— Выяснил, — ответил Армахог. Он встал с кресла и прошелся вдоль стены, на которой висела карта мира. Потом прокашлялся и начал говорить.
— Дело в том, что по моим данным, мы оказались в парадоксальной ситуации. У нас не хватает всего одной составляющей, которая бы обеспечила нам полную победу в этой войне. Эта составляющая — время.
Старэгх помолчал, меряя зал шагами. Выходило пятнадцать в одну сторону и четырнадцать с половиной в обратную. Он раздраженно подумал, что так всегда: в жизни все хоть на волосок да отличается от того, что должно было бы быть, исходя из человеческой логики. Вот и сейчас…
— Итак, время, — вымолвил Армахог наконец. — Мы можем собрать армию, способную победить войско хуминов, но для этого не хватает времени. В нашем распоряжении сейчас имеется слишком мало по-настоящему сильных бойцов, — тех, кого Тэсса называет профессионалами. Лето — время отпусков, и почти все офицеры, — да и рядовые тоже — разъехались. При той системе информирования, которая существовала и частично существует по сей день, мы могли не бояться того, что кто-либо из соседей нападет внезапно и не будет времени собрать войско. Братья Хпирны лишили нас всех осведомителей и успели совершить достаточно большой бросок к границе до того времени, пока мы узнали об этом. Офицеры и рядовые не успеют вернуться к крайнему сроку, после которого армия должна отправиться в ущелье Крина.
После сообщения этой потрясающей новости, Армахог на некоторое время замолчал и снова стал вышагивать вдоль стены с картой.
Сидящие в зале напряженно следили за ним. Наконец Талигхилл не выдержал:
— Это все?
— Нет, не все, — покачал головой старэгх. — Далеко не все. Дело в том, что некоторое количество воинов у нас имеется. С их помощью мы можем задержать хуминов в Крина и тем самым выиграть время.
— Отлично, — воскликнул Харлин. — Тогда почему же?..
Армахог устало вздохнул и поднял руку, требуя тишины:
— Потому что это не решит всей проблемы. Наоборот, если все имеющиеся у нас в наличии на данный момент силы мы бросим к Крина, а те, в свою очередь, задержат хуминов, но погибнут там, — мы проиграем войну. Тех людей, что мы успеем собрать за выигранное таким образом время, не хватит на то, чтобы разбить вражеское войско. Повторяю: не хватит!
— Значит, нужно посылать в башни только часть тех сил, которые сейчас имеются в нашем распоряжении, — спокойным ровным голосом произнес Талигхилл. Он отлично понимал, что старэгх давным-давно сказал бы об данном варианте, будь таковой приемлемым. И при всем при этом Пресветлый говорил о невозможном, чтобы отыскать возможное. После стольких партий в махтас у правителя не возникало сомнений: выход существует. Только нужно его найти.
— Если мы пошлем лишь часть войска, оно не задержит хуминов на достаточно долгий срок. Мы просто не успеем собрать людей, — Армахог снова начал вышагивать вдоль стены, заложив руки за спину. Лежавшие на столе карты тихонько шелестели, когда волна воздуха касалась их — словно силились подсказать людям решение, такое простое, такое очевидное. Талигхиллу тоже казалось, что это решение находится где-то рядом:
стоит только протянуть руку. Но куда протягивать руку — он не знал.
— Нам нужно послать туда всех, понимаете?! — с неприкрытой мукой в голосе громко произнес старэгх. — Всех, кто сейчас имеется в нашем распоряжении. Но — они нам будут нужны потом. А потом для тех, кто войдет в башни, уже не будет. Они придется сражаться до последнего.
— Как долго? — бесстрастно спросил Пресветлый. — Как долго они должны будут сражаться?
— Пока смогут. Не знаю точно, сколько времени. Все зависит от того, как скоро хуминские разведчики отыщут обходные тропы. Тогда часть вражеского войска пройдет по ним, зайдет с тыла и ударит по башням с двух сторон. Не исключено даже, что обнаружат входы — те, что в долине Ханха. В любом случае смерть наших людей неминуема.
Талигхилл задумался. Что-то очень знакомое виделось ему в обрисованной старэгхом ситуации. Но он пока еще не уловил это что-то .
— Хорошо, — вымолвил Пресветлый. — Хорошо, я подумаю над этим. Теперь давайте перейдем к двум другим вопросам. Первый: как много продовольствия и оружия мы можем перевезти сейчас в башни Крина? Второй: что будем делать с Братством Вольных Клинков?
Армахог опустился в кресло перед своими картами и стал расправлять их дрожащими пальцами. Он почти не слушал, что говорил Харлин касательно денег, нужных на то, чтобы закупить продовольствие и оружие .
Тэсса… Как неожиданно — это так на нее похоже! Явиться прямо к Пресветлому и говорить от лица этих наемников.
Армахог никогда не воспринимал членов Братства — имелись свои причины. В частности, то, что его лучшая ученица
/да что там скрывать, много больше, чем просто ученица/
ушла когда-то, предпочла Братство ему, Армахогу. Он понимал и частично принимал ее поступок, но профессионалы Тэссы для старэгха всегда оставались просто наемниками.
Когда-то он надеялся, что она вернется. Теперь… теперь у Армахога была жена, взрослые сын и дочь. Он не станет разрушать семью ради
/настоящей любви?/
того, что было когда-то давно, в полузабытом прошлом. Мы изменились за прошедшие годы. Глупо было бы надеяться, что можно вернуть существовавшее когда-то. Это был ее выбор — и мой тоже.
За столом Харлин обещал правителю немедленно отдать распоряжения о доставке в башни всего необходимого для длительной осады.
Талигхилл кивал.
На что он надеется? На что мы все надеемся? На чудо? Боги давно покинули нас. И даже профессионалы Тэссы не спасут положения, разве что только отсрочат гибель. Тэсса!.. Она ведь наверняка пожелает отправиться в башни.
Талигхилл пошлет наемников туда, а она… она ведь не останется в стороне. Что делать?! Я не могу допустить, чтобы… Я…
Он отодвинул в сторону карты и уставился в огонь факела, что висел на противоположной стене.
А что я могу?
— … храм поможет, — говорил Тиелиг. — Разумеется, мы сейчас переживаем не лучшие времена, но кое-что…
— Я не забуду этого, — пообещал Талигхилл. — Хорошо, вопрос с продовольствием решен. С оружием, вроде бы, тоже все понятно. Что с Братством?
— Мне кажется, Пресветлый, в этом зале никто не сомневается: они нам нужны, — Армахог не узнал своего голоса — тот стал сиплым, надорванным, как лоскут древнего пергамента.
— Верно, — согласился правитель. — Вопрос в цене.
— Думаю, нам придется принять их условия, какой бы ни была цена, — вздохнул Харлин. — Я, конечно, не воин, но вижу, что в предстоящей кампании каждый меч будет на счету. А Вольные Клинки — это Вольные Клинки.
— Бесспорно, — Талигхилл повернулся к старэгху. — Этот вопрос я перекладываю на ваши плечи, Армахог. Займитесь членами Братства, составьте договор или что там… Вам лучше знать. К тому же их предводительница — ваша знакомая, так что вам будет легче найти общий язык.
— Как прикажет Пресветлый, — поклонился старэгх.
— На этом вроде бы все, — подытожил правитель. — У каждого из нас достаточно неотложных дел, так что не буду вас задерживать.
Встретимся вечером, господа, и обсудим, кто что успеет за это время уладить.
Задвигались кресла — сильные мира сего, смущенные и озабоченные, покидали зал заседаний.
— Да… Армахог… — произнес уже в спину старэгху Талигхилл. — Останьтесь, мне необходимо поговорить с вами.
Рыжеволосый военачальник молча встал у спинки своего кресла, дожидаясь, пока все выйдут и правитель объяснит, в чем же дело.
— Вот что, — Пресветлый выбирался из-за подковы стола и внимательно посмотрел на карту, висевшую на стене. — Мне кажется, я нашел выход из создавшейся ситуации.
Армахог вежливо молчал и ждал продолжения.
— Итак… — Талигхилл заложил руки за спину и приблизился к вороху карт, которые принес сюда старэгх. Взглянул на них мельком и продолжил: — Итак, проблема в недостатке времени — или сил. Нам нужно и то, и другое. И, признаться, я думаю, мы можем получить и то, и другое. Выход есть.
— Пресветлый, я молюсь, чтобы вы оказались правы, — совершенно искренне сказал Армахог.
Талигхилл засмеялся, пряча за смехом усталость:
— Полноте, Армахог. Зная мое отношение к Богам, говорить о том, что вы молитесь, чтобы я оказался прав?.. Это не смешно.
Старэгх развел руками:
— Вы правы, мой правитель. Это не смешно. И думаю, Боги поступят по своему усмотрению. Если пожелают, помогу нам, не глядя на то, что вы в них не верите. А нет — значит нет.
— Подобный фатализм мне не нравится, — нахмурился Пресветлый. — От него веет пораженческими настроениями. Надеюсь, вы не станете распространяться о своем мнении по поводу Божественной помощи .
Не дожидаясь, пока старэгх ответит, Талигхилл перешел наконец к изложению своего плана.
— Так вот, о том, что пришло мне в голову, пока я выслушивал Харлина и прочих. Нам, как я уже говорил, нужно время и силы. Бесспорно, время мы можем выиграть только одним способом: задержав противника в ущелье Крина.
— Простите, что перебиваю вас, Пресветлый, но только что я понял — существует еще один способ.
Талигхилл вопросительно изогнул правую бровь:
— Да? Какой же?
— Переговоры, — объяснил Армахог. — Мы можем выслать к военачальникам хуминдарской армии парламентеров, которым будет приказано как можно дольше вести переговоры с врагом.
— Но согласитесь, что времени, которое мы выиграем таким образом, нам все равно не хватит на мобилизацию армии.
— Согласен, — кивнул старэгх. — Но это все же лучше, чем ничего.
Талигхилл медленно покачал головой:
— Нет. Конечно, отказываться от этого варианта мы не будем. Но… Вернемся к тому, о чем я так упорно пытаюсь рассказать. Не вызывает сомнений, что нам придется встретить хуминов в Крина — как бы не задержало их посольство. Также не вызывает сомнений, что те силы, которые мы можем сейчас послать в башни, способны дать нам фору во времени — но после они будут нужны нам здесь. Вывод напрашивается сам собой: когда хумины обнаружат горные тропы и станут обходить ущелье с флангов, мы отведем большее количество воинов из башен, а оставим там только минимальный состав, способный ввести врага в заблуждение относительно реальной численности гарнизонов в ущелье. Таким образом мы выиграем время и сохраним большую часть наших сил.
— Насколько я понял, — мрачно произнес Армахог, — часть воинов должна будет полечь в тех башнях. Но никто не захочет добровольно умирать ради каких бы то ни было идеалов. Если вы думаете иначе, то прошу вас, избавьтесь от подобных заблуждений, пока не поздно!
— Странно слышать от вас такие слова, старэгх. Мне кажется, вы преувеличиваете.
— Разумеется, я преувеличиваю, — спокойно сказал Армахог. — Кое-кто, конечно, согласится умереть во имя того, чтобы остальные смогли выиграть эту войну. Просто здесь примешивается одна маленькая деталь, которая все портит. Те, кого вы изберете в качестве откупных жертв, в душе будут обиженно вопрошать: почему выбрали именно меня? Потом учтите — в течение некоторого, как мы рассчитываем, — весьма продолжительного времени, — смертники и несмертники будут находится рядом. Единственное чувство, которое может возникнуть у них друг к другу, — ненависть. Думаю, к урочному часу они просто перегрызут глотки своим соседям, но не выпустят их из башен.
— Вы правы, — удрученно признал Талигхилл. — Если честно, я даже ожидал от вас подобных слов. Но очень уж не хотел говорить о другой возможности.
— Считаете, таковая существует?
— Да, — Пресветлый потер переносицу и на мгновение закрыл глаза. Он жутко устал — и от этих церемоний, и от этого разговора. От разговора — в особенности.
— Такая возможность существует, — молвил он наконец. — Ничего не говорить тем, кого мы выберем для того, чтобы прикрыть отход основной части войск.
— Жестоко.
— Но эта жестокость вызвана исключительно необходимостью, — правитель сцепил пальцы в замок и уперся в него подбородком. — Мне тоже не нравится эта идея, но другого выхода я не вижу.
Армахог кашлянул:
— Я, признаться, тоже. Но…
— Давайте отложим споры на потом, — попросил Пресветлый. — Скоро вечер, все снова соберутся, я разберусь с ними, а потом выслушаю ваши возражения. Остальным говорить пока ничего не будем.
Он вздохнул и снова потер переносицу.
— Ступайте, Армахог. Ступайте.
Старэгх поклонился Пресветлому и вышел. Двери за ним тяжело лязгнули, и в зале наконец появилась тишина. Она неслышно подошла к Талигхиллу, присела рядом, приобняла за плечи и поцеловала в лоб — так целовала мать, когда он, наигравшись за день, начинал дремать за ужином.
Правитель хотел было подняться и идти в свои покои, чтобы как следует выспаться перед вечерним совещанием, но…
Сам не заметил, как заснул.
/смещение — огненная кисточка, которая оставляет на глазах оранжево-золотистую полоску/
Тэсса вышла из ворот дворца и остановилась на минуту, оглядываясь по сторонам.
Вечерело. Солнце еще не упало за линию горизонта натертым до блеска медяком, но из-за высоких домов, выросших по обе стороны улицы, свет его почти не попадал сюда. Было не слишком людно: задержавшиеся лоточники торопливо шагали по домам да на дальнем перекрестке гнусавил слепой нищий. И еще — в сточной канаве рылась одинокая курица. Непонятно — как она оказалась в таком месте одна и почему до сих пор никто не торопится познакомить ее со своей кастрюлей?
Тэсса поправила ножны и зашагала к Благословению Ув-Дайгрэйса . Это был одновременно постоялый двор и харчевня. Клиентами Благословения , как правило, оказывались воители, чему в немалой степени способствовало название харчевни. Сейчас она по самую крышу была заполнена Вольными Клинками, приехавшими в столицу, чтобы наняться на службу к правителю.
Воительница подошла к Благословению дворами, остановилась у невысокого каменного забора и постучала в калитку. Через некоторое время калитку отворил худой подросток; он уважительно кивнул Тэссе и пропустил ее внутрь. Выглянул на улицу, осмотрелся по сторонам и только тогда заперся изнутри.
На заднем дворе Благословения было пусто; с улицы, на которую выходил фасад постоялого двора, доносились звуки, характерные для любого гулянья: пьяные выкрики, музыка, хриплый смех. В нескольких окнах горел тусклый лампадный свет, остальные чернели квадратными пуговицами. В конюшне одиноко всхрапнул конь, стукнул копытом о перегородку и затих.
Тэсса направилась к черному ходу, прошла узким коридорчиком и оказалась на кухне.
Здесь она приветливо кивнула кухаркам, выбралась через небольшую дверцу на лестницу и поднялась в свою комнату. Ей удалось отвоевать довольно приличную комнатушку на третьем этаже — приличную, разумеется, только с учетом возросшего спроса на жилье. Здесь воительница сняла с себя лук, отстегнула ножны и устало опустилась на кровать, не зажигая света.
Некоторое время она так и лежала в полумраке, глядя широко открытыми глазами в потолок. По потолку неприкаянно бродил маленький клоп, тыкаясь во все стороны мордочкой. В результате он не удержался и рухнул вниз, где был бесстрастно раздавлен сапожным каблуком. В комнате разлился резкий неприятный запах.
Тэсса нехотя поднялась с постели, распахнула створки окна, чтобы хоть немного проветрить помещение, но нахлынувшие запахи свежих помоев и конского навоза не слишком этому способствовали.
Выглянула во двор. Худой подросток, который открыл ей калитку, рубил дрова, резко вскидывая над головой топор и с силой опуская его вниз. Слишком дергает. Убьется ведь.
Она неодобрительно покачала головой, но решила не вмешиваться. Только не сегодня — хватало иных хлопот.
Пристегнула ножны с клинком, вышла из комнаты и по лестнице спустилась в зал. Кэн уже сидел там. Как и Сог с Укрином. Разговор предстоял тяжелый.
Тэсса опустилась на свободный табурет, — так, чтобы за спиной была стена, а вход в зал находился перед глазами. Кэн молча кивнул ей и знаком приказал разносчице принести еще одну кружку. Сог и Укрин сидели за дальним столиком и пока еще не заметили, что Тэсса вернулась. Или делали вид, что не заметили.
Разносчица — объемистая молодица, передвигавшаяся так, словно в ключевых точках ее тела основательно разболтались шарниры — поставила перед воительницей кружку и поинтересовалась, не нужно ли чего-нибудь еще.
— Мяса и пару лепешек, — велела Тэсса. — Да поживее.
Молодица изобразила некое подобие реверанса и удалилась, все с такой же невообразимой амплитудой телодвижений.
Кэн молча налил воительнице вина и протянул кружку:
— Пей.
Тэсса благодарно кивнула, но пригубила совсем чуть-чуть.
— Что-то не хочется.
— Ну что? — спросил Кэн.
Она посмотрела на этого широкоплечего, немолодого уже мужчину, который способен был одним ударом свалить разъяренного буйвола, а теперь сидел и покорно ждал ее ответа. Внешность обманчива — с виду опасный и буйный, Кэн очень редко выходил из себя и вообще отличался необъяснимым простодушием. Казалось, куда такому в Вольные Клинки, но Кэн пришел в Братство уже давно, значительно раньше Тэссы, и всегда был на хорошем счету у заказчиков. В отличие от своего брата, между прочим…
— Подойдут Сог с Укрином, тогда расскажу, — пообещала Тэсса. — К чему повторять дважды то, что можно сказать один раз?
— Позвать их? — осторожно спросил Кэн.
— Нет, сами подойдут.
— Хорошо, — покорно согласился наемник. Он положил на стол свои могучие руки и стал разглядывать шрамы и вены на них так, словно в белесо-голубом узоре крылся ответ на его вопрос — ответ, который Тэсса не хочет пока произносить вслух.
Вокруг столика шумел общий зал, а здесь на некоторое время воцарилось тягостное молчание.
Укрин наконец заметил присутствие в зале воительницы. Он что-то сказал Согу — тот обернулся. Поймал взгляд Тэссы, кивнул ей и, поднявшись, стал пробираться к их с Кэном столику. Укрин не отставал, только задержался, чтобы рассчитаться с подошедшей разносчицей.
— Вернулась, — мрачно констатировал Сог, опускаясь на свободный табурет.
— Как видишь, — холодно ответила воительница. — Ты не рад?
Ее собеседник пригладил свои блестящие волосы тонкими костлявыми пальцами и скривил узкие губы:
— Почему же? Рад. И что сказал Пресветлый?
— Завтра, — Тэсса потянулась за кружкой и отхлебнула немного вина. — Он даст ответ завтра.
— Ты говорила с ним о Братьях? — спросил Кэн. Не мог не спросить, и Тэсса его понимала, но все равно почувствовала раздражение. Она хотела умолчать об этой детали, но, видимо, не получится.
— Нет, — ответила воительница, вызывающе глядя на Сога — не на Кэна. — Не говорила. Сначала пускай решит, нужны ли ему мы.
— Отлично! — желчно рассмеялся Сог.
Тэсса всегда удивлялась, откуда в этом невысоком костлявом человеке берется столько энергии и эмоций. И почему это, как правило, — негативные эмоции и разрушительная энергия.
— Отлично! — повторил Сог. — Мы правдами и неправдами собрали в этом городе около полутысячи Вольных Клинков, а теперь выясняется, что сама вероятность осуществления плана ставится под сомнение! Просто шикарно.
— Мы знали изначально, что затея может провалиться на самой первой стадии, — бесстрастно заметил Укрин. — Ты тоже знал это, Сог.
— Разумеется! — фыркнул воитель. — Но другие — многие, замечу, — этого не знают и по сей день. И если…
— Хватит! — рявкнула на них Тэсса. — Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, правитель завтра возьмет нас на службу. На наших условиях. Я видела лица его советников — они понимают, что другого выхода у них нету.
— Тэсса права, — вмешался Кэн. — К тому же, старэгх — ее старинный приятель. Не беспокойся, Сог, все будет в порядке.
— Беспокоиться следует как раз тебе, Кэн, — пожал плечами тот. — Это судьба твоего брата зависит от милости Талигхилла и дипломатических талантов Тэссы. Я не беспокоюсь.
— Вот и хорошо, — подытожил Укрин. — Значит, завтра все выясниться. А до тех пор нету смысла переливать слова из пустого в порожнее.
— Согласен, — недовольно скривился Сог. — Надеюсь, завтра Тэсса принесет нам утешительные вести.
Воительница промолчала.
Как раз в это время явилась разносчица с заказом Тэссы и кружками для Сога и Укрина.
Женщина принялась за еду, и мужчинам волей-неволей пришлось оставить ее в покое.
Сог и Укрин некоторое время обсуждали достоинства и недостатки прямых клинков — недавнего нововведения в хуминдарской армии, Кэн молчал.
После того, как она расправилась с лепешками и мясом, Тэсса безмолвно отсчитала и положила рядом с тарелкой деньги для разносчицы, после чего встала, небрежным кивком головы попрощалась с собеседниками и ушла к себе наверх.
Сог следил за ней недобро прищуренными глазами до тех пор, пока воительница не скрылась из виду. Потом покачал головой и отхлебнул из своей кружки.
— Она что-то скрывает, — пробормотал наемник. — Слишком долго была во дворце, слишком мало сказала…
— Уймись, — меланхолично бросил Укрин. Он вытянул под столом свои долговязые ноги и время от времени лениво отхлебывал из кружки. — В конце концов, Армахог — ее старый знакомый. Может, задержалась, чтобы… поболтать с ним о том, о сем.
Сог недоверчиво покачал головой:
— При живом Тогине? Не верю.
— Тогин далеко, — заметил Укрин. — А Армахог — здесь. К тому же, с дипломатической точки зрения…
/смещение — меч и молния/
Талигхилла разбудило легкое покашливание. Он нехотя разлепил веки и открыл рот, чтобы как следует отчитать больного, который шастает по дворцу и мешает спать честным правителям. Честным правителям ? Это, пожалуй, стоит запомнить. Неплохая шутка.
Окончательно проснувшись
/ну, почти окончательно/,
Пресветлый поискал взглядом того, кто стал причиной его пробуждения.
Причиной был Тиелиг. Он немного укоризненно посмотрел на правителя и заметил:
— Скоро полночь. Все ждут, пока вы проснетесь, чтобы отчитаться перед вами. И я — в том числе.
Пресветлый, сдвинув брови, попытался вспомнить, о чем, собственно, идет речь. Вспомнил, мысленно выбранил себя за то, что не велел стражникам разбудить правителя в урочный час, и приказал:
— Пускай все входят. Я выслушаю.
Пока Тиелиг ходил звать властимущих мира сего, Пресветлый успел немного размять затекшие конечности и привести разум в то состояние, которое было необходимо для восприятия новостей и их анализа. Глупо было бы выслушивать градоправителя, казначея или старэгха вполуха. Во-первых, обидятся, а во-вторых, их сообщения слишком важны, чтобы не уделять им соответствующего внимания.
Талигхилл уселся на свое место (порядком ему надоевшее за последние дни) и стал наблюдать, как вошедшие устраиваются в креслах.
/смещение — прыжок над пропастью, прыжок, растянувшийся на сотни веков… и длящийся одно мгновение/
— Я обдумал все то, о чем вы говорили, — глухо произнес Армахог. — И я… не согласен с этим планом.
Все ушли, и теперь в зале они остались вдвоем — старэгх и правитель. Было далеко за полночь. Свечи в фигурных канделябрах втянули оплавленные головы в толстые плечи, рыдая об уходящем времени раскаленными слезами. Эхо слов бродило по залу, задумчиво проводя ладонью по гладкой столешнице п-образного стола. Талигхилл хмурился, но слушал.
— Я считаю, у нас ничего не получится. И это слишком большой риск — если войска из башен не успеют выйти до того, как хумины обойдут ущелье с флангов, мы потеряем все. Кроме того…
— Погодите, — поднял руку Пресветлый. Потом поднес ее ко рту, чтобы прикрыть зевок. — Погодите. На сегодняшний день это — единственный план, который дает нам хотя бы надежду на победу в войне. Других планов попросту не существует.
Предложите что-либо альтернативное, и я первый воскликну: Да будет так! Но до тех пор давайте договоримся: не отвергать, но пытаться воплотить в жизнь. Помните махтас? — не дорожить частью, чтобы сохранить целое . Пускай это будет нашим девизом в предстоящей войне.
Старэгх хотел было возразить. Слов было так много, и все они способны были переубедить Пресветлого, доказать ему, что он не прав, но… Но Армахог смолчал. Наверное, он слишком устал сегодня, чтобы что-либо доказывать.
— Как будет угодно Пресветлому.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
— Дело в том, что по моим данным, мы оказались в парадоксальной ситуации. У нас не хватает всего одной составляющей, которая бы обеспечила нам полную победу в этой войне. Эта составляющая — время.
Старэгх помолчал, меряя зал шагами. Выходило пятнадцать в одну сторону и четырнадцать с половиной в обратную. Он раздраженно подумал, что так всегда: в жизни все хоть на волосок да отличается от того, что должно было бы быть, исходя из человеческой логики. Вот и сейчас…
— Итак, время, — вымолвил Армахог наконец. — Мы можем собрать армию, способную победить войско хуминов, но для этого не хватает времени. В нашем распоряжении сейчас имеется слишком мало по-настоящему сильных бойцов, — тех, кого Тэсса называет профессионалами. Лето — время отпусков, и почти все офицеры, — да и рядовые тоже — разъехались. При той системе информирования, которая существовала и частично существует по сей день, мы могли не бояться того, что кто-либо из соседей нападет внезапно и не будет времени собрать войско. Братья Хпирны лишили нас всех осведомителей и успели совершить достаточно большой бросок к границе до того времени, пока мы узнали об этом. Офицеры и рядовые не успеют вернуться к крайнему сроку, после которого армия должна отправиться в ущелье Крина.
После сообщения этой потрясающей новости, Армахог на некоторое время замолчал и снова стал вышагивать вдоль стены с картой.
Сидящие в зале напряженно следили за ним. Наконец Талигхилл не выдержал:
— Это все?
— Нет, не все, — покачал головой старэгх. — Далеко не все. Дело в том, что некоторое количество воинов у нас имеется. С их помощью мы можем задержать хуминов в Крина и тем самым выиграть время.
— Отлично, — воскликнул Харлин. — Тогда почему же?..
Армахог устало вздохнул и поднял руку, требуя тишины:
— Потому что это не решит всей проблемы. Наоборот, если все имеющиеся у нас в наличии на данный момент силы мы бросим к Крина, а те, в свою очередь, задержат хуминов, но погибнут там, — мы проиграем войну. Тех людей, что мы успеем собрать за выигранное таким образом время, не хватит на то, чтобы разбить вражеское войско. Повторяю: не хватит!
— Значит, нужно посылать в башни только часть тех сил, которые сейчас имеются в нашем распоряжении, — спокойным ровным голосом произнес Талигхилл. Он отлично понимал, что старэгх давным-давно сказал бы об данном варианте, будь таковой приемлемым. И при всем при этом Пресветлый говорил о невозможном, чтобы отыскать возможное. После стольких партий в махтас у правителя не возникало сомнений: выход существует. Только нужно его найти.
— Если мы пошлем лишь часть войска, оно не задержит хуминов на достаточно долгий срок. Мы просто не успеем собрать людей, — Армахог снова начал вышагивать вдоль стены, заложив руки за спину. Лежавшие на столе карты тихонько шелестели, когда волна воздуха касалась их — словно силились подсказать людям решение, такое простое, такое очевидное. Талигхиллу тоже казалось, что это решение находится где-то рядом:
стоит только протянуть руку. Но куда протягивать руку — он не знал.
— Нам нужно послать туда всех, понимаете?! — с неприкрытой мукой в голосе громко произнес старэгх. — Всех, кто сейчас имеется в нашем распоряжении. Но — они нам будут нужны потом. А потом для тех, кто войдет в башни, уже не будет. Они придется сражаться до последнего.
— Как долго? — бесстрастно спросил Пресветлый. — Как долго они должны будут сражаться?
— Пока смогут. Не знаю точно, сколько времени. Все зависит от того, как скоро хуминские разведчики отыщут обходные тропы. Тогда часть вражеского войска пройдет по ним, зайдет с тыла и ударит по башням с двух сторон. Не исключено даже, что обнаружат входы — те, что в долине Ханха. В любом случае смерть наших людей неминуема.
Талигхилл задумался. Что-то очень знакомое виделось ему в обрисованной старэгхом ситуации. Но он пока еще не уловил это что-то .
— Хорошо, — вымолвил Пресветлый. — Хорошо, я подумаю над этим. Теперь давайте перейдем к двум другим вопросам. Первый: как много продовольствия и оружия мы можем перевезти сейчас в башни Крина? Второй: что будем делать с Братством Вольных Клинков?
Армахог опустился в кресло перед своими картами и стал расправлять их дрожащими пальцами. Он почти не слушал, что говорил Харлин касательно денег, нужных на то, чтобы закупить продовольствие и оружие .
Тэсса… Как неожиданно — это так на нее похоже! Явиться прямо к Пресветлому и говорить от лица этих наемников.
Армахог никогда не воспринимал членов Братства — имелись свои причины. В частности, то, что его лучшая ученица
/да что там скрывать, много больше, чем просто ученица/
ушла когда-то, предпочла Братство ему, Армахогу. Он понимал и частично принимал ее поступок, но профессионалы Тэссы для старэгха всегда оставались просто наемниками.
Когда-то он надеялся, что она вернется. Теперь… теперь у Армахога была жена, взрослые сын и дочь. Он не станет разрушать семью ради
/настоящей любви?/
того, что было когда-то давно, в полузабытом прошлом. Мы изменились за прошедшие годы. Глупо было бы надеяться, что можно вернуть существовавшее когда-то. Это был ее выбор — и мой тоже.
За столом Харлин обещал правителю немедленно отдать распоряжения о доставке в башни всего необходимого для длительной осады.
Талигхилл кивал.
На что он надеется? На что мы все надеемся? На чудо? Боги давно покинули нас. И даже профессионалы Тэссы не спасут положения, разве что только отсрочат гибель. Тэсса!.. Она ведь наверняка пожелает отправиться в башни.
Талигхилл пошлет наемников туда, а она… она ведь не останется в стороне. Что делать?! Я не могу допустить, чтобы… Я…
Он отодвинул в сторону карты и уставился в огонь факела, что висел на противоположной стене.
А что я могу?
— … храм поможет, — говорил Тиелиг. — Разумеется, мы сейчас переживаем не лучшие времена, но кое-что…
— Я не забуду этого, — пообещал Талигхилл. — Хорошо, вопрос с продовольствием решен. С оружием, вроде бы, тоже все понятно. Что с Братством?
— Мне кажется, Пресветлый, в этом зале никто не сомневается: они нам нужны, — Армахог не узнал своего голоса — тот стал сиплым, надорванным, как лоскут древнего пергамента.
— Верно, — согласился правитель. — Вопрос в цене.
— Думаю, нам придется принять их условия, какой бы ни была цена, — вздохнул Харлин. — Я, конечно, не воин, но вижу, что в предстоящей кампании каждый меч будет на счету. А Вольные Клинки — это Вольные Клинки.
— Бесспорно, — Талигхилл повернулся к старэгху. — Этот вопрос я перекладываю на ваши плечи, Армахог. Займитесь членами Братства, составьте договор или что там… Вам лучше знать. К тому же их предводительница — ваша знакомая, так что вам будет легче найти общий язык.
— Как прикажет Пресветлый, — поклонился старэгх.
— На этом вроде бы все, — подытожил правитель. — У каждого из нас достаточно неотложных дел, так что не буду вас задерживать.
Встретимся вечером, господа, и обсудим, кто что успеет за это время уладить.
Задвигались кресла — сильные мира сего, смущенные и озабоченные, покидали зал заседаний.
— Да… Армахог… — произнес уже в спину старэгху Талигхилл. — Останьтесь, мне необходимо поговорить с вами.
Рыжеволосый военачальник молча встал у спинки своего кресла, дожидаясь, пока все выйдут и правитель объяснит, в чем же дело.
— Вот что, — Пресветлый выбирался из-за подковы стола и внимательно посмотрел на карту, висевшую на стене. — Мне кажется, я нашел выход из создавшейся ситуации.
Армахог вежливо молчал и ждал продолжения.
— Итак… — Талигхилл заложил руки за спину и приблизился к вороху карт, которые принес сюда старэгх. Взглянул на них мельком и продолжил: — Итак, проблема в недостатке времени — или сил. Нам нужно и то, и другое. И, признаться, я думаю, мы можем получить и то, и другое. Выход есть.
— Пресветлый, я молюсь, чтобы вы оказались правы, — совершенно искренне сказал Армахог.
Талигхилл засмеялся, пряча за смехом усталость:
— Полноте, Армахог. Зная мое отношение к Богам, говорить о том, что вы молитесь, чтобы я оказался прав?.. Это не смешно.
Старэгх развел руками:
— Вы правы, мой правитель. Это не смешно. И думаю, Боги поступят по своему усмотрению. Если пожелают, помогу нам, не глядя на то, что вы в них не верите. А нет — значит нет.
— Подобный фатализм мне не нравится, — нахмурился Пресветлый. — От него веет пораженческими настроениями. Надеюсь, вы не станете распространяться о своем мнении по поводу Божественной помощи .
Не дожидаясь, пока старэгх ответит, Талигхилл перешел наконец к изложению своего плана.
— Так вот, о том, что пришло мне в голову, пока я выслушивал Харлина и прочих. Нам, как я уже говорил, нужно время и силы. Бесспорно, время мы можем выиграть только одним способом: задержав противника в ущелье Крина.
— Простите, что перебиваю вас, Пресветлый, но только что я понял — существует еще один способ.
Талигхилл вопросительно изогнул правую бровь:
— Да? Какой же?
— Переговоры, — объяснил Армахог. — Мы можем выслать к военачальникам хуминдарской армии парламентеров, которым будет приказано как можно дольше вести переговоры с врагом.
— Но согласитесь, что времени, которое мы выиграем таким образом, нам все равно не хватит на мобилизацию армии.
— Согласен, — кивнул старэгх. — Но это все же лучше, чем ничего.
Талигхилл медленно покачал головой:
— Нет. Конечно, отказываться от этого варианта мы не будем. Но… Вернемся к тому, о чем я так упорно пытаюсь рассказать. Не вызывает сомнений, что нам придется встретить хуминов в Крина — как бы не задержало их посольство. Также не вызывает сомнений, что те силы, которые мы можем сейчас послать в башни, способны дать нам фору во времени — но после они будут нужны нам здесь. Вывод напрашивается сам собой: когда хумины обнаружат горные тропы и станут обходить ущелье с флангов, мы отведем большее количество воинов из башен, а оставим там только минимальный состав, способный ввести врага в заблуждение относительно реальной численности гарнизонов в ущелье. Таким образом мы выиграем время и сохраним большую часть наших сил.
— Насколько я понял, — мрачно произнес Армахог, — часть воинов должна будет полечь в тех башнях. Но никто не захочет добровольно умирать ради каких бы то ни было идеалов. Если вы думаете иначе, то прошу вас, избавьтесь от подобных заблуждений, пока не поздно!
— Странно слышать от вас такие слова, старэгх. Мне кажется, вы преувеличиваете.
— Разумеется, я преувеличиваю, — спокойно сказал Армахог. — Кое-кто, конечно, согласится умереть во имя того, чтобы остальные смогли выиграть эту войну. Просто здесь примешивается одна маленькая деталь, которая все портит. Те, кого вы изберете в качестве откупных жертв, в душе будут обиженно вопрошать: почему выбрали именно меня? Потом учтите — в течение некоторого, как мы рассчитываем, — весьма продолжительного времени, — смертники и несмертники будут находится рядом. Единственное чувство, которое может возникнуть у них друг к другу, — ненависть. Думаю, к урочному часу они просто перегрызут глотки своим соседям, но не выпустят их из башен.
— Вы правы, — удрученно признал Талигхилл. — Если честно, я даже ожидал от вас подобных слов. Но очень уж не хотел говорить о другой возможности.
— Считаете, таковая существует?
— Да, — Пресветлый потер переносицу и на мгновение закрыл глаза. Он жутко устал — и от этих церемоний, и от этого разговора. От разговора — в особенности.
— Такая возможность существует, — молвил он наконец. — Ничего не говорить тем, кого мы выберем для того, чтобы прикрыть отход основной части войск.
— Жестоко.
— Но эта жестокость вызвана исключительно необходимостью, — правитель сцепил пальцы в замок и уперся в него подбородком. — Мне тоже не нравится эта идея, но другого выхода я не вижу.
Армахог кашлянул:
— Я, признаться, тоже. Но…
— Давайте отложим споры на потом, — попросил Пресветлый. — Скоро вечер, все снова соберутся, я разберусь с ними, а потом выслушаю ваши возражения. Остальным говорить пока ничего не будем.
Он вздохнул и снова потер переносицу.
— Ступайте, Армахог. Ступайте.
Старэгх поклонился Пресветлому и вышел. Двери за ним тяжело лязгнули, и в зале наконец появилась тишина. Она неслышно подошла к Талигхиллу, присела рядом, приобняла за плечи и поцеловала в лоб — так целовала мать, когда он, наигравшись за день, начинал дремать за ужином.
Правитель хотел было подняться и идти в свои покои, чтобы как следует выспаться перед вечерним совещанием, но…
Сам не заметил, как заснул.
/смещение — огненная кисточка, которая оставляет на глазах оранжево-золотистую полоску/
Тэсса вышла из ворот дворца и остановилась на минуту, оглядываясь по сторонам.
Вечерело. Солнце еще не упало за линию горизонта натертым до блеска медяком, но из-за высоких домов, выросших по обе стороны улицы, свет его почти не попадал сюда. Было не слишком людно: задержавшиеся лоточники торопливо шагали по домам да на дальнем перекрестке гнусавил слепой нищий. И еще — в сточной канаве рылась одинокая курица. Непонятно — как она оказалась в таком месте одна и почему до сих пор никто не торопится познакомить ее со своей кастрюлей?
Тэсса поправила ножны и зашагала к Благословению Ув-Дайгрэйса . Это был одновременно постоялый двор и харчевня. Клиентами Благословения , как правило, оказывались воители, чему в немалой степени способствовало название харчевни. Сейчас она по самую крышу была заполнена Вольными Клинками, приехавшими в столицу, чтобы наняться на службу к правителю.
Воительница подошла к Благословению дворами, остановилась у невысокого каменного забора и постучала в калитку. Через некоторое время калитку отворил худой подросток; он уважительно кивнул Тэссе и пропустил ее внутрь. Выглянул на улицу, осмотрелся по сторонам и только тогда заперся изнутри.
На заднем дворе Благословения было пусто; с улицы, на которую выходил фасад постоялого двора, доносились звуки, характерные для любого гулянья: пьяные выкрики, музыка, хриплый смех. В нескольких окнах горел тусклый лампадный свет, остальные чернели квадратными пуговицами. В конюшне одиноко всхрапнул конь, стукнул копытом о перегородку и затих.
Тэсса направилась к черному ходу, прошла узким коридорчиком и оказалась на кухне.
Здесь она приветливо кивнула кухаркам, выбралась через небольшую дверцу на лестницу и поднялась в свою комнату. Ей удалось отвоевать довольно приличную комнатушку на третьем этаже — приличную, разумеется, только с учетом возросшего спроса на жилье. Здесь воительница сняла с себя лук, отстегнула ножны и устало опустилась на кровать, не зажигая света.
Некоторое время она так и лежала в полумраке, глядя широко открытыми глазами в потолок. По потолку неприкаянно бродил маленький клоп, тыкаясь во все стороны мордочкой. В результате он не удержался и рухнул вниз, где был бесстрастно раздавлен сапожным каблуком. В комнате разлился резкий неприятный запах.
Тэсса нехотя поднялась с постели, распахнула створки окна, чтобы хоть немного проветрить помещение, но нахлынувшие запахи свежих помоев и конского навоза не слишком этому способствовали.
Выглянула во двор. Худой подросток, который открыл ей калитку, рубил дрова, резко вскидывая над головой топор и с силой опуская его вниз. Слишком дергает. Убьется ведь.
Она неодобрительно покачала головой, но решила не вмешиваться. Только не сегодня — хватало иных хлопот.
Пристегнула ножны с клинком, вышла из комнаты и по лестнице спустилась в зал. Кэн уже сидел там. Как и Сог с Укрином. Разговор предстоял тяжелый.
Тэсса опустилась на свободный табурет, — так, чтобы за спиной была стена, а вход в зал находился перед глазами. Кэн молча кивнул ей и знаком приказал разносчице принести еще одну кружку. Сог и Укрин сидели за дальним столиком и пока еще не заметили, что Тэсса вернулась. Или делали вид, что не заметили.
Разносчица — объемистая молодица, передвигавшаяся так, словно в ключевых точках ее тела основательно разболтались шарниры — поставила перед воительницей кружку и поинтересовалась, не нужно ли чего-нибудь еще.
— Мяса и пару лепешек, — велела Тэсса. — Да поживее.
Молодица изобразила некое подобие реверанса и удалилась, все с такой же невообразимой амплитудой телодвижений.
Кэн молча налил воительнице вина и протянул кружку:
— Пей.
Тэсса благодарно кивнула, но пригубила совсем чуть-чуть.
— Что-то не хочется.
— Ну что? — спросил Кэн.
Она посмотрела на этого широкоплечего, немолодого уже мужчину, который способен был одним ударом свалить разъяренного буйвола, а теперь сидел и покорно ждал ее ответа. Внешность обманчива — с виду опасный и буйный, Кэн очень редко выходил из себя и вообще отличался необъяснимым простодушием. Казалось, куда такому в Вольные Клинки, но Кэн пришел в Братство уже давно, значительно раньше Тэссы, и всегда был на хорошем счету у заказчиков. В отличие от своего брата, между прочим…
— Подойдут Сог с Укрином, тогда расскажу, — пообещала Тэсса. — К чему повторять дважды то, что можно сказать один раз?
— Позвать их? — осторожно спросил Кэн.
— Нет, сами подойдут.
— Хорошо, — покорно согласился наемник. Он положил на стол свои могучие руки и стал разглядывать шрамы и вены на них так, словно в белесо-голубом узоре крылся ответ на его вопрос — ответ, который Тэсса не хочет пока произносить вслух.
Вокруг столика шумел общий зал, а здесь на некоторое время воцарилось тягостное молчание.
Укрин наконец заметил присутствие в зале воительницы. Он что-то сказал Согу — тот обернулся. Поймал взгляд Тэссы, кивнул ей и, поднявшись, стал пробираться к их с Кэном столику. Укрин не отставал, только задержался, чтобы рассчитаться с подошедшей разносчицей.
— Вернулась, — мрачно констатировал Сог, опускаясь на свободный табурет.
— Как видишь, — холодно ответила воительница. — Ты не рад?
Ее собеседник пригладил свои блестящие волосы тонкими костлявыми пальцами и скривил узкие губы:
— Почему же? Рад. И что сказал Пресветлый?
— Завтра, — Тэсса потянулась за кружкой и отхлебнула немного вина. — Он даст ответ завтра.
— Ты говорила с ним о Братьях? — спросил Кэн. Не мог не спросить, и Тэсса его понимала, но все равно почувствовала раздражение. Она хотела умолчать об этой детали, но, видимо, не получится.
— Нет, — ответила воительница, вызывающе глядя на Сога — не на Кэна. — Не говорила. Сначала пускай решит, нужны ли ему мы.
— Отлично! — желчно рассмеялся Сог.
Тэсса всегда удивлялась, откуда в этом невысоком костлявом человеке берется столько энергии и эмоций. И почему это, как правило, — негативные эмоции и разрушительная энергия.
— Отлично! — повторил Сог. — Мы правдами и неправдами собрали в этом городе около полутысячи Вольных Клинков, а теперь выясняется, что сама вероятность осуществления плана ставится под сомнение! Просто шикарно.
— Мы знали изначально, что затея может провалиться на самой первой стадии, — бесстрастно заметил Укрин. — Ты тоже знал это, Сог.
— Разумеется! — фыркнул воитель. — Но другие — многие, замечу, — этого не знают и по сей день. И если…
— Хватит! — рявкнула на них Тэсса. — Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, правитель завтра возьмет нас на службу. На наших условиях. Я видела лица его советников — они понимают, что другого выхода у них нету.
— Тэсса права, — вмешался Кэн. — К тому же, старэгх — ее старинный приятель. Не беспокойся, Сог, все будет в порядке.
— Беспокоиться следует как раз тебе, Кэн, — пожал плечами тот. — Это судьба твоего брата зависит от милости Талигхилла и дипломатических талантов Тэссы. Я не беспокоюсь.
— Вот и хорошо, — подытожил Укрин. — Значит, завтра все выясниться. А до тех пор нету смысла переливать слова из пустого в порожнее.
— Согласен, — недовольно скривился Сог. — Надеюсь, завтра Тэсса принесет нам утешительные вести.
Воительница промолчала.
Как раз в это время явилась разносчица с заказом Тэссы и кружками для Сога и Укрина.
Женщина принялась за еду, и мужчинам волей-неволей пришлось оставить ее в покое.
Сог и Укрин некоторое время обсуждали достоинства и недостатки прямых клинков — недавнего нововведения в хуминдарской армии, Кэн молчал.
После того, как она расправилась с лепешками и мясом, Тэсса безмолвно отсчитала и положила рядом с тарелкой деньги для разносчицы, после чего встала, небрежным кивком головы попрощалась с собеседниками и ушла к себе наверх.
Сог следил за ней недобро прищуренными глазами до тех пор, пока воительница не скрылась из виду. Потом покачал головой и отхлебнул из своей кружки.
— Она что-то скрывает, — пробормотал наемник. — Слишком долго была во дворце, слишком мало сказала…
— Уймись, — меланхолично бросил Укрин. Он вытянул под столом свои долговязые ноги и время от времени лениво отхлебывал из кружки. — В конце концов, Армахог — ее старый знакомый. Может, задержалась, чтобы… поболтать с ним о том, о сем.
Сог недоверчиво покачал головой:
— При живом Тогине? Не верю.
— Тогин далеко, — заметил Укрин. — А Армахог — здесь. К тому же, с дипломатической точки зрения…
/смещение — меч и молния/
Талигхилла разбудило легкое покашливание. Он нехотя разлепил веки и открыл рот, чтобы как следует отчитать больного, который шастает по дворцу и мешает спать честным правителям. Честным правителям ? Это, пожалуй, стоит запомнить. Неплохая шутка.
Окончательно проснувшись
/ну, почти окончательно/,
Пресветлый поискал взглядом того, кто стал причиной его пробуждения.
Причиной был Тиелиг. Он немного укоризненно посмотрел на правителя и заметил:
— Скоро полночь. Все ждут, пока вы проснетесь, чтобы отчитаться перед вами. И я — в том числе.
Пресветлый, сдвинув брови, попытался вспомнить, о чем, собственно, идет речь. Вспомнил, мысленно выбранил себя за то, что не велел стражникам разбудить правителя в урочный час, и приказал:
— Пускай все входят. Я выслушаю.
Пока Тиелиг ходил звать властимущих мира сего, Пресветлый успел немного размять затекшие конечности и привести разум в то состояние, которое было необходимо для восприятия новостей и их анализа. Глупо было бы выслушивать градоправителя, казначея или старэгха вполуха. Во-первых, обидятся, а во-вторых, их сообщения слишком важны, чтобы не уделять им соответствующего внимания.
Талигхилл уселся на свое место (порядком ему надоевшее за последние дни) и стал наблюдать, как вошедшие устраиваются в креслах.
/смещение — прыжок над пропастью, прыжок, растянувшийся на сотни веков… и длящийся одно мгновение/
— Я обдумал все то, о чем вы говорили, — глухо произнес Армахог. — И я… не согласен с этим планом.
Все ушли, и теперь в зале они остались вдвоем — старэгх и правитель. Было далеко за полночь. Свечи в фигурных канделябрах втянули оплавленные головы в толстые плечи, рыдая об уходящем времени раскаленными слезами. Эхо слов бродило по залу, задумчиво проводя ладонью по гладкой столешнице п-образного стола. Талигхилл хмурился, но слушал.
— Я считаю, у нас ничего не получится. И это слишком большой риск — если войска из башен не успеют выйти до того, как хумины обойдут ущелье с флангов, мы потеряем все. Кроме того…
— Погодите, — поднял руку Пресветлый. Потом поднес ее ко рту, чтобы прикрыть зевок. — Погодите. На сегодняшний день это — единственный план, который дает нам хотя бы надежду на победу в войне. Других планов попросту не существует.
Предложите что-либо альтернативное, и я первый воскликну: Да будет так! Но до тех пор давайте договоримся: не отвергать, но пытаться воплотить в жизнь. Помните махтас? — не дорожить частью, чтобы сохранить целое . Пускай это будет нашим девизом в предстоящей войне.
Старэгх хотел было возразить. Слов было так много, и все они способны были переубедить Пресветлого, доказать ему, что он не прав, но… Но Армахог смолчал. Наверное, он слишком устал сегодня, чтобы что-либо доказывать.
— Как будет угодно Пресветлому.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Мы помолчали.
— Не ожидал такого от старэгха, — заметил из своего кресла Данкэн. — Какой-то он мягкотелый, вам не кажется?
— Это все Тэсса, — сказал я, больше для того, чтобы не давать молчанию опять разлиться в комнатке. — Ее появление было для Армахога слишком неожиданным.
Генерал в отставке зевнул:
— Мне кажется, это мало его оправдывает. Знаете, однажды в моей практике…
Я мысленно воздел очи к небесам в немом укоре: За что?!.. Небеса, в отличие от генерала, безмолвствовали.
Наконец наш повествователь завершил рассказ из серии Неопубликованные (и ненаписанные) мемуары , и все мы, с заметным оживлением, встали, направляясь к выходу. Как говорится, от греха подальше.
В Башне , как и в древнем Гардгэне, уже наступила полночь. Вялые и сонные, но с урчащими желудками, мы поднялись в Большой зал.
— Не ожидал такого от старэгха, — заметил из своего кресла Данкэн. — Какой-то он мягкотелый, вам не кажется?
— Это все Тэсса, — сказал я, больше для того, чтобы не давать молчанию опять разлиться в комнатке. — Ее появление было для Армахога слишком неожиданным.
Генерал в отставке зевнул:
— Мне кажется, это мало его оправдывает. Знаете, однажды в моей практике…
Я мысленно воздел очи к небесам в немом укоре: За что?!.. Небеса, в отличие от генерала, безмолвствовали.
Наконец наш повествователь завершил рассказ из серии Неопубликованные (и ненаписанные) мемуары , и все мы, с заметным оживлением, встали, направляясь к выходу. Как говорится, от греха подальше.
В Башне , как и в древнем Гардгэне, уже наступила полночь. Вялые и сонные, но с урчащими желудками, мы поднялись в Большой зал.