Страница:
– Вы, товарищ майор, дайте команду доставить нас в Минск. Вы поймите, я не в тыл рвусь. Я знаю, артиллеристов сейчас не хватает! Особенно противотанкистов. А у нас опыт есть! Товарищ майор госбезопасности…
На лицо Фермера мне было больно смотреть.
– Вы, лейтенант, успокойтесь… – медленно и горько сказал он. – Но в Минск я вас отправить не могу. Немцы взяли его двадцать восьмого июня, а два дня назад ликвидировали остатки оборонявших город наших войск. Мы прибыли сюда по заданию командования для организации действий партизанских отрядов…
В этот момент Сотников, неверяще смотревший на нашего Сашу, заплакал… Заплакал по-мальчишески, навзрыд, вытирая глаза грязными кулаками… Мы остолбенели.
Саня откашлялся, а потом протянул Сотникову свою флягу:
– На, выпей, лейтенант. А потом спать иди. Это приказ.
Артиллерист схватил флягу и сделал здоровенный глоток. Ух, еж твою… Глаза у него полезли из орбит, слезы брызнули с новой силой, он разевал рот, как рыба, выброшенная на берег. Из жалости я сунул ему в руку стакан с водой. Я на вас бы посмотрел, если бы вы напиток «Специальный» так маханули. Это командир не подумал. В «Специальном» 64 градуса будет и травок разных много, поэтому во рту крепость не ощущается, но для непривычного горла – кошмар.
Поняв, что разговора сегодня не получится, командир сказал сакраментальное:
– По команде «Отбой!» наступает темное время суток! – И добавил свою любимую предотбойную присказку: – Кто последний спать ложится – тот дурак и гасит свет!
Глава 9
Глава 10
На лицо Фермера мне было больно смотреть.
– Вы, лейтенант, успокойтесь… – медленно и горько сказал он. – Но в Минск я вас отправить не могу. Немцы взяли его двадцать восьмого июня, а два дня назад ликвидировали остатки оборонявших город наших войск. Мы прибыли сюда по заданию командования для организации действий партизанских отрядов…
В этот момент Сотников, неверяще смотревший на нашего Сашу, заплакал… Заплакал по-мальчишески, навзрыд, вытирая глаза грязными кулаками… Мы остолбенели.
Саня откашлялся, а потом протянул Сотникову свою флягу:
– На, выпей, лейтенант. А потом спать иди. Это приказ.
Артиллерист схватил флягу и сделал здоровенный глоток. Ух, еж твою… Глаза у него полезли из орбит, слезы брызнули с новой силой, он разевал рот, как рыба, выброшенная на берег. Из жалости я сунул ему в руку стакан с водой. Я на вас бы посмотрел, если бы вы напиток «Специальный» так маханули. Это командир не подумал. В «Специальном» 64 градуса будет и травок разных много, поэтому во рту крепость не ощущается, но для непривычного горла – кошмар.
Поняв, что разговора сегодня не получится, командир сказал сакраментальное:
– По команде «Отбой!» наступает темное время суток! – И добавил свою любимую предотбойную присказку: – Кто последний спать ложится – тот дурак и гасит свет!
Глава 9
Взгляд со стороны. Бродяга.[12]
Я не великий спец по научной части и не берусь объяснить, что такое с нами со всеми произошло. Только что были там, вдруг бац! – и мы лежим в кустах и смотрим на давно прошедшие события как их непосредственные участники. Как это вышло? А кто ж сейчас разберет? Легче от этого уж точно не будет. «Попала нога в колесо – пищи, а беги». Что произошло, потом думать будем, сейчас другие вопросы есть, поважнее.
Строго говоря, положение неважное. Реального боевого опыта у всей нашей группы не так уж и много. Фермер, Люк и у меня чуток. Причем у меня он крайне специфический, можно сказать, что и не боевой вовсе. Спецоперации – это все же не фронтовой опыт. Нет, быстро завалить двоих-троих в сшибке я и сейчас могу, даже и из чужого ствола или вовсе без него. Но тут несколько другие вещи надобны. Втроем с Фермером и Люком я бы и вовсе не задумывался, прошли бы куда надо и как надо. Тихо и без шума. Вопрос только, куда идти. Но вот такой сборной командой… Ребята молодцы, вписались в обстановку ровно, без особенных нервов и соплей, а ведь это все всерьез, тут пули не пластиковые. Да и первая кровь… это тоже не сахар, знаете ли. Арт – молодец, я бы и сам в его годы лучше не сработал. Казачина все воспринял как должное, Док так и вовсе будто и не уходил отсюда никогда. Что тут, что в Подмосковье, свое дело знает добре. Для него пациент – он и в Африке пациент. Тотен же, как в руки реальный ствол взял, так вроде и подрос чуток, посерьезнел, подобрался как-то. Да ладно, друг друга знаем не первый год, тут все более-менее ясно. Игоря, конечно, жалко – по глупости, считай, нарвался. Да ведь нарываются всегда не по уму.
А вот окруженцы эти… Мент, ладно, он не пуганный еще всерьез. Озадаченный, растерянный – это есть. Зато страха в глазах нет, не успели его еще всерьез напугать. Один, может, и сгинул бы по дурости, а тут почувствовал за спиной поддержку, воспрял. Не бросили нас, помнят, вон, бойцов каких прислали! Для него майор госбезопасности фигура более чем серьезная. Начальником районного управления небось у него капитан был? Так что, когда я ему намекнул, что мы тут не просто погулять вышли и абы кого с собой брать не будем, он только что на цыпочки не встал.
– Цени доверие! – говорю. – Сам понимаешь, время нынче суровое, не всем верить можно. А ты, как сотрудник НКВД, знающий местные условия, должен оказать помощь спецгруппе.
Ну и все, поплыл парень. Бланков не было, я бы у него еще и подписку взял о неразглашении. Так что, когда Фермер Сотникова обрабатывал, он уже всеми силами помочь пытался. В меру своего разумения, конечно. А вот сам Сотников и бойцы его… Нет, воевать-то они будут, но вот есть в них какой-то надлом, усталость. Куража нет, да и откуда ему быть? Да и воевать-то они будут по БУПу, а какой он был в 1941-м? Работы с ними будет… лучше и не думать сейчас.
Ладно, что мы имеем на настоящий момент?
Начну с себя.
Честно признать, бегун или ползун из меня сейчас не тот, что лет двадцать назад. Учтем. Значит, бегать не надо. Да и ползать далеко – тоже ни к чему. Вывод – работаем издаля. Или тихо. Вопрос – чем? Снайперка у нас одна (и та – условная) у Люка. Значит, отпадает, ему тоже чем-то работать надо. Остаются короткостволы. «ТТ» я уже разобрал, посмотрел – обычный ствол, не хуже и не лучше других. Для короткой сшибки, как на смолокурне, пойдет, для серьезной работы надо искать что-то другое. Ну, вот разве что к «нагану» глушак от «Сокома» присобачить? Барабан точно отработаем, это уже кое-что. Мент, молодец, запасся патронами к «нагану». Так что десятка полтора патронов я у него реквизирую, ему еще штук двадцать останется. «Лезерман» с собой, займемся делом, все равно пока по дороге работать нельзя.
…Часа через два можно было уже критически посмотреть на плоды рук своих. Глушак на «наган» подогнал, правда, стрелять из него теперь только в упор, мушки нет, целиться не выйдет. Ладно, это не снайперская винтовка, сойдет. Два магазина патронов к «ТТ» я переснарядил нагановскими пулями. Это уже интереснее, далеко стрелять тоже не выйдет, зато на короткой дистанции такой вот гибрид свалит клиента независимо от места попадания. Хоть в плечо, хоть в пятку – все едино, более не боец. Значит, можно не выцеливать его так уж тщательно. Выигрываем в скорости стрельбы – это уже неплохо.
Ножи. «Стрела» у меня и у Фермера. Хороший нож, летает нормально. Мало их. Есть еще нож как раз для сшибки. Кидать нельзя, чем отмахиваться буду? Надо думать… Хотя, если Антона потрясти… У него с собой на выездах меньше пяти-шести ножей никогда не бывает. Больной он в этом вопросе.
Мин нормальных нет. Пара немецких «колотушек». Негусто, но и это – божий дар.
Связь и прочие технические фокусы?
Ну, хоть тут мы противнику не уступаем. А то и превосходим во многом.
Голова?
А вот это – уже серьезный козырь…
Я не великий спец по научной части и не берусь объяснить, что такое с нами со всеми произошло. Только что были там, вдруг бац! – и мы лежим в кустах и смотрим на давно прошедшие события как их непосредственные участники. Как это вышло? А кто ж сейчас разберет? Легче от этого уж точно не будет. «Попала нога в колесо – пищи, а беги». Что произошло, потом думать будем, сейчас другие вопросы есть, поважнее.
Строго говоря, положение неважное. Реального боевого опыта у всей нашей группы не так уж и много. Фермер, Люк и у меня чуток. Причем у меня он крайне специфический, можно сказать, что и не боевой вовсе. Спецоперации – это все же не фронтовой опыт. Нет, быстро завалить двоих-троих в сшибке я и сейчас могу, даже и из чужого ствола или вовсе без него. Но тут несколько другие вещи надобны. Втроем с Фермером и Люком я бы и вовсе не задумывался, прошли бы куда надо и как надо. Тихо и без шума. Вопрос только, куда идти. Но вот такой сборной командой… Ребята молодцы, вписались в обстановку ровно, без особенных нервов и соплей, а ведь это все всерьез, тут пули не пластиковые. Да и первая кровь… это тоже не сахар, знаете ли. Арт – молодец, я бы и сам в его годы лучше не сработал. Казачина все воспринял как должное, Док так и вовсе будто и не уходил отсюда никогда. Что тут, что в Подмосковье, свое дело знает добре. Для него пациент – он и в Африке пациент. Тотен же, как в руки реальный ствол взял, так вроде и подрос чуток, посерьезнел, подобрался как-то. Да ладно, друг друга знаем не первый год, тут все более-менее ясно. Игоря, конечно, жалко – по глупости, считай, нарвался. Да ведь нарываются всегда не по уму.
А вот окруженцы эти… Мент, ладно, он не пуганный еще всерьез. Озадаченный, растерянный – это есть. Зато страха в глазах нет, не успели его еще всерьез напугать. Один, может, и сгинул бы по дурости, а тут почувствовал за спиной поддержку, воспрял. Не бросили нас, помнят, вон, бойцов каких прислали! Для него майор госбезопасности фигура более чем серьезная. Начальником районного управления небось у него капитан был? Так что, когда я ему намекнул, что мы тут не просто погулять вышли и абы кого с собой брать не будем, он только что на цыпочки не встал.
– Цени доверие! – говорю. – Сам понимаешь, время нынче суровое, не всем верить можно. А ты, как сотрудник НКВД, знающий местные условия, должен оказать помощь спецгруппе.
Ну и все, поплыл парень. Бланков не было, я бы у него еще и подписку взял о неразглашении. Так что, когда Фермер Сотникова обрабатывал, он уже всеми силами помочь пытался. В меру своего разумения, конечно. А вот сам Сотников и бойцы его… Нет, воевать-то они будут, но вот есть в них какой-то надлом, усталость. Куража нет, да и откуда ему быть? Да и воевать-то они будут по БУПу, а какой он был в 1941-м? Работы с ними будет… лучше и не думать сейчас.
Ладно, что мы имеем на настоящий момент?
Начну с себя.
Честно признать, бегун или ползун из меня сейчас не тот, что лет двадцать назад. Учтем. Значит, бегать не надо. Да и ползать далеко – тоже ни к чему. Вывод – работаем издаля. Или тихо. Вопрос – чем? Снайперка у нас одна (и та – условная) у Люка. Значит, отпадает, ему тоже чем-то работать надо. Остаются короткостволы. «ТТ» я уже разобрал, посмотрел – обычный ствол, не хуже и не лучше других. Для короткой сшибки, как на смолокурне, пойдет, для серьезной работы надо искать что-то другое. Ну, вот разве что к «нагану» глушак от «Сокома» присобачить? Барабан точно отработаем, это уже кое-что. Мент, молодец, запасся патронами к «нагану». Так что десятка полтора патронов я у него реквизирую, ему еще штук двадцать останется. «Лезерман» с собой, займемся делом, все равно пока по дороге работать нельзя.
…Часа через два можно было уже критически посмотреть на плоды рук своих. Глушак на «наган» подогнал, правда, стрелять из него теперь только в упор, мушки нет, целиться не выйдет. Ладно, это не снайперская винтовка, сойдет. Два магазина патронов к «ТТ» я переснарядил нагановскими пулями. Это уже интереснее, далеко стрелять тоже не выйдет, зато на короткой дистанции такой вот гибрид свалит клиента независимо от места попадания. Хоть в плечо, хоть в пятку – все едино, более не боец. Значит, можно не выцеливать его так уж тщательно. Выигрываем в скорости стрельбы – это уже неплохо.
Ножи. «Стрела» у меня и у Фермера. Хороший нож, летает нормально. Мало их. Есть еще нож как раз для сшибки. Кидать нельзя, чем отмахиваться буду? Надо думать… Хотя, если Антона потрясти… У него с собой на выездах меньше пяти-шести ножей никогда не бывает. Больной он в этом вопросе.
Мин нормальных нет. Пара немецких «колотушек». Негусто, но и это – божий дар.
Связь и прочие технические фокусы?
Ну, хоть тут мы противнику не уступаем. А то и превосходим во многом.
Голова?
А вот это – уже серьезный козырь…
Глава 10
Утром меня разбудили голоса, доносящиеся снаружи. Спал я в большом сарае на чердаке, бок о бок с Бродягой, который наотрез отказался уходить от своих любимых радиоигрушек.
Подобравшись на четвереньках к слуховому оконцу, в котором даже стекла не было, я выглянул во двор. У большой бочки умывались Люк, Казачина и хмурый, невыспавшийся Док, а чуть поодаль толпились четверо вчерашних окруженцев. Интересно, что двое из них, совершеннейшие щеглы лет по девятнадцать, заинтересованно разглядывали «наших», но не знали, как завязать разговор, а вот двое бойцов постарше (явно четвертый десяток разменяли служивые) настороженно присели в тенечке у забора. На лбу одного из них лиловела здоровенная шишка, которую я разглядел, даже несмотря на разделявшие нас метров двадцать. «Да, крепко его вчера приложили!» – подумал я и стал спускаться с чердака.
Подойдя к нашим, я первым делом поинтересовался у Дока, как там раненые?
– Ничего особо страшного, но они без должного ухода по лесам сколько мотались? Так что им отдых нужен и питание здоровое.
– Ну, насчет питания, это мы как раз сегодня придумывать будем…
Я угостил Дока сигаретой.
– А ты как, намучился ночью?
– Да не, фигня. Просто нам по-хорошему госпиталь разворачивать надо. А то сколько таких еще будет. А у меня и бинтов-то с гулькин хрен.
– Все будет путем, Серег! – постарался успокоить я нашего медика. – И лекарства, и перевязочные материалы добудем. Складов неоприходованных вокруг сколько!
Один из сидевших у забора бойцов встал и подошел ко мне:
– Товарищ… командир… Табачком не угостите? А то неделю, почитай, без курева… – сказал он, просительно глядя на нас.
Док сунул руку в карман штанов, собираясь достать оттуда пачку сигарет. Я остановил его, положив руку на плечо:
– Конечно, товарищ боец. А обращаться ко мне можно по званию – товарищ старший лейтенант. – И подумав, добавил: – Госбезопасности.
После чего достал из пачки сигарету, у которой я еще вчера заранее обрезал фильтр, и протянул солдату:
– А товарищ ваш, что же, не курит?
– Курит, отчего же, но он скромный у нас. Да и страшно ему, что вы из ГУГБ. Вон как его вчера отделали, а он из бывших «врагов народа», – добавил он вполголоса.
– Товарищ боец, подойдите сюда, пожалуйста! – обратился я к «ушибленному».
Тот с видимой неохотой поднялся и подошел ко мне:
– Рядовой Трошин, товарищ командир!
Я протянул ему сигарету:
– Вы на нас не обижайтесь, товарищ Трошин. Сами должны понимать, время военное, ночь. И потом, вас же не зарезали…
Трошин угрюмо посмотрел на меня, видимо раздумывая, как бы повежливее от меня отвязаться.
– Вы кем до войны были, товарищ боец?
– Военным.
– Кем именно? В каких войсках служили? Звание?
– А с чего вы решили, что я не рядовой, гражданин… – Он замялся, не зная, как ко мне обратиться.
– Не гражданин, а «товарищ старший лейтенант госбезопасности». Не в тюрьме вроде находимся.
– А вам-то что за дело, товарищ старший лейтенант?
– Хотелось бы знать, с кем в ближайшее время воевать вместе придется.
Док, заинтересованно слушавший наш диалог, вдруг протянул Трошину руку:
– Военврач третьего ранга Кураев. Можно просто Сергей! – А когда тот удивленно пожал ему руку, добавил: – Вы со старшим лейтенантом Окуневым лучше не спорьте, а то он обидчивый очень – может для симметрии вам и второй глаз подбить! – И, подмигнув обалдевшему Трошину, заливисто расхохотался.
«Ну и шуточки у вас, товарищ КМН третьего ранга», – подумал я и в ответ на подобное представление быстро нажал на точку в основании Сережкиной шеи. Тот взвыл и отскочил на пару метров:
– Вот видите, товарищ Трошин, даже мне достается! – корча рожи, сказал Док. – Так что вы с ним поласковее будьте! Со всей, так сказать, нежностью…. Все, ухожу, ухожу, ухожу… К тому же меня там ранбольные уже зовут. И грудастые медсестры…
Однако своей выходкой наш доморощенный психолог таки разрядил обстановку. С обалделым видом и кривоватой улыбкой Трошин смотрел, как наш штатный «клоун» уходит в сарай.
– Так все-таки, товарищ Трошин, вы кем были? – продолжил я нашу прерванную беседу.
– Майором я был, комдивом.
– И что за дивизион был?
– Гаубичный.
– И когда же вас разжаловали в рядовые?
– А следствие начали, так и разжаловали.
– В каком году?
– В тридцать девятом.
– А почему не посадили?
– А то уж вам лучше знать, товарищ старший лейтенант госбезопасности, – и он выделил последнее слово голосом.
– Вас как зовут, боец Трошин?
– Вячеславом Сергеевичем.
– А меня – Антоном Олеговичем, так что будем знакомы, Вячеслав Сергеевич. И вы это – не дуйтесь как мышь на крупу. Сейчас не дуться, а воевать надо.
– Ага, вы навоюете, то-то у вас бойцы толпами вокруг ходят и оружие грудами свалено… – И он вызывающе посмотрел на меня.
– И оружие будет, и бойцы. А что до умения, так мы вчера впятером неплохо штаб немецкого полка пощипали. И без своих потерь. А вы чем похвастаетесь?
– А мы стояли до конца!
– …и оставили свой пост без приказа. – Я понимал, что хамлю, но что-то майоро-солдат борзеть начал. – И, кстати, для вас у меня работенка есть.
От моей вставки Трошин сбился и потерял напор.
– Возьмите остальных бойцов и соберите по сараям весь металлический мусор: обручи от бочек и кадушек, гвозди, в общем, все, что найдете.
– А это еще зачем? – опешил Трошин.
– Вам термин «готовый поражающий элемент» знаком, товарищ бывший майор? Если да, то выполняйте!
– А если нет? – Похоже, Трошин, поняв, что я «добрый», решил покачать права.
– А если «нет», то все равно выполняйте.
Неизвестно, сколько бы мы препирались, но в распахнувшуюся дверь «штабного» сарая выглянул командир и гаркнул:
– Внимание, у нас гости! Старший лейтенант, ко мне. А вы – за оружием в сарай! Быстро!
Поправив автомат, я подбежал к Саше.
– Так, Тотен с поста доложил, что к нам завернули две машины: какой-то «передок «Круппа» и «Блиц». На машинах маркировка… – Он заглянул в листок бумаги: – «ПИ Абт 173». Тотен сказал, ты можешь знать, кто это такие.
– Отдельный саперный батальон.
– И что им здесь могло понадобиться.
– Как что? Скипидар, конечно. Как скоро они здесь будут?
– Тотен сказал, минут пятнадцать у нас есть.
– Будем брать?
– А у нас выхода нет. Часть народа в разгоне, да и раненые у нас. Люк!
– Да, командир? – отозвался Люк, выходя из-за сарая.
– Бери снайперку и в кусты. Так, артиллеристы, – обратил он внимание на окруженцев, с карабинами в руках вышедших из сарая, – прячьтесь за дровами и, как мы начнем, долбите немцев. Только не высовывайтесь!
Потом он повернулся ко мне:
– Как думаешь, сколько там народу может быть?
– От пяти до двадцати. В «Круппа» человек шесть влезает, а в «Блиц» и двадцать поместится, но хабар-то они должны куда-то грузить.
– Тогда ты с автоматом отсечешь их с тыла. Гранату возьми.
– На фиг, машины жалко.
– Нашел о чем жалеть.
– Ты только Тотена с поста не снимай, мало ли что.
– Не учи отца…
– Понял, командир. Разрешите идти?
– Давай, Тоха. Ты – наша главная огневая мощь.
Метнувшись в кусты, я выбрал позицию с тем расчетом, чтобы оказаться сзади от остановившихся машин. Краем глаза заметил Бродягу, который с двумя пистолетами в руках скрылся за сараем, что стоял ближе всего ко въезду на смолокурню. Фермер, невзирая на его почти двухметровый рост, бесследно растворился в зарослях.
Потянулись минуты ожидания. Наконец я услышал негромкий рокот моторов. Тотен не ошибся – впереди действительно ехал «передок «Круппа» – многофункциональный армейский автомобиль L2 с очень необычным покатым капотом. В машине, не считая водителя, сидело еще пятеро. «Ну, Бродяге это – секунд на пять работы с двух-то рук», – подумал я.
«А вот сколько гадов в «Блице»?» – На наше несчастье, легкий грузовик был тентованным.
Головная машина въехала на территорию смолокурни и остановилась почти точно напротив «штабного» сарая. Радостно переговариваясь, немцы вылезли и стали оглядываться. «Блиц» как раз затормозил, останавливаясь позади «Круппа». К сожалению, он закрыл от меня двух немцев. «Ну и фиг с ними, у меня другие заботы», – подумал я, поднимая к плечу «эмпэху», поскольку именно в этот момент из-под тента высунулись две пары рук и стали возиться с замками заднего борта. Нажав большим пальцем левой руки тангенту, я сказал в рацию:
– Здесь Арт. Я начинаю! – И двумя короткими очередями снял немцев, возившихся с замками. Практически в этот же момент за машинами часто захлопал «ТТ». Я перенес огонь в глубь кузова, целясь по верхнему краю борта. На смолокурне три раза выстрелили из винтовки. Тремя короткими очередями добив магазин, я поменял позицию, перекатившись через дорогу… В пару секунд поменяв магазин и взяв на прицел кузов «Опеля», я замер. Метрах в пяти от меня зашевелились кусты, и я, скосив глаза, увидел командира. Жестами он показал мне, что собирается «прогуляться» до грузовика. Ответным жестом я показал, что понял, и приготовился страховать его.
Согнувшись, Саня шустро преодолел несколько метров. И «крюком» забросил внутрь дымящуюся гранату, сопроводив это действие криком: «Гранатен!». Я вжал голову в плечи, ожидая взрыва. В кузове кто-то панически закричал, и практически одновременно с громким хлопком нашей страйкбольной гранаты в облаке шариков через борт выпрыгнул немецкий солдат. Быстрый шаг, и от удара прикладом немец рухнул на землю.
Сноровисто связав немца куском шнура, командир повернулся ко мне:
– Ну что, посмотрим, что нам бог послал?
– А то! – ответил я.
Кроме трупов пяти немецких солдат, подстреленных мной, в кузове бог послал нам несколько комплектов шанцевого инструмента, немного взрывчатки и – самое ценное – подрывное оборудование. Свалив тела на землю, мы с Сашей собрали стволы покойных и пошли посмотреть, что есть «вкусненького» в «Круппе».
Когда мы обошли грузовик, то застали следующую сценку: Бродяга деловито и, скажем так, не очень гуманно шмонал немцев, а ошалелые окруженцы стояли в сторонке, судорожно сжимая в побелевших от напряжения кулаках свои короткие карабины. На лобовом стекле грузовика, прямо напротив места водителя, белела аккуратная дырочка – явно Люк свою снайперку опробовал. Заметив среди окруженцев экс-майора, я кивнул ему:
– Боец Трошин, возьмите еще двоих и разгрузите грузовик! И поаккуратнее: там взрывчатка! – скомандовал я.
Похоже, что Трошин, невзирая на долгую службу, никогда не видел, как за примерно минуту три человека уничтожают отделение противника, и тем более не видел, как один человек за пять секунд убивает шесть человек, стреляя из пистолетов с обеих рук. Поэтому солдат-майор беспрекословно бросился выполнять мое распоряжение, поминутно уважительно косясь на нас.
– Так, Шура, – обратился Фермер к Бродяге, – давай на пару с Казачиной оприходуйте вражеское имущество, а мы пока машины в тенек отгоним.
Технический уровень доставшегося мне «Круппа» значительно превосходил таковой у полуторки. По крайней мере, электростартер у него был. Помучившись немного с тугим сцеплением, я с грехом пополам отогнал вездеход за сарай, где и принялся внимательно обыскивать трофей. Особенно меня порадовали офицерский планшет с крупномасштабной картой, найденный между сиденьями, и три круга домашней колбасы, которые я нашел в одном из ранцев, притороченных к борту машины. Сграбастав все сколько-нибудь ценное, я распихал добычу по ранцам и поволок в «штабной сарай».
В «предбаннике», где мы так удачно повязали окруженцев, я обнаружил пленного немца. Похоже, наш командир решил особенно не церемониться, поэтому фриц был подвешен на крюке, вбитом в стену. О нет, никакого анимэшного садизма! Просто наши зацепили веревку, связывавшую руки пленного, за крюк, так чтобы тот едва касался пола мысками своих сапог. Выражение лица, насколько я смог разглядеть под повязкой, удерживающей кляп, было далеко не радужное. Печаль, недоумение и тоска светились в глазах ефрейтора. Я его где-то понимал: резковат переход от героя-победителя к тушке, подвешенной на крюке. Так и катарсис словить можно.
Вежливо постучавшись в перегородку, я заглянул в «командный отсек». Командир и Бродяга сидели с одной стороны стола, удивленно-испуганный Сотников – с другой. Между ними высилась груда разнообразной взрывоопасной фигни, извлеченной из кузова грузовика…
– О, товарищ старлей к нам пожаловал, – радостно сказал Шура-Два, – сейчас с переводом нам поможет.
– Нашел чего? – поинтересовался командир.
Я поставил все три ранца рядом со столом и протянул ему карту:
– Вот, я быстренько глянул. Хотя бы понятно, в чьей полосе мы «танцевать» будем.
– А не все ли вам равно, кого резать и взрывать? – поинтересовался артиллерист.
– Конечно, нет. Есть цели стратегические, оперативные и тактические, – лекторским тоном начал Бродяга…
– Но о первых двух типах вам, товарищ лейтенант, – голосом выделил звание Сотникова Фермер, – знать не положено!
Лейтенант обиженно замолчал, но, видимо вспомнив, что все остальные в комнате, кроме него, старшие командиры, выдохнул и огрызаться не стал.
Бродяга протянул мне несколько коробок и, показав жестом, что, «мол, посмотри, что там», вместе с командиром углубился в изучение карты. Спустя пару минут оба начальника оторвались от этого увлекательного занятия:
– Да, говорила мне мама: «Учи иностранные языки, сынок. В жизни пригодится!» – сокрушенно проговорил Саша-Раз. – А тут, блин, сплошные немецкие сокращения.
– Давай я посмотрю, – предложил я.
– А ты с коробками разобрался? – поинтересовался Бродяга.
– Да, в этой – обычные детонаторы, – сказал я, протягивая ему две коробки. – Видишь, так и написано: Sprengkapsel № 8[13]. Если мне мой маразм не изменяет, они и «аммиачку» «завести» могут. Плавленый тол – точно раскочегарят. А это – электровоспламенители, но у нас своих вроде хватает.
Взяв карту, я попытался разобраться с непривычными немецкими обозначениями.
– О, мужики, а тут смолокурня наша отмечена. Карандашом. И сноска на полях – «Teerbrennerei»[14].
– Это что такое? – спросил Фермер.
– А Аллах его знает! О, а в скобочках пометка – «Terpentin». Уже яснее – это – «скипидар» по-немецки.
– Извините, товарищ старший лейтенант, а почему вы сейчас Аллаха упомянули? – влез в разговор Сотников.
– А мы с товарищем майором еще со Средней Азии вместе, вот и привыкли – там это быстро прилипает, – нашелся я. Все-таки тренированность в интеллигентских диспутах – великая вещь!
– Так, лирика – потом! Что ты еще там вычитал? – спросил командир.
– Судя по карте, мы уже во втором эшелоне немцев. Если исходить из тех сокращений, что я разобрал, то вокруг куча штабов и тыловых подразделений, типа саперов, артиллеристов, отдельных транспортных частей и немного пехоты.
– А подвижные соединения где?
– Уже за Березиной, дырки в нашей обороне нащупывают под Витебском и Оршей.
– Так, тылы – это самый цимес! – вступил Бродяга. – Нам бы групп пять толковых организовать – так половину Белоруссии перекроем.
Сотников с сомнением посмотрел на него:
– Что, лейтенант, не веришь? А ведь нам – только шоссейки перекрыть. Ну, и для профилактики – железку.
– Но почему?
– У немцев колея другая, и подвижного состава не хватает. Перегружать приходится.
Я вгляделся в карту:
– Здесь есть несколько мостов: у Боубли, Прудища и Аароновой Cлободы, если их взорвать, то на недельку шоссе от Рогово на Минск мы заблокируем. Если я правильно определился, мы сейчас здесь, – я ткнул пальцем в карту, – между Колоницами и Кутой. А это значит, что это самое шоссе проходит чуть юго-западнее «нашего» леса. Далее, мост у Прудищ является ответвлением шоссе на Заславль. Так?
Командиры, внимательно следившие за моим пальцем, согласно кивнули.
– А потом я предлагаю пошалить на трассе, идущей от Радошковичей на восток. Если получится, то сможем создать некоторые проблемы с переброской войск и снабжения к Березине. И еще, я считаю, что надо определиться, остаются ли уровцы с нами или идут на соединение к фронту. Вы что скажете, лейтенант?
Фермер задумчиво посмотрел на Сотникова, потом на меня:
– Ты, Антон, иди пока, а мы с товарищем лейтенантом побеседуем.
Выйдя на «двор», я обнаружил, что окруженцы, видимо, уверовав в наши боевые качества и почувствовав себя в полной безопасности, с комфортом расположились на солнышке и предаются, как писали в старину, «томной неге». «Непорядок!» – подумал я, к тому же для реализации одной идеи, пришедшей мне на ум буквально десять минут назад, требовались рабочие руки.
– Сержант Несвидов!
– Я!
– Отберите еще двоих. У меня есть для вас задание.
– Понял, товарищ старший лейтенант.
К моему удивлению, он выбрал Трошина, хотя, казалось бы, мог дать отдохнуть пожилому, по армейским меркам, бойцу, и одного из молодых.
– Так, товарищи, первая часть задания не очень приятная – надо раздеть немцев. И рассортировать их форму. Без следов пуль и пятен крови отложите в сторону. Остальное отнесете к штабу. Задача ясна?
– Да. – По лицам всех троих было видно, что мое предложение их не радует.
– Боец Трошин, вы собрали металлические обломки?
– Нет. Так немцы же приехали…
– Сержант, придется изменить наши планы. Боец Трошин будет выполнять другую работу… А я ему помогу.
Отправив Трошина копаться в сараях, я пошел к «Опелю» в раздумьях, как его можно каннибализировать. И первое, что я увидел, были противогрязевые цепи, закрепленные на бортах машины. «Вот и славно, трам-пам-пам…» Притащив цепи к сараю, я помог Трошину с поисками металлического хлама, заодно собрав валяющиеся в траве гильзы. Вся эта суета заняла около получаса. Сержант и бойцы как раз закончили обдирать немцев и подошли к «штабу» с охапками окровавленного сукна.
Подобравшись на четвереньках к слуховому оконцу, в котором даже стекла не было, я выглянул во двор. У большой бочки умывались Люк, Казачина и хмурый, невыспавшийся Док, а чуть поодаль толпились четверо вчерашних окруженцев. Интересно, что двое из них, совершеннейшие щеглы лет по девятнадцать, заинтересованно разглядывали «наших», но не знали, как завязать разговор, а вот двое бойцов постарше (явно четвертый десяток разменяли служивые) настороженно присели в тенечке у забора. На лбу одного из них лиловела здоровенная шишка, которую я разглядел, даже несмотря на разделявшие нас метров двадцать. «Да, крепко его вчера приложили!» – подумал я и стал спускаться с чердака.
Подойдя к нашим, я первым делом поинтересовался у Дока, как там раненые?
– Ничего особо страшного, но они без должного ухода по лесам сколько мотались? Так что им отдых нужен и питание здоровое.
– Ну, насчет питания, это мы как раз сегодня придумывать будем…
Я угостил Дока сигаретой.
– А ты как, намучился ночью?
– Да не, фигня. Просто нам по-хорошему госпиталь разворачивать надо. А то сколько таких еще будет. А у меня и бинтов-то с гулькин хрен.
– Все будет путем, Серег! – постарался успокоить я нашего медика. – И лекарства, и перевязочные материалы добудем. Складов неоприходованных вокруг сколько!
Один из сидевших у забора бойцов встал и подошел ко мне:
– Товарищ… командир… Табачком не угостите? А то неделю, почитай, без курева… – сказал он, просительно глядя на нас.
Док сунул руку в карман штанов, собираясь достать оттуда пачку сигарет. Я остановил его, положив руку на плечо:
– Конечно, товарищ боец. А обращаться ко мне можно по званию – товарищ старший лейтенант. – И подумав, добавил: – Госбезопасности.
После чего достал из пачки сигарету, у которой я еще вчера заранее обрезал фильтр, и протянул солдату:
– А товарищ ваш, что же, не курит?
– Курит, отчего же, но он скромный у нас. Да и страшно ему, что вы из ГУГБ. Вон как его вчера отделали, а он из бывших «врагов народа», – добавил он вполголоса.
– Товарищ боец, подойдите сюда, пожалуйста! – обратился я к «ушибленному».
Тот с видимой неохотой поднялся и подошел ко мне:
– Рядовой Трошин, товарищ командир!
Я протянул ему сигарету:
– Вы на нас не обижайтесь, товарищ Трошин. Сами должны понимать, время военное, ночь. И потом, вас же не зарезали…
Трошин угрюмо посмотрел на меня, видимо раздумывая, как бы повежливее от меня отвязаться.
– Вы кем до войны были, товарищ боец?
– Военным.
– Кем именно? В каких войсках служили? Звание?
– А с чего вы решили, что я не рядовой, гражданин… – Он замялся, не зная, как ко мне обратиться.
– Не гражданин, а «товарищ старший лейтенант госбезопасности». Не в тюрьме вроде находимся.
– А вам-то что за дело, товарищ старший лейтенант?
– Хотелось бы знать, с кем в ближайшее время воевать вместе придется.
Док, заинтересованно слушавший наш диалог, вдруг протянул Трошину руку:
– Военврач третьего ранга Кураев. Можно просто Сергей! – А когда тот удивленно пожал ему руку, добавил: – Вы со старшим лейтенантом Окуневым лучше не спорьте, а то он обидчивый очень – может для симметрии вам и второй глаз подбить! – И, подмигнув обалдевшему Трошину, заливисто расхохотался.
«Ну и шуточки у вас, товарищ КМН третьего ранга», – подумал я и в ответ на подобное представление быстро нажал на точку в основании Сережкиной шеи. Тот взвыл и отскочил на пару метров:
– Вот видите, товарищ Трошин, даже мне достается! – корча рожи, сказал Док. – Так что вы с ним поласковее будьте! Со всей, так сказать, нежностью…. Все, ухожу, ухожу, ухожу… К тому же меня там ранбольные уже зовут. И грудастые медсестры…
Однако своей выходкой наш доморощенный психолог таки разрядил обстановку. С обалделым видом и кривоватой улыбкой Трошин смотрел, как наш штатный «клоун» уходит в сарай.
– Так все-таки, товарищ Трошин, вы кем были? – продолжил я нашу прерванную беседу.
– Майором я был, комдивом.
– И что за дивизион был?
– Гаубичный.
– И когда же вас разжаловали в рядовые?
– А следствие начали, так и разжаловали.
– В каком году?
– В тридцать девятом.
– А почему не посадили?
– А то уж вам лучше знать, товарищ старший лейтенант госбезопасности, – и он выделил последнее слово голосом.
– Вас как зовут, боец Трошин?
– Вячеславом Сергеевичем.
– А меня – Антоном Олеговичем, так что будем знакомы, Вячеслав Сергеевич. И вы это – не дуйтесь как мышь на крупу. Сейчас не дуться, а воевать надо.
– Ага, вы навоюете, то-то у вас бойцы толпами вокруг ходят и оружие грудами свалено… – И он вызывающе посмотрел на меня.
– И оружие будет, и бойцы. А что до умения, так мы вчера впятером неплохо штаб немецкого полка пощипали. И без своих потерь. А вы чем похвастаетесь?
– А мы стояли до конца!
– …и оставили свой пост без приказа. – Я понимал, что хамлю, но что-то майоро-солдат борзеть начал. – И, кстати, для вас у меня работенка есть.
От моей вставки Трошин сбился и потерял напор.
– Возьмите остальных бойцов и соберите по сараям весь металлический мусор: обручи от бочек и кадушек, гвозди, в общем, все, что найдете.
– А это еще зачем? – опешил Трошин.
– Вам термин «готовый поражающий элемент» знаком, товарищ бывший майор? Если да, то выполняйте!
– А если нет? – Похоже, Трошин, поняв, что я «добрый», решил покачать права.
– А если «нет», то все равно выполняйте.
Неизвестно, сколько бы мы препирались, но в распахнувшуюся дверь «штабного» сарая выглянул командир и гаркнул:
– Внимание, у нас гости! Старший лейтенант, ко мне. А вы – за оружием в сарай! Быстро!
Поправив автомат, я подбежал к Саше.
– Так, Тотен с поста доложил, что к нам завернули две машины: какой-то «передок «Круппа» и «Блиц». На машинах маркировка… – Он заглянул в листок бумаги: – «ПИ Абт 173». Тотен сказал, ты можешь знать, кто это такие.
– Отдельный саперный батальон.
– И что им здесь могло понадобиться.
– Как что? Скипидар, конечно. Как скоро они здесь будут?
– Тотен сказал, минут пятнадцать у нас есть.
– Будем брать?
– А у нас выхода нет. Часть народа в разгоне, да и раненые у нас. Люк!
– Да, командир? – отозвался Люк, выходя из-за сарая.
– Бери снайперку и в кусты. Так, артиллеристы, – обратил он внимание на окруженцев, с карабинами в руках вышедших из сарая, – прячьтесь за дровами и, как мы начнем, долбите немцев. Только не высовывайтесь!
Потом он повернулся ко мне:
– Как думаешь, сколько там народу может быть?
– От пяти до двадцати. В «Круппа» человек шесть влезает, а в «Блиц» и двадцать поместится, но хабар-то они должны куда-то грузить.
– Тогда ты с автоматом отсечешь их с тыла. Гранату возьми.
– На фиг, машины жалко.
– Нашел о чем жалеть.
– Ты только Тотена с поста не снимай, мало ли что.
– Не учи отца…
– Понял, командир. Разрешите идти?
– Давай, Тоха. Ты – наша главная огневая мощь.
Метнувшись в кусты, я выбрал позицию с тем расчетом, чтобы оказаться сзади от остановившихся машин. Краем глаза заметил Бродягу, который с двумя пистолетами в руках скрылся за сараем, что стоял ближе всего ко въезду на смолокурню. Фермер, невзирая на его почти двухметровый рост, бесследно растворился в зарослях.
Потянулись минуты ожидания. Наконец я услышал негромкий рокот моторов. Тотен не ошибся – впереди действительно ехал «передок «Круппа» – многофункциональный армейский автомобиль L2 с очень необычным покатым капотом. В машине, не считая водителя, сидело еще пятеро. «Ну, Бродяге это – секунд на пять работы с двух-то рук», – подумал я.
«А вот сколько гадов в «Блице»?» – На наше несчастье, легкий грузовик был тентованным.
Головная машина въехала на территорию смолокурни и остановилась почти точно напротив «штабного» сарая. Радостно переговариваясь, немцы вылезли и стали оглядываться. «Блиц» как раз затормозил, останавливаясь позади «Круппа». К сожалению, он закрыл от меня двух немцев. «Ну и фиг с ними, у меня другие заботы», – подумал я, поднимая к плечу «эмпэху», поскольку именно в этот момент из-под тента высунулись две пары рук и стали возиться с замками заднего борта. Нажав большим пальцем левой руки тангенту, я сказал в рацию:
– Здесь Арт. Я начинаю! – И двумя короткими очередями снял немцев, возившихся с замками. Практически в этот же момент за машинами часто захлопал «ТТ». Я перенес огонь в глубь кузова, целясь по верхнему краю борта. На смолокурне три раза выстрелили из винтовки. Тремя короткими очередями добив магазин, я поменял позицию, перекатившись через дорогу… В пару секунд поменяв магазин и взяв на прицел кузов «Опеля», я замер. Метрах в пяти от меня зашевелились кусты, и я, скосив глаза, увидел командира. Жестами он показал мне, что собирается «прогуляться» до грузовика. Ответным жестом я показал, что понял, и приготовился страховать его.
Согнувшись, Саня шустро преодолел несколько метров. И «крюком» забросил внутрь дымящуюся гранату, сопроводив это действие криком: «Гранатен!». Я вжал голову в плечи, ожидая взрыва. В кузове кто-то панически закричал, и практически одновременно с громким хлопком нашей страйкбольной гранаты в облаке шариков через борт выпрыгнул немецкий солдат. Быстрый шаг, и от удара прикладом немец рухнул на землю.
Сноровисто связав немца куском шнура, командир повернулся ко мне:
– Ну что, посмотрим, что нам бог послал?
– А то! – ответил я.
Кроме трупов пяти немецких солдат, подстреленных мной, в кузове бог послал нам несколько комплектов шанцевого инструмента, немного взрывчатки и – самое ценное – подрывное оборудование. Свалив тела на землю, мы с Сашей собрали стволы покойных и пошли посмотреть, что есть «вкусненького» в «Круппе».
Когда мы обошли грузовик, то застали следующую сценку: Бродяга деловито и, скажем так, не очень гуманно шмонал немцев, а ошалелые окруженцы стояли в сторонке, судорожно сжимая в побелевших от напряжения кулаках свои короткие карабины. На лобовом стекле грузовика, прямо напротив места водителя, белела аккуратная дырочка – явно Люк свою снайперку опробовал. Заметив среди окруженцев экс-майора, я кивнул ему:
– Боец Трошин, возьмите еще двоих и разгрузите грузовик! И поаккуратнее: там взрывчатка! – скомандовал я.
Похоже, что Трошин, невзирая на долгую службу, никогда не видел, как за примерно минуту три человека уничтожают отделение противника, и тем более не видел, как один человек за пять секунд убивает шесть человек, стреляя из пистолетов с обеих рук. Поэтому солдат-майор беспрекословно бросился выполнять мое распоряжение, поминутно уважительно косясь на нас.
– Так, Шура, – обратился Фермер к Бродяге, – давай на пару с Казачиной оприходуйте вражеское имущество, а мы пока машины в тенек отгоним.
Технический уровень доставшегося мне «Круппа» значительно превосходил таковой у полуторки. По крайней мере, электростартер у него был. Помучившись немного с тугим сцеплением, я с грехом пополам отогнал вездеход за сарай, где и принялся внимательно обыскивать трофей. Особенно меня порадовали офицерский планшет с крупномасштабной картой, найденный между сиденьями, и три круга домашней колбасы, которые я нашел в одном из ранцев, притороченных к борту машины. Сграбастав все сколько-нибудь ценное, я распихал добычу по ранцам и поволок в «штабной сарай».
В «предбаннике», где мы так удачно повязали окруженцев, я обнаружил пленного немца. Похоже, наш командир решил особенно не церемониться, поэтому фриц был подвешен на крюке, вбитом в стену. О нет, никакого анимэшного садизма! Просто наши зацепили веревку, связывавшую руки пленного, за крюк, так чтобы тот едва касался пола мысками своих сапог. Выражение лица, насколько я смог разглядеть под повязкой, удерживающей кляп, было далеко не радужное. Печаль, недоумение и тоска светились в глазах ефрейтора. Я его где-то понимал: резковат переход от героя-победителя к тушке, подвешенной на крюке. Так и катарсис словить можно.
Вежливо постучавшись в перегородку, я заглянул в «командный отсек». Командир и Бродяга сидели с одной стороны стола, удивленно-испуганный Сотников – с другой. Между ними высилась груда разнообразной взрывоопасной фигни, извлеченной из кузова грузовика…
– О, товарищ старлей к нам пожаловал, – радостно сказал Шура-Два, – сейчас с переводом нам поможет.
– Нашел чего? – поинтересовался командир.
Я поставил все три ранца рядом со столом и протянул ему карту:
– Вот, я быстренько глянул. Хотя бы понятно, в чьей полосе мы «танцевать» будем.
– А не все ли вам равно, кого резать и взрывать? – поинтересовался артиллерист.
– Конечно, нет. Есть цели стратегические, оперативные и тактические, – лекторским тоном начал Бродяга…
– Но о первых двух типах вам, товарищ лейтенант, – голосом выделил звание Сотникова Фермер, – знать не положено!
Лейтенант обиженно замолчал, но, видимо вспомнив, что все остальные в комнате, кроме него, старшие командиры, выдохнул и огрызаться не стал.
Бродяга протянул мне несколько коробок и, показав жестом, что, «мол, посмотри, что там», вместе с командиром углубился в изучение карты. Спустя пару минут оба начальника оторвались от этого увлекательного занятия:
– Да, говорила мне мама: «Учи иностранные языки, сынок. В жизни пригодится!» – сокрушенно проговорил Саша-Раз. – А тут, блин, сплошные немецкие сокращения.
– Давай я посмотрю, – предложил я.
– А ты с коробками разобрался? – поинтересовался Бродяга.
– Да, в этой – обычные детонаторы, – сказал я, протягивая ему две коробки. – Видишь, так и написано: Sprengkapsel № 8[13]. Если мне мой маразм не изменяет, они и «аммиачку» «завести» могут. Плавленый тол – точно раскочегарят. А это – электровоспламенители, но у нас своих вроде хватает.
Взяв карту, я попытался разобраться с непривычными немецкими обозначениями.
– О, мужики, а тут смолокурня наша отмечена. Карандашом. И сноска на полях – «Teerbrennerei»[14].
– Это что такое? – спросил Фермер.
– А Аллах его знает! О, а в скобочках пометка – «Terpentin». Уже яснее – это – «скипидар» по-немецки.
– Извините, товарищ старший лейтенант, а почему вы сейчас Аллаха упомянули? – влез в разговор Сотников.
– А мы с товарищем майором еще со Средней Азии вместе, вот и привыкли – там это быстро прилипает, – нашелся я. Все-таки тренированность в интеллигентских диспутах – великая вещь!
– Так, лирика – потом! Что ты еще там вычитал? – спросил командир.
– Судя по карте, мы уже во втором эшелоне немцев. Если исходить из тех сокращений, что я разобрал, то вокруг куча штабов и тыловых подразделений, типа саперов, артиллеристов, отдельных транспортных частей и немного пехоты.
– А подвижные соединения где?
– Уже за Березиной, дырки в нашей обороне нащупывают под Витебском и Оршей.
– Так, тылы – это самый цимес! – вступил Бродяга. – Нам бы групп пять толковых организовать – так половину Белоруссии перекроем.
Сотников с сомнением посмотрел на него:
– Что, лейтенант, не веришь? А ведь нам – только шоссейки перекрыть. Ну, и для профилактики – железку.
– Но почему?
– У немцев колея другая, и подвижного состава не хватает. Перегружать приходится.
Я вгляделся в карту:
– Здесь есть несколько мостов: у Боубли, Прудища и Аароновой Cлободы, если их взорвать, то на недельку шоссе от Рогово на Минск мы заблокируем. Если я правильно определился, мы сейчас здесь, – я ткнул пальцем в карту, – между Колоницами и Кутой. А это значит, что это самое шоссе проходит чуть юго-западнее «нашего» леса. Далее, мост у Прудищ является ответвлением шоссе на Заславль. Так?
Командиры, внимательно следившие за моим пальцем, согласно кивнули.
– А потом я предлагаю пошалить на трассе, идущей от Радошковичей на восток. Если получится, то сможем создать некоторые проблемы с переброской войск и снабжения к Березине. И еще, я считаю, что надо определиться, остаются ли уровцы с нами или идут на соединение к фронту. Вы что скажете, лейтенант?
Фермер задумчиво посмотрел на Сотникова, потом на меня:
– Ты, Антон, иди пока, а мы с товарищем лейтенантом побеседуем.
Выйдя на «двор», я обнаружил, что окруженцы, видимо, уверовав в наши боевые качества и почувствовав себя в полной безопасности, с комфортом расположились на солнышке и предаются, как писали в старину, «томной неге». «Непорядок!» – подумал я, к тому же для реализации одной идеи, пришедшей мне на ум буквально десять минут назад, требовались рабочие руки.
– Сержант Несвидов!
– Я!
– Отберите еще двоих. У меня есть для вас задание.
– Понял, товарищ старший лейтенант.
К моему удивлению, он выбрал Трошина, хотя, казалось бы, мог дать отдохнуть пожилому, по армейским меркам, бойцу, и одного из молодых.
– Так, товарищи, первая часть задания не очень приятная – надо раздеть немцев. И рассортировать их форму. Без следов пуль и пятен крови отложите в сторону. Остальное отнесете к штабу. Задача ясна?
– Да. – По лицам всех троих было видно, что мое предложение их не радует.
– Боец Трошин, вы собрали металлические обломки?
– Нет. Так немцы же приехали…
– Сержант, придется изменить наши планы. Боец Трошин будет выполнять другую работу… А я ему помогу.
Отправив Трошина копаться в сараях, я пошел к «Опелю» в раздумьях, как его можно каннибализировать. И первое, что я увидел, были противогрязевые цепи, закрепленные на бортах машины. «Вот и славно, трам-пам-пам…» Притащив цепи к сараю, я помог Трошину с поисками металлического хлама, заодно собрав валяющиеся в траве гильзы. Вся эта суета заняла около получаса. Сержант и бойцы как раз закончили обдирать немцев и подошли к «штабу» с охапками окровавленного сукна.