Страница:
– Там видно будет, – ушел от прямого ответа Саша. – Ты сегодня ни в каких допросах участия принимать не будешь. Хватит! Иди, Ваню смени. Считай, это тебе наряд в караул за невыдержанность.
– Есть! Разрешите выполнять? – Я встал.
– Разрешаю. Идите, товарищ старший лейтенант!
– Бродяга – «Котам», прием!
– Арт в канале, – радостно ответил я.
– Здесь Бродяга, идем по нитке от того места, где раки зимуют, проехали путь к свободе.
Я понял, что ничего не понял. Буркнув:
– Подожди, с БэБэ свяжусь, – и стал вызывать командира.
Надо сказать, что на нашем внутреннем жаргоне «БэБэ» – это сокращение от «Биг Босс», то есть командир.
– Фермер, ответь Арту! Фермер, ответь Арту! – и так раз двадцать.
«Дозваниваться» до Саши пришлось минут пять, не меньше. Наконец он ответил:
– В канале! Что стряслось?
– Старый на связь вышел, но я ничего не понял. Они сейчас в зоне досягаемости.
И я услышал вопрос Фермера, обращенный к Бродяге:
– Вы где?
Бродяга повторил свою белиберду.
– Обожди, в бумажках посмотрю…
После минутного молчания в наушнике раздалось:
– Твою мать! Вы что раньше на связь выйти не могли? Вы поворот проехали!
– Извини. Тут вообще-то кругом немцы, так что по рации особенно не поболтаешь…
– Черт с этим! Вы давно Свободу проехали?
– Да с километр уже… – протянул Бродяга.
– Значит, так… Километра через четыре, сразу после леска будет поворот на пять часов по основной сетке. Тропинка узкая, будьте внимательны, не пропустите… Еще пара шагов по ней – и пересечетесь с другой. По этой один шаг направо. В кустах вас встретят. Как понял?
– Понял хорошо. На подлете свистну. Отбой.
После этого содержательного разговора я поднял двух бойцов, лежавших в секрете, и мы выдвинулись поближе к дороге. Выбрав позицию метрах в двадцати, мы залегли.
Примерно через полчаса Бродяга вышел на связь и сообщил, что он въехал в лес. По моим прикидкам, их мотоцикл должен был поравняться с нами минут через десять-пятнадцать. Контрольное время уже давно вышло, когда я увидел ползущий по дороге грузовик. В легкой панике я нажал тангенту и спросил:
– Бродяга, здесь Арт! Бундеса на грузовике мимо вас не проезжали? И где вы, черт возьми?
– Спокойно, Тоха. Это мы. Сейчас остановимся, – и со смешком добавил бессмертную фразу из старого фильма: – Махнулись не глядя!
Блин! Сашины заходы меня когда-нибудь до инфаркта доведут! Если немцы раньше не угрохают, конечно… Ну что, скажите, пожалуйста, мешало ему сообщить, что они не на трех колесах теперь, а на четырех, а? А то ведь могли и гранату под колеса получить!
Примерно в таком духе я и высказался, когда грузовик съехал в лес и из кабины вылезли довольные собой и жизнью мужики.
– Тсс! – приложил палец к своим губам Люк. – Ну что ты собачишься? Забыли, чесслово, забыли.
А Шура, не обращая на мое ворчание никакого внимания, уже давал «цеу» бойцам:
– Так, вон те ветки… Да-да, еловые, взяли и бегом к дороге – следы, где мы съехали в лес, разметите. Да не халтурьте – метров на двадцать в ту сторону, откуда мы приехали, пройдитесь, – и повернулся ко мне. – Ну что ты, Тоха? Не рад нас видеть?
– Рад, – буркнул я, – оттого в два раза обиднее было бы засандалить вам гранату в машину…
– Ну, прости нас, грешных… – и Шура состроил на лице жалостливую мину.
– Ладно, проехали. Как сеанс? Чего так долго? Что за колеса? – высыпал я на них порцию вопросов.
– Неплохо, но можно было и лучше… – неопределенно ответил Бродяга, а Люк саркастически хмыкнул.
– Четыре часа колупались, ну… нас и зажали. Пришлось уходить с шумом и песнями, а заодно и транспортом разжились.
– А что фрицы?
– Точно не считали, но с десяток поцарапали основательно, а четверых – так даже до крови. Ладно, давай архаровцев своих зови, а то они дорогу аж до Минска подметут. По дороге к базе подробнее расскажу.
– Я не могу. Я – в карауле. Так что вы двигайте, а мы еще посторожим.
«Начальнику сектора IV Е5
штурмбаннфюреру СС
и криминальдиректору
Вальтеру Кубицки.
Срочно. Секретно.
За истекшие четверо суток в зоне ответственности моей команды активности, которую можно отнести к группе «Медведь», отмечено не было.
Из нескольких эпизодов диверсионной и прочей подрывной деятельности противника, имевших мес-то в последние дни, хочу отметить следующие:
1. Диверсия и нападение на патруль севернее Радошковичей.
2. Зафиксированную радиостанцию противника юго-западнее д. Гойжево.
3. Взрыв склада нефтепродуктов южнее Ракова.
Наибольший интерес с точки зрения поисков группы «Медведь» представляет фиксация и попытка захвата действующей радиостанции противника. При попытке захвата имело место боевое столкновение с силами противника. Рацию и радиста захватить не удалось.
Примерно в 6 часов 12 минут утра контрольный пункт пеленгации и контроля эфира Абверштелле 311 зафиксировал выход в эфир новой радиостанции противника с неизвестными позывными. На определение примерных координат ушло около 20 минут, что соответствует нормативам. После чего сотрудники Абвера сообщили по телефону в нашу айнзацкоманду и в отдел гехеймефельдполицай 9-й армии. Одновременно с этим были задействованы передвижные пеленгаторы для уточнения координат.
Поскольку первоначальные координаты радиостанции находились в зоне нахождения окруженных частей русских, то дежурный сотрудник ГФП не отреагировал своевременно – первая команда на захват радиостанции была отдана около 8 часов утра.
Наша служба отреагировала своевременно, но в силу того что большинство сотрудников и приданных подразделений в настоящее время находятся в поиске на местности, то на согласование вопроса о предоставлении армейским командованием необходимого наряда сил и средств ушло около получаса.
Учитывая то обстоятельство, что в результате недавних диверсий все дороги, ведущие из Минска в нужном направлении, запружены нашими войсками и колоннами снабжения, а у мостов и переправ стоят многокилометровые заторы, наша группа столкнулась с большими трудностями при выдвижении в район действия. Поэтому в 8.42 минуты я связался с нашим подразделением в Радошковичах (ближайшим крупным н/п. в районе выхода радиостанции в эфир) и отдал приказ на захват радиостанции шарфюреру Зоммелю, посоветовав при этом задействовать также и сотрудников ГФП. К этому времени пункты пеленгации сообщили уточненные координаты радиостанции, которая все еще продолжала передачу.
Шарфюрер Зоммель во главе приданого стрелкового взвода выехал в указанный район из Радошковичей в 9 часов 07 минут. Также в этот район убыла и оперативная группа ГФП в составе 12 человек, возглавляемая фельдполицайсекретарем Фильшем.
Из-за упоминавшихся выше проблем с движением и удаленности района от Радошковичей группы прибыли на место в 10.17.
Прибыв на место, обе группы приступили к прочесыванию лесного массива и осмотру расположенных на местности хозяйственных построек. Буквально через несколько минут группы попали в засаду, организованную силами как минимум взвода. Причем противник произвел предварительное минирование местности. Поскольку и шарфюрер Зоммель, и фельдполицайсекретарь Фильш во время нападения погибли, то я основываюсь на рапорте заместителя Фильша фельдполицайассистанта Буша. (Копия рапорта прилагается.)
Он оценивает засаду как «очень хорошо организованную», а минирование местности – «виртуозным». Так, при взрыве фугаса, оставленного в одной из хозяйственных построек противником, погибли 3 военнослужащих и были ранены 2 военнослужащих и один сотрудник ГФП.
Во время боестолкновения часть сил противник направил на захват автотранспортных средств оперативных групп. Несмотря на то что эта попытка была отбита с большими потерями для противника, русским удалось захватить один из грузовиков, предназначенный для транспортировки раненых, и скрыться на нем. Как свидетельствуют все очевидцы, грузовик скрылся в глубине лесного массива, являющегося частью так называемой Налибокской пущи, где сейчас в окружении находятся около 20 дивизий противника. В силу этого преследовать похитителей не представлялось возможным, тем более что наши сотрудники и так находились под сильным огневым воздействием противника.
На основании вышеизложенных фактов могу предположить, что зафиксированная рация имеет отношение к окруженной группировке войск русских. И была использована для организации прорыва кольца окружения. В пользу этой версии также говорят следующие факты:
1. Группа «Медведь» до этого не использовала радиосвязь.
2. Район выхода в эфир находится в зоне возможного действия окруженных частей противника, а предположение, что группа, выполняющая специальное задание, подвергнет себя риску попасть под зачистку при ликвидации «котла», весьма спорно.
3. Низкая квалификация радиста. Согласно анализу, проведенному специалистами СД и абвера, радист не очень уверенно работает на ключе, что указывает на его неопытность. (Заключение экспертов и записи передачи прилагаются.)
4. Длительность передачи. 4 часа 37 минут 42 секунды – зафиксированное время передачи. Для профессионалов это недопустимо много.
О других эпизодах.
Диверсия на мосту и нападение на патрульную группу 70-го охранного полка севернее Радошковичей по почерку совершенно не похожи на действия группы «Медведь». Из рапорта командира патрульной группы фельдфебеля Мойзера (копия прила-гается) очевидно, что диверсия совершена скорее всего военнослужащими РККА, прорывающимися из окружения. Недостаточность вооружения, как и примитивность средств совершения диверсии, ясно указывают на это.
Взрыв на полевом складе горюче-смазочных материалов можно объяснить множеством причин, начиная от халатности персонала и заканчивая диверсионными «закладками» русских. К тому же из-за продолжающегося до сих пор пожара следственные действия на складе не проводились.
Основным же пунктом, не позволяющим приписать вышеприведенные эпизоды к действиям одной РДГ противника, является то, что все три эпизода произошли с крайне небольшим разрывом по времени, но на значительном удалении друг от друга.
1. Взрыв и пожар на складе ГСМ – 0.20 19 июля в 5 километрах западнее Ракова.
2. Работа радиостанции и засада на группу захвата – 6.00–11.00 того же дня в 20 километрах западнее Радошковичей.
3. Диверсия на мосту – примерно 20.00 19 июля в 4 километрах севернее Радошковичей.
То есть между крайними точками – более 50 километров и очень маловероятно, что это расстояние можно преодолеть за 20 часов, скрытно перемещаясь в зоне дислокации наших войск, подготавливая и совершая при этом диверсии.
20.07.1941 г.
Начальник оперативной группы YYY
обер-штурмфюрер СС Бойке»
Глава 3
– Есть! Разрешите выполнять? – Я встал.
– Разрешаю. Идите, товарищ старший лейтенант!
* * *
Было уже около трех пополудни, когда я, проверяя секрет у дороги, услышал в наушнике:– Бродяга – «Котам», прием!
– Арт в канале, – радостно ответил я.
– Здесь Бродяга, идем по нитке от того места, где раки зимуют, проехали путь к свободе.
Я понял, что ничего не понял. Буркнув:
– Подожди, с БэБэ свяжусь, – и стал вызывать командира.
Надо сказать, что на нашем внутреннем жаргоне «БэБэ» – это сокращение от «Биг Босс», то есть командир.
– Фермер, ответь Арту! Фермер, ответь Арту! – и так раз двадцать.
«Дозваниваться» до Саши пришлось минут пять, не меньше. Наконец он ответил:
– В канале! Что стряслось?
– Старый на связь вышел, но я ничего не понял. Они сейчас в зоне досягаемости.
И я услышал вопрос Фермера, обращенный к Бродяге:
– Вы где?
Бродяга повторил свою белиберду.
– Обожди, в бумажках посмотрю…
После минутного молчания в наушнике раздалось:
– Твою мать! Вы что раньше на связь выйти не могли? Вы поворот проехали!
– Извини. Тут вообще-то кругом немцы, так что по рации особенно не поболтаешь…
– Черт с этим! Вы давно Свободу проехали?
– Да с километр уже… – протянул Бродяга.
– Значит, так… Километра через четыре, сразу после леска будет поворот на пять часов по основной сетке. Тропинка узкая, будьте внимательны, не пропустите… Еще пара шагов по ней – и пересечетесь с другой. По этой один шаг направо. В кустах вас встретят. Как понял?
– Понял хорошо. На подлете свистну. Отбой.
После этого содержательного разговора я поднял двух бойцов, лежавших в секрете, и мы выдвинулись поближе к дороге. Выбрав позицию метрах в двадцати, мы залегли.
Примерно через полчаса Бродяга вышел на связь и сообщил, что он въехал в лес. По моим прикидкам, их мотоцикл должен был поравняться с нами минут через десять-пятнадцать. Контрольное время уже давно вышло, когда я увидел ползущий по дороге грузовик. В легкой панике я нажал тангенту и спросил:
– Бродяга, здесь Арт! Бундеса на грузовике мимо вас не проезжали? И где вы, черт возьми?
– Спокойно, Тоха. Это мы. Сейчас остановимся, – и со смешком добавил бессмертную фразу из старого фильма: – Махнулись не глядя!
Блин! Сашины заходы меня когда-нибудь до инфаркта доведут! Если немцы раньше не угрохают, конечно… Ну что, скажите, пожалуйста, мешало ему сообщить, что они не на трех колесах теперь, а на четырех, а? А то ведь могли и гранату под колеса получить!
Примерно в таком духе я и высказался, когда грузовик съехал в лес и из кабины вылезли довольные собой и жизнью мужики.
– Тсс! – приложил палец к своим губам Люк. – Ну что ты собачишься? Забыли, чесслово, забыли.
А Шура, не обращая на мое ворчание никакого внимания, уже давал «цеу» бойцам:
– Так, вон те ветки… Да-да, еловые, взяли и бегом к дороге – следы, где мы съехали в лес, разметите. Да не халтурьте – метров на двадцать в ту сторону, откуда мы приехали, пройдитесь, – и повернулся ко мне. – Ну что ты, Тоха? Не рад нас видеть?
– Рад, – буркнул я, – оттого в два раза обиднее было бы засандалить вам гранату в машину…
– Ну, прости нас, грешных… – и Шура состроил на лице жалостливую мину.
– Ладно, проехали. Как сеанс? Чего так долго? Что за колеса? – высыпал я на них порцию вопросов.
– Неплохо, но можно было и лучше… – неопределенно ответил Бродяга, а Люк саркастически хмыкнул.
– Четыре часа колупались, ну… нас и зажали. Пришлось уходить с шумом и песнями, а заодно и транспортом разжились.
– А что фрицы?
– Точно не считали, но с десяток поцарапали основательно, а четверых – так даже до крови. Ладно, давай архаровцев своих зови, а то они дорогу аж до Минска подметут. По дороге к базе подробнее расскажу.
– Я не могу. Я – в карауле. Так что вы двигайте, а мы еще посторожим.
«Начальнику сектора IV Е5
штурмбаннфюреру СС
и криминальдиректору
Вальтеру Кубицки.
Срочно. Секретно.
За истекшие четверо суток в зоне ответственности моей команды активности, которую можно отнести к группе «Медведь», отмечено не было.
Из нескольких эпизодов диверсионной и прочей подрывной деятельности противника, имевших мес-то в последние дни, хочу отметить следующие:
1. Диверсия и нападение на патруль севернее Радошковичей.
2. Зафиксированную радиостанцию противника юго-западнее д. Гойжево.
3. Взрыв склада нефтепродуктов южнее Ракова.
Наибольший интерес с точки зрения поисков группы «Медведь» представляет фиксация и попытка захвата действующей радиостанции противника. При попытке захвата имело место боевое столкновение с силами противника. Рацию и радиста захватить не удалось.
Примерно в 6 часов 12 минут утра контрольный пункт пеленгации и контроля эфира Абверштелле 311 зафиксировал выход в эфир новой радиостанции противника с неизвестными позывными. На определение примерных координат ушло около 20 минут, что соответствует нормативам. После чего сотрудники Абвера сообщили по телефону в нашу айнзацкоманду и в отдел гехеймефельдполицай 9-й армии. Одновременно с этим были задействованы передвижные пеленгаторы для уточнения координат.
Поскольку первоначальные координаты радиостанции находились в зоне нахождения окруженных частей русских, то дежурный сотрудник ГФП не отреагировал своевременно – первая команда на захват радиостанции была отдана около 8 часов утра.
Наша служба отреагировала своевременно, но в силу того что большинство сотрудников и приданных подразделений в настоящее время находятся в поиске на местности, то на согласование вопроса о предоставлении армейским командованием необходимого наряда сил и средств ушло около получаса.
Учитывая то обстоятельство, что в результате недавних диверсий все дороги, ведущие из Минска в нужном направлении, запружены нашими войсками и колоннами снабжения, а у мостов и переправ стоят многокилометровые заторы, наша группа столкнулась с большими трудностями при выдвижении в район действия. Поэтому в 8.42 минуты я связался с нашим подразделением в Радошковичах (ближайшим крупным н/п. в районе выхода радиостанции в эфир) и отдал приказ на захват радиостанции шарфюреру Зоммелю, посоветовав при этом задействовать также и сотрудников ГФП. К этому времени пункты пеленгации сообщили уточненные координаты радиостанции, которая все еще продолжала передачу.
Шарфюрер Зоммель во главе приданого стрелкового взвода выехал в указанный район из Радошковичей в 9 часов 07 минут. Также в этот район убыла и оперативная группа ГФП в составе 12 человек, возглавляемая фельдполицайсекретарем Фильшем.
Из-за упоминавшихся выше проблем с движением и удаленности района от Радошковичей группы прибыли на место в 10.17.
Прибыв на место, обе группы приступили к прочесыванию лесного массива и осмотру расположенных на местности хозяйственных построек. Буквально через несколько минут группы попали в засаду, организованную силами как минимум взвода. Причем противник произвел предварительное минирование местности. Поскольку и шарфюрер Зоммель, и фельдполицайсекретарь Фильш во время нападения погибли, то я основываюсь на рапорте заместителя Фильша фельдполицайассистанта Буша. (Копия рапорта прилагается.)
Он оценивает засаду как «очень хорошо организованную», а минирование местности – «виртуозным». Так, при взрыве фугаса, оставленного в одной из хозяйственных построек противником, погибли 3 военнослужащих и были ранены 2 военнослужащих и один сотрудник ГФП.
Во время боестолкновения часть сил противник направил на захват автотранспортных средств оперативных групп. Несмотря на то что эта попытка была отбита с большими потерями для противника, русским удалось захватить один из грузовиков, предназначенный для транспортировки раненых, и скрыться на нем. Как свидетельствуют все очевидцы, грузовик скрылся в глубине лесного массива, являющегося частью так называемой Налибокской пущи, где сейчас в окружении находятся около 20 дивизий противника. В силу этого преследовать похитителей не представлялось возможным, тем более что наши сотрудники и так находились под сильным огневым воздействием противника.
На основании вышеизложенных фактов могу предположить, что зафиксированная рация имеет отношение к окруженной группировке войск русских. И была использована для организации прорыва кольца окружения. В пользу этой версии также говорят следующие факты:
1. Группа «Медведь» до этого не использовала радиосвязь.
2. Район выхода в эфир находится в зоне возможного действия окруженных частей противника, а предположение, что группа, выполняющая специальное задание, подвергнет себя риску попасть под зачистку при ликвидации «котла», весьма спорно.
3. Низкая квалификация радиста. Согласно анализу, проведенному специалистами СД и абвера, радист не очень уверенно работает на ключе, что указывает на его неопытность. (Заключение экспертов и записи передачи прилагаются.)
4. Длительность передачи. 4 часа 37 минут 42 секунды – зафиксированное время передачи. Для профессионалов это недопустимо много.
О других эпизодах.
Диверсия на мосту и нападение на патрульную группу 70-го охранного полка севернее Радошковичей по почерку совершенно не похожи на действия группы «Медведь». Из рапорта командира патрульной группы фельдфебеля Мойзера (копия прила-гается) очевидно, что диверсия совершена скорее всего военнослужащими РККА, прорывающимися из окружения. Недостаточность вооружения, как и примитивность средств совершения диверсии, ясно указывают на это.
Взрыв на полевом складе горюче-смазочных материалов можно объяснить множеством причин, начиная от халатности персонала и заканчивая диверсионными «закладками» русских. К тому же из-за продолжающегося до сих пор пожара следственные действия на складе не проводились.
Основным же пунктом, не позволяющим приписать вышеприведенные эпизоды к действиям одной РДГ противника, является то, что все три эпизода произошли с крайне небольшим разрывом по времени, но на значительном удалении друг от друга.
1. Взрыв и пожар на складе ГСМ – 0.20 19 июля в 5 километрах западнее Ракова.
2. Работа радиостанции и засада на группу захвата – 6.00–11.00 того же дня в 20 километрах западнее Радошковичей.
3. Диверсия на мосту – примерно 20.00 19 июля в 4 километрах севернее Радошковичей.
То есть между крайними точками – более 50 километров и очень маловероятно, что это расстояние можно преодолеть за 20 часов, скрытно перемещаясь в зоне дислокации наших войск, подготавливая и совершая при этом диверсии.
20.07.1941 г.
Начальник оперативной группы YYY
обер-штурмфюрер СС Бойке»
Глава 3
Москва, улица Дзержинского, дом 2.
20 июля 1941. 15.10
– Борис Михайлович, безусловно, ваша версия заслуживает пристального внимания, но до тех пор, пока мы не получим подтверждение из других источников – это только разговоры. Кстати, когда следующий сеанс связи со «Странниками»?
– Послезавтра вечером.
– Они запрашивали места расположения военных складов уровня выше дивизионного, как считаете, стоит им передавать такую информацию?
– Отчего же нет? Даже если это, паче нашего чаяния, немцы, то вреда все одно – никакого. А если все же наши, то может весьма интересное дело выгореть…
– Значит, к послезавтрему соберите данные и передайте. Еще один вопрос, – и старший майор зашелестел листами. – Вот: «Согласно штатным расписаниям одна немецкая дивизия равна 1,5–1,75 дивизии РККА». Что это значит? Отправьте запрос.
– Слушаюсь, товарищ старший майор.
– Можете идти.
– Товарищ майор огонь разводить не велел, а на примусах ваших, – имея в виду туристические газовые горелки, имевшиеся у нас в количестве четырех штук, – такую ораву накормить – хлопотно.
Употребив вкуснейшие натурпродукты и запив их холодным чаем, я направился к «штабу», разузнать планы командования. Уже метров с пяти я услышал, как командиры о чем-то спорят, поэтому я издалека спросил:
– Товарищ майор, к вам можно?
– Да. Заходи.
На давешней «веранде» собралась практически вся верхушка группы: Саша, Фермер, Люк и Тотен. Никого из пленных я не увидел и поэтому сразу же спросил:
– А майор с прочими где? Неужто в расход пустили?
Командир досадливо махнул рукой в сторону Алика:
– Нет еще. Вон, кореш твой против, предлагает для махинаций всяких его использовать. Хорошо, что ты пришел, – сейчас нам про старосту твоего подробно расскажешь. Что там с колхозником этим про зерно придумали?
Я повторил предложение Акимыча.
– Ну, что скажете? – спросил Фермер собравшихся.
Люк пожал плечами, дескать: «мне все равно», а вот Бродяга потер заросшую щеку и разразился речью:
– А что? Можно интересную комбинацию провернуть… Только полицаев мы трогать не будем. Пустим поиски по ложному следу, да и мозги местным немцам серьезно припудрим.
– Это как? – поинтересовался командир.
– А так. Через пару часов приедем на машинах трофейных, а старосту попросим подводы подогнать и изымем по расписке зерно.
– Да на хрена нам это зерно сдалось? – раздраженно спросил Шура-Раз.
– Сань, тут не в зерне дело… Вот прикинь – в районе пропал довольно крупный чин, что немцы делать будут? Правильно – лес прочесывать. А оно нам надо? А так смотри: днем коровам хвосты крутил, вечером зерно выгребал, так что тут он, рядом. Может, где на хуторе загулял с селянками? При любом раскладе фору нам в сутки выцыганим. Да и бумажками старосту этого прикроем.
– Хмм, а бумажки кто писать-то будет, ты, что ли?
– Тотен, – и, повернувшись к Алику, Бродяга спросил: – Сможешь на смеси немецкого с тарабарским русским на бланке ксиву состряпать?
– Именно что «состряпать»… На большее, боюсь, меня не хватит, – ответил тот.
– Извините, что сокрушаю ваши мечты, – прервал я их, – но для начала надо убедиться, что у старосты есть на чем товар вывозить, а то ему же еще коров надо куда-то деть. То, что я предложил с зерном, пока – не более чем смутная идея. Может, я и поторопился.
– Вот, уже более разумный подход, – одобрил меня Фермер, – а то прилетел, глаза горят… Вперед, вперед… А тут все взвесить надо.
– Ага, а пленный что сказал?
– Если ты про майора, то – много всякого. И бумаги у него интересные в портфеле нашлись.
– Это набор так помог?
– И набор тоже… Знаешь, сколько немцев с нами соседствуют?
– Откуда, командир?
– Взвод в Старом Селе…
– А может, мы их… того? – перебил я командира.
– Ты дослушай вначале, торопыга! – разозлился Саша. – И пехотная дивизия в десяти километрах, а это значит, что немцы здесь практически в каждой деревне стоят! А ты – «того», «того»…
– Точно, мы, когда к вам ехали – видели, – подтвердил слова командира Люк.
– А что здесь дивизии делать-то? – опешил я.
– Как «что»? Окружение держат, ну и зачистками занимаются.
Услышанное меня весьма огорчило, но я все равно задал давно волновавший меня вопрос:
– А интендант тоже из этой дивизии?
– Нет, он начальник какого-то там отдела в службе снабжения девятой армии, – вместо командира ответил мне Тотен. – Короче, шляется по округе и думает, чем бы зольдатиков накормить.
– То есть он неместный? И соответственно его не скоро хватятся?
– Вроде того…
Полученная информация требовала времени на усвоение, и я закурил, усевшись по-турецки в углу.
– О, Сань, гляди, очередное коварство замысливает! – подначил меня Люк, обращаясь непонятно к кому, поскольку в штабе присутствовали все три Саши, если считать и его самого.
Я буркнул что-то типа «отстаньте» и, не обращая внимания на смешки соратников, продолжил свои размышления. «Так, а ведь Бродяга прав… Нам не шуметь надо, а немцев путать и пугать до потери пульса. Чтобы у них сложилось ощущение полной нелогичности того, что мы делаем. Вот одинокий взвод стоит в стороне от торных дорог, но его никто и пальцем не тронул, а вот штаб дивизии – весь защищенный такой, но в нем одни мертвые… И тишина-ааа».
Я поделился своей идей с товарищами.
После нескольких секунд обдумывания Люк хмыкнул: «Ну вот, я же говорил!» – и показал мне большой палец, Бродяга одобрительно покачал головой, а вот командир глубоко задумался.
Пару минут, что ребята, перешучиваясь, обсуждали мою идею, Саша молчал, потом сплюнул на землю:
– А ну, ша! – скомандовал он негромко. – Идея правильная, но подготовки требует. Ты уже поел? – спросил он меня и после утвердительного кивка продолжил: – Тогда вместе с Бухгалтером – на мотоцикл – и в деревню. Выясните у старосты, готов он к акции сегодня, или лучше на завтра перенесем. Ты, – командир мотнул головой в сторону Люка, – берешь пару бойцов порезвее – и к Старому Селу: посмотрите, как соседи наши гансоватые живут. Ну а мы с тобой, – это уже Бродяге, – планированием займемся. Всем все понятно? Тогда разбежались.
Уходя на поиски Трошина, я услышал, как Саня просит Тотена привести пленного майора.
Мы уже выехали из леса, когда впереди на дороге я увидел нескольких коров.
– Что за черт? – ругнулся за моей спиной Трошин и, держась за рукоять, встал на подножках, – Антон, я ни одного человека не вижу.
– Наверное, погонщик звук мотора услышал и спрятался, – сообразил я. – Круто им Акимыч хвосты накрутил, вон, как прокола опасаются.
– Акимыч – это староста местный, да?
– Так точно.
Пока мы соображали, что к чему, расстояние до коров сократилось до какой-то сотни метров. Я собрался было объехать мини-стадо, но заметил, что обочины в этом месте, как назло, отсутствуют, а придорожные канавы глубоки. Остановив мотоцикл, я вполголоса спросил напарника:
– Слав, что делать будем?
Тот молча соскочил с «железного коня» и с решительным видом направился к животным.
– Sprechen Sie Deutsch![12] – крикнул я ему в спину, подумав о том, что если он начнет гонять буренок родными матюками, то вся наша конспирация пойдет псу под хвост.
Слава же, отмахнувшись от меня, как от докучливой мухи, сунул в рот пальцы и свистнул.
«Ешкин кот!» – хоть нас и разделяло больше десяти метров, мощь его свиста впечатляла!
Коровы были, как видно, того же мнения, так как они рванули с места в галоп, и вскоре только клубы пыли оседали на том месте, где несколько мгновений назад толклись шесть буренок.
«Силен!» – только и подумал я. Нет, свистеть, конечно, я умел, но вот так: сильно и резко, переходя в сверлящий мозг ультразвук – нет. И только я собрался сказать герою о произведенном на меня впечатлении, как взгляд мой случайно зацепился за валяющийся на левой обочине картуз. Я слез с мотоцикла и рукой показал Трошину на находку.
Слава мгновенно развернулся в сторону предполагаемой угрозы, вскидывая к груди автомат.
– Reg dich nicht auf![13] – успокоил я его по-не-мецки.
Возможно, он не понял слов, но понял смысл, поскольку несколько расслабился, хоть автомат и не опустил. Я же, продолжая игры в конспирацию, громко рявкнул:
– Halt! Zurück![14]
И, словно по моей команде, в высокой траве что-то зашуршало. Ухмыльнувшись и подмигнув Трошину, я, намеренно коверкая язык, крикнул:
– Стоят! Стреляйт!
В траве кто-то ойкнул, и метрах в тридцати от нас поднялась невысокая фигура.
«Мальчишка, что ли, стадо гнал?» – подумал я и скомандовал:
– Komm her! Суда! – сопроводив команду недвусмысленным жестом.
Тут слышу, Слава мне шепчет:
– Антон, кажись, девка…
Пригляделся, и верно – хоть на погонщике и надета хламида какая-то, но абрис фигуры уж больно характерный…
– И что? – говорю. – Отпустим, что ли? Так легенда посыплется… Давай, хоть до деревни отконвоируем.
Через минуту «кавказская пленница» выбралась на дорогу. «А ничего так!» – отметил я про себя. Даже заношенный донельзя пиджак, несуразные штаны и перепачканное пылью лицо не могли скрыть недетской привлекательности «пастушка». Слава сто-ял с идиотской улыбкой, рассматривая это диво дивное.
– Idiot! Setzen Sie sich auf das Motorrad![15] – вывел я его из состояния прострации и поманил нашего «пленника». – Komm her! Суда.
А ведь страшно девчонке, волосы, очевидно, до этого спрятанные под картузом, растрепались и теперь непослушными прядями обрамляли красивое, с очень правильными чертами лицо. Прямой, почти греческий нос (почти – это потому, что на мой вкус, у античных богинь носы великоваты), плотно сжатые губы – красотка, ну что тут скажешь!
– Setzen Sie sich auf dem Beiwagen! – И я рукой показал на коляску. – Schnell![16]
То ли девушка понимала немецкий, а может, мои жесты были достаточно красноречивы, но мою команду она выполнила правильно и, понурившись, направилась к коляске.
– Bitte! – И Слава протянул ей потерянный картуз.
«Вот что галантность с людями творит! Даже по-немецки заговорил», – подумал я, садясь в седло.
На звук мотора на крыльцо вышел хозяин и «повелитель окрестных земель». Судя по его несколько заморенному виду, побегать ему пришлось изрядно. Но для себя старался, не для дяди. Вначале, не разобравшись, он скорчил скорбную мину, явно готовясь вешать немцам на уши «лапшу домашнего приготовления», но, узнав меня, посветлел лицом и с радостной улыбкой поспешил навстречу.
Опасаясь, подобно Штирлицу, провала, я приложил палец к губам, предлагая старосте потерпеть с разговорами до того момента, как мы останемся одни. Однако, как известно, умного учить – только портить…
– Доброго вам вечера, господа офицеры! – лучезарно улыбаясь, начал староста. – Племяшку мою встретили? Ой, спасибо, что до дому подвезли!
Судя по лицу «племяшки», подобное поведение Акимыча ей было не по нраву.
– Nicht verstehen, – подыграл я старосте. – Wer ist sie?[17] – И я, соскочив с мотоцикла, показал рукой на «пленницу».
– Я ж и говорю – племяшка моя. Аусвайс в доме. Папирен в доме. Комм, комм, – и он сделал приглашающий жест в сторону хаты, не преминув при этом заговорщицки подмигнуть.
– Buchhalter, bleib hier![18] – приказал я Трошину, а сам направился вслед за старостой.
Войдя в дом, я уж было собрался начать разговор, но заметил в комнате одну из тех женщин, что видел тут утром.
– Вы Таньку-то не стесняйтесь, товарищ сержант… – пришел мне на выручку Акимыч. – Она знает… – и добавил, обращаясь уже к женщине: – Давай, еще две тарелки на стол ставь и на двор сходи, Маринку-дуру в сарай отведи, чтоб все, как взаправду, было.
– А что ж в сарай, Акимыч? – всплеснула руками Татьяна.
– А шоб наука дуре была… Комсомолия безмозглая! Ни украсть, ни убежать… Да и поговорить нам по-мущщински надо.
Тарелки появились на столе, словно по волшебству, а уже секунд через десять, не больше, за Татьяной захлопнулась входная дверь.
– Вы присаживайтесь, товарищ сержант, повечеряем.
Я не заставил себя долго упрашивать.
– А? – и я вопросительно посмотрел на дверь.
– За Татьяну не бойтесь – кремень-баба! Да и интерес у нее личный.
– Какой же? – спросил я, подвигая к себе тарелку с салом, и сделал знак вошедшему в этот момент Трошину, чтобы тот присоединялся к трапезе.
– Дак у нее муж-то большой чин в Красной Армии. Комиссар дивизии цельной! Так что, прячу я ее. Да вот, вишь, дочка подвела ее. Одно слово – городская.
– Понятно… – сказал я с набитым ртом. – Семен Акимыч, а ты сам, похоже, нездешний. Откуда будешь?
– По говору узнали? Ну да, ну да… Я еще поутру понял, что вы человек серьезный…
– Ты давай, дифирамбы мне не пой, а отвечай, – прервал я старосту.
– Из-под Звенигорода я… – ответил он. – Как в тридцать шестом освободился с поселения, так, сами понимаете…
20 июля 1941. 15.10
– Борис Михайлович, безусловно, ваша версия заслуживает пристального внимания, но до тех пор, пока мы не получим подтверждение из других источников – это только разговоры. Кстати, когда следующий сеанс связи со «Странниками»?
– Послезавтра вечером.
– Они запрашивали места расположения военных складов уровня выше дивизионного, как считаете, стоит им передавать такую информацию?
– Отчего же нет? Даже если это, паче нашего чаяния, немцы, то вреда все одно – никакого. А если все же наши, то может весьма интересное дело выгореть…
– Значит, к послезавтрему соберите данные и передайте. Еще один вопрос, – и старший майор зашелестел листами. – Вот: «Согласно штатным расписаниям одна немецкая дивизия равна 1,5–1,75 дивизии РККА». Что это значит? Отправьте запрос.
– Слушаюсь, товарищ старший майор.
– Можете идти.
* * *
Сменившись с поста, я торопливо, всухомятку, отобедал. Как сокрушенно сказал Несвидов, подавая мне несколько бутербродов с салом и колбасой:– Товарищ майор огонь разводить не велел, а на примусах ваших, – имея в виду туристические газовые горелки, имевшиеся у нас в количестве четырех штук, – такую ораву накормить – хлопотно.
Употребив вкуснейшие натурпродукты и запив их холодным чаем, я направился к «штабу», разузнать планы командования. Уже метров с пяти я услышал, как командиры о чем-то спорят, поэтому я издалека спросил:
– Товарищ майор, к вам можно?
– Да. Заходи.
На давешней «веранде» собралась практически вся верхушка группы: Саша, Фермер, Люк и Тотен. Никого из пленных я не увидел и поэтому сразу же спросил:
– А майор с прочими где? Неужто в расход пустили?
Командир досадливо махнул рукой в сторону Алика:
– Нет еще. Вон, кореш твой против, предлагает для махинаций всяких его использовать. Хорошо, что ты пришел, – сейчас нам про старосту твоего подробно расскажешь. Что там с колхозником этим про зерно придумали?
Я повторил предложение Акимыча.
– Ну, что скажете? – спросил Фермер собравшихся.
Люк пожал плечами, дескать: «мне все равно», а вот Бродяга потер заросшую щеку и разразился речью:
– А что? Можно интересную комбинацию провернуть… Только полицаев мы трогать не будем. Пустим поиски по ложному следу, да и мозги местным немцам серьезно припудрим.
– Это как? – поинтересовался командир.
– А так. Через пару часов приедем на машинах трофейных, а старосту попросим подводы подогнать и изымем по расписке зерно.
– Да на хрена нам это зерно сдалось? – раздраженно спросил Шура-Раз.
– Сань, тут не в зерне дело… Вот прикинь – в районе пропал довольно крупный чин, что немцы делать будут? Правильно – лес прочесывать. А оно нам надо? А так смотри: днем коровам хвосты крутил, вечером зерно выгребал, так что тут он, рядом. Может, где на хуторе загулял с селянками? При любом раскладе фору нам в сутки выцыганим. Да и бумажками старосту этого прикроем.
– Хмм, а бумажки кто писать-то будет, ты, что ли?
– Тотен, – и, повернувшись к Алику, Бродяга спросил: – Сможешь на смеси немецкого с тарабарским русским на бланке ксиву состряпать?
– Именно что «состряпать»… На большее, боюсь, меня не хватит, – ответил тот.
– Извините, что сокрушаю ваши мечты, – прервал я их, – но для начала надо убедиться, что у старосты есть на чем товар вывозить, а то ему же еще коров надо куда-то деть. То, что я предложил с зерном, пока – не более чем смутная идея. Может, я и поторопился.
– Вот, уже более разумный подход, – одобрил меня Фермер, – а то прилетел, глаза горят… Вперед, вперед… А тут все взвесить надо.
– Ага, а пленный что сказал?
– Если ты про майора, то – много всякого. И бумаги у него интересные в портфеле нашлись.
– Это набор так помог?
– И набор тоже… Знаешь, сколько немцев с нами соседствуют?
– Откуда, командир?
– Взвод в Старом Селе…
– А может, мы их… того? – перебил я командира.
– Ты дослушай вначале, торопыга! – разозлился Саша. – И пехотная дивизия в десяти километрах, а это значит, что немцы здесь практически в каждой деревне стоят! А ты – «того», «того»…
– Точно, мы, когда к вам ехали – видели, – подтвердил слова командира Люк.
– А что здесь дивизии делать-то? – опешил я.
– Как «что»? Окружение держат, ну и зачистками занимаются.
Услышанное меня весьма огорчило, но я все равно задал давно волновавший меня вопрос:
– А интендант тоже из этой дивизии?
– Нет, он начальник какого-то там отдела в службе снабжения девятой армии, – вместо командира ответил мне Тотен. – Короче, шляется по округе и думает, чем бы зольдатиков накормить.
– То есть он неместный? И соответственно его не скоро хватятся?
– Вроде того…
Полученная информация требовала времени на усвоение, и я закурил, усевшись по-турецки в углу.
– О, Сань, гляди, очередное коварство замысливает! – подначил меня Люк, обращаясь непонятно к кому, поскольку в штабе присутствовали все три Саши, если считать и его самого.
Я буркнул что-то типа «отстаньте» и, не обращая внимания на смешки соратников, продолжил свои размышления. «Так, а ведь Бродяга прав… Нам не шуметь надо, а немцев путать и пугать до потери пульса. Чтобы у них сложилось ощущение полной нелогичности того, что мы делаем. Вот одинокий взвод стоит в стороне от торных дорог, но его никто и пальцем не тронул, а вот штаб дивизии – весь защищенный такой, но в нем одни мертвые… И тишина-ааа».
Я поделился своей идей с товарищами.
После нескольких секунд обдумывания Люк хмыкнул: «Ну вот, я же говорил!» – и показал мне большой палец, Бродяга одобрительно покачал головой, а вот командир глубоко задумался.
Пару минут, что ребята, перешучиваясь, обсуждали мою идею, Саша молчал, потом сплюнул на землю:
– А ну, ша! – скомандовал он негромко. – Идея правильная, но подготовки требует. Ты уже поел? – спросил он меня и после утвердительного кивка продолжил: – Тогда вместе с Бухгалтером – на мотоцикл – и в деревню. Выясните у старосты, готов он к акции сегодня, или лучше на завтра перенесем. Ты, – командир мотнул головой в сторону Люка, – берешь пару бойцов порезвее – и к Старому Селу: посмотрите, как соседи наши гансоватые живут. Ну а мы с тобой, – это уже Бродяге, – планированием займемся. Всем все понятно? Тогда разбежались.
Уходя на поиски Трошина, я услышал, как Саня просит Тотена привести пленного майора.
* * *
«Похоже, это уже стало традицией, – думал я, когда мы со Славой неспешно ехали на мотоцикле к хутору, – Саня явно меня с Трошиным «спаривает». Хотя партнер из Славы не самый плохой: сообразительный, въедливый, да и опыта ему не занимать. Мне есть чему поучиться, тем более что я в реалиях местных ни в зуб ногой».Мы уже выехали из леса, когда впереди на дороге я увидел нескольких коров.
– Что за черт? – ругнулся за моей спиной Трошин и, держась за рукоять, встал на подножках, – Антон, я ни одного человека не вижу.
– Наверное, погонщик звук мотора услышал и спрятался, – сообразил я. – Круто им Акимыч хвосты накрутил, вон, как прокола опасаются.
– Акимыч – это староста местный, да?
– Так точно.
Пока мы соображали, что к чему, расстояние до коров сократилось до какой-то сотни метров. Я собрался было объехать мини-стадо, но заметил, что обочины в этом месте, как назло, отсутствуют, а придорожные канавы глубоки. Остановив мотоцикл, я вполголоса спросил напарника:
– Слав, что делать будем?
Тот молча соскочил с «железного коня» и с решительным видом направился к животным.
– Sprechen Sie Deutsch![12] – крикнул я ему в спину, подумав о том, что если он начнет гонять буренок родными матюками, то вся наша конспирация пойдет псу под хвост.
Слава же, отмахнувшись от меня, как от докучливой мухи, сунул в рот пальцы и свистнул.
«Ешкин кот!» – хоть нас и разделяло больше десяти метров, мощь его свиста впечатляла!
Коровы были, как видно, того же мнения, так как они рванули с места в галоп, и вскоре только клубы пыли оседали на том месте, где несколько мгновений назад толклись шесть буренок.
«Силен!» – только и подумал я. Нет, свистеть, конечно, я умел, но вот так: сильно и резко, переходя в сверлящий мозг ультразвук – нет. И только я собрался сказать герою о произведенном на меня впечатлении, как взгляд мой случайно зацепился за валяющийся на левой обочине картуз. Я слез с мотоцикла и рукой показал Трошину на находку.
Слава мгновенно развернулся в сторону предполагаемой угрозы, вскидывая к груди автомат.
– Reg dich nicht auf![13] – успокоил я его по-не-мецки.
Возможно, он не понял слов, но понял смысл, поскольку несколько расслабился, хоть автомат и не опустил. Я же, продолжая игры в конспирацию, громко рявкнул:
– Halt! Zurück![14]
И, словно по моей команде, в высокой траве что-то зашуршало. Ухмыльнувшись и подмигнув Трошину, я, намеренно коверкая язык, крикнул:
– Стоят! Стреляйт!
В траве кто-то ойкнул, и метрах в тридцати от нас поднялась невысокая фигура.
«Мальчишка, что ли, стадо гнал?» – подумал я и скомандовал:
– Komm her! Суда! – сопроводив команду недвусмысленным жестом.
Тут слышу, Слава мне шепчет:
– Антон, кажись, девка…
Пригляделся, и верно – хоть на погонщике и надета хламида какая-то, но абрис фигуры уж больно характерный…
– И что? – говорю. – Отпустим, что ли? Так легенда посыплется… Давай, хоть до деревни отконвоируем.
Через минуту «кавказская пленница» выбралась на дорогу. «А ничего так!» – отметил я про себя. Даже заношенный донельзя пиджак, несуразные штаны и перепачканное пылью лицо не могли скрыть недетской привлекательности «пастушка». Слава сто-ял с идиотской улыбкой, рассматривая это диво дивное.
– Idiot! Setzen Sie sich auf das Motorrad![15] – вывел я его из состояния прострации и поманил нашего «пленника». – Komm her! Суда.
А ведь страшно девчонке, волосы, очевидно, до этого спрятанные под картузом, растрепались и теперь непослушными прядями обрамляли красивое, с очень правильными чертами лицо. Прямой, почти греческий нос (почти – это потому, что на мой вкус, у античных богинь носы великоваты), плотно сжатые губы – красотка, ну что тут скажешь!
– Setzen Sie sich auf dem Beiwagen! – И я рукой показал на коляску. – Schnell![16]
То ли девушка понимала немецкий, а может, мои жесты были достаточно красноречивы, но мою команду она выполнила правильно и, понурившись, направилась к коляске.
– Bitte! – И Слава протянул ей потерянный картуз.
«Вот что галантность с людями творит! Даже по-немецки заговорил», – подумал я, садясь в седло.
* * *
Всю дорогу до села нам с Вячеславом пришлось молчать, причем если Трошин беззастенчиво пялился на девушку, я себе такого позволить не мог – дорога была та еще. Поэтому, въезжая на двор к Акимычу, я испытал нешуточное облегчение.На звук мотора на крыльцо вышел хозяин и «повелитель окрестных земель». Судя по его несколько заморенному виду, побегать ему пришлось изрядно. Но для себя старался, не для дяди. Вначале, не разобравшись, он скорчил скорбную мину, явно готовясь вешать немцам на уши «лапшу домашнего приготовления», но, узнав меня, посветлел лицом и с радостной улыбкой поспешил навстречу.
Опасаясь, подобно Штирлицу, провала, я приложил палец к губам, предлагая старосте потерпеть с разговорами до того момента, как мы останемся одни. Однако, как известно, умного учить – только портить…
– Доброго вам вечера, господа офицеры! – лучезарно улыбаясь, начал староста. – Племяшку мою встретили? Ой, спасибо, что до дому подвезли!
Судя по лицу «племяшки», подобное поведение Акимыча ей было не по нраву.
– Nicht verstehen, – подыграл я старосте. – Wer ist sie?[17] – И я, соскочив с мотоцикла, показал рукой на «пленницу».
– Я ж и говорю – племяшка моя. Аусвайс в доме. Папирен в доме. Комм, комм, – и он сделал приглашающий жест в сторону хаты, не преминув при этом заговорщицки подмигнуть.
– Buchhalter, bleib hier![18] – приказал я Трошину, а сам направился вслед за старостой.
Войдя в дом, я уж было собрался начать разговор, но заметил в комнате одну из тех женщин, что видел тут утром.
– Вы Таньку-то не стесняйтесь, товарищ сержант… – пришел мне на выручку Акимыч. – Она знает… – и добавил, обращаясь уже к женщине: – Давай, еще две тарелки на стол ставь и на двор сходи, Маринку-дуру в сарай отведи, чтоб все, как взаправду, было.
– А что ж в сарай, Акимыч? – всплеснула руками Татьяна.
– А шоб наука дуре была… Комсомолия безмозглая! Ни украсть, ни убежать… Да и поговорить нам по-мущщински надо.
Тарелки появились на столе, словно по волшебству, а уже секунд через десять, не больше, за Татьяной захлопнулась входная дверь.
– Вы присаживайтесь, товарищ сержант, повечеряем.
Я не заставил себя долго упрашивать.
– А? – и я вопросительно посмотрел на дверь.
– За Татьяну не бойтесь – кремень-баба! Да и интерес у нее личный.
– Какой же? – спросил я, подвигая к себе тарелку с салом, и сделал знак вошедшему в этот момент Трошину, чтобы тот присоединялся к трапезе.
– Дак у нее муж-то большой чин в Красной Армии. Комиссар дивизии цельной! Так что, прячу я ее. Да вот, вишь, дочка подвела ее. Одно слово – городская.
– Понятно… – сказал я с набитым ртом. – Семен Акимыч, а ты сам, похоже, нездешний. Откуда будешь?
– По говору узнали? Ну да, ну да… Я еще поутру понял, что вы человек серьезный…
– Ты давай, дифирамбы мне не пой, а отвечай, – прервал я старосту.
– Из-под Звенигорода я… – ответил он. – Как в тридцать шестом освободился с поселения, так, сами понимаете…