бойцов. Он махнул рукой, приказывая человеку с ножом удалиться, потом
обернулся и кивком подозвал к себе двух других. Затем начал при помощи
быстрых, перетекающих друг в друга жестов объяснять, что именно он от
них хочет.
- Да, это то самое, что я хотел посмотреть. Черт, Стив, у тебя
здорово это получается. Знаешь, сколько бы мне потребовалось времени,
чтобы разобраться о ними при помощи жестов? Ты должен меня подучить.
Ты, наверное, баловался индейским языком знаков, признайся, а? Стив?
Тидуэл молчал. Клэнси оторвал взгляд от экрана и посмотрел на
Тидуэла. Тот сидел, уставившись на изображение. Все мускулы его тела
вдруг напряглись, как бы в предвосхищении схватки.
- Ты что, Стив? Что ты там увидел?
Не отвечая, Тидуэл остановил пленку, перемотал ее назад и снова
нажал на воспроизведение.
Вновь появились атакующие с ножами. Оба наемника опять возникли на
экране. Тидуэл ткнул в кнопку стоп-кадра, и изображение замерло.
Он встал с кресла и медленно подошел к экрану. Задумчиво отпил из
бокала и с минуту внимательно смотрел на человека, сидевшего на заднем
плане. Он смотрел на Кумо. Кумо, старого сэнсэя, который ни когда не
выказывал своих чувств. В застывшем кадре, выхваченном камерой, в
этот быстролетный миг, когда Тидуэл с Клэнси, пройдя мимо, остановили
бой, Кумо проводил Тидуэла взглядом, и лицо его было искажено
откровенной, неприкрытой ненавистью.
Небрежным движением руки Фред отпустил рассыпавшегося в
преувеличенных благодарностях официанта. В его памяти все еще были
свежи школьные годы, когда он подрабатывал в ресторане, собирая со
столов тарелки. Поэтому он всегда давал слишком щедрые чаевые.
- С ума сойти! Ты считаешь, что нужно давать взятки даже за самые
элементарные услуги.
- А тебе когда-нибудь приходилось обслуживать посетителей
двенадцать часов кряду, Иван?
- Знаешь, приходилось. И мне платили за двенадцать часов меньше,
чем ты только что отвалил этому малому. Но я не хочу затевать
дискуссий. Просто у меня на родине другое отношение к деньгам, чем
здесь.
- Ну, теперь-то ты в Америке.
- Да, и я приношу свои извинения. Я не хотел тебя обидеть.
Послушай, давай хоть один раз завершим нашу встречу на приятной ноте.
- Отлично.
Все еще кипя от раздражения, Фред было поднялся, собираясь уйти.
Однако последняя фраза Ивана несколько озадачила его. Странно. Впервые
тот извинился за то, что задел Фреда за живое, обычно это доставляло
ему удовольствие. В сущности, Иван вел себя странно весь вечер - да
нет, пожалуй, весь день.
Фред всегда более внимательно изучал своих врагов, нежели друзей,
стараясь запомнить их уловки, настроения, привычки, - все, что могло
помочь добиться преимущества в борьбе. Мысленно проведя
экспресс-анализ поведения Ивана за истекший день, Фред утвердился во
мнении, что Иван не в себе. Он был готов поспорить на свое месячное
жалованье, что Ивана что-то гложет. Но что? Он остановился, чтобы
прикурить, - и не напрасно. Иван тоже встал и подошел к нему.
- Извини, Фред, можно я немного с тобой прогуляюсь?
- Конечно. Я иду к себе в отель. Пойдем выпьем, я угощаю. Это
недалеко, через парк.
Они вместе вышли из ресторана. Фред выжидающе помалкивал, пока
переходили улицу. Потом они углубились в парк и побрели по дорожке.
Звуки ночного города, наполнявшие воздух, глубокие черные тени
деревьев - все это рождало ощущение нереальности окружающего.
- Фред, мы обедаем вместе вот уже два месяца. За это время в
неофициальной обстановке мы смогли лучше узнать друг друга, верно?
- Ну да.
Давай же, подонок, выкладывай, что у тебя на уме. Ну давай же.
- Я хочу попросить тебя о личном одолжении. Ага! В глубине
подсознания Фреда лиса с горящими глазками навострила уши. Если он все
правильно оценил, это - победа. Он положит врага на лопатки по всем
правилам, а не просто застанет врасплох.
- А что за проблема?
- Моя дочка. Совсем недавно мне сообщили, что она жива... извини, я
забегаю вперед. Когда я бежал... когда я покинул свою родину, мне
сказали, что мою жену и мою дочку убили. Но теперь пришла весточка,
что дочь жива и находится у друзей. Однако власти в любой момент могут
разыскать ее, и я страшно боюсь этого. Я хочу, чтобы она поскорее
приехала ко мне, в Америку.
- А ты говорил со своим начальством?
- Да, но они не могут мне помочь. Они говорят, что я еще слишком
мало работаю у них.
- Вот подонки!
- У меня есть немного денег, но этого недостаточно. Они говорят,
что могут дать мне ссуду месяцев через шесть, но я боюсь, что это
слишком поздно...
Коллеги мне не помогут. Меня не любят из-за того, что я слишком
быстро продвигался по службе. И я подумал, что может быть...
Фраза повисла в воздухе.
Мысль Фреда работала лихорадочно. Он поможет Ивану. Само собой.
Если Коммуникации не захотят раскошелиться, он даст Ивану деньги из
своего кармана. Нельзя упускать такой случай. Главный вопрос в том,
что можно получить с Ивана взамен. Прежде чем Нефтяной концерн
обнаружит, что их посредник номер два продался врагам, Фред может
успеть выжать из Ивана кое-что весьма полезное. И если повести
правильную игру, то хватит и одного раза.
- Послушай, Иван...
- Эй вы, оба! Выкладывайте кошельки! Иван и Фред обернулись.
Позади, на дорожке, стоял какой-то подросток: он либо все это время
крался за ними следом, либо караулил в кустах. Голос его звучал
твердо, но пистолет в его руке дрожал, поскольку он пытался держать
под прицелом сразу обоих.
- Я сказал, кошельки! - Голос у юнца сорвался на крик.
- Спокойно, парень. Сейчас отдадим.
Фред полез за бумажником, стараясь не делать резких движений. Если
бы парень был с ножом, можно было бы попытаться что- нибудь сделать,
но с пистолетами шутки плохи, особенно если они в руках у слишком
нервных любителей.
- Нет!
Мир словно замер от крика Ивана.
- А ну повторите, мистер!
- Иван, ради Бога...
- Я сказал, нет! - Иван начал наступать на грабителя. - Мне
надоело, что мной все командуют, всю жизнь!
- Назад!
- Иван! Не надо!
Мысли Фреда метались. Нужно что-то предпринять, немедленно.
- Ты не имеешь права...
Вспышка выстрела разорвала ночную тьму, раздался оглушительный
грохот.
Иван пошатнулся. Проклятье! Фред швырнул свой бумажник прямо в лицо
грабителю. Тот невольно отпрянул, прикрыв лицо руками, - и Фред уже
оседлал его.
В его действиях не было изящества. Он просто схватил юнца за
сжимавшую пистолет руку своей огромной, как у мясника, пятерней и
шмякнул его о мостовую. Парень выгнулся и придушенно завопил от боли.
Но удар кулака Фреда быстро оборвал этот вопль. Сопляк отключился и
больше не орал.
Тяжело дыша, Фред выхватил пистолет у поверженного грабителя,
вскочил, отбежал на несколько шагов, потом обернулся к Ивану. Тот
лежал там, где упал, без движения, и огромная лужа крови растекалась
рядом с распластанным, бесформенным телом. Фред на четвереньках
подполз к нему. Глаза у Ивана были широко раскрытыми и невидящими.
Черт бы тебя подрал! Удача была так близко, так чертовски близко!
Фред едва совладал с желанием двинуть башмаком под ребра лежавшего без
сознания грабителя.
Ты, щенок! Ты все испортил!
Он все еще чертыхался себе под нос два часа спустя, когда выходил
из полицейского участка. Целых полчаса он пытался поймать фараона -
блистательное свидетельство эффективности работы полиции. Потом труп
увезли, грабителя посадили за решетку, а Фред остался с носом.
Ах ты, мать твою! Чтобы так не повезло! Именно в тот момент, когда
Иван уже был готов расколоться! Теперь придется начать все с начала -
уже с другим посредником от Коммуникаций. Стоп, успокойся. Думай,
думай, Фред. Ты же всегда умел извлечь выгоду из чего угодно, даже из
такой чудовищной невезухи. Думай! Фред пропустил мимо ушей настойчивые
призывы таксиста и пошел пешком.
Дорога до гостиницы была долгой. Он уже прошел кварталов восемь,
погруженный в мрачные мысли, когда его вдруг осенило. Он резко
остановился и несколько минут стоял на месте, поворачивая идею то так,
то эдак, потом огляделся и пробежал полквартала назад, к платному
телефону.
Порывшись в карманах, Фред достал монетку, сунул ее в щель,
торопливо набрал номер.
- Марк? Это Фред. У меня для тебя срочное задание... А мне плевать.
Дай ей пинка под зад, пусть убирается к черту! Это очень важно... Ну
хорошо, слушай меня: немедленно отправляйся в полицейский участок и
забери под залог грабителя, который только что застрелил Ивана. Да-да,
совершенно верно, Ивана Крамица... Да, он мертв. Лети туда пулей и
вытащи этого ворюгу. Мне чихать, во сколько это встанет, - делай то,
что я тебе сказал! И еще, Марк, на этот раз не заметай следы. Да-да. Я
же сказал, не старайся... ну, в общем, дай им понять, что ты работаешь
на Коммуникации. Слушай, у меня сейчас нет времени тебе объяснять.
Просто сделай то, что я сказал.
Он повесил трубку и сполз на пол по стене. Несколько минут он сидел
на корточках в телефонной будке. На его лице играла улыбка. Это была
не слишком приятная улыбка.
- Сегодня, прежде чем перейти к делу и начать заседание, команда
посредников от Нефтяного концерна хотела бы заявить протест и просит
занести это в протокол. Мы потрясены и глубоко оскорблены тем, что
команда Коммуникаций настояла на проведении совещания сегодня,
несмотря на вчерашнее убийство одного из наших товарищей по команде.
Мы надеемся, что у них хотя бы хватит совести завершить заседание в
максимально сжатые сроки, чтобы мы могли присутствовать на похоронах,
которые состоятся в полдень.
Глухой гул одобрения послышался с тех рядов, где сидели посредники
Нефтяного концерна.
- Мы примем к сведению замечание посредника номер один от Нефтяного
концерна. Оно непременно будет занесено в протокол. Председатель
предоставляет слово третьему посреднику от Коммуникаций.
- Спасибо, Марк. - Фред поднялся на трибуну и повернулся к
собравшимся.
- Я постараюсь быть кратким. Вчерашняя гибель Ивана - серьезный
удар для команды Нефтяного концерна. Мы скорбим вместе с вами. Нам
тоже будет очень недоставать его. Однако, джентльмены, это всего лишь
еще один наглядный пример опасностей войны!
Среди посредников Нефтяного концерна возникло некоторое
замешательство.
- Как вы отметили в предложенном вами "эквивалентном варианте",
материально-техническое обеспечение есть составная часть военной
стратегии. Так вот: заказные убийства - тоже часть военной стратегии!
- Вы хотите сказать, что это вы убили Ивана? Фред безмятежно
улыбнулся.
- Я не говорил ничего подобного. Я только заметил, что убийства по
политическим мотивам имеют такое же отношение к военной тактике, как и
перестановки ящиков с боеприпасами. А потому Коммуникации предлагают
поправку к вашему "эквивалентному варианту". Чтобы придать большую
реалистичность военным действиям, мы со своей стороны предлагаем:
руководящие работники обеих корпораций должны всегда носить
блок-костюмы и соблюдать те же правила игры, что и наемники. Если мы
так стремимся к реализму, давайте действительно будем реалистами. Если
вы не согласны, тогда снимаются оба предложения - и ваше и наше.
Джентльмены, пора делать игру - или кончать игру!
Бойцы отряда сидели в традиционной позе, на коленях, положив руки
ладонями вверх. Со стороны они казались совершенно невозмутимыми:
ученики внимают наставнику, проводящему инструктаж.
Однако утро было отнюдь не таким безмятежным. На помосте, где
обычно восседал инструктор, стояла дюжина стульев, на которых сидели
важные гости из корпорации. Но что еще существенней, это был не
инструктаж, а официальная передача властных полномочий от Кумо
Тидуэлу.
Тидуэл был раздражен и чувствовал себя не в своей тарелке.
Раздражался он оттого, что всегда терпеть не мог пространных речей,
особенно если предметом обсуждения был он сам. А нервничал потому, что
ему предстояло впервые выступить перед отрядом в качестве официального
командира.
Все речи произносились на английском, правда, от этого они не
становились менее нудными. Инструктаж также проводился на английском:
одним из непременных условий при отборе бойцов было умение бегло
говорить по-английски. Тидуэл скривился и снова уставился на помост.
Боссы из корпорации были похожи друг на друга как близнецы, на
бесстрастных лицах ни малейшего выражения чувств - только внимание. В
неприятной обязанности присутствовать на церемонии был единственный
плюс - возможность поучиться восточной непроницаемости. Как слышал
Тидуэл, восточные люди относятся к европейцам с некоторым презрением:
те забавляют их своей непосредственностью и откровенностью в
проявлении своих эмоций и мыслей. Для восточного человека главное
правило жизни и хорошего тона - это самообладание.
Слегка повернувшись, Тидуэл украдкой взглянул на Клэнси, застывшего
сзади по стойке "смирно". Это было воплощение западного варианта
восточной непроницаемости - военный человек. Спина прямая, глаза
смотрят вперед, лицо словно маска. Несомненно, в душе у Клэнси
бушевала настоящая буря, но глядя на него, Тидуэл не мог сказать, о
чем тот думает. Неожиданно Тидуэл понял, что в данный момент главное
действующее лицо на сцене - это он сам. Смешавшись, он быстро оглядел
передние ряды. И тут его взгляд упал на Кумо.
Кумо по случаю торжества был в парадном облачении. Из-за пояса под
углом, непривычным для европейского взгляда, торчал самурайский меч.
Тидуэл слыхал, что этот меч передавался в роду Кумо от главы семьи к
главе семьи на протяжение пятнадцати поколений.
Кумо придерживал меч почти с религиозным благоговением. Меч был
древнее, чем генеалогическое древо семьи Тидуэла, и, казалось, его
окружала собственная кровавая аура. Тот, кто не верит, что оружие
может вобрать в себя частичку души своих прежних владельцев, что оно
не впитало кровь убитых им жертв, кто не знает, что у любого клинка
свой характер, своя особенность, - тот никогда не держал в руках
оружие с древней историей. Тидуэл внезапно возвратился к реальности. В
этот момент оратор отступил от микрофона и выжидающе посмотрел на
Тидуэла, как и все присутствующие в зале. Похоже, Тидуэл настолько
отвлекся, что пропустил собственный "выход". Он медленно поднялся,
нарочно стараясь потянуть время, чтобы собраться с мыслями, шагнул к
краю помоста и, отодвинув микрофон, напрямую обратился к бойцам
отряда. Легкий сквознячок задрал рукава кимоно бойцов, однако сами они
не шелохнулись, не дрогнули ни единым мускулом.
- Япония рождала самых блистательных воинов мира. Самураи, ниндзя
стали легендой благодаря своей доблести и отваге в бою.
По-прежнему никакой реакции. Тидуэл внутренне сжался. Ну сейчас я
вам врежу!
- И в то же время Япония всегда имела самую скверную армию в мире!
Бойцы застыли в безмолвии. Лица по-прежнему были точно изваяны из
камня.
- Японская армия всегда терпела поражение потому, что ее бойцы
сражались как сборище отдельных личностей, индивидуалов, каждый сам по
себе. Вы мастера воинских искусств. Вы тренируете мускулы вашего тела,
ваши члены для того, чтобы они работали согласованно, помогая друг
другу. Как можно вступать в бой, если ваши руки и ноги не повинуются
вашему мозгу и двигаются хаотично и бесконтрольно?
Аудитория нехотя посмотрела на Тидуэла, пытаясь понять, куда он
клонит.
- Точно так же дело обстоит и с армией: армия воюет эффективно
только в том случае, когда бойцы действуют скоординированно, во
взаимодействии друг с другом.
Все. Он сказал, что хотел. Теперь надо немного отступить назад.
- Различные цивилизации породили разные боевые стили. Я здесь не
собираюсь дискутировать на тему, какой боевой порядок лучше, поскольку
каждый порядок хорош в определенное время и в определенном месте.
Главное в другом - понять, какой порядок необходим в данной конкретной
ситуации. А потому руководство дзайбацу приняло решение - назначить
меня вашим командиром. Я буду тренировать вас, и я поведу вас в бой.
Тидуэл отчетливо услышал скрип зубов.
- Вам предстоит участвовать в чрезвычайно специфичной, особой
войне. Чтобы победить в ней, вы должны выкинуть из головы всю чепуху о
национальной гордости и славе. Вы такие же наемники, как и я, и вы
служите дзайбацу. А раз так, вы должны научиться воевать и мыслить
так, как никогда прежде не делали. Чтобы вы смогли этому научиться, я
отложил дату вступления в войну на два месяца.
- Я протестую, мистер Тидуэл.
Слова прозвучали тихо, почти мягко, но донеслись до самых последних
рядов. В мгновение ока атмосфера наэлектризовалась. Кумо!
- Я не согласен со всем, что вы тут сказали.
Вот оно! Открытый вызов! Перчатка брошена! Тидуэл медленно
повернулся к противнику. Кумо говорил очень вежливо, даже ласково, но
само то, что он осмелился оборвать Тидуэла, - не говоря уже о том, что
открыто выразил свое несогласие, - для восточного человека было столь
же вопиющим и дерзким оскорблением, как для западного - орущий и
хамящий на плацу сержант.
- В бою события разворачиваются слишком быстро, чтобы успевать их
осмыслить. Если боец остановится, чтобы подумать, как ему двинуть
ногой или рукой, все будет кончено прежде, чем он успеет принять
решение. Именно поэтому мы в наших школах и оттачиваем автоматизм
движений, чтобы каждая часть тела как бы имела свои глаза и свой
собственный разум. Тогда боец обретает способность наносить удары с
быстротой молнии - в любой благоприятный момент. Таким же образом мы
тренируем каждого бойца: мы учим его быть самостоятельной единицей,
способной принимать решения и действовать по обстоятельствам. Тогда
ему не грозит опасность быть убитым из-за того, что его командир
запоздает с решением или нарушится связь. Что же касается вашей
"особой" войны, то тренированный и обученный боец должен уметь
адаптироваться к любой ситуации. Вы отказываетесь признать это, а
значит, ничего не смыслите в войне.
Тидуэл бросил короткий взгляд на чиновников из корпорации. Ни один
из них не сделал ни малейшей попытки вмешаться или защитить его.
Выпутывайся сам. Они явно хотели, чтобы Тидуэл и Кумо разобрались друг
с другом один на один.
- Насколько я понимаю, вы подвергаете сомнению нашу с мистером
Клэнси квалификацию? - Тидуэл постарался говорить столь же спокойно,
как Кумо.
- А тут нечего и подвергать. После двух недель, что вы провели
здесь, вы возомнили себя экспертом и пытаетесь внести изменения в
систему обучения наших людей. И вы всерьез полагаете, что они пойдут
за вами только потому, что начальники из корпорации велели им
слушаться вас? Это просто ребячество. Единственный способ стать
командиром настоящих бойцов - это завоевать их уважение. Уважение
может быть только завоевано. И никакие приказы свыше вам тут не
помогут. Ну а раз так, все ваши слова - пустой звук. Если вы лучше нас
разбираетесь в приемах и методах боевых действий, то, может быть,
соизволите доказать нам это на практике, победив кого-нибудь из наших
бойцов? Тогда мы действительно убедились бы, увидев своими глазами,
что вы годитесь на роль командира отряда.
Тидуэл стоял как громом пораженный. Неслыханно! Это только в
бульварных романах главари банд бросают вызов своим подчиненным -
"любому, кто думает, что сможет меня одолеть". В жизни же такого не
бывает. Командиров назначают за их знание стратегии и тактики, а не за
умение махать кулаками. Вряд ли Паттон(1), или Роммель(2), или
Чингисхан, к примеру, были способны победить любого воина своей армии
в рукопашной схватке. Ни один командир, будучи в здравом уме и
трезвой памяти, не станет рисковать своим авторитетом, ввязываясь в
драку. Он был готов отклонить вызов. Ведь он же признал превосходство
японцев в бою один на один, оспорив только их групповую тактику. Но
тут же передумал. Хотя это полное безумие, но он не может отвергнуть
предложение Кумо. Это Восток. Отказаться от схватки - значит,
расписаться в собственной трусости, потерять лицо. Нет, он должен
принять бой и победить.
- Сэнсэй, я публично заявил, что японский народ дал миру величайших
в истории воинов. В добавление к этому я хочу сказать, что не
сомневаюсь, что ваши ученики, как мужчины, так и женщины, не уступают,
а возможно, даже превосходят этих легендарных воинов. Более того, я
признаю, что вы лучше меня знаете их возможности.
Кумо слегка наклонил голову, как бы принимая комплимент, однако
глаза его смотрели по-прежнему настороженно и холодно.
- Тем не менее вы утверждаете, что их нужно убеждать не словами, а
действиями. Отличие человека от животного заключается в его
способности разрешать разногласия, передавать опыт и излагать мысли
при помощи слов. Если вы действительно правильно и справедливо
оцениваете своих учеников, - то есть если их действительно нельзя
вразумить словами и только действиями можно завоевать их уважение, -
то тогда они не люди. Они скоты. Звери.
Спина Кумо напряглась.
- И это неудивительно, ибо вы воспитывали их не как людей, а как
зверей. По рядам прокатилось глухое ворчание.
- Обычно я стараюсь избегать схваток с людьми такого уровня
подготовки, поскольку они могут без труда одолеть меня. Но вы уверяете
меня, что ваши ученики - звери. А потому я принимаю ваш вызов, Кумо. Я
одержу победу над любым бойцом, кого вы назначите, - в то время, в том
месте и с тем оружием, которое вы изберете, - поскольку я человек, а
человек не должен бояться зверей. В ответ раздались разъяренные крики.
Сначала вскочили несколько человек, потом еще и еще - и вот уже весь
отряд стоял в боевой стойке, молча предлагая себя в соперники Тидуэлу.
Тидуэл с трудом сдержал усмешку: сэнсэй оказался в весьма
затруднительном положении. Кумо явно намеревался сам сразиться о
Тидуэлом. Но, передернув карты, Тидуэл вынудил Кумо выбирать в
качестве представителя кого-нибудь из своих учеников. Учитель не может
сам защищать учеников, не подвергнув при этом сомнению их возможности.
Если вызов брошен ученику, то ученик должен ответить сам. Кошмар. Что
лучше - драться с тигром или с гориллой?
- Мистер Тидуэл, вы весьма красноречивы, но неумны. Вы отдаете себе
отчет, что это будет битва не на жизнь, а на смерть?
Тидуэл кивнул. Теперь он уже не сомневался в этом. На душе у него
скребли кошки. Кумо не оставил ему никакой лазейки.
- Очень хорошо. Вы будете сражаться прямо сейчас и здесь. Что
касается оружия, то выбор за вами.
Умен, стервец! Хочет выяснить, какое оружие выберет Тидуэл, прежде
чем Кумо сам назначит ему противника.
- Я буду сражаться как есть.
- Я также разрешаю вам самому выбрать противника. Я верю в каждого
из моих учеников.
Дьявол! Теперь карты передернул Кумо. Если Тидуэл не выберет
противником самого Кумо, все подумают, что он струсил и ищет кого
послабее.
Тидуэл медленно обвел взглядом бойцов отряда, обдумывая ситуацию.
Наконец он решился.
Тидуэл снова повернулся к Кумо.
- Я выбираю Аки.
Аки встал и направился к помосту, сопровождаемый приглушенными
возгласами удивления. Тидуэл явно не искал легкой победы. Коренастый
коротышка вскочил одним махом на помост и поклонился Кумо.
Кумо что-то быстро сказал ему по-японски, затем, ко всеобщему
изумлению, вынул из ножен меч и протянул его Аки. Аки скользнул
взглядом по Тидуэлу, затем поклонился и покачал головой в знак отказа.
Горделиво и невозмутимо подняв голову, он что-то коротко отчеканил,
затем повернулся лицом к Тидуэлу. Кумо кивнул и снова вложил меч в
ножны. Он пролаял отрывистую команду, и несколько человек мгновенно
перенесли боссов прямо вместе со стульями в другое место, чтобы им
было удобнее наблюдать за поединком.
Тидуэл стал снимать пиджак, и Клэнси подскочил как бы подхватить
его.
- Ты что, совсем спятил, Стив? - едва слышно пробормотал он.
- У тебя есть другие варианты?
- Ты мог бы назначить своим представителем меня. Если это можно
Кумо, то можно и тебе.
- Спасибо, но я лучше сам разберусь. Не обижайся.
- Просто учти мое предложение в следующий раз - если будет
следующий раз.
- Брось, Клэнси, ну что ты можешь такого, чего не могу я?
- Ну хотя бы вот это: я могу снести ему череп, пока он кланяется.
Клэнси приоткрыл ладонь, показав пистолет. Тидуэл сразу узнал его
любимый короткоствольный жилетный "дерринджер" - двухзарядный, с
разрывными пулями, бьющий на пятьдесят футов в руках хорошего стрелка.
А уж Клэнси мастер своего дела.
- Очень соблазнительно, но боюсь, это не произведет должного
эффекта.
- Зато сохранит тебе жизнь!
- Все это теория. Мы повязаны обязательствами.
- Да, верно. Тогда ступай и победи! Ступай и победи! Традиционное
напутствие наемников. Тидуэл сконцентрировался на этой фразе, занимая
место напротив Аки. В такие моменты, когда ставка - жизнь, это
напутствие помогает сильнее, чем любые пожелания успеха.
Неожиданная мысль молнией сверкнула в его мозгу. Шанс, ничтожный,
но все- таки шанс!
- Клэнси, бумагу и карандаш!
Бумага и карандаш возникли, словно по мановению волшебной палочки.
Всякий адъютант обязан иметь их при себе. Тидуэл что-то быстро
нацарапал на верхнем листочке, затем оторвал его от пачки и сложил
вчетверо.
- Отнеси господину Ямаде.
Клэнси кивнул и направился к Ямаде, на ходу засовывая в карманы
карандаш и пачку бумаги.
Все уже было готово. После незначительных изменений зал превратился
в арену для состязаний. Разговаривая с Клэнси, Тидуэл внимательно
обернулся и кивком подозвал к себе двух других. Затем начал при помощи
быстрых, перетекающих друг в друга жестов объяснять, что именно он от
них хочет.
- Да, это то самое, что я хотел посмотреть. Черт, Стив, у тебя
здорово это получается. Знаешь, сколько бы мне потребовалось времени,
чтобы разобраться о ними при помощи жестов? Ты должен меня подучить.
Ты, наверное, баловался индейским языком знаков, признайся, а? Стив?
Тидуэл молчал. Клэнси оторвал взгляд от экрана и посмотрел на
Тидуэла. Тот сидел, уставившись на изображение. Все мускулы его тела
вдруг напряглись, как бы в предвосхищении схватки.
- Ты что, Стив? Что ты там увидел?
Не отвечая, Тидуэл остановил пленку, перемотал ее назад и снова
нажал на воспроизведение.
Вновь появились атакующие с ножами. Оба наемника опять возникли на
экране. Тидуэл ткнул в кнопку стоп-кадра, и изображение замерло.
Он встал с кресла и медленно подошел к экрану. Задумчиво отпил из
бокала и с минуту внимательно смотрел на человека, сидевшего на заднем
плане. Он смотрел на Кумо. Кумо, старого сэнсэя, который ни когда не
выказывал своих чувств. В застывшем кадре, выхваченном камерой, в
этот быстролетный миг, когда Тидуэл с Клэнси, пройдя мимо, остановили
бой, Кумо проводил Тидуэла взглядом, и лицо его было искажено
откровенной, неприкрытой ненавистью.
Небрежным движением руки Фред отпустил рассыпавшегося в
преувеличенных благодарностях официанта. В его памяти все еще были
свежи школьные годы, когда он подрабатывал в ресторане, собирая со
столов тарелки. Поэтому он всегда давал слишком щедрые чаевые.
- С ума сойти! Ты считаешь, что нужно давать взятки даже за самые
элементарные услуги.
- А тебе когда-нибудь приходилось обслуживать посетителей
двенадцать часов кряду, Иван?
- Знаешь, приходилось. И мне платили за двенадцать часов меньше,
чем ты только что отвалил этому малому. Но я не хочу затевать
дискуссий. Просто у меня на родине другое отношение к деньгам, чем
здесь.
- Ну, теперь-то ты в Америке.
- Да, и я приношу свои извинения. Я не хотел тебя обидеть.
Послушай, давай хоть один раз завершим нашу встречу на приятной ноте.
- Отлично.
Все еще кипя от раздражения, Фред было поднялся, собираясь уйти.
Однако последняя фраза Ивана несколько озадачила его. Странно. Впервые
тот извинился за то, что задел Фреда за живое, обычно это доставляло
ему удовольствие. В сущности, Иван вел себя странно весь вечер - да
нет, пожалуй, весь день.
Фред всегда более внимательно изучал своих врагов, нежели друзей,
стараясь запомнить их уловки, настроения, привычки, - все, что могло
помочь добиться преимущества в борьбе. Мысленно проведя
экспресс-анализ поведения Ивана за истекший день, Фред утвердился во
мнении, что Иван не в себе. Он был готов поспорить на свое месячное
жалованье, что Ивана что-то гложет. Но что? Он остановился, чтобы
прикурить, - и не напрасно. Иван тоже встал и подошел к нему.
- Извини, Фред, можно я немного с тобой прогуляюсь?
- Конечно. Я иду к себе в отель. Пойдем выпьем, я угощаю. Это
недалеко, через парк.
Они вместе вышли из ресторана. Фред выжидающе помалкивал, пока
переходили улицу. Потом они углубились в парк и побрели по дорожке.
Звуки ночного города, наполнявшие воздух, глубокие черные тени
деревьев - все это рождало ощущение нереальности окружающего.
- Фред, мы обедаем вместе вот уже два месяца. За это время в
неофициальной обстановке мы смогли лучше узнать друг друга, верно?
- Ну да.
Давай же, подонок, выкладывай, что у тебя на уме. Ну давай же.
- Я хочу попросить тебя о личном одолжении. Ага! В глубине
подсознания Фреда лиса с горящими глазками навострила уши. Если он все
правильно оценил, это - победа. Он положит врага на лопатки по всем
правилам, а не просто застанет врасплох.
- А что за проблема?
- Моя дочка. Совсем недавно мне сообщили, что она жива... извини, я
забегаю вперед. Когда я бежал... когда я покинул свою родину, мне
сказали, что мою жену и мою дочку убили. Но теперь пришла весточка,
что дочь жива и находится у друзей. Однако власти в любой момент могут
разыскать ее, и я страшно боюсь этого. Я хочу, чтобы она поскорее
приехала ко мне, в Америку.
- А ты говорил со своим начальством?
- Да, но они не могут мне помочь. Они говорят, что я еще слишком
мало работаю у них.
- Вот подонки!
- У меня есть немного денег, но этого недостаточно. Они говорят,
что могут дать мне ссуду месяцев через шесть, но я боюсь, что это
слишком поздно...
Коллеги мне не помогут. Меня не любят из-за того, что я слишком
быстро продвигался по службе. И я подумал, что может быть...
Фраза повисла в воздухе.
Мысль Фреда работала лихорадочно. Он поможет Ивану. Само собой.
Если Коммуникации не захотят раскошелиться, он даст Ивану деньги из
своего кармана. Нельзя упускать такой случай. Главный вопрос в том,
что можно получить с Ивана взамен. Прежде чем Нефтяной концерн
обнаружит, что их посредник номер два продался врагам, Фред может
успеть выжать из Ивана кое-что весьма полезное. И если повести
правильную игру, то хватит и одного раза.
- Послушай, Иван...
- Эй вы, оба! Выкладывайте кошельки! Иван и Фред обернулись.
Позади, на дорожке, стоял какой-то подросток: он либо все это время
крался за ними следом, либо караулил в кустах. Голос его звучал
твердо, но пистолет в его руке дрожал, поскольку он пытался держать
под прицелом сразу обоих.
- Я сказал, кошельки! - Голос у юнца сорвался на крик.
- Спокойно, парень. Сейчас отдадим.
Фред полез за бумажником, стараясь не делать резких движений. Если
бы парень был с ножом, можно было бы попытаться что- нибудь сделать,
но с пистолетами шутки плохи, особенно если они в руках у слишком
нервных любителей.
- Нет!
Мир словно замер от крика Ивана.
- А ну повторите, мистер!
- Иван, ради Бога...
- Я сказал, нет! - Иван начал наступать на грабителя. - Мне
надоело, что мной все командуют, всю жизнь!
- Назад!
- Иван! Не надо!
Мысли Фреда метались. Нужно что-то предпринять, немедленно.
- Ты не имеешь права...
Вспышка выстрела разорвала ночную тьму, раздался оглушительный
грохот.
Иван пошатнулся. Проклятье! Фред швырнул свой бумажник прямо в лицо
грабителю. Тот невольно отпрянул, прикрыв лицо руками, - и Фред уже
оседлал его.
В его действиях не было изящества. Он просто схватил юнца за
сжимавшую пистолет руку своей огромной, как у мясника, пятерней и
шмякнул его о мостовую. Парень выгнулся и придушенно завопил от боли.
Но удар кулака Фреда быстро оборвал этот вопль. Сопляк отключился и
больше не орал.
Тяжело дыша, Фред выхватил пистолет у поверженного грабителя,
вскочил, отбежал на несколько шагов, потом обернулся к Ивану. Тот
лежал там, где упал, без движения, и огромная лужа крови растекалась
рядом с распластанным, бесформенным телом. Фред на четвереньках
подполз к нему. Глаза у Ивана были широко раскрытыми и невидящими.
Черт бы тебя подрал! Удача была так близко, так чертовски близко!
Фред едва совладал с желанием двинуть башмаком под ребра лежавшего без
сознания грабителя.
Ты, щенок! Ты все испортил!
Он все еще чертыхался себе под нос два часа спустя, когда выходил
из полицейского участка. Целых полчаса он пытался поймать фараона -
блистательное свидетельство эффективности работы полиции. Потом труп
увезли, грабителя посадили за решетку, а Фред остался с носом.
Ах ты, мать твою! Чтобы так не повезло! Именно в тот момент, когда
Иван уже был готов расколоться! Теперь придется начать все с начала -
уже с другим посредником от Коммуникаций. Стоп, успокойся. Думай,
думай, Фред. Ты же всегда умел извлечь выгоду из чего угодно, даже из
такой чудовищной невезухи. Думай! Фред пропустил мимо ушей настойчивые
призывы таксиста и пошел пешком.
Дорога до гостиницы была долгой. Он уже прошел кварталов восемь,
погруженный в мрачные мысли, когда его вдруг осенило. Он резко
остановился и несколько минут стоял на месте, поворачивая идею то так,
то эдак, потом огляделся и пробежал полквартала назад, к платному
телефону.
Порывшись в карманах, Фред достал монетку, сунул ее в щель,
торопливо набрал номер.
- Марк? Это Фред. У меня для тебя срочное задание... А мне плевать.
Дай ей пинка под зад, пусть убирается к черту! Это очень важно... Ну
хорошо, слушай меня: немедленно отправляйся в полицейский участок и
забери под залог грабителя, который только что застрелил Ивана. Да-да,
совершенно верно, Ивана Крамица... Да, он мертв. Лети туда пулей и
вытащи этого ворюгу. Мне чихать, во сколько это встанет, - делай то,
что я тебе сказал! И еще, Марк, на этот раз не заметай следы. Да-да. Я
же сказал, не старайся... ну, в общем, дай им понять, что ты работаешь
на Коммуникации. Слушай, у меня сейчас нет времени тебе объяснять.
Просто сделай то, что я сказал.
Он повесил трубку и сполз на пол по стене. Несколько минут он сидел
на корточках в телефонной будке. На его лице играла улыбка. Это была
не слишком приятная улыбка.
- Сегодня, прежде чем перейти к делу и начать заседание, команда
посредников от Нефтяного концерна хотела бы заявить протест и просит
занести это в протокол. Мы потрясены и глубоко оскорблены тем, что
команда Коммуникаций настояла на проведении совещания сегодня,
несмотря на вчерашнее убийство одного из наших товарищей по команде.
Мы надеемся, что у них хотя бы хватит совести завершить заседание в
максимально сжатые сроки, чтобы мы могли присутствовать на похоронах,
которые состоятся в полдень.
Глухой гул одобрения послышался с тех рядов, где сидели посредники
Нефтяного концерна.
- Мы примем к сведению замечание посредника номер один от Нефтяного
концерна. Оно непременно будет занесено в протокол. Председатель
предоставляет слово третьему посреднику от Коммуникаций.
- Спасибо, Марк. - Фред поднялся на трибуну и повернулся к
собравшимся.
- Я постараюсь быть кратким. Вчерашняя гибель Ивана - серьезный
удар для команды Нефтяного концерна. Мы скорбим вместе с вами. Нам
тоже будет очень недоставать его. Однако, джентльмены, это всего лишь
еще один наглядный пример опасностей войны!
Среди посредников Нефтяного концерна возникло некоторое
замешательство.
- Как вы отметили в предложенном вами "эквивалентном варианте",
материально-техническое обеспечение есть составная часть военной
стратегии. Так вот: заказные убийства - тоже часть военной стратегии!
- Вы хотите сказать, что это вы убили Ивана? Фред безмятежно
улыбнулся.
- Я не говорил ничего подобного. Я только заметил, что убийства по
политическим мотивам имеют такое же отношение к военной тактике, как и
перестановки ящиков с боеприпасами. А потому Коммуникации предлагают
поправку к вашему "эквивалентному варианту". Чтобы придать большую
реалистичность военным действиям, мы со своей стороны предлагаем:
руководящие работники обеих корпораций должны всегда носить
блок-костюмы и соблюдать те же правила игры, что и наемники. Если мы
так стремимся к реализму, давайте действительно будем реалистами. Если
вы не согласны, тогда снимаются оба предложения - и ваше и наше.
Джентльмены, пора делать игру - или кончать игру!
Бойцы отряда сидели в традиционной позе, на коленях, положив руки
ладонями вверх. Со стороны они казались совершенно невозмутимыми:
ученики внимают наставнику, проводящему инструктаж.
Однако утро было отнюдь не таким безмятежным. На помосте, где
обычно восседал инструктор, стояла дюжина стульев, на которых сидели
важные гости из корпорации. Но что еще существенней, это был не
инструктаж, а официальная передача властных полномочий от Кумо
Тидуэлу.
Тидуэл был раздражен и чувствовал себя не в своей тарелке.
Раздражался он оттого, что всегда терпеть не мог пространных речей,
особенно если предметом обсуждения был он сам. А нервничал потому, что
ему предстояло впервые выступить перед отрядом в качестве официального
командира.
Все речи произносились на английском, правда, от этого они не
становились менее нудными. Инструктаж также проводился на английском:
одним из непременных условий при отборе бойцов было умение бегло
говорить по-английски. Тидуэл скривился и снова уставился на помост.
Боссы из корпорации были похожи друг на друга как близнецы, на
бесстрастных лицах ни малейшего выражения чувств - только внимание. В
неприятной обязанности присутствовать на церемонии был единственный
плюс - возможность поучиться восточной непроницаемости. Как слышал
Тидуэл, восточные люди относятся к европейцам с некоторым презрением:
те забавляют их своей непосредственностью и откровенностью в
проявлении своих эмоций и мыслей. Для восточного человека главное
правило жизни и хорошего тона - это самообладание.
Слегка повернувшись, Тидуэл украдкой взглянул на Клэнси, застывшего
сзади по стойке "смирно". Это было воплощение западного варианта
восточной непроницаемости - военный человек. Спина прямая, глаза
смотрят вперед, лицо словно маска. Несомненно, в душе у Клэнси
бушевала настоящая буря, но глядя на него, Тидуэл не мог сказать, о
чем тот думает. Неожиданно Тидуэл понял, что в данный момент главное
действующее лицо на сцене - это он сам. Смешавшись, он быстро оглядел
передние ряды. И тут его взгляд упал на Кумо.
Кумо по случаю торжества был в парадном облачении. Из-за пояса под
углом, непривычным для европейского взгляда, торчал самурайский меч.
Тидуэл слыхал, что этот меч передавался в роду Кумо от главы семьи к
главе семьи на протяжение пятнадцати поколений.
Кумо придерживал меч почти с религиозным благоговением. Меч был
древнее, чем генеалогическое древо семьи Тидуэла, и, казалось, его
окружала собственная кровавая аура. Тот, кто не верит, что оружие
может вобрать в себя частичку души своих прежних владельцев, что оно
не впитало кровь убитых им жертв, кто не знает, что у любого клинка
свой характер, своя особенность, - тот никогда не держал в руках
оружие с древней историей. Тидуэл внезапно возвратился к реальности. В
этот момент оратор отступил от микрофона и выжидающе посмотрел на
Тидуэла, как и все присутствующие в зале. Похоже, Тидуэл настолько
отвлекся, что пропустил собственный "выход". Он медленно поднялся,
нарочно стараясь потянуть время, чтобы собраться с мыслями, шагнул к
краю помоста и, отодвинув микрофон, напрямую обратился к бойцам
отряда. Легкий сквознячок задрал рукава кимоно бойцов, однако сами они
не шелохнулись, не дрогнули ни единым мускулом.
- Япония рождала самых блистательных воинов мира. Самураи, ниндзя
стали легендой благодаря своей доблести и отваге в бою.
По-прежнему никакой реакции. Тидуэл внутренне сжался. Ну сейчас я
вам врежу!
- И в то же время Япония всегда имела самую скверную армию в мире!
Бойцы застыли в безмолвии. Лица по-прежнему были точно изваяны из
камня.
- Японская армия всегда терпела поражение потому, что ее бойцы
сражались как сборище отдельных личностей, индивидуалов, каждый сам по
себе. Вы мастера воинских искусств. Вы тренируете мускулы вашего тела,
ваши члены для того, чтобы они работали согласованно, помогая друг
другу. Как можно вступать в бой, если ваши руки и ноги не повинуются
вашему мозгу и двигаются хаотично и бесконтрольно?
Аудитория нехотя посмотрела на Тидуэла, пытаясь понять, куда он
клонит.
- Точно так же дело обстоит и с армией: армия воюет эффективно
только в том случае, когда бойцы действуют скоординированно, во
взаимодействии друг с другом.
Все. Он сказал, что хотел. Теперь надо немного отступить назад.
- Различные цивилизации породили разные боевые стили. Я здесь не
собираюсь дискутировать на тему, какой боевой порядок лучше, поскольку
каждый порядок хорош в определенное время и в определенном месте.
Главное в другом - понять, какой порядок необходим в данной конкретной
ситуации. А потому руководство дзайбацу приняло решение - назначить
меня вашим командиром. Я буду тренировать вас, и я поведу вас в бой.
Тидуэл отчетливо услышал скрип зубов.
- Вам предстоит участвовать в чрезвычайно специфичной, особой
войне. Чтобы победить в ней, вы должны выкинуть из головы всю чепуху о
национальной гордости и славе. Вы такие же наемники, как и я, и вы
служите дзайбацу. А раз так, вы должны научиться воевать и мыслить
так, как никогда прежде не делали. Чтобы вы смогли этому научиться, я
отложил дату вступления в войну на два месяца.
- Я протестую, мистер Тидуэл.
Слова прозвучали тихо, почти мягко, но донеслись до самых последних
рядов. В мгновение ока атмосфера наэлектризовалась. Кумо!
- Я не согласен со всем, что вы тут сказали.
Вот оно! Открытый вызов! Перчатка брошена! Тидуэл медленно
повернулся к противнику. Кумо говорил очень вежливо, даже ласково, но
само то, что он осмелился оборвать Тидуэла, - не говоря уже о том, что
открыто выразил свое несогласие, - для восточного человека было столь
же вопиющим и дерзким оскорблением, как для западного - орущий и
хамящий на плацу сержант.
- В бою события разворачиваются слишком быстро, чтобы успевать их
осмыслить. Если боец остановится, чтобы подумать, как ему двинуть
ногой или рукой, все будет кончено прежде, чем он успеет принять
решение. Именно поэтому мы в наших школах и оттачиваем автоматизм
движений, чтобы каждая часть тела как бы имела свои глаза и свой
собственный разум. Тогда боец обретает способность наносить удары с
быстротой молнии - в любой благоприятный момент. Таким же образом мы
тренируем каждого бойца: мы учим его быть самостоятельной единицей,
способной принимать решения и действовать по обстоятельствам. Тогда
ему не грозит опасность быть убитым из-за того, что его командир
запоздает с решением или нарушится связь. Что же касается вашей
"особой" войны, то тренированный и обученный боец должен уметь
адаптироваться к любой ситуации. Вы отказываетесь признать это, а
значит, ничего не смыслите в войне.
Тидуэл бросил короткий взгляд на чиновников из корпорации. Ни один
из них не сделал ни малейшей попытки вмешаться или защитить его.
Выпутывайся сам. Они явно хотели, чтобы Тидуэл и Кумо разобрались друг
с другом один на один.
- Насколько я понимаю, вы подвергаете сомнению нашу с мистером
Клэнси квалификацию? - Тидуэл постарался говорить столь же спокойно,
как Кумо.
- А тут нечего и подвергать. После двух недель, что вы провели
здесь, вы возомнили себя экспертом и пытаетесь внести изменения в
систему обучения наших людей. И вы всерьез полагаете, что они пойдут
за вами только потому, что начальники из корпорации велели им
слушаться вас? Это просто ребячество. Единственный способ стать
командиром настоящих бойцов - это завоевать их уважение. Уважение
может быть только завоевано. И никакие приказы свыше вам тут не
помогут. Ну а раз так, все ваши слова - пустой звук. Если вы лучше нас
разбираетесь в приемах и методах боевых действий, то, может быть,
соизволите доказать нам это на практике, победив кого-нибудь из наших
бойцов? Тогда мы действительно убедились бы, увидев своими глазами,
что вы годитесь на роль командира отряда.
Тидуэл стоял как громом пораженный. Неслыханно! Это только в
бульварных романах главари банд бросают вызов своим подчиненным -
"любому, кто думает, что сможет меня одолеть". В жизни же такого не
бывает. Командиров назначают за их знание стратегии и тактики, а не за
умение махать кулаками. Вряд ли Паттон(1), или Роммель(2), или
Чингисхан, к примеру, были способны победить любого воина своей армии
в рукопашной схватке. Ни один командир, будучи в здравом уме и
трезвой памяти, не станет рисковать своим авторитетом, ввязываясь в
драку. Он был готов отклонить вызов. Ведь он же признал превосходство
японцев в бою один на один, оспорив только их групповую тактику. Но
тут же передумал. Хотя это полное безумие, но он не может отвергнуть
предложение Кумо. Это Восток. Отказаться от схватки - значит,
расписаться в собственной трусости, потерять лицо. Нет, он должен
принять бой и победить.
- Сэнсэй, я публично заявил, что японский народ дал миру величайших
в истории воинов. В добавление к этому я хочу сказать, что не
сомневаюсь, что ваши ученики, как мужчины, так и женщины, не уступают,
а возможно, даже превосходят этих легендарных воинов. Более того, я
признаю, что вы лучше меня знаете их возможности.
Кумо слегка наклонил голову, как бы принимая комплимент, однако
глаза его смотрели по-прежнему настороженно и холодно.
- Тем не менее вы утверждаете, что их нужно убеждать не словами, а
действиями. Отличие человека от животного заключается в его
способности разрешать разногласия, передавать опыт и излагать мысли
при помощи слов. Если вы действительно правильно и справедливо
оцениваете своих учеников, - то есть если их действительно нельзя
вразумить словами и только действиями можно завоевать их уважение, -
то тогда они не люди. Они скоты. Звери.
Спина Кумо напряглась.
- И это неудивительно, ибо вы воспитывали их не как людей, а как
зверей. По рядам прокатилось глухое ворчание.
- Обычно я стараюсь избегать схваток с людьми такого уровня
подготовки, поскольку они могут без труда одолеть меня. Но вы уверяете
меня, что ваши ученики - звери. А потому я принимаю ваш вызов, Кумо. Я
одержу победу над любым бойцом, кого вы назначите, - в то время, в том
месте и с тем оружием, которое вы изберете, - поскольку я человек, а
человек не должен бояться зверей. В ответ раздались разъяренные крики.
Сначала вскочили несколько человек, потом еще и еще - и вот уже весь
отряд стоял в боевой стойке, молча предлагая себя в соперники Тидуэлу.
Тидуэл с трудом сдержал усмешку: сэнсэй оказался в весьма
затруднительном положении. Кумо явно намеревался сам сразиться о
Тидуэлом. Но, передернув карты, Тидуэл вынудил Кумо выбирать в
качестве представителя кого-нибудь из своих учеников. Учитель не может
сам защищать учеников, не подвергнув при этом сомнению их возможности.
Если вызов брошен ученику, то ученик должен ответить сам. Кошмар. Что
лучше - драться с тигром или с гориллой?
- Мистер Тидуэл, вы весьма красноречивы, но неумны. Вы отдаете себе
отчет, что это будет битва не на жизнь, а на смерть?
Тидуэл кивнул. Теперь он уже не сомневался в этом. На душе у него
скребли кошки. Кумо не оставил ему никакой лазейки.
- Очень хорошо. Вы будете сражаться прямо сейчас и здесь. Что
касается оружия, то выбор за вами.
Умен, стервец! Хочет выяснить, какое оружие выберет Тидуэл, прежде
чем Кумо сам назначит ему противника.
- Я буду сражаться как есть.
- Я также разрешаю вам самому выбрать противника. Я верю в каждого
из моих учеников.
Дьявол! Теперь карты передернул Кумо. Если Тидуэл не выберет
противником самого Кумо, все подумают, что он струсил и ищет кого
послабее.
Тидуэл медленно обвел взглядом бойцов отряда, обдумывая ситуацию.
Наконец он решился.
Тидуэл снова повернулся к Кумо.
- Я выбираю Аки.
Аки встал и направился к помосту, сопровождаемый приглушенными
возгласами удивления. Тидуэл явно не искал легкой победы. Коренастый
коротышка вскочил одним махом на помост и поклонился Кумо.
Кумо что-то быстро сказал ему по-японски, затем, ко всеобщему
изумлению, вынул из ножен меч и протянул его Аки. Аки скользнул
взглядом по Тидуэлу, затем поклонился и покачал головой в знак отказа.
Горделиво и невозмутимо подняв голову, он что-то коротко отчеканил,
затем повернулся лицом к Тидуэлу. Кумо кивнул и снова вложил меч в
ножны. Он пролаял отрывистую команду, и несколько человек мгновенно
перенесли боссов прямо вместе со стульями в другое место, чтобы им
было удобнее наблюдать за поединком.
Тидуэл стал снимать пиджак, и Клэнси подскочил как бы подхватить
его.
- Ты что, совсем спятил, Стив? - едва слышно пробормотал он.
- У тебя есть другие варианты?
- Ты мог бы назначить своим представителем меня. Если это можно
Кумо, то можно и тебе.
- Спасибо, но я лучше сам разберусь. Не обижайся.
- Просто учти мое предложение в следующий раз - если будет
следующий раз.
- Брось, Клэнси, ну что ты можешь такого, чего не могу я?
- Ну хотя бы вот это: я могу снести ему череп, пока он кланяется.
Клэнси приоткрыл ладонь, показав пистолет. Тидуэл сразу узнал его
любимый короткоствольный жилетный "дерринджер" - двухзарядный, с
разрывными пулями, бьющий на пятьдесят футов в руках хорошего стрелка.
А уж Клэнси мастер своего дела.
- Очень соблазнительно, но боюсь, это не произведет должного
эффекта.
- Зато сохранит тебе жизнь!
- Все это теория. Мы повязаны обязательствами.
- Да, верно. Тогда ступай и победи! Ступай и победи! Традиционное
напутствие наемников. Тидуэл сконцентрировался на этой фразе, занимая
место напротив Аки. В такие моменты, когда ставка - жизнь, это
напутствие помогает сильнее, чем любые пожелания успеха.
Неожиданная мысль молнией сверкнула в его мозгу. Шанс, ничтожный,
но все- таки шанс!
- Клэнси, бумагу и карандаш!
Бумага и карандаш возникли, словно по мановению волшебной палочки.
Всякий адъютант обязан иметь их при себе. Тидуэл что-то быстро
нацарапал на верхнем листочке, затем оторвал его от пачки и сложил
вчетверо.
- Отнеси господину Ямаде.
Клэнси кивнул и направился к Ямаде, на ходу засовывая в карманы
карандаш и пачку бумаги.
Все уже было готово. После незначительных изменений зал превратился
в арену для состязаний. Разговаривая с Клэнси, Тидуэл внимательно