Таубахская стоянка впервые доказала, что неандертальские охотники умели охотиться на таких громадных зверей, как древние слоны и носороги. Это открытие поразило ученых, хотя и раньше было известно, что неандертальцы убивали пещерных медведей, зубров и других громадных животных.
   Свою добычу, особенно крупную, поздние первобытные люди разделывали сразу на месте. Лишь самые вкусные и легкие куски они забирали с собой на стоянку и жарили на костре. Убив особенно огромного зверя, такого, как древний слон, неандертальцы неоднократно возвращались за мясом к месту, где была спрятана туша. Доказательства этого также нашли в Таубахе.
   Наибольшим лакомством у неандертальцев считался костный мозг. Чтобы добраться до него, таубахские охотники, как правило, раскалывали длинные мозговые кости убитых животных в одном и том же месте, около сустава, но иногда и по всей длине. Вскрывали они и черепа убитых животных, доставая оттуда еще одно любимое лакомство - головной мозг. Найденные в Таубахе, да и в других местах кости крупных животных принадлежали, как было установлено, главным образом молодняку. Это говорит о том, что неандертальцы охотились, видимо, в основном на молодых животных очевидно, убивать их было легче и безопаснее, чем старых, сильных.
   Находка в Таубахе относится, таким образом, к числу крупных открытий, которые в значительной мере помогли изучить быт, образ жизни и способы охоты неандертальцев.
   Необходимо упомянуть и еще об одном факте. Весьма возможно, что неандертальцы добывали древних слонов не только с помощью ям. В Лерингене, недалеко от Вердена, на реке Аллер, были найдены кости древнего слона, а вместе с ними - около тридцати кремневых инструментов и хорошо сохранившееся тисовое копье длиной 2 метра 15 сантиметров, острый конец которого был закален на огне*.
   _______________
   * Находка в Лерингене относится к донеандертальской эпохе.
   Прим. ред.
   По всей вероятности, это копье использовали во время охоты. Конечно, огромного древнего слона нельзя было убить одним копьем, но если допустить, что конец его был отравлен, это возможно; неандертальским охотникам достаточно было подкрасться к стаду древних слонов и вогнать копье в тело выбранной жертвы. Так до сих пор делают пигмеи в Конго. Конечно, подобная рана не могла свалить слона. Иногда он в бешенстве кидался на ранившего его врага, но в конце концов все же покидал место боя и уходил в чащу. Неандертальцы следовали за раненым слоном по пятам, ожидая, чтобы яд, стекавший с копья в кровоточащую рану, оборвал его жизнь. Это могло произойти через несколько часов, а возможно и дней - в зависимости от возраста и размеров животного, места, куда попало копье, и количества яда на нем. Пока еще у нас нет доказательств, что неандертальцы, да и вообще люди древности использовали на охоте яд. Но это вполне вероятно, так как им были знакомы различные растительные яды и трупный яд.
   ПЕЩЕРА УЖАСА
   Заходящее за вершины гор солнце окрашивало небо пурпуром и золотом. По земле стлалась белая пелена тумана. Приближались вечерние сумерки. Почти у самого подножия скалы темнел низкий вход в пещеру. Недалеко от него пылал в сумраке костер, вокруг которого собрались несколько неандертальцев-охотников. Они сидели на корточках молча и неподвижно; лишь когда языки пламени опадали и начинали исчезать в груде пылающих углей, кто-нибудь подбрасывал в костер пару сухих ветвей.
   Люди уже давно вернулись с охоты. Они вошли в пещеру угрюмые и бросили к костру тощую лисицу - единственную добычу за целый долгий день охоты. Этот небольшой зверек не насытит всех - придется ложиться спать голодными. Хуже всего, что им не везло уже много дней. Усталые и запыленные, охотники возвращались в пещеру с пустыми руками или с ничтожной добычей. А ведь они были находчивее любого зверя и до сих пор всегда умели выследить дичь, приготовить ей смертельную западню. А теперь ничего не получалось - казалось, дичь обходила их издалека или перекочевала в другие места. И то и другое несло с собой лишения и голод.
   Да и женщинам было не до бесед. Они сидели вокруг небольшой ниши, где на сухой траве и мягких шкурах спали дети. Женщин тоже тревожили печальные мысли о начинающейся нужде - ведь и они уже много дней возвращались в пещеру с пустыми руками. Съедобные плоды и коренья встречались все реже, того, что они собирали, не хватало даже для детей.
   Молодая Маха сияющими глазами смотрела на маленького Рима, заснувшего у нее на руках. Он положил лохматую головку на ее плечо и улыбался во сне. Когда матери показалось, что пещера наполняется прохладой приближающейся ночи, она закутала его в мягкую волчью шкуру. Она очень боялась за своего маленького Рима - это был ее первый ребенок. Совсем недавно его коснулось ядовитое дыхание злой болезни, стерев с лица мальчика улыбку, - маленькое тельце горело как в огне. Много дней прошло, прежде чем Рим снова стал улыбаться, а щеки его опять окрасились румянцем. И еще больше времени прошло, пока он вновь не округлился и кости перестали выпирать из-под кожи. В сердце Махи запечатлелся образ больного ребенка и одновременно поселился страх за его жизнь, которой постоянно и отовсюду угрожали опасности. Она знала, что ей нужно старательно охранять его. Глаза матери излучали нежность, сердце переполняли любовь и самоотверженность - эти благородные и высокие чувства уже в те далекие времена рождались в сердцах матерей.
   Все племя было охвачено печалью. У костра не звучали хвастливые речи удачливых охотников, не слышно было перебранки женщин, перешептывания и смеха девушек, веселых криков детей. Тяжелая, давящая тишина заполняла пещеру. А снаружи уже наступила ночь...
   У костра сидели два охотника, остальные уже спали. Вскоре у одного из них голова стала клониться все ниже и ниже, а глаза начали слипаться. Некоторое время он еще боролся со сном, тер глаза, выпрямлялся, но в конце концов сон сморил его. Охотник лег, поджал ноги, положил голову на руку и сразу уснул. У костра остался только молодой и сильный Нор. И его уже начинал одолевать сон, как вдруг вдали, в темноте ночи послышался волчий вой.
   Нор встряхнулся, быстро подбросил в костер несколько сухих веток и подошел к выходу из пещеры. Долго он всматривался в темноту, но, как ни напрягал зрение, ничего не мог увидеть. Да и протяжный волчий вой больше не повторялся.
   Нор в волнении продолжал стоять у входа в пещеру, освещенный пламенем костра. Вой волка заставил его забыть о неудачах последних дней и снова пробудил в нем чувства охотника, бойца, уверенного в себе, гордого победными схватками. Перед его глазами вставали картины преследования зверя, победы над ним, а иногда и бегства от него, когда удары узловатых дубинок оказывались недостаточно сильными или точными. Мелькнуло воспоминание о том, как однажды, уже давно, он предпринял охотничью вылазку далеко от родной пещеры. Это было, когда в окрестностях ненадолго поселилось семейство пещерных львов. Великий страх охватил тогда не только племя, но и всех животных. Богатый охотничий район опустел, и людям приходилось отправляться на охоту все дальше и дальше от пещеры. Однажды в пылу погони Нор потерял соплеменников и потом долго блуждал по незнакомой местности. Скоро долину, по которой он проходил, заполнили вечерние тени. Чем гуще они становились, тем сильнее его охватывало чувство страха перед темнотой ночи. Этот страх переходил из поколения в поколение, и люди не умели от него спастись, потому что источником его были незнание и беспомощность. Нор начал торопливо карабкаться вверх по крутому склону холма - ночь уже пришла в долину. Задыхаясь, он огляделся: где-то вдали терялась в вечерних сумерках покрытая травой равнина. Зная, что не сможет найти себе там прибежища на ночь, Нор направился к большому буку, возвышавшемуся над всей округой. Он забрался на него, уселся на крепком суку, обхватил руками ствол и затих. В эту ночь он не сомкнул глаз. Страх перед темнотой, таинственные звуки ночи и неудобная поза отогнали от него сон - он даже не задремал. Нор был счастлив, когда наконец начало светать, а затем вслед за алой зарей показался золотой диск солнца. С восходом солнца его покинули все страхи и волнения. Он выпрямил занемевшее тело и, держась одной рукой за сук, потянулся. Потом стал быстро слезать с дерева. Но спустившись на несколько ветвей, резко остановился: сквозь просвет в зеленой стене листвы он заметил вдали на равнине пасущийся табун диких лошадей. Нор притаился и стал напряженно следить. Лошади спокойно щипали траву. Но вот одна подняла голову, понюхала воздух и с громким ржанием пустилась бежать. Весь табун последовал за ней и исчез в туче поднятой пыли. Нор снова забрался на вершину дерева, чтобы посмотреть, куда понесся табун, но не увидел ничего, кроме маленького облачка пыли где-то у горизонта. Некоторое время Нор еще смотрел туда, где только что был табун, а затем начал внимательно изучать местность. С одной стороны простиралась покрытая травой равнина, с другой - заросшая деревьями и кустами долина, по которой текла небольшая речка. За ней возвышались холмы с обширными лесами и голые, изрезанные ущельями скалы. В одной из них, далеко отсюда, была пещера его племени. Он сразу узнал эту скалу, потому что на ее вершине росли три древние, иссеченные ветрами сосны. Их вид напомнил ему, что пора возвращаться. Но хотя он спешил и шел к пещере напрямик, добрался до нее лишь поздним вечером.
   Это воспоминание не покинуло Нора и тогда, когда он вновь уселся у костра. Оно заполняло все его мысли, пока не сложилось в одну спасительную: хорошо бы отправиться туда на охоту, там, наверно, еще много дичи. И Нор решил ранним утром, с первыми лучами солнца отправиться в путь. Он хотел идти один, чтобы вначале убедиться, действительно ли те места богаты дичью, а потом уже позвать соплеменников.
   Приняв такое решение. Нор тоже лег спать.
   На востоке поднималось солнце, под его лучами, как будто заменяя погасшие звезды, заблестели мириады росинок.
   Первые солнечные лучи и утренняя прохлада разбудили старого охотника, который должен был следить за костром. Он тяжело поднялся и мелкими шаркающими шагами направился к нише, где лежал большой ворох сухих сучьев - собирать их было обязанностью детей.
   Старик отобрал две охапки сосновых веток с сухими иголками и начал старательно выискивать толстые смоляные сучья. Захватив все, что набрал, он медленно побрел обратно к костру. Бросил дрова на пол, сел, разгреб длинной палкой пепел и золу и собрал в середине кострища тлеющие угли, а на них бросил сухие сосновые ветки.
   Послышалось легкое потрескивание, и потянуло слабым запахом смолы. Но дыма почти не было, огонь все еще прятался в тлеющих углях. Старый охотник склонился над костром и несколько раз сильно подул. Угли засверкали ярче, поднялись язычки пламени и жадно набросились на сухие иголки и мелкие веточки.
   Потрескивание костра разбудило охотников. Заспанные, они оглядывались, опять закрывали глаза и погружались в сладкую дрему.
   Проснулся и Нор. Он взглянул на костер и заметил, что старик подкладывает сучья потолще, а высоко поднявшееся пламя жадно набрасывается на них. Тепло от разгоревшегося костра окутало его, и он тоже снова закрыл глаза, повернулся на другой бок и, утомленный долгими блужданиями прошедшего дня и длительным ночным бдением, задремал.
   Но теперь он спал неспокойно. Вчерашние мысли о новых охотничьих местах все сильнее стучались в его сон и звали к пробуждению. Нор ворочался с боку на бок, но никак не мог вырваться из дремоты.
   Вдруг он вскочил - в полусне ему послышалось громкое восклицание. Нор огляделся. Все еще спали, а старик спокойно глядел в огонь, не обращая внимания на крик. Нор бросился к выходу из пещеры и выглянул наружу. Он увидел, как маленький Рим что-то показывал матери; та внимательно посмотрела, ответила ему, взяла за руку и повела куда-то в сторону.
   Нор смотрел вслед Махе и Риму, пока они не исчезли за поворотом. Куда они могли направляться так рано? Он знал, что ранним утром женщины никогда не уходят на сбор плодов, съедобных клубней и сладких кореньев. Может быть, Маха хотела найти новое место, где они растут в изобилии? Но неужели она собиралась искать так далеко от пещеры, что отправилась в самую рань? И почему она пошла одна, когда отовсюду грозит опасность? Все это пронеслось в голове Нора, когда Маха и Рим скрылись из виду. Но все же он вернулся в пещеру, сел к костру и долго смотрел в огонь. Он видел только, как колеблется пламя да раскаленные сучья распадаются на пылающие угольки. Не было мяса, которое можно было бы бросить в огонь, чтобы оно немного пообжарилось на углях. В пещере не было ни кусочка дичи, ни горсти плодов или клубней. Если охотникам не удастся сегодня убить крупного зверя, начнется голод.
   Голод! Это слово вдруг отозвалось в нем, заполнив все чувства, и сразу созрело твердое решение - не откладывая, отправиться на поиски нового охотничьего района. Из сваленного в нише каменного оружия он выбрал кремень, обработанный так, что с одного конца он был овальный и хорошо умещался в кулаке, а с другой стороны был узким и острым. Взяв еще крепкую дубину, Нор вышел из пещеры и отправился в путь.
   Он продвигался вперед со всей осторожностью опытного охотника: прятался за стволами больших деревьев, крался вдоль кустарника, осматривая все укромные, тенистые места, перепрыгивал через лесные ручейки, избегал склонов, поросших колючими кустами ежевики, обходил стороной сырые места, где росли громадные листья репейника, ловко пролезал под преграждавшими путь ветками. Дубину, и крепко зажатый в кулаке камень он держал наготове.
   Нор шагал ровно и неутомимо, все время был настороже. И все же он шел к гибели.
   Здесь же прошла и Маха с маленьким Римом. Собственно, цель ее была та же - начти дли племени где-нибудь подальше от пещеры новое место, полное вкусных плодов, найти новые долины, где много растений со сладкими корнями или клубнями.
   Солнце стояло уже высоко, когда Маха с ребенком добрались до небольшого озера под известняковой скалой. Рим бегом бросился к воде. На берегу он лег на живот, наклонил голову к кристально чистой воде и стал жадно пить. Утолив жажду, он забрался в мелкую воду и с радостными криками стал плескаться.
   Сверкающая на солнце вода соблазнила и Маху. Она тоже решила освежиться и осторожно вошла в воду. Постояв рядом с Римом и преодолев неприятное ощущение холода, Маха окунулась. Когда она вышла из воды, смыв застарелую грязь, засохшую кровь и липкий пот, оказалось, что это приятная молодая женщина с крепким и гибким телом.
   В то время как маленький Рим весело плескался в воде, а Маха обсыхала, нежась на солнце, из кустов высунулась голова молодого дикаря с взлохмаченными волосами, жидкой бородкой и глубоко сидящими глазами.
   В изумлении смотрел он на Маху - он не мог себе представить, что женщина пришла сюда одна с маленьким ребенком. Он внимательно осмотрелся не покажется ли еще кто-нибудь из ее племени. Оглядел каждый куст, каждый уголок - никого. Он снова взглянул на Маху. Собираясь в путь, она позвала Рима и, взяв его за руку, направилась к скале, чтобы, обогнув ее, пересечь узкую долину и попасть на солнечный откос - цель своего путешествия.
   Охотник бесшумно преследовал Маху. Вначале он крался за ней незамеченным, но, когда она исчезла за выступом скалы, перестал скрываться и побежал. Напуганная шумом шагов, женщина резко обернулась и, увидев незнакомого охотника с дико горящими глазами, бросилась бежать. В паническом ужасе Маха неслась вдоль скалы куда глаза глядят. Внезапно она увидела впереди высокий вход в пещеру и хотела нырнуть туда, надеясь спастись от преследователя в лабиринте темных переходов. Но это ей не удалось. Охотник настиг ее у самого входа. В ужасе Маха прижалась к скале и приготовилась защищать себя и маленького Рима. Охотник был небольшого роста, но сильный, широкоплечий и мускулистый. Тело его было покрыто многочисленными шрамами - следами схваток с врагами и дикими зверями. Широко открытыми глазами смотрел он на оскаленные зубы Махи, но оцепенел лишь на мгновение. Схватив женщину за руки, он с грозным видом выкрикивал ей что-то о своей силе и своих победах. Маленький Рим громко заплакал от страха, Маха вырвалась из рук охотника - ее охватила бешеная ярость. Она бросилась на него и вцепилась зубами в загривок, острыми ногтями царапая лоб и щеки. От неожиданности охотник отскочил назад, но тут же, стыдясь своего отступления перед женщиной, с ненавистью поднял кулак, чтобы ударить ее. Но он опоздал, потому что Маха уже схватила на руки маленького Рима и помчалась в глубь пещеры.
   Охотник бросился за ней. Он вовсе не хотел ее убивать, а намеревался лишь взять в свое племя - у них было очень мало женщин. После яркого дневного света он некоторое время искал в полутьме пещеры Маху, притаившуюся за большим камнем у стены. Но вот он нашел ее и, грубо схватив за руку, потащил к выходу. Маха сопротивлялась, то бросаясь на землю и заставляя тащить себя волоком, то цепляясь свободной рукой за выступы скалы. Вдруг раздались жалобные крики маленького Рима. Маха вырвалась из рук охотника и кинулась к ребенку. Опустившись рядом с Римом на землю, она схватила его в объятия. Она готова была защищать себя и своего ребенка как разъяренный дикий зверь. Одной рукой прижимая Рима, другой она бросила в мужчину большой камень. Камень попал врагу в голову. Он взревел от бешенства и, поняв, что именно ребенок мешает ему завладеть женщиной, обратил всю свою ярость против него. Бросившись к Махе, он вырвал из ее рук Рима и изо всех сил безжалостно швырнул его о стену.
   С безумным криком Маха кинулась на жестокого охотника, кусала его и колотила, вцепилась в волосы рвала редкую бородку. Но тот легко справился с ней. Он схватил Маху за кисть и вывернул ей руку. От все усиливающейся боли яростный крик женщины перешел к стоны, заглушаемые грубым смехом охотника.
   Нор стоял на берегу озера, когда из пещеры раздался пронзительный крик Махи. Он спрятался в кустарнике и стал напряженно ждать. Вот крики ярости перешли в полные боли стоны. Нор крадучись подобрался к входу в пещеру, откуда они раздавались.
   Он еще не знал, что произошло. Но вот из темноты пещеры показался чужой охотник, который тащил за собой женщину. Нор напряженно всматривался в ее лицо - все пережитое до неузнаваемости исказило его черты. Внезапно Нор узнал Маху. На какой-то момент он онемел от изумления, не понимая, как она могла здесь оказаться и что с ней случилось, потом резко выкрикнул ее имя.
   Мака вздрогнула, взгляд ее метнулся в ту сторону откуда раздался звук знакомого голоса. Узнав соплеменника, она закричала: "Нор! Нор!"
   Охотник тут же грубо толкнул ее обратно в пещеру. Маха замолчала и прижалась к стене, ожидая, что будет дальше.
   Нор уже все понял. Какой-то мужчина из чужого племени вторгся в их охотничий район и напал на Маху, желая похитить ее и лишить племя Нора сильной молодой женщины, которая могла бы принести много здоровых крепких детей - будущих охотников и бойцов. Этого нельзя было допустить.
   Нора охватила бешеная ярость. Казалось, мышцы его могучих плеч лопнут от напряжения, глаза метали молнии смертельной ненависти. Нор был готов защитить женщину своего племени и биться за нее насмерть. Но и чужой охотник не хотел лишаться добычи. И вот двое первобытных мужчин начали борьбу за женщину.
   Нор размахнулся, чтобы нанести противнику мощный удар, но тот отскочил и дубина Нора обрушилась на скалу. Увидев, что враг ловко увернулся, Нор бросился за ним, чтобы следующим ударом размозжить ему голову. Но и на этот раз его атака не удалась. Прежде чем он снова успел размахнуться, ему самому пришлось защищаться.
   Борьба шла с переменным успехом. Противники напоминали двух разъяренных быков: грудные клетки вздымались и опускались в бешеном ритме, растрепавшиеся волосы развевались вокруг голов, пот стекал по телам и искаженным лицам.
   Но силы Нора были на исходе, теперь он уже только защищался. Когда испуганная Маха увидела что Нор слабеет, она схватила острый камень и сзади набросилась на чужака. Но тот, почуя опасность, отскочил к скале, увернулся от Нора, одним огромным прыжком оказался возле Махи, вырвал у нее из рук камень и сильным ударом в висок поверг на землю, успев избежать новой атаки.
   Вид лежащей без движения Махи на время придал Нору сил, и он снова стал наступать. Но все было напрасно.
   Противник, отбросив дубину, с пронзительным криком кинулся на него и так крепко обхватил руками, что у Нора затрещали ребра, а глаза вылезли из орбит. Задохнувшись, он без сил рухнул на землю. Победитель в неудержимой ярости наступил ногой на поверженного Нора, поднял дубину и сильным ударом раздробил ему череп.
   Залитый потом, задыхаясь, стоял он над побежденным врагом. Затем поднял его, оттащил в пещеру и завалил камнями, как бы опасаясь, что дикие звери отнимут у него мертвеца. Покончив с этим, он подошел к потрясенной Махе и хриплым голосом приказал ей идти за собой. Женщина медленно поднялась и без возражений пошла за победителем; она знала, что сопротивление бесполезно.
   Победитель Нора покинул пещеру. Маха послушно последовала за ним. Они направились по узкой тропинке, которая, извиваясь между деревьями и густым кустарником, вела на юг.
   Вот и край леса. Глазам Махи открылась долина с речкой; в мелкой воде плескались дети. Они были так увлечены игрой, что даже не заметили охотника из своего племени и незнакомую женщину.
   Перейдя через речку, охотник и Маха оказались у подножия холма, который как бы ограничивал долину; на склоне, в скале песчаника, не очень высоко над руслом реки была просторная пещера. Вокруг горящего костра сидело много охотников, а за ними - несколько женщин, которые с помощью каменных ножей и скребков обрабатывали шкуры убитых животных, чтобы они стали мягкими и гибкими.
   Охотники узнали соплеменника, ведущего чужую женщину, еще когда он вышел из леса, и неотрывно следили за ним. Снизу раздался дружеский призыв; они вскочили и, подбежав к краю скалы, с нетерпением ожидали его. Сзади теснились женщины, вытягиваясь, насколько позволял небольшой рост, и с любопытством разглядывая Маху.
   Добравшись до пещеры, охотник взял Маху за руку и подвел к костру. Подождав, пока соберутся все, он стал хвастливо, криками и жестами, описывать свою борьбу и победу, благодаря которой привел молодую, здоровую женщину. Когда отзвучали грубые выкрики соплеменников, выражавших радость по поводу столь редкой добычи, он толкнул Маху к женщинам.
   Так Маха была принята в племя победителя Нора.
   Женщины окружили Маху и засыпали ее градом вопросов, а охотник-победитель сидел с товарищами у огня и продолжал с жаром говорить. Все напряженно слушали, часто прерывая его речь криками и возгласами восхищения.
   Закончив наконец свой рассказ, охотник вскочил на ноги, вместе с ним - еще трое. Вооружившись мощными дубинами, они сбежали вниз по склону, перешли через речку и исчезли в темном лесу. Оставшихся охватило странное возбуждение. Они бегали по пещере, тащили к костру большие плоские камни, раздували огонь так, что языки пламени поднимались высоко к потолку. Женщины тоже бросили работу, выбежали и через некоторое время вернулись с охапками дров.
   Одна только Маха сидела, сжавшись, в углу пещеры и безучастно смотрела на суету вокруг.
   Солнце уже начинало клониться к западу, когда охотник, стоящий на страже у входа в пещеру, издал радостный крик. Он заметил на краю леса возвращающихся товарищей. Один из них приветственно замахал руками, второй нес что-то под мышкой, а двое медленно шли к речке, сгибаясь под тяжелой ношей. Прежде чем они успели перейти вброд, их окружили несколько соплеменников, вышедших на помощь. Все быстро двинулись к пещере.
   Они поднимались, окруженные радостно галдящими детьми, а у входа в диком возбуждении шумели женщины. Лишь Маха не участвовала в общем волнении. Она тихо сидела в углу, ничего не понимая и испуганно глядя вокруг.
   Но вот стена человеческих тел у входа расступилась, пропуская охотников. Двое, размахнувшись, бросили к костру принесенную добычу, потом в воздухе мелькнуло маленькое окровавленное тельце. Страшные трофеи с глухим стуком упали на землю.
   В тот же момент раздался душераздирающий крик Махи: она увидела в свете костра мертвые тела Нора и Рима. Охваченная беспредельным ужасом, сознавая свое бессилие, она закрыла лицо руками и, сделав несколько шагов, свалилась на груду мха и травы.
   Но племя, не обращая особого внимания на Маху, с шумом толпилось вокруг двух человеческих трупов и готовилось к трапезе. Маха с ужасом смотрела, как они бросали куски мяса на раскаленные камни или прямо в пылающие угли, жадно следя за ними и переворачивая, чтобы они не подгорели. Когда мясо хоть чуть поджаривалось со всех сторон, они набрасывались на него и глотали целыми кусками. Теперь в пещере слышалось лишь чавканье мужчин, женщин и детей.
   Охотник, убивший Нора, напрасно искал Маху среди сидевших у костра женщин. Увидев, что она, съежившись, одиноко сидит в дальнем углу пещеры, он взял кусок жареного мяса и, подойдя, протянул ей. Маха с отвращением вырвала мясо и отбросила подальше. Мужчина усмехнулся, пожал плечами и вернулся к костру.
   Маленький мальчик, видевший, как Маха отшвырнула предложенный ей кусок, поспешно бросился за ним. Попробовав и убедившись, что мясо вкусное и сочное, мальчик спрятался за выступом стены от глаз завистников, которые могли бы отнять у него лакомый кусок. Потрясенная женщина смотрела на ребенка. В ее взгляде было не только отвращение. Маха не могла понять, как вообще можно есть человеческое мясо. Она никогда не видела и не слыхала, чтобы ее племя употребляло в пищу мясо людей из других племен, даже когда была самая страшная нужда и самый жестокий голод.