Страница:
---------
(1) Джилас М. Лицо тоталитаризма. - М., 1992. - С. 272.
(2) Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М., 1991. - С. 77.
[376]
ататорском. Это прежде всего и объединяет его с подходом Джиласа, ставя его в ряд продолжателей его концепции.
Смена поколений советской элиты
До сих пор мы говорили о советской элите в целом. Но эта элита претерпела сложную эволюцию: каждое новое поколение этой элиты и похоже на предыдущее, и, вместе с тем, значительно отличается от него. Поэтому эволюцию советской элиты можно представить как смену поколений элиты, каждое из которых обладает специфическими характеристиками.
Можно вычленить четыре поколения этой элиты: первое - "ленинская гвардия", осуществившая революцию, мечтавшая о мировой революции, рассматривавшая российскую революцию как базу революции всемирной; в ее костер они готовы были бросить страны и народы, включая свой собственный. Внутри этой элиты разворачивается ожесточенная междоусобная борьба за власть после смерти Ленина.
Второе поколение этой элиты - сталинисты, жестокие дисциплинированные исполнители воли Сталина, фанатично преданные харизматическому вождю. Происходит смена ориентации этой элиты: берется курс на построение социализма в "отдельно взятой стране", на модернизацию милитаристско-мобилизационного типа, "подстегиваемую" широкомасштабными репрессиями, которые ряд политологов квалифицирует как геноцид по отношению к собственному народу.
Третье поколение советской элиты - элита бюрократии и партийных функционеров, лидерами которой были Хрущев и особенно Брежнев, максимально расширивший ее права и "вольности". Это был период институцизации и рутинизации номенклатурной элиты,
[377]
время относительно стабильных элитных карьер. В конце этого периода - в 70-х - первой половине 80-х годов у власти находится элита застоя, геронтократическая элита.
Наконец, четвертое (и последнее) поколение советской элиты "перестроечная" элита. По своему составу она была неоднородной, хотя политически в ней преобладали реформаторы во главе с Горбачевым, стремившиеся модернизировать застойную социально-политическую систему, построить социализм с "человеческим лицом", проводившие курс на гласность и демократизацию режима. Трагедия этой элиты заключалась в том, что у нее были определенные пределы ее реформаторства, связанные с советским партократическим режимом. Социально-политическая система, которой они управляли, была принципиально не реформируема, она нуждалась не в модернизации, а в трансформации в иную социально-политическую систему. Но эта функция не могла быть выполнена этой элитой (тогда она и не была бы советской элитой), она была выполнена уже постсоветской элитой. Правление этой элиты многие политологи рассматривают (и не без основания) как размен власти на собственность.
Менялась и внешнеполитическая стратегия разных поколений этой элиты. Романтические грезы о мировой революции сменились - для второго и третьего ее поколения - имперской идеей, усилением и расширением государства, превращением его в супердержаву. Четвертое поколение осознает поражение СССР в "холодной войне", сдает свои внешнеполитические позиции, приведя к развалу "социалистический лагерь".
Эволюция и смена поколений советской элиты (собственно, она типична для эволюции элиты, описанной Г. Моской) - это история ее зарождения, прихода ее к власти, укрепления ее могущества, а затем вырождения, упадка и краха. Ее история свидетельству
[378]
ет о том, что на определенном этапе исторического развития, решая задачи ускоренной модернизации страны, используя военно-мобилизационный тип развития на этапе, когда еще возможно было экстенсивное развитие страны, эта элита сыграла свою роль - сумела вывести СССР на второе место в мире по экономическому потенциалу, добилась победы - пусть страшной ценой - в Великой отечественной войне, а в послевоенный период сумела сравняться с другой супердержавой, и даже со всем противостоящим блоком наиболее развитых стран мира - с НАТО, по своему военному потенциалу. Но она же показала свою неэффективность в условиях современной научно-технической революции, она не смогла ввести страну в постиндустриальное, информационное общество, которое требует адекватной ему социально-политической системы, системы, которая угрожала самому существованию этой элиты и поэтому была ей глубоко враждебна.
Те историки и политологи, которые утверждают, что правящая элита в советском обществе была бездарной и некомпетентной, лишь обнаруживают свою односторонность (как обнаруживали свою односторонность советские историки, объявлявшие таковой всю дореволюционную российскую элиту). В этом вопросе особенно необходим исторический, максимально объективный подход, свободный от конъюнктурных политических пристрастий. С этих позиций следует подходить и к оценке советских элит. Это были подчас люди, фанатично преданные делу, идее, пусть ложной, будь то мировая революция или социализм и коммунизм в одной стране, люди, часто не имевшие личной жизни, "горевшие" на работе; это были люди, спаянные железной дисциплиной, умевшие, не колеблясь, использовать все средства, в том числе и антигуманные, аморальные, для достижения поставленных целей, настойчиво осуществлять свои стратегические за
[379]
мыслы, используя все наличные людские и природные ресурсы, мало заботясь о судьбах отдельных людей и даже миллионных масс. Вместе с тем это была элита приспособленчества, в условиях "большого террора" она "колебалась только вместе с генеральной линией партии". В ней утвердился своеобразный принцип "отрицательного отбора" - высоко порядочные, высоко-интеллектуальные люди могли пройти сквозь сито партийно-номенклатурной селекции разве лишь в порядке редкого исключения или умело демонстрируя (или имитируя) свою лояльность и исполнительность. Социальный характер и политическое лицо этой элиты, методы ее правления убедительно описаны в книге советолога А. Авторханова "Технология власти".
Несомненно, что советская элита несет огромную долю ответственность за гигантские жертвы, которые понесли русский и другие народы Советского Союза десятки миллионов жертв гражданской войны, коллективизации, репрессий КГБ, за вовлечение страны в изнурительную гонку вооружений, за политику, приведшую страну к общенародной катастрофе, к глубочайшему экономическому кризису.
Отметим и то, что нельзя абсолютизировать противоположность дореволюционной и советских элит. При всей радикальности смены элит после Октябрьской революции нельзя не разглядеть и черты определенного сходства чиновничье-бюрократической .элиты царской России и советской партийно-административной элиты. Тут как бы воспроизводится тот же бюрократический тип чиновника, подобострастного к начальству, надменного по отношению к управляемым (в советских условиях это называлось "комчванством"), карьеризм, погоня за начальственными должностями, привилегиями. Забегая вперед, скажем, что эти традиции российских административных элит быстро воспроизвела и постсоветская элита: несмотря на "демократическую"
[380]
фразеологию, она никак не может отказаться от привычных административно-бюрократических методов управления.
Небезынтересно отметить особенности каждого поколения советской элиты, начиная с первого.
Расправившись с царской политической элитой, с лидерами буржуазной бюрократии, большевики, захватив власть, расставив своих людей на важнейшие политические посты, спешно формируют политико-административную элиту. Из контрэлиты профессиональных революционеров большевистская верхушка превратилась в правящую элиту, сосредоточив в своих руках все рычаги власти, практически ни с кем не блокируясь (короткий период блокирования с левыми эсерами скоро прервался) и утверждая, что они действуют от имени рабочего класса и всех трудящихся. Бывшие профессиональные революционеры, занявшие ведущие политические посты, не имели навыков государственного управления. В большинстве своем искренне верившие в коммунистические идеалы, революционные романтики, они далеко не всегда могли квалифицированно выступать в новой для себя роли. Сразу же после революции потребовалось создание разветвленного аппарата управления и, следовательно, широкое рекрутирование политико-административной элиты. Многие из рекрутантов были прагматиками, честолюбцами, карьеристами, вступление в партию служило для них пропуском на командные должности. В новой элите нашлись и крупные организационные таланты, которые смогли себя проявить именно при новом режиме и не могли реализовать себя в старой сословно-монархической политсистеме. Нельзя недооценивать организационные и публицистические таланты Ленина, Троцкого, Зиновьева, Сталина, Бухарина, Каменева, Рыкова и других партийных руководителей.
Ленинское поколение элиты было значительно мо
[381]
ложе дореволюционной элиты, ее образовательный уровень даже превышал уровень предыдущей элиты, но эти позитивные моменты перечеркивал ее аморализм, установка на то, что для великой цели - социалистических преобразований - все средства хороши (Ленин сформулировал это в виде тезиса о том, что нравственно все, что укрепляет диктатуру пролетариата, способствует построению коммунистического общества), пренебрежение к народным традициям, укоренившейся в народе культуре, его менталитету, убежденность в том, что человеческая природа подвижна, что людьми можно манипулировать, подвергнув коммунистической индоктринизации. Кстати, подобное же пренебрежение традициями и менталитетом российского народа продемонстрировала и постсоветская элита, которая пыталась насаждать реформы сверху необольшевистскими методами (хотя ее ценности и были по своему содержанию противоположными ценностями предшествующей элиты).
В структуре советской элиты интеллигенты составляли меньшинство, большинство же было за рабочими, люмпен-интеллигенцией, маргиналами, ненавидевшими старую элиту за свои прошлые неудачи, мстительными, лишенными культурных корней и традиций и готовых к крайне жестоким методам управления. Ленин писал в "Очередных задачах советской власти": "Мы Россию отвоевали... Мы должны теперь Россией управлять". Новая элита стала управлять авторитарными, диктаторскими методами; чрезвычайные обстоятельства - революция, гражданская война, необходимость преодоления разрухи - служили основаниями того, что политические назначения производились подчас непосредственно высшими партийными лидерами, которые не обращались к демократическим процедурам (и даже к предварительному обсуждению кандидатур на эти должности в ЦК РКП (Б). Узкий круг партийных
[382]
лидеров занимал важнейшие политические, советские, военные посты, сразу же началась практика совмещения партийных и советских постов
В ходе революции и гражданской войны руководители компартии сплотились в единую властвующую группу, объединенную общей идеологией, общим интересом, наконец, близкими отношениями (в том числе неформальными). Ленин признавал, что реальная власть в стране осуществлялась "тончайшим слоем" наиболее авторитетных партийных руководителей, т.е. партийной элитой.
Отрыв партийной элиты от партийных масс и тем более от широких слоев институтизируется, закрепляется системой номенклатурных привилегий для партийных функционеров, которая формируется начиная с 1921г. Следует заметить, что этот элитизм в руководстве партией вызывал активное противодействие, он критиковался группами "демократического централизма" и особенно "рабочей оппозицией". Отметим, что брошюра Троцкого "Новый курс" была отчасти посвящена проблемам взаимоотношениям партийной элиты и партийной молодежи, там ставились вопросы обновления и омоложения партийной элиты как средства борьбы против обюрокрачивания партаппарата, оторвавшегося от масс. Брошюра эта подлила масла в огонь внутрипартийной дискуссии и настроила против Троцкого большую часть партийной элиты.
С болезнью и смертью Ленина начался раскол в партийно-государственной элите, острейшая междоусобная борьба; сначала борьба большинства членов Политбюро - Зиновьева, Каменева, Сталина, Бухарина, Рыкова - против Троцкого и его сторонников, затем пришла очередь быть жертвой Зиновьеву, Каменеву и их группировке; наконец, большинство нового состава Политбюро во главе со Сталиным разгромило Бухарина, Рыкова, Томского и их сторонников. Как известно,
[383]
итогом этой борьбы было установление единоличной диктатуры Сталина.
Имеется гигантская библиография работ, пытающихся объяснить феномен Сталина, но эти книги оставили множество "белых пятен". Ведь другие члены ПБ были умнее, образованнее Сталина. Ответ заключается прежде всего в том, что он сделал ставку на тот социальный слой - партийную бюрократию - опираясь на который он смог добиться абсолютной власти. В контексте элитологии особенно важно обратить внимание на один аспект, связанный с проблемой, поставленной М. Вебером - харизмы и, особенно, наследования харизмы. Думается, что Сталин не был столь образованным человеком, чтобы читать М. Вебера (в отличие от трудов Н. Макиавелли, в его библиотеке найден экземпляр "Государя" с пометками Сталина). Но он мог интуитивно понять суть проблемы, теоретически решенной Вебером, - легитимизации власти нового харизматического лидера, легитимизации наследования харизмы. Для этой легитимизации Сталину нужно было доказать, что харизматическое наследство Ленина перешло к нему. Но ведь старшее поколение большевистской элиты знало, что это не так. Но тем хуже было для этого поколения. Сталину нужно было освободиться не просто и не только от соперников, но и от целого поколения первой советской элиты, знавшего, что Сталин отнюдь не был ближайшим соратником Ленина. Значит, нужно было создать миф о легитимности передачи харизмы. И Сталин его создает, начиная со знаменитой клятвы на похоронах Ленина "Уходя от нас, товарищ Ленин завещал... И мы клянемся, что выполним эту заповедь...". Кстати, чтобы инициатива не была перехвачена Троцким, Сталин дезинформировал того о дате похорон (и тот, будучи на Кавказе, не успевал на похороны). От нескольких поколений молодых коммунистов скрывали "Письмо к съезду", в котором Ленин
[384]
предлагал заменить Сталина на посту генсека. И Сталин, и его приспешники создали не просто легенду, а целую мифологию, обосновывающую легитимность перехода харизмы от Ленина к Сталину, целый псевдофольклор типа вошедшего в хрестоматии того времени стихотворения: "... Два сокола ясных вели разговор. И соколов этих все люди узнали. Первый сокол - Ленин, второй сокол - Сталин". Была создана знаменитая кинолениниана 30-х годов, в которой Ленин появляется в самые драматические моменты в сопровождении Сталина, советуется с ним по самым важным вопросам. Получалось, что Ленин и Сталин были не-разлей-вода. И эту ложь старая партийная элита не могла принять, и она была обречена.
В беспрецедентных в мировой истории репрессиях сыграл свою роль сталинский восточный менталитет. Как происходили типичные дворцовые перевороты в восточных странах? Например, сын султана (особенно не старший сын, не имевший прав на трон), втягивает в заговор против султана часть дворцовой гвардии (в Турции - янычар). Но после убийства султана новый султан чувствует свою зависимость от тех янычар, которые осуществили заговор. Тогда он освобождается от ненужных свидетелей, приказывая казнить янычар, участвовавших в заговоре. А затем - казнить тех янычар, которые убили предшествующую группу янычар. И когда все причастные к заговору - прямо или косвенно - уничтожены, султан чувствует себя прочно сидящим на троне. Сталин чувствовал себя прочным и абсолютным властителем, когда он волна за волной уничтожал или "прочесывал" ненадежную элиту.
По отношению к элите Сталин действовал не только методом кнута, но и пряника. Он явился подлинным создателем развитой системы номенклатурных привилегий, которая лишь конкретизировалась, не
[385]
сколько видоизменялась следующими поколениями советской элиты. Эта система включала элитное жилье, спецмагазины и спецстоловые, спецбольницы, "пакеты" (вторая "секретная" зарплата, не облагаемая налогами) и т.д. М. Восленский считал, что именно Сталин создал номенклатуру, при помощи которой он и управлял страной. Джилас считал, что именно он является создателем и главой "нового класса". Поняв, что старую партийную элиту невозможно трансформировать в послушный инструмент своей воли, он ее уничтожил. Пиком террора была ежовщина. В результате того, что в ходе репрессий "ленинская гвардия", элита первого поколения была большей частью ликвидирована, преемственность между первым и вторым поколениями советской элиты была в значительной мере прервана. Уничтожены были не только антисталинисты и инакомыслящие, но по существу в целом генерация ленинской элиты. Сталину нужна была элита не просто лояльная, но готовая идти за вождем в огонь и воду, горячо одобрять все его начинания (в том числе и новые репрессии по отношению к самой элите). Сформированная из низов новая элита обеими руками держалась за обретенную власть, защищала свой новый статус.
П. Сорокин, изучавший процесс взлета и падения элит (он использовал термин "аристократии"), писал, что быть элитой в монархии Романовых (Габсбургов, Гогенцоллернов) означало иметь самый высокий социальный ранг. "Падение династий привело к "социальному падению связанных с ним рангов. Большевики в России до революции не имели какого-либо особо признанного высокого положения. Во время революции эта группа преодолела огромную социальную дистанцию и заняла самое высокое положение в русском обществе. В результате все ее члены en masse были подняты до ста
[386]
туса, занимаемого ранее царской аристократией"(1). (Последнее положение представляется неточным, политической элитой стали не все члены партии, а ее верхушка, Г. А.). Приведем мнение другого русского политолога и эмигранта Г. Федотова, который пишет в статье "Создание элиты": "Новый правящий слой, который сформировался в России и уже резко отталкивается от народной массы, связан исключительно с государством... при всех усилиях его цивилизации он остается совершенно варварским". Разумеется, суждения Федотова весьма субъективны. Гораздо интереснее сравнение им первого и второго поколений советской элиты: "Первый полуинтеллигентский слой сподвижников Ленина: все эти Луначарские, Каменевы, Троцкие... не оставались чужды культуре XX века. Сталин от нее совершенно свободен, как и тот низовой полуграмотный слой, который он вызвал с собой к власти"(2). Имели ли основания эти суждения? Расправившись со старой гуманитарной интеллигенцией, в числе которой было немало выдающихся ученых мирового масштаба, частью выслав их из страны, частью репрессировав, новый режим заполнял вакуум новобранцами - выпускниками рабфаков, Комакадемии, Института красной профессуры. Научный и нравственный уровень этого слоя резко снизился. Однако это не относилось в такой мере к технической интеллигенции. Задачи модернизации промышленности России требовали высокопрофессиональных специалистов, и технократически ориентированные руководители советского правительства создавали условия для деятельности технической интеллигенции, устанавливая им высокие оклады, хотя и они не избежали репрессий (процесс "Промпартии").
В результате сталинских преобразований политической системы страны и особенно ее элиты были ликви
-----------
(1) Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. - М., 1992. - С. 375.
(2) Федотов Г. Судьба и грехи России. - СПб, 1992. - С. 217, 109.
[387]
дированы следы всякой оппозиции, установлен тоталитарный режим, элита сталинистов сформировалась по принципам личной преданности вождю и страха перед ним. Народные массы, в том числе рядовые коммунисты, были полностью отстранены от решения кадровых проблем, которые были прерогативой парткомов и их лидеров. Партия из революционной трансформируется в управленческую, превращается в важнейший элемент политического управления, это было огосударствление партии де-факто. Руководство партии превратилось в полузакрытую элиту, стоящую над обществом, ее управление носило директивный, командный характер.
Сталинская элита была жестока, беспощадна по отношению к своему народу, да и к самой себе. Тем не менее, она смогла мобилизовать массы на модернизацию страны и добиться несомненных успехов (второе место в мире по объему производства, победа в Великой Отечественной воине), пусть ценой колоссальных жертв. Советская элита доказала, что авторитарные и тоталитарные методы могут дать результаты на определенном этапе, в условиях мобилизационного типа развития. Именно в условиях сталинской тоталитарной диктатуры сложились механизмы власти советской элиты, которые в дальнейшем пытались модернизировать, либерализировать, но их основы остались неизменными; их пролонгация привела к загниванию всей политической системы, к застою, а попытки отойти от них привели в конечном счете к краху системы.
Переход от второго к третьему поколению советской элиты был менее крутым, не означал разрыва между поколениями элит, но был по-своему драматичен. Достаточно сослаться на XX съезд КПС с докладом Хрущева с разоблачением культа Сталина, с последующей "оттепелью". Некоторая либерализация режима показалась опасной элите сталинистов и они сделали в 1957 г. попытку дворцового контрпереворота. Его про
[388]
вал связан с тем, что Хрущев контролируя секретариат ЦК и орготдел ЦК, привлек на свою сторону большинство членов и кандидатов в члены ЦК и рядом маневров добился того, что вопрос решался не на Политбюро, контролируемом сталинистами, а на пленуме ЦК КПСС, закончившемся разгромом группы Молотова, Маленкова, Кагановича и др. сталинистов. Десятилетие руководства Хрущева интересно для элитологов и с точки взаимоотношения авторитарного лидера и элиты. В течение этого десятилетия он изгонял с командных постов явных сталинистов, выдвигал на их места своих людей. Каково же было удивление и горькое разочарование Хрущева, когда его в 1964 г. предали его же выдвиженцы. А удивляться было нечему: социологи элиты убедительно разъясняют по этому поводу, что групповые интересы элиты приоритетны в системе ценностных ориентации ее членов. Партократическая элита была недовольна постоянными экспериментами Хрущева по переструктурализации партийного и государственного аппарата (разделение обкомов и райкомов, образование совнархозов и т.д.), которые сильно нервировали элиту, порождали неуверенность в ее будущем. Иначе говоря, групповые интересы возобладали над личной преданностью лидеру.
Элитный "дворцовый переворот", вознесший на вершину власти Брежнева, был переворотом элиты и для элиты. Организационные преобразования брежневского ЦК по сути своей были всего лишь откатом от хрущевских реформ и кое в чем напоминали известный указ "О вольности дворянской", они укрепляли всю иерархию номенклатурных элит, расширяли их полномочия, увеличивали их бесконтрольность, приведя к огромному росту коррупции (впрочем, справедливость требует отметить, что процесс этот начался в предыдущем десятилетии), к опасному для государства расширению теневой экономики. Для этого периода особенно
[389]
характерна тенденция прихода к власти целых кланов, полумафиозных группировок, типа "днепропетровского клана" Брежнева; группировки держались на взаимной поддержке и взаимном покрывательстве, своего рода круговой поруке. В особо открытых и беззастенчивых формах власть клановой элиты реализовывалась в союзных республиках Средней Азии, Закавказья, в ряде регионов страны.
Загнивание, застой общества начался именно с загнивания, деградации элиты. Именно к этому периоду относятся многочисленные скандалы, связанные с "элитными" семьями Брежнева, Щелокова и др. Застою этого слоя способствовало резкое уменьшение мобильности элиты, в особенности вертикальной, - типичная черта стагнации, которая привела к власти элиту геронтократии, неспособную принимать неординарные решения и всеми силами стремящуюся лишь к пролонгации своего господства. Люди, занимающие высшие посты в партии и государстве, стали фактически несменяемыми, они умирали, занимая высокие посты. Менее чем за три года страна торжественно похоронила трех генсеков. Конечно, не геронкратическая элита, не ее коррупция и связанные с ней скандалы - причина застоя, это ее пена, один из его симптомов, но симптом характерный (подобно распутинщине при Николае II). Брежневско-андроповско-черненковская элита одряхлела не только по возрасту, но и по своим убеждениям, по своему менталитету, явно не вписывающемуся в потребности развития страны. Застой это упадок страны, но вместе с тем это - праздник, это лучшие годы партократической элиты. Пышным цветом расцвели семейственность, низкопоклонство, лесть по отношению к начальству.
Кто был оптимальным политическим лидером правящей элиты в СССР? Думается, не Сталин, хотя он внес наибольший вклад в ее создание и наводил на нее
(1) Джилас М. Лицо тоталитаризма. - М., 1992. - С. 272.
(2) Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М., 1991. - С. 77.
[376]
ататорском. Это прежде всего и объединяет его с подходом Джиласа, ставя его в ряд продолжателей его концепции.
Смена поколений советской элиты
До сих пор мы говорили о советской элите в целом. Но эта элита претерпела сложную эволюцию: каждое новое поколение этой элиты и похоже на предыдущее, и, вместе с тем, значительно отличается от него. Поэтому эволюцию советской элиты можно представить как смену поколений элиты, каждое из которых обладает специфическими характеристиками.
Можно вычленить четыре поколения этой элиты: первое - "ленинская гвардия", осуществившая революцию, мечтавшая о мировой революции, рассматривавшая российскую революцию как базу революции всемирной; в ее костер они готовы были бросить страны и народы, включая свой собственный. Внутри этой элиты разворачивается ожесточенная междоусобная борьба за власть после смерти Ленина.
Второе поколение этой элиты - сталинисты, жестокие дисциплинированные исполнители воли Сталина, фанатично преданные харизматическому вождю. Происходит смена ориентации этой элиты: берется курс на построение социализма в "отдельно взятой стране", на модернизацию милитаристско-мобилизационного типа, "подстегиваемую" широкомасштабными репрессиями, которые ряд политологов квалифицирует как геноцид по отношению к собственному народу.
Третье поколение советской элиты - элита бюрократии и партийных функционеров, лидерами которой были Хрущев и особенно Брежнев, максимально расширивший ее права и "вольности". Это был период институцизации и рутинизации номенклатурной элиты,
[377]
время относительно стабильных элитных карьер. В конце этого периода - в 70-х - первой половине 80-х годов у власти находится элита застоя, геронтократическая элита.
Наконец, четвертое (и последнее) поколение советской элиты "перестроечная" элита. По своему составу она была неоднородной, хотя политически в ней преобладали реформаторы во главе с Горбачевым, стремившиеся модернизировать застойную социально-политическую систему, построить социализм с "человеческим лицом", проводившие курс на гласность и демократизацию режима. Трагедия этой элиты заключалась в том, что у нее были определенные пределы ее реформаторства, связанные с советским партократическим режимом. Социально-политическая система, которой они управляли, была принципиально не реформируема, она нуждалась не в модернизации, а в трансформации в иную социально-политическую систему. Но эта функция не могла быть выполнена этой элитой (тогда она и не была бы советской элитой), она была выполнена уже постсоветской элитой. Правление этой элиты многие политологи рассматривают (и не без основания) как размен власти на собственность.
Менялась и внешнеполитическая стратегия разных поколений этой элиты. Романтические грезы о мировой революции сменились - для второго и третьего ее поколения - имперской идеей, усилением и расширением государства, превращением его в супердержаву. Четвертое поколение осознает поражение СССР в "холодной войне", сдает свои внешнеполитические позиции, приведя к развалу "социалистический лагерь".
Эволюция и смена поколений советской элиты (собственно, она типична для эволюции элиты, описанной Г. Моской) - это история ее зарождения, прихода ее к власти, укрепления ее могущества, а затем вырождения, упадка и краха. Ее история свидетельству
[378]
ет о том, что на определенном этапе исторического развития, решая задачи ускоренной модернизации страны, используя военно-мобилизационный тип развития на этапе, когда еще возможно было экстенсивное развитие страны, эта элита сыграла свою роль - сумела вывести СССР на второе место в мире по экономическому потенциалу, добилась победы - пусть страшной ценой - в Великой отечественной войне, а в послевоенный период сумела сравняться с другой супердержавой, и даже со всем противостоящим блоком наиболее развитых стран мира - с НАТО, по своему военному потенциалу. Но она же показала свою неэффективность в условиях современной научно-технической революции, она не смогла ввести страну в постиндустриальное, информационное общество, которое требует адекватной ему социально-политической системы, системы, которая угрожала самому существованию этой элиты и поэтому была ей глубоко враждебна.
Те историки и политологи, которые утверждают, что правящая элита в советском обществе была бездарной и некомпетентной, лишь обнаруживают свою односторонность (как обнаруживали свою односторонность советские историки, объявлявшие таковой всю дореволюционную российскую элиту). В этом вопросе особенно необходим исторический, максимально объективный подход, свободный от конъюнктурных политических пристрастий. С этих позиций следует подходить и к оценке советских элит. Это были подчас люди, фанатично преданные делу, идее, пусть ложной, будь то мировая революция или социализм и коммунизм в одной стране, люди, часто не имевшие личной жизни, "горевшие" на работе; это были люди, спаянные железной дисциплиной, умевшие, не колеблясь, использовать все средства, в том числе и антигуманные, аморальные, для достижения поставленных целей, настойчиво осуществлять свои стратегические за
[379]
мыслы, используя все наличные людские и природные ресурсы, мало заботясь о судьбах отдельных людей и даже миллионных масс. Вместе с тем это была элита приспособленчества, в условиях "большого террора" она "колебалась только вместе с генеральной линией партии". В ней утвердился своеобразный принцип "отрицательного отбора" - высоко порядочные, высоко-интеллектуальные люди могли пройти сквозь сито партийно-номенклатурной селекции разве лишь в порядке редкого исключения или умело демонстрируя (или имитируя) свою лояльность и исполнительность. Социальный характер и политическое лицо этой элиты, методы ее правления убедительно описаны в книге советолога А. Авторханова "Технология власти".
Несомненно, что советская элита несет огромную долю ответственность за гигантские жертвы, которые понесли русский и другие народы Советского Союза десятки миллионов жертв гражданской войны, коллективизации, репрессий КГБ, за вовлечение страны в изнурительную гонку вооружений, за политику, приведшую страну к общенародной катастрофе, к глубочайшему экономическому кризису.
Отметим и то, что нельзя абсолютизировать противоположность дореволюционной и советских элит. При всей радикальности смены элит после Октябрьской революции нельзя не разглядеть и черты определенного сходства чиновничье-бюрократической .элиты царской России и советской партийно-административной элиты. Тут как бы воспроизводится тот же бюрократический тип чиновника, подобострастного к начальству, надменного по отношению к управляемым (в советских условиях это называлось "комчванством"), карьеризм, погоня за начальственными должностями, привилегиями. Забегая вперед, скажем, что эти традиции российских административных элит быстро воспроизвела и постсоветская элита: несмотря на "демократическую"
[380]
фразеологию, она никак не может отказаться от привычных административно-бюрократических методов управления.
Небезынтересно отметить особенности каждого поколения советской элиты, начиная с первого.
Расправившись с царской политической элитой, с лидерами буржуазной бюрократии, большевики, захватив власть, расставив своих людей на важнейшие политические посты, спешно формируют политико-административную элиту. Из контрэлиты профессиональных революционеров большевистская верхушка превратилась в правящую элиту, сосредоточив в своих руках все рычаги власти, практически ни с кем не блокируясь (короткий период блокирования с левыми эсерами скоро прервался) и утверждая, что они действуют от имени рабочего класса и всех трудящихся. Бывшие профессиональные революционеры, занявшие ведущие политические посты, не имели навыков государственного управления. В большинстве своем искренне верившие в коммунистические идеалы, революционные романтики, они далеко не всегда могли квалифицированно выступать в новой для себя роли. Сразу же после революции потребовалось создание разветвленного аппарата управления и, следовательно, широкое рекрутирование политико-административной элиты. Многие из рекрутантов были прагматиками, честолюбцами, карьеристами, вступление в партию служило для них пропуском на командные должности. В новой элите нашлись и крупные организационные таланты, которые смогли себя проявить именно при новом режиме и не могли реализовать себя в старой сословно-монархической политсистеме. Нельзя недооценивать организационные и публицистические таланты Ленина, Троцкого, Зиновьева, Сталина, Бухарина, Каменева, Рыкова и других партийных руководителей.
Ленинское поколение элиты было значительно мо
[381]
ложе дореволюционной элиты, ее образовательный уровень даже превышал уровень предыдущей элиты, но эти позитивные моменты перечеркивал ее аморализм, установка на то, что для великой цели - социалистических преобразований - все средства хороши (Ленин сформулировал это в виде тезиса о том, что нравственно все, что укрепляет диктатуру пролетариата, способствует построению коммунистического общества), пренебрежение к народным традициям, укоренившейся в народе культуре, его менталитету, убежденность в том, что человеческая природа подвижна, что людьми можно манипулировать, подвергнув коммунистической индоктринизации. Кстати, подобное же пренебрежение традициями и менталитетом российского народа продемонстрировала и постсоветская элита, которая пыталась насаждать реформы сверху необольшевистскими методами (хотя ее ценности и были по своему содержанию противоположными ценностями предшествующей элиты).
В структуре советской элиты интеллигенты составляли меньшинство, большинство же было за рабочими, люмпен-интеллигенцией, маргиналами, ненавидевшими старую элиту за свои прошлые неудачи, мстительными, лишенными культурных корней и традиций и готовых к крайне жестоким методам управления. Ленин писал в "Очередных задачах советской власти": "Мы Россию отвоевали... Мы должны теперь Россией управлять". Новая элита стала управлять авторитарными, диктаторскими методами; чрезвычайные обстоятельства - революция, гражданская война, необходимость преодоления разрухи - служили основаниями того, что политические назначения производились подчас непосредственно высшими партийными лидерами, которые не обращались к демократическим процедурам (и даже к предварительному обсуждению кандидатур на эти должности в ЦК РКП (Б). Узкий круг партийных
[382]
лидеров занимал важнейшие политические, советские, военные посты, сразу же началась практика совмещения партийных и советских постов
В ходе революции и гражданской войны руководители компартии сплотились в единую властвующую группу, объединенную общей идеологией, общим интересом, наконец, близкими отношениями (в том числе неформальными). Ленин признавал, что реальная власть в стране осуществлялась "тончайшим слоем" наиболее авторитетных партийных руководителей, т.е. партийной элитой.
Отрыв партийной элиты от партийных масс и тем более от широких слоев институтизируется, закрепляется системой номенклатурных привилегий для партийных функционеров, которая формируется начиная с 1921г. Следует заметить, что этот элитизм в руководстве партией вызывал активное противодействие, он критиковался группами "демократического централизма" и особенно "рабочей оппозицией". Отметим, что брошюра Троцкого "Новый курс" была отчасти посвящена проблемам взаимоотношениям партийной элиты и партийной молодежи, там ставились вопросы обновления и омоложения партийной элиты как средства борьбы против обюрокрачивания партаппарата, оторвавшегося от масс. Брошюра эта подлила масла в огонь внутрипартийной дискуссии и настроила против Троцкого большую часть партийной элиты.
С болезнью и смертью Ленина начался раскол в партийно-государственной элите, острейшая междоусобная борьба; сначала борьба большинства членов Политбюро - Зиновьева, Каменева, Сталина, Бухарина, Рыкова - против Троцкого и его сторонников, затем пришла очередь быть жертвой Зиновьеву, Каменеву и их группировке; наконец, большинство нового состава Политбюро во главе со Сталиным разгромило Бухарина, Рыкова, Томского и их сторонников. Как известно,
[383]
итогом этой борьбы было установление единоличной диктатуры Сталина.
Имеется гигантская библиография работ, пытающихся объяснить феномен Сталина, но эти книги оставили множество "белых пятен". Ведь другие члены ПБ были умнее, образованнее Сталина. Ответ заключается прежде всего в том, что он сделал ставку на тот социальный слой - партийную бюрократию - опираясь на который он смог добиться абсолютной власти. В контексте элитологии особенно важно обратить внимание на один аспект, связанный с проблемой, поставленной М. Вебером - харизмы и, особенно, наследования харизмы. Думается, что Сталин не был столь образованным человеком, чтобы читать М. Вебера (в отличие от трудов Н. Макиавелли, в его библиотеке найден экземпляр "Государя" с пометками Сталина). Но он мог интуитивно понять суть проблемы, теоретически решенной Вебером, - легитимизации власти нового харизматического лидера, легитимизации наследования харизмы. Для этой легитимизации Сталину нужно было доказать, что харизматическое наследство Ленина перешло к нему. Но ведь старшее поколение большевистской элиты знало, что это не так. Но тем хуже было для этого поколения. Сталину нужно было освободиться не просто и не только от соперников, но и от целого поколения первой советской элиты, знавшего, что Сталин отнюдь не был ближайшим соратником Ленина. Значит, нужно было создать миф о легитимности передачи харизмы. И Сталин его создает, начиная со знаменитой клятвы на похоронах Ленина "Уходя от нас, товарищ Ленин завещал... И мы клянемся, что выполним эту заповедь...". Кстати, чтобы инициатива не была перехвачена Троцким, Сталин дезинформировал того о дате похорон (и тот, будучи на Кавказе, не успевал на похороны). От нескольких поколений молодых коммунистов скрывали "Письмо к съезду", в котором Ленин
[384]
предлагал заменить Сталина на посту генсека. И Сталин, и его приспешники создали не просто легенду, а целую мифологию, обосновывающую легитимность перехода харизмы от Ленина к Сталину, целый псевдофольклор типа вошедшего в хрестоматии того времени стихотворения: "... Два сокола ясных вели разговор. И соколов этих все люди узнали. Первый сокол - Ленин, второй сокол - Сталин". Была создана знаменитая кинолениниана 30-х годов, в которой Ленин появляется в самые драматические моменты в сопровождении Сталина, советуется с ним по самым важным вопросам. Получалось, что Ленин и Сталин были не-разлей-вода. И эту ложь старая партийная элита не могла принять, и она была обречена.
В беспрецедентных в мировой истории репрессиях сыграл свою роль сталинский восточный менталитет. Как происходили типичные дворцовые перевороты в восточных странах? Например, сын султана (особенно не старший сын, не имевший прав на трон), втягивает в заговор против султана часть дворцовой гвардии (в Турции - янычар). Но после убийства султана новый султан чувствует свою зависимость от тех янычар, которые осуществили заговор. Тогда он освобождается от ненужных свидетелей, приказывая казнить янычар, участвовавших в заговоре. А затем - казнить тех янычар, которые убили предшествующую группу янычар. И когда все причастные к заговору - прямо или косвенно - уничтожены, султан чувствует себя прочно сидящим на троне. Сталин чувствовал себя прочным и абсолютным властителем, когда он волна за волной уничтожал или "прочесывал" ненадежную элиту.
По отношению к элите Сталин действовал не только методом кнута, но и пряника. Он явился подлинным создателем развитой системы номенклатурных привилегий, которая лишь конкретизировалась, не
[385]
сколько видоизменялась следующими поколениями советской элиты. Эта система включала элитное жилье, спецмагазины и спецстоловые, спецбольницы, "пакеты" (вторая "секретная" зарплата, не облагаемая налогами) и т.д. М. Восленский считал, что именно Сталин создал номенклатуру, при помощи которой он и управлял страной. Джилас считал, что именно он является создателем и главой "нового класса". Поняв, что старую партийную элиту невозможно трансформировать в послушный инструмент своей воли, он ее уничтожил. Пиком террора была ежовщина. В результате того, что в ходе репрессий "ленинская гвардия", элита первого поколения была большей частью ликвидирована, преемственность между первым и вторым поколениями советской элиты была в значительной мере прервана. Уничтожены были не только антисталинисты и инакомыслящие, но по существу в целом генерация ленинской элиты. Сталину нужна была элита не просто лояльная, но готовая идти за вождем в огонь и воду, горячо одобрять все его начинания (в том числе и новые репрессии по отношению к самой элите). Сформированная из низов новая элита обеими руками держалась за обретенную власть, защищала свой новый статус.
П. Сорокин, изучавший процесс взлета и падения элит (он использовал термин "аристократии"), писал, что быть элитой в монархии Романовых (Габсбургов, Гогенцоллернов) означало иметь самый высокий социальный ранг. "Падение династий привело к "социальному падению связанных с ним рангов. Большевики в России до революции не имели какого-либо особо признанного высокого положения. Во время революции эта группа преодолела огромную социальную дистанцию и заняла самое высокое положение в русском обществе. В результате все ее члены en masse были подняты до ста
[386]
туса, занимаемого ранее царской аристократией"(1). (Последнее положение представляется неточным, политической элитой стали не все члены партии, а ее верхушка, Г. А.). Приведем мнение другого русского политолога и эмигранта Г. Федотова, который пишет в статье "Создание элиты": "Новый правящий слой, который сформировался в России и уже резко отталкивается от народной массы, связан исключительно с государством... при всех усилиях его цивилизации он остается совершенно варварским". Разумеется, суждения Федотова весьма субъективны. Гораздо интереснее сравнение им первого и второго поколений советской элиты: "Первый полуинтеллигентский слой сподвижников Ленина: все эти Луначарские, Каменевы, Троцкие... не оставались чужды культуре XX века. Сталин от нее совершенно свободен, как и тот низовой полуграмотный слой, который он вызвал с собой к власти"(2). Имели ли основания эти суждения? Расправившись со старой гуманитарной интеллигенцией, в числе которой было немало выдающихся ученых мирового масштаба, частью выслав их из страны, частью репрессировав, новый режим заполнял вакуум новобранцами - выпускниками рабфаков, Комакадемии, Института красной профессуры. Научный и нравственный уровень этого слоя резко снизился. Однако это не относилось в такой мере к технической интеллигенции. Задачи модернизации промышленности России требовали высокопрофессиональных специалистов, и технократически ориентированные руководители советского правительства создавали условия для деятельности технической интеллигенции, устанавливая им высокие оклады, хотя и они не избежали репрессий (процесс "Промпартии").
В результате сталинских преобразований политической системы страны и особенно ее элиты были ликви
-----------
(1) Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. - М., 1992. - С. 375.
(2) Федотов Г. Судьба и грехи России. - СПб, 1992. - С. 217, 109.
[387]
дированы следы всякой оппозиции, установлен тоталитарный режим, элита сталинистов сформировалась по принципам личной преданности вождю и страха перед ним. Народные массы, в том числе рядовые коммунисты, были полностью отстранены от решения кадровых проблем, которые были прерогативой парткомов и их лидеров. Партия из революционной трансформируется в управленческую, превращается в важнейший элемент политического управления, это было огосударствление партии де-факто. Руководство партии превратилось в полузакрытую элиту, стоящую над обществом, ее управление носило директивный, командный характер.
Сталинская элита была жестока, беспощадна по отношению к своему народу, да и к самой себе. Тем не менее, она смогла мобилизовать массы на модернизацию страны и добиться несомненных успехов (второе место в мире по объему производства, победа в Великой Отечественной воине), пусть ценой колоссальных жертв. Советская элита доказала, что авторитарные и тоталитарные методы могут дать результаты на определенном этапе, в условиях мобилизационного типа развития. Именно в условиях сталинской тоталитарной диктатуры сложились механизмы власти советской элиты, которые в дальнейшем пытались модернизировать, либерализировать, но их основы остались неизменными; их пролонгация привела к загниванию всей политической системы, к застою, а попытки отойти от них привели в конечном счете к краху системы.
Переход от второго к третьему поколению советской элиты был менее крутым, не означал разрыва между поколениями элит, но был по-своему драматичен. Достаточно сослаться на XX съезд КПС с докладом Хрущева с разоблачением культа Сталина, с последующей "оттепелью". Некоторая либерализация режима показалась опасной элите сталинистов и они сделали в 1957 г. попытку дворцового контрпереворота. Его про
[388]
вал связан с тем, что Хрущев контролируя секретариат ЦК и орготдел ЦК, привлек на свою сторону большинство членов и кандидатов в члены ЦК и рядом маневров добился того, что вопрос решался не на Политбюро, контролируемом сталинистами, а на пленуме ЦК КПСС, закончившемся разгромом группы Молотова, Маленкова, Кагановича и др. сталинистов. Десятилетие руководства Хрущева интересно для элитологов и с точки взаимоотношения авторитарного лидера и элиты. В течение этого десятилетия он изгонял с командных постов явных сталинистов, выдвигал на их места своих людей. Каково же было удивление и горькое разочарование Хрущева, когда его в 1964 г. предали его же выдвиженцы. А удивляться было нечему: социологи элиты убедительно разъясняют по этому поводу, что групповые интересы элиты приоритетны в системе ценностных ориентации ее членов. Партократическая элита была недовольна постоянными экспериментами Хрущева по переструктурализации партийного и государственного аппарата (разделение обкомов и райкомов, образование совнархозов и т.д.), которые сильно нервировали элиту, порождали неуверенность в ее будущем. Иначе говоря, групповые интересы возобладали над личной преданностью лидеру.
Элитный "дворцовый переворот", вознесший на вершину власти Брежнева, был переворотом элиты и для элиты. Организационные преобразования брежневского ЦК по сути своей были всего лишь откатом от хрущевских реформ и кое в чем напоминали известный указ "О вольности дворянской", они укрепляли всю иерархию номенклатурных элит, расширяли их полномочия, увеличивали их бесконтрольность, приведя к огромному росту коррупции (впрочем, справедливость требует отметить, что процесс этот начался в предыдущем десятилетии), к опасному для государства расширению теневой экономики. Для этого периода особенно
[389]
характерна тенденция прихода к власти целых кланов, полумафиозных группировок, типа "днепропетровского клана" Брежнева; группировки держались на взаимной поддержке и взаимном покрывательстве, своего рода круговой поруке. В особо открытых и беззастенчивых формах власть клановой элиты реализовывалась в союзных республиках Средней Азии, Закавказья, в ряде регионов страны.
Загнивание, застой общества начался именно с загнивания, деградации элиты. Именно к этому периоду относятся многочисленные скандалы, связанные с "элитными" семьями Брежнева, Щелокова и др. Застою этого слоя способствовало резкое уменьшение мобильности элиты, в особенности вертикальной, - типичная черта стагнации, которая привела к власти элиту геронтократии, неспособную принимать неординарные решения и всеми силами стремящуюся лишь к пролонгации своего господства. Люди, занимающие высшие посты в партии и государстве, стали фактически несменяемыми, они умирали, занимая высокие посты. Менее чем за три года страна торжественно похоронила трех генсеков. Конечно, не геронкратическая элита, не ее коррупция и связанные с ней скандалы - причина застоя, это ее пена, один из его симптомов, но симптом характерный (подобно распутинщине при Николае II). Брежневско-андроповско-черненковская элита одряхлела не только по возрасту, но и по своим убеждениям, по своему менталитету, явно не вписывающемуся в потребности развития страны. Застой это упадок страны, но вместе с тем это - праздник, это лучшие годы партократической элиты. Пышным цветом расцвели семейственность, низкопоклонство, лесть по отношению к начальству.
Кто был оптимальным политическим лидером правящей элиты в СССР? Думается, не Сталин, хотя он внес наибольший вклад в ее создание и наводил на нее