Страница:
Однажды закончилось одно из заседаний съезда РСДРП
в Цюрихе. Все уже разошлись, только группа товарищей из
ЦК задержалась. Был ясный летний день, яркое солнце за-
ливало комнату и освещало молодые порывистые лица.
Тут Владимир Ильич заметил в дальнем углу девушку,
которая что-то быстро записывала в блокнот. Девушка была
прекрасна: высокая, стройная, огромные голубые глаза,
правильные и мягкие черты лица, хорошо очерченный подбо-
родок, огромная русая коса до пояса.
Владимир Ильич спросил кого-то из товарищей, и ему
ответили, что это делегат от Васильевского острова. Вла-
димир Ильич подошел к девушке, добро и внимательно пос-
мотрел на нее и сказал: "А товарищи с Васильевского ост-
рова не лишены чувства прекрасного."
Девушка зарделась, потупила глаза и отвечает:
"Прекрасное - это наша борьба за светлое будущее."
Владимир Ильич отвечал: "Товарищи с Васильевского
острова не лишены чувства разумного."
Девушка отвечала: "Разумное это то, за чем буду-
щее."
Ленин обернулся к товарищу Сталину и сказал: "Вы
представляете, Иосиф Виссарионович, какую жизнь мы пост-
роим с этакой молодежью!" Сталин отвечал: "У нас на Кав-
казе говорят: если девушка красива - честь ее родителям,
если умна - честь ее народу."
Девушка потупилась, провела рукой по волосам и от-
вечала: "Честь моим родителям, что вырастили меня чест-
ной и скромной, честь моему народу, что вырастил меня с
чувством правды и справедливости."
Владимир Ильич улыбнулся и спрашивает Сталина: "Что
у вас говорят в этом случае?" Иосиф Виссарионович улыб-
нулся, ласково сощурил глаза и отвечает: "У нас на Кав-
казе в этом случае не говорят, а влюбляются."
В это время подошли сзади Мартов и Плеханов. Оба
они давно уже сватали своих дочерей за Ленина. Посмотре-
ли они с презрением на делегата от Васильевского острова
и говорят: "У наших дочерей партийный стаж перевалил за
десяток лет, сами мы в партии с юности, прошли каторги и
ссылки, когда она еще пешком под стол ходила. Да и роди-
тели у нее еще не известно кто."
Владимир Ильич посмотрел на Сталина и говорит: "А
ведь товарищи правы." Улыбнулся Сталин лукаво в усы и
отвечает: "Давайте устроим проверку. Кто пройдет, тот и
прав."
Велели позвать дочерей Мартова и Плеханова. Пришли
они толстые, старые, с недовольными лицами.
Владимир Ильич говорит: "Вот первый вопрос: кто та-
кие большевики и кто такие меньшевики?"
Ничего не смогли ответить дочери Мартова и Плехано-
ва. А девушка, делегат с Васильевского острова, откинула
русую косу за спину, посмотрела открытым взором прямо в
глаза Владимиру Ильичу и отвечает: "Меньшевики - это те,
которых сейчас больше, но потом будет меньше. А больше-
вики - это те, которых сейчас меньше, но потом будет
больше."
Подивились все товарищи из ЦК мудрому ответу, а
Владимир Ильич от удовольствия даже правой рукой по пра-
вой коленке ударил.
Вторым заданием было пронести листовку на завод.
Дочерей Мартова и Плеханова сразу же поймала полиция,
потом их выпустили с большим трудом. А девушка, делегат
от Васильевского острова, не только пронесла листовку на
завод, но сумела и стачку организовать, и довести ее до
победного конца.
Подивились все товарищи из ЦК на такую зрелую рабо-
ту, а Владимир Ильич прищурил глаза и по-другому взгля-
нул на девушку.
"Хорошо, хорошо, - говорит Владимир Ильич, - вот
вам последнее задание. Поступили к нам сведения, что за-
велся в наших рядах предатель. Выявите его."
Как ни старались дочери Мартова и Плеханова, но так
и не смогли выявить предателя.
А девушка, делегат с Васильевского острова, посмот-
рела в толпу людей, и вышел из толпы Зиновьев и говорит:
"Не могу больше выносить этого честного пронзительного
взора. Я предатель." С тех пор немало предателей выявила
таким образом девушка.
Подивились все товарищи из ЦК такой прозорливости,
а Владимир Ильич говорит Сталину: "Что скажешь?" Улыб-
нулся Иосиф Виссарионович, покачал головой и отвечает:
"Прямо бы сейчас украл бы ее и увез к себе на Кавказ,
если бы не была она нужна нам для партийной работы
здесь."
А девушка сдержала улыбку, убрала волосы со лба и
отвечает: "Если партия пошлет на Кавказ, поеду на Кав-
каз."
Анкетные данные у девушки оказались в порядке, ха-
рактеристика хорошая, да и ЦК поддержал ее кандидатуру.
Звали ее Надежда Константиновна Крупская.
С тех пор была она с Лениным везде. Вместе с ним
коротала она долгие холодные ночи в Шушенском. Была она
с ним и на памятном крейсере "Аврора", когда он из всех
40 своих легендарных орудий в щепки разнес Зимний дворец
- оплот самодержавия. Была она и у смертного одра Иль-
ича.
И родились у них три сына. Первый пошел в кресть-
яне, второй в рабочие. Третий - в солдаты. Растут сы-
новья, и все больше продуктов дает стране первый сын,
все больше товаров дает стране второй сын, все зорче
стережет страну третий сын.
Давно это было.
Однажды, ранним июньским утром 22 июня тридцатимил-
лионная китайская орда без какого-либо предупреждения
или объявления войны перешла воды седого Амура и коварно
напала на мирную советскую Сибирь.
Советские войска мужественно приняли на себя удар
подлого врага. Но слишком неравны были силы. К тому же
была весна, стояла распутица, разлились великие сибирс-
кие реки Енисей, Иртыш, Лена, Ангара, и не могла по кли-
матическим причинам во-время прибыть подмога.
Окружили китайцы всеми тридцатью миллионами штаб
советского главнокомандующего генерала Лазо и кричат:
"Сдавайся, Лазо-герой! Ты один остался."
Но Лазо долго отстреливался из пулемета. Когда же
кончились патроны и понял Лазо, что подвезти их ниоткуда
нельзя, бросился он в воды Амура и поплыл. Установили
китайцы на высоком берегу реки-Амура пулеметы и орудия и
стали стрелять вослед Лазо, да все неточно - то недолет,
то перелет. Только к середине дня шальная пуля попала в
голову Лазо, и раненым его взяли в плен.
Стоит он огромный, белокурый, голова вся в крови,
глаза сверкают, а вокруг китайцы бегают, маленькие, жел-
тенькие, проворные. Окружили его тридцатью миллионами,
штыками от него отгораживаются. И кричат: "Переходи к
нам, Лазо-герой. Озолотим. Откажись от московских реви-
зионистов!"
Лазо спокойно спрашивает их: "А Ленин за кого?"
"За Москву, за Москву!" - пищат китайцы.
"Значит и я за Москву," - перекрыл их щебет громо-
подобным голосом Лазо.
Подпрыгнули китайцы от злости, лица их перекоси-
лись, слюна брызжет.
"Страшную смерть мы тебе придумаем, Лазо-герой," -
шипят они.
Но спокойно, как статуя, стоял Лазо, только в гла-
зах его горела жизнь.
Стояла в ту пору страшная зима. Деревья от холода
переламывались, птицы мерзли на лету, не успев даже
крылья раскрыть, все звери из лесов бежали на Урал, в
Советскую Россию.
Раздели китайцы Лазо донага, вывели на мороз и во-
дой из брандсбойта стали поливать. Уже около тысячи ки-
тайцев, которые поливали Лазо, замерзли, как пташки, а
сам Лазо стоит, и только в глазах его горит жизнь. И са-
мое удивительное - стал подтаивать у ног его снег и тра-
ва пробиваться.
Испугались китайцы, застучали зубами. Бегают кру-
гом, головки вверх задирают и кричат: "Почему ты, Ла-
зо-герой, не умираешь?"
Лазо отвечает им: "Вся жизнь моя в Ленине!"
Заперли тогда китайцы его в камеру, а сами агента в
Москву послали, Ленина убить. Притворился агент китайцем
-торговцем из Китай-города и прошел первый заслон вокруг
Москвы. Хотел он проникнуть в древний Кремль, но бди-
тельный солдат из второго заслона кремлевской охраны за-
держал его. Владимир Ильич потом лично наградил этого
бдительного солдата из второго заслона кремлевской охра-
ны Геройской звездой, солдат же первого заслона вокруг
Москвы сурово наказали.
Узнали китайцы про гибель своего агента, прибежали
к Лазо, слюной брызжут, кричат ему: "Берегись, Лазо-ге-
рой, страшную смерть мы тебе придумали!" А Лазо стоит,
сверху на них глазами сверкает.
Подогнали тогда китайцы паровоз, раскалили топку
так, что весь паровоз розовым стал, дрожит от жара. Ки-
нули китайцы в топку для пробы слиток тугоплавкого ме-
талла, и он в миг в жидкую каплю превратился. Столкнули
тогда китайцы Лазо в топку, а сами кругом стоят, ручонки
потирают, ножками от радости притоптывают.
Только проходит некоторое время, и видят китайцы,
что ходит Лазо в топке туда-сюда невредимый, нагибается,
что-то собирает и "Интернационал" поет. И вроде бы еще
кто-то с ним там ходит и ему подпевает.
Испугались китайцы, застучали зубами, вынули Лазо
из топки и кричат ему: "Почему ты, Лазо-герой, не умира-
ешь?" Лазо отвечает им сверху: "Вся жизнь моя в Лени-
не!"
Заперли тогда его китайцы в камеру, а сами агента в
Москву послали, Ленина убить. Притворился агент китайцем
-торговцем из Китай-города и прошел первый заслон вокруг
Москвы. Потом притворился агент солдатом из 8-ой освобо-
дительной армии Китая под руководством товарища Мао Дзе-
Дуна, прошел второй заслон кремлевской охраны и проник в
древний Кремль. Хотел он проникнуть в кабинет Ленина, но
бдительный солдат из третьего заслона личной охраны за-
держал его. Владимир Ильич потом лично наградил этого
бдительного солдата из третьего заслона личной охраны
Геройской звездой, солдат же из первого заслона вокруг
Москвы и второго заслона кремлевской охраны сурово нака-
зали.
Узнали китайцы про гибель своего агента, прибежали
к Лазо, от злости подпрыгивают, кулачонки сжимают и кри-
чат ему: "Берегись, Лазо-герой, страшную смерть мы тебе
придумали!" А Лазо стоит, сверху на них глазами сверка-
ет.
Соорудили тогда китайцы огромную виселицу, веревку
особым китайским жиром намылили. Надели веревку на шею
Лазо и трибуну из-под ног его выбили. Стоят кругом, хи-
хикают, ручонки от удовольствия потирают. Да словно
подхватил кто-то Лазо, и не затягивается на нем петля, и
как-будто парит он. Даже раскинул он в стороны свои ог-
ромные руки, развел в стороны свои громадные ноги и
вместе с головой гигантскую пятиконечную звезду высоко
висящую изображает.
Испугались китайцы, застучали зубами, вынули его из
петли и кричат ему: "Почему ты, Лазо-герой, не умира-
ешь?"
Лазо отвечает им сверху; "Вся жизнь моя в Ленине!"
Заперли тогда китайцы его в камеру, а сами агента в
Москву послали, Ленина убить. Притворился агент китайцем
-торговцем из Китай-города и прошел первый заслон вокруг
Москвы. Потом притворился агент солдатом из 8-ой Освобо-
дительной армии Китая под руководством товарища Мао Дзе-
дуна, прошел второй заслон кремлевской охраны и проник в
древний Кремль. Потом притворился агент товарищем из Ко-
минтерна, прошел третий заслон личной охраны и прошел в
кабинет Ленина. Ленин увидел товарища из Коминтерна,
приподнялся, ласково улыбнулся и пригласил сесть. Сел
агент против Ленина в огромном кресле, а сам руку с но-
жом в кармане сжимает. Ленин спрашивает его с озабочен-
ностью: "Как дела у красного пролетариата Китая?" Выхва-
тил тут агент нож и прямо в ленинское сердце вонзил.
Схватили его на месте преступления. Солдат же из первого
заслона вокруг Москвы, второго заслона кремлевской охра-
ны и третьего заслона личной охраны сурово наказали.
Узнали китайцы про смерть Ленина, обрадовались, по-
бежали к Лазо, а сами на бегу от радости подпрыгивают,
через голову перекувыркиваются и кричат: "Ну, Лазо-ге-
рой, страшную смерть мы тебе придумали!" Прибежали они к
Лазо, а он лежит громадный, во всю длину камеры, но
мертвый, глаза в синее небо устремлены. И на груди его
вырезано: "Ленин - вечно живой!"
Испугались китайцы, застучали зубами, не знают чего
и делать. В это время подошли советские войска, подогна-
ли катюши, крейсерами и линкорами отрезали китайцам путь
отступления через воды седого Амура и все тридцать мил-
лионов китайцев сожгли на месте.
С воинскими почестями похоронили Лазо и памятник
ему поставили. А рядом поставили памятник Ленину. И как
посмотрит Лазо на Ленина, так словно вспыхивает жизнь в
его бронзовых глазах.
Поэту нельзя без народа. Народные корни поэта в на-
роде, а поэтические корни народа - опять-таки в народе.
Все это понимал великий русский поэт Александр Сергеевич
Пушкин.
Была в ту пору сложная внутренняя и внешнеполити-
ческая ситуация. Обложил тогда Россию Наполеон, блокиро-
вал все порты и магистрали, готовился напасть на нашу
Родину. А внутри страны, в самом ее сердце, в столице
ее, в древнем Петербурге, при попустительстве и прямом
содействии царского двора и государственных чиновников
французский посол Геккерен и его племянник вели разложе-
ние русского общества в пользу французского влияния. Уже
весь высший свет говорит только по-французски с прекрас-
ным, даже на французское ухо, прононсом, а сама императ-
рица ведет переписку с одним из вдохновителей французс-
кой революции, позднее переросшей в диктатуру Наполеона,
Вольтером, и тоже по-французски. Небольшая часть несоз-
нательной молодежи при попустительстве властей поддалась
пропаганде и в этот сложный и опасный момент вышла на
Сенатскую площадь с профранцузскими, антинародными ло-
зунгами, рассчитанными на раскол русского общества перед
лицом захватчика.
Один Пушкин понимал всю опасность, нависшую над
Россией. Где мог, обличал он Наполеона, этого апокалип-
тического зверя, обличал трусость и разложение высшего
общества, которое пыталось закрыть глаза на грозящую
разразиться катастрофу мирового масштаба и глушило страх
балами и приемами, на которых желанным гостем был напо-
леоновский ставленник и агент Геккерен, не жалевший сил
на очернение всего русского и особенно - великого русс-
кого поэта, видя в нем единственного, но могучего, бла-
годаря поддержке низов общества, противника. Наполео-
новский агент подбил Чаадаева на написание печально
известных философических писем, где последний обливает
грязью Пушкина и весь русский народ, говоря, что неплохо
было бы попасть под французов, называя их передовой и
культурной нацией.
А тут Наполеон без объявления войны перешел наши
государственные границы и стал углубляться на территорию
нашей Родины. Но Пушкин решил заманивать узурпатора
вглубь российских снегов, справедливо рассчитывая на
слабую выдержку и непривычку к страданиям французов по
сравнению с русским мужиком. Решил Пушкин подпустить его
поближе, а сам пока разъезжал по необъятным просторам
Родины и призывал народ готовиться к борьбе с захватчи-
ками: копать траншеи, собирать оружие и бутылки с зажи-
гательной смесью, сжигать хлеб и не сдаваться в плен.
Тогда решили Геккерен с племянником действовать
против поэта впрямую. Знали они огромную нетерпимость
поэта ко всякого рода случаям недостойного поведения и
низкого отношения к женщинам. Однажды собрался на балу
весь высший свет. Только и разговору, что о последних
парижских новинках, о художественных выставках, о журна-
лах, как будто на Руси нет ничего достойного для предме-
та разговора и рассуждения. Входит тут Пушкин, высокий,
светловолосый, с изящными руками, оглядел все это космо-
политическое общество и говорит зычным голосом: "Госпо-
да, на нас движется Наполеон."
Все смущенно посмотрели друг на друга, словно он
какую глупость при иностранце сморозил. А племянник Гек-
керена, маленький, чернявенький, как обезьянка, с лицом
не то негра, не то еврея, вдруг ловко подставил великому
поэту ножку и ушмыгнул, как зверек, в толпу засмеявшихся
великосветских бездельников. Поднялся Пушкин, кулаки
стискивает, но понимает, что нарочно провоцирует его
французский ставленник на скандал. Хочет на дуэли из-за
угла как-нибудь убить его. Нет, не быть этому, - думает
Пушкин - я нужен народу, а честь народа выше личной.
А племянник Геккерена в толпе мелькает, всем что-то
на ухо нашептывает. Вот около Потемкина мелькнул, а вот
и около самой Императрицы. И отказали Пушкину от дома
друзья Кюхельбекер и Баратынский.
Вышел тогда Пушкин из этой душной атмосферы на све-
жий воздух, а там простой народ собрался, узнал поэта,
обрадовался и заговорил:
"Батюшка, не дают жить французы, все деньги и земли
злодеи отобрали. Поборами донимают, побоями мучат. Нет
житья русскому человеку от французов."
А Пушкин им и отвечает: "Мужайтесь, братья. Бог
послал нам испытания. А раз послал - значит верит, что
вытерпим его. Великое будущее ждет Россию, и мы должны
быть достойны его."
"Спасибо, батюшка," - отвечал народ. Тут пробился
сквозь толпу гонец и сообщил, что уже англичане высади-
лись в Мурманске. Перекрестил тогда великий поэт толпу,
поставил во главе своего верного соратника Неистового
Виссариона Белинского, обнял его, поцеловал трижды и
послал против англичан. А Бонапарта все еще решил зама-
нивать, подпустить поближе.
Вернулся снова Александр Сергеевич в зал. А там
только и разговору, что не может русский человек против
западного ни по культуре, ни по истории, что и новости
там, на Западе, все происходят значительнее, и выводы из
них выводятся глубже. Пушкин здесь и говорит звонким мо-
лодым голосом: "Господа, англичане на севере высади-
лись."
Все переглянулись недоумевающе, а племянник Гекке-
рена, чернявый, шустрый, как насекомое какое, подбежал к
поэту, подпрыгнул, ударил ручкой по щеке и в толпу шмыг-
нул. Сжал Пушкин кулаки, но понимает, что опять нарочно
его провоцирует французский агент на скандал, хочет на
дуэли из-за угла как-нибудь убить его. Нет, не быть это-
му, - думает Пушкин, - я нужен народу, а честь народа
выше личной.
А племянник Геккерена в толпе мелькает, на ухо всем
что-то нашептывает. Вот около Аракчеева мелькнул, а вот
и около самого Александра. И отказали Пушкину от дома
друзья Жуковский и Вяземский.
Вышел тогда Александр Сергеевич из этой душной ат-
мосферы на свежий воздух, а там простой народ собрался,
узнал поэта, обрадовался и заговорил:
"Батюшка, не дают жить французы, все деньги и земли
злодеи отобрали. Поборами донимают, побоями мучат. Нет
житья русскому человеку от французов."
А Пушкин им отвечает: "Мужайтесь, братья. Бог пос-
лал нам испытания. А раз послал испытания - значит ве-
рит, что мы вытерпим их. Великое будущее ждет Россию, и
мы должны быть достойны его."
"Спасибо, батюшка," - отвечал народ. Тут пробился
сквозь толпу гонец и со общил, что уже японцы во Влади-
востоке высадились. Перекрестил тогда Пушкин толпу, пос-
тавил во главе своего верного соратника Сурового Николая
Чернышевского, обнял его, поцеловал трижды и послал про-
тив японцев. А Бонапарта все решил дальше заманивать,
подпустить еще поближе.
Вернулся снова Александр Сергеевич в зал. А там
прямо гул стоит, все кричат, что любому русскому надо
ехать на Запад, исправить свою породу и уже во втором
или третьем там поколении, исправившимся и очистившимся
от азиатчины, возвращаться на Русь и все с нуля начи-
нать. Пушкин и говорит зычным и сильным голосом: "Госпо-
да, японцы на Востоке высадились." Все обернулись непо-
нимающе, а племянник Геккерена вышел на середину зала;
встал против великого поэта, вертлявый, как чертенок, и
под одобрительный гул всего высшего общества стал расс-
казывать всякие неприличные и полностью выдуманные исто-
рии про жену великого поэта Наталью Гончарову, сопровож-
дая все это непристойными жестами и телодвижениями. "И,
вообще, все русские женщины..." - сказал он и грязно вы-
ругался.Все кругом засмеялись и зааплодировали, даже Ни-
колай и Бенкендорф благосклонно склонили головы. Понял
тут Пушкин, что дальше терпеть нельзя, что задета честь
не только его жены, но и всех русских женщин. Поднял он
тогда сверкающие глаза на врага и сказал: "За оскорбле-
ние чести женщин моей горячо любимой земли вызываю вас
на дуэль, завтра у Черной речки."
Задрожал тут племянник Геккерена, как осиновый лис-
ток, и осел на пол. Вышел тогда сам импозантный Геккерен
и сказал с улыбкой: "Мы принимаем ваш вызов." Взял свое-
го ослабевшего племянника, как ребеночка, на руки и
унес. И отказали Пушкину от дома друзья Тургенев и Тют-
чев.
Вышел тогда Александр Сергеевич из этой душной ат-
мосферы на свежий воздух, а там простой народ собрался,
узнал поэта, обрадовался и заговорил: "Батюшка, не дают
жить французы, все деньги и земли злодеи отобрали. Побо-
рами донимают, побоями мучат. Нет житья русскому челове-
ку от французов."
А Пушкин им отвечает: "Мужайтесь, братья. Бог пос-
лал нам испытания. А раз послал испытания - значит ве-
рит, что вытерпим их. Великое будущее ждет Россию, и мы
должны быть достойны его."
"Спасибо, батюшка," - отвечал народ. Тут пробился
сквозь толпу гонец и сообщил, что Бонапарт уже при Боро-
дине, на Москву с Поклонной горы смотрит, как захватить
ее соображает. Перекрестил тогда великий поэт толпу,
резким движением накинул на плечи шинель, привязал шаш-
ку, подвели ему боевого коня, и повел он людей навстречу
коварному врагу. Когда пришли все на Бородинское поле,
был уже вечер. Александр Сергеевич распорядился, чтобы
рыли окопы, водружали укрепления и огневые точки, наво-
дили мосты и протягивали связь. Всю ночь работали люди и
соорудили неприступную линию обороны. Распорядился вели-
кий поэт под утро, куда кому встать, какому маршалу кого
возглавить, где батарею установить, где засаду спрятать,
кому начинать, кому кончать, сказал, что скоро будет,
чтобы, если чего, без него начинали, и поскакал к Черной
речке.
Прискакал Пушкин на Черную речку, а там племянник
Геккерена с сообщниками уже часа два что-то подстраива-
ют. Сам племянник бледный, слабый, как ящерка, какие-то
таблетки успокаивающие глотает, а под рубашкой у него
поддет непробиваемый панцирь из какого-то тайного спла-
ва. Посмотрел Пушкин на него даже с некоторой жалостью,
взял свой револьвер, отошел и стал заряжать. И в то вре-
мя, как он заряжал, стоя спиной к своим врагам, чтобы не
смущать их, раздался выстрел, и пуля вошла прямо в серд-
це великого поэта. Упал он, а племянник Геккерена, пет-
ляя как заяц, начал убегать, а с ним и его приспешники.
"Стой! - закричал Пушкин, - Стой!" Но те только пуще
бросились бежать. Тогда прицелился Пушкин из последних
сил и выстрелил. Пробила пушкинская пуля стальной пан-
цирь племянника Геккерена и уложила его на месте. Остав-
шимися пулями уложил умирающий поэт и пособников фран-
цузского агента.
А в это время русский народ, благодаря умелой дис-
позиции великого поэта, разгромил французов на Бородинс-
ком поле и праздновал полную и окончательную победу.
Стали искать Пушкина, но не могли найти. Только на тре-
тий день один из спасательных отрядов наткнулся на не-
подвижное тело великого русского поэта. Подняли его,
уложили на лафет тяжелого орудия, покрыли пурпурным шел-
ком, положили в изголовье щит, в ногах - меч, и под
скорбные звуки духового оркестра повезли на Бородинское
поле. Выстроились войска с приспущенными знаменами и под
дружные залпы салюта опустили его в сырую могилу. И зап-
лакали все, даже побежденный Бонапарт со своим генерали-
тетом. А труп молодого и подлого племянника Геккерена
остался в поле на растерзание воронам и волкам.
Нельзя поэту без своего народа, но и народу нельзя
без своего поэта.
Жил давно на Руси великий русский писатель. Был он
известен во всем мире, даже не умевшим читать по-русски,
даже совсем не умевшим читать.
Происхождения он был самого знатного и чистого. По
отцу он восходил к самим Рюрикам, а мать по прямой линии
шла от Ивана Грозного. Не было фамилии знатнее, и не бы-
ло в этой фамилии писателя талантливее.
Вел писатель жизнь, соответствующую его знатности,
богатству и нормам его круга. Ездил на балы, кушал в
ресторанах, играл в карты, дрался на дуэлях и писал кни-
ги. Все он пробовал и во всем был удачлив.
Поехал он как-то в загородный ресторан Яр с друзь-
ями и цыганками. Проехали полпути и остановились. Ямщик
говорит: "Барин, ось сломалась. Менять надо." Вышел пи-
сатель из кареты. Первый раз в жизни оказался он пеший
вне своей усадьбы или английского клуба. А кругом стоит
стон. Крестьяне на полях работают как рабы, женщины в
плуг впряглись, детишки плачут и с голоду пухнут, скоти-
на тощая ревет, низкие хлеба жалобно шелестят. Посмотрел
писатель окрест себя, и душа его страданиями уязвлена
стала.
Вскочил он в карету и велел домой скакать. Друзья и
цыганки удивляются, а писатель молчит и лишь ямщика то-
ропит. Прискакали домой. Тут же продал писатель свое
имение Ясная Поляна какому-то приятелю, всю скотину, ме-
бель, одежду, деньги и землю раздал бедным и ушел в на-
род.
Пришел он в народ, на Волгу, бурлаком нанялся. Был
он огромного роста и силы непомерной, и везде отстаивал
он права простых тружеников. Бригада, где он работал, и
получала больше, и кормили ее вкуснее. Уважали писателя
в народе и дивились: откуда такой грамотный и справедли-
вый среди них завелся.
Наблюдал писатель народную жизнь и понял, что не
может он работать сразу на всех фабриках и заводах, во
всех бригадах и артелях, на всех полях и покосах, чтобы
отстаивать правду народную. Понял он, что поможет только
революция. Написал он песню про Буревестника, который
гордо реет над седой пучиной моря и нисколько не боится
бури, а всякие подлые пингвины и гагары прячут жирные
тела куда потеплее. Разоблачил великий писатель в своей
песне врагов и призвал народ к восстанию. Узнал народ
про эту песню и поднялся.
Но недостаточно твердо взялся народ за оружие и был
разгромлен.
Напали на великого писателя пингвины и гагары и
кричат: "Не надо было браться за оружие." Выпрямился пи-