Приготовившись стойко вынести испытание – я думала, что если взрослые спектакли так ужасны, то для детей и подавно никто не старается, – я была приятно удивлена. Спектакль оказался довольно милым, с песенками и без явных признаков халтуры. Но, к сожалению, прогнать из моего воображения картонного чиновника ему все равно не удалось.
   Поэтому я не знала толком, чего ждать от сегодняшнего культпохода – вроде бы мы шли в крутой прославленный театр, репортажи о его премьерах регулярно мелькали в новостях. С другой стороны, я питала недоверие к опере как к жанру – отрывки, которые мы слушали на музыке, целостного впечатления не оставляли, смотреть же постановки по телику было решительно невозможно из-за непроходимой скуки.
 
   Добрались почти без приключений: никто не орал песен Шнура, как в прошлый раз, когда мы ездили на экскурсию в Кусково, только двоечники немного покидались отнятой у Чупракова шапкой да Ленка Попова мечтательно протянула:
   – Ну наконец-то я увижу Баскова вживую!
   – Какой Басков, дура, – неожиданно проявил эрудицию Вадька Петров. – Он же в Большом театре играл, да и то его оттуда выгнали. А мы едем – куда? – правильно, в Станиславского и этого, как его, Немировича-Данченко, вот.
   – И вовсе не выгнали, он сам ушел, – надувшись, вспомнила досье на своего кумира Попова.
   Обломанная Ленка замолчала, а парни тоже угомонились и остаток дороги тихо-мирно обменивались мелодиями и картинками по блютусу.
 
   В театре оказалось неожиданно много наших ровесников, а также ребят помладше и постарше. Они тоже уныло слонялись по фойе целыми классами.
   – Сегодня что, особенный спектакль? – громко удивилась Юлька.
   – Угу, для дебилов, – уныло отозвался какой-то парень, услышавший ее слова. – Опера в кратком современном перепеве для…
   – Дворецкий, мы идем в зал и организованно занимаем свои места, – окликнула его строгая тетя с пучком на затылке – прямо классическая училка из «Ералаша». – А не строим глазки девочкам из другой школы, – ехидно закончила она, заметив, что парень обменялся с Юлькой заинтересованными взглядами.
   Однокласснички остряка заржали, а сам он хмыкнул и с преувеличенным вниманием принялся рассматривать лепнину на высоком потолке.
   – Смирнов, а ты куда в зал с банкой? – продолжала разоряться училка. – На китайский боевик, что ли, пришел? Еще попкорна себе купи, умник!
   – А где? – с готовностью огляделся Смирнов.
   Но учительница не удостоила его ответом и погнала свое стадо в зал.
   – Дворецкий! – хихикнула я.
   – Бэрримор! – поддержала меня Юлька.
   Худой светленький парень настолько не походил на чопорного персонажа Конан Дойла, что мы дружно расхохотались.
   – Девочки, – тут же неприязненно посмотрела на нас билетерша со стопкой программок под мышкой. – Ведите себя прилично, вы в театре находитесь! – Хотя только что учительница кричала намного громче нас, но никто и не подумал сделать ей замечание.
   Мы переглянулись и начали вести себя прилично: чинно и благородно нашли наших и не менее организованно, чем воспитанники тети с пучком, потопали в зал.
 
   Хоть в чем-то Аннушка не промахнулась – наши места оказались по центру, в первом ряду после прохода, отделяющего переднюю часть зала. Поэтому ничто не заслоняло сцену, да и обзор зрительских мест открывался прекрасный. Юлька сразу оживленно завертела головой, и я ехидно поинтересовалась:
   – Что, Дворецкого ищешь?
   Она сделала вид, что не слышит, и я тоже принялась обозревать зал: то тут, то там училки рассаживали своих подопечных, крича на разные лады усталыми голосами – и никто им замечаний, заметьте, по-прежнему не делал! Попадалась на этом выездном уроке музыки и вполне нормальная, приличная публика, опасливо поглядывавшая на буйных соседей.
   Наконец свет начал медленно гаснуть. Раздались было приветственные крики, но быстро смолкли, когда на сцене перед закрытым занавесом появился дяденька в строгом костюме с микрофоном в руках. Зал озадаченно замолчал.
   – Уважаемые гости! – с пафосом сказал он. – Мы знаем, что сегодня в зале присутствует много юных зрителей. Поэтому хотим напомнить правила поведения на оперном спектакле.
   Мы с Юлькой недоуменно переглянулись и синхронно прыснули.
   – Вы будете слушать уникальный инструмент – человеческий голос, поэтому…
   Удержаться от смеха было очень сложно, как мы ни старались. Но две вполне взрослые девушки, сидевшие перед нами, тоже переглядывались и хихикали, и нам было не так стыдно.
   – …во время спектакля не вставать, по залу и фойе не бегать и, конечно, отключить звуковые сигналы мобильных телефонов и других электронных устройств…
   – Ну конечно, – проворчала музыкально подкованная Юлька, – как начнут стокилограммовая тетя да лысый дядя Татьяну с Онегиным петь, так любой телефон заглушат!
   Закончив свою речь, непонятный субъект убрался за кулисы, занавес наконец раскрылся, и оркестр заиграл увертюру. То ли искусство проявило свою волшебную силу, то ли речь дяденьки в костюме возымела действие, но все оказалось не так страшно – никто не вставал, не бегал по залу, даже телефоны не звонили. Вопреки мрачным Юлькиным прогнозам, Татьяну играла вполне стройная и милая девушка, а Онегина – довольно молодой человек, хоть и не без залысин. Зато Ленский поразил нас черной кудрявой шевелюрой, практически полностью занавешивающей лицо.
   После очередной сцены занавес закрылся, и в зале зажегся приглушенный свет. Кто-то из наших парней вскочил было, но, увидев, что все продолжают чинно сидеть, остался на месте.
   – Юльк, это что? – шепотом спросила я.
   – Декорации меняют перед следующей картиной, – пояснила она. Пару лет назад моя подруга окончила музыкальную школу и в теме разбиралась.
   – Какой такой картиной?
   – В опере действие делится на картины, – терпеливо пояснила Юлька. – Меняется место действия, поэтому и декорации другие.
   Во второй картине первого действия нам показывали спальню Татьяны, которая, скоропалительно влюбившись в Онегина – а еще что-то говорят о скромности девушек девятнадцатого века! – страдает по нему.
   – Ничего себе! – шепотом удивилась Юлька. – Как это она поет, лежа на кровати?
   – А что такого?
   – При таком положении тела звук образуется иначе… – принялась было объяснять она, но сзади шикнули, и нам пришлось отложить обсуждение новаторских методик оперного пения до антракта.
   Когда Татьяна замолчала, в зале раздались аплодисменты.
   – Что это они? – удивилась я.
   – Так положено, – терпеливо пояснила Юлька. – После известной арии.
   – А это известная ария?
   – Татьяны? – шепотом возмутилась она. – Конечно!
   Я замолчала, обидевшись на подругу за то, что она разбирается в операх лучше меня.
   – Интересно, у Ленского это парик? – задумалась Юлька в антракте.
   – Да похоже на то.
   – Уродский какой-то!
   – Ну а как же «всегда восторженная речь и кудри черные до плеч»? – довольная, что хоть оригинал знаю лучше подружки, процитировала я. – Все строго по тексту.
   – Нет, ну нельзя же так буквально… Пойду программку куплю.
   – Зачем тебе?
   – У меня традиция, – непонятно объяснила Юлька и побежала к билетерше, на ходу вытаскивая из сумки кошелек.
   Арию Ленского «Что день грядущий мне готовит» я знала, поэтому похлопала вместе со всеми, уловив откуда-то сбоку шепот Ленки Поповой:
   – А у Баскова круче получается!
   После вальса на балу в начале третьего действия зрители опять зааплодировали, я на всякий случай уточнила:
   – А это известная музыка? – и, получив утвердительный кивок, тоже захлопала.
   – Вот бы на Ленского без паричка посмотреть, – задумалась Юлька, когда мы вышли на улицу.
   – Сдался он тебе, – фыркнула я, и тут рядом с нами нарисовался «Бэрримор».
   – Э… Можно тебя на минуточку? – поколебавшись, спросил он у Юльки.
   – У меня от подруги секретов нет, – гордо провозгласила она.
   – Ну ладно, – пожал плечами он. – Можно телефон? – и, не заметив энтузиазма, уточнил: – Аську? Имэйл?
   – Я на улице не знакомлюсь, – неожиданно отрезала подруга.
   – Так мы же в театре… – растерянно пробормотал парень, но тут подъехал наш автобус, и Юлька потащила меня прочь.
   – Ты что это… – начала было я, но она перебила:
   – И слышать ничего не хочу.

Глава 2
Большая Интернет–деревня

   На следующий день мы встретились по дороге в школу, и Юлька, забыв поздороваться, сразу затараторила:
   – Я вчера посмотрела в Интернете, он, оказывается, не только в Станиславского и Немировича-Данченко работает, а еще и в другом театре…
   – Подожди… – растерялась я. – Кто он?
   – Ну он, – с досадой отозвалась она. – Ленский. Антон то есть.
   – Какой Антон? Ленского вроде Владимиром звали…
   – Ну при чем тут Ленский! Я про актера говорю, его зовут Антон Теркин.
   – Как-как? – живо заинтересовалась я. – Ну, Юль, везет тебе на парней с интересными фамилиями: один Теркин, другой Дворецкий…
   – Вот повезло так повезло! Впрочем, прислуга меня не интересует, а про Теркина я слушай что накопала…
   – Здорово, чувихи! – вдруг послышалось сзади.
   Я уже успела мысленно вернуться во вчерашний вечер и даже не сразу сообразила, что обращаются к нам.
   – Алгебру сделали? – поравнялся с нами Чупраков.
   – А тебе-то что? – неприязненно покосилась на него Юлька.
   – Хочу ответ проверить! – заржал тот и, бросив нам под ноги пластиковую бутылку из-под колы, пошел вперед.
   – Кретин! – в сердцах высказалась Юлька. – С мысли сбил! О чем это я?..
   – Без двух минут восемь! – перебила я, взглянув на часы.
   Без лишних слов мы максимально ускорились и еле успели влететь в класс до звонка.
   Я видела, что Юлька собралась было написать мне записку. Но первым уроком у нас, как назло, стояла пресловутая алгебра, и математичка Наталья Евгеньевна по прозвищу Зоркий Глаз моментально эту попытку пресекла:
   – Лесникова, не занимайся на уроке посторонними делами!
   В конце урока Наталья по своей милой привычке устроила самостоятельную, которую мы дописывали почти всю перемену. А следующим уроком была геометрия, которую тоже вела Зоркий Глаз, и я поняла, что знакомство с личностью Антона Теркина откладывается на неопределенный срок.
   Перед историей мы повторяли заданный на дом параграф, на следующей перемене обедали, так что свободная минутка выдалась только между двумя литературами. В последнее время у нас полюбили устраивать сдвоенные уроки – наверное, директриса решила, что знания лучше улягутся под действием собственного веса.
   – У театра свой сайт есть… – начала Юлька, и тут мимо нас со свистом пролетела тряпка, которой вытирали с доски. За ней, как за кометой, тянулся пыльный меловой хвост.
   Петров в прыжке поймал тряпку возле самого пола и с воплем:
   – Мочи! – отправил в обратный полет Чупракову.
   – Да блин! – вскочила Юлька, но я вовремя сориентировалась:
   – За штору!
   В ненадежном укрытии – штора защищала только от прямого попадания мелового снаряда – обретались почти все наши девчонки.
   – Мы вчера с мамой в торговом центре были, – рассказывала Светка Андрианова. – И такую сумку мне купили!
   – Ой, покажи! – чуть не запрыгала от нетерпения маленькая кругленькая Наташка Венцова.
   – Да она у меня дома, – небрежно повела плечом Андрианова. – Буду я с ней в школу ходить!
   – Ну а расскажи хоть, какая! – не унималась Наташка.
   – Ну, в общем, она такая лаковая, блестящая, с ремешками разными разноцветными…
   Мы с Юлькой переглянулись и синхронно вздохнули. Продолжать разговор про сайт мы, конечно, не могли, и подружка, потеряв терпение, сказала:
   – Ладно, после уроков идем ко мне, и все сама увидишь.
   Но только мы спустились со школьного крыльца, как услышали:
   – Приветик!
   Обернувшись, мы не без удивления – и это еще мягко сказано! – узрели Дворецкого собственной персоной.
   – От старых штиблетик, – мрачно отозвалась Юлька. – Ты что, следил за нами?
   – Вот еще, – пожал плечами «Бэрримор». – Я у водителя автобуса спросил, из какой вы школы.
   – Оригинально! – оценила она сообразительность «прислуги» и подозрительно взглянула на парня: – А может, ты маньяк?
   – Угу, театральный, – с готовностью подтвердил тот. – Так как насчет телефончика?
   – Аськи, имэйла, – передразнила Юлька.
   – Не откажусь, – пожал плечами парень.
   Подруга остановилась, склонила голову к плечу и смерила его оценивающим взглядом:
   – Как там тебя? Камердинер? Швейцар? Нет, кажется, Мажордом…
   – Дворецкий, – ни капли не смутился парень. – Но можно просто Антон.
   Юлька стушевалась и беспомощно посмотрела на меня. Я развела руками:
   – Это судьба!
   – Ладно, Антон, – наконец снизошла она. – У тебя дневник в Интернете есть?
   – Ну есть, – слегка удивился тот.
   – Под своей фамилией?
   – Да, – совсем сбился с мысли парень.
   – Тогда я тебя найду, – подытожила Юлька и, гордо отвернувшись, зашагала прочь. Я поспешила следом.
   – Нет, ну а на этот раз что… – начала было я, но она так выразительно посмотрела на меня, что я умолкла на полуслове.
 
   Юлькина бабушка накормила нас обедом и только после этого отпустила к компьютеру.
   – А то знаю я вас, – ворчливо сказала она. – Уткнетесь в экран, и больше ничего не нужно.
   – Да лан те, ба, – бросила Юлька между торопливыми глотками чая.
   Видимо, ей не терпелось продемонстрировать, что она там раскопала про Антона Теркина.
   – Ну, значит, смотри, – торжественно проговорила подружка, когда мы наконец оказались за компом.
   И открыла фотку симпатичного коротко стриженного парня, чем-то похожего на Джонни Деппа.
   – Это еще кто?
   Юлька расплылась в хитрой улыбке:
   – Совсем не узнаешь?
   Я вгляделась в лицо на фото и неуверенно предположила:
   – Джонни Депп?
   – Сама ты!.. – обиделась она, но тут же хихикнула: – А теперь мысленно примерь Джонни Деппу черный кудрявый паричок.
   Я вгляделась в лицо парня и…
   – Нет, – потрясенно выдохнула я. – Не может…
   – Вот-вот, – довольно кивнула она. – Теперь понимаешь, о чем я?
   – Даа… – Я подперла щеку ладонью и с грустью уставилась на экран. – Что грим-то с людьми делает…
   – Но классный, правда? – протянула Юлька.
   – Не знаю… – с сомнением отозвалась я. – Что-то в роли Ленского он на меня большого впечатления не произвел.
   – Так то Ленский, – передразнила меня подружка. – Классика. Где тут разыграешься-то?
   – А где он еще разыгрывается? – заинтересовалась я.
   – Сейчас откроем список спектаклей. О, смотри! – Юлька чуть не проткнула пальцем монитор. – Оказывается, он вообще в другом театре работает, а в опере так, подхалтуривает…
   Я собралась высказаться на тему оригинального комментария подруги к работе Теркина в опере, но тут она снова завопила:
   – О, смотри! Мюзикл «Королева Марго»! Ла Моль! Класс! Когда там следующий спектакль?
   Мне передалось ее волнение:
   – Что? Где? Какая «Королева Марго»?
   – Ну мюзикл, говорю же! Французский, наши по лицензии поставили.
   – Да я не об этом, – отмахнулась я. – Какой может быть мюзикл по «Королеве Марго», там же все плохо?
   – Ну, во-первых, не все, – подумав, рассудила Юлька. – Во-вторых, не сразу. Начиналось-то все очень даже хорошо.
   – Ага, – подхватила я. – Зато закончилось очень даже плохо. Представляешь мюзикл с отрубанием голов и предварительными пытками?
   – Да ну и что, – пожала плечами черствая Юлька. – Есть же мюзиклы «Нотр Дам де Пари» и «Ромео и Джульетта». Они, скажешь, хорошо кончаются?
   – Вообще да… – призадумалась я.
   – Кстати, тоже французские, – вспомнила она.
   – Да они там просто какие-то маньяки!
   – Ну какие книжки, такие и мюзиклы, – пожала плечами моя циничная подружка.
   – Нет, ну что же, во всей французской литературе никаких веселых книжек нет? – возмутилась я.
   – А какие?
   Я вспомнила фильмы по великим произведениям французской литературы:
   – Ну это… «Мадам Бовари»… «Милый друг»…
   – Ужас, как весело, – кивнула Юлька. – Кстати, мне тут совершенно случайно пришло в голову, что «Ромео и Джульетта» совсем не французская книжка.
   – Мда, – согласилась я с этим бесспорным фактом. – Своих мало, так они из всей мировой литературы самое «веселое» подобрали!
   – Короче! – надоело философствовать подруге. – Мы идем или нет?
   – Ну идем, конечно, – вздохнула я. – Куда ж мы денемся. Кстати! – вспомнила я. – Кажется, ты собиралась познакомиться во Всемирной паутине еще с одной загадочной личностью.
   – Какой еще личностью? – попыталась разыграть непонимание Юлька, но я уже отодвинула ее и сама зашла на сайт Интернет-дневников, где жили наши собственные блоги.
   – А может, у него на другом сайте, – продолжала вредничать подружка.
   – Не найдем здесь, поищем на других, – невозмутимо заметила я. – Не так их много. Сама виновата – дала бы телефон, сейчас не мучились бы.
   Юлька открыла было рот, но я перебила:
   – Так, забиваем в строку поиска «Антон Дворецкий», вряд ли их много… Ну вот, пожалуйста! – Я щелкнула по ссылке, а на экран вылезла серьезная и хмурая физиономия нашего нового знакомого.
   – Ну и… лицо, – проговорила Юлька после секундной заминки. – Что ж Антоша не улыбнулся-то посетителям?
   – Тебе не угодишь, – упрекнула я. – Веселый – не нравится, грустный – тоже…
   – Да он мне никакой не нравится, – хмыкнула Юлька, продолжая коситься на экран.
   – Нравится – не нравится, обещала, так пиши. – Я отодвинулась, уступая подруге место за компом.
   – Я обещала его найти, – заартачилась она. – А вовсе не написать. Вот, нашла, значит, моя совесть чиста…
   – Во-первых, нашла его я. Во-вторых, не увиливай. Как сказала Ленка Попова…
   – Кого ты цитируешь! – скептически перебила меня Юлька.
   – Да, представь себе, ей случилось высказать умную мысль. Так вот, как сказала Ленка Попова, Интернет превращает мир в большую деревню. Так что пиши, тебя это ни к чему не обязывает. Ты даже свое мыло не засвечиваешь.
   – А вдруг он хакер? – уже довольно вяло возразила она.
   – Пиши давай.
   Вздыхая и морщась, Юлька подъехала к клавиатуре, вошла на сайт под своим ником, открыла страничку нового знакомого и недовольно уставилась на экран:
   – Ну и где писать?
   – А какой там последний пост?
   Я снова взяла инициативу в свои руки: отняла у нее мышку и щелкнула по заголовку «Культпоход».
   «Посетили с классом оперу „Евгений Онегин“. Давно так не развлекался…»
   Далее следовал подробный и весьма ироничный рассказ о вчерашнем мероприятии. По мере чтения мы с Юлькой хихикали сначала вразнобой, потом синхронно, а потом почти не переставая.
   – Да, – протянула она, вытерев выступившие от смеха слезы. – Приколист, конечно, еще тот.
   – А какие комментарии? – заинтересовалась я и тут же разочарованно протянула: – Надо же, ни одного…
   – Может, не успели еще, – предположила Юлька.
   Но, быстренько пролистав предыдущие записи, мы убедились, что комментарии в блоге отсутствуют. То есть абсолютно.
   – Мда, – откинулась на спинку Юлька. – Весьма популярная личность!
   – А что ты хотела, – не согласилась я, – если парень пишет о театре и даже не на албанском… Короче, тебе предоставляется великая честь первопроходца.
   – Ладно, – сдалась она.
   Открыв комментарии, Юлька отстучала: «Прикольно», поставила смайлик и с видом выполненного долга закрыла окно.
   – И все? – возмутилась я.
   – Хватит с него на первый раз, – отрезала она.

Глава 3
Младший герцог

   На «Королеву Марго» мы собрались в ближайшие выходные. Сначала поискали билеты в городских кассах, потом посетили сам театр, где шел шедевр – все было бесполезно, и там, и там билеты наблюдались только самые дорогие, в партер. А выкладывать за спектакль несколько тысяч ни я, ни Юлька, само собой, не собирались.
   – Вы перед началом попробуйте, – пожалела нас кассирша в театре. – Иногда появляются.
   – Девушки, билеты на «Королеву Марго» не интересуют? – скороговоркой поинтересовалась улыбчивая бабуся, отиравшаяся у парадного входа. – Недорого.
   – Ну сколько? – небрежно поинтересовалась Юлька, приосанившаяся после того, как ее назвали «девушкой».
   Бабуся озвучила такую цифру, что мы убежали от нее, не оглядываясь.
   – Что делается, – пожаловалась Юлька, когда мы остановились возле лавочки в сквере у памятника неизвестному деятелю искусств. – Мне мама рассказывала, они так на «Юнону и Авось» в свое время ходили.
   – Как?
   – У перекупщиков билеты брали.
   – Ну мы-то не будем брать билеты у перекупщиков, – возразила я. – Придем перед началом…
   – Ага, можно подумать, одни мы такие умные, – продолжала впавшая в уныние Юлька.
   – Вот придем и увидим, одни или нет, – подытожила я.
 
   – Ты что это такая ненарядная? – Я скептически оглядела Юльку, собравшуюся в театр в джинсах и свитере.
   – А зачем наряжаться, если у нас даже билетов нет? – пессимистично заметила она.
   Возле кассы, против ожиданий, вовсе не толпился народ – публика чинно-благородно заходила внутрь. Подлетев к окошку, мы узрели табличку с расценками и мрачно переглянулись: самые дешевые билеты стоили тысячу.
   – Однако дорог нынче Антоша! – попыталась пошутить я, но подруга меня не поддержала:
   – Не хочу за тысячу сидеть на балконе второго яруса!
   – Ну так не пойдем, что ли?
   Мы уныло толклись возле кассы, когда к ее окошечку подлетело взъерошенное существо и, не глядя ни на какие таблички, спросило:
   – Почем самые дешевые билеты?
   – Триста, – ответила кассирша.
   Я не успела ничего понять, а Юлька уже метнулась к кассе и, когда девчонка отошла, торопливо проговорила:
   – И нам два самых дешевых, пожалуйста!
   Влетев в фойе, мы переглянулись и одновременно рассмеялись. От унылого настроения подружки не осталось и следа.