Страница:
через ледниковый период, но сейчас там установилось великое лето, и она
пригрелась и сладко спит вот уже пятьдесят миллионов лет. Сквозь облака
просвечивают две планеты-спутника - размером поменьше Луны.
Заработала память Лента.
Тесс сжимает его руку. С их кресел виден мир, распростертый перед ними.
- Наш дом, - говорит она, задыхаясь от восторга. - Я знаю, мы будем там
счастливы.
- Мне хотелось бы перенести тебя через порог, - отвечает он с улыбкой,
и чувства захлестывают его. Ему вдруг так захотелось сжать ее в объятиях,
ощутить тепло этого драгоценного тела. Ничего, скоро они приземлятся в
лагере. Нашлась бы только свободная палатка, они найдут возможность
уединиться. Там все будет по-другому!
Началось торможение, и корабль задрожал. Ландшафт под ними заволакивала
дымка. Вдруг они прорвались сквозь туман и увидели лес, горы и
серебрящуюся змейку реки.
Мозг Лента направляет все датчики на Кристину. Уже можно различить
излучение с халианской базы: радиоактивное, инфракрасное, нейтринное. С
каждой минутой мощность их возрастает, они вырываются из одной точки,
словно из непрерывно кровоточащей раны. Помимо этого, появляются еще
какие-то слабые раздражители: корабли противника то ли летят по служебным
надобностям, то ли просто устроили сафари. Убивать халианам доставляет
такое же удовольствие, как гуманоидам заниматься сексом. Ну, ничего. Когда
база будет разрушена, можно будет поохотиться на отдельных спасшихся
халиан.
Разум Лента не боится кануть в Лету и не завидует своему оригиналу. Он
лишен тела, а потому не способен ощутить сладость жизни и цепляться за
нее. Есть долг, который он должен выполнить. Ему предстоит совершить
поступок, не имеющий аналогов в истории по своей значимости, послужить
Тесс, нынешнему человечеству и его потомкам. Этим можно только гордиться.
И все-таки, пока он еще существует и свободен от необходимости
немедленно решать какие-то задачи, он хочет припомнить все, что только
можно.
Обычно облака были не темными, а перламутровыми. Когда глаза привыкали,
в воздухе можно было различить мягкое свечение. На его фоне величаво
поднимались голубые горы, вершины которых терялись в облаках и, казалось,
доставали до звезд. На огромной равнине поляны перемежались с густыми
чащами. Ленг стоял около деревьев в высоких коричневато-рыжих зарослях,
напоминающих траву. Кора на стволах медно-красная, на густой листве с
лиловыми прожилками поблескивают капельки воды. Над ними радуга раскинула
свои трепещущие крылья. Прохладный ветерок приносит ароматы жасмина и
имбиря, напоминающие о детстве.
Семейство амадеев привольно расположилось на лужайке. Хотя понятие
"семья" отражает образ жизни человека, но Тесс считала, что здесь оно
вполне применимо. Амадеи жили группами примерно по шесть взрослых самцов и
столько же самок плюс их потомство. Складывались более или менее
устойчивые моногамные браки. Можно сказать, что это были расширенные
семьи. Время от времени группы встречались, резвились вместе, пели целые
дни напролет, а молодые достигшие зрелости особи подыскивали себе
партнеров. Потом семьи уходили на свои собственные территории.
Ленг радовался, когда ему попадались знакомые амадеи. Он часто
разъезжал, изучая других животных, и поэтому в общении с амадеями Тесс
достигла большей близости. (Эта была одна из причин, почему Ленг поселился
на Моцарте; в низинах амадеи жили более скученно, не разбредались особенно
далеко, можно было завоевать их доверие и наблюдать за их жизнью несколько
лет подряд.) Постепенно он тоже завел себе друзей.
Амадеи были по-настоящему красивы. Взрослые особи - ростом с него, чуть
наклоненное вперед тело уравновешивалось причудливо изогнутым хвостом.
Крупная, с тупым носом, голова на довольно длинной шее; темные, блестящие
глаза; отливающие золотом зубы. Амадеи охотились на мелких животных, но в
обществе своих собратьев вели себя, как правило, дружелюбно. Кожа,
покрытая тонкими чешуйками с синеватым отливом, напоминала кольчугу. Ленга
очень заинтересовали их передние лапы. Отростки на конце, судя по всему,
могли развиться в пальцы; зачаток большого пальца рос отдельно.
Гимпи бродил среди кустов, собирая ягоды. Тумтум, уже насытившись,
дремал под деревом. Белла с руки кормила детеныша, держа его на коленях.
Фасси безуспешно пыталась согнать с дерева двух детенышей постарше - они
затеяли там бесшабашную игру. Еще один детеныш заострил зубами палку и
теперь втыкал ее в муравейник, вылавливая лакомых мирмекоидов. Рядом стоял
еще один взрослый, наверное, присматривал за ним.
Джо тут же заметил Лента и, издав восторженную трель, бросился к нему.
Он всегда вел себя достаточно дерзко. Остальные некоторое время держались
чуть поодаль, и Джо досталась львиная доля угощения, которым были набиты
карманы Лента. Это были крекеры, выпеченные из местных злаков.
Они запели. У каждого амадея были свои песни, и Лент почти никогда не
слышал один и тот же мотив дважды. Их голосовой диапазон включал полных
семь октав, и разнообразие производимых звуков получалось потрясающее:
трели, свистки, завывание, глухое постукивание, клацанье, журчание. Все
вместе они составляли музыкальную композицию, мелодичную, бравурную и
зажигательную.
Ленгу приходилось также слышать зловещие пронзительные вскрики,
предупреждающие об опасности, вокальные поединки самцов, любовные песни
ухажеров, колыбельные, и то, что, без сомнения было оплакиванием мертвых.
Тесс считала, что амадеи используют для общения музыку чаще, чем сигналы и
жесты.
- Эй, не ставьте меня в неловкое положение, - смеялся Лент, - крекеры
уже кончились, а ответить пением я не могу.
Планета становится огромной. Уже видно полярное сияние. Приборы
работают на полную мощность. Было бы неплохо прощупать все радаром, но
придется ограничиться информацией об изменении магнитных полей, о
радиоактивных минералах, залегающих в земле. По этим и другим ориентирам
можно отыскать нужную местность даже на планете, закрытой облаками.
Правда, ориентиры эти не так надежны, как радиоактивное излучение базы.
Хотя и в этом случае величина погрешности составляет несколько километров.
База находится на большой глубине, и радиация на поверхности слабая и
рассеянная. Кроме того халиане по всем правилам военного искусства
расположили вокруг нее глушители и ложные источники радиации. Поэтому
точное местонахождение базы можно установить только визуально. Самое
лучшее, что можно получить с помощью приборов, - это большое размытое
пятно. Излучение, в том числе и инфракрасное, поглощается, отражается
облаками, преломляется, и это приводит к искажению изображения. Можно
спуститься пониже и посмотреть, но через секунду тебя подобьет ракета, или
через миллионную долю секунды - энергетический луч.
Мозг Ленга задавал себе один и тот же вопрос: в чем же состоит его
задача? Такая бомба вполне может разнести полконтинента. Как бы то ни
было, анализ информации из банка данных подтвердил правильность слов
Маклорена. Разрушительная сила известна - e=mc^2, пять тонн антивещества
аннигилирует с пятью тоннами обычного вещества. Но рассеяние будет
колоссальным, и эффективность удара непредсказуема. Дело не только в том,
что халиане зарылись в твердые, устойчивые пласты, а их бункер укреплен
изнутри и сейсмоустойчив. Главное, что база находится под окаймленной
горами небольшой впадиной, и под какой именно, неизвестно. Чтобы поразить
противника наверняка, даже при таком апокалиптическом взрыве, удар должен
быть точным.
Мозг получит один короткий миг, чтобы рассмотреть объект сквозь
возможную завесу дождя или тумана, вычислить направление удара и завести
двигатель. Принимая во внимание наличие электронных органов чувств и
встроенного компьютера, можно ожидать, что он определит по изменению
рельефа, под какой из впадин окопался враг. Халиане хорошо поработали,
восстанавливая первоначальный растительный покров, и могли бы ввести в
заблуждение человека, плохо знающего землю Моцарта, но за долгие годы Ленг
исходил ее вдоль и поперек и много раз летал над ней.
За долгие и счастливые годы. Вот Юни позволила Тесс взять на руки
своего детеныша. Он прильнул к ней и нежно защебетал, амадеям нравилось,
что млекопитающие такие теплые и гладкие. Тесс дала малышу крекер. Он взял
лакомство обеими лапками и аппетитно захрустел. Доев, вывернулся и, обвив
ее руку хвостом, ткнулся носом во внутренний карман.
- Смотри-ка - знает, откуда я достаю крекеры, - сказала Тесс. - Уже
знает. Да, малыш? Ну и чертенок он у тебя, Юни.
Юни залилась веселыми трелями. Тесс отдала ей детеныша.
- Очаровательный малыш, - сказал Лент; и внезапно все происходящее
наполнилось для него каким-то особым смыслом. - Я уверен, что мы видим
предшественников мыслящей расы.
- Не сомневаюсь, - ответила жена. - Дай им еще десять миллионов лет или
около того и они начнут делать орудия труда, сочинять стихи, строить,
сеять и жать, у них появятся цели, вопросы, они будут забираться на горные
вершины, созерцать звезды, а потом, возможно, поднимутся в воздух. А какую
музыку они будут сочинять! Если душа действительно бессмертна, ее могут
услышать Бах, Бетховен или Моцарт, услышать и постараться понять. Хотя
полностью это вряд ли возможно, настолько она не похожа на творения
человеческого гения.
На Кристине заметили метеорит. Он несется в пространстве с огромной
скоростью. Прямо к халианам. Предоставленная самой себе та часть
метеорита, в которой находится оружие, отломилась бы и обрушилась на сушу
или в океан. Это привело бы к полному опустошению, но оно должно быть
локализованным. Компьютер непрерывно анализирует. Мозг Ленга готовится к
завершению пути. С нечеловеческой непоколебимостью.
В тот короткий миг, когда поверхность планеты станет видна, он должен
будет выбрать мишень. Чем быстрее он это сделает, тем вероятнее победа. Он
рассматривает задание со всех сторон.
До сих пор мозг Ленга не мыслил астрономическими категориями. И ничей
другой тоже. Конечно, сейчас он орудие войны. Но чем ближе к цели, тем
ярче видны последствия удара. Если бы в планету врезался огромный
астероид, выделение энергии было бы таким же.
Ленг никогда не занимался ни геологией, ни палеонтологией. И никогда не
был на Земле. В силу своего образования он получил кое-какие сведения о
колыбели человечества, но постепенно почти все забылось.
Сейчас же модель его мозга располагала всей полнотой информации.
От Кристины исходит белое сияние. Примерно через полминуты он войдет в
верхние слои атмосферы. Для компьютера этого вполне достаточно. За
тридцать секунд разум Лента может обдумать и выстрадать столько, сколько
обычный мозг за тридцать лет.
Молчание в эфире взрывается посланием:
"Я не могу убить наше будущее".
Двигатель оживает. Метеорит содрогается, меняя направление, набирает
скорость, и от него начинают отваливаться куски. Совершенно безопасные,
они разлетаются в разные стороны. Адская машина сходит с орбиты. Она
удаляется от планеты все быстрее и быстрее, и к тому моменту, когда
кончится топливо, ни один корабль Флота не сможет ее перехватить.
Так я представляю себе случившееся. О том, что думал мозг Ленга, когда
мчался прямиком к солнцу, гадать не берусь.
Небо затянуло красноватой дымкой, словно рассвет окропил его кровью.
Залив скрылся из виду, но буйные заросли все так же угрюмо возвышались над
берегом. В Вант Фанге остались мы одни. Мадам уже отправилась спать,
попугай прикорнул на жердочке. Уходя, хозяйка продала нам все оставшиеся
бутылки и заперла бар. Еще не пришел бой, который вытирает столы, выметает
окурки и табачные крошки. Посеревший от табачного дыма воздух приобрел
горьковатый вкус. Внутри еще сохранялась прохлада, но я чувствовал
приближение дневной жары.
- То же самое случилось на Земле, - сказал Баляфр Триангулер
бесцветным, уставшим голосом.
Я разглядел жесткую щетину на впалых щеках и синяки под налитыми кровью
глазами.
- В конце мелового периода, на который приходился расцвет динозавров, в
планету врезался астероид. Поднялось столько пыли и пара, что десятки лет
Земля была окутана пеленой. Большинство солнечных лучей отражалось, и день
казался сумерками. Зима продолжалась бесконечно долго. Растения, в том
числе и морские, погибли, так же как и планктон, и животные, которые им
питались, и хищники, которые охотились за этими животными. Три четверти
видов, а то и больше, вымерли. Включая амнитов, которые водились еще
задолго до динозавров, и сами динозавры тоже вымерли. Осталось лишь
несколько видов рептилий и птиц.
- Знаю, - сказал я, - и тогда у млекопитающих появился шанс. Многие из
них выжили. Прежде они играли небольшую роль, а сейчас наступило время их
расцвета. А потом появились мы.
- Правильно, - кивнул Баляфр. - Но появление гуманоидов не было
предопределено. Миллионы случайных явлений могли помешать этому, и тогда
на Земле воспроизводились бы лишь растения и звери.
- А знаете ли, друг мой, - поднял он вверх костлявый палец, - что в
позднем меловом периоде динозавры уже стояли на пороге разумной жизни? Это
были уже не медлительные ящерицы. Многие из них имели хорошо развитую
нервную систему. Теплокровные составляли большинство. Самыми развитыми
были дромеозавры, двуногие, ростом примерно с человека, с крупным мозгом и
зачатками рук.
- Вы хотите сказать, что бомба из антивещества сделала бы с Кристиной
то же самое, - подытожил я.
- Правильно, - закивал он. - Я воспользовался подсказкой, которая
содержалась в последнем сообщении электронного мозга, и произвел
вычисления на компьютере. Выделение энергии было бы таким же, как при
ударе астероида. Камни превратились бы в пыль, вода в пар, а воздушные
потоки вынесли бы все это в стратосферу. И последствия в данном случае
были бы еще тяжелее, потому что осколки разнесло бы взрывом на огромное
расстояние, и площадь радиоактивного заражения была бы несравненно больше.
А дальше - ядерная зима. Массовое вымирание. Да, конечно, простейшие формы
жизни, может, и сохранились бы. Но для амадеев все было бы кончено.
- Не поймите меня превратно, - бормотал он пьяным голосом, - я не
утверждаю, что командование Флота состоит из монстров. Никто не уподобляет
их халианам. Они просто не задумывались над проблемами метеорологии,
потому что им иначе вместе с неприятелем пришлось бы убивать животных.
Факт прискорбный, но в противном случае погибло бы множество людей.
- И эти люди действительно погибли, - добавил я.
Он безвольно осел на стуле и посмотрел на зажатый в руке почти пустой
стакан.
- Да, погибли. - Вскинув голову на короткий момент, он сказал
срывающимся голосом: - Но зато мой призрак спас наше общее будущее!
Правда, Флот не оценил его поступок.
Хмель туманил голову, и я с трудом подбирал слова.
- Ваш призрак, вы говорите. Но все-таки не вы сами. Тогда почему же они
обвинили вас? В чем же ВАША вина?
- Ни в чем, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Я был потрясен не
меньше остальных. Мое начальство так и не смогло сформулировать никаких
обвинений. Но все-таки это был мой разум. Как после этого они могли мне
доверять? К тому же меня нужно было охранять от других офицеров - все
знали, что из-за случившегося погибают десятки тысяч наших людей.
Приходилось ли вам испытать когда-нибудь, что это такое, когда люди, с
которыми ты живешь бок о бок, вдруг отворачиваются от тебя? К тому
времени, когда меня без всяких почестей спровадили в отставку, мне уже
было на все наплевать. Я даже решил, что нет худа без добра, лишь бы
поскорее убраться восвояси. Я вернулся домой. Жена от меня ушла. И вот я
оказался здесь.
- И теперь вы мучаетесь, справедливо ли с вами поступили? - пробормотал
я.
- Да. Я сам не знаю. Не я это сделал. Но как бы я поступил в такой же
ситуации? Не знаю, говорю вам. И никогда этого не узнаю.
Мы замолчали. Трудно было что-либо добавить. В конце концов я произнес:
- Некоторые в таких случаях говорят: Господь всех рассудит. Прощу
прощения, но я здорово устал и хочу выспаться. Впереди много дел, - это
было ложью. - Прощайте. Удачи вам.
Я поднялся и вышел навстречу солнечному свету. Туман стелился по земле.
В заливе под ярко-синим небом отливал сталью океан. И везде тишина.
Ауро уставился на экран. Как и обещал Бучанон, в сообщении было все,
что необходимо знать любому офицеру Флота, а именно: Правила командования
Эдисона и Устав. По крайней мере для сдачи экзаменов на звание лейтенанта
этого достаточно. Быстрое продвижение по службе теперь ему обеспечено!
Нажимая на клавиши, молодой офицер начал изучать текст, мерцавший на
расстоянии фута. Это было руководство командира - классический труд
пятисотлетней давности, итоговое произведение адмирала Эдисона, героя
Кластерной войны и отца современного флота. Вчерашний кадет, с трудом
усвоивший математический анализ боя Элисона, который произвел революцию
несколько лет назад, с облегчением увидел, что теперь имеет дело с более
легкими вопросами моральной и медицинской поддержки.
Отставной Адмирал Дэв Су Эдисон
Правила командования
14.246М3
Боевой дух/Медпомощь/Заключение
Для того, чтобы персонал Флота действовал эффективно в условиях боя,
когда люди не в состоянии распоряжаться даже своими жизнями, совершенно
необходимо предоставить им максимально возможный контроль над теми
факторами, которые они могут изменить.
Наиболее важной для боевого состава является возможность лечения в
случае серьезных повреждений или истощения. Огромное разнообразие религий
и укладов жизни в Альянсе, показало необходимость четкого разделения для
медицинского персонала понятий "умирающий" и "мертвый".
По правилам войны считается серьезной ошибкой попытка транспортировки
раненого, которая может привести к его гибели, если существовала
возможность спасения на месте. В настоящее время это положение
пересматривается.
Анализ показывает (см. приложение 54) расширение возможностей для
самоподдержки солдат, что в дальнейшем позволит окупить потери, понесенные
даже в самых тяжелых битвах.
- Я не знаю, можно ли что-нибудь сделать с тем, что осталось от этого
Спящего красавца, - с сожалением сказала Джессап.
- Что-что? - Барди Мэйкем искала информацию об ополченце Джеферсона,
скончавшемся от потери крови. Она была удивлена, почему компьютер не может
считать данные со своих собственных мониторов. Не говоря уже о том, что
предполагалось возвращать любые останки, поскольку семьи предпочитают
знать, что их близкие похоронены должным образом. Не важно где - по их
мнению, даже погребение в космосе предпочтительней, чем просто без вести
пропасть. Вздохнув, она отправила ополченца в зону сортировки для изъятия
органов.
Она посмотрела через плечо Джессап и ощутила ее дыхание. Мужское лицо
внутри шлема было очень красивым, чертовски красивым, за жесткой линией
рта и волевым подбородком угадывался несгибаемый характер. Она стерла
грязь с таблички на шлеме. Пилот "Бонни Паркер"?
- Знаешь, Бард, - продолжила Нелли Джессап свои рассуждения. - Я думаю,
что новые скафандры действительно срабатывают. Ведь только скафандр
контролировал кровотечение. Хотя конечности были оторваны, аптечка
совершенно пуста, но держу пари, что именно поэтому он все еще жив. Черт
знает что! Победа науки над кровопролитием!
Барди Мэйкем ввела его идентификатор в главный корабельный банк данных,
попутно отслеживая параметры жизнедеятельности. Из-за попадания ракеты
халиан во внутреннюю систему компьютерная сеть была повреждена, вследствие
чего на терминал выдавались длинные и пустые отчеты. Но вроде бы поломку
должны были уже устранить.
- О'Хара, Роджер Элиот Кристофер.
- Что о нем есть? - Она пропустила общую информацию, пролистав до
требуемых медицинских данных: группа крови, резус-фактор, последние
ранения, предыдущие травмы. Он был на хорошем счету: отличная регенерация
тканей.
- К тому же половые органы на месте, правда, слегка помяты, но СГ на
месте.
СГ в лексиконе Нелли означало: "самое главное", когда она имела дело с
пациентами-мужчинами.
- Боже! Это его собственное лицо, - с удивлением заметила Джессап,
просматривая медицинскую карту Роджера О'Хары, и добавила:
- Всего один шрам, придающий ему шаловливое выражение. Но, черт возьми,
не думаю, что нам удастся собрать все остальное!
- А что с мозговой функцией? - Барди изучала медицинские данные.
- Не так уж и плохо, - ответила Джессап, отслеживая показания монитора.
- Наверное, наследственность хорошая. Левая рука висит на лоскутке кожи,
чуть ниже локтя, правда, сустав не потерян. Отсутствует большая часть
бицепса и плечевой сустав, левое колено разбито, бедро расколото в девяти
местах, ах, и левая стопа оторвана. Левая сторона грудной клетки
раздавлена, грудина треснута, легкое проколото. Пальцы справа отсутствуют,
правая рука...
- Какая досада. - И Барди, с ее изысканным мастерством наложения
микрошвов и склеивания разрывов гелем, состроила гримасу отвращения, глядя
на записи О'Хары.
- Совершенно ясно, что он не может быть донором мозга, хотя и оставил
разрешение на использование своих органов.
- О черт! - воскликнула Нелли. - Большая часть его органов все еще
работает, но скорее снаружи, чем внутри. Селезенка разорвана,
поджелудочная железа разрезана, легкое проколото, одна почка, большая
часть печени отсутствует, кишки вывалились наружу, но это легко поправимо.
Глаза в порядке!
Джессап старалась говорить убедительно.
- Мы можем все это заменить, - тяжело вздохнула Барди. - Но он хочет
уйти...
- Позор потерять такого красивого парня! Почему бы тебе не пересадить
голову?
Нелли всерьез считала, что старшинство Барди позволяет той делать все,
что заблагорассудится.
- Ты не хуже меня знаешь правила для таких случаев, - сердито взглянула
Барди на Нелли Джессап. - К тому же при всем нашем желании сегодня не
поступало ни одного подходящего тела. Его голова вполне официально
находится вне игры.
Она наблюдала за монитором показателей жизнедеятельности на скафандре.
- Однако он крепкий парень, - изумленно покачала головой Барди. - С
такими ужасными ранами другой давно, бы уже умер от шока.
- Это все скафандр. В рапорте о нем будет весьма лестный отзыв.
Нелли Джессап с сочувствием взглянула на неподвижного человека. Для
Барди было полной неожиданностью увидеть на ее лице нежность. К вопросам
сортировки Нелли относилась с беспощадной объективностью.
- Он не сдался без борьбы. Его артериальное давление низкое, но
устойчивое, и сердце пусть и с перебоями, но бьется.
- Он заслужил свой шанс, ты согласна?
Джессап была взволнована. Ее карие глаза жестко смотрели на Барди.
- Я знаю, что не должна тебя слушать, Нелли...
- Но тем не менее ты это сделаешь! - воскликнула Джессап.
- Будь по-твоему, за работу.
"Элизабет Блэквелл" был одним из пяти кораблей-госпиталей, на борту
которого работало двадцать команд высококвалифицированных хирургов и
медсестер. Тем не менее все команды постоянно жаловались на нехватку
персонала, когда после последней атаки на позиции халиан раненые стали
прибывать сплошным потоком.
В распоряжении врачей были самые совершенные методики и самое лучшее
оборудование, применяемое в военной медицине, иногда даже не прошедшее
стадию эксперимента.
Военный хирург Барди Мэйкем проходила обязательную двухгодичную службу
и была искренне рада, что срок ее службы истекает через две недели. Она
повидала достаточно раненых, чтобы заслужить право на отдых.
Нелли Джессап собиралась отработать по контракту десять лет, если,
конечно, выживет. Ее уже дважды ранили во время полетов на курьерских
кораблях.
Барди и Джессап проводили своего пациента на стриппер-аппарат,
предназначенный для извлечения любой части тела, не являющейся плотью,
костью или сухожилием.
Антигравитационные прокладки стриппера управляли разрезанием плоти с
искусностью паука, плетущего паутину. К тому же его датчики проверяли
твердость и мягкость ткани, посылая результаты на обзорный экран;
определяли вес и размеры пациента; перепроверяли кровь, кости, тип ткани и
позволяли увидеть в цвете работу системы кровообращения вплоть до
крошечных точек разрывов или закупорок. Скорость, с которой раненого
подготавливали к операции, позволяла заметить подчас неуловимую разницу
между жизнью, полужизнью и смертью.
Они провели его сквозь стерилизующие лучи, которые дезинфицировали как
больного, так и медсестру и хирурга. Затем, войдя в хирургический блок,
Барди начала прикреплять аппарат сердце - легкое, вспомогательный
анестезатор, в то время как Нелли ставила капельницу в относительно
неповрежденную правую руку, чтобы обеспечить поступление стимуляторов в
кровь и лимфу.
- Не так плохо, как казалось, - заметила Барди, наблюдая за изменениями
параметров жизнедеятельности и решая, с чего начать в сложной операции
восстановления.
Умение быстро решать подобные задачи делало ее незаменимым хирургом, а
великолепная, почти сверхъестественная интуиция помогала спасать,
казалось, невосстановимые тела. Она надела перчатки - для большинства
работ требовался высокоадгезивный клей-гель. Была шутка:
пригрелась и сладко спит вот уже пятьдесят миллионов лет. Сквозь облака
просвечивают две планеты-спутника - размером поменьше Луны.
Заработала память Лента.
Тесс сжимает его руку. С их кресел виден мир, распростертый перед ними.
- Наш дом, - говорит она, задыхаясь от восторга. - Я знаю, мы будем там
счастливы.
- Мне хотелось бы перенести тебя через порог, - отвечает он с улыбкой,
и чувства захлестывают его. Ему вдруг так захотелось сжать ее в объятиях,
ощутить тепло этого драгоценного тела. Ничего, скоро они приземлятся в
лагере. Нашлась бы только свободная палатка, они найдут возможность
уединиться. Там все будет по-другому!
Началось торможение, и корабль задрожал. Ландшафт под ними заволакивала
дымка. Вдруг они прорвались сквозь туман и увидели лес, горы и
серебрящуюся змейку реки.
Мозг Лента направляет все датчики на Кристину. Уже можно различить
излучение с халианской базы: радиоактивное, инфракрасное, нейтринное. С
каждой минутой мощность их возрастает, они вырываются из одной точки,
словно из непрерывно кровоточащей раны. Помимо этого, появляются еще
какие-то слабые раздражители: корабли противника то ли летят по служебным
надобностям, то ли просто устроили сафари. Убивать халианам доставляет
такое же удовольствие, как гуманоидам заниматься сексом. Ну, ничего. Когда
база будет разрушена, можно будет поохотиться на отдельных спасшихся
халиан.
Разум Лента не боится кануть в Лету и не завидует своему оригиналу. Он
лишен тела, а потому не способен ощутить сладость жизни и цепляться за
нее. Есть долг, который он должен выполнить. Ему предстоит совершить
поступок, не имеющий аналогов в истории по своей значимости, послужить
Тесс, нынешнему человечеству и его потомкам. Этим можно только гордиться.
И все-таки, пока он еще существует и свободен от необходимости
немедленно решать какие-то задачи, он хочет припомнить все, что только
можно.
Обычно облака были не темными, а перламутровыми. Когда глаза привыкали,
в воздухе можно было различить мягкое свечение. На его фоне величаво
поднимались голубые горы, вершины которых терялись в облаках и, казалось,
доставали до звезд. На огромной равнине поляны перемежались с густыми
чащами. Ленг стоял около деревьев в высоких коричневато-рыжих зарослях,
напоминающих траву. Кора на стволах медно-красная, на густой листве с
лиловыми прожилками поблескивают капельки воды. Над ними радуга раскинула
свои трепещущие крылья. Прохладный ветерок приносит ароматы жасмина и
имбиря, напоминающие о детстве.
Семейство амадеев привольно расположилось на лужайке. Хотя понятие
"семья" отражает образ жизни человека, но Тесс считала, что здесь оно
вполне применимо. Амадеи жили группами примерно по шесть взрослых самцов и
столько же самок плюс их потомство. Складывались более или менее
устойчивые моногамные браки. Можно сказать, что это были расширенные
семьи. Время от времени группы встречались, резвились вместе, пели целые
дни напролет, а молодые достигшие зрелости особи подыскивали себе
партнеров. Потом семьи уходили на свои собственные территории.
Ленг радовался, когда ему попадались знакомые амадеи. Он часто
разъезжал, изучая других животных, и поэтому в общении с амадеями Тесс
достигла большей близости. (Эта была одна из причин, почему Ленг поселился
на Моцарте; в низинах амадеи жили более скученно, не разбредались особенно
далеко, можно было завоевать их доверие и наблюдать за их жизнью несколько
лет подряд.) Постепенно он тоже завел себе друзей.
Амадеи были по-настоящему красивы. Взрослые особи - ростом с него, чуть
наклоненное вперед тело уравновешивалось причудливо изогнутым хвостом.
Крупная, с тупым носом, голова на довольно длинной шее; темные, блестящие
глаза; отливающие золотом зубы. Амадеи охотились на мелких животных, но в
обществе своих собратьев вели себя, как правило, дружелюбно. Кожа,
покрытая тонкими чешуйками с синеватым отливом, напоминала кольчугу. Ленга
очень заинтересовали их передние лапы. Отростки на конце, судя по всему,
могли развиться в пальцы; зачаток большого пальца рос отдельно.
Гимпи бродил среди кустов, собирая ягоды. Тумтум, уже насытившись,
дремал под деревом. Белла с руки кормила детеныша, держа его на коленях.
Фасси безуспешно пыталась согнать с дерева двух детенышей постарше - они
затеяли там бесшабашную игру. Еще один детеныш заострил зубами палку и
теперь втыкал ее в муравейник, вылавливая лакомых мирмекоидов. Рядом стоял
еще один взрослый, наверное, присматривал за ним.
Джо тут же заметил Лента и, издав восторженную трель, бросился к нему.
Он всегда вел себя достаточно дерзко. Остальные некоторое время держались
чуть поодаль, и Джо досталась львиная доля угощения, которым были набиты
карманы Лента. Это были крекеры, выпеченные из местных злаков.
Они запели. У каждого амадея были свои песни, и Лент почти никогда не
слышал один и тот же мотив дважды. Их голосовой диапазон включал полных
семь октав, и разнообразие производимых звуков получалось потрясающее:
трели, свистки, завывание, глухое постукивание, клацанье, журчание. Все
вместе они составляли музыкальную композицию, мелодичную, бравурную и
зажигательную.
Ленгу приходилось также слышать зловещие пронзительные вскрики,
предупреждающие об опасности, вокальные поединки самцов, любовные песни
ухажеров, колыбельные, и то, что, без сомнения было оплакиванием мертвых.
Тесс считала, что амадеи используют для общения музыку чаще, чем сигналы и
жесты.
- Эй, не ставьте меня в неловкое положение, - смеялся Лент, - крекеры
уже кончились, а ответить пением я не могу.
Планета становится огромной. Уже видно полярное сияние. Приборы
работают на полную мощность. Было бы неплохо прощупать все радаром, но
придется ограничиться информацией об изменении магнитных полей, о
радиоактивных минералах, залегающих в земле. По этим и другим ориентирам
можно отыскать нужную местность даже на планете, закрытой облаками.
Правда, ориентиры эти не так надежны, как радиоактивное излучение базы.
Хотя и в этом случае величина погрешности составляет несколько километров.
База находится на большой глубине, и радиация на поверхности слабая и
рассеянная. Кроме того халиане по всем правилам военного искусства
расположили вокруг нее глушители и ложные источники радиации. Поэтому
точное местонахождение базы можно установить только визуально. Самое
лучшее, что можно получить с помощью приборов, - это большое размытое
пятно. Излучение, в том числе и инфракрасное, поглощается, отражается
облаками, преломляется, и это приводит к искажению изображения. Можно
спуститься пониже и посмотреть, но через секунду тебя подобьет ракета, или
через миллионную долю секунды - энергетический луч.
Мозг Ленга задавал себе один и тот же вопрос: в чем же состоит его
задача? Такая бомба вполне может разнести полконтинента. Как бы то ни
было, анализ информации из банка данных подтвердил правильность слов
Маклорена. Разрушительная сила известна - e=mc^2, пять тонн антивещества
аннигилирует с пятью тоннами обычного вещества. Но рассеяние будет
колоссальным, и эффективность удара непредсказуема. Дело не только в том,
что халиане зарылись в твердые, устойчивые пласты, а их бункер укреплен
изнутри и сейсмоустойчив. Главное, что база находится под окаймленной
горами небольшой впадиной, и под какой именно, неизвестно. Чтобы поразить
противника наверняка, даже при таком апокалиптическом взрыве, удар должен
быть точным.
Мозг получит один короткий миг, чтобы рассмотреть объект сквозь
возможную завесу дождя или тумана, вычислить направление удара и завести
двигатель. Принимая во внимание наличие электронных органов чувств и
встроенного компьютера, можно ожидать, что он определит по изменению
рельефа, под какой из впадин окопался враг. Халиане хорошо поработали,
восстанавливая первоначальный растительный покров, и могли бы ввести в
заблуждение человека, плохо знающего землю Моцарта, но за долгие годы Ленг
исходил ее вдоль и поперек и много раз летал над ней.
За долгие и счастливые годы. Вот Юни позволила Тесс взять на руки
своего детеныша. Он прильнул к ней и нежно защебетал, амадеям нравилось,
что млекопитающие такие теплые и гладкие. Тесс дала малышу крекер. Он взял
лакомство обеими лапками и аппетитно захрустел. Доев, вывернулся и, обвив
ее руку хвостом, ткнулся носом во внутренний карман.
- Смотри-ка - знает, откуда я достаю крекеры, - сказала Тесс. - Уже
знает. Да, малыш? Ну и чертенок он у тебя, Юни.
Юни залилась веселыми трелями. Тесс отдала ей детеныша.
- Очаровательный малыш, - сказал Лент; и внезапно все происходящее
наполнилось для него каким-то особым смыслом. - Я уверен, что мы видим
предшественников мыслящей расы.
- Не сомневаюсь, - ответила жена. - Дай им еще десять миллионов лет или
около того и они начнут делать орудия труда, сочинять стихи, строить,
сеять и жать, у них появятся цели, вопросы, они будут забираться на горные
вершины, созерцать звезды, а потом, возможно, поднимутся в воздух. А какую
музыку они будут сочинять! Если душа действительно бессмертна, ее могут
услышать Бах, Бетховен или Моцарт, услышать и постараться понять. Хотя
полностью это вряд ли возможно, настолько она не похожа на творения
человеческого гения.
На Кристине заметили метеорит. Он несется в пространстве с огромной
скоростью. Прямо к халианам. Предоставленная самой себе та часть
метеорита, в которой находится оружие, отломилась бы и обрушилась на сушу
или в океан. Это привело бы к полному опустошению, но оно должно быть
локализованным. Компьютер непрерывно анализирует. Мозг Ленга готовится к
завершению пути. С нечеловеческой непоколебимостью.
В тот короткий миг, когда поверхность планеты станет видна, он должен
будет выбрать мишень. Чем быстрее он это сделает, тем вероятнее победа. Он
рассматривает задание со всех сторон.
До сих пор мозг Ленга не мыслил астрономическими категориями. И ничей
другой тоже. Конечно, сейчас он орудие войны. Но чем ближе к цели, тем
ярче видны последствия удара. Если бы в планету врезался огромный
астероид, выделение энергии было бы таким же.
Ленг никогда не занимался ни геологией, ни палеонтологией. И никогда не
был на Земле. В силу своего образования он получил кое-какие сведения о
колыбели человечества, но постепенно почти все забылось.
Сейчас же модель его мозга располагала всей полнотой информации.
От Кристины исходит белое сияние. Примерно через полминуты он войдет в
верхние слои атмосферы. Для компьютера этого вполне достаточно. За
тридцать секунд разум Лента может обдумать и выстрадать столько, сколько
обычный мозг за тридцать лет.
Молчание в эфире взрывается посланием:
"Я не могу убить наше будущее".
Двигатель оживает. Метеорит содрогается, меняя направление, набирает
скорость, и от него начинают отваливаться куски. Совершенно безопасные,
они разлетаются в разные стороны. Адская машина сходит с орбиты. Она
удаляется от планеты все быстрее и быстрее, и к тому моменту, когда
кончится топливо, ни один корабль Флота не сможет ее перехватить.
Так я представляю себе случившееся. О том, что думал мозг Ленга, когда
мчался прямиком к солнцу, гадать не берусь.
Небо затянуло красноватой дымкой, словно рассвет окропил его кровью.
Залив скрылся из виду, но буйные заросли все так же угрюмо возвышались над
берегом. В Вант Фанге остались мы одни. Мадам уже отправилась спать,
попугай прикорнул на жердочке. Уходя, хозяйка продала нам все оставшиеся
бутылки и заперла бар. Еще не пришел бой, который вытирает столы, выметает
окурки и табачные крошки. Посеревший от табачного дыма воздух приобрел
горьковатый вкус. Внутри еще сохранялась прохлада, но я чувствовал
приближение дневной жары.
- То же самое случилось на Земле, - сказал Баляфр Триангулер
бесцветным, уставшим голосом.
Я разглядел жесткую щетину на впалых щеках и синяки под налитыми кровью
глазами.
- В конце мелового периода, на который приходился расцвет динозавров, в
планету врезался астероид. Поднялось столько пыли и пара, что десятки лет
Земля была окутана пеленой. Большинство солнечных лучей отражалось, и день
казался сумерками. Зима продолжалась бесконечно долго. Растения, в том
числе и морские, погибли, так же как и планктон, и животные, которые им
питались, и хищники, которые охотились за этими животными. Три четверти
видов, а то и больше, вымерли. Включая амнитов, которые водились еще
задолго до динозавров, и сами динозавры тоже вымерли. Осталось лишь
несколько видов рептилий и птиц.
- Знаю, - сказал я, - и тогда у млекопитающих появился шанс. Многие из
них выжили. Прежде они играли небольшую роль, а сейчас наступило время их
расцвета. А потом появились мы.
- Правильно, - кивнул Баляфр. - Но появление гуманоидов не было
предопределено. Миллионы случайных явлений могли помешать этому, и тогда
на Земле воспроизводились бы лишь растения и звери.
- А знаете ли, друг мой, - поднял он вверх костлявый палец, - что в
позднем меловом периоде динозавры уже стояли на пороге разумной жизни? Это
были уже не медлительные ящерицы. Многие из них имели хорошо развитую
нервную систему. Теплокровные составляли большинство. Самыми развитыми
были дромеозавры, двуногие, ростом примерно с человека, с крупным мозгом и
зачатками рук.
- Вы хотите сказать, что бомба из антивещества сделала бы с Кристиной
то же самое, - подытожил я.
- Правильно, - закивал он. - Я воспользовался подсказкой, которая
содержалась в последнем сообщении электронного мозга, и произвел
вычисления на компьютере. Выделение энергии было бы таким же, как при
ударе астероида. Камни превратились бы в пыль, вода в пар, а воздушные
потоки вынесли бы все это в стратосферу. И последствия в данном случае
были бы еще тяжелее, потому что осколки разнесло бы взрывом на огромное
расстояние, и площадь радиоактивного заражения была бы несравненно больше.
А дальше - ядерная зима. Массовое вымирание. Да, конечно, простейшие формы
жизни, может, и сохранились бы. Но для амадеев все было бы кончено.
- Не поймите меня превратно, - бормотал он пьяным голосом, - я не
утверждаю, что командование Флота состоит из монстров. Никто не уподобляет
их халианам. Они просто не задумывались над проблемами метеорологии,
потому что им иначе вместе с неприятелем пришлось бы убивать животных.
Факт прискорбный, но в противном случае погибло бы множество людей.
- И эти люди действительно погибли, - добавил я.
Он безвольно осел на стуле и посмотрел на зажатый в руке почти пустой
стакан.
- Да, погибли. - Вскинув голову на короткий момент, он сказал
срывающимся голосом: - Но зато мой призрак спас наше общее будущее!
Правда, Флот не оценил его поступок.
Хмель туманил голову, и я с трудом подбирал слова.
- Ваш призрак, вы говорите. Но все-таки не вы сами. Тогда почему же они
обвинили вас? В чем же ВАША вина?
- Ни в чем, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Я был потрясен не
меньше остальных. Мое начальство так и не смогло сформулировать никаких
обвинений. Но все-таки это был мой разум. Как после этого они могли мне
доверять? К тому же меня нужно было охранять от других офицеров - все
знали, что из-за случившегося погибают десятки тысяч наших людей.
Приходилось ли вам испытать когда-нибудь, что это такое, когда люди, с
которыми ты живешь бок о бок, вдруг отворачиваются от тебя? К тому
времени, когда меня без всяких почестей спровадили в отставку, мне уже
было на все наплевать. Я даже решил, что нет худа без добра, лишь бы
поскорее убраться восвояси. Я вернулся домой. Жена от меня ушла. И вот я
оказался здесь.
- И теперь вы мучаетесь, справедливо ли с вами поступили? - пробормотал
я.
- Да. Я сам не знаю. Не я это сделал. Но как бы я поступил в такой же
ситуации? Не знаю, говорю вам. И никогда этого не узнаю.
Мы замолчали. Трудно было что-либо добавить. В конце концов я произнес:
- Некоторые в таких случаях говорят: Господь всех рассудит. Прощу
прощения, но я здорово устал и хочу выспаться. Впереди много дел, - это
было ложью. - Прощайте. Удачи вам.
Я поднялся и вышел навстречу солнечному свету. Туман стелился по земле.
В заливе под ярко-синим небом отливал сталью океан. И везде тишина.
Ауро уставился на экран. Как и обещал Бучанон, в сообщении было все,
что необходимо знать любому офицеру Флота, а именно: Правила командования
Эдисона и Устав. По крайней мере для сдачи экзаменов на звание лейтенанта
этого достаточно. Быстрое продвижение по службе теперь ему обеспечено!
Нажимая на клавиши, молодой офицер начал изучать текст, мерцавший на
расстоянии фута. Это было руководство командира - классический труд
пятисотлетней давности, итоговое произведение адмирала Эдисона, героя
Кластерной войны и отца современного флота. Вчерашний кадет, с трудом
усвоивший математический анализ боя Элисона, который произвел революцию
несколько лет назад, с облегчением увидел, что теперь имеет дело с более
легкими вопросами моральной и медицинской поддержки.
Отставной Адмирал Дэв Су Эдисон
Правила командования
14.246М3
Боевой дух/Медпомощь/Заключение
Для того, чтобы персонал Флота действовал эффективно в условиях боя,
когда люди не в состоянии распоряжаться даже своими жизнями, совершенно
необходимо предоставить им максимально возможный контроль над теми
факторами, которые они могут изменить.
Наиболее важной для боевого состава является возможность лечения в
случае серьезных повреждений или истощения. Огромное разнообразие религий
и укладов жизни в Альянсе, показало необходимость четкого разделения для
медицинского персонала понятий "умирающий" и "мертвый".
По правилам войны считается серьезной ошибкой попытка транспортировки
раненого, которая может привести к его гибели, если существовала
возможность спасения на месте. В настоящее время это положение
пересматривается.
Анализ показывает (см. приложение 54) расширение возможностей для
самоподдержки солдат, что в дальнейшем позволит окупить потери, понесенные
даже в самых тяжелых битвах.
- Я не знаю, можно ли что-нибудь сделать с тем, что осталось от этого
Спящего красавца, - с сожалением сказала Джессап.
- Что-что? - Барди Мэйкем искала информацию об ополченце Джеферсона,
скончавшемся от потери крови. Она была удивлена, почему компьютер не может
считать данные со своих собственных мониторов. Не говоря уже о том, что
предполагалось возвращать любые останки, поскольку семьи предпочитают
знать, что их близкие похоронены должным образом. Не важно где - по их
мнению, даже погребение в космосе предпочтительней, чем просто без вести
пропасть. Вздохнув, она отправила ополченца в зону сортировки для изъятия
органов.
Она посмотрела через плечо Джессап и ощутила ее дыхание. Мужское лицо
внутри шлема было очень красивым, чертовски красивым, за жесткой линией
рта и волевым подбородком угадывался несгибаемый характер. Она стерла
грязь с таблички на шлеме. Пилот "Бонни Паркер"?
- Знаешь, Бард, - продолжила Нелли Джессап свои рассуждения. - Я думаю,
что новые скафандры действительно срабатывают. Ведь только скафандр
контролировал кровотечение. Хотя конечности были оторваны, аптечка
совершенно пуста, но держу пари, что именно поэтому он все еще жив. Черт
знает что! Победа науки над кровопролитием!
Барди Мэйкем ввела его идентификатор в главный корабельный банк данных,
попутно отслеживая параметры жизнедеятельности. Из-за попадания ракеты
халиан во внутреннюю систему компьютерная сеть была повреждена, вследствие
чего на терминал выдавались длинные и пустые отчеты. Но вроде бы поломку
должны были уже устранить.
- О'Хара, Роджер Элиот Кристофер.
- Что о нем есть? - Она пропустила общую информацию, пролистав до
требуемых медицинских данных: группа крови, резус-фактор, последние
ранения, предыдущие травмы. Он был на хорошем счету: отличная регенерация
тканей.
- К тому же половые органы на месте, правда, слегка помяты, но СГ на
месте.
СГ в лексиконе Нелли означало: "самое главное", когда она имела дело с
пациентами-мужчинами.
- Боже! Это его собственное лицо, - с удивлением заметила Джессап,
просматривая медицинскую карту Роджера О'Хары, и добавила:
- Всего один шрам, придающий ему шаловливое выражение. Но, черт возьми,
не думаю, что нам удастся собрать все остальное!
- А что с мозговой функцией? - Барди изучала медицинские данные.
- Не так уж и плохо, - ответила Джессап, отслеживая показания монитора.
- Наверное, наследственность хорошая. Левая рука висит на лоскутке кожи,
чуть ниже локтя, правда, сустав не потерян. Отсутствует большая часть
бицепса и плечевой сустав, левое колено разбито, бедро расколото в девяти
местах, ах, и левая стопа оторвана. Левая сторона грудной клетки
раздавлена, грудина треснута, легкое проколото. Пальцы справа отсутствуют,
правая рука...
- Какая досада. - И Барди, с ее изысканным мастерством наложения
микрошвов и склеивания разрывов гелем, состроила гримасу отвращения, глядя
на записи О'Хары.
- Совершенно ясно, что он не может быть донором мозга, хотя и оставил
разрешение на использование своих органов.
- О черт! - воскликнула Нелли. - Большая часть его органов все еще
работает, но скорее снаружи, чем внутри. Селезенка разорвана,
поджелудочная железа разрезана, легкое проколото, одна почка, большая
часть печени отсутствует, кишки вывалились наружу, но это легко поправимо.
Глаза в порядке!
Джессап старалась говорить убедительно.
- Мы можем все это заменить, - тяжело вздохнула Барди. - Но он хочет
уйти...
- Позор потерять такого красивого парня! Почему бы тебе не пересадить
голову?
Нелли всерьез считала, что старшинство Барди позволяет той делать все,
что заблагорассудится.
- Ты не хуже меня знаешь правила для таких случаев, - сердито взглянула
Барди на Нелли Джессап. - К тому же при всем нашем желании сегодня не
поступало ни одного подходящего тела. Его голова вполне официально
находится вне игры.
Она наблюдала за монитором показателей жизнедеятельности на скафандре.
- Однако он крепкий парень, - изумленно покачала головой Барди. - С
такими ужасными ранами другой давно, бы уже умер от шока.
- Это все скафандр. В рапорте о нем будет весьма лестный отзыв.
Нелли Джессап с сочувствием взглянула на неподвижного человека. Для
Барди было полной неожиданностью увидеть на ее лице нежность. К вопросам
сортировки Нелли относилась с беспощадной объективностью.
- Он не сдался без борьбы. Его артериальное давление низкое, но
устойчивое, и сердце пусть и с перебоями, но бьется.
- Он заслужил свой шанс, ты согласна?
Джессап была взволнована. Ее карие глаза жестко смотрели на Барди.
- Я знаю, что не должна тебя слушать, Нелли...
- Но тем не менее ты это сделаешь! - воскликнула Джессап.
- Будь по-твоему, за работу.
"Элизабет Блэквелл" был одним из пяти кораблей-госпиталей, на борту
которого работало двадцать команд высококвалифицированных хирургов и
медсестер. Тем не менее все команды постоянно жаловались на нехватку
персонала, когда после последней атаки на позиции халиан раненые стали
прибывать сплошным потоком.
В распоряжении врачей были самые совершенные методики и самое лучшее
оборудование, применяемое в военной медицине, иногда даже не прошедшее
стадию эксперимента.
Военный хирург Барди Мэйкем проходила обязательную двухгодичную службу
и была искренне рада, что срок ее службы истекает через две недели. Она
повидала достаточно раненых, чтобы заслужить право на отдых.
Нелли Джессап собиралась отработать по контракту десять лет, если,
конечно, выживет. Ее уже дважды ранили во время полетов на курьерских
кораблях.
Барди и Джессап проводили своего пациента на стриппер-аппарат,
предназначенный для извлечения любой части тела, не являющейся плотью,
костью или сухожилием.
Антигравитационные прокладки стриппера управляли разрезанием плоти с
искусностью паука, плетущего паутину. К тому же его датчики проверяли
твердость и мягкость ткани, посылая результаты на обзорный экран;
определяли вес и размеры пациента; перепроверяли кровь, кости, тип ткани и
позволяли увидеть в цвете работу системы кровообращения вплоть до
крошечных точек разрывов или закупорок. Скорость, с которой раненого
подготавливали к операции, позволяла заметить подчас неуловимую разницу
между жизнью, полужизнью и смертью.
Они провели его сквозь стерилизующие лучи, которые дезинфицировали как
больного, так и медсестру и хирурга. Затем, войдя в хирургический блок,
Барди начала прикреплять аппарат сердце - легкое, вспомогательный
анестезатор, в то время как Нелли ставила капельницу в относительно
неповрежденную правую руку, чтобы обеспечить поступление стимуляторов в
кровь и лимфу.
- Не так плохо, как казалось, - заметила Барди, наблюдая за изменениями
параметров жизнедеятельности и решая, с чего начать в сложной операции
восстановления.
Умение быстро решать подобные задачи делало ее незаменимым хирургом, а
великолепная, почти сверхъестественная интуиция помогала спасать,
казалось, невосстановимые тела. Она надела перчатки - для большинства
работ требовался высокоадгезивный клей-гель. Была шутка: