Сей свет есть купно и жизнь по Евангельскому слову: въ томъ животъ бe, и животъ бe свeтъ человeкомъ (Иоан. 1, 4).
Когда человек созерцает внутренно свет вечный, тогда ум его бывает
чист и не имеет в себе никаких чувственных представлений, но, весь будучи
углублен в созерцание несозданной доброты, забывает все чувственное, не хочет
зреть и себя; но желает скрыться в сердце земли, только бы не лишиться сего
истинного блага - Бога.
[BACK]
18. О внимании к самому себе
Путь внимания проходящий не должен только одному сердцу своему
верить, но должен сердечные свои действия и жизнь свою поверять с законом
Божиим и с деятельною жизнью подвижников благочестия, которые таковый подвиг
проходили. Сим средством удобнее можно и от лукавого избавиться и истину
яснее узреть.
Ум внимательного человека есть как бы поставленный страж, или
неусыпный охранитель внутреннего Иерусалима. Стоя на высоте духовного
созерцания, он смотрит оком чистоты на обходящие и приражающиеся к душе его
противные силы, по Псаломнику: и на враги моя воззрe око мое (Пс. 53, 9).
От ока его не скрыт диавол, яко левъ рыкая, искiй кого поглотити
(1 Петр. 5, 8), и те, которые напрягают лук свой сострeляти во мрацe правыя
сердцемъ (Пс. 10, 2).
А потому таковый человек, следуя учению Божественного Павла,
принимает вся оружiя Божiя, да возможетъ противитися въ день лютъ (Ефес.
6, 13) и сими оружиями, содействующей благодати Божией, отражает видимые
приражения и побеждает невидимых ратников.
Проходящий путь сей не должен внимать посторонним слухам, от которых
голова может быть наполнена праздными и суетными помыслами и воспоминаниями;
но должен быть внимателен к себе.
Особенно на сем пути наблюдать должно, чтоб не обращаться на чужие
дела, не мыслить и не говорить о них, по Псаломнику: не возглаголютъ уста
мои дeлъ человeческихъ (Пс. 16, 4), а молить Господа: отъ тайныхъ моихъ
очисти мя и отъ чуждихъ пощади раба Твоего (Пс. 18, 13-14).
Человек должен обращать внимание на начало и конец жизни своей, к
средине же, где случается счастье или несчастье, должен быть равнодушен. Чтоб
сохранить внимание надобно уединяться в себя, по глаголу Господню: никогоже
на пути цeлуйте (Лук. 10, 4), т. е. без нужды не говорить, разве бежит кто
за тобою, чтоб услышать от тебя полезное.
[BACK]
19. О страхе Божием
Человек, принявший на себя проходить путь внутреннего внимания,
прежде всего должен иметь страх Божий, который есть начало премудрости.
В уме его всегда должны быть напечатлены сии пророческие слова:
работайте Господеви со страхомъ и радуйтеся Ему с трепетомъ (Пс. 2, 11).
Он должен проходить путь сей с крайней осторожностью и благоговением
ко всему священному, а не небрежно. В противном случае опасаться должно, чтоб
не отнеслось к нему сие Божие определение: проклятъ человeкъ, творяй дeло
Господне съ небреженiемъ (Иерем. 48, 10).
Благоговейная осторожность здесь нужна для того, что сiе море, т.
е. сердце со своими помыслами и желаниями, которые должно очищать
посредством внимания, велико и пространно, тамо гади, ихже нeсть числа,
т. е. многие помыслы суетные, неправые и нечистые, порождения злых духов.
Бойся Бога,- говорит Премудрый,- и заповeди Его храни (Еккл.
12, 13). А соблюдая заповеди, ты будешь силен во всяком деле, и дело твое
будет всегда хорошо. Ибо, боясь Бога, ты из любви к Нему все делать будешь
хорошо. А диавола не бойся; кто боится Бога, тот одолеет диавола: для того
диавол бессилен.
Два вида страха: если не хочешь делать зла, то бойся Господа и не
делай; а если хочешь делать добро, то бойся Господа и делай.
Но никто не может стяжать страха Божия, доколе не освободится от всех
забот житейских. Когда ум будет беспопечителен, тогда движет его страх Божий
и влечет к любви благости Божией.
[BACK]
20. Об отречении от мира
Страх Божий приобретается тогда, когда человек, отрекшись от мира и
от всего, что в мире, сосредоточит все свои мысли и чувства в одном
представлении о законе Божьем и весь погрузится в созерцание Бога и в чувство
обещанного святым блаженства.
Нельзя отречься от мира и прийти в состояние духовного созерцания,
оставаясь в мире. Ибо доколе страсти не утишатся, нельзя стяжать мира
душевного. Но страсти не утишаться, доколе нас окружают предметы,
возбуждающие страсти. Чтобы прийти в совершенное бесстрастие и достигнуть
совершенного безмолвия души, нужно много подвизаться в духовном размышлении и
молитве. Но как возможно всецело и спокойно погружаться в созерцание Бога и
поучаться в законе Его и всею душою возноситься к Нему в пламенной молитве,
оставаясь среди неумолчного шума страстей, воюющих в мире? Мир во зле лежит.
Не освободясь от мира, душа не может любить Бога искренно. Ибо
житейское, по словам преп. Антиоха, для нее есть как бы покрывало.
Если мы, говорит тот же учитель, живем в чужом граде, и наш град
далеко от града сего, и если мы знаем град наш: то для чего мы медлим в чужом
граде и в нем уготовляем себе поля и жилища? И како воспоемъ пeснь Господню
на земли чуждей? Мир сей есть область иного, т. е. князя века сего (Сл.
15).
[BACK]
21. О жизни деятельной и умозрительной
Человек состоит из тела и души, а потому и путь жизни его должен
состоять из действий телесных и душевных - из деяния и умосозерцания.
Путь деятельной жизни составляют: пост, воздержание, бдение,
коленопреклонение, молитва и прочие телесные подвиги, составляющие тесный
путь и прискорбный, который, по слову Божию, вводит в живот вечный (Мф. 7,
14).
Путь умосозерцательной жизни состоит в возношении ума ко Господу
Богу, в сердечном внимании, умной молитве и созерцании чрез таковые
упражнения вещей духовных.
Всякому, желающему проходить жизнь духовную, должно начинать от
деятельной жизни, а потом уже приходить и в умосозерцательную: ибо без
деятельной жизни в умосозерцательную прийти невозможно.
Деятельная жизнь служит к очищению нас от греховных страстей и
возводит нас на степень деятельного совершенства; а тем самым пролагает нам
путь к умосозерцательной жизни. Ибо одни токмо очистившиеся от страстей и
совершенные к оной жизни приступать могут, как сие видеть можно из слов
Священного Писания: блажени чистiи сердцемъ: яко тiи Бога узрятъ (Мф. 5,
8) и из слов св. Григория Богослова (в слове на св. Пасху): к созерцанию
безопасно могут приступать только совершеннейшие по своей опытности.
К умозрительной жизни приступать должно со страхом и трепетом, с
сокрушением сердца и смирением, со многим испытанием святых Писаний и, если
можно найти, под руководством какого-либо искусного старца, а не с дерзостью
и самочинением: дерзый бо и прозорливый, по словам Григория Синаита (О
прелести и о иных многих предлогах. Доброт., ч. I), паче достоинства
своего взыскав с кичением, понуждается до того прежде времени доспети. И
паки: аще мечтается кто мнением высокая достигнути, желание сатанино, а не
истину стяжав,- сего диавол своими мрежами удобь уловляет, яко своего слугу.
Если же не можно найти наставника, могущего руководствовать к
умосозерцательной жизни, то в таком случае должно руководствоваться Священным
Писанием, ибо Сам Господь повелевает нам учиться от Священного Писания,
глаголя: испытайте Писанiя, яко вы мните имeти въ нихъ животъ вeчный
(Иоан. 5, 39).
Так же должно тщиться прочитывать отеческие писания и стараться,
сколько можно, по силе исполнять то, чему научают оные, и таким образом
мало-помалу от деятельной жизни восходить к совершенству умосозерцательной.
Ибо, по словам св. Григория Богослова (Слово на святую Пасху), самое
лучшее дело, когда мы каждый сам собою достигаем совершенства и приносим
призывающему нас Богу жертву живую, святую и всегда во всем освящаемую.
Не должно оставлять деятельную жизнь и тогда, когда бы в ней человек
имел преспеяние и пришел бы уже в умосозерцательную: ибо она содействует
умосозерцательной жизни и ее возвышает.
Проходя путь внутренней и умосозерцательной жизни, не должно
ослабевать и оставлять оного потому, что люди, прилепившиеся ко внешности и
чувственности, поражают нас противностью своих мнений в самое чевство
сердечное, и всячески стараются отвлечь нас от прохождения внутреннего пути,
поставляя нам на оном различные препятствия: ибо, по мнению учителей
церковных (Блаж. Феодорита. Толков. на Песнь песней), умосозерцание
вещей духовных предпочитается познанию вещей чевственных.
А потому никакими противностями в прохождении сего пути колебаться не
должно, утверждаяся в сем случае на слове Божием: страха же ихъ не убоимся,
ниже смутимся: яко съ нами Богъ. Господа Бога нашего освятимъ въ сердечной
памяти Его Божественнаго имене и исполненiя воли Его, и Той будетъ намъ въ
страхъ (Исаии 8, 12-13).
[BACK]
22. Об уединении и молчании
Паче всего должно украшать себя молчанием; ибо Амвросий Медиоланский
говорит: молчанием многих видел я спасающихся, многоглаголанием же ни
одного. И паки некто из отцов говорит: молчание есть таинство будущего века,
словеса же орудие суть мира сего (Добротолюбие, ч. II, гл. 16).
Ты только сиди в келье своей во внимании и молчании и всеми мерами
старайся приблизить себя ко Господу, и Господь готов сделать тебя из человека
ангелом: на кого бо, говорит Он, воззрю, токмо на кроткаго и
молчаливаго и трепещущаго словесъ моихъ (Исаии 66, 2).
Когда мы в молчании пребываем, тогда враг-диавол ничего не успевает
относительно к потаенному сердца человеку: сие же должно разуметь о молчании
в разуме.
Проходящий таковый подвиг должен все упование свое возложить на
Господа Бога, по учению Апостола: всю печаль вашу возверзите Нанъ, яко Той
печется о васъ (1 Петр. 5, 7). Оный должен быть постоянен в сем подвиге,
последуя в сем случае примеру св. Иоанна молчальника и пустынника (Чет.
Мин., дек. 3, в житии его), который в прохождении пути сего утверждался
сими Божественными словами: не имамъ Тебе оставити, ниже имамъ отъ Тебе
отступити (Евр. 13, 5).
Ежели не всегда можно пребывать в уединении и молчании, живя в
монастыре и занимаясь возложенными от настоятеля послушаниями; то хотя
некоторое время, остающееся от послушания, должно посвящать на уединение и
молчание, и за сие малое не оставит Господь Бог ниспослать на тебя богатую
Свою милость.
От уединения и молчания раждается умиление и кротость; действие сей
последней в сердце человеческом можно уподобить тихой воде Силоамской,
которая течет без шума и звука, как говорит о ней пророк Исаия: воды
Силоамли текущiя тисe (8, 6).
Пребывание в келье в молчании, упражнениии, молитве и поучении день и
нощь закону Божию делает человека благочестивым: ибо, по словам свв. отцов,
келья инока есть пещь Вавилонская, въ нейже трiе отроцы Сына Божiя
обретоша (Доброт., ч. III, Петр Дамаскин, кн. 1).
Монах, по словам Ефрема Сирина, не останется долго на одном месте,
если не возлюбит прежде молчания и воздержания. Ибо молчание учит безмолвию и
постоянной молитве, а воздержание делает помысл неразвлекаемым. Наконец
приобретшего сие ожидает мирное состояние (т. II).
[BACK]
23. О многословии
Одного многословия с теми, кто противных с нами нравов, довольно
расстроить внутренность внимательного человека.
Но всего жалостнее то, что от сего может погаснуть тот огонь, который
Господь наш Иисус Христос пришел воврещи на землю сердец человеческих: ибо
ничтоже тако устужает огнь, от Святаго Духа вдыхаемый в сердце инока к
освящению души, якоже сообращение и многословие и собеседование (Ис. Сир. сл.
8).
Особенно же должно хранить себя от обращения с женским полом: ибо,
как восковая свеча, хотя и не зажженная, но поставленая между зажженными,
растаевает, так и сердце инока от собеседования с женским полом неприметно
расслабевает, о чем и св. Исидор Пелусиот говорит так: аще (глаголющу
писанию) кие беседы злые тлят обычаи благи: то беседа с женами аще и добра
будет, обаче сильна есть растлити внутреннего человека тайно помыслы
скверными, и чисту сущу телу, пребудет душа осквернена: что бо твердее есть
камене, что же воды мягчае, обаче всегдашнее прилежание и естество побеждает;
аще убо естество, едва подвижимое, подвизается, и от тоя вещи, юже имать ни
во чтоже, страждет и умаляется, то како воля человеческая, яже есть удобь
колеблема, от обыкновения долгого не будет побеждена и превращена (Исид.
Пелус. пис. 84 и Чет. Мин., февр. 4, в житии его).
А потому для сохранения внутреннего человека надобно стараться
удерживать язык от многословия: мужъ бо мудръ безмолвiе водитъ (Прит. 11,
12), и иже хранитъ свои уста, соблюдаетъ свою душу (Прит. 13, 3) и помнит
слова Иова: положихъ завeтъ очима моима, да не помышлю на дeвицу (31, 1)
и слова Господа нашего Иисуса Христа: всякъ, иже воззритъ на жену, ко еже
вожделeти ея, уже любодeйствова съ нею въ сердцe своемъ (Мф. 5, 28).
Не выслушав прежде от кого-либо о каком-либо предмете, отвечать не
должно: иже бо отвeщаетъ слово прежде слышанiя, безумiе ему есть и
поношенiе (Прит. 18, 13).
[BACK]
24. О безмолвии
Преп. Варсонофий учит: доколе корабль на море, терпит беды и
приражения ветров, а когда достигнет пристанища тихого и мирного, уже не
боится бед и скорбей и приражения ветров, но остается в тиши. Так и ты,
монах, доколе остаешься с людьми, ожидай скорбей и бед и приражения мысленных
ветров; а когда вступишь в безмолвие, бояться тебе нечего (Варс. Отв. 8, 9).
Совершенное безмолвие есть крест, на котором должен человек распять
себя со всеми страстьми и похотьми. Но подумай, Владыка наш Христос сколько
наперед претерпел поношений и оскорблений, и потом уже восшел на крест. Так и
нам нельзя прийти в совершенное безмолвие и надеяться святого совершенства,
если не постраждем со Христом. Ибо говорит Апостол: аще с Ним страждем, с Ним
и прославимся. Другого пути нет (Варс. Отв. 342).
Пришедший в безмолвие должен непрестанно помнить, зачем пришел, чтобы
не уклонилось сердце его к чему-либо другому.
[BACK]
25. О посте
Подвигоположник и Спаситель наш Господь Иисус Христос пред
выступлением на подвиг искупления рода человеческого укрепил Себя
продолжительным постом. И все подвижники, начиная работать Господу, вооружали
себя постом и не иначе вступали на путь крестный, как в подвиге поста. Самые
успехи в подвижничестве измеряли они успехами в посте.
Пост состоит не в том только, чтобы есть редко, но в том, чтобы есть
мало; и не в том, чтобы есть однажды, но в том, чтобы не есть много.
Неразумен тот постник, который дожидается определенного часа, а в час трапезы
весь предается ненасытному вкушению и телом и умом. В рассуждении пищи должно
наблюдать и то, чтобы не разбирать между снедями вкусными и невкусными. Это
дело, свойственное животным, в разумном человеке недостойно похвал.
Отказываемся же мы от приятной пищи для того, чтобы усмирить воюющие члены
плоти и дать свободу действиям духа.
Истинный пост состоит не в одном изнурении плоти, но и в том, чтобы
ту часть хлеба, которую ты сам хотел бы съесть, отдать алчущему.
К строгому посту святые люди приступали не вдруг, делаясь постепенно
и мало-помалу способными довольствоваться самою скудною пищею. Преп. Дорофей,
приучая ученика своего Досифея к посту, постепенно отнимал от стола его по
малой части, так что от четырех фунтов меру его ежедневной пищи низвел,
наконец, до восьми лотов хлеба.
При всем том святые постники, к удивлению других, не знали
расслабления, но всегда были бодры, сильны и готовы к делу. Болезни между
ними были редки, и жизнь их текла чрезвычайно продолжительно.
В той мере, как плоть плоть постящегося становится тонкою и легкою,
духовная жизнь приходит в совершенство и открывает себя чудными явлениями.
Тогда дух совершает свои действия как бы в бестелесном теле. Внешние чувства
точно закрываются, и ум, отрешась от земли, возносится к небу и всецело
погружается в созерцание мира духовного.
Однако ж, чтобы наложить на себя строгое правило воздержания во всем,
или лишить себя всего, что может служить к облегчению немощей, сие вместить
не всякий может. Могiй же вмeстити да вмeститъ (Мф. 19, 12).
Пищи употреблять должно каждый день столько, чтоб тело, укрепясь,
было другом и помощником душе в совершении добродетели; а иначе может быть
то, что, изнемогшу телу, и душа слабеет.
По пятницам и средам, особенно же в четыре поста, пищу, по примеру
отцов, употребляй один раз в день, и ангел Господень прилепится к тебе.
[BACK]
26. О подвигах
Не должно предпринимать подвигов сверх меры, а стараться, чтобы друг
- плоть наша - был верен и способен к творению добродетелей.
Надобно идти средним путем, не уклоняясь ни на десно, ни на шуе
(Прит. 4, 27); духу давать духовное, а телу - телесное, потребное для
поддержания временной жизни. Не должно также и общественной жизни отказывать
в том, чего она законно требует от нас, по словам Писания: воздадите
кесарево кесареви и Божiя Богови (Матф. 22, 21).
Должно снисходить и душе своей в ее немощах и несовершенствах и
терпеть свои недостатки, как терпим недостатки ближних, но не обленяться и
непрестанно побуждать себя к лучшему.
Употребил ли ты пищи много или сделал другое что сродное слабости
человеческой, не возмущайся сим, не прибавляй вреда ко вреду; но, мужественно
подвигнув себя к исправлению, старайся сохранить мир душевный, по слову
Апостола: блаженъ не осуждаяй себе, о немже искушается (Рим. 14, 22).
Тело, изможденное подвигами или болезнями, должно подкреплять
умеренным сном, пищею и питием, не наблюдая даже и времени. Иисус Христос, по
воскрешении дочери Иаировой от смерти, тут же повелел дати ей ясти (Лук.
8, 55).
Если самовольно изнурим свое тело до того, что изнуриться и дух, то
таковое удручение будет безрассудное, хотя бы сие делалось для снискания
добродетели.
Лет до тридцати пяти, т. е. до преполовения земной жизни, велик
подвиг человеку в сохранении себя, и многие в сии лета не устаивают в
добродетели, но совращаются с правого пути к собственным пожеланиям, как о
сем св. Василий Великий свидетельствует (в беседе на начал. Прит.): многие
много собрали в юности, но посреде жития бывши, восставшим на них искушениям
от духов лукавствия, не стерпели волнения и всего того лишились.
А потому, чтоб не испытать такого превращения, надобно поставить себя
как бы на мериле испытания и внимательного за собою наблюдения, по учению св.
Исаака Сирина: якоже на мериле приличествует извести коемуждо жительство свое
(Сл. 40).
Всякий успех в чем-либо мы должны относить ко Господу и с пророком
говорить: не намъ, Господи, не намъ но имени Твоему даждь славу (Пс. 113,
9).
[BACK]
27. О бодрствовании против искушений
Мы всегда должны быть внимательны к нападениям диавола; ибо можем ли
надеяться, чтоб он оставил нас без искушения, когда не оставил Самого
Подвигоположника нашего и Начальника веры и Совершителя Господа Иисуса
Христа? Сам Господь апостолу Петру сказал: Симоне! Симоне! се сатана
проситъ васъ, дабы сeялъ, яко пшеницу (Лук. 22, 31).
Итак, мы должны всегда во смирении призывать Господа и молить, да не
попустит на нас быти искушению выше силы нашея, но да избавит нас от
лукавого.
Ибо когда Господь оставит человека самому себе, тогда диавол готов
стереть его, яко мельничный жернов пшеничное зерно.
[BACK]
28. О печали
Когда злой дух печали овладеет душою, тогда, наполнив ее горестью и
неприятностью, не дает ей совершать молитву с должным усердием, мешает
заниматься чтением Писаний с надлежащим вниманием, лишает ее кротости и
благодушия в обращении с братьями и раждает отвращение от всякого
собеседования. Ибо душа, исполненная печали, делаясь как бы безумною и
исступленною, не может спокойно ни принимать благого совета, ни кротко
отвечать на предлагаемые вопросы. Она убегает людей, как виновников ее
смущения, и не понимает, что причина болезни внутри ее. Печаль есть червь
сердца, грызущий раждающую его мать.
Печальный монах не движет ума к созерцанию и никогда не может
совершать чистой молитвы.
Кто победил страсти, тот победил и печаль. А побежденный страстями не
избежит оков печали. Как больной виден по цвету лица, так обладаемый страстью
обличается от печали.
Кто любит мир, тому невозможно не печалиться. А презревший мир всегда
весел.
Как огонь очищает золото, так печаль по Бозе очищает греховное сердце
(Ант. Сл. 25).
[BACK]
29. О скуке и унынии
С духом печали неразлучно действует и скука. Она, по замечению отцов,
нападает на монаха около полудня и производит в нем такое страшное
беспокойство, что несносны ему становятся и место жительства, и живущие с ним
братья, а при чтении возбуждается какое-то отвращение, и частая зевота и
сильная алчба. По насыщении чрева демон скуки внушает монаху помыслы выйти из
кельи и с кем-нибудь поговорить, представляя, что не иначе можно избавиться
от скуки, как непрестанно беседуя с другими. И монах, одолеваемый скукою,
подобен пустынному хворосту, который то немного остановится, то опять несется
по ветру. Он, как безводное облако, гонимое ветром.
Сей демон, если не может извлечь монаха из кельи, то начинает
развлекать ум его во время молитвы и чтения. Это, говорит ему помысл, лежит
не так, а это не тут, надобно привести в порядок, и это все делает для того,
чтобы ум сделать праздным и бесплодным.
Болезнь сия врачуется молитвою, воздержанием от празднословия,
посильным рукоделием, чтением слова Божия и терпением; потому что и рождается
она от малодушия и праздности и празднословия (Ант. сл. 26, Ис. Сир. 212).
Трудно избежать ее начинающему жизнь монашескую, ибо она первая
нападает на него. Потому прежде всего и должно остерегаться ее посредством
строгого и беспрекословного исполнения всех возлагаемых на послушника
обязанностей. Когда занятия твои придут в настоящий порядок, тогда скука не
найдет места в сердце твоем. Скучают только те, у кого дела не в порядке.
Итак, послушание есть лучшее врачебство против сей опасной болезни.
Когда одолевает тебя скука, то говори себе, по наставлению преп.
Исаака Сирина: ты опять желаешь нечистоты и постыдной жизни. И если помысл
скажет тебе: великий грех убивать себя,- ты скажи ему: убиваю себя, потому
что не могу жить нечисто. Умру здесь, чтобы не увидеть истинной смерти - души
моей в отношении к Богу. Лучше мне умереть здесь за чистоту, нежели жить в
мире жизнью злою. Я предпочел смерть сию грехам моим. Убью себя, потому что я
согрешил Господу и не буду более прогневлять Его. Что мне жить в удалении от
Бога? Озлобления сии стерплю, чтоб не лишиться небесной надежды. Что Богу в
моей жизни, если я буду жить худо и прогневлять Его (Сл. 22)?
Иное - скука и иное - томление духа, называемое унынием. Бывает
иногда человек в таком состоянии духа, что, кажется ему, легче ему было бы
уничтожиться или быть без всякого чувства и сознания, нежели долее оставаться
в этом безотчетно-мучительном состоянии. Надобно спешить выйти из него.
Блюдись от духа уныния, ибо от него раждается всякое зло (Варс. Отв. 73,
500).
Есть уныние естественное, учит св. Варсонофий, от бессилия, и есть
уныние от беса. Хочешь ли знать это? Испытай так: бесовское приходит прежде
того времени, в которое должно дать себе отдохновение. Ибо когда кто
предположит себе сделать что-нибудь, оно прежде, нежели исполнена будет
треть или четверть дела, нудит его оставить дело и встать. Тогда не надобно
слушать его, но надобно сотворить молитву и сидеть за делом с терпением.
И враг, видя, что он поэтому творит молитву, удаляется, потому что не
хочет давать повода к молитве (Варс. Отв. 562, 563, 564, 565).
Когда Богу угодно,- говорит св. Исаак Сирин,- повергнув
человека в большие скорби, попускает ему впасть в руки малодушия. Оно раждает
в нем крепкую силу уныния, в котором он испытывает душевную тесноту и это
есть предвкушение геенны; вследствие же сего находит дух исступления, от
которого происходят тысячи искушений: смущение, ярость, хула, жалоба на свою
участь, развращенные помыслы, переселение из места в место и тому подобное.
Если спросишь: какая сему причина? то скажу: твое нерадение, потому что ты не
позаботился поискать уврачевания их. Ибо врачевание для всего этого одно, при
помощи которого человек скоро находит утешение в душе своей. И что же это за
врачебство? Смиренномудрие сердца. Ничем, кроме него, человек не может
разрушить оплот сих пороков, а напротив того находит, что сии превозмогают
над ним (Исаак Сир. Сл. 79).
Уныние у св. отцов иногда называется праздностью, леностью и
разленением.
[BACK]
30. Об отчаянии
Как Господь печется о нашем спасении, так человекоубийца - диавол
старается аривести человека в отчаяние.
Отчаяние, по учению св. Иоанна Лествичника, раждается или от сознания
множества грехов, отчаяния совести и несносной печали, когда душа, множеством
язв покрытая, от невыносимой их боли погружается во глубину отчаяния, или от
гордости и надмения, когда кто почитает себя не заслуживающим того греха, в
который впал. Первого рода отчаяние влечет человека во все пороки без
разбора, а при отчаянии второго рода человек держится еще своего подвига,
что, по словам св. Иоанна Лествичника, и не совместно разуму. Первое
врачуется воздержанием и благою надеждою, а второе - смирением и неосуждением
ближнего (Лест. степ. 26).
Душа высокая и твердая не отчаивается при несчастьях, каких бы то ни
было. Иуда предатель был малодушен и неискусен в брани, и потому враг, видя
его отчаяние, напал на него и принудил его удавиться; но Петр - твердый
камень, когда впал в великий грех, как искусный в брани, не отчаялся и не