– Мы тоже туда заглянули, – кивнул все еще надутый Асипов. – Никого там не было, и замка тоже не было. У вас сараюшка совсем пустая, хоть шаром покати, да еще и стенка проломлена.
– А она, кстати, не моя, – усмехнулась Катерина. – У нас там почему-то все цифры перепутаны, мой сарайчик, например, номер 17. Разве угадаешь, если не знаешь? А в пятом вообще никто своих вещей не держит, он лишний, ничей, и в стенке не просто пролом, а ход в подвал соседнего подъезда.
– Ход?! – вскрикнули капитан и Асипов.
– Именно так. Когда-то давным-давно подвал затопило, надо было протаскивать помпу, стенку сломали, ну и не заделали, конечно. Теперь вы понимаете, каким образом этот человек скрылся?
Асипов возбужденно кивнул.
– Это-то мы понимаем, – озвучил его движение капитан. – Одного мы так и не смогли понять, Екатерина Дмитриевна... Одного. А именно: за каким чертом он упорно лезет именно в вашу квартиру?
Катерина опустила голову так резко, что уставший за ночь узелок на затылке развалился.
– Не знаю, – сказала она глухо. – Не знаю, и от этого мне еще страшней.
Капитан и Асипов озадаченно переглянулись. Второй раз за ночь они общались с этой невзрачной особой, но ни разу никому и в голову не пришло, что ей может быть страшно. Гражданка Старостина вела себя совершенно не так, как полагалось бы перепуганной женщине. Она совершала поступки, на их взгляд, бессмысленно рискованные, она пыталась сопротивляться обстоятельствам там, где элементарная осторожность требует подчиняться. И все это, оказывается, делалось от страха?!
– Ну ладно, – сжалился над ней (а может, над собой) капитан. – Давайте на сегодня с этим покончим. Днем, как мы и договаривались, подойдете насчет фоторобота, а пока идите. Асипов вас отвезет, проверит квартиру.
– Не привыкать! – усмехнулся Асипов. – И мы опять какой-нибудь условный знак установим, правда же, Екатерина Дмитриевна? В прошлый-то раз сигнальчик сработал, это мы на ваши освещенные окошки отреагировали так оперативненько! Вот классно, что преступник сам нам просигналил, верно?
– Слушайте, – всплеснула вдруг руками Катерина, – вы говорите – днем подойти. Но я не могу, я только сейчас вспомнила, что совершенно не могу!
– Давайте не будем, гражданка Старостина! – категорично выставил ладонь капитан. – Вы потерпевшая по делу, можно сказать, уже по двум делам, ваши показания жизненно необходимы. Имейте в виду, я вправе взять с вас подписку о невыезде.
– Вы же только что сказали, что я потерпевшая, – невинно напомнила Катерина. – А подписка, насколько мне известно, – это мера пресечения для преступников или подозреваемых?
«Начитанные, гады! – скрипнул зубами капитан. – Начитаются детективов – и шпарят через слово терминами, а того в голову не возьмут, что детективщики все выдумывают и жизни ни хрена не знают. Такого понаворотят, что волосы дыбом у профессионала. А эти дурачки читают и верят каждому слову, будто бы это Священное Писание. Ишь ты – мера пресечения!»
– Знаете что, Екатерина Дмитриевна, – сказал он задушевно, – если вы мне сейчас сообщите, что сегодня собираетесь улететь в Монте-Карло...
Асипов закашлялся в очередной раз. Капитан окинул взглядом понурые плечи гражданки Старостиной, ее прямые некрасивые волосы – и понизил планку:
– Или в Анталью...
Посмотрел на ее измятое платье:
– Или в Коктебель... то я с вас точно возьму подписку о невыезде, и плевать мне на ваши юридические знания!
– Нет, – серьезно сказала Катерина, – ни в Монте-Карло, ни в Анталью, ни даже в Коктебель, хотя, по-моему, там гораздо лучше, я, к сожалению, не лечу.
Она смотрела на капитана очень чистыми и прозрачными глазами, голос звучал искренне, и вообще, не было никакого повода усомниться в ее словах, но что-то, какое-то смутное ощущение, все же заставило капитана уточнить:
– Не врете?
– Да я вообще стараюсь не врать больше одного раза в сутки, – усмехнулась Катерина. – А на сегодня мой лимит уже исчерпан.
Капитан и Асипов переглянулись и разом кивнули. Они сразу вспомнили, как гражданка Старостина обвела вокруг пальца грабителей, заставив их позвонить не в охрану, а к какой-то незнакомой женщине. В самом деле – соврала!
Однако Катерина вовсе не имела в виду этот эпизод. Ведь он произошел не сегодня, а уже вчера! Лимит же вранья на текущие сутки был исчерпан, когда она сказала, будто не имеет представления, что искал убийца в ее квартире. А ведь она знала... Теперь – знала!
Кто знает, может быть, не капитан, так Асипов и почуяли бы неладное. Или, несмотря на недосып, сообразили: если человек не едет в Монте-Карло, Анталью или Коктебель, это еще не значит, что он вообще никуда не едет. Но вдруг от стенки послышалось задушенное хрипение, а потом беленькая коробочка, висевшая рядом с листом календаря, сказала человеческим голосом:
– Оперативная группа, на выезд.
– Какого там еще?.. – Асипов закончил предложение шепотом и перегнулся через стол к селектору: – Алло, дежурный! Куда едем? Что случилось?
– На улице Горького, напротив «Спутника», убийство. Какой-то маньяк застрелил двух женщин и скрылся, разумеется. У соседа собачка начала выть и в дверь биться, он вышел, смотрит – напротив квартира открыта, а оттуда нога торчит. Там жили бабка с внучкой, внучка убийце, очевидно, отперла, он ее тут же, в прихожей, в упор... А бабку достал уже в комнате, прямо в лоб. Что характерно, в квартире ничего не тронуто. Пришел, убил и дальше пошел. Фамилии убитых: Оксана Мальцева и Клавдия Ефимовна Кособродова.
Капитан громко ахнул, а потом послышался звук, словно упало что-то тяжелое.
Асипов испуганно обернулся. На мгновение у него мелькнула мысль, будто количество усталости капитана перешло наконец в качество, и он упал в обморок.
Однако капитан крепко стоял на ногах, перегнувшись через стол и растерянно глядя на гражданку Старостину, которая ничком лежала на полу.
«Ничего удивительного, – подумал Асипов. – Ей, бедняге, сегодня тоже досталось!»
В самом деле, ничего удивительного...
«Дорогая мамаша, здравствуйте. Дорогая мамаша, первым делом хочу сказать: если сейчас рядом с вами сидит кто-то из меньших, или тетка Серафима, или соседи, а то еще какие пришлые люди, вы письмо мое далее не читайте, а примите какой-нибудь вид, что вам неможется. Как бы заболела голова или схватило сердце, но читать нету сил. Или еще чего-нибудь соврите. И только если рядом с вами сидит братишка Минька, ему дозвольте прочитать, что скажу, потому что без его подмоги дело сие не сделать.
Мамаша и братишка Минька, знайте, что здесь, в госпитале, мне привелось услышать весть о том, как нам наконец выбиться в люди из нищеты нашей. Только все это надо сделать шито-крыто, чтоб ни одна живая душа не проведала, не то плохо нам будет, еще даже хуже, чем теперь.
– А она, кстати, не моя, – усмехнулась Катерина. – У нас там почему-то все цифры перепутаны, мой сарайчик, например, номер 17. Разве угадаешь, если не знаешь? А в пятом вообще никто своих вещей не держит, он лишний, ничей, и в стенке не просто пролом, а ход в подвал соседнего подъезда.
– Ход?! – вскрикнули капитан и Асипов.
– Именно так. Когда-то давным-давно подвал затопило, надо было протаскивать помпу, стенку сломали, ну и не заделали, конечно. Теперь вы понимаете, каким образом этот человек скрылся?
Асипов возбужденно кивнул.
– Это-то мы понимаем, – озвучил его движение капитан. – Одного мы так и не смогли понять, Екатерина Дмитриевна... Одного. А именно: за каким чертом он упорно лезет именно в вашу квартиру?
Катерина опустила голову так резко, что уставший за ночь узелок на затылке развалился.
– Не знаю, – сказала она глухо. – Не знаю, и от этого мне еще страшней.
Капитан и Асипов озадаченно переглянулись. Второй раз за ночь они общались с этой невзрачной особой, но ни разу никому и в голову не пришло, что ей может быть страшно. Гражданка Старостина вела себя совершенно не так, как полагалось бы перепуганной женщине. Она совершала поступки, на их взгляд, бессмысленно рискованные, она пыталась сопротивляться обстоятельствам там, где элементарная осторожность требует подчиняться. И все это, оказывается, делалось от страха?!
– Ну ладно, – сжалился над ней (а может, над собой) капитан. – Давайте на сегодня с этим покончим. Днем, как мы и договаривались, подойдете насчет фоторобота, а пока идите. Асипов вас отвезет, проверит квартиру.
– Не привыкать! – усмехнулся Асипов. – И мы опять какой-нибудь условный знак установим, правда же, Екатерина Дмитриевна? В прошлый-то раз сигнальчик сработал, это мы на ваши освещенные окошки отреагировали так оперативненько! Вот классно, что преступник сам нам просигналил, верно?
– Слушайте, – всплеснула вдруг руками Катерина, – вы говорите – днем подойти. Но я не могу, я только сейчас вспомнила, что совершенно не могу!
– Давайте не будем, гражданка Старостина! – категорично выставил ладонь капитан. – Вы потерпевшая по делу, можно сказать, уже по двум делам, ваши показания жизненно необходимы. Имейте в виду, я вправе взять с вас подписку о невыезде.
– Вы же только что сказали, что я потерпевшая, – невинно напомнила Катерина. – А подписка, насколько мне известно, – это мера пресечения для преступников или подозреваемых?
«Начитанные, гады! – скрипнул зубами капитан. – Начитаются детективов – и шпарят через слово терминами, а того в голову не возьмут, что детективщики все выдумывают и жизни ни хрена не знают. Такого понаворотят, что волосы дыбом у профессионала. А эти дурачки читают и верят каждому слову, будто бы это Священное Писание. Ишь ты – мера пресечения!»
– Знаете что, Екатерина Дмитриевна, – сказал он задушевно, – если вы мне сейчас сообщите, что сегодня собираетесь улететь в Монте-Карло...
Асипов закашлялся в очередной раз. Капитан окинул взглядом понурые плечи гражданки Старостиной, ее прямые некрасивые волосы – и понизил планку:
– Или в Анталью...
Посмотрел на ее измятое платье:
– Или в Коктебель... то я с вас точно возьму подписку о невыезде, и плевать мне на ваши юридические знания!
– Нет, – серьезно сказала Катерина, – ни в Монте-Карло, ни в Анталью, ни даже в Коктебель, хотя, по-моему, там гораздо лучше, я, к сожалению, не лечу.
Она смотрела на капитана очень чистыми и прозрачными глазами, голос звучал искренне, и вообще, не было никакого повода усомниться в ее словах, но что-то, какое-то смутное ощущение, все же заставило капитана уточнить:
– Не врете?
– Да я вообще стараюсь не врать больше одного раза в сутки, – усмехнулась Катерина. – А на сегодня мой лимит уже исчерпан.
Капитан и Асипов переглянулись и разом кивнули. Они сразу вспомнили, как гражданка Старостина обвела вокруг пальца грабителей, заставив их позвонить не в охрану, а к какой-то незнакомой женщине. В самом деле – соврала!
Однако Катерина вовсе не имела в виду этот эпизод. Ведь он произошел не сегодня, а уже вчера! Лимит же вранья на текущие сутки был исчерпан, когда она сказала, будто не имеет представления, что искал убийца в ее квартире. А ведь она знала... Теперь – знала!
Кто знает, может быть, не капитан, так Асипов и почуяли бы неладное. Или, несмотря на недосып, сообразили: если человек не едет в Монте-Карло, Анталью или Коктебель, это еще не значит, что он вообще никуда не едет. Но вдруг от стенки послышалось задушенное хрипение, а потом беленькая коробочка, висевшая рядом с листом календаря, сказала человеческим голосом:
– Оперативная группа, на выезд.
– Какого там еще?.. – Асипов закончил предложение шепотом и перегнулся через стол к селектору: – Алло, дежурный! Куда едем? Что случилось?
– На улице Горького, напротив «Спутника», убийство. Какой-то маньяк застрелил двух женщин и скрылся, разумеется. У соседа собачка начала выть и в дверь биться, он вышел, смотрит – напротив квартира открыта, а оттуда нога торчит. Там жили бабка с внучкой, внучка убийце, очевидно, отперла, он ее тут же, в прихожей, в упор... А бабку достал уже в комнате, прямо в лоб. Что характерно, в квартире ничего не тронуто. Пришел, убил и дальше пошел. Фамилии убитых: Оксана Мальцева и Клавдия Ефимовна Кособродова.
Капитан громко ахнул, а потом послышался звук, словно упало что-то тяжелое.
Асипов испуганно обернулся. На мгновение у него мелькнула мысль, будто количество усталости капитана перешло наконец в качество, и он упал в обморок.
Однако капитан крепко стоял на ногах, перегнувшись через стол и растерянно глядя на гражданку Старостину, которая ничком лежала на полу.
«Ничего удивительного, – подумал Асипов. – Ей, бедняге, сегодня тоже досталось!»
В самом деле, ничего удивительного...
* * *
Из старых писем:«Дорогая мамаша, здравствуйте. Дорогая мамаша, первым делом хочу сказать: если сейчас рядом с вами сидит кто-то из меньших, или тетка Серафима, или соседи, а то еще какие пришлые люди, вы письмо мое далее не читайте, а примите какой-нибудь вид, что вам неможется. Как бы заболела голова или схватило сердце, но читать нету сил. Или еще чего-нибудь соврите. И только если рядом с вами сидит братишка Минька, ему дозвольте прочитать, что скажу, потому что без его подмоги дело сие не сделать.
Мамаша и братишка Минька, знайте, что здесь, в госпитале, мне привелось услышать весть о том, как нам наконец выбиться в люди из нищеты нашей. Только все это надо сделать шито-крыто, чтоб ни одна живая душа не проведала, не то плохо нам будет, еще даже хуже, чем теперь.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента