Авраменко Илья. Нина (отрывок)

   Пестрова тоже взяла сигарету, но только для того, чтобы убрать пачку со стола в карман.
   - Ты сама попробуй, поговори с ней, - предложила она. - Только наври что-нибудь, типа, мама болеет, или, еще лучше, ребенок как бы помирает. Я ее знаю, она с придурью, она тогда уступит. А я ей тут кое-что предложу покруче "Сименса".
   Катя хитро улыбнулась и подмигнула:
   - Пойду поработаю по системе Станиславского.
   Пестрова не удержалась и вышла вместе с ней, чтобы посмотреть, как эта хитрюга будет обрабатывать простофилю Силакову.
   Через дверную щель она видела, с каким скорбным выражением лица Катя приблизилась к Нине, которая как раз пыталась куда-то дозвониться по своему мобильнику.
   - Ниночка... Вот... хотела тебя попросить... Выручи меня, Ниночка. Ты же меня всегда выручала!
   - Что случилось, Катюша? - спросила Нина, пряча телефон.
   - Мальчик у меня заболел...
   - Что ты говоришь. А что такое?
   - Никто ничего не понимает... Говорят, воспаление какое-то. Кровь у него очень плохая, моча... А где воспаление - не поймут.
   - А все делали? Узи делали, эхографию?
   - Какое там... даже не предлагали сделать.
   - Кошмар какой... Подожди, сейчас я тебе дам телефон. У меня есть отличный детский врач. Прекрасный диагност! Он все быстро сделает.
   "Дура Катька, - подумала Пестрова, следившая за этой сценой. - Не с того конца начала".
   Нина рылась в сумочке, отыскивая записную книжку, потом долго искала в книжке телефон. Катя горестно вздохнула.
   - Не вздыхай, - ободрила ее Нина. - Это лучший в Москве врач.
   - Дорогой?
   - Ну, не дешевый. Вот, записывай.
   - Да нет, спасибо... что уж записывать. Денег ни копья нет.
   - Ну, на врача-то найдешь?
   Катя заломила руки и отвернулась, словно порывалась уйти. Однако не ушла, а сказала с отчаянием в голосе:
   - Я последнее время даже на кефир не каждый день нахожу. Вся в долгах... работы нет. На рекламу йогуртов рассчитывала, не взяли... На рекламу "тойоты" - тоже тебя взяли... Вообще, суши весла. Сегодня вот у "Сименс" кастинг, а я опять не пойду.
   - Почему?
   - А, бесполезняк. Только на проезд тратить. Лучше мальчику молока куплю. Мне там менеджер прямым текстом сказал: "Ты, Кривченко, у нас номер второй. После Силаковой". А там, конечно, гонорар приличный... Я бы мальчика обследовала.
   Нина спрятала записную книжку обратно в сумочку и, подумав, предложила:
   - Ну, хорошо, давай я не пойду. А ты уверена, что тогда тебя возьмут?
   - Возьмут! Да я всем другим горло перерву! Да мне менеджер прямым текстом сказал: "Ты, Кривченко, у нас - номер два, после Силаковой!" Ниночка! Дай я тебя поцелую!
   - Не нужно, Катя, это лишнее. Телефон врача запишешь?
   - Потом! После!
   "Развела ее Катька, ну актриса!" - восхитилась Пестрова и поспешила к себе в кабинет, увидев, что Силакова направляется к выходу из общей комнаты.
   Она едва успела плюхнуться в свое кресло и разложить перед собой какие-то бумаги, как в кабинет вошла Нина.
   - Оля, я хотела вас предупредить...
   - Минуту... Не отвлекайте, вы же видите.
   Пробежав невидящим взглядом несколько строчек, Пестрова отложила бумагу и подняла голову.
   - Слушаю вас.
   - Я хотела предупредить, что я не буду сегодня на кастинге "Сименс".
   - Это еще почему? - администратор Пестрова была удивлена до глубины души.
   - Ну, я не смогу туда пойти.
   - Это я поняла. Я спрашиваю, Нина, почему? Они специально заявляли вас.
   - Я поэтому и предупреждаю... У моей подруги заболел мальчик, и я...
   - Ну и что? Какой мальчик? При чем здесь мальчик? У Кати Кривченко, например, бультерьера зовут Мальчик. При чем здесь кастинг? Как с вами работать, Нина, сами подумайте? Как вас в другой раз заявлять на солидные кастинги? Вы подрываете авторитет агентства!
   - Ну не сердитесь. Есть же девушки и кроме меня. Просто я уже обещала... Но может быть, у вас найдется что-нибудь другое? Я готова работать, я хочу. Просто в "Сименс" я уже не могу пойти... а в любое другое место, куда скажете...
   С крайне недовольным видом Пестрова принялась перелистывать свой ежедневник.
   - Любое другое место, говорите? Так-так. Это уже занято, это не ваш типаж... Вот. Фирма "Каспий Инкорпорейтед" начинает рекламную кампанию. Кастинг сегодня в двадцать ноль-ноль. Надо пойти.
   - А что это за фирма?
   - Откуда же мне знать? Постельное белье, то се. Конечно, все хотят на фирму с мировым именем. А когда неизвестная, когда надо достойно представить агентство...
   - Хорошо, я пойду.
   Пестрова записала адрес на листке бумаги и передвинула его по столу к Нине.
   - Двадцать ноль-ноль. Не опаздывайте.
   Нина глянула на листок, и ее брови удивленно поднялись:
   - А что это за адрес? Гостиница?
   - Не знаю. Сейчас, по-моему, многие фирмы в гостиницах арендуют. Вам-то какая разница, Силакова? Работа есть работа. В гостинице или в заводском цеху, наше мнение заказчика не интересует.
   3
   Выходя из агентства, Нина подумала, что не надо было поддаваться на уговоры Кривченко. Что-то там было нечистое, во всех этих стонах по поводу здоровья ее ребенка. Какая же ты мать, если лечение малыша зависит только от одного удачного кастинга. В конце концов, в таких случаях можно и в долги залезть. Нет, что-то Катя темнит. Но Нина быстро прогнала эти мысли, потому что надо было подумать о более приятных вещах. Она набрала номер агентства по недвижимости.
   - Алло, Дмитрий? Это Нина Силакова. Я буду у вас не позже двух. Подготовьте все документы по дому, чтобы не ждать. Я от вас сразу туда.
   - А, собственно, уже все готово. Мы договор оформили на вашего мужа, ничего?
   - Конечно, ничего. Какая разница!
   - Приезжайте, мы ждем. Только деньги надо за три месяца вперед.
   - Да, хорошо, я заплачу, сколько вы скажете.
   Уже положив трубку, Нина сообразила, что сегодня ей никак не удастся переехать, если Саша не вернется к двум часам. Потому что одна, без него, она просто не справится с перевозкой вещей.
   Направляясь домой, она названивала Саше под каждым красным светофором, но абонент был по-прежнему недоступен.
   Дома Нина принялась укладывать вещи. В загородном доме, согласно условиям договора, была вся необходимая мебель, посуда и утварь. Но откуда этим риэлтерам известно, какая именно посуда необходима Нине?
   Навряд ли они припасли для нее чугунный казанок, в котором Нина любила готовить плов. И ножей двенадцати видов в загородном доме тоже наверняка не имеется. Не говоря уже о глубокой сковороде, которую Нина привезла из Таиланда и в которой так здорово получаются любимые Сашины креветки, обжаренные с овощами... Нет, все это придется брать с собой отсюда.
   Так постепенно и набралось багажа на два чемодана, сумку и коробку. Нина устало опустилась в кресло. Конечно, все это поместится в ее "вольво". Но как она одна будет таскать этот груз? Ну где же ты, Саша?
   Она включила телевизор, чтобы не заводить себя еще больше. Сейчас она всерьез злилась на мужа: раскатывает неизвестно где, а ты тут с тяжестями надрывайся. "Сообщение из Санкт-Петербурга", - прозвучал тревожный голос диктора, и Нина невольно обернулась к экрану.
   "Сегодня в девять часов по местному времени на пороге своего дома был застрелен глава думской фракции Василий Дерюгин. Как сообщил представитель правоохранительных органов, убийца нанес депутату три ранения в область груди и в голову, каждое из которых было смертельным..."
   - Вот что творится там, в криминальной столице, - возмущенно проговорила Нина и снова взялась за телефонную трубку.
   Ей пришлось пересилить себя, чтобы набрать номер Егора. Но больше никого с Сашиной работы Нина не знала.
   - Привет, Егор. Это Нина. Егор, что-то Сашин телефон не отвечает. Ты не знаешь почему?
   - Нинок, здорово! Ну, типа, он в метро едет. Или там роуминг не включается. Всяко бывает.
   - Когда он вернется?
   - Ну я-то откуда знаю? Как дела все сделают, так и вернутся пацаны.
   - А почему он так тайно уехал? Не предупредил, не попрощался. Что это за дела такие?
   - Нинок, ну ладно, все нормально... Срочный выезд... Клиентура у нас тут... По лому цветных металлов. Шведы приехали, надо крупную партию им пихнуть. Санек поехал, как самый продвинутый...
   - Он же вроде бы недвижимостью занимался?
   - Да? Ну, я не знаю. Это когда было. У нас тут все: и цветные металлы, и черно-белые... Время, Нинок, такое - всем приходится заниматься. Слушай, я сейчас на Кутузовском, тут движение... тебе что-то срочно надо?
   - Там депутата убили, ты знаешь?
   - Ну, а мы-то здесь при чем? Сейчас каждый день кого-то убивают. Не переживай, все нормально. Нинок, я тебе из офиса позвоню, когда доеду. Пока.
   Во время разговора Нина продолжала смотреть на экран телевизора, где все еще сообщались новые подробности гибели депутата.
   "...По некоторым сведениям, убитый сегодня около девяти утра глава правой думской фракции Василий Дерюгин был связан с крупной преступной группировкой...
   Следствие полагает, что одним из мотивов преступления...
   Объявленный по городу план "Перехват" пока результатов не дал...
   Все говорит о том, что это заказное убийство, и совершил его профессионал..."
   Нина выключила телевизор и услышала, что кто-то позвонил в дверь. Позвонил коротко, робко, слегка коснувшись кнопки звонка. Нина открыла дверь и увидела на пороге незнакомую девушку.
   - Здравствуйте. Я - Варя. Вы мне утром визитку дали. А я вам звонила, а у вас все время автоответчик... А потом занято, занято. Я и от метро звонила, занято. Приехала...
   "Только тебя мне и не хватало", - с досадой подумала Нина. Ее всегда раздражали девицы, появившиеся в их агентстве по протекции. Как правило, это были чьи-то малолетние любовницы, и обещание пристроить в модели было одной из форм оплаты. Дурочки и не подозревали, что стать моделью может любая, а вот оставаться ей - это дано не каждой.
   - Вижу, что приехала. А зачем? - спросила Нина, возможно, чуть резче, чем хотела.
   - Я не вовремя, да? Извините. Ну, тогда... Я пошла?
   Она, опустив голову, повернулась к лифту.
   - Куда ты сейчас? - спросила Нина неожиданно для себя.
   - Не знаю. Погуляю вокруг вокзала.
   - Почему вокруг вокзала?
   - Ну, я там ночую, на Казанском.
   Нина открыла дверь шире и отступила внутрь квартиры:
   - Заходи, Варя-Варвара.
   Глядя на эту девочку, Нина вспомнила, как сама стала моделью. Ей никто не помогал, никто не приводил за руку, никто за нее не просил. Наоборот, это ее просили.
   Еще когда она жила в Сходне, ожидая своего пропавшего Сашу, однажды прямо на улице к ней подбежали двое ребят в джинсовых костюмах. Один был с видеокамерой, другой - с микрофоном. "Я - Иван Бобровский, звезда тележурналистики, - скромно представился паренек с микрофоном. - А вы, девушка, звезда рекламы. Вы оказались в нужном месте в нужное время. И сейчас вас увидит вся страна". Нина чуть не убежала тогда от них, но Иван все же уговорил ее сняться в небольшом сюжете. От нее требовалось выйти из только что открывшегося магазина, со счастливым лицом прижимая к себе бумажный мешок с покупками. Сразу после нее ребята сняли еще нескольких девушек. Но только Нина получила от них приглашение на новые съемки. Там, в студийном павильоне, ее увидел Исаак Крымский, хозяин сети модельных агентств. Он сам подошел к Нине, и сам долго убеждал ее в том, что она прирожденная модель. Нина поверила ему. Впрочем, она всегда всем верила. Но на этот раз ей не пришлось раскаиваться в излишней доверчивости. Крымский отдал ее в руки настоящих профессионалов, двух французов, и они целый месяц занимались с ней с утра до ночи. От них она узнала, как надо питаться, как мыть волосы, как улыбаться и как смотреть в камеру. Они открыли ей тысячи разных секретов, и она схватывала все на лету. Больше всего она поначалу боялась, что за все эти уроки придется расплачиваться собой, и Нина уже придумала несколько способов избежать этого. Но все опасения оказались напрасными, потому что ее наставники не интересовались женщинами.
   А вот Ванька Бобровский очень даже интересовался, и потом еще долго подкатывался к Нине, пока не увидел рядом с ней Сашу. С тех пор их отношения сохранились на уровне целомудренного приятельства.
   "Кстати, надо бы ему позвонить, - подумала Нина. - Мужик он или кто? Неужто не согласится поднести пару чемоданов старой приятельнице?"
   - Ну что, Варя, в чем проблема? Тебе нужны фотографии, так?
   Варя кивнула, растерянно оглядывая прихожую. "А в ней что-то есть, подумала Нина, набирая номер своего знакомого фотографа. - Лицо свежее. Глаза темные, а волосы светлые. Может получиться очень яркая картинка".
   - Макс, привет, это Силакова. Макс, зайка, я к тебе одну девочку отправлю, отщелкай ее, пожалуйста. На портфолио. Сколько, двести? Сейчас уточню.
   Прикрыв трубку ладонью, она спросила у Вари:
   - У тебя деньги есть?
   - Конечно... вот. Сколько надо?
   - Двести долларов.
   Варя в ужасе приложила пальцы к губам, а потом понурилась и повернулась к выходу, пытаясь справиться с замком.
   - Да постой ты! - Нина вздохнула. - Горе ты луковое. Слушай, Макс, ты с нее не бери, мы с тобой потом разочтемся. Нормально? Зовут ее Варя. Спасибо, зайка.
   Нина положила трубку и подтолкнула Варю в комнату:
   - Чего ты там топчешься, проходи.
   Варя растерянно оглядела голые стены и пустой распахнутый шкаф.
   - Ой... а я думала, у моделей богато...
   Нина усмехнулась.
   - Ты хочешь стать моделью, чтобы быть богатой?
   - Ну а что? Это не помешает. А моделью я хочу, потому что я могу быть только моделью, и больше никем.
   - Как же ты, Варя, приехала в модели поступать, в Москву, а ни портфолио, ни денег с собой не взяла?
   - Почему вы так говорите? У меня есть деньги. Вот, триста рублей. Это большие деньги. Мне их вся деревня собирала, все девчонки. А портфолио мне брательник сжег. Он хочет, чтобы я в Николаевке осталась, чтобы за Мишку пошла... Они как выпьют, Мишка ко мне лезет... я брательнику говорю: "Дай ему в морду, что он лезет!", а брательник молчит... он Мишке должен.
   - Так что же он, тобой решил рассчитаться?
   - На то похоже...
   - Поэтому ты уехала.
   - Нет, не поэтому. Потому что... но вы же сами знаете, как это бывает, когда понимаешь про себя, кто ты и кем ты будешь! Я буду моделью! И я готовилась!
   Варя подбежала к приемнику.
   - Можно?
   Она включила радио, нашла какую-то музыку и, послушав ее несколько секунд, начала танцевать. Поначалу Варя двигала только руками, потом включились плечи, несколько движений на месте - и вот она закружилась по комнате.
   Если бы ее сейчас увидел профессионал вроде Крымского, он бы сразу отметил не только пластику и стройную фигурку. Каждое движение Вари было женственным, но не вызывающим. В ней было достоинство, но ни капли высокомерия. Она была, безусловно, очень красива, и в то же время - такая же, как все. "Далеко пойдет, - подумала Нина. - Если не сломается по дороге".
   Песня закончилась, и зазвучал голос диктора: "Тринадцать часов в столице. Новости. Циничным и хладнокровным назвали сегодняшнее убийство Василия Дерюгина..." Нина резко выключила приемник.
   - Молодец, хорошо двигаешься.
   - Мне бы теперь к вашей главной попасть... Помогите, а? А то я неделю ждать не могу. Я с ментом на вокзале договорилась, чтобы он меня не гонял, денег дала. Он сутки побыл и сменился. А другой пришел, вообще не разговаривает. Ложись, и все. А не дашь, говорит, я на тебя оперативку составлю, тебя на любом углу задержат. Вообще все отделение пропустишь. Я ушла от греха... Что они ко мне лезут!
   - Привыкай... К таким, как ты, всегда будут лезть.
   - И что делать?
   - Привыкнешь. Надо просто помнить о том, кто ты такая. Знать себе цену. Это ты выбираешь себе мужика, а не он тебя. Понимаешь? Вот заведешь себе надежного друга, тогда и приставать будут меньше.
   - А без друга - никак? Я продаваться не собираюсь.
   Нина прошла в кухню, включила электрочайник.
   - Садись, Варя-Варвара, чайку попьем. Даже не знаю, стоит ли рассказывать о том, что тебя ждет. Не собираешься продаваться? Это хорошо. А ты знаешь, сколько стоит один показ? Сколько ты заработаешь за вечер на подиуме? Тридцать долларов.
   - Ух ты! - Варя оживилась. - За один только вечер!
   - И таких вечеров у тебя будет... Знаешь сколько? Два-три в месяц. А тебе на эти деньги надо не только прожить. Но еще и в солярий попасть, и в бассейн, и на массаж, и в спортзал, и все остальное.
   - Ничего, я девочка экономная, - весело ответила Варя.
   4
   Журналист Бобровский сам собирался позвонить Нине. Собирался с самого утра. Но не успел. Едва добравшись до телестудии, он сразу же был вызван на ковер к шефу.
   Не нужно было прибегать к услугам астролога, чтобы предсказать, о чем пойдет речь. Иван знал, что шеф недоволен его работой. В глубине души он признавал, что у шефа были для этого причины. Криминальная хроника, которой заведовал Бобровский, в последнее время стала самым слабым звеном во всем пакете программ. Чтобы делать действительно громкие репортажи о преступлениях, нужно обладать связями в милиции. Те менты, с которыми контактировал Бобровский в начале своей карьеры, за последнее время перестали снабжать его информацией. Одни пошли на повышение и стали недоступны. Другие, их было большинство, спились и уволились, подавшись на коммерческие хлеба. А установить новые связи в угрозыске или РУБОПе сегодня было гораздо сложнее, чем в прежние времена. Раньше менты по-детски радовались тому, что их показывают по телевизору. В них еще жило чисто совковое преклонение перед журналистами, которые казались посланцами иных миров, и чей голос мог дойти до самых верхних этажей власти. Новое поколение смотрело на жизнь практичнее. Новое поколение понимало, что информация - это товар. Его можно либо продать за деньги, либо обменять на другой товар, равноценный.
   Но у Ивана Бобровского не было возможности платить своим информаторам, потому что его передача имела низкий рейтинг и не приносила много денег. А рейтинг был низкий, оттого что он не мог платить своим информаторам.
   Из этого замкнутого круга можно было вырваться, если бы Иван снабжал своих друзей в погонах какими-то полезными для них сведениями. Но, замкнувшись в своем телевизионном мирке, Бобровский не мог вырваться в свет, в большую тусовку, где его уловом могли бы стать авторитетные слухи и сенсационные сплетни. Его не пускали наверх, потому что у его передачи был низкий рейтинг. А рейтинг был низкий потому, что Бобровский не бывал наверху.
   Не далее как вчера Иван увидел репортаж с очередного показа мод. Он не сразу узнал в царственной красавице, улыбающейся с подиума, свою старую знакомую Нину Силакову. Но, узнав, тут же подумал, что Нина может помочь ему. Например, через нее он мог бы попасть на какую-нибудь презентацию. Почему бы и нет? На этот раз он побежит туда не только ради бесплатной выпивки и жратвы. Нет, теперь-то он постарается, он в лепешку разобьется, он пустит в ход все свое обаяние и обязательно познакомится с нужными людьми.
   Но до презентации было еще далеко, а шеф - вот он, рядом, по ту сторону дубовой двери.
   И теперь Иван стоял на пороге кабинета, прекрасно зная все, что скажет ему шеф. "Это будет бессмысленный разговор. Но пока с тобой говорят, а не бьют сразу в морду - значит, еще не все потеряно", - утешил себя Иван и, подмигнув секретарше, вошел в кабинет.
   Босс - огромный, толстый, шумный, курил сигару и ходил по кабинету из угла в угол, как рассерженный лев по клетке.
   - Здравствуйте, о всемогущий повелитель телеэфира, - Бобровский смиренно сложил ладони у подбородка.
   Но его шутливое приветствие не смягчило начальственного гнева. Наоборот. Рассерженный лев чуть не подавился своей сигарой. Босс откашлялся и спросил:
   - Вазелин принес?
   - Я его всегда беру на встречу с вами. На всякий случай.
   - Ну и как, Бобровский, ты что предлагаешь - сначала тебя употребить, а потом выгнать или сразу выгнать?
   - Других вариантов нет?
   - А откуда им взяться?
   Босс решительно направился к своему креслу и опустился в него с видом человека, принявшего эпохальное решение.
   - Так вот, Бобровский. Есть новость, которая тебя заинтересует. Мы закрываем твою передачу. Все. Всем надоели твои мелкие уголовники и всякая шантрапа. Ты один просрал три последних громких скандала. С прокуратурой, с Верховным судом и с Министерством обороны! Они прошли по всем каналам!
   Иван кивнул, сохраняя спокойное выражение лица. Хотя ему и хотелось заорать в ответ, но он проговорил веско и сдержанно.
   - Да, все каналы там потоптались. А информации - ноль. Одни сопли и вопли. Потому-то я и не делал...
   - Чушь! Ты не делал, потому что у тебя нет концов. Все твои хваленые ментовские связи - не круче вшивого мусорка с земли, в звании капитана.
   - Мои капитаны уже носят генеральские лампасы. Ничего не поделать, в команде информаторов идет смена поколений.
   - Пока идет смена поколений, ты вместе с командой можешь вылететь из высшей лиги! Да ты уже вылетел! Мы опять в жопе, и все из-за тебя. Где передача? Где настоящая передача с настоящим криминалом? Мы тебе платим не за карманников и лохотронщиков! Сегодня убили Дерюгина! Много ты об этом знаешь?
   - Чуть меньше, чем убийца.
   - Блефуешь, Бобровский. Откуда ты можешь что-то знать?
   - Еще не время раскрывать свои карты.
   - Так поделись с людьми! Выдай материал! Сделай передачу, чтоб не стыдно было пустить в эфир!
   - Дайте мне неделю.
   Босс прищурился, разглядывая Ивана. Наверно, на него все-таки подействовал спокойный и уверенный тон журналиста. И он вынес вердикт:
   - Два дня. Сделаешь Дерюгина - пойдешь в гору. Обещаю. Не сделаешь пойдешь в жопу. Свободен.
   - Слушаю и повинуюсь, - Иван снова сложил ладони и поклонился.
   Он вышел в приемную, закрыл за собой дверь и несколько секунд стоял, медленно втягивая воздух и шумно его выдыхая.
   - Что, йогой занимаешься? - не без ехидства спросила секретарша.
   - Устраняю пробои в ауре, - интимно понизив голос, ответил Бобровский и присел на край ее стола. - Но это не йога. Это Тантра. Искусство магического секса.
   - Так вот чем ты с шефом занимался, - протянула секретарша. - Кстати, тебе тут девушка звонила. Я просила перезвонить через десять минут. Не думала, что вы так быстро кончите.
   - Я кончаю строго по расписанию, как "Восточный Экспресс", промурлыкал Бобровский, откровенно заглядывая в вырез ее кофточки.
   - Ой, кто бы говорил.
   Зазвонил телефон, и секретарша, подняв трубку, глянула на Ивана.
   - Не знаю, освободился ли он. Сейчас посмотрю...
   Бобровский прошептал ей в ухо: "Узнай, кто спрашивает".
   - Что-то не видно его поблизости... Вы не могли бы представиться? Силакова?
   Иван спрыгнул со стола и закивал головой, показывая пальцем на параллельный аппарат.
   - Слушаю, Бобровский.
   - Ванька, привет! Я наконец-то сняла дом! Тот самый, в Архангельском.
   - А-а... поздравляю, - озабоченно ответил он.
   - Ты что такой унылый? Что у тебя случилось?
   Иван устроился в кресле поудобнее, закурил и заговорил еще более печально:
   - Да так... ничего. Думаю вот, подождать, пока уволят, или самому написать, "по собственному"?
   - Вот те раз! У тебя же так хорошо все шло.
   - Ну, старуха, знаешь... Шло, шло, а потом как встало! Интриги. Им же все время рейтинг поднимать надо. Погоня за дешевой сенсацией.
   - Подожди, Вань! Ты знаешь, ты приезжай. Все расскажешь. И заодно поможешь. Мне как раз нужна твоя помощь. Твоя грубая физическая сила.
   - А что такое? - удивился Бобровский.
   - Ванька, так я же сегодня переезжаю в этот дом! А ты бы мне помог сумки снести. Ванечка, помоги, а? В Архангельское съездим. Наш новый дом посмотришь. А по дороге расскажешь все. Может, что-нибудь придумаем.
   - Да? А Саши что, нету?
   - Нет, он в Питере.
   - Что ты говоришь? В Питере?
   - Да.
   "Все уже в Питере, а я тут торчу!" - подумал Бобровский. Его охватила досада при мысли о том, что вместо работы над блистательным репортажем с места происшествия он сидит тут в Москве, смотрит на соблазнительные коленки секретарши - о, да она не в колготках, а в чулках! - и нанимается в грузчики к деревенской красотке, жене криминального авторитета... Стоп!
   То, что Нина Силакова была женой криминального авторитета - это была мимолетная фантазия. Бобровский знал, что Саша работает в каком-то фонде ветеранов. Да все эти фонды часто оказывались замешанными в какую-нибудь темную историю. Но почему-то Ивану никогда и в голову не приходило, что Нина и Саша, его старинные приятели, могут быть связаны с криминалом... "Саша. Вот кто может быть моим новым информатором, - подумал Иван. - К нему подкатимся через супругу. Самый надежный подход. Так-так, уже теплее".
   - А когда Саша вернется, Нина?
   - Не знаю... А что? Почему ты все это спрашиваешь?
   - А он не будет ревновать? Все-таки таскать сумки - это как бы супружеские обязанности.
   - Дурак. Ты едешь или нет?
   - Я не еду, я лечу!
   Он действительно добрался до Марьина как на крыльях. Таксист попался толковый, обошел все пробки, словно Марадона. Иван даже почти не торговался с ним, и заплатил всего на десятку меньше, чем требовал извозчик.
   Он взлетел на площадку, позвонил и увидел за открытой дверью Нину и еще какую-то красотку-малолетку.
   - Грузчика из Быстроупака вызывали? Чай пить не будем, там попьем. Это кто, что за дитя природы? Здорово, дитя. Я прогрессивный журналист Бобровский, а ты кто?
   Девчушка залилась краской, и Нина осадила Ивана:
   - Это Варя, но ты к ней не приставай. Побереги свои силы вот для этих чемоданчиков.
   Она отвела волосы со лба, оглядывая квартиру.
   - Так, ладно. Дайте мне собраться с мыслями... Это я взяла, зубные щетки взяла, жидкость для посуды взяла... вроде бы все взяла. Теперь с тобой разберемся. - Она повернулась к Варе, подвела ее к столу и что-то черкнула на странице календаря. - Это - мой мобильный. Это - телефон Макса, фотографа. Сейчас поедешь к нему, он тебя отснимет. Вот ключи. До поступления поживешь у меня. Нечего ментов баловать, у них и так морды кирпича просят.